Сотрудники милиции приехали на дачу к двум часам дня. Это были двое молодых офицеров из уголовного розыска, которые сообщили, что следователь Боголюбов ждет в квартире. Наиле пришлось собраться с силами, чтобы усесться в машину вместе с матерью. Дронго, мрачный и злой, уселся рядом на переднее сиденье. Водитель семьи Скляренко-Сабировых оказался мрачным высоким мужчиной лет тридцати пяти. Он не проронил ни слова за все время, пока они сидели в машине. Только несколько раз кивал головой, когда к нему обращались.

Они вошли в дом. Немного растерявшийся консьерж поднялся, чтобы поздороваться. Поднялись на четырнадцатый этаж. Наиля держала за руку мать, словно опасаясь остаться без ее поддержки. Когда вошли в квартиру и она увидела пятна крови, оставшиеся со вчерашнего дня, пошатнулась, едва не потеряв сознание. Дронго сжал зубы. Из кухни вышла пожилая женщина лет шестидесяти, среднего роста, с мрачным скорбным лицом. Седые волосы были собраны в пучок. Это была домработница. Увидев Наилю, она обняла ее и громко заплакала.

Вместе с ней появился мужчина лет сорока пяти в очках, его серые глаза настороженно смотрели на прибывших. У него были редкие темные волосы, несколько вытянутое лицо, длинный нос. Александр Боголюбов, следователь по особо важным делам, о котором говорил полковник Карелин.

—Здравствуйте, – сказал он неприятным скрипучим голосом, – я следователь Боголюбов из прокуратуры. Мне поручено расследование данного дела. Извините, госпожа Скляренко, что пришлось вызвать вас сюда. Понимаю ваши чувства. Но вы должны осмотреть квартиру. А вы, очевидно, господин Дронго? Мне звонил Николай Гаврилович и сказал, что вы будете представлять интересы госпожи Скляренко в качестве адвоката? Все правильно?

—Да, – кивнул Дронго, – я буду помогать им.

– У вас все документы оформлены?

– Их вам привезут в прокуратуру, – пообещал Дронго, – сегодня госпожа Скляренко подписала все документы. Я могу их вам показать.

– В данном случае важно, что она сама не против вашего присутствия, – заметил следователь.

Наиля и мать прошли в спальную комнату. Боголюбов и Дронго решили им не мешать, устроившись на кухне. Следователь барабанил пальцами по столу.

– Вы давно знаете их семью? – поинтересовался Боголюбов.

– Не очень. Но они попросили меня о помощи, и я не мог им отказать.

– Понимаю. Наиля в таком состоянии, что мы не можем ее допрашивать. Говорят, вчера она потеряла сознание.

– Ей было очень плохо, и она с трудом сюда приехала.

—Мне говорили. Но закон есть закон. Она должна сама все проверить и сказать, что именно у них пропало.

– Я полагаю, иногда нужно думать и о родственниках погибших.

– Боюсь, что все не так однозначно, как вы думаете, – вздохнул Боголюбов, – дело в том, что ее супруг вчера намеренно появился в доме так, чтобы его никто не увидел. А это значит, что он сознательно скрывался от камер, предварительно отключив их с помощью какого-то технического устройства.

– Поэтому он оставил машину в соседнем дворе и вышел на пятнадцатом этаже, – продолжил Дронго, – чтобы спуститься вниз и отключить камеры на четырнадцатом.

Боголюбов с некоторым удивлением взглянул на сидевшего перед ним «адвоката».

– Вы раньше работали следователем? – уточнил он.

– Почти, – ответил Дронго, – я думаю, что адвокат тоже должен уметь мыслить аналитически.

– Скорее практически. У вас несколько другая профессия, – сказал Боголюбов, – но вообще вы правы. Я тоже об этом подумал. Тогда выходит, что погибший делал все, чтобы скрыть от нас своего убийцу. А это противоречит всякой логике.

– Вы знаете, что в этой квартире пропадали разные вещи хозяйки дома? – спросил Дронго.

