Сводка о происшествии в больнице легла на стол к министру в четыре часа дня. Ровно через полчаса ему позвонил секретарь Совета безопасности.

— Здравствуйте, — сухо сказал он, — у вас уже стали убивать людей прямо в больницах.

— Откуда вы знаете, — поморщился министр, — опять телевидение сообщило?

— При чем тут телевидение? Мне позвонил представитель Чечни в Москве.

Убили больного человека прямо в больнице. Это же полный беспредел!

— Он не больной, — ответил министр, — а раненый. Это известный бандит.

Я вам уже говорил.

— Какая разница — кто? Его убили, когда он находился в больнице. Или вы считаете, что это в порядке вещей? В таком случае у нас с вами разные взгляды на порядок.

— Что вы хотите? — довольно невежливо спросил министр — Мне нужно, чтобы вы обеспечивали порядок в городе и охрану всех его граждан, независимо от их национальности.

— Мы этим и занимаемся, — пробормотал министр.

— Если человека убивают в больнице, то это значит, что вы этим плохо занимаетесь, — наставительно сказал секретарь Совета безопасности.

Министр бросил трубку. Оперативная сводка лежала перед ним. Он внимательно изучал ее. Сегодня утром обстреляны две машины с боевиками подмосковной группировки Михаила Жеребякина. Он подчеркнул это сообщение.

Очевидно, взрыв в больнице был местью за эти нападения. Снова зазвонил телефон.

Министр поднял трубку. Неужели опять этот секретарь…

— Добрый день, — услышал он бодрый голос московского мэра.

— Здравствуйте, — сдержанно поздоровался министр. Он всегда симпатизировал этому энергичному и деятельному чиновнику. Но сегодня он был не в настроении и заранее чувствовал, по какому вопросу звонит мэр. И не ошибся.

— Вы знаете, что творится в городе? — спросил мэр.

— Вы имеете в виду случай в больнице?

— И не только там. Три дня назад нападение на дачу, сегодня целый ряд убийств, да еще это неслыханное преступление в больнице. А ведь рядом были палаты с детьми. Преступники могли выстрелить и по другим окнам. Я вызвал начальника московской милиции, он мне докладывает, что операцию проводит министерство. Какую такую операцию, если столько погибших?

— Мы стараемся не допускать подобного, — вздохнул министр, — но не все зависит от нас. Сегодня ночью арестовали одного крупного преступного авторитета, кстати, брата погибшего в больнице, и уже утром его отпустила прокуратура. Не все зависит только от нас, — повторил он.

— Меня беспокоит другое, — сказал мэр, — разные слухи идут по городу.

Как будто в Москве началась война между кавказскими и славянскими группировками. Вы же понимаете, что это такое. Тогда в городе вообще ходить будет невозможно. Мы, конечно, этого не допустим, постараемся сделать все, что можем. Но и ваши сотрудники не должны дремать.

— Согласен, — сказал министр, — мы как раз работаем в этом направлении.

— У нас скоро юбилей города. Съедутся гости со всего мира, — напомнил мэр, — если в Москве будут греметь взрывы и бандиты будут стрелять из гранатометов по окнам больниц, к нам никто не приедет. Это уже получится не юбилей, а черт-те что. Нам война в городе именно сейчас очень не нужна. Вы меня понимаете?

— Конечно, — устало ответил министр, — все понимаю.

— До свидания, — попрощался мэр. Он, очевидно, понимал, что сейчас проблем у министра хоть отбавляй.

И сразу зазвонил другой телефон. Прямой телефон премьера.

— Что у тебя происходит? — спросил премьер. — Опять ситуация вышла из-под контроля? Говорят, у тебя уже больницы взрывают.

— Неизвестные выстрелили в окно реанимационного отделения больницы, — честно признался министр, — из гранатомета. Целью покушения был лидер преступной группировки Исмаил Махмудбеков. В результате взрыва и пожара он погиб. Других погибших нет. Несколько человек легко ранено.

— Это вам просто повезло, — справедливо заметил премьер. — До каких пор в городе будет продолжаться этот бардак? Я тебя спрашиваю. И потом с этой девушкой. Ты обещал два дня назад. И до сих пор ее не нашли. У меня завтра переговоры с чеченской делегацией. Они приезжают сюда по вопросу транспортировки нефти. Ты понимаешь, как это для нас важно? И делегацию будет возглавлять как раз ее родственник. Брат ее матери. Как хочешь действуй, но девушку до завтра найди. Из-за какой-то пигалицы ты нам переговоры не срывай.

— Мы ее ищем. У всех участковых ее фотография.

— Значит, плохо ищете. Человек не иголка, просто так пропасть не может.

Может, ее убили?

