За ужином он молчал, чем вызвал укоризненный взгляд Слепаковой. Она не понимала, что с ним происходит. Сегодня он был каким-то другим, более молчаливым, более сосредоточенным и погруженным в себя. Сидевший рядом с ними за столом Миго тоже почти все время молчал. Его огорчало, что эти двое, связанные с Интерполом, так откровенно игнорируют его мнение и не считают исчезнувшего Юлиуса Талвеста убийцей. Его обижало и то обстоятельство, что капитан уже доложил об их неудачах, и теперь завтра на островах Кука их должен был ждать следователь, присланный из Папеэте.

Дронго продолжал обдумывать ситуацию, глядя на пятерых возможных подозреваемых, которые сидели за соседним столиками. Один из них сидел и за его столом – Алим Сафуанович Шакеев, только четыре месяца проработавший в новой должности, перешедший в Кемеровскую область из-за неприятностей, которые были вызваны работой Раздольского и Северцова. Только четыре месяца, а он уже срывается с места, чтобы отправиться в эту далекое путешествие. Что им двигает? Интерес? Нет, он не очень похож на человека, который любуется красотами Французской Полинезии. Тогда почему он приехал? Желание отомстить? Он ведь восточный человек, ему может быть присуща подобная мстительность. И ведь Северцова убивали долго и мучительно. И эти бусы, которые он купил. Точно такой же веревкой удавили Зигнитиса. А если он купил пару бус и вторые оставил, чтобы у него было алиби? Возможно? Вполне. У Шакеева сильные руки, он способен на подобное. Нужно понять, почему он сюда приехал. Его объяснения не вызывают доверия.

Борис Сигизмундович Ваккер. Он пришел первым и сообщил о том, что это была не просто туристическая поездка. А если это был ловкий ход преступника? Чтобы его никто не заподозрил. Возможна такая версия? И еще он первым показал на Дронго. Что это? Обычная осмотрительность, или он пытался подсказать Северцову, как нужно было действовать. Он опытный ювелир, наверняка понимал стоимость украденных камней. И согласился сюда прилететь. Только для того, чтобы несколько секунд быть консультантом. Не слишком ли мелко. Или Северцов держал его при себе специально, чтобы иметь альтернативу явно зарвавшемуся Зигнитису. Кто еще? Помазков? Этот вызывает наибольшее отвращение. Он, как гиена, готов был питаться остатками жирной пищи хищников. Хотя имел такой козырь, как убийство Раздольского. Мог он сам совершить преступления? Не знаю, не уверен. Если он такой сильный человек, то почему сразу сдал Талвеста. Или это тоже был трюк? Стоп. Нужно подумать. Если он точно знал, что Талвест никогда и ничего не расскажет. Если он сам его столкнул в океан и теперь уверен, что все можно свалить на этого эстонца. Тогда ситуация в корне меняется. Тогда он действительно умный и проницательный противник. Интересно, это он любитель детективов Агаты Кристи, придумавший двенадцать ударов по своей жертве. Во всяком случае, он наверняка читает больше книг, чем тот же Шакеев.

Кто еще? Остаются двое. Вахидов и Ефимов. Вахидов, конечно, сильный человек, но рядом с ним такая красавица. Нужно видеть, как реагируют остальные мужчины на ее появление. И он достаточно состоятельный человек, зачем ему лезть в подобные переделки. Тогда Ефимов. Только Феликс Павлович мог знать все подробности, ведь он был компаньоном Северцова в этом деле. И, как опытный человек, понимал, чем именно он рискует в случае провала всей поездки. Может, его трусость только показная. Он похож на книжника, достаточно умен, начитан, если решил связаться с бриллиантами, значит, не так труслив, каким хочет себя показать. И, конечно, он мог убрать обоих главных соперников, чтобы самому дорваться до этих камней и завершить сделку. Да, это вполне возможно. Но их пятеро. А завтра прибудет следователь из Папеэте. Что он будет делать? Что вообще сможет понять следователь в этих хитросплетениях человеческих судеб. Как он будет здесь разбираться? Как сумеет вычислить убийцу спустя три дня после преступлений. Или согласится с доводами честного, но недалекого Клода Миго и спишет оба убийства на сумасшедшего Талвеста, который затем выбросился в океан. Такая версия тоже имеет право на существование. Только против них действовал явно не сумасшедший. Этот человек умел просчитывать варианты, видел на один ход вперед и очень умело вел свою партию. Очень умело. Дагния Карловна попросила, чтобы мы его нашли. Она дала подсказку. Этот человек был связан с Талвестом, он спланировал вместе с Северцовым убийство Раздольского. И лично совершил два убийства. Плюс еще другие обстоятельства, о которых она не знала. Он пытался подставить Дронго, чтобы убрать его с корабля. Он импровизировал во время убийства Зигнитиса. И незаметно сумел убрать самого Талвеста. Просто демон, а не человек. Три убийства подряд. Каким сильным он должен быть, какой волей и упрямством обладать. Может, устроить обыск во всех каютах у этих пятерых и попытаться найти там какие-нибудь книги. Или детективы. Какая глупость. Если в какой-то каюте найдут детектив Агаты Кристи, то это будет автоматически означать, что их владелец убийца? Нет, это не метод. Но тогда каким образом вычислить убийцу, заставить его ошибиться. Возможно, он уже сделал все, что хотел, и теперь будет спокойно дожидаться конца круиза, чтобы полететь в Швейцарию и там вскрыть банковские ячейки.

Откуда он мог про них узнать? Ах, да. Раздольский. Ведь тот перед смертью мог об этом рассказать своему убийце. Возможно, что в квартире Раздольского действовал обычный киллер, а здесь – другой человек, который не доверит такие ценности киллеру. А если этот человек приехал сюда не один? Предположим, он появился со своим помощником. И не обязательно, чтобы этот помощник или киллер были с ним из одной страны. Нужно было проверить всех туристов на корабле. Особенно среди болгар, румын, чехов, поляков, сербов, хорватов, македонцев. Среди них мог оказаться тот самый киллер. Нет, все равно не может быть. Слишком опасно. Если организатор убийства – один из этой пятерки, и он все так великолепно предусмотрел, то должен был отчетливо понимать, что ему нельзя так рисковать. Предположим, что он привез с собой киллера. Предположим, что они вошли в каюту Северцова вдвоем и это киллер наносил такие удары под руководством основного заказчика. Но тогда, узнав номера банковских ячеек, киллер может избавиться и от своего босса. Зачем ему делиться?

Подожди, не спеши. А если все так и было? Предположим, что заказчиком убийства Северцова выступил Зигнитис. Ведь однажды он уже помог найти через Талвеста нужного убийцу. Он приходит к Северцову вместе со своим киллером. Тот убивает Северцова, узнает номера банковских ячеек, а затем решает, что ему нужно устранить ювелира. И душит его у здания почты. Правдоподобно? Вполне возможо. Потом киллер убирает ставшего опасным Талвеста. Тоже возможно. Но зачем этому киллеру надо было так глупо рисковать, спрятав карточку-ключ в кармане Дронго. Киллер бы не пошел на подобную глупость. Значит, ключ мог спрятать у него в пиджаке только непосредственный организатор всех этих преступлений. Который и стал единственным исполнителем. Или нет?

Он увидел, как Шакеев протянул руку и взял яблоко со стола. Надкусил его. Как он тогда сказал? Если я умею резать баранов, то это совсем не значит... Интересно, а что значит?

– Простите, – сказал Дронго, обращаясь к Шакееву, – вы сказали, что купили вчера бананы. А разве их продают в магазинах сувениров?

– Нет, – недовольно ответил Шакеев, – я пошел в супермаркет и выбрал себе бананы. А потом вошла госпожа Ихелина и тоже решила купить себе бананы.

– А зачем вам бананы? На корабле ведь изобилие фруктов.

– Мне хочется, чтобы они были у меня в каюте, – нервно пояснил Шакеев, – а выносить фрукты из ресторанов не разрешают. Поэтому я вошел и купил. Что здесь плохого?

– Ничего, – ответил Дронго, – я просто спросил.

Интересно, что про фрукты ему Зоя Ихелина не сказала. Наверное, не придала этому никакого значения. А вот Шакеев помнил. Или был повод помнить. Ведь супермаркет находился рядом с почтой. И между ними в кустарнике нашли тело Зигнитиса. Неужели Шакеев так любит бананы, что решил их принести в каюту? Какая непонятная любовь.

– У меня такое ощущение, что у тебя сейчас пойдет пар из головы, – неожиданно сказала Нина, – ты так задумался.

– Мы сегодня были у вдовы Зигнитиса, – задумчиво произнес Дронго, – она просила найти убийцу ее мужа. И подсказала, как его искать. Вот теперь я думаю – как применить ее подсказку в деле.

– Ты все никак не хочешь успокоиться, – недовольно сказала Слепакова. – Тебе господин Миго уже все объяснил. Это был Талвест, который совершил два убийства и под влиянием внезапно наступившего раскаяния покончил с собой.

– У него не могло быть внезапного раскания, – ответил Дронго, – он имел под подкладкой своего чемодана снимки с бриллиантами. Когда видишь эти камни, остатки совести сразу исчезают. Почти у любого.

– Ты считаешь, что деньги могут заменить совесть? – тихо спросила она.

– Раньше я в это не верил, – признался Дронго, – а теперь понимаю, что был не прав. Деньги часто заменяют все – совесть, любовь, веру, честь. Это эквивалент человеческого труда и пота, придуманный для того, чтобы сделать человека как можно более зависимым от внешних обстоятельств. Раньше я полагал, что деньги могут быть лишь талонами на жизнь, но не на счастье. А в последние годы вижу, как ради денег люди готовы на все. Предают близких, обманывают родных, готовы лгать, убивать, отрекаться, менять веру, предавать даже своего Бога.

– Хватит, – попросила она, – у тебя страшный опыт подобных общений с разного рода отщепенцами.

– Если бы только с ними, – вздохнул Дронго. – Обычные люди под гипнотическим влиянием этих бумажек начинают сходить с ума, делают немыслимые вещи, готовы на все ради обладания ими. Может, поэтому я такой убежденный левый радикал. Единственное общество, где власть денег не была такой всеобъемлющей, был советский строй. Но там царила власть идеологии и чиновников, что не всегда лучше.

– Среди чиновников попадались и нормальные люди, – усмехнулась Нина.

– Это в зависимости от случая. – Дронго неожиданно улыбнулся. – Я вспомнил случай, о котором мне рассказывал мой брат. Он работал в райкоме партии, и его начальником была строгая дама, попавшая на должность по разнарядке для женщин. Он был уже кандидатом наук, готовился защищать докторскую. А она попала на свою должность из библиотекарей, нужна была именно женщина с высшим образованием. И ее назначили его начальником, хотя до этого он был ее руководителем. Вот она и стала ему мстить. Всегда давала ему работать над самыми трудными докладами. Что бы он ни писал, она перечеркивала и исправляла. Ему это надоело, и однажды он принес ей вместо своего доклада статью Ленина. Догадываешься, что было потом?

– Нет, – улыбнулась она.

– Эта бравая начальница перечеркнула статью в четырех местах и написала, что сразу чувствуется «непартийный стиль». Над ней хохотал весь райком партии. Через некоторое время ее уволили. Вот такие были времена. Но даже тогда сохранялось некое подобие личного достоинства, чести, порядочности. Было очень много людей, которые не боялись говорить правду, отстаивали свою истину, не сгибались перед чиновниками. А потом пришли другие времена. И эти смелые люди превратились в лакеев, лизоблюдов или просто растерялись. И все перед напором денег, перед которым оказалось устоять невозможно. Хорошо быть честным, когда все равны и бедны, но почти невозможно, когда вокруг богатые и бедные. Над тобой будут смеяться собственные дети, не понимающие, почему они не могут позволить себе такую же одежду, какая есть у соседских детей, почему они не ездят на таких же машинах и не учатся в элитарных школах. Потом тебя начинает доставать жена, которой не хочется быть хуже других. Затем ты однажды понимаешь, что живешь в плохом доме, ездишь на разбитой машщине и на своей работе не имеешь никаких шансов на выдвижение. И тогда приходит горькое осознание того, что ты неудачник. Некоторые ломаются от одной такой мысли. Другие закаляются и становятся крепче, даже выбиваются в миллионеры, но теряют при этом что-то очень важное и светлое. А некоторые просто плывут по течению, и таких большинство. Они готовы на все ради денег и не думают о высоких философских началах. Их можно понять. Им нужно кормить детей, заботиться о родителях, обеспечивать жен и самоутверждаться, что для мужчины немаловажно. Вот они и пытаются соответствовать.

– Очень забавно. В таком случае, к какому подвиду относится такой индивидуум, как ты? – поинтересовалась она.

– Не знаю, – честно признался он, – я всего лишь досадное исключение. По всем канонам моих рассуждений, я давно должен был «сломаться». Второй раз присягать я не мог, идти на службу к недостойным правителям не очень хотел. Мне отчасти повезло – я начал заниматься расследованием преступлений. То есть своей основной профессией, которая была у меня до всеобщего хаоса и развала. Профессия меня не только поддержала, но и прокормила. И я смог вести независимое существование, не связанное с какими-либо властями и режимами. Но это только исключение из правил. Таких экспертов, как я, в мире человек пять или шесть.

– Хвастун, – шутливо сказала она.

– Да нет, это правда. И именно это обстоятельство иногда угнетает меня более других. Ведь все могло сложиться чуточку иначе...

Мимо них прошла Зоя Ихелина, которая смотрела ему прямо в глаза. Нина заметила ее взгляд и прикусила губу. Затем, чуть успокоившись, спросила:

– Она тебе нравится?

– Красивая женщина, – кивнул Дронго.

– Ты хотел бы, чтобы мы с ней поменялись местами? – чуть запнувшись, спросила она.

– Не говори глупостей, – попросил он, – я не меняю своих женщин.

– Она красивая, – повторила Слепакова, – и гораздо моложе меня. Вот тебе еще один пример для самоутверждения. У кого самка лучше, тот самец и выглядит победителем. Может, поэтому Вахидов ходит с таким довольным видом.

– Обладание красивой куклой – это еще не предел счастья, – возразил Дронго.

– Откуда ты знаешь, что она только кукла. Сейчас таких уже не осталось. Красивые «куклы» пишут книги, выступают в шоу-бизнесе, становятся продюсерами и дизайнерами, продвигают свои проекты. Красивые «куклы» уже давно осознали, что им нужно делать, чтобы быть всегда в строю.

– Мы говорим о разных вещах. Она может написать сто книг и быть продюсером десятка самых популярных исполнителей, но когда она открывает рот, чтобы сказать первую фразу, все становится ясно. Так устроен наш жестокий мир. В нем трудно всегда соответствовать.

– Ты еще и философ, – сказала она. – Тебе трудно существовать в нашем мире. Особенно при твоей работе.

– Я это знаю, – согласился он.

Они увидели направляющегося к ним Пятраускаса.

– Дагнии Карловне стало совсем плохо, – мрачно сообщил он, – кажется, проблемы с сердцем.

– Она не хочет жить, – ответил Дронго, – это неизлечимо.

– Вы что-нибудь решили? – спросил Роберт. – Боюсь, что завтра нам придется согласиться с выводами господина Миго.

– Нет, – решительно сказал Дронго, – ни в коем случае. Завтра утром мы предъявим следователю настоящего убийцу. Я уже кое-что придумал. Мне нужно сделать один звонок на таможню в Шеремтьево. И еще собрать всех завтра утром в конференц-зале. Как раз когда приедет следователь.

– Что вы еще придумали? – недовольно спросил Миго.

– Хочу завтра показать вам настоящего убийцу, – пояснил Дронго. – Сегодня я получил последний штрих, когда господин Шакеев потянулся за фруктами, чтобы взять яблоко.

– Не понимаю, при чем тут фрукты? – удивился Миго.

– Завтра, – загадочно произнес Дронго, – завтра вы все будете знать.

Он поднялся, чтобы выйти из-за стола. Нина Слепакова взглянула на него. Она видела, что он взволнован.

– Простите, господин эксперт, – позвала она его, и он обернулся. – Когда вы нервничаете или размышляете, я могу отвлекать вас от разных проблем? Вы не будете возражать, если сегодня ночью я снова попытаюсь помешать вам мыслить? Или это процесс кажется вам более удобным без меня?

Роберт улыбнулся. Дронго покачал головой. Ему было даже стыдно, что Пятраускас все услышал.

– У меня идут параллельные процессы, – ответил он, – мыслительный и сексуальный. Они не пересекаются.

– Обидно, – сказала она улыбаясь, – а я считала, что у меня есть какие-то шансы не быть «красивой куклой».

– Могу вас обрадовать. У вас самые высокие шансы на этом плавучем тарантасе, – сохраняя серьезное выражение, произнес Дронго, и они наконец расхохотались.