Сотрудники милиции появились ровно через тридцать минут. Сначала одна машина, потом другая, третья. Сразу несколько офицеров в форме поднялись к ним на этаж. В ответ на настойчивые звонки Тимур сообщил, что не откроет дверь, пока здесь не появится Семен Маляров. Приехавшим сотрудникам это явно не понравилось. Используя богатые возможности русского языка, они сказали все, что думали о запершемся в комнате Тимуре, о его дикой выходке, когда он выбросил труп неизвестного в окно. Но двери он не открывал.

Еще через полчаса приехали сотрудники прокуратуры. Руководитель оперативной группы предложил штурмом взять квартиру, где засел неизвестный психопат, решивший выбрасывать трупы убитых им людей из своей квартиры и не открывающий дверей. Но к этому времени во дворе появился участковый, который хорошо знал, кто живет на четвертом этаже. Он объяснил остальным офицерам, что хозяин квартиры – Павел Слепцов, бывший полковник госбезопасности, работающий в службе безопасности известного «Альфа-банка». Один из офицеров позвонил в банк и выяснил, что сегодня Слепцов на работу не выходил. Получив самые лучшие рекомендации о бывшем полковнике, офицер доложил обо всем своему начальству и заместителю прокурора города, приехавшему на место происшествия. В конце концов, в Москве не каждый день обычные горожане сбрасывали трупы из окон своих квартир.

Часа через полтора у дверей появились Семен Маляров и заместитель прокурора города Аркадий Павлович Ефремов. Вместе с ними переминались с ноги на ногу человек пять сотрудников уголовного розыска и следователи прокуратуры, которые не могли понять, почему хозяин квартиры так долго не открывает им дверь.

Наконец Тимур впустил всех в квартиру. Следователи поспешили в гостиную, где произошло убийство. Сотрудники милиции побежали в другую комнату, откуда Караев выбросил труп нападавшего. А Ефремов и Маляров прошли в кабинет, чтобы поговорить с хозяйкой квартиры, которая вообще не понимала, что здесь происходит. Все начали кричать одновременно, и Тимур, усевшись на стул, ожидал, когда этот ор закончится. Наконец Ефремов не выдержал. Он был спокойным, немного меланхоличным человеком. Поэтому он приказал всем замолчать и заниматься своим делом. Врачам он разрешил оказать помощь супруге хозяина, которая была почти в шоковом состоянии. А сам вместе с Маляровым и Караевым прошел на кухню, чтобы нормально поговорить.

Тимур залпом выпил два стакана воды и уселся на стул. Напротив устроился Ефремов. Маляров встал у дверей, чтобы отсекать ненужных свидетелей, которые бы только помешали разговору.

– Что здесь произошло? – устало спросил Аркадий Павлович. – Почему вы так глупо себя вели? Ведь вы же видели, что сюда приехали сотрудники милиции и прокуратуры. Почему вы не сразу открыли им дверь? Чего вы боялись? Вы же бывший полковник Комитета государственной безопасности, работали в ФСБ столько лет и должны сознавать меру своей ответственности. Из вашего окна выбросили труп, а вы не открываете дверь? А если бы сотрудники прокуратуры и милиции решили идти на штурм? Чем бы это закончилось? О чем вы думали? Вы представляете, какая сейчас в городе ситуация? По одному из центральных каналов уже передали, что в Москве идет штурм здания, захваченного террористами. Мне звонили из московской мэрии и из республиканской прокуратуры. Пока вы отсиживались в этой квартире, уже об этом чудовищном случае доложили наверх. Вы хоть понимаете, что это значит? О чем вы думали?

Караев выслушал эту гневную тираду, не перебивая прокурора. Затем мрачно ответил:

– Я думал, как спасти жизнь себе и жене моего друга.

– Выбрасывая людей из окна?

– У меня не было другого выхода, – ответил Тимур. – Несколько часов назад в дом ворвались двое людей. По внешнему виду они не были похожи на обычных бандитов. Один из них ударил Наталью, а другой вбежал в комнату, чтобы убить меня...

– С чего вы взяли, что он хотел вас убить? – поинтересовался Ефремов. – Возможно, это были обычные воры или грабители.

– У него был пистолет с глушителем, – пояснил Караев. – Это был «пернач», я хорошо знаю эту марку оружия. Автоматический пистолет Стечкина, переделанный Бальцером и Зинченко. Внешне похож на «макаров». Неужели вы полагаете, что такое оружие мог использовать обычный вор? Это оружие профессионалов. К тому же у него был глушитель. Но я выстрелил первым. А второй нападавший сбежал.

– Откуда у вас пистолет? – поинтересовался Ефремов. – Вы же давно на пенсии?

– У меня именное оружие, – пояснил Караев. – Так называемый «грач» системы Ярыгина. Я его сдал сотрудникам милиции, они легко все проверят, на оружии сделана надпись.

– Предположим, что он ваш и вы имеете право им пользоваться, – согласился прокурор, – но зачем вы его принесли с собой? Или вы точно знали, что вам здесь придется стрелять?

