Уже второй час он не находил себе места. Вернувшись домой, отправился в душ. Затем попытался читать газету. Включил телевизор, который здесь по ночам показывал лучше, чем днем. Поймал себя на мысли, что не смотрит его. Выключил телевизор, прошел на кухню. Он не понимал, что именно с ним происходит. Вспоминая события сегодняшнего дня, он чувствовал себя последним мерзавцем и предателем.

Лейтенант Альберт Орилин был молод и, как всякий молодой человек, категоричен в своих решениях и мыслях. Он вспомнил, как выстрелил в прыгающего из окна преступника, как его мутило от одного вида крови. Вспомнил, как мужественно вел себя Ильдус Сангеев. Лейтенант пытался успокоиться и ободрить самого себя, но чувствовал, как в нем нарастает беспокойство. Сегодня он поступил подло и трусливо, бросив другого офицера умирать в одиночку. Он не имел права уходить оттуда. Он не должен был оставлять Сангеева одного. Чувствуя, как беспокойство его буквально раздирает, он бросился к телефону и, подняв трубку, опустил ее на рычаг. Телефон не работал. Это еще больше усиливало его беспокойство.

Ему нужно было остаться. Все это время Сангеев относился к нему как наставник, как старший товарищ, прощал разные мелочи, старался сделать из него опытного оперативника. И при первой же возможности он бросил свой пост и своего товарища. Чувствуя, как внутреннее недовольство становится невыносимым, Орилин решил одеться, чтобы вернуться на работу, когда в дверь осторожно постучали. Он удивился. В такое время ночи кто это может быть?

Подойдя к дверям, Альберт посмотрел в «глазок» и с изумлением обнаружил, что это была Лана Борисовна – вице-мэр города. Конечно, они и раньше встречались на этой квартире, которую она словно специально держала для своего любовника, чтобы он жил в соседнем доме, совсем недалеко от нее. Но так поздно она никогда не приходила. Альберт открыл дверь, и она вошла в его квартиру. Поцелуй был долгим. Она вообще отдавалась ему со страстностью женщины, у которой давно никого не было. Конечно, любовники у нее были, и не один, но это были солидные мужчины, которые сами домогались Ланы. Она всего лишь отдавала им свое тело. А ей хотелось любви. И, встретив этого молодого, еще не совсем испорченного офицера милиции, она влюбилась в него так, как может влюбиться женщина, которой уже много лет и которая никогда не испытывала этого чувства. Они прошли в гостиную.

– У тебя хороший вид из окна, – сказала Лана, – прямо на нашу центральную площадь.

– Ты опять намекаешь, что именно ты сделала мне эту квартиру, – несколько раздраженно заметил Орилин.

– Глупый. Мне, наоборот, очень приятно, что я могла тебе помочь, – улыбнувшись, сказала она. – Давай пойдем в спальню. Я очень соскучилась, – и она попыталась поцеловать его в шею.

– Нет, – он вырвался из ее объятий, – извини, но не сейчас. Что у вас там происходит? Почему на площади столько машин?

– Это наш мэр приказал, – усмехнулась она, – совсем со страху голову потерял. Ему брат посоветовал так сделать. Вот наш Эльбрус и решил собрать все внедорожники и поставить их на площади с оставленными ключами.

– Для бандитов? – не поверил Альберт. – Он с ума сошел?

– Он считает, что бандиты возьмут машины и уедут. Пусть так и будет. Это не наши проблемы.

Она снова попыталась его обнять.

– Это наши проблемы, – снова вырвался он, – неужели ты ничего не понимаешь? Он приготовил машины для банды Малика Кулмухаметова. Им как раз это и было нужно, чтобы попытаться прорваться через границу.

– Почему ты так нервничаешь? – не поняла Лана. – Ну и пусть убираются. Нам без них легче будет жить.

– Они не уедут просто так. Они захотят забрать еще и родственника Малика, который сидит у нас в изоляторе. Они поедут за ним туда.

– Эльбрус предлагал твоему дураку начальнику освободить этого бандита, но тот отказался.

– Он не дурак, он правильно отказался. Пока Рашит сидит в нашем изоляторе, они никуда не уедут. Сангеев – единственный мужчина среди нас.