– Мне рассказал об этом Николай Гаврилович. Но я не совсем понимаю, какая тут связь с убийством? Если пропадали ценные вещи, это одно, а если безделушки, то совсем другое. Но именно поэтому я пригласил ее сюда, чтобы она сама все проверила. Так будет лучше для всех.

– На пепельнице не было отпечатков пальцев?

– Нет. Возможно, он стоял спиной к убийце. Или боком, когда убийца наносил ему удар. Самое поразительное, что он впустил его в квартиру и сделал все, чтобы мы его не смогли найти. А это противоречит всякому здравому смыслу.

– Вы проверили, кому он вчера звонил?

– Проверяем. Пока никаких зацепок. Он приехал утром в Москву и звонил своему водителю, супруге, на работу. В общем, никаких посторонних. И ему почти никто не звонил, если не считать звонка тещи как раз в тот момент, когда его убивали. Я бы даже сказал, что она невольно помогла убийце. Возможно, он, разговаривая по телефону, отвернулся на одно мгновение, и убийца воспользовался именно этим моментом.

– Только не говорите об этом госпоже Скляренко, – попросил Дронго, – она держится исключительно на поддержке своей матери.

– Ее мать ни в чем не виновата, – ответил Боголюбов, – я только излагаю версию.

– А пленки? Вы просмотрели все материалы с других этажей?

—Конечно. Ничего подозрительного. Никто не уходил через гараж.

– Тогда куда исчез убийца? – спросил Дронго. – Ведь согласно нашим рассуждениям убитый и убийца вместе вошли в гараж, отключив камеру наблюдения. Затем Скляренко поднялся на пятнадцатый этаж и, спустившись вниз, отключил камеру на четырнадцатом. Предположим, что убийца поднялся на четырнадцатый этаж и вышел незамеченным на лестничную клетку. Вошел в квартиру вместе со своей жертвой и нанес удар. Но куда он потом исчез? Ведь он должен был уйти либо через гараж, либо мимо консьержа. А камера в гараже работала? Тогда как вышел из дома убийца?

– Вы задаете слишком много вопросов, на которые у меня нет ответов, – недовольно заметил Боголюбов, – если бы я знал, что именно здесь вчера произошло, то не сидел бы сейчас в этой квартире, а досрочно закончил бы расследование. И учтите, что это пока наши домыслы. Вполне возможно, убийца сам отключил камеры наблюдения и поднялся в квартиру, чтобы убить Константина Скляренко. Это мог быть и консьерж, и кто-то из охранников, дежуривших вокруг дома. Сейчас мы их всех проверяем. Это мог быть водитель, у которого были возможности заходить в дом.

– В общем, все и никто, – кивнул Дронго, – и, значит, у вас пока нет даже предположений, где именно следует искать.

Боголюбов поправил очки.

– Я надеюсь, вы не собираетесь мне указывать, как именно проводить расследование? Мы отрабатываем все версии, господин Дронго. Не понимаю, почему вас так называют. Но это не мое дело. Каждый должен заниматься своим делом. Вы – представлять интересы потерпевших, а я – проводить расследование. И, конечно, мы проверим все возможные версии. Это могло быть заказное убийство. У меня был похожий случай. Отключили камеры наблюдения, чтобы убрать бизнесмена у его дома. Такое случается. Поэтому не нужно торопиться. Мы все проверим.

– Если бы в квартире не пропадали вещи до этого убийства, то вы были бы правы. Но, учитывая этот фактор, нужно искать других преступников, – упрямо возразил Дронго, – я убежден, что убитый и убийца как минимум знали друг друга и поэтому Скляренко впустил преступника в свою квартиру, ничего не опасаясь.

—Может быть, – согласился Боголюбов, – но это нужно доказать. А у меня пока нет никаких доказательств.

В комнату вошла Галия.

– Извините, – тихо произнесла она, – мы все просмотрели. Как будто ничего не пропало, если не считать светлого плаща Наили. Но она не уверена. Возможно, плащ находиться на даче – нам нужно проверить. Больше ничего не пропало. Все ценные вещи на месте.