– Не знал. Но если бы я его не взял, вы бы сейчас со мной не разговаривали. Если хотите, интуиция... Или я просто почувствовал, что нечто подобное может случиться. Утром меня разбудила Наталья, она искала своего мужа. Вчера мы были вместе с ним, я проводил его до подъезда этого дома. Он набрал код, открыл дверь и вошел в дом. Больше его никто не видел. Я приехал сюда, чтобы помочь его найти. И даже звонил утром подполковнику Малярову, чтобы он узнал в дежурной части о происшедших за сутки событиях. Попытался помочь мне найти Слепцова.

Ефремов взглянул на Малярова. Тот молча кивнул в знак согласия.

– Предположим, что все было именно так, – согласился прокурор, – но как вы сможете объяснить следователю, почему вы выбросили несчастного убитого в окно. И, между прочим, разбили чужую машину. Вам в любом случае предъявят иск за разбитую машину. Или он «случайно выпал»?

– Нет, не случайно, а нарочно. Они готовились штурмовать нашу квартиру. У меня не было шансов их остановить. Они хотели забрать труп своего сотрудника. И поэтому я выбросил его в окно, чтобы привлечь внимание людей.

– Другого способа привлечь внимание у вас не было? – поинтересовался прокурор. – У вас же были два пистолета. Вы могли выстрелить в окно, позвать на помощь.

– Они только этого и ждали. Если бы я появился на балконе или у окна, они бы открыли огонь. И потом списали бы все на неизвестного террориста, который захватил хозяев квартиры.

– Но почему вы тогда не позвонили в милицию? – теряя терпение, повысил голос прокурор. – У вас есть городской телефон. Наверно, был и мобильный. Почему вы не вызвали милицию? Это же было так просто.

– Они отключили все телефоны, – устало сообщил Тимур, – и городской и три мобильных. Мой, хозяйки квартиры и убитого. Представляете, как оперативно они действовали? За несколько минут вычислили и отключили четыре аппарата. Я не мог никуда позвонить. Это было невозможно...

Ефремов повернул голову и увидел городской телефон, стоявший на кухне, параллельный тому, который был в комнате. Он поднял трубку.

– Телефон работает, – сказал с неприятной улыбкой прокурор.

– Сейчас – да, – кивнул Тимур, – а тогда не работал. Более того. Я дозвонился в милицию по ноль два. И попросил их о помощи. Они все записали. А потом мне перезвонил другой человек и сообщил, что милиция не приедет. Вызов был отменен.

– Это невозможно, – нахмурился Ефремов, – так не бывает. Любой вызов должен быть зарегистрирован в журнале. И никто не имеет право его отменять. Никто не будет скрывать такого вызова под страхом увольнения и уголовного наказания.

– Проверяйте, – сказал Караев, – я лично разговаривал с дежурным.

Ефремов взглянул на Малярова. Тот подошел к городскому телефону, набрал номер, ожидая, когда ответят. Тимур закрыл глаза. Он слишком устал.

– Говорит подполковник Маляров, – сообщил Семен, – я хочу узнать, был ли сегодня вызов с Большой Полянки. Примерно часа три назад. О нападении на квартиру. Да, да. С Большой Полянки. Был? А почему не выехали? Что? Кто решил? Кто? Да, я все понял. Да, ясно. Хорошо.

Маляров положил трубку.

– Вызов был, – сообщил он негромко, глядя на прокурора. Он почему-то избегал смотреть на своего друга. – Но потом перезвонили из ФСБ и объяснили, что туда выехала группа сотрудников их службы.

– Кто звонил?

– Позвонили заместителю начальника УВД по аппарату правительственной связи, – пояснил Маляров, – поэтому вызов был отменен.

– Позвонивший представился?

– Сообщил, что звонит из ФСБ. Назвал какую-то фамилию. Можно будет точно проверить, с какого аппарата звонили. Я попрошу уточнить. Но сейчас часть управлений бывшего Федерального агентства правительственной связи входит в структуру ФСБ, а основная часть в структуру Федеральной службы охраны, и нам не разрешат проверять правительственные телефоны без разрешения городской прокуратуры. Или руководства ФСО.

– Считайте, что вы его получили, – недовольно сказал Ефремов. – Только этого нам не хватало. Тогда получается, что напавшие на вашу квартиру люди были сотрудниками ФСБ. Вы хотя бы отдаете себе отчет, Караев, в какую неприятную историю вы попали?

– Отдаю, – кивнул Тимур, – только это не моя квартира. Здесь жил мой друг, который вчера исчез. И я надеюсь, что наша прокуратура заинтересуется его исчезновением.

– Подождите, – недовольно махнул рукой Ефремов, – вы заварили такую кашу и вспоминаете своего друга. Сначала нужно решить, что делать с вами. Если я вас правильно понял, сюда ворвались два человека с оружием, которые хотели вас убить. Одного вы застрелили, второй сбежал. Потом кто-то неизвестный отключил все ваши телефоны, позвонил в УВД города по телефону правительственной связи и отменил ваш вызов. В ответ вы выбросили труп застреленного вами человека в окно. Все правильно?

– Да. Все.

– И вы полагаете, что я должен такую версию доложить прокурору города? Вам не кажется, что она выглядет слишком фантастической?