– Да что ты говоришь? – всплеснула она руками. – Его давно пора гнать на пенсию. Ты учти, что я на тебя имею большие виды. Тебе уже скоро дадут старшего лейтенанта, и наверняка ты заменишь этого обрюзгшего старика.

В тридцать восемь лет ей казалось, что почти пятидесятилетний Сангеев был динозавром. При этом она забывала, что разница между ней и Орилиным была больше, чем между ней и «стариком» Сангеевым.

– И потом, какой он мужчина? – поморщилась Лана. – Типичный размазня, сутенер, который содержит публичный дом, мелкий жулик, который ворует даже краску, отпущенную на ремонт отделения. С таким даже противно общаться. Какой он мужчина?

– Он остался один, а мы все сбежали, – твердо сказал Альберт. – Он остался один против целой банды.

– Ну и правильно сделали. Отойди от окна, чтобы тебя не видели. У вашего сержанта четверо детей, кто их будет кормить? А тебе даже двадцати пяти не исполнилось. Почему ты должен лезть под пули ради этого никчемного майора?

– Не ради него, ради себя, – тихо попытался объяснить ей Орилин.

– Это все глупые и никому не нужные слова. – Она снова подошла к нему, обняла за плечи. – Я действительно очень соскучилась. Не стой как чурбан. Неужели ты не понимаешь, что тебе не следовало рисковать ни ради вашего майора, ни ради этого бандита? Если даже мэр города считает, что им нужно уступить. Ты же не можешь со своим пистолетиком выйти против целой банды? Сколько их человек? Сто или двести?

– Тридцать…

– Какая разница? Все равно много на вас троих. Сержант – молодец, тоже ушел. И ты не будь дураком. Ну, идем быстрее в спальню. В конце концов, это уже неприлично – заставлять себя так долго упрашивать. Я заперла ребенка дома одного. Давай быстрее!

Он начал поддаваться. В двадцать пять лет так приятно сознавать, что тебя любит взрослая, уже состоявшаяся женщина, к тому же занимающая столь высокий пост. Они прошли в спальню. Не дожидаясь любовника, она первая скинула с себя платье.

– О чем ты думаешь, – спросила она, продолжая раздеваться, – неужели опять о вашем майоре? Ну, это просто нечестно. Иди сюда, ко мне. Ну будь, наконец, настоящим мужчиной.

Он замер. Похоже, она даже не осознала, какую именно фразу сейчас произнесла.

– Извини, – сказал он, – пожалуйста, извини меня. Но я действительно хочу быть настоящим мужчиной. Ты должна меня понять, Лана. Если я сейчас не вернусь в отдел, то потом не прощу себе этого никогда. Никогда в жизни. Может быть, сегодня, сейчас, это единственная возможность стать настоящим мужчиной. Принять решение и отвечать за него. Защитить город от бандитов. Прости меня. – Он повернулся и бросился в прихожую, надел пиджак, затем – свой короткий плащ, схватил оружие и выбежал из квартиры. Хлопнула дверь. Лана осталась сидеть на кровати с уже снятым бюстгальтером.

– Старая ты дура, – сказала она беззлобно, – так тебе и нужно. Мальчишка тебе почти в сыновья годится. Тринадцать или четырнадцать лет разницы, а ты к нему в постель лезешь. Вот он тебя и отшил.

Она протянула руку, взяла бюстгальтер. Странно, что ей не так обидно, как хотелось бы. Она оделась, поднялась и подошла к окну.

– Глупый мальчик, – усмехнулась она.

Конечно, глупый. Так наивно рисковать собственной жизнью, подставлять голову под пули бандитов… Но, с другой стороны, он молодец, не испугался. Все-таки решил побежать на помощь своему товарищу. Она в нем не ошиблась. Он действительно настоящий мужчина. Лана вспомнила про своего непосредственного начальника. Этот не побежал бы ни за что в жизни. Кроме своей должности и денег, его больше ничего не волнует. Какой примитивный тип! Вот так и проживет всю жизнь, выгадывая и пытаясь сэкономить, обманывая других и прежде всего самого себя.

А этот молодой лейтенант, еще совсем мальчик, который так трогательно и наивно ведет себя в постели, гораздо бóльший мужчина, чем многоопытный мэр города. Она это хорошо знает: ведь для того, чтобы получить должность его заместителя, она почти два месяца спала с этим ничтожеством. А сейчас его брат-бизнесмен пытается получить ее «по наследству». Конечно, она одинокая женщина и ей нужно быть любезнее с такими типами; но для сердца, для души она выбирает Альберта Орилина.

