Энн Дешанс все еще сжимала в руках колье, словно не доверяя собственным глазам. Затем взглянула на сидевшую перед ней молодую женщину.

– У вас действительно не было ножа? – спросила она.

– Нет, – испуганно выдохнула Галина, услышав перевод Пуллена, – я наклонилась к ней, чтобы помочь. И никакого ножа не видела. У меня в руках был гребень.

– Какой гребень? – переспросил Пуллен.

– Ее гребень, – пояснила Галина, – он был у меня в правой руке. Может, Тугутов перепутал. Но ножа у меня не было.

– Где гребень? – уточнила следователь.

– Остался в номере Славика… Ой, простите… В номере Тимонина, – ответила Галина.

– Скажите, чтобы нам принесли этот гребень, – попросила Энн, обращаясь к Пуллену, – кажется, меня сегодня не перестанет удивлять некомпетентность ваших сотрудников, – не сдержавшись, добавила она.

– Они не обратили внимания на гребень, – пояснил Пуллен, доставая телефон.

– Найдите и принесите гребень, – приказал Пуллен.

– И проводите Данилову вниз, чтобы она не встречалась ни с Тимониным, ни с Тугутовым, – добавила следователь.

– Идите со мной, – сказал Пуллен, обращаясь к визажистке.

Она испуганно посмотрела на Дронго. Ему она доверяла больше остальных. Может, потому, что он чисто говорил по-русски и не был похож на этих французов.

– Не беспокойтесь, – добавил Дронго, – он вам ничего плохого не сделает.

Когда Пуллен и Галина вышли, Энн сразу обратилась к Дронго:

– Что вы об этом думаете? Кто из них врет? Тугутов или Данилова? Или они оба. Ножа так и нет. Кто убийца, мы тоже не знаем.

– Полагаю, что знаем, – возразил Дронго.

– В таком случае назовите мне его имя, – потребовала следователь.

– Имя пока не знаю. Но могу догадаться, кто это был. Дело в том, что и в показаниях Тугутова, и в показаниях Даниловой есть один важный момент. Оба слышали и видели, как открылась дверь в номере Алана Гуцуева. А сама Данилова неосознанно подтвердила алиби Алана, когда вспомнила, что видела его внизу, перед тем как подняться. И поэтому испугалась, понимая, что из его номера выходит чужой. Тугутов настаивал, что это был Гуцуев, но сказал, что видел только руку. Значит, мы можем сделать вывод, что именно этот человек, который не должен был быть в номере телохранителя, выходил оттуда. Кстати, я бы обыскал номер Гуцуева. Возможно, убийца решил спрятать орудие преступления в его номере, чтобы мы подозревали именно его. Или сам Тугутов решил таким образом избавиться от неприятного свидетеля, который однажды уже вытолкал его из отеля.

– Проверить все номера в отеле? – спросила Энн.

– Не все. А только номер Алана Гуцуева, – пояснил Дронго, – ведь убийца зачем-то входил туда сразу после совершения преступления. Если, конечно, это был убийца.

– Вы сами в этом сомневаетесь.

– Пока я не знаю, кто именно совершил убийство, я буду сомневаться во всем, – сказал Дронго.

Мадам Дешанс достала мобильный телефон и набрала номер Пуллена.

– Нужно обыскать номер Гуцуева, – коротко приказала она, – и как можно быстрее.

– Его номер тоже? – спросил Пуллен. – Мы говорили о номере Тимонина.

– Его тоже. И как можно быстрее, – добавила Энн.

Она убрала телефон.

– У меня такое ощущение, что мы попали в какое-то болото, откуда нет выхода. Мне казалось, что это обычное убийство, когда кто-то из группы сопровождавших графиню польстился либо на ее драгоценности, либо нанес удары из мести и ревности. А здесь оказывается, что все рядом и ни одного подозреваемого.

– Подождем результатов обысков, – предложил Дронго, – но сначала мне нужно переговорить с господином Тугутовым. Вы разрешите позвонить отсюда в «Мерис»?

– Звоните, – кивнула следователь, даже не спросив, почему ему это нужно. Она уже поняла, что Дронго знает, что именно нужно делать в подобных случаях.