– Очень хорошо, – поднялся со своего места следователь, – вы нам очень помогли. Значит, убийца ничего не взял из квартиры, а это уже говорит о многом. Вот видите, – сказал он, немного торжествуя и обращаясь к Дронго, – это не обычный грабеж или воровство. Ничего из дома не пропало. А здесь столько ценных вещей: картины, хрусталь, драгоценности хозяйки дома, бытовая техника. Выходит, что это могло быть заказное убийством, о чем я вам говорил.

– Вы видели в своей жизни заказное убийство, когда убивают пепельницей? – не выдержал Дронго.

– Я много чего видел, – спокойно парировал следователь, – у меня был случай, когда человека убили вилкой. А может, убийца нарочно действовал таким образом, чтобы не шуметь и не стрелять, привлекая к себе внимание посторонних. Ведь, если следовать вашей логике, господин адвокат, кто-то намеренно отключил камеры и вошел в квартиру незамеченным. Значит, нужно было и убивать таким образом, чтобы не было лишнего шума. Вот поэтому убийца и воспользовался пепельницей.

– Так не бывает, – не мог успокоиться Дронго.

– Давайте прекратим споры, – предложил следователь, – все и так ясно. Где ваша дочь? – спосил он у Галии.

– В гостиной. Сидит на диване. Вместе с домработницей. Ей совсем плохо.

– Очень сочувствую. Можете ехать к себе на дачу, я вас больше не задерживаю. И вы, господин адвокат, можете уехать вместе с ними. Я думаю, что мы правильно сделали, что пригласили сюда для осмотра квартиры хозяйку дома. Самое важное мы теперь знаем. Из квартиры ничего не унесли, здесь ничего не пропало. Значит, будем работать исходя из этого фактора. Сейчас мы оформим показания вашей дочери, госпожа Сабирова.

Дронго промолчал. Спорить не имело смысла. Боголюбов прошел в гостиную, сел за стол, достал бумаги, заполняя их четким мелким почерком. Дронго и Галия прошли следом. Дронго обратил внимание на буквы с ярко выраженным левым наклоном. «Следователь еще и упрямец», – подумал Дронго, увидев почерк Боголюбова.

Галия попросила тетя Аню приготовить кофе, и домработница прошла на кухню. Пока она возилась с кофейником, Дронго вышел из гостиной, достал телефон и позвонил Вейдеманису.

—Эдгар, мне нужен номер телефона или адрес Ирины Валеевой, бывшей супруги Скляренко. У нее косметический салон где-то на Остоженке. Очень может быть, что сейчас у нее уже другая фамилия.

– Найдем, – ответил Эдгар, – а разве тебе уже не нужен специалист по видеотехнике?

– Нет. Уже не нужен. Скажи, что смогли исправить технику сами. И срочно найди номер телефона Валеевой.

Убрав аппарат, он прошел на кухню, где находилась домработница.

– Извините, что отвлекаю, – тихо сказал он, – вы тетя Аня? Я о вас много слышал.

– Да, это я, – вздохнула домработница, – бедная Наиля, такое горе.

– Вы знаете, что я ее адвокат и буду представлять их интересы во время следствия, – спросил Дронго.

– Не знаю, – ответила тетя Аня, – я вообще ничего не знаю.

—Можете спросить у Наили.

– Ничего я не буду спрашивать. Раз вы адвокат, то и работайте адвокатом. Я тут при чем? Меня это не касается.

– Вы давно работаете в этой квартире?

– С тех пор как они здесь поселились. А до этого я работала у Галии. Они меня давно знают, много лет.

– Значит, вы работаете с этой семьей уже много лет, – подвел итог Дронго. – И сколько раз вы приходите сюда?

– Раз в неделю. Вполне достаточно. Я работаю и в других местах. Ведь Наиля и ее покойный муж, царство ему небесное, здесь почти не оставались. Все время на даче жили. Ну я иногда и туда ездила. Они машину пришлют и меня туда заберут...

