Он спустился вниз, где офицеры добросовестно просматривали все записи, и уселся смотреть вместе с ними события сегодняшнего дня. Офицеры, уже получившие указания Пуллена, ничего не спрашивали. Они знали, что он эксперт, который помогает следователю в расследовании убийства графини. Но они искренне не понимали, что можно увидеть на этих записях, так как уже просмотрели их все и ничего подозрительного не обнаружили. Дронго несколько раз просил переставить или повторить отдельные кадры. Измученные офицеры решили разделиться. Старший ушел в половине десятого вечера, оставив второго на растерзание Дронго. И они просидели до половины первого ночи. Второй офицер умоляюще взглянул на Дронго.

– Мы закончили? – спросил он.

– С вами закончили, – кивнул Дронго, – но мне еще нужно поработать с дежурным портье.

В этот момент позвонил его мобильный телефон. Он достал аппарат. Это был комиссар Брюлей.

– Ты решил довести до изнеможения нашего офицера? – весело спросил он. – Может, пора заканчивать?

– Мы уже закончили, – сообщил Дронго, – мне было важно просмотреть все записи.

– Что-нибудь нашел?

– Есть некоторые наметки. Но мне понадобится ваша помощь.

– Прямо сейчас или разрешишь немного поспать?

– Завтра утром, – улыбнулся Дронго, – я перезвоню вам. Мне еще нужно переговорить с портье.

– Буду ждать. Кстати, ты успел пообедать? – спросил комиссар.

– Нет, – ответил Дронго, только сейчас почувствовавший голод. Весь сегодняшний день он не ощущал аппетита, чувствуя себя опустошенным после убийства Ирины Малаевой. Дронго попрощался и прошел к портье. Дежуривший мужчина поднял на него сонные глаза и спросил по-английски:

– Я могу вам помочь?

– Можете, – Дронго сел напротив, – посмотрите, кто дежурил сегодня утром на третьем этаже. Дайте мне фамилии всех горничных.

– Сейчас сделаю, – не удивился портье. Он видел этого странного гостя в комнате с офицерами полиции и понимал, что тот имеет право требовать подобную информацию, хотя и не говорит по-французски.

– Вот, мсье, – сказал он, глядя на экран компьютера, – на третьем этаже сегодня днем работали Мадлен Летурно и Клэр Бональд. Еще им помогала Элиза Гловацкая. Но она работает на втором этаже. Вы ведь знаете, что на третьем сегодня произошло неприятное событие и нам пришлось послать туда еще одну горничную.

– Элиза – полька? – уточнил Дронго.

– Да. Поступила к нам на работу в прошлом году.

– Она понимает русский язык?

– Не знаю, – удивился портье, – обычно мы требуем, чтобы знали французский и английский языки. Но многие наши сотрудники владеют еще и итальянским. Хотя сейчас есть несколько человек, которые понимают и русский язык.

– Сколько им лет?

– Мадлен Летурно – сорок девять, – снова посмотрел на экран компьютера портье, – Клэр Бональд – тридцать восемь, а Элизе – только тридцать четыре. Она работает у нас с прошлого года. Вы, наверное, знаете, что Польша вошла в ЕС, как и другие страны Восточной Европы, включая Прибалтику. И теперь мы обязаны принимать их на работу, как и наших граждан, – сказал портье.

«Наверное, голосует за партию Мари ле Пен», – подумал Дронго и, поблагодарив портье, пошел к лифту. Он поднялся в свой номер, заказал себе сэндвич и прошел в ванную, чтобы принять душ, когда раздался телефонный звонок. Часы показывали без пятнадцати час. Он удивился и взял трубку.

– Слушаю вас.

– Говорит Энн Дешанс, – услышал он ее сильный, уверенный голос, – что вы делаете? Мне позвонили из полицейского комиссариата и сообщили, что вы закончили просматривать пленки только пятнадцать минут назад. Что-нибудь нашли?

