…Сказала, что если бы я и знала правду, то и тогда не стала бы вам мешать. Сказала, что вы действовали из самых лучших побуждений, а не ради того, что кто-то ждет глобальной войны, которая может и не произойти. Этот болван, наряженный полковником, заикнулся было о «нашей родине». А я сказала: «Что вы подразумеваете под словом „родина“? Флаг, который кто-то выдумал двести лет назад? Епископский суд и тяжбы о разводе, палату общин, где стараются перекричать друг друга? Или же БКТ [1] , Управление английских железных дорог и кооперативы? Вы-то, наверное, думаете, что ваша родина – это ваш полк, если вообще даете себе труд подумать, но у нас с ним нет полка – ни у него, ни у меня». Они пытались меня прервать, но тогда я сказала: «Ах, простите, совсем забыла. Вы уверяете, будто на свете есть нечто более высокое, чем родина! Вы внушаете нам это всеми вашими Лигами Наций, Атлантическими пактами, НАТО, ООН, СЕАТО… Но они значат для нас не более, чем всякое другое сочетание букв. И мы вам уже не верим, когда вы кричите, что вам нужны мир, свобода и справедливость. Какая там свобода? Вы думаете только о своей карьере!»

Грэм Грин. «Наш человек в Гаване»

 

Глава 1

Он был убежден, что о нем забыли. За последние восемь месяцев не было ни одного звонка, ни одного вызова. Приученный жить в постоянной готовности, он в первое время добросовестно выполнял все указания по конспирации, не забывая раз в неделю являться к условленному месту. Все было тщетно. Связных не было, телефонных звонков тоже. Он пытался предугадать, когда раздастся очередной звонок, внимательно следя за сообщениями газет и выпусками последних новостей. Но его не вызывали. Даже тогда, когда, казалось, кроме него, никто не сможет разрешить этот вопрос, дать необходимую консультацию. Проклятый телефон молчал, а связные упорно не выходили на связь. До августа это его беспокоило, после двадцать второго он начал волноваться. Неудачный переворот в Москве больно ударил по его несостоявшейся карьере и, более того, поставил под сомнение всю его дальнейшую деятельность – деятельность профессионала высшего класса.

Он был не просто разведчиком или аналитиком, работающим на КГБ. Он был одним из профессионалов, о которых даже в КГБ ходили легенды. Несмотря на строжайшую конспирацию, в любой разведке мира существует вероятность провала агента или всей агентурной сети. Перебежчик, двойной агент, просто неудачный связной способны загубить лучшего агента, подставляя его другой стороне. После серии болезненных провалов, связанных с изменой резидентов КГБ сразу в нескольких европейских странах, стало ясно, что замыкать агента на самой структуре разведки невыгодно, иначе говоря – нерентабельно. Лучших профессионалов готовили десятилетиями, а один предатель мог поставить под угрозу этот бесценный капитал. Особенно болезненными для КГБ были измены Гордиевского, выдавшего большую агентурную сеть в Англии и в ряде стран Европы, и генерала Полякова, работавшего до своей поездки в Дели в разведшколе ГРУ и знавшего немало «интересного». Но даже они, эти люди, принадлежавшие к высшим эшелонам разведки, не могли знать о специальных агентах Комитета госбезопасности. Не зачисленные в штат разведки, никогда не обучавшиеся ни в одной из многочисленных школ КГБ, где, несмотря на сверхконспирацию, могли остаться их следы, не входящие в контакт с другими агентами, спецагенты были высшими профессионалами, о существовании которых знало лишь несколько человек в высшем руководстве КГБ.

Одним из таких агентов, засланных разведкой ГДР, полностью перенявшей советский опыт, был консультант Вилли Брандта по вопросам разведки. Скандал был грандиозный и стоил канцлеру его политической карьеры. О деятельности этого агента знали три-четыре человека в ГДР и несколько человек в КГБ СССР. Маркус Вольф, бывший начальник разведки ГДР, старался не посвящать никого более в курс дела. Тесно связанный с высшими руководителями КГБ и хорошо осведомленный о многих секретах комитета, он бежал после неудачного августовского путча в Австрию, но, поняв бесперспективность своего положения, сдался федеральным властям. Можно только догадываться, о чем мог рассказать Маркус Вольф западногерманским властям и почему его столь охотно дважды отпускали на поруки, несмотря на протесты прокуратуры Германии. Бегство Вольфа стоило КГБ потери еще целого ряда агентурных сетей в странах Восточной Европы.

К счастью, Вольф никогда не слышал о Дронго, иначе интерес к себе тот давно бы почувствовал. Но «почтовый ящик» был по-прежнему пуст. Агент, выходящий с ним на связь, никогда не знал, с кем именно он общается. Его невозможно было вычислить, даже если связной оказался бы предателем. Связной должен был ставить в условленном месте необходимый знак, и он, проходя мимо этого достаточно многолюдного места, замечал сигнал вызова. Даже если за этим местом велось самое тщательное наблюдение, такая операция не смогла бы его разоблачить… Все было предусмотрено для сохранения его инкогнито. Вся сила этих нескольких профессионалов была в том, что о них никто не знал. Именно благодаря этому на них могли выйти только в результате провала в проводимой ими операции. Но такие срывы случались крайне редко. Их личных дел не было нигде, ни в одном, даже самом засекреченном отделе КГБ. В этом была их сила. После августа 91-го это стало их слабостью.

О его существовании знали несколько человек в КГБ. К несчастью, он знал, кто именно. Крючков и Грушко были арестованы в результате неудачной попытки августовского переворота. Генерал Леонид Шебаршин, профессиональный разведчик и его бывший непосредственный шеф, был уволен из органов КГБ. Еще один – полковник