Дронго и не думал смеяться. Он отвел ее в сторону.

— Кто это такой?

— Вчера, когда мы шли на виллу, он пытался нас остановить, — быстро пояснила Жанна. — Я еще тогда подумала, что он не так пьян, как хочет казаться. И мне показалось это очень странным. Обычно люди, наоборот, скрывают свое состояние, убеждая остальных, что они в порядке. А этот как будто нарочно выдавал себя за абсолютно пьяного. И пытался нам что-то сказать, остановить. Теперь я понимаю, что он вчера просто следил за нами.

— У него сорок третий размер, — задумчиво сказал Дронго, — давайте расскажем об этом Джемалу Азизу. Умершему лет сорок пять, и внешне он выглядит очень здоровым человеком. Я не верю в неожиданную и естественную смерть относительно молодого человека. Идемте быстрее, нам нужно все рассказать.

Но Джемал Азиз даже не дал им закончить свой рассказ. Ему уже успели позвонить полицейские врачи, которые приехали осматривать тело умершего. В отличие от обычного врача, дежурившего в отеле, они сразу заявили, что этот человек был отравлен примерно полтора часа назад сильнодействующим ядом, который действовал и после смерти погибшего, разлагая тело несчастного.

— Это убийца, — уверенно заявил Дронго, — именно он вчера следил за всеми, кто проходил на виллу. А сегодня мы весь день искали именно его. Посмотрите на фотографии. У него мощный торс, хорошо развитая грудная клетка. Размер ноги — сорок третий. И очень накачанные руки. Ошибиться практически невозможно.

В комнату принесли данные на умершего.

— Родичев Федор Егорович, прибывший из Калининграда, шестьдесят пятого года рождения.

В Москву и в Калининград были посланы очередные срочные запросы. Начальник полиции не скрывал своей ярости. Если его врачи не ошиблись, то это уже второе подряд убийство на курорте. Примерно через час ему позвонил патологоанатом. Предварительные результаты вскрытия подтвердили — Родичев был отравлен сильнодействующим ядом. Услышав это сообщение, Джемал Азиз бросил телефон на стол. Все присутствующие в кабинете взглянули на него. Наступила тишина.

— Все, — с трудом сдерживаясь, сказал начальник полиции, — мы провалились по всем статьям. Сначала неизвестный убийца буквально на глазах у стольких свидетелей незаметно проник на виллу и убил известного вора-рецидивиста. А теперь кто-то убрал и этого убийцу, которого мы с таким трудом пытались вычислить. Что делать? Как нам теперь искать другого убийцу? И каким образом могли отравить Родичева, я не понимаю. Судя по всему, он весь день провел в своем номере и не выходил даже на обед. Значит, кто-то сумел к нему войти и отравить. Узнайте, кто приносил воду и напитки в мини-бар.

Почти сразу выяснилось, что сегодня он никого не впускал в свой номер, повесив табличку, чтобы его не беспокоили. Группа экспертов работала в его номере, но никаких отпечатков пальцев там не нашли. И только когда один из экспертов случайно коснулся дверной ручки и почти сразу потерял сознание, стало понятно, каким образом отравили и убили Родичева. Дверная ручка была намазана сильнодействующим ядом, который проникал сквозь поры кожи. Дотронувшегося до ручки эксперта увезли в больницу. Ему делали промывание и переливание. Его сумели спасти, но он так и остался глухим на всю жизнь и был вынужден уйти из полиции на пенсию.

Очевидно, другой убийца сумел обработать входную ручку. Родичев выходил из своей комнаты только для того, чтобы пройти в соседний номер и попросить соседа забрать приз. Когда он вернулся, дотронувшись до дверной ручки, яд попал в поры кожи и оттуда начал свое движение. Умер Родичев через несколько минут в ужасных мучениях. При обыске у него нашли тот самый кастет, о котором говорил Фикрет Акпер. На кастете были заметны микроскопические кусочки крови. Никто уже не сомневался, что именно этим кастетом был нанесен удар по голове Михаила Вицинского.