Он поднял трубку и попросил связаться с отелем «Мерис», где также попросил соединить его с номером Тугутова. И услышал глухой голос Мукура Тугутова.

– Извините, что я вас беспокою, – сказал Дронго, – это говорит эксперт, с которым вы виделись в «Лотти».

– Я вас узнал, – мрачно ответил Тугутов, – что вам нужно?

– Хотел уточнить один момент.

– Какой момент?

– Вы обычно читаете в очках или нет?

– В очках. После пятидесяти мне стало сложно читать без очков.

– А в обычной жизни у вас нормальное зрение?

– Даже слишком. Все, что нужно, я вижу. Хотя и не ношу линзы. Мне их выписали врачи, но у меня от них слезятся глаза. Почему вы спрашиваете? Думаете, что я мог перепутать Данилову с Аракеляном? – издевательски спросил Тугутов. – Или с Рожкиным? Чего вы хотите?

– Больше ничего. Извините, что я вас побеспокоил. – Он положил трубку.

– У него слабое зрение, – пояснил он Энн, – сказывается жизнь в двух колониях и возраст. Читает он, надевая очки, а в обычной жизни ему советуют носить линзы, но он считает, что и так видит неплохо.

– К чему вы это говорите?

– Он мог ошибиться. Принять гребень за нож. Особенно если стоял в нескольких метрах. И не мог узнать руку Алана, когда открылась дверь. Ведь дверь была еще дальше, чем убитая. Он мог ошибаться.

– О чем это говорит? Хотите теперь его оправдать?

– Хочу узнать правду, – невозмутимо сказал Дронго.

Раздался звонок. Следователь взяла трубку.

– Нашли, – сообщил Пуллен, – мы нашли гребень.

– Принесите его сюда, – быстро сказала Энн, – они нашли гребень, – сказала она Дронго, – сейчас его принесут.

– Пусть обыщут номер Гуцуева, – напомнил Дронго.

– Они уже ищут, – ответила следователь, – скажу вам откровенно. Если мы найдем нож в номере господина Гуцуева, то я буду очень удивлена. Хотя это ни на йоту не подвинет нас к разрешению вопроса об убийце. Согласно вашей логике, убийца спрятал нож в номере Гуцуева, и тогда получается, что телохранитель тоже остается вне наших подозрений.

– Сначала нужно найти нож, – сказал Дронго.

В гостиную вбежал Пуллен, тяжело дыша. Было заметно, как он спешил. Развернув полотенце, в которое был завернут гребень, он положил его на стол. Длинный гребень был действительно похож на нож, к тому же отделанный искусственными камнями, которые могли блеснуть при свете электрических ламп.

– Похоже, что Данилова сказала правду, – задумчиво произнесла Энн Дешанс, глядя на гребень.

– Похоже, что Тугутов тоже не соврал и вполне мог принять гребень за нож, – добавил Дронго.

– Позовите Тимонина, – быстро приказала следователь.

Пуллен достал телефон.

– Пусть зайдет Тимонин, – передал он распоряжение офицеру полиции, стоявшему у дверей соседнего номера.

Тимонин вошел в гостиную, осторожно оглядываясь по сторонам.

– Вы говорите по-французски? – спросила мадам Дешанс.

– Плохо. Я говорю по-английски, – ответил Тимонин.

– Садитесь, – разрешила она, переходя на английский.

Молодой человек сел, снова оглянувшись, словно боялся, что в комнате может появиться кто-то чужой.

– Что произошло? Почему вы все время оглядываетесь по сторонам? – спросила следователь.

– Боюсь, – признался Тимонин, – я боюсь, что меня могут убить.

– Здесь вы можете не беспокоиться, – сказала Энн, – поясните конкретно, чего вы боитесь?

– Тугутова, конечно. Мукура Тугутова, – выдохнул Слава, – я знаю, что это он организовал убийство графини Шарлеруа.

– Давайте по порядку, – предложила следователь, – почему вы считаете, что именно Тугутов организовал убийство?