— Не убили, мы точно знаем, — вставил министр, изменив общему для чиновников правилу не оправдываться и не перебивать начальство.

— Тогда тем более, — разозлился премьер. «При чем тут переговоры?» — хотел добавить министр, но вовремя сдержался.

— Мы работаем, — коротко доложил он.

— Плохо, плохо работаете, — жестко сказал премьер. — Ты Думаешь, мне легко было тебя в правительстве оставить. На меня так навалились, со всех сторон. Если бы президент не поддержал, ты бы сейчас на пенсии отдыхал. И газеты про тебя черт-те что пишут. И про твоих сотрудников тоже. Ты подумай. И чтоб до завтра девушку нашли, — тоном, не терпящим возражений сказал премьер и положил трубку.

Министр покачал головой. Что творится, с раздражением подумал он. У одних юбилей, другие насчет нефтяной трубы договариваться должны, а он обязан искать эту девушку по всей Москве. Как будто у милиции других дел нет. Он повернулся к селектору, вызвал секретаря.

— Заместителей ко мне, — крикнул он, — и всех начальников управлений, — добавил министр чуть тише.

И в этот момент зазвонил еще один телефон. Тот самый, который звонил так редко и который он поднимал всегда и при всех обстоятельствах. Это был прямой телефон президента. Министр подобрался, он не вскочил, но, как-то сконцентрировавшись, поднял трубку.

— Слушаю вас, — сказал он.

— Что у вас в городе происходит? — Президент не любил обращений на «ты» и никогда не позволял себе обращаться так к своим подчиненным. — Я говорил с мэром, спрашивал насчет юбилея. Он тоже беспокоится, понимаешь. И секретарь Совета безопасности у меня вчера был. Что у вас происходит?

— В последние дни в городе произошло некоторое обострение обстановки, — коротко, по-военному, доложил министр. — Сейчас мы принимаем меры по исправлению ситуации.

— Вы мне про ситуацию не рассказывайте. Это я и без вас знаю, — строго сказал президент. — Ваша задача — порядок поддерживать. У нас юбилей, понимаешь, а в городе все время стреляют. Неужели милиция ничего не может сделать? Все газеты об этом пишут.

Министр молчал. Он знал, что президент не любит, когда оправдываются.

Лучше помолчать и выслушать все, что он скажет.

— И непонятно, про какую войну журналисты толкуют, — продолжал президент. — Войну мы в Чечне закончили. Точка. А в городе у вас бандиты шалят.

Ну так на них и должна быть управа. Мне премьер докладывал, что в самой Чечне с этим уже строго стало. Там не пошалишь. А у нас, понимаешь, такое происходит.

Министр тихонько вздохнул. Нужно найти эту девушку и избавиться наконец от проблем, связанных с ней, решил он для себя. Пусть обыщут весь город, но найдут ее. В конце концов, нужно задействовать всех имеющихся в городе оперативных работников. Бросить их на розыски.

Он не знал, что в этот момент генерал Артюхов срочно собрал всех руководителей своего управления и приказал начать специальную операцию в городе по нейтрализации преступных группировок Махмудбекова и Жеребякина. Следовало любым путем остановить начавшуюся войну, не дать ей разрастись до размеров, опасных для города.

Оперативники выехали по указанным адресам, начав первые аресты. Но как обычно бывает в таких случаях, в основном в руки сотрудников управления по борьбе с организованной преступностью попадали только непосредственные исполнители и «шестерки». Руководители преступных группировок умело уходили от облавы, а утренний арест Махмудбекова, которого пришлось отпустить, был уроком не только для преступников, но и для работников милиции, понимавших, что существуют люди, которых нельзя просто так арестовывать.

В городе начались повальные проверки. Милиции было приказано проверять порядок регистрации прибывших, особенно из кавказского региона. По всему городу курсировали усиленные патрули. Приказом руководства московской милиции весь личный состав был переведен на особое положение.

Но девушку по-прежнему не могли обнаружить. За этот длинный день в городе было задержано около пятидесяти девушек, арестовано несколько преступников, раскрыт ряд других преступлений. Но девушки нигде не было. А в эту ночь произошел новый инцидент, как бы бросавший вызов всем усилиям сотрудников правоохранительных органов.

В этот вечер Борис, руководивший группой боевиков, напавшей на дачу Исмаила Махмудбекова, и непосредственно совершивший убийство в больнице, решил съездить в любимый клуб, где обычно отдыхал. Борис был очень осторожен. Он понимал, что слух о его участии в нападении на дачу и на больницу уже разошелся по всему городу. Несмотря на всю конспирацию, скрыть ничего не удавалось. И, конечно, многие знали о том, кто именно напал на дачу Махмудбекова.

