Они собрались в конференц-зале. Все, кого пригласил Дронго. Здесь был и прилетевший на остров следователь, который не мог понять, что именно происходит в этом круизе. Во главе стола сидели капитан и его старший помощник. Слева от капитана уселись следователь и Клод Миго, который недовольно морщился. Он так и не примирился с тем, что Дронго не согласился с его версией относительно Талвеста.

Вокруг стола собрались те, кто прилетел сюда из Токио несколько дней назад. Вахидов и Зоя Ихелина сели у окна. Шакеев уселся за стол. Помазков, немного подумав, взял стул и сел в стороне. Борис Сигизмундович Ваккер и Феликс Павлович Ефимов уселись за столом с другой стороны. Рядом устроилась Туманова. Нина Слепакова тоже села ближе к стене. Она прислонилась к внутренней стенке конференц-зала. Рядом уселся Роберт Пятраускас, вызвав непонятный укол ревности у Дронго. Одним словом, они все были здесь. Восемь приглашенных туристов из тех, кто остался от двух групп прибывших на Таити – российской и прибалтийской. Не было Северцова, Зигнитиса, Талвеста и супруги латышского ювелира, которая находилась в корабельном лазарете.

– Господин Дронго, – немного торжественно произнес капитан, – мы собрались здесь по вашему желанию. Насколько я понял, вы хотели рассказать нам подробности случившихся здесь преступлений. Итак, мы вас слушаем. Только говорите по-английски, чтобы вас все понимали.

– Конечно, – кивнул Дронго, поднимаясь и оглядывая всех присуствующих. Он увидел глаза убийцы. Холодные и внимательные. «В сегодняшней партии я не имею права проигрывать», – подумал Дронго. В наступившей тишине было слышно прорывистое дыхание Феликса Павловича, который, казалось, готов был расплакаться от наплыва чувств.

– Я должен признаться, что редко сталкивался с подобными преступлениями, – начал Дронго, – ведь обычно происходит борьба между силами добра и зла, светом и тьмой. А в нашем случае все смешалось. Здесь действовали не самые лучшие люди, представляющие цвет человечества. И каждый из них пытался извлечь какую-то конкретную выгоду, заработать на чужом горе, сделать себе капитал на всех происходящих трагедиях.

А теперь я напомню вам, что здесь произошло. Три дня назад в своей каюте был убит Игнат Никодимович Северцов. Кажется, я должен начать именно с этого момента. Но я позволю себе начать не с убийства, а с предыстории.

Дело в том, что в компании «Якутские алмазы» существовала давняя и порочная практика реализации части драгоценных камней в обход соглашения с южноафриканской компанией «Де Бирс». Об этом знали и в руководстве самой компании, и государственные чиновники, осуществлявшие контроль за этой компанией. Тем не менее крупные партии камней поставлялись на местные производства как бы с молчаливого согласия властей. Однако бывший заместитель генерального директора господин Раздольский решил, что нужно направить поток камней и на службу собственному карману. Он вышел на связь с латышским ювелиров Юрисом Зигнитисом и предложил ему поставлять часть необработанных камней, которые после обработки уходили в банковские ячейки в Швейцарии. Бриллианты, как известно, самый лучший товар для хранения и вложения денег.

Однако в какой-то момент Раздольский начал требовать себе гораздо больше процентов, чем следовало бы. Это не могло понравиться самому Зигнитису и заместителю Раздольского – руководителю финансового отдела господину Северцову. Они, разумеется, встретились и решили, что пора с этим кончать...

– Вам не стыдно? – спросил Ефимов. – Их обоих нет в живых, а вы говорите такие вещи. Ведь они не могут вам ответить.

– Зато можете ответить вы, их компаньон, – заметил Дронго, и испуганный Феликс Павлович замолчал.

– Оба наших деятеля решили избавиться от Раздольского, – продолжал Дронго, – при этом было решено использовать то обстоятельство, что московская квартира Раздольского примыкает к московской квартире сестры Северцова, которая очень редко бывает в своей городской квартире, ибо предпочитает жить на даче. Раздольский часто оставался один в квартире. Зигнитис через своего доверенного помощника Талвеста связался с неизвестным нам пока лицом, которое было связано с криминальным миром. Это лицо, очевидно, нашло подходящего киллера. Тот спокойно влез через балкон, убил Раздольского, выбросил его с балкона и ушел тем же ходом, при этом закрыв дверь изнутри, чтобы смерть выглядела как самоубийство. Но забыл выключить плиту, на которой варился суп, что испортило общую картину хорошо задуманного преступления.

