На часах было около одиннадцати, когда раздался телефонный звонок. Дронго не поднимая трубки, прислушался к звонкам. После третьего включился привычный автоответчик. Он услышал уже знакомый голос. Это был полковник Карелин. Он хотел встретиться прямо сегодня. Дронго снял трубку.

– Уже поздно, – сказал он, посмотрев на часы, – может, лучше завтра днем?

– Я уже приехал и нахожусь рядом с вашим домом, – сообщил Карелин.

– Наверно, у вас есть хорошие связи в МВД, – недовольно пробормотал Дронго, – если вы смогли так быстро узнать мой домашний адрес.

– На самом деле это было, действительно, не очень трудно, – ответил полковник, проигнорировав его шутку, – у нас некоторые офицеры вас неплохо знают.

– Тогда поднимайтесь, – разрешил Дронго.

Карелин позвонил через минуту. Он был в плаще. Войдя в квартиру, он спросил снимая плащ:

– У вас есть тапочки?

– Нельзя любить свои полы больше своих гостей, – заметил Дронго, – вытирайте ноги и проходите в своей обуви.

– Лучше найдите мне тапочки, – попросил гость, – я весь день на ногах, и мне будет удобнее в тапочках. Ноги ужасно болят.

– Какой у вас размер? – спросил Дронго, взглянув на ноги полковника.

– Сорок третий, – ответил Карелин.

– У меня все тапочки моего размера. Сорок шесть с половиной. Хотя, кажется, есть одна пара «гостевых» сорок второго.

—Лучше давайте свои, – попросил полковник, – дело в том, что у меня были сильно обоморожены ноги, когда я однажды всю ночь просидел в болоте, ожидая двух преступников. Мы их потом взяли, но с тех пор у меня болят ноги и больные почки.

—Это издержки нашей профессии, полковник, – вздохнул Дронго, – я могу показать вам шрамы на своем теле. Хотя, как говорилось в известном фильме, нужно искать не человека со шрамами, а того, кто их оставил.

Они прошли в гостиную.

– Судя по вашему виду, вы были в их загородном доме, – сказал Дронго, когда они уселись в кресла.

– Только не говорите, что вы вычислили это по глине на моей обуви, как Шерлок Холмс. Кстати, там не было глины, я подъезжал на машине.

– Нет, конечно. Я не так разбираюсь в глине. Просто мне кажется естественным, что вы отправились именно туда, чтобы поддержать Наилю. И решили оттуда сразу приехать ко мне. Я прав?

—Почти. У вас есть что-нибудь выпить?

– Хороший коньяк. Или водка. Я не увлекаюсь подобными напитками, но держу для гостей. Есть вино, виски, текила, джин, ром.

– Давайте коньяк, – согласно кивнул Карелин, – и извините, что все так глупо получилось сегодня в квартире. Я снова поговорил с Наилей и ее матерью. Они рассказали мне о вашем вчерашнем визите в их загородный дом.

– Ничего. Я привык. – Он поднялся и вкатил столик с бокалами и бутылками. Взял пузатые бокалы и плеснул коньяк своему гостю. И совсем немного – себе. Раскрыл коробку шоколода.

– Ваше здоровье.

– Спасибо.

– Она в таком тяжелом состоянии, – тяжело вздохнул он, – они вызвали врача. Несчастная мать не отходит от нее. Уже позвонили в Казань, завтра дневным рейсом прилетят отец и брат Наили. В общем, трагедия.

– Вы давно с ними знакомы?

– Давно. Лет пятнадцать, нет, уже даже двадцать. Что-то около того. Наиля была совсем маленькой девочкой, когда мы начали дружить. Ее мать Галия и моя супруга преподавали в одном институте. Тогда и подружились. Супруга у меня из Башкирии, а Галия – татарка. Они были две такие «нацменки» у себя на кафедре. Может, – поэтому и подружились.

– Как она оказалась дома? Почему вы ее позвали? Вы могли бы не вызывать ее, чтобы она приехала попозже, когда уберут тело.