– Есть некоторые моменты, которые мне нужно будет завтра проверить, – ответил Дронго, – а вы почему не спите? Уже час ночи. У вас был трудный день.

– Ничего, я привыкла. И потом, я живу одна, поэтому никого не беспокою.

– Вы разве не замужем?

– Мой муж – дипломат. Он работает в Латинской Америке, и хотя мы официально не развелись, но на самом деле наш брак уже давно дал большую трещину, – пояснила женщина.

– Извините, – пробормотал он.

– Нет, ничего. А сын уже чувствует себя достаточно взрослым, чтобы переехать в кампус и жить вместе со своими товарищами. Ему восемнадцать. Я родила его в девятнадцать лет.

– Значит, вы потенциально можете стать бабушкой, – пошутил Дронго.

– Надеюсь, что не так быстро, – рассмеялась Энн, – вы разговаривали потом с господином Гуцуевым?

– Да. Я пошел к нему в номер.

– Не побоялись, что он набросится на вас с кулаками? – поинтересовалась она.

– Если бы боялся, то не пошел, – ответил Дронго, – я постарался ему объяснить, что действую и в его интересах. Я по-прежнему убежден, что его хотели подставить и он не совершал это убийство. Хотя, возможно, причастен к нему. Как и мы все. Я думаю, что не сильно заинтригую вас, если скажу, что и я в какой-то мере оказался причастным к этому убийству.

– Вы уже меня заинтриговали, – сказала Энн, – теперь мне хочется знать, что именно вы решили.

– Пока ничего не решил. Пока я только размышляю.

– И долго будете размышлять?

– Завтра у меня будет готовая версия, – пообещал он.

– Смотрите не ошибитесь, – сказала Энн.

– Я хотел вас поблагодарить, – неожиданно произнес Дронго.

– За что?

– За сегодняшний день. За ваше понимание ситуации. За то, что разрешили их допрашивать и вам помогать. За то, что терпимо отнеслись к моим недостаткам и не стали меня слишком сильно ругать за мою вчерашнюю слабость. Спасибо за все, мадам Дешанс.

– Можете называть меня Энн, – предложила она. Голос чуть дрогнул.

– Спасибо за все, Энн, – сказал Дронго, – вы должны были понять, что для меня это расследование важно. Вчера я собирался остаться у этой женщины на ночь. А сегодня ее увезли убитой. Такие события неприятно бьют по психике.

– И все-таки я вас не понимаю, – призналась она, – хотя понимаю, что именно вы должны чувствовать.

– Спокойной ночи, Энн, – сказал он на прощание.

– Спокойной ночи, – пожелала она ему.

Он положил трубку и прошел в ванную, чтобы успеть умыться, пока принесут сэндвичи. Интересно, что именно она скажет ему завтра, если он не сумеет правильно вычислить убийцу.

«Тогда подумай, что она скажет, если ты сумеешь его вычислить?» – разозлился на себя Дронго.

Он услышал, как снова зазвонил телефон.

«Интересно, кто на этот раз?» – подумал он, снимая трубку прямо в ванной комнате, где был второй телефон.

– Вы сегодня ужинали? – услышал он уже знакомый голос Энн.

– И не обедал, – признался он, – сейчас заказал себе сэндвичи.

– Приезжайте ко мне, – неожиданно предложила она, – если, конечно, у вас еще есть силы. Я вас накормлю ужином. Я заказала его в ресторане, но не хочу есть в одиночку.

– Вы меня приглашаете? – ошеломленно спросил он.

– Да. Если не боитесь, конечно.

– Не боюсь, – пробормотал он.

– Моя квартира на бульваре Бомарше, – она назвала номер дома.

– Я знаю, где этот бульвар, – сказал Дронго, – спасибо за приглашение. Прямо сейчас приеду.