– Тогда вы все должны знать, – сказал Дронго, – вам говорила Наиля, что из дома пропадают разные мелочи?

– Сначала не говорила – стеснялась. А потом сказала. Ну я ей тоже сказала, чтобы лучше смотрела, куда и что кладет. Я ведь у них столько лет работаю, они знают, что я не воровка.

Она достала две чашки и начал их мыть.

– Никто не говорит, что вы воровка. Но вы могли обратить внимание на какие-то странности. Вам не казалось, что в доме мог быть кто-то посторонний.

Чашка выпала из рук тети Ани прямо в раковину. И с треском разбилась. Она нахмурилась. Начала собирать осколки и поранилась. Поставила палец под воду.

– Что тебе нужно? – спросила тетя Аня. – Что ты меня мучаешь?

– Вы чувствовали присутствие постороннего?

– Ничего я не знаю. Это не мое дело. Я пришла и убрала квартиру, а потом ушла. Меня это не касается.

Она держала палец под струей воды.

– Почему вы не хотите мне говорить? Я ведь их адвокат, а не следователь. И тем более не прокурор. Мне важно знать, как им помочь.

– А уже никак нельзя им помочь, – вздохнула она, убирая свой палец. Порез был небольшим, – уже ничего ты не сделаешь.

– Здесь бывали посторонние? – упрямо спросил Дронго.

– Я никого не видела, – ответила она, – только ты не дергайся. Если ты адвокат и на самом деле им помочь хочешь, то помогай. И меня не пытай – я тебе все равно ничего не скажу. Погибший был хорошим человеком, и я ничего плохого о нем не помню.

– Плохого было много?

– Ничего не было, – упрямо повторила она, – если кофе не хочешь, то уходи и не мешай. Видишь, я палец из-за тебя порезала.

– И вы ничего не хотите мне сказать?

– Ничего, – вздохнула она, – покойного не вернешь. А его жене только больно сделаешь. Зачем прошлое ворошить. Видишь, все как получилось.

– Вы поможете найти его убийцу. Вы ведь верующий человек, – не унимался Дронго, – и вы не хотите мне помочь?

– Не хочу, – она сердито посмотрела на него, – бог убийцу накажет. И тебя накажет, если будешь меня мучить.

– Кто сюда приходил? – не выдержал Дронго, – вы ведь должны были видеть. Какие-то следы должны были оставаться. Скажите мне, кто это был?

– Ничего я тебе не скажу, – упрямо повторила она, – и никому не скажу. Он умер, а Наиля осталась. И больше я тебе ничего не скажу. Иди отсюда и не мешай мне.

– Такой ответ – тоже ответ, – задумчиво произнес Дронго и вышел в гостиную. Боголюбов заканчивал свою работу. Женщины пили кофе, а Дронго задумчиво ходил по квартире. На часах было около пяти, когда в дверь позвонили. Один из сотрудников уголовного розыска, дежуривший в холле, открыл дверь. В квартиру вошел взволнованный полковник Карелин. Было заметно как он нервничает. Войдя в гостиную, он обнял Галию, поцеловал Наилю. Взглянул на следователя.

– Мы уже почти закончили, – заявил Боголюбов.

Карелин подошел к Дронго и крепко пожал ему руку. По его виду было понятно, что произошло нечто особенное. Боголюбов попросил Наилю расписаться и разрешил им уехать.

—Вы едете с нами? – спросила Галия.

– Нет, – ответил Дронго, понимая, что Карелин приехал не просто так, – я приеду к вам вечером.

– Тогда до свидания, – кивнула ему женщина. Вместе с Наилей они вышли из квартиры. Едва за ними закрылась дверь, как полковник Карелин обернулся к Дронго и к следователю.

– Наши сотрудники нашли специалиста, который подобрал кодировку и смонтировал пульт для отключения камер наблюдения, – быстро сообщил он.