—Никто ее не звал. После конференции они решила зайти домой. И, не включая своего мобильного, просто приехала к себе домой. И уже потом все увидела.

– Представляю, как они переживают, – мрачно заметил Дронго.

—Просто кошмар. Мать пытается ее успокоить. Туда приехали ее двоюродная сестра с мужем, который является послом иностранного государства. И их подруга. Все пытаются как-то успокоить Наилю. Не представляю, как она будет жить.

– Зачем вы пришли?

– Вы же прекрасно понимаете зачем. Мне нужно с вами переговорить и понять, почему вы сразу решили, что камеры мог отключить именно Константин Скляренко. И вообще почему вы предположили, что его машина будет находиться рядом с домом. Откуда такая уверенность?

– Обычная логика, полковник. Я был в доме и видел, как он охраняется. Камеры наблюдения, дежурные охранники, консьержы. Причем в пентхаусах – свои собственные консьержи. И я обратил внимание, как установлена камера на четырнадцатом этаже. Она была закреплена прямо над дверью, выходившей на лестницу. На других этажах она была закреплена ближе к стене. Вот такой интересный факт. Такую перестановку могли сделать только с согласия хозяев квартир, живущих на этом этаже. А кроме семьи Скляренко там жили соседи, которые вообще редко появлялись в доме.

– Согласен. Что еще?

– Камера наблюдения за въездом в гараж была установлена с правой стороны. На пульте много камер, и консьерж, показывая мне на экраны, пояснил, что он смотрит не столько на экран, сколько на пульт управления, ведь двери гаража открывались автоматически. А это значит, что если приехал свой, то они откроются, а если чужой сразу прозвучит сигнал тревоги и двери просто не откроются. Он не всегда присматривался к машинам и людям, которые выдавали свой сигнал, что, в общем, нормально и естественно. Ведь у него столько экранов и столько жильцов, которые ходят мимо него.

– И вы подумали, что Скляренко мог нарочно изменить систему кодировки камер, чтобы иметь возможность отключать эти камеры?

—Конечно. Кто еще мог подобное сделать? В таких проницательных убийц я просто не верю. Вы ведь наверняа отрабатываете версию о деловых связях бизнесмена и ищете среди его партнеров возможных заказчиков его устранения.

– В таких случаях рассматриваются все версии и в первую очередь – деловые связи бизнесмена, из-за которых, собственно, почти всегда и убивают, – заметил Карелин.

– Возможно. Но зачем убийце так рисковать? Его могли разоблачить на стадии подготовки, когда он пытался вывести из строя камеры. Гораздо легче просто подождать у гаража и выстрелить в бизнесмена, когда он ждет, пока откроются двери. Я убежден, что это было не убийство на деловой почве. Вы ведь профессионал, Николай Гаврилович, и, судя по вашему званию, работаете в милиции не первый год. И вы тоже прекрасно знаете, что заказные убийства не совершаются пепельницей, лежавшей в доме. Здесь действовали, скорее всего, спонтанно, под влиянием каких-то непонятных эмоций.

– Семейная драма, – согласился Карелин, – но эту версию мы тоже отрабатывали. Наиля была в институте и никуда не отлучалась, мы уже проверили. И, если бы даже она отлучалась, я бы никогда в жизни не поверил, что она может быть убийцей. Я ее знаю с самого детства. Если бы ее что-то вывело из себя, она бы оцепенела от ужаса или страха, но не ринулась бы убивать своего мужа. Тем более что у нее в жизни уже была похожая трагедия.

– Каким образом?

– Это случилось, когда она еще училась в институте. Она близко дружила с одним парнем. Очень близко. Такой хороший мальчик, как их называют, «мажор», из очень известной семьи. Его родители были довольно состоятельными людьми. Отец – известный продюсер, мать работает в шоу-бизнесе. Их фотографии часто мелькают на обложках разных журналов. Мальчик вырос без надлежащего контроля, очевидно, родители всегда были заняты своими проблемами. В общем, оказалось, что Наиля ждет ребенка. Вы не можете себе представить, какой шок это был для Галии, ведь они все-таки татары, мусульманская семья. И вдруг девочка до брака вступает в интимные отношения. Мальчик был действительно красивый и такой милый. Я его сам видел. А потом выяснилось, что он увлекается наркотиками. И у Наили был выкидыш. Вот такие дела. Поэтому они довольно быстро расстались.