– Все последние месяцы он преследовал графиню, требуя вернуть его деньги, – начал говорить Тимонин, – и все время угрожал ей. Он знал, что мы приедем в Париж, и пришел сегодня в отель. Вчера ночью графиня встречалась с ним и решила, что заплатит ему пять миллионов долларов. Но потом передумала – из-за своего мужа. Утром он узнал об этом и разозлился. Потом пришел к нам в отель и организовал убийство графини.

– Почему вы в этом так уверены?

– У меня есть свидетель, – пояснил Тимонин, понижая голос и обернувшись в сторону двери, – наша Галина Данилова, визажистка покойной графини. Она видела своими глазами убийцу и его сообщника. Поднялась наверх и увидела лежащую на полу умирающую графиню. Рядом стоял Тугутов. А из номера Алана Гуцуева выходил его сообщник. Но она видела Алана сидевшим внизу, когда поднималась наверх. И поэтому она испугалась и сбежала. Я спрятал ее в своем номере. И ждал, когда вы меня позовете. Я боялся говорить об этом при всех, ведь среди нас мог оказаться сообщник Тугутова, который мог бы сдать Галину, ее бы нашли и убили в моем номере. Поэтому я сидел и ждал, когда вы меня позовете.

– Вам не кажется, что это несколько наивное объяснение, – спросила следователь, – вы могли сразу обратиться за помощью к полиции. Вы же профессиональный юрист, господин Тимонин. Нельзя быть таким наивным человеком.

– Или таким осведомленным, – пояснил Слава, – я ведь все знал. В нашей группе все работали на себя и против всех. Поэтому я решил, что будет правильно, если я буду молчать. И не высовываться, пока меня не позовут. Чтобы не удавили Галину, пока она прячется в моем номере. Пошлите туда полицейских, и вы ее там найдете. Она сама вам все расскажет.

– Мы уже нашли ее, – кивнула следователь, – можете не беспокоиться. Ее безопасности ничто не угрожает. У нас к вам есть несколько вопросов. Где были вы, когда произошло убийство?

– В своем номере. Павел Леонидович позвонил мне, и я сразу туда прибежал, – сообщил Слава, – но прежде встретил внизу Галину и дал ей ключи от своего номера, когда она мне все рассказала.

– Значит, вы были внизу?

– Да.

– И никого не видели?

– Видел потом всех. Все были там, в коридоре. Даже Тугутов, который не стал подходить к убитой, а стоял немного в стороне.

– Кто, по-вашему, кроме Тугутова, был заинтересован в ее смерти?

– Никто. Мы все жили за счет Ирины. Зачем нужно было ее убивать?

– Можно мне? – попросил Дронго.

Следователь кивнула, и он обратился к Тимонину на английском, чтобы все поняли его вопрос:

– Насколько я знаю, вы с Рожкиным не очень ее любили и даже обзывали за глаза нецензурными словами.

– Откуда вы знаете?

– Я сам слышал, как вы разговаривали.

– Мы могли позволить себе ее критиковать. У нее иногда случались разные срывы, и она не всегда была адекватна.

– Поэтому вы ее так не любили?

– А ей не нужна была моя любовь, – криво усмехнулся Слава, – ей нужны были только наши профессиональные навыки.

– Вы знали, что ваш непосредственный шеф, Павел Леонидович, был связан с Тугутовым? – спросил Дронго.

– Да. Он обсуждал с ним финансовые вопросы графини. Деньги все равно оформлялись бы через нас.

– Он выдавал ему информацию о графине, – пояснил Дронго, – и это тоже я слышал. И, разговаривая с вами, он обращал внимание на проценты, которые вы можете получить. С той и с другой стороны. Вам не кажется, что вы со своим шефом выглядите не очень красиво и совсем не альтруистично?

– Мы пытались делать свое дело, – покраснел Тимонин.

– Тогда я вам скажу, почему утром Ирина поменяла свое решение, – сказал Дронго. – Вчера ночью в отель пришел ее супруг, граф Шарлеруа, который согласился по мировому соглашению между супругами подписать развод в случае упрощенной процедуры и оставить ей свое поместье в Ницце. Затем она отправилась на встречу с Тугутовым и подтвердила возможность выплаты ему пяти миллионов долларов, которые он требовал с нее за ранее заключенные контракты. Однако потом она вернулась в отель, и что-то произошло. Мы пока не знаем подробностей. Но утром в отель снова пришел муж графини и заявил, что отказывается от прежних договоренностей. И при этом считал себя глубоко оскорбленным. Не знаете почему?