После устранения Раздольского, его должность получил Игнат Северцов, а на предприятии начались финансовые проверки, которые коснулись и башкирского ювелирного предприятия, где была выявлена большая недостача. Руководивший ими чиновник Алим Шакеев был уволен, но от уголовной ответственности его спас переезд в Кемеровскую область.

– Это неправда, – разозлился Шакеев, – я сам решил уехать.

– Давайте я закончу, а потом выслушаю ваши возражения, – предложил Дронго.

– Начались аресты и проверки. Несчастный Северцов понял, что устранение Раздольского вызвало шквал проверок, и решил на время уехать. Мне он сказал, что поехал лечиться, но на самом деле он поехал устраивать ревизию банковских ячеек, где и сфотографировал все камни. Вернувшись, он решил избавиться от части бриллиантов, чтобы к концу года залатать дыры в бюджете компании. Однако Зигнитис, к которому он обратился, решил найти нужных клиентов самостоятельно. И он вышел на южнофранцузскую мафию, которая согласилась взять бриллианты и оплатить их почти по номинальной стоимости.

Северцову предложение понравилось. Но в Москве встречаться они не хотели, у мафии были свои резоны, у Северцова – свои. В конце концов было решено встретиться на заморской французской территории, где как бы будет присуствие Франции, но вдалеке от Европы. Северцов согласился. Но для подстраховки попросил полететь с ним ювелира Ваккера, чтобы не зависеть целиком от капризов Зигнитиса. Тот, в свою очередь, решил тоже подстраховаться и предложил полететь вместе с ним не только жене, которой он абсолютно доверял, но и своему помощнику – Талвесту.

Откуда Юрису Яновичу было знать, что Талвест в свою очередь пригласит в поездку и Помазкова, который знал секрет убийства Раздольского и мог в любой момент начать шантажировать Северцова.

Все посмотрел на Помазкова. Он покраснел.

– Но я этого не делал, – сказал он.

– Просто не успел, – согласился Дронго, – таким образом прибалтийская группа вылетала из Франкфурта в Токио вместе с немцами, а российская группа из Москвы прямым рейсом до столицы Японии.

– В последний момент было решено, что вместе с Северцовым полетит и его компаньон, который, очевидно, не очень доверял своему ретивому напарнику. Я имею в виду вас, уважаемый Феликс Павлович.

– Я приехал сюда отдохнуть, – быстро заявил Ефимов, – и мне нет дела до ваших инсинуаций.

– Это не совсем инсинуации. Когда вы выходили на причал, Борис Сигизмундович поднял голову узнал меня и сказал об этом Северцову. К этому времени Игнат Никодимович уже решил, что не станет отдавать большую часть денег Зигнитису. Поэтому он пришел ко мне и начал лгать, пытаясь завербовать меня в свои личные телохранители. Я сразу почувствовал эту ложь и выгнал его. Я думаю, что он хотел получить меня в качестве щита от притязаний Зигнитиса, хотя сам он меня уверял, что ему угрожали.

Сделка должна была состояться во время круиза. Точное время должны были указать сами покупатели, которые никуда не торопились. Но здесь начались неприятности. Во-первых, в группе оказался Помазков, которого пригласил Талвест, во-вторых, сам Шакеев, которого погнал сюда, возможно, болезненный интерес, ведь его уволили отчасти из-за Северцова. И наконец, сам Ваккер, который должен был выступить в непривычной для себя роли консультанта.

Однако на корабле был еще один человек, который спланировал и осуществил убийство Раздольского. Именно он, тесно связанный с криминальным миром, прилетел сюда сам, чтобы окончательно решить все вопросы. Это были вы, господин Вахидов.

Зоя держала руку Вахидова в своих руках. Она словно ожидала чего-то похожего. Он не вздрогнул, не испугался. Только скривился в усмешке.

– Вы с ума сошли? Что вы такое говорите? – он понимал английский, но отвечал по-русски.