Он положил трубку, умылся. В дверь постучали. Это принесли сэндвичи. Он дал монету в два евро посыльному и поставил сэндвичи на столик. Надел чистую рубашку, повязал галстук и через пять минут уже сидел в такси…

По дороге он попросил водителя сделать большой крюк и успел купить небольшую коробку парфюма в круглосуточно открытом магазине. Через полчаса он звонил к ней в дверь. Она открыла дверь, он удивился: словно это была другая женщина. В светлых, бежевых брюках и светлой майке она казалась сильно помолодевшей. Волосы были стянуты в тугой узел. Она заметила его удивление.

– Дома я позволяю себе расслабиться, – улыбнулась Энн, – входите, не стесняйтесь.

Он вошел в квартиру, протягивая ей свой подарок.

– Это вам.

– Специально заехали в магазин, – поняла она, – могли приехать и без подарка. В час ночи.

– Так солиднее.

– Спасибо. Идите в гостиную. Я сейчас подогрею и принесу.

Квартира была достаточно просторная. Он прошел в гостиную. На стенах висели картины современных французских художников. Здесь было стильно и красиво. Она вошла в гостиную и поставила на стол сразу два блюда.

– Садитесь, – предложила она, – что мы будем пить?

– Только то, что вы предложите, – сказал он.

– Вы не разбираетесь в винах? – удивилась она. – Никогда не поверю.

– Разбираюсь. И даже неплохо, – улыбнулся Дронго, – недавно Пьер Карден угощал меня вином «Кровь младенца Иисуса». Кстати, очень неплохое вино.

– Вы шутите или говорите правду? – изумленно спросила Энн. – Вы действительно знакомы с самим Карденом? В таком случае я приглашу на ужин Диора.

– Диор давно умер, – рассмеялся Дронго, – а Кардену уже девяносто два года. И меня познакомил с ним бывший первый секретарь Союза художников СССР Таир Салахов, который является его личным другом.

– Ему, наверное, тоже девяносто? – спросила Энн.

– Только восемьдесят шесть, – развел руками Дронго, – он еще совсем молодой человек. Между прочим, его работы выставлены в Третьяковской галерее.

– Я думала, что вы шутите, – призналась она, протягивая ему бутылку. Он взял штопор и открыл бутылку. Разлил вино в бокалы.

– Спасибо за приглашение, – сказал он, – за вас.

– И за вас, – кивнула она. Бокалы почти неслышно соприкоснулись.

– Садитесь и начинайте есть, – предложила она, – второй раз подогревать не стану.

– С удовольствием. – Он уселся напротив нее и снова наполнил бокалы. – Обычно пьют за знакомство, но наше знакомство было более чем неудачным и произошло из-за трагедии в отеле, – сказал Дронго, – поэтому разрешите мне просто выпить за вашу семью, за вашего сына и за вас. И пожелать вам всего самого хорошего.

– Спасибо.

Бокалы снова соприкоснулись.

– Должна вам сказать, что вы умеете производить впечатление, – задумчиво произнесла Энн, – во всяком случае, вам удалось меня удивить, а это не так просто. Вы умеете разговаривать с людьми, ухватывать самые важные моменты, обращать внимание на нюансы в каждом разговоре. Одним словом, вы умеете не только слушать, но и слышать людей. Это удается далеко не каждому.

– Вы меня переоцениваете. Мне казалось, что сегодня вы меня просто возненавидели. После того, как узнали о том, что произошло вчера в нашем отеле.

– Мне это не понравилось, – призналась она, – налейте еще вина.

Он разлил вино в бокалы.

– А теперь выпьем за вас, – предложила она.

На этот раз бокалы ударились гораздо сильнее. Оба пригубили вино.