– У каждой семьи свои «скелеты в шкафу», – согласился Дронго, – что было потом с этим мальчиком?

– Ничего. Он перевелся в другой институт. Родители помогли ему перевестись. Но, кажется, его он тоже не закончил. Вы знаете, наркомания – такая болезнь, от которой трудно излечиться. Очень трудно. По-моему, этот мальчик сейчас где-то работает.

– А если это он решил доводить свою бывшую пассию до сумасшествия, и, когда его обнаружил муж Наили, он нанес ему роковой удар. Если он наркоман, такая версия выглядит правдоподобной.

– Нужно будет проверить, – согласился Карелин, – хотя в подобный рационализм наркомана трудно поверить. Он скорее переломал бы всю обстановку в доме, чем рискнул бы каждый раз лезть в чужую квартиру и воровать там разные мелочи.

– Вы правы, – согласился Дронго, – но проверить все равно следует. Наиля никогда не вспоминала о нем?

– Даже слышать о нем не хотела.

– И потом она вышла за Скляренко?

– Не сразу. Ей было уже двадцать пять. Знаете, как бывает. Все подруги замужем, у всех дети. А ты, самая красивая и самая умная, сидишь в ожидании своего принца. Всегда бывает обидно, и я понимаю девочек. У меня у самого двое дочерей. Старшая вышла замуж и довольно быстро развелась. Сейчас у нее трехлетний мальчик. А вторая пока учится в университете. Но Наиля была всегда умницей. Золотая медаль в школе, красный диплом в институте. В общем, молодец. И однажды она встретила своего будущего мужа. У них была романтическая история. Она куда-то спешила вместе с двумя коллегами, и в их машину врезался «Мерседес» Скляренко. Он тогда был уже холостым. На месте аварии он сразу предложил свою помощь и забрал Наилю в больницу. Потом не отходил от нее, привозил домой фрукты и цветы. У нее не было ничего серьезного. Немного повредила ногу и руку, можно сказать, поцарапала. Никаких переломов не было, только ушибы. Но Константин произвел на нее впечатление. Красивый, хорошо одетый, богатый, достаточно умный, умеющий нравиться женщинам. Успешный бизнесмен. Они начали встречаться, и вскоре он сделал ей предложение. Вот так. Это было два года назад. Я бы не назвал этот брак идеальным. Он был достаточно ветреный человек. Такой счастливчик, которому все легко давалось. Его отец занимался крупным строительным бизнесом в Москве еще в семидесятые годы при Промыслове. И передал как бы по наследству свои связи и знакомства сыну. Конечно, Наиля – более глубокий и сложный человек. Она умница, начитанная, образованная, тонко чувствующая. Если бы у меня был сын, я бы не желал лучшей невестки для себя. Мужчины иногда даже не понимают, какие женщины живут рядом с ними.

– У меня к вам вопрос, – неожиданно перебил его Дронго, – а если бы Константин Скляренко посватался к вашей дочери? К старшей или младшей? Вы бы согласились их отдать?

– Сложный вопрос, – задумался Карелин, – можно мне еще коньяка? Сложный. И очень интересный.

Дронго налил коньяк, и гость выпил его почти залпом. Поставил бокал на столик.

– Вы знаете, – продолжал полковник, – я отвечу вам предельно честно. Если бы он посватался к моей старшей дочери, я бы, скорее всего, согласился. Он – обеспеченный человек из хорошей семьи. С приятными манерами, образованный, нравится людям. Или нравился, что более точно. Никак не могу свыкнуться с мыслью, что его убили. А вот если бы он посватался к моей младшей дочери... Нет. Я бы, возможно, не согласился. Просто она – другой человек. Более современный, если хотите. Ей мало успешного бизнесмена, она хотела бы иметь рядом с собой друга. Настоящего друга, который бы понимал ее с полуслова. Нет. Если бы он посватался к моей младшей, я бы ему отказал. Или она бы ему отказала. Что, в общем, одно и то же.