Пожилой сосед Вицинского сидел на террасе уже шестой час, когда на него снова обратили внимание сотрудники полиции. Было уже достаточно холодно, но старик упрямо не уходил оттуда, кутаясь в свою легкую куртку. Именно в этот момент пришел ответ из Москвы. На Николая и Елену Крестинских в информационном центре МВД не было никаких данных. И не потому, что они были столь законопослушными гражданами. Таких граждан, согласно полученным данным, вообще не существовало. Их прописка была липовой — подобных домашних адресов в столице России не значилось.

В письме, отправленном из Москвы, была просьба задержать этих двоих до полного установления их личностей. Однако самой настоящей бомбой стало второе письмо, отправленное через несколько минут после первого. В нем приводились результаты анализа отпечатков пальцев, полученных с бутылок в комнате Крестинских. Отпечатки пальцев принадлежали мужчине и женщине. И если женские отпечатки идентифицировать не удалось (в картотеке их просто не было), то мужские оказались знакомыми не только информационному центру МВД России, но и соответствующему подразделению Министерства внутренних дел Украины. Они принадлежали одному из самых известных воров в законе, человеку, имевшему одиннадцать судимостей и сорок три года общего срока, из которых двадцать семь он провел в колониях, — небезизвестному Факиру. Настоящее имя Факира было Нестор Хринюк. Он родился в тридцать пятом году в Винницкой области. И его с одинаковым рвением искали правоохранительные органы не только стран СНГ, но еще Польши, Венгрии, Бельгии. На его арест был выдан ордер Интерпола. Но найти его нигде не удавалось.

— Все убийства и грабежи на территории курорта были организованы бандой Факира, — убежденно сказал начальник полиции, — теперь нам все ясно.

Он взглянул на монитор, показывающий, что на террасе все еще сидел Нестор Хринюк, который уже столько времени находился на свежем воздухе.

— Я видела его лицо в нашей картотеке, — тихо произнесла Жанна. — Если бы не парик, я бы его сразу узнала. Меня смутил парик. И мои очки, которые я спрятала в сумку. Я обязана была узнать его еще вчера.

— Видимо, он поселился на соседней вилле, чтобы следить за Михаилом Вицинским, — размышлял Джемал Азиз. — Когда его убийца сделал свое дело, Факир решил избавиться и от самого убийцы. Наверное, послал к нему «дочь» или еще кого-нибудь из своей банды, кто обработал ручку сильным ядом. Таким образом Факир хотел снова уйти от правосудия. Но на этот раз у него ничего не получилось, — Джемал Азиз торжествующе улыбнулся. — Он сидит на террасе и в последний раз наслаждается закатом солнца и свежим воздухом. Сейчас мы его возьмем, и он ответит по закону за все свои преступления. Нужно будет еще посмотреть, куда его лучше выдать. Может быть, сразу в Россию, а может, и в Белоруссию, где есть смертная казнь. Или в Польшу, где ему грозит пожизненное заключение.

Начальник полиции был в хорошем настроении. Теперь он уже не сомневался в успехе. Но нужно было подождать ответа на последний запрос перед тем, как арестовать самого Факира. На всякий случай Джемал Азиз приказал стянуть ближе к террасе еще несколько своих вооруженных сотрудников, переодетых в штатское. Казалось, что развязка уже близка…

Врач, работавший в отеле, вспомнил, что Дронго не пришел на осмотр, и настоял, чтобы тот появился в медпункте, где ему сделали болезненный и весьма неприятный укол. Он вернулся в штаб, когда там получили очередной ответ. Судя по довольным лицам Джемала Азиза и его сотрудников, все было в порядке. Даже Татаренко и Жанна Гринько улыбались.

Из ответа следовало, что Федор Егорович Родичев являлся профессиональным моряком в течение семи лет — с восемьдесят шестого по девяносто третий. Затем был списан за драку и нанесение телесных повреждений. Имел три судимости, считался особо опасным рецидивистом. По последним данным, должен был находиться в Москве, куда приехал в две тысячи пятом году. По негласной информации работал на банду Знахаря.

— Это и был убийца Вицинского, — убежденно произнес Джемал Азиз.