– Кажется, – согласился Караев, – но все было именно так, как я вам рассказал.

– Но у вас «случайно» оказалось с собой оружие, – напомнил Ефремов, – и вы «случайно» бывший полковник ФСБ. Или вы считаете, что вас преследует ваша собственная организация?

– Не знаю. Но постараюсь узнать.

– Что вы еще хотите узнать?

– Куда исчез Павел Слепцов? И почему этот Саевич так хотел меня застрелить? Чем я им помешал?

– Я вынужден дать разрешение на ваше задержание, – сказал Ефремов, – меня иначе не поймут. У меня просто нет другого выхода.

– Есть, – вдруг сказал Маляров, показывая свой телефон. – У меня зафиксировано сообщение, которое передал мне Караев. Здесь точно указано время. Как раз в этот момент он просил о помощи, но мой телефон был отключен. Сообщение пришло только сейчас. Вы можете его прочитать, Аркадий Павлович. И обратите внимание на время. Выходит, что полковник Караев сказал правду.

Он протянул аппарат прокурору. Тот растерянно взял телефон, читая сообщение. Затем вернул его Малярову.

– Из-за вас обоих меня выгонят с работы, – пожаловался Ефремов. – Что мне теперь делать? Вернуться в прокуратуру и доложить, что бывший полковник ФСБ испугался, что его квартиру возьмут штурмом, и поэтому выбросил труп застреленного им человека в окно? Вы думаете, кто-нибудь в это поверит?

– Это не моя квартира, – напомнил Тимур.

– Какая разница, – отмахнулся Ефремов. – Подскажите лучше, что мне говорить. Как все объяснить? И кто такой этот Саевич?

– У вас есть его документы, – напомнил Караев, – можно проверить. И откуда у него такое оружие профессионалов. Тоже интересно. Мне кажется, что мы имеем дело не с обычными бандитами. Они бы так нагло себя не вели. Нужно уточнить, с какого правительственного телефона звонили в УВД города. И кто приказал блокировать наши телефоны. Это можно достаточно легко проверить. Кроме того, установить личность Саевича. Где он служил, где работал в последнее время. Чтобы выйти на второго. У вас масса зацепок, Аркадий Павлович. При желании всех можно найти.

– Что это нам даст? – недовольно спросил Ефремов. – Если выяснится, что это сотрудники спецслужбы и они проводили здесь свою операцию. Возможно, они ошиблись и приняли вас за других.

– Они не ошиблись, – терпеливо ответил Караев, – они точно знали, с кем именно имеют дело. Даже успели узнать мое звание в ФСБ. И прекрасно знали, что это квартира принадлежит Слепцову, где он проживал вместе со своей женой. Повторяю, вам все нужно проверить. Раз они смогли так быстро заблокировать телефоны сразу нескольких систем, а потом отменить мой вызов, то мы имеем дело как минимум с сотрудниками спецслужб.

– А как максимум? – дернулся Ефремов.

– С самой спецслужбой. Пойти на такую операцию могли только три или четыре спецслужбы в России. Не у каждой организации есть возможность вооружать своих людей таким оружием, мгновенно блокировать любые телефоны, отменять вызовы в дежурную часть милиции. Самой милиции или прокуратуре такое явно не под силу. Но такие возможности есть у Федеральной службы безопасности, у Службы внешней разведки, у Службы охраны президента. Может быть, еще у Главного разведывательного управления Генштаба или Комитета по борьбе с наркотиками. Хотя последних я бы исключил. Вот, пожалуй, и все. Против нас действовала очень мощная структура.

– Вы с ума сошли, – почему-то шепотом сказал Ефремов. – Вы считаете, что государственная организация могло устроить нападение на вашу квартиру и попытаться вас убить? Вы отдаете себе отчет в том, что говорите?

– Уже в третий раз напоминаю, что это не моя квартира, – разозлился, в свою очередь, Тимур, – но, похоже, что вы правы. Я действительно схожу с ума, когда начинаю об этом думать. Может, мне действительно лучше отправиться в тюрьму, чтобы там меня защищали. Только я боюсь, что у вас не хватит сил, Аркадий Павлович. И меня уже сегодня ночью убьют прямо в камере предварительного заключения. Даже если я буду сидеть один и под охраной самых надежных сотрудников милиции. Что-то мне подсказывает – они не оставят меня в живых.

Ефремов взглянул на Малярова и развел руками.

– Я не знаю, – наконец сказал он, – ничего не понимаю и знать ничего не хочу. Сами решайте, как вам вылезать из этого дерьма. Я вам здесь не помощник. Единственное, что я для вас могу сделать, это не давать следователям санкции на ваш арест. Пока не давать, под ответственность подполковника Малярова. Хотя если кто-то хотел вас убить, то они могут снова попытаться. И никто не даст вам гарантий, что вы останетесь в живых. Я умываю руки. Выкручивайтесь как знаете. Хотя то, что вы знаете, вам бы лучше не знать.

Он поднялся и, еще раз махнув рукой, пошел в гостиную. Тимур поднял голову и взглянул на Малярова.

– Что мне теперь делать? – спросил он своего друга.