– Именно вы, господин Вахидов, все спланировали и осуществили, – продолжал Дронго, – в тот день вы все верно рассчитали. Вам нужно было состряпать себе алиби и любым способом узнать номера банковских ячеек в Швейцарии. Поэтому вы сознательно пошли на провокацию. Вы прекрасно знали, что на вечерний ужин гости в джинсах не допускаются и нужно надевать костюмы.

– Откуда я мог знать. Это было в первый день, – весело крикнул Вахидов.

– Правильно. В первый день. Но это было ваше второе путешествие. На вашу беду, у Лилии Леонидовны оказалась хорошая память, и она помнила, как вы воспользовались услугами их туристического агенства, чтобы совершить круиз по норвежским фьордам.

– Теперь я не имею права ездить в Норвегию? Не вижу никакой связи!

– Вы можете ездить куда угодно. Скажите, вы были в Норвегии?

– Был, конечно. Я не понимаю, почему вы спрашиваете?

– Значит, вы знали о дресс-коде в вечерние рестораны, – удовлетворенно заявил Дронго, – но вы нарочно явились в ресторан в майке и в шортах, чтобы спровоцировать метрдотеля и официантов выгнать вас из ресторана. Ведь вы точно знали, что нужно появляться в вечернем костюме. И еще одно обстоятельство. Вы также точно знали, что в ресторане «Сабатини» не будет этим вечером ни Северцова, ни Ваккера. А оставлять их одних вам не хотелось.

– Откуда я об этом мог знать? – разозлился Вахидов.

– Госпожа Туманова сообщила мне, что успела предупредить госпожу Ихелину насчет двоих пассажиров из российской группы, которые решили перейти в другой ресторан. И тогда вы решили последовать их примеру. Но просто уйти, уводя за собой свою подругу, вы не могли, это сразу бы привлекло к вам ненужное внимание. Поэтому вы сознательно устроили скандал, чтобы вас удалили.

– Какая дикая фантазия, – пробормотал Вахидов.

– Дальше больше. Вы поняли, что пока я буду на корабле, вам грозит разоблачение. И решили принять меры. Поздно вечером вы отправились на переговоры с Северцовым. Вы сразу вытащили ключ и отдали его своему напарнику. А затем оглушили Северцова, связали его и начали пытать. Я ведь обратил внимание на первые надрезы. Очевидно, Игнат Никодимович долго не сумел продержаться и выдал вам все номера банковских ячеек. После чего он был обречен. Вы не могли оставить его в живых. Но вам нужно было скрыть факт пыток, иначе сразу становилось ясным, что у Северцова пытались выудить какую-то информацию. Но вы решили, что меня нужно запутать еще больше, ведь двенадцать ударов наносили двенадцать обвинителей в романе «Восточный экспресс». И тогда вы нанесли своей жертве ровно двенадцать ударов. Вернее, первые удары были не ударами, а порезами. Тогда как последние шесть ударов были настоящими ударами. Последние удары вы наносили уже по бездыханному телу. Вы забрали свой нож и ушли из каюты. В это время ваш напарник положил карточку-ключ ко мне в пиджак, висевший на стуле. Но провидение хранило меня. Когда поздно ночью от меня вышла госпожа Слепакова, я отдал ей свой пиджак, в котором был ключ от каюты Северцова. Но я даже не мог предположить, насколько идеальным окажется ваш план. Ведь вам нужно было не только убрать Северцова, узнав перед этим номера его банковских ячеек, а еще и подставить меня, чтобы я вам не мешал. В первый день вечером, еще до убийства, вы спустились вниз, в службу размещения, и узнали у милой китаянки, что я расспрашивал ее о номерах кают, в которых остановились пассажиры из прибывшей сюда российской группы. И вы решили избавиться от меня, подставив таким элегантным способом.

Вы понимали, что сразу после убийства сотрудники полиции будут проверять службу размещения и милая девушка-китаянка сразу вспомнит, что один из гостей уже интересовался номерами кают российских туристов. А если вспомнит, значит, полицейские решат сделать у меня обыск. Все так и получилось, за исключением того важного обстоятельства, что карточка-ключ от номера Северцова оказалась совсем в другой каюте.

– Бред, – громко произнес Вахидов.