— Да, — согласился Татаренко, — похоже на то.

— Бывший моряк умеет хорошо плавать. У него сильные руки, мощный торс, — напомнил начальник полиции, — он давно готовился к убийству, даже следил за своей жертвой и за всеми, кто подходил к вилле. В тот вечер он переплыл залив, видимо, забрав с собой одежду. Оба бандита были лично знакомы друг с другом. Поэтому Вицинский не удивился, увидев за оградой Родичева, и позволил последнему подойти к нему на расстояние удара. Остальное сделать было несложно. После удара и падения тела в воду Родичев спешит на берег и уходит таким же образом, каким добрался до виллы, благо никому и в голову не придет проверять этот вариант.

— Теперь мы можем арестовать господина Факира, — торжественно заявил Джемал Азиз, — и депортировать его в одну из стран, которые оформили на него международный ордер.

— Подождите, — предложил Дронго, — мне не нравится одна нестыковка. Вы исходите из того факта, что Факир знал обоих погибших. Он приказал Родичеву убрать Вицинского, а затем сам убрал Родичева. Но в посланном ответе четко указано, что Родичев работает совсем на другого человека и на другую банду. А в криминальных кругах России принадлежность к определенной банде никогда не меняется. Только смерть может вырвать человека из рядов своей группировки.

— Зачем вы нам это рассказываете? — поморщился Джемал Азиз.

— Нужно все проанализировать, — предложил Дронго, — возможно, что все не так просто, как вам кажется.

— В отеле произошли два убийства и кража, — напомнил начальник полиции, — и теперь я вижу, как на террасе нашего отеля сидит преступник, ареста которого ждут сразу в нескольких странах. Более того, этот бандит набрался наглости и приехал в нашу страну по подложным документам. Я думаю, что наша задача — заставить его понять, куда он прибыл и какую ошибку допустил. Поэтому я сейчас лично арестую этого негодяя и лично отправлю его в тюрьму. У вас есть возражения?

— Нет, — ответил Дронго, — но я считаю, что нужно еще раз проанализировать все случившееся и попытаться понять, что именно здесь произошло. Возможно, что наша версия носит поверхностный или ошибочный характер.

— Господин Дронго, — торжественно заявил начальник полиции, — вы оказали нам большую помощь, особенно придумав этот трюк с продавщицами из обувных магазинов. Вы действительно выдающийся эксперт. Но, простите меня, вы теоретик. Вам нужны аналитические рассуждения в чистом виде. Вы получаете удовольствие, интеллектуально переигрывая своего соперника. А я практик. Я получаю удовольствие, когда лично защелкиваю наручники на руках преступников, когда отправляю их в тюрьму. И когда я точно знаю, кто именно передо мной. С отпечатками пальцев не шутят. Нестор Хринюк, — он с трудом произнес фамилию, — это тот самый бандит, который организовал на нашей территории два убийства. Через две минуты он будет арестован.

Дронго отвернулся.

— Он прав, — примиряюще сказал Татаренко, — ты не государственный человек и не хочешь его понять. Не обижайся. Ты знаешь, как с него спрашивают за эти убийства. Тем более на территории отеля. Он не может позволить себе пустые схоластические споры. Он человек дела, на нем ответственность за всю территорию области. А ты хочешь, чтобы он анализировал, кто и к какой банде принадлежит. Черт с ними со всеми. Главное, что оба убийства раскрыты, и преступник понесет наказание.

— Как я могла его не узнать! — зло произнесла Жанна. — Нужно было сразу надеть очки. Но Алевтина меня уверяла, что я должна быть без них. Я бы его сразу узнала. Этот его взгляд, глубоко посаженные глаза, его острый подбородок! Я обязана была его узнать…

Джемал Азиз поднял трубку телефона и приказал всем приготовиться. Он не мог отказать себе в удовольствии лично арестовать преступника такого масштаба. Выйдя из штаба, он направился к террасе. За ним на почтительном расстоянии следовало несколько оперативников. Джемал Азиз улыбнулся. Уже сегодня все газеты напишут о его успехе, дадут фотографии этого Факира. Уже сегодня вся страна узнает о том, как борется с уголовной преступностью на курортах страны молодой Джемал Азиз. И, может быть, в Анкаре будет принято решение вернуть его в министерство, но уже в качестве руководителя отдела или управления. Он так давно об этом мечтал!