Борис приехал в клуб в сопровождении троих охранников. Это были не просто его боевики. Это были отобранные им самим профессионалы, прошедшие Карабах, Приднестровье, Абхазию, Чечню. В последние годы появилась новая профессия, весьма прибыльная для тех, кто ею занимался. Профессия — убивать. Он слышал про двух киллеров, которые должны были принять Участие в акции мщения. И поэтому старался максимально обезопасить себя.

В клубе было весело. Здесь танцевали самые лучшие стриптизерши столицы. И мелькало много знаменитостей. Некоторые из них знали Бориса в лицо.

В городе еще не «отстоялись» различные слои общества, и известные политики, банкиры и коммерсанты могли встречаться одновременно с не менее известными проститутками, бандитами, вымогателями. Все было размыто и зыбко. Человека, который украл миллиард, считали удачливым бизнесменом. Губернатора, который присваивал деньги миллионов людей, пуская их в оборот, считали подающим надежды политическим деятелем. А бандита, который пытался украсть тысячу долларов, сажали в тюрьму. Это было время, сравнимое лишь с золотой лихорадкой на Клондайке или разгулом преступных банд в Чикаго.

Борис сидел в углу в окружении своих телохранителей. Он давно заметил высокую, красивую девушку со светлыми волосами. Вернее, заметил, как она раскованно танцует. Девушка несколько раз с большим интересом посмотрела в его сторону. И когда это случилось в очередной раз, он поднялся и направился к ней.

Борис привык брать любую девицу, которая ему приглянулась. Он подошел к ней, отодвинув кавалера, с которым она танцевала. Парень не возмутился, он знал, кто такой его обидчик.

Девушка усмехнулась, поощряя своего нового кавалера. Он предложил ей пройти к стойке бара.

— Ты новенькая? — спросил он, опустив руку на бедро девушки.

— А ты старенький? — ехидно спросила она.

— Я тебя раньше здесь не встречал, — ухмыльнулся Борис.

— А я тебя. — Его рука скользнула вниз, но она, кажется, не особенно возражала.

— Два моих коктейля, — сказал Борис знакомому бармену, и тот быстро сделал коктейль. Это был фирменный сладкий напиток Бориса, состоящий на одну пятую из шоколадного ликера «Бейлис», на одну пятую из миндального ликера «Амаретто» и на три пятых из джина.

Коктейль был вкусным. Она облизнула губы — Как тебя зовут? — спросил он.

— Инга.

— А меня Борис, — улыбнулся он, снова увлекая ее танцевать. На этот раз он ощупывал ее гораздо откровеннее и настойчивее. Она изгибалась всем телом, и он чувствовал гибкость хорошо натренированного спортивного тела.

— Ты спортсменка? — спросил он чуть погодя.

— Немного, — засмеялась девушка, — я занималась спортом у себя в Риге.

— Так ты из Латвии, — улыбнулся он, прижимая ее к себе, — значит, иностранка. — Он наклонился и шепнул:

— Пообщаемся?

— Прямо здесь?

Он расхохотался. Ему нравилась наглость девушки, ее откровенный вызов.

Это обещало забавное эротическое приключение.

— Ты профессионалка? — на всякий случай спросил он.

— Смотря где, — ответила она, — в постели да, а на жизнь я зарабатываю совсем другим способом. А ты профессионал?

— Увидишь, — пообещал он, снова прижимая ее к себе и жадно целуя в губы. Она вернула поцелуй и сделала это так страстно, что он удивился.

— Нам, кажется, пора, — сказал он.

Девушка взяла сумочку. Телохранители были профессионалами. Один из них, вежливо улыбнувшись, попросил ее сумочку и проверил содержимое. Обычные женские вещи, косметический набор, помада. Ничего подозрительного. Телохранитель вернул сумочку. На ней было слишком короткое и тесное платье, чтобы она могла спрятать под ним что-нибудь. Впрочем, Борис уже ощупал ее как следует.

Они выходили из клуба, когда раздался первый выстрел. Все три охранника сразу же окружили Бориса, выхватив пистолеты. Почти сразу же раздался второй выстрел, и началась паника. Все суетились, бежали, кричали.

— Давай в машину, — закричал Борис. У него был бронированный лимузин.

Он схватил за руку Ингу и побежал к машине. Телохранители старательно прикрывали его своими телами. Они влетели в его роскошный автомобиль, тяжело дыша, и снова жадно, неистово поцеловались. А потом рассмеялись.

— Кажется, меня хотели убить, — смеясь, сказал Борис. Подобное происшествие только распаляло в нем дикое желание. Он попытался расстегнуть ее платье.

— Секс в машине, — сморщила она нос. — По-моему, у тебя должна быть где-то постель. И потом, я люблю заниматься этим, приняв душ.