– Вы считаете, что он не мог быть настоящим другом?

– О погибших плохо не говорят. Просто у меня есть своя собственная теория. Признаюсь, что она может быть порочной и неверной, но эта моя теория. Дело в том, что занятие бизнесом в условиях Москвы и нашей современности – это всегда некоторый риск. И достаточно сложные отношения с партнерами, поставщиками, клиентами, налоговой инспекцией, разными контролирующими и проверяющими органами. Я уже не говорю об остальных чиновниках, в общем, со всеми. Здесь трудно работать. У нас ведь настоящий бандитский капитализм со своими бандитскими законами. Не обманешь не выиграешь. Не сумеешь жульничать – прогоришь. Будешь искренним – разоришься. В общем, в бизнесмены идут не всегда самые порядочные и честные. Скорее самые ловкие и умелые. Признаюсь, что это порочная теория, и вы можете со мной не согласиться. Но профессия обязательно накладывает свой отпечаток. И если, работая в милиции или прокуратуре, становимся более жестокими и черствыми, то и, занимаясь бизнесом, становимся бессовестными и циничными. Вы, наверно, согласитесь со мной, что патологоанатомы могут спокойно обедать рядом со свежевыпотрошенным трупом, чего не могут сделать даже их коллеги-врачи. Или сотрудники милиции, которые привыкли к виду обезображенных тел и страшных открытых ран. Это как политики, которые врут на работе и подсознательно врут дома. Скляренко был бизнесменом во втором или третьем поколении и знал все правила игры. Понимаете, что я хочу сказать. Он не был ангелом...

– Ангелов вообще не осталось.

– Он был бизнесменом, и это накладывало отпечаток на отношения. Однажды я был свидетелем того, как он не приехал на день рождения Наили, объяснив это срочным совещанием. А я случайно узнал, что они с друзьями кутили всю ночь в ресторане «Царская охота». Согласитесь, что молодой супруг не должен вести себя подобным образом. Хотя такое поведение – в традициях молодых. Моя старшая дочь, узнав об этом, не нашла здесь ничего предосудительного. У бизнесменов бывают свои совещания и во время корпоративных вечеринок, заявила она. Нужно понимать, что это часть их работы. Возможно, она права. Но вот моя младшая дочь такого поведения решительно не приняла. И заявила, что никогда не поймет подобного поведения мужа.

– Ей будет сложно, – усмехнулся Дронго.

– Я тоже ей об этом говорю. Нельзя так бескомпромиссно относиться к мужчинам. Нужно уметь примиряться с их недостатками. И Костя не был лишен недостатков. Но я не понимаю, кому нужна была его смерть. И тем более не понимаю этих отключенных камер наблюдения и пропадающих из дома вещей. Зачем? Кому нужны были эти вещи? Если дорогая сумка, я еще понимаю, но гребень. – Зачем? Кому он нужен? Или другие мелочи? Я был убежден, что просто домработница складывает эти вещи в другое место, но Наиля убеждена, что вещи пропадают из дома и домработница не могла их забрать. Тогда кто и зачем их забирал? Вот этот вопрос меня волнует. Ведь я знал погибшего. Он бы точно не стал уносить из дома какой-то гребень или сумку своей жены. Он был состоятельный бизнесмен и далеко не дурак. Зачем ему заниматься такими глупостями? Ума не приложу. Тогда получается, что он сам оборудовал отключение камер, чтобы помочь вору лазать в собственную квартиру. Но это нонсенс. И куда пропадали вещи? А самое главное, почему он оказался в своей квартире и кто его мог убить? Если бы я не знал эту семью столько лет, я, возможно, спокойно отправился бы к себе домой. Есть следователь прокуратуры, есть сотрудники уголовного розыска, которые обязаны этим делом заниматься. Но меня беспокоит это убийство. И еще больше меня беспокоят эти непонятные кражи.