Лана оглядела квартиру. Здесь все нормально, она сама подбирала ему занавески и мебель. Надеюсь, что он вернется живым и здоровым, подумала Лана. В конце концов, бандиты могут и не вспомнить про своего товарища. Главное для них – срочно убраться отсюда.

…Орилин бежал по улице, спотыкаясь и едва не падая. Лейтенант еще не знал, что, пока он принимал решение, Малик уже был в мэрии города, откуда позвонил майору Сангееву и отправил в милицию внедорожник с тремя боевиками, приказав им привести Рашита. Он даже милостиво велел не убивать начальника милиции, если тот не окажет сопротивления. Хотя он заранее был уверен, что майора все равно пристрелят. Уж очень его бандиты не любили сотрудников милиции. Но это было бы их личное дело.

Ильдус видел, как машина с тремя боевиками подъехала к зданию милиции. Он специально открыл входную дверь и вышел в коридор с автоматом в руках. Двое бандитов, весело переговариваясь, поднимались по ступенькам в здание. Третий остался за рулем. Эти двое открыли дверь и вошли в коридор. В тесном коридоре трудно было развернуться. Ильдус открыл огонь на поражение, не сказав им ни слова. Они увидели его в последний момент и тоже ничего не успели сказать, даже крикнуть. Он расстрелял всю обойму, прежде чем опустил автомат. Оба бандита лежали на полу в нелепых позах.

Сангеев подошел ближе. Он услышал, как, взвизгнув шинами, отъезжает от здания милиции внедорожник с третьим, оставшимся в живых бандитом, который понял, какую именно встречу им организовали в милиции. Когда Ильдус выбежал на улицу, было уже поздно – машина скрылась за поворотом. Он разочарованно опустил автомат и вернулся в здание. Снова запер входную дверь. Но на этот раз оттащил обоих бандитов в соседний кабинет. Тащить их вниз не было никаких сил.

«Кажется, у Малика осталось только двадцать три боевика, – подумал он. – Если немного потянуть время, может удастся задержать их здесь».

Он понимал, что теперь начнется самое сложное. Ведь бандиты уже понимают, что он готов стоять до конца. Опять зазвонил красный телефон. Неужели Малик хочет опять с ним разговаривать? Майор перезарядил автомат и поднял трубку.

– Ты у нас герой, Сангеев, – услышал он ровный голос Малика, – говорят, застрелил двух наших. Молодец. Я даже не думал, что такие герои в жизни бывают. Считал, что их только в кино показывают. А ты решил таким героем стать? Хочешь, чтобы тебе памятник поставили после смерти? Только ты напрасно стараешься. Памятника не будет. Ничего не будет, майор. Будут только черви, которые с удовольствием съедят твое разлагающееся тело.

– Зачем позвонил?

– Ты можешь мне внятно объяснить, зачем убил моих людей? Что мы тебе сделали? Ты типичный продажный мент. Почему ты так глупо себя повел? Я просто хочу понять это перед тем, как тебя убить. Мне все здесь рассказывают, что ты просто мелкий жулик. Даже краску, которую дают на ваш отдел, ты воруешь. И еще смеешь считать себя героем. Или ты просто дурак?

«Кто? – снова подумал Ильдус. – Про краску знали только в мэрии: Эльбрус и Лана. Они тогда закупили дешевую краску, нужно было покрасить все здание. Неужели мэр города может быть пособником бандитов? Нет, иначе он не стал бы предупреждать Ильдуса о возможном появлении банды. Нет, нет, значит, это не он. Тогда Лана? Тоже не похоже. Где она и где эти бандиты? Хотя кто знает…»

– Не знаю, кто тебе рассказывал про меня, но, очевидно, тебе должны были сообщить, что я не дурак, – ответил Сангеев.

– Тогда зачем ты убил моих людей? Отдал бы им Рашита, и мы бы уехали. А теперь мы все должны приехать к тебе, устраивать стрельбу в центре города, можем попасть в случайных прохожих. Зачем тебе это нужно?

– Хочу избавить мир от таких сволочей, как ты и твоя банда, Малик. Чтобы людям легче жилось.

– Неужели ты серьезно? Ты еще ругаешься? И совсем не боишься?