Начальник полиции остановился перед сидевшим на скамейке стариком. Теперь этому типу просто некуда бежать. Все выходы перекрыты сотрудниками полиции. За спиной Джемала Азиза сразу трое сотрудников, готовых к любым неожиданностям.

— Господин Крестинский, — спросил по-турецки Джемал Азиз, — это вы?

Старик беспокойно шевельнулся, поднял голову. «Почему у него такие зеленые глаза?» — подумал начальник полиции. И, уже не сдерживаясь, громко сказал:

— Вы арестованы.

Он сделал знак рукой, чтобы подошел сотрудник полиции, знавший русский язык. Ему не хотелось в этот момент разделять свое торжество с Дронго, и поэтому он даже не предложил ему пойти вместе. Зачем? У них в полиции достаточно людей, владеющих русским. В конце концов, это заслуга местной полиции, сумевшей вычислить такого матерого преступника. И не нужно, чтобы в прессе вообще упоминали об этом непонятном эксперте, который весь день проходил в рваных брюках.

— Господин Крестинский, — произнес переводчик, стараясь говорить как можно медленнее, — вы арестованы.

Старик снова шевельнулся.

Нужно заканчивать этот спектакль! Джемал Азиз обернулся и подозвал оперативников. Они уже доставали наручники. Именно в этот момент старик неожиданно поднял руку и снял с себя шляпу вместе с париком. Волосы рассыпались по плечам. Это была молодая женщина! Джемал Азиз замер, с ужасом глядя на нее.

— Где? — прохрипел он. — Где находится господин Крестинский?

Переводчик опасливо покосился на него, но вопрос исправно повторил. Молодая женщина хищно улыбнулась:

— Он уже далеко и не в вашей стране. Поэтому и не пытайтесь его найти. Я осталась за него. И все ваши претензии вы можете высказать именно мне.

Переводчик еще не успел перевести, когда Джемал Азиз устало опустил голову. Он понял все без перевода. Факир просто провел их всех. Последние несколько часов на террасе сидела одетая в куртку и брюки его «дочь» — Елена Крестинская. Ей нужно было только надеть его парик и шапочку, чтобы остальные ничего не заподозрили. Что она и сделала…

Следившие за происходившим остальные сотрудники полиции, генерал Татаренко и Жанна Гринько так и не поняли, почему вдруг начальник полиции побледнел, пошатнулся и, повернувшись, быстро поспешил назад. Никто ничего не понял. А счастливая Елена Крестинская продолжала смеяться, показывая пальцем на стоявших рядом с ней полицейских. Они, не получив указаний, даже не знали, как им дальше действовать.

Дронго все понял быстрее остальных. Он вспомнил, как упала газета и наклонившийся старик быстро поднял ее. Ни тремора, ни дрожи в руках у него не было. Очевидно, Елена заменяла своего «отца» уже давно. Дронго отвернулся, чтобы никто не увидел разочарования на его лице.

* * *

На следующий день после описываемых событий.

Телефонный звонок прозвучал, и Костиков, забывший о том, что этот аппарат когда-то звонил, мрачно взглянул на телефон. Ошибиться было невозможно. Это был тот самый человек, сообщений от которого он так болезненно и долго ждал. Костиков взял в руку трубку.

— Давно не звонишь, — удовлетворенно произнес он. Ему нравилась ситуация. Нравилось, что он тыкает этому мерзавцу, что он может его укорять, что он приказывает, а тот выполняет. Два миллиона были не такими большими деньгами для такого удовольствия. Но Знахарь умел выворачиваться.

— А ты сразу не нападай, — посоветовал он, — сначал выслушай…

— Не по телефону, — быстро сказал Костиков. — Сам говорил, что по телефону много болтать нельзя.

— Хороший ты ученик. Может быть, взять тебя к нам и обучить нашему мастерству?

— Нет уж. Лучше вы к нам. Я еще не знаю олигархов, которые бы бандитами становились. А обратный путь почти все проходили. Из бандитов в олигархи.

— Смешно. И говорить ты стал более уверенно.

— Время такое сложное. Слышал, наверное, что экономический кризис надвигается. Говорят, что вскоре все богатые люди станут середняками, середняки бедняками, а бедняки… дураками.

— Вот за это вас, богатеев, и не любят, — сказал Знахарь, — плевать вам на простой народ.

— А ты, значит, у нас Робин Гуд, защитник трудового народа. Берешь у богатеев и раздаешь бедным. Так, что ли?

— Не раздаю. Но и слабых тоже не обижаю. Нападаю только на достойных.

— Ты у нас птица высокого полета. Знаешь, что сказал один наш знакомый олигарх? Все, кто не смог сделать за эти годы хотя бы один миллиард долларов, пусть идут в ж…пу. Вот так. Я сделать миллиард не смог…

— Смешно…

— И ты не смог. Значит, наш общий путь куда лежит?

— Ты не шути так. Шутник. Чего ты стал таким уверенным?

— С вами связался и почувствовал себя как за каменной стеной. Ты почему уже почти два месяца мне не звонишь? Волынишь? Решил немного схалтурить?

— Ты думай, что говоришь! — разозлился Знахарь. — Я тебе не мальчик. Когда увидимся и где? Только к тебе я не приеду. Мне твоя старая секретарша не нравится. Нашел бы себе молодую. И для организма полезно, и для души.

— К твоему следующему приезду обязательно найду, — зло пообещал Костиков, — давай увидимся в ресторане. На Рублевке. В «Царской охоте».

— Ты с ума сошел? — глухо спросил Знахарь. — Там все столы прослушиваются. Ты знаешь, кто там обедает? Все чиновники и президенты. Нет, туда не поеду. Давай другое место.

— Давай в «Пушкине». Или в «Турандот». Они рядом, на Тверском бульваре.

— Знаю. Лучше во втором. Там пока еще не везде прослушка.

— А как твои аппараты? Уже не работают.

— Отрезать бы тебе язык, — ласково сказал Знахарь, — чтобы не болтал лишнего. Значит, договорились? Сегодня в четыре.

— Договорились.

Он положил телефон. Что-то давно бандиты его не беспокоят. Нужно предупредить охрану, чтобы взяли автоматы. И с ним поедут еще две машины охраны. Этот Знахарь на него плохо действует. Как удав на кролика. Костиков чувствует, что, несмотря на свое отчаянное хамство, он по-прежнему боится этого уголовника. И самое печальное, что Знахарь это тоже чувствует. Его страх. Костиков помотал головой. Нужно быть более решительным. В конце концов, «танцует тот, кто заказывает музыку». А платит бандитам именно он, Костиков. Они обязаны выполнять все его указания.

Ровно в четыре часа он сидел на втором этаже в одном из тех кабинетов, которые здесь находились. Это были скорее не кабинеты, а просторные балконы, расположенные по кругу. Никто не знал, что за соседними столами сидели охранники Костикова. Знахарь прибыл с каким-то молодым человеком. Отдал ему свой плащ, взял портфель и кивком головы отпустил помощника. Затем сел за стол. Руки они друг другу не подавали.

— Зачем с собой столько охраны привез? — ласково спросил Знахарь. — Все-таки не доверяешь? Боишься?

— Сам говорил, что, если войну начнем, нужно опасаться любой провокации. Вот я и предохраняюсь.

— Это презерватив тебя может спасти, когда ты предохраняешься, а от мести Факира только я могу тебя спасти.

— Как романтично. Ты себя с чем сравниваешь?

— С твоим ангелом-телохранителем, — ласково сказал Знахарь, — ангел ведь этот разным бывает. Он и спасти может, когда нужно, и, наоборот, подтолкнет в случае необходимости. Чтобы человек не зажирался на этом свете. Значит, срок уже пришел. А человек думает, что он вечный. Вот тогда его ангел немного подталкивает, чтобы, значит, здесь не задерживался.

— Когда захочешь толкнуть, ты мне заранее скажи. Я понятливый.

— Скажу. Можешь не беспокоиться.

— Уверен, что обязательно скажешь. Ты у нас такой прямой мужик, как лопата. А теперь давай к нашему скорбному делу. Зачем так срочно хотел увидеться? Опять принес очередную порцию своей пакости?

— Фотографии показать?

— Не нужно. Я тебе на слово верю. Кого в этот раз?

— Князя, конечно. Ему размозжили голову и бросили в бассейн, чтобы остудился. Фотографии хорошие, напрасно не хочешь смотреть.

— Хватит. Мы уже говорили на эту тему. Значит, вы его тоже нашли?

— Мы бы их всех нашли. Только нам помешали. Два месяца мы их пасли. После смерти Коржа они на дно залегли, и мы их никак не могли вычислить, пока не узнали, что они всей группой на курорт отправляются. В турецкий Бодрум. Вот тогда я и решил туда своего человечка послать. Чтобы помог им там на месте «акклиматизироваться».

— И он помог?

— Конечно. Начал с Князя. Сразу все сделал как нужно. Следующей должна была стать Оля, та самая девочка, которая тебя так обидела. Но я говорю, что нам помешали. Там на курорте появился какой-то придурок. Он проезжал мимо отеля и попал в аварию. Иногда бывает такое ненужное совпадение. Его привезли в отель с переломанными ногами, а он начал свое собственное расследование. И выяснил точно, как убили Князя. Можешь себе представить? Мало того, он еще чуть Факира самого не подставил. Факир в последний момент сбежал, оставив вместо себя Ольгу. Вот ее и забрала турецкая полиция в качестве «утешительного приза».

— Представляю, что будут с ней делать в турецких тюрьмах, — пробормотал Костиков, — это пострашнее любого наказания.

— Нет. Там все нормально. Это глупая пропаганда. Поэтому мы там не дадим ей долго сидеть. Зачем ей привыкать? Либо быстро к нам переведем, либо навсегда ее там оставим. Сейчас решаем, как быть.

— Долго будете решать?

— Как получится.

— А где Факир?

— Сбежал. Почувствовал опасность и сразу сбежал. Он всегда таким был. Поэтому Факиром и назвали. Словно чуял опасность и разные трюки устраивал. Умел внезапно исчезать, как Кио или его девочки. Но ничего. Мы его все равно найдем. Зато он воспользовался ситуацией и нашего человека убрал. Виртуозно убрал, просто как большой мастер. Намазал ручку двери ядом, проникающим через поры кожи. Наш друг и умер в мучениях. А какой хороший специалист был, если бы ты знал…

— Не хочу ничего знать. Значит, Князь убит, а Ольга в тюрьме. Их осталось только двое. Верно?

— Да. И мы их быстро вычислим.

— Надеюсь, это случится раньше, чем он доберется до твоего горла.

— Не пугай. Я пуганый.

— Просто предупредил. Он же сумел вычислить и убрать твоего убийцу.

— Так ты ничего не понял. Это не он вычислил, а совсем другой человек. Тот самый эксперт, который там случайно оказался. И сумел все правильно понять. Иногда такие следователи попадаются, которые за несколько дней все сразу распутывают. Но это редко. Сейчас подобных специалистов уже не осталось. Никто мозгами думать не хочет. Многие даже разучились ручку в руках держать. Таблицу умножения забыли, все на компьютерах считают.

— Ты у нас, оказывается, консерватор.

— Какой я консерватор… Я либерал, самый настоящий. Добрый и мягкий либерал.

— Ясно. Значит, еще двое. Когда я получу их головы?

— Скоро. Совсем скоро. Уже недолго осталось. Можешь не беспокоиться.

— А я не беспокоюсь. Это тебе нужно волноваться. Раз Факир твоего человека убрал, значит, уже догадывается, кто стоит за этими убийствами. Смотри, он и до тебя доберется.

— Нехороший ты человек, Костиков. Злой и злопамятный, — подвел итог Знахарь, — не буду я с тобой обедать. Лучше к себе поеду. И через несколько дней тебе новости сообщу.

— Правильно. Иди, служивый.

Знахарь улыбнулся, не обидевшись на слово «служивый». Он поднялся, забрал свой портфель и пошел к выходу, спускаясь по лестнице. Костиков остался один. Он просидел молча целых пять минут. Затем достал телефон, набрал номер.

— Вадим, зайди ко мне.

Через минуту появился Вадим. Он был где-то рядом.

— Что скажешь? — спросил его Костиков.

— Пока все нормально. В Москве обсуждают войну, которая началась между Знахарем и Факиром.

— И на чьей стороне «общественное мнение»?

— Не знаю. Пока не знаю. Факира многие не любят, но он еще очень силен. А Знахарь — человек уважаемый, он старинные законы чтит, не самовольничает, обычаи знает. Думаю, что все старики будут на стороне Знахаря. Ну, может, не все, но большинство.

Костиков оглянулся по сторонам. И, наклонившись, очень тихо, но выразительно произнес:

— Мне нужен человек, который сумеет помочь Факиру в его борьбе со Знахарем.

— Вы хотели сказать наоборот? — немного испуганно переспросил Вадим.

— Я сказал то, что хотел. Ты меня не поправляй.

Вадим задумался. Затем облизнул внезапно пересохшие губы.

— Это очень опасно, — сказал он предостерегающе, — очень опасно.

— Ничего. Я заплачу сколько нужно. Мне понадобится один нужный человек с одним патроном. Или с двумя, для контрольного выстрела. Делает свое дело и исчезает. Сможешь найти такого человека?

— Смогу, конечно. Это не проблема. Но опасно очень…

— Сможешь или нет? — громко спросил Костиков.

— Да! — повысил голос Вадим. — Да.

— Не ори, — посоветовал ему Александр Викторович, — твое дело — нужного человека найти и не орать. И учти, что, кроме нас двоих, об этом никто знать не должен. Иначе, сам понимаешь, полетят наши головы. Я еще откупиться смогу, если снова прижмут, а тебя ведь сразу достанут. И никаких денег твоих не хватит, чтобы тебя спасти.

— Я все понимаю, — торопливо произнес Вадим, — все сделаю. У меня есть на примете один человек. Бывший военный. Он хороший стрелок. Профессиональный. Чемпионом области был, призы брал. Сейчас на пенсии. Но ему только сорок четыре. Вышел по ранению. Готов всегда помочь. Нужно будет только ему заплатить.

— Сколько?

— За Знахаря? — на всякий случай уточнил Вадим, тяжело выдохнув воздух.

— Нет, за мою маму, — разозлился Костиков, — не задавай дурацких вопросов. Когда ты сможешь его ко мне привести?

— Хоть завтра. А когда он нужен?

— Чем быстрее, тем лучше.

— Тогда завтра, — кивнул Вадим.

— Сколько он попросит?

— За работу пятьдесят. Ну, может, еще немного надбавим.

— Хорошо. Будем считать, что мы договорились. И не нужно мне с ним встречаться. Ты сам все ему и расскажешь. Передашь деньги и сам убедишься в его работе. Понял?

— Не совсем. Как это, «убедиться»?

— Увидеть своими глазами, идиот. Все самому видеть и проконтролировать. Теперь понял?

— Кажется, да.

— Кажется или понял?

— Все понял.

— Вот и хорошо, — Костиков улыбнулся, — а теперь давай обедать. Я умираю с голоду. Ничего не ел со вчерашнего дня. И помни, Вадим, что мне отмазываться легко, а тебе почти невозможно. Давай сюда меню, посмотрим, что у них там есть.

— Я это всегда помню, — тихо ответил Вадим.

— Что? — переспросил Костиков. — Скажи громче.

— Есть такая восточная поговорка: «У вас не только курицы, но и петухи несут яйца». Я все сделаю, Александр Викторович.

— Вот и хорошо. Значит, теперь действительно понял.