– Если учесть, что ключи были только у трех людей, то подозреваемыми могут быть только они, – напомнил Дронго, – погибший Скляренко, его жена и ее мать.

– Галия исключается, – сразу возразил Карелин, – у нее абсолютное алиби. Несчастная женщина так переживает за свою дочь.

– Какое алиби? Она была на даче?

– Нет. Она утром выехала к себе домой. Но ключи оставила на даче.

– Вы проверяли?

– Конечно. Одна пара ключей была в кармане погибшего. Вторая пара была у самой Наили. А третья оставалась на даче. Они были в спальной комнате, где обычно ночует Галия. Лежали в левой тумбочке.

– В правой, – поправил его Дронго.

– Верно, – Карелин улыбнулся, – я перепутал. Ключи находились в правой тумбочке. Вы, очевидно, тоже вчера проверяли. Но самое важное – даже не эти ключи. Галия физически не могла быть в квартире ни при каких обстоятельствах.

– Почему?

– Скляренко приехал к себе домой примерно к четырем. Как сейчас мы точно установили, он оставил машину в соседнем дворе и прошел к дому. На это могло уйти минут пять или десять. Затем он поднялся наверх. Вы знаете, почему я сразу вам поверил и решил приехать именно к вам? Дело в том, что сотрудники милиции просмотрели все пленки. В это время он как раз выходил из кабины лифта на пятнадцатом этаже. Понимаете? Как он вошел в дом, нигде не видно. Но зато ясно видно, что он выходит на пятнадцатом этаже и идет к выходу на лестницу. Потом он исчезает. И через некоторое время находят его труп. Но вы не знаете, как мы его нашли. А это самое важное. Дело в том, что он как раз вошел к себе в квартиру, когда позвонила его теща. Она собиралась сообщить ему, что они с Наилей будут ждать его у нее в доме. О звонке ее просила Наиля, которая была на конференции. Они разговаривали около минуты, когда Галия услышала какой-то треск и шум. Непонятный крик. И его телефон сразу отключился. Она попыталась снова с ним связаться, но не смогла. И тогда позвонила мне. Она была очень встревожена. Я сразу послал двух сотрудников, чтобы проверить все на месте. Галия была всегда достаточно трезвым человеком и не стала бы так просто паниковать. Мои офицеры обнаружили убитого Скляренко в его квартире. Если бы не она, он мог бы пролежать в доме не один день.

—Разговор был зафиксирован на его мобильном?

—Конечно. Мы изъяли телефон, который был у него в руках, чтобы проверить все последние звонки. Исходящие и входящие. Последний звонок был от Галии, как раз в тот момент, когда, по заключению экспертов, его могли убить. Все звонки мы сейчас проверяем.

– Давайте предположим на секунду, что это мать Наили воровала у нее эти безделушки. Такое возможно?

– Никогда в жизни. Она ее обожает. Так доводить собственную дочь? Я знаю Галию уже столько лет. Скорее это я сам мог воровать вещи из их квартиры, чем это сделала бы мать Наили. Она такая честная, такая щепитильная в подобных делах. Она бы даже не появилась в квартире дочери, не поставив в известность зятя и дочь. Даже такое предположение выглядит кощунственным. Это исключено. И есть распечатки телефонных разговоров. Ее в момент убийства не было даже рядом с домом – это абсолютно точно.

– Тогда другой вопрос, не менее интересный. Почему он выходил на пятнадцатом этаже? Перепутал этажи? Вряд ли. Тогда почему именно на пятнадцатом? Может, для того, чтобы спуститься по лестнице и отключить камеры наблюдения на четырнадцатом? И сразу другой вопрос. Для чего? Чего он боялся? Почему оставил свою машину в соседнем дворе, почему не въехал в гараж? Вам не кажется, что появляется слишком много вопросов?

– На которые у меня пока нет ответа, – нахмурился Карелин, – но на которые мы обязательно найдем ответы.