– Не боюсь. – Он неожиданно почувствовал, что действительно не боится. Совсем не боится этого бандита, который тоже почувствовал, как изменился голос его собеседника.

– Тогда тебя придется убить, – сказал Малик, – ты просто не оставил нам выбора.

– Скажи, что мы заплатим ему большие деньги, – услышал он знакомый голос. И сразу понял, кто это говорит. Кто мог сказать Малику про краску и кто вообще мог информировать банду.

– А ты скажи Халиму, что хоть он и брат мэра, но большая сволочь, – попросил Сангеев.

– Он говорит, что ты сволочь, – любезно передал Малик и захохотал: – Как ты его услышал? Наверное, я неправильно включил этот пульт, когда с тобой разговаривал. Ты верно его вычислил. Халим давно наш человек в вашем городе.

– Я примерно так всегда и подозревал. Скажи, что теперь эту сволочь мы приговорили. Пристрелю его при первом же удобном случае.

– Не пугай, – отрезал Малик, – все равно ничего не получится. Мы сейчас за тобой приедем.

– Приезжай, я буду вас ждать, – он положил трубку.

– Этот майор чокнутый, – убежденно произнес Халим. – Там еще двое сотрудников: молодой лейтенант – он к нам по распределению прибыл – и сержант из местных. У него семья большая, жена в больнице работает, четверо детей. Может, они даже там не остались и майор один сидит.

– Это мы проверим, – кивнул Малик.

Сангеев закончил разговаривать и еще раз подумал о природе человеческой низости и предательства. Халим Казиев, который готов был на все ради лишних денег, предал не только свой город, но и родного брата.

Теперь нужно быть готовым к массированному штурму. Они могут зайти с тыла, выбив дверь со двора. Как ему не хватает помощника! Если бы сейчас его спину кто-нибудь прикрывал, он сумел бы отстоять это здание и от большего числа бандитов. Почему-то он был убежден в этом.

Ильдус услышал шаги. Кто-то постучал в дверь. Сангеев поднял автомат и выскочил в коридор.

– Это я, – крикнул Альберт Орилин, – пустите меня, я вернулся.

Сангеев подошел и, открыв дверь, впустил лейтенанта.

– Извините, – сказал Орилин, – я решил вернуться. Не могу оставаться дома.

– Как знаешь… – Майор не хотел показывать, что очень рад появлению лейтенанта. И хотя Орилин стрелок явно неважный, зато он сможет следить за второй дверью и не допустит сюда боевиков.

– Ты из автомата стрелять умеешь? – спросил Сангеев.

– Умею, но плохо, – честно признался лейтенант.

– Значит, умеешь. Бери автомат и иди ко второй двери. Если оттуда кто-нибудь попытается войти, сразу дай очередь.

Орилин кивнул, забирая автомат, и прошел в конец коридора.

– Они скоро будут, – крикнул ему майор. – Учти, что если они ворвутся сюда, то нам лучше отступать в изолятор. Я там ключи изнутри вставил. Дверь металлическая, надежная, ее просто так не выбьют.

– Но там нет второго выхода, – напомнил Орилин.

– Нам и не нужен второй выход, – возразил Сангеев, – будем держать первый.

Теперь понятно, почему мэр так хотел, чтобы эта банда быстрее ушла за границу. Очевидно, он знал о связях своего брата с бандитами – а может, и сам был связан. Теперь уже не стоило ничему удивляться.

– Орилин, – закричал майор, – я хотел тебя предупредить! Если вдруг меня убьют, то ты знай: Халим Казиев – предатель и сообщник бандитов! Если увидишь его, то можешь расстрелять на месте. Именем республики. Считай, что я вынес ему приговор как начальник местной милиции в прифронтовой зоне.

– Понял! – крикнул в ответ Орилин.

Минут через пять к зданию милиции подъехало сразу несколько машин. Они их услышали.

– Сейчас начнется, – шепотом сказал майор.

И в этот момент дом потряс страшный взрыв. Входную дверь вышибли выстрелом из гранатомета. А потом началась стрельба сразу из двух десятков автоматов. Оба офицера лежали на полу, стараясь не поднимать головы, пока свинцовый шквал хлестал по окнам, пробивая жалюзи и стекла навылет.

– Они полезут, как только закончат стрелять! – крикнул Сангеев.