Он засмеялся. Лимузин был шестидверный, и они сидели на заднем сиденье.

Впереди разместились охранники. Позади стоял Джип с другими охранниками, обычно сопровождавший его машину.

— Поехали домой, — крикнул Борис, тиская Ингу. Всю дорогу домой они неистово целовались. Он все-таки задрал ей платье и стащил трусы. Но все его попытки сделать что-либо большее натыкались на ее упорный отказ. В конце концов она разрешила ему пользоваться только пальцами. Когда они доехали до дома, он был уже распален до крайности. Они вошли в дом. Охранники не отставали ни на шаг. В подъезде сидел еще один охранник. Это был элитный дом, где квартиры стоили не меньше миллиона долларов. Но Борису хорошо платили за его работу.

Он вошел в лифт, крикнув охранникам, чтобы они остались.

Но он сам отбирал профессионалов, и они вошли следом, чтобы подняться вместе с ним до квартиры. Несмотря на их присутствие, он снова целовался и обжимался с Ингой, также не обращавшей внимания на троих мужчин, стоявших в лифте. Это возбуждало его еще больше.

Они подошли к дверям его квартиры, и один из охранников открыл дверь.

Он вошел первым и включил свет, старательно проверяя комнаты. Борис и Инга продолжали целоваться. Она бросила сумочку на диван. Охранники убедились, что в квартире никого нет, и вышли, оставив их наконец одних.

Продолжая целовать незнакомку, он стянул с нее платье, бюстгальтер.

Стащил с себя брюки.

— Подожди, — шепнула она, — я сейчас приду. И, схватив свою сумочку, прошла в ванную. Он смотрел, как мелькает ее обнаженное тело. Сумочку проверил один из его людей, а больше на ней ничего не было. И поэтому он счастливо откинулся на кровати. Борис не доверял никому, справедливо считая, что это единственная гарантия долгой жизни. Он услышал шум душа. И улыбнулся, предвкушая отличную ночь.

Она вышла из ванной в его халате. Он усмехнулся. Она босиком подошла к нему, и вдруг он увидел перед глазами дуло пистолета с глушителем. Борис удивленно посмотрел на нее.

— Я действительно спортсменка, — сказала она, — занималась биатлоном. И неплохо стреляю. А ты не профессионал, парень, ты просто трепач.

— Но как ты смогла, — это было самое главное, что его интересовало, — как ты смогла пронести сюда оружие? Они же проверяли твою сумочку.

Он даже забыл, что к его голове приставлен пистолет. Его обидели слова девушки о непрофессионализме. Как ей удалось обмануть всех и пронести оружие?

Или его принесли и оставили заранее? Нет, никто не мог знать, куда он поедет.

На квартиру или на дачу. Это он всегда решал сам. Тогда как? Он же помнит, что она была абсолютно голой и прошла в ванную только с сумочкой в руках. Это же невозможно!

— Я думала, ты догадаешься, — с легким презрением в голосе сказала Инга. — В тот момент, когда мой напарник два раза выстрелил в воздух и твои олухи бросились тебя охранять, я успела поменять сумочку. Это же так просто, Борис. Они были заняты тобой, и никто не смотрел на меня. А я поменяла сумочку.

Ты спрашивал, чем я зарабатываю на жизнь. Вот этим, Борис, тем же, чем и ты.

Он вдруг понял, как его обманули. Как виртуозно она провела эту операцию. И, поняв это, рванулся к ней, пытаясь выбить оружие. Он всегда был человеком действия. Но было уже слишком поздно.

Раздались три сухих щелчка, и он растянулся на постели, шелковые простыни которой жадно впитывали его кровь. Он умер мгновенно, Инга не хвасталась, она была настоящей профессионалкой.

Никто не мог знать, что сообщение о двух киллерах, прибывших в Москву, было не совсем верным. На самом деле это были лишь помощники молодой женщины, которая и являлась главным исполнителем всех смертных приговоров. Во время чеченской войны она была снайпером и умела точно и метко стрелять. А еще раньше она была чемпионкой Европы по биатлону, и там тоже требовалось стрелять очень метко. Девушка посмотрела на убитого. Принесла полотенце, тщательно вытерла рукоятку пистолета, глушитель. Это был бельгийский «браунинг» небольшого размера, вполне помещавшийся в сумочке. Она оставила пистолет и глушитель на столике рядом с убитым.

Потом прошла в ванную, приняла душ, высушила волосы феном, оделась, не забыв посмотреть на себя в зеркало, и, подмигнув своему отражению, вышла из квартиры. Внизу, на первом этаже, охранники проводили ее восхищенными взглядами. Она вышла из дома, села в уже ожидавший ее автомобиль и коротко сказала:

— Он готов.