– Значит, нужно будет искать, – задумчиво предположил Дронго, – и, судя по вашим словам, задача может оказаться почти безнадежной.

– Я поэтому к вам и приехал, – оживился Карелин, – вы же должны меня понять. Это близкая нам семья. У них такое горе. Может, вы согласитесь помочь в расследовании этого непонятного убийства. Я знаю, что вы частный детектив, но это особый случай. А нашим сотрудникам я поручу, чтобы с вами сотрудничали. И самое важное в этом деле, что вам доверяют мать и дочь. А это очень важно.

– Не знаю, – ответил Дронго, – пока все представляется достаточно туманным и непонятным. Но вместе с тем это именно такое дело, которое требует настоящего расследования. Если мне действительно не будут мешать ваши люди, я уже не говорю о помощи, то, возможно, у меня что-то получится. И учтите, что у вас будут очень большие проблемы с прокуратурой. Мужицкий не простит вам привлечения к расследованию частного лица.

– А вы не будете проводить расследования, – возразил Карелин, – вы всего лишь как опытный эксперт будете давать нам свои заключения. Никаких нарушений не будет. Мы имеем право привлекать к расследованию любых экспертов в помощь для успешного расследования уголовного дела. Это отражено и в Уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации. Вы же не станете выполнять функции следователя или прокурора. На вас никто и не собирается возлагать процессуальные функции. Это всего лишь помощь эксперта.

– Убедили, – улыбнулся Дронго, – хотя юридическая казуистика выглядит достаточно спорной и в нашем случае. Я ведь не государственный чиновник, а всего лишь частное лицо. Но я постараюсь разобраться, что именно сегодня произошло. Пульт, отключающий камеры, вы так и не нашли?

– Нет. Он исчез.

– А распечатка с мобильного телефона Скляренко? Вы можете дать мне копию?

– Завтра вам ее дадут. Но учтите, что это будет серьезное нарушение с моей стороны. Хотя мы оформим документы как предоставление вам этих распечаток для экспертного заключения. Кто сказал, что вы не можете анализировать все поступившие и исходящие телефонные звонки? Давайте я налью себе еще немного коньяка. Это я такой храбрый только у вас дома. Завтра буду вспоминать о своем предложении и чувствовать себя почти преступником. Мне будет трудно преодолеть свои сомнения и понять, что именно я натворил, придя к вам с подобным предложением.

– У вас генеральная должность в министерстве, – напомнил Дронго, – если будете так рисковать, можете не получить генеральские погоны.

– Я все-таки рискну, – сказал Карелин, глядя, как Дронго наливает ему коньяк, – хотя генералом быть тоже хочется. И знаете почему? Не из карьерных соображений, честное слово, нет. Это будет, как вам сказать, как бы итог моих многолетних трудов в МВД. Пик карьеры. Я всегда старался работать честно. Насколько мог, честно. И думал больше о деле, чем о собственном кармане. Меня иногда презирали за это, некоторые не любили, некоторые ненавидели и боялись. Но мне уже трудно перестраиваться в сорок шесть лет.

– В таком случае вы идеалист, – улыбнулся Дронго, – и я теперь знаю, почему вы мне сразу понравились.

– Мы знакомы с их семьей уже много лет, – продолжал полковник, – и я всегда поражался мужеству Галии. Когда еще дети были совсем маленькие, она не простила своего мужа, который увлекся какой-то актрисой. Можете себе представить? Возможно, другая женщина промолчала бы. А она не захотела жить с этой ложью. Вот такая сильная женщина. И отказалась от его алиментов, решив сама воспитывать детей. В самые трудные годы, когда в середине девяностых все было так сложно. Ее бывший муж, отец Наили, даже иногда передавал деньги через нашу семью. Он обожал своих детей и много раз пытался примириться со своей супругой, но она была просто непреклонна. Я всегда ее очень уважал. И теперь горе пришло в их семью. Поэтому я сделаю все, чтобы им помочь. Все, что в моих силах, господин Дронго.