Тимонин молчал.

– Тогда я вам скажу. Именно ночью, после свидания с Тугутовым, Ирина Малаева сообщила о своем решении выплатить своему бывшему другу сумму, которую он требовал. Как только граф пообещал, что оставит ей поместье. Узнав об этом, граф пришел в ярость. Выходит, что она, получив поместье своего мужа, передает примерно равную сумму своему бывшему опекуну и любовнику. Граф заходит в отель и выражает свои претензии Аракеляну. И тот, конечно, сообщает об этом Ирине. Она понимает, что допустила ошибку, и решает отказаться от своего обещания Тугутову. На этот раз в бешенство приходит ее бывший друг, который тоже прибегает в отель, чтобы лично разобраться со всем происходящим. Получается, что весь этот скандал устроил человек, который ночью узнал о встрече графини с Тугутовым и сообщил об этом графу. Вы случайно не знаете фамилию этого человека?

Тимонин по-прежнему мрачно молчал.

– Это были либо вы, либо ваш непосредственный шеф – Павел Леонидович Рожкин, – сказал Дронго, – кто-то из вас двоих позвонил графу. Если работаешь одновременно на всех, то можно гарантировать, что в любом случае не останешься без своих процентов. Очень удобная позиция. И тогда понятно, что больше всего скандала опасаются юристы, один из которых, возможно, по согласованию с другим, своим непосредственным шефом, прячет главного и единственного свидетеля, который может дать показания против Тугутова, представляющего несомненную угрозу для юристов.

Тимонин покраснел. Но по-прежнему молчал.

– Беспринципность, возведенная в ранг добродетели, – прокомментировал его молчание Дронго, – и боюсь, что ваш старший товарищ еще более беспринципен, чем вы, господин Тимонин. Не сомневаюсь, что если бы вам обоим предложили крупную сумму денег, вы бы с удовольствием сдали несчастную Данилову господину Тугутову, чтобы убрать важного свидетеля. И тогда ваше затянувшееся молчание становится особенно подозрительным. Я уверен, что вы рассказали обо всем своему шефу. И вместе решили немного потянуть время. При желании можно было убить сразу нескольких зайцев. Сдать Данилову за крупные деньги Тугутову, потом сдать Тугутова следователю и получить деньги с графа, с которым можно было договориться уже без Тугутова. Такая гениальная и простая комбинация, когда на всех этапах вы получали свои проценты. Или я что-то упустил?

– У вас нет доказательств, – прохрипел Тимонин.

– Я сам слышал ваши разговоры, – грустно сообщил Дронго, – я хорошо понимаю, о чем вы говорили, – добавил он уже по-русски, и Тимонин вздрогнул, – вы принимали меня за иностранца, – сказал Дронго, – и еще я слышал и видел, как Павел Леонидович пришел в ресторан. Кажется, у Льва Толстого есть такое выражение: нельзя быть немного порядочным, как нельзя быть немного беременным, – это он сказал уже по-английски, чтобы его поняли Энн Дешанс и Пуллен. Оба поняли и улыбнулись. Тимонин огорченно вздохнул и не решился спорить. И в этот момент в гостиную ворвался офицер полиции. Он что-то прошептал Пуллену, и было заметно, как последнего обрадовало это сообщение. Он наклонился и передал сообщение следователю. Она кивнула в знак понимания и посмотрела на Дронго, словно желая сообщить ему эту новость.

– Идите, Тимонин, – разрешила она, – у нас нет больше вопросов.

Тимонин поднялся и вышел из гостиной, опустив голову.

– Нашли, – быстро произнесла Энн, – они нашли нож, спрятанный за батареей в комнате. На ноже есть пятна крови, и они уверены, что это был тот самый нож, которым убили графиню Шарлеруа.

– И нож нашли в номере Алана Гуцуева, – понял Дронго.

– Да, – кивнула следователь. И, чуть запнувшись, добавила: – Я начинаю опасаться вашей проницательности, господин эксперт. Или это только интуиция?