– Дело в том, что я не могла понять, как такой умный, проницательный и внимательный человек мог увлечься такой пустышкой, как погибшая графиня, – откровенно призналась Энн, – мне казалось, что вы просто не имеете права с ней встречаться. Вы намного выше по интеллекту… Вам должно быть с ней неинтересно, просто некомфортно. Ведь она не сможет беседовать на вашем уровне, понимать ваш юмор, оценить степень вашего интеллекта. И тем не менее вы почти сразу пошли в ее апартаменты. Что это? Зов плоти сильнее вашего духа? Или все мужчины действительно такие неугомонные самцы и не могут себя элементарно сдерживать? Почему? Почему вы к ней пошли? Как вы могли увлечься такой женщиной? Вы же уже поняли, что она была и содержанкой Тугутова, и держала при себе вечным любовником своего телохранителя Гуцуева, и встречалась с этим альфонсом Тенерифе. И наконец, рассказ Беаты, ведь она могла позволить себе спать даже с нужными ей женщинами. И вам не противно после всего услышанного? Неужели, если бы она была сейчас жива, вы бы снова отправились к ней?

– Если я скажу, что она была красивой женщиной, вы скажете, что я повторяю это в тысячный раз. Зов плоти сильнее духа. У многих мужчин, – признался Дронго, – это действительно так.

– Я спрашивала не про многих мужчин, – возразила Энн, – мне было интересно, как ответите именно вы. Только правду. Неужели, если бы сегодня ночью она позвонила вам, вы бы снова отправились в ее апартаменты, даже после того, как узнали о ней столько «полезной» информации?

– Я догадывался об этом еще вчера, когда поднимался в ее апартаменты, – признался Дронго, – в этом плане ничего нового я не узнал.

– И вам абсолютно все равно? Неужели действительно все равно? Или вас привлекал ее титул? Но она все равно разводилась и совсем скоро должна была лишиться этого титула. Тогда почему?

Он видел, как она нервничает. Очевидно, ей действительно было важно узнать и понять. Она была сильной, умной, современной женщиной. Конечно, не такой красивой, как топ-модель Ирина Малаева, и не такой молодой. Возможно, в ее жизни уже было некое разочарование, когда муж или друг бросил ее ради красивой пустышки, и она не могла этого забыть. Именно поэтому пригласила ночью к себе Дронго – чтобы понять, почему они так поступают. Почему мужчины мгновенно теряют чувство меры, стыда, нравственности, морали, когда речь заходит о смазливой мордашке и длинных ногах. Энн терпеливо смотрела на него.

– Я хочу понять, – пробормотала она.

И он сказал слова, которые она хотела услышать.

– Если бы мне пришлось выбирать сегодня, куда именно пойти – приехать к вам на ужин или подняться в апартаменты графини, то я бы выбрал вашу квартиру, – сказал Дронго. Он, конечно, соврал, но посчитал это правильным.

«И все-таки мы мерзавцы, – подумал он, – как можно лгать даже в такой ситуации? Она интересная и сильная женщина, но на моем месте любой мужчина бросился бы бежать к Ирине сломя голову. И дело не только в девяти годах, разделяющих этих двух женщин. Разве можно выбирать между одной из самых красивых топ-моделей и судебным следователем, даже такой симпатичной и умной, как Энн Дешанс?»

Но сидевшей напротив женщине понравились его слова. Он вдруг понял, что она ждала именно этих слов. И пригласила сюда гостя не просто для того, чтобы накормить его ужином, а взять своеобразный женский реванш. В очередной раз почувствовать себя победительницей. Поверить в свои возможности, доказать самой себе, что она прежде всего женщина, а не только судебный следователь.

Он заметил, как пристально она смотрит на него.

– Вы действительно сегодня не устали? – поинтересовалась она.

– Пока держусь. Это не так сложно. Мне нравится моя работа, я от нее никогда не устаю, – пояснил он.

– Иди сюда, – прошептала она, поднимаясь и подходя к дивану.

Дронго поднялся, подошел к ней.

– Поцелуй меня, – попросила она, – и постарайся на сегодняшнюю ночь забыть о графине.