– Затем вы решили избавиться от другого важного свидетеля, который знал о вашей неблаговидной роли в деле устранения Раздольского и мог вас выдать. Через Талвеста вы назначили ему встречу у здания старой почты, в конце улицы. Но вам опять нужно было иметь алиби. На этот раз его обеспечивал вам Алим Шакеев.

– Вы хотите сказать, что мы вместе убивали Зигнитиса? – раздался гневный голос Алима Сафуановича.

– Нет. Но он вас использовал. Вы отправились втроем в магазины, в одном из них вы купили бусы из раковин. Он понял, как можно использовать веревку, и сразу купил вторые бусы, похожие на первые. Или можете назвать это ожерельем из раковин, как вам больше нравится. Вы вышли из магазина и вошли в супермаркет, где замешкались, покупая бананы. Но на улице вас ждали не Вахидов с его знакомой Ихелиной, а одна Зоя Ихелина. Увидев, что вы закончили дела со своей покупкой и хотите выйти, она тоже вошла в магазин и прошла покупать бананы. Кстати, интересно, что ни она, ни сам Вахидов про бананы не вспоминали, понимая, что могут быть разоблачены. Таким образом Зоя Ихелина помогла Вахидову создать почти абсолютное алиби. А он разорвал бусы, высыпал раковины и с веревкой в кармане пошел на встречу с ювелиром. Встреча закончилась смертью несчастного, а Вахидов вернулся к супермаркету. И вскоре вы все трое возвратились на судно.

– Как вы могли такое сделать? – возмутился Шакеев, глядя на Вахидова. Тот только презрительно скривил губы, уже не решаясь отвечать.

– Наконец вы решили, что теперь можно избавиться и от Талвеста. Вы ведь слышали, как его дважды просили спуститься в каюту для допроса. Вы посчитали, что ему лучше не появляться у нас в каюте. И поэтому вы с ним тоже расправились. Подозреваю, что вчера ночью вы просто выбросили его за борт. И он давно утонул.

– У вас нет никаких доказательств, – почти улыбалася Вахидов, – это все ваша болтовня. Она ничего не стоит.

– Верно, – согласился Дронго, – и еще я вспомнил, что говорил Ефимов. Он сказал, что даже на зарезаную курицу смотреть не может. А вот мусульманин Шакеев может спокойно зарезать даже барана. И вы, очевидно, можете.

– Это мой долг в священный праздник курбан-байрама, – высокопарно сказал Вахидов.

– Не смейте прикрываться мусульманскими праздниками, – поморщился Дронго, – вы не мусульманин, вы убийца. Поэтому небесной благодати вам не видать, даже если вы зарежете всех баранов на этой планете.

И еще я вспомнил, что в ночь убийства ваш знакомый Юлиус Талвест напился под наблюдением нашего друга Роберта Пятраускаса. Напившись до состояния одурения, Талвест вышел в коридор и отправился спать в свою каюту. По пути он увидел Слепакову, но не смог даже ее обнять, в таком состоянии алкогольного опьянения он был.

– И это все ваши доказательства? – презрительно спросил Вахидов. – Я был о вас лучшего мнения.

– Нет, не все, – возразил Дронго, – во-первых, я позвонил в московскую таможню сегодня утром, когда в столице был еще вечер. И легко выяснил, что вы, как дагестанец, пронесли в своем чемодане, который сдавали в багаж, национальный костюм с буркой и якобы упакованный сувенирный кинжал. Хотя я думаю, что это был тот самый нож.

– Национальный костюм у меня лежит в чемодане. Я могу его надеть прямо сейчас, – разозлился Вахидов.

– А нож? – спросил Дронго, – его вы тоже возьмете? Или его уже там нет?

– Я не стану отвечать на ваши вопросы, – крикнул Вахидов. – Но я никого не убивал, – добавил он с ожесточением.

– Тогда последнее доказательство. – Дронго обвел взглядом всех присутствующих и ловким движением фокусника достал из кармана носовой платок. Затем осторожно вытащил раковину, купленную у мальчика рядом с почтой.

– Это раковина, – показал Дронго, – из того ожерелья, которое вы разорвали, чтобы достать веревку.

– Я не разорвал, она у меня порвалась, – быстро поправил его Вахидов.

– Значит, у вас было второе ожерелье, – уточнил поймавший его на этом вранье Дронго.

Вахидов взглянул на сидевшую рядом Зою, но ничего больше не сказал.

– А теперь я покажу вам вашего напарника, – спокойно произнес Дронго, – это госпожа Ихелина, – поднял он руку указывая на Зою. – Именно она подошла к нам в ту роковую ночь и, очевидно, опустила карточку ко мне в карман. Только не нужно ничего говорить, карточку мы запаковали и отправим на экспертизу. Если там будут найдены отпечатки пальцев госпожи Ихелиной, значит, все было так, как я сказал.

Она посмотрела на Вахидова.

– Все они врут, – не очень уверенно произнес он.

– И еще эта раковина, – безжалостно добавил Дронго, – ее мы тоже отправим на экспертизу. Если окажется, что на ней есть ваши отпечатки пальцев, Вахидов, то сделать спектральный анализ раковины и веревки, при помощи которой вы задушили Зигнитиса, будет совсем нетрудно. А это будет означать ваше окончательное поражение, господин Мамедага Вахидов.

Наступило неловкое молчание. Зоя осторожно отодвинулась от своего спутника, совсем немного, на несколько сантиметров.

– Нет, – сказал Вахидов, – этого просто не может быть. Я все так тщательно продумал и сделал. Он не мог сам догадаться. Ему кто-то помог. Это ты рассказала ему обо всем? – спросил он у Зои. Она испуганно качала головой, когда почувствовала на своем горле его железную хватку. Но на этот раз ему не дали даже поднять вторую руку. Дронго, оказавшийся раньше всех рядом с ним, нанес ему сильный удар кулаком в лицо. Удар рассек губу и отбросил Вахидова на пару метров.

– Вот так, – удовлетворенно сказал Дронго, – я сделал то, о чем давно мечтал. Вы меня сильно достали за эти последние три дня.

Вахидов молча поднимался с пола, вытирая кровь с лица. К нему подошел Миго и ловко защелкнул наручники у него на руках.

– Вы арестованы, – громко объявил он, – по подозрению в совершении убийств Игната Северцова, Юриса Зигнитиса и Юлиуса Талвеста.

– И еще самое важное обстоятельство, о котором я забыл вам сказать, – злорадно добавил Дронго, – но это уже касается всех присутствующих. Никаких денег, бриллиантов и алмазов все равно бы никто не получил. Даже если бы перебили половину всего экипажа и всех пассажиров. Дело в том, что вся эта операция была с самого начала взята под контроль сотрудниками Интерпола. Позвольте представить вам регионального инспектора господина Роберта Пятраускаса. Я думаю, что при желании он сможет ответить на все ваши вопросы. На корабле не было представителей ваших клиентов. В последний момент они решили здесь не появляться.

– Вот это сюрприз, – сказал Шакеев, разводя руками.

– Хорошие парни иногда бывают первыми, – вставил улыбнувшийся Пятраускас.

– Не всегда, – возразил Дронго, – вспомните троих погибших. Слишком дорогая цена за разоблачение одного мерзавца и нескольких аферистов.

– Это он, – закричала вдруг Зоя, показывая на Вахидова, – он меня попросил положить ключ в ваш карман. Я ничего не знала. И у почты тоже он меня попросил немного потянуть время. Поэтому я и купила эти бананы, чтобы потом их выбросить. Это он все придумал. Я ничего не знала.

– Какая несчастная женщина, – сказала с видимым удовольствием Слепакова. – Просто набитая дура, – радостно добавила она.

Миго взглянул на Дронго. Этот человек сделал почти невозможное, сумел вычислить такого хитроумного убийцу. Потом торжествующе посмотрел на следователя, капитана и старшего помощника.

– Я же говорил вам, что не нужно никого сюда приглашать. Мы сами справимся, – с гордостью заявил он, – вот видите. Преступник перед вами, убийца арестован. Мы нашли его практически за три дня.

Он счастливо улыбался. Теперь об этом преступлении будут рассказывать на всех островах Общества. Никому не известный в этой части южного океана эксперт Дронго уедет, а слава Клода Миго, разоблачителя хитроумных преступников и убийц, прогремит по всем островам.

– Мы его взяли, – удовлетворенно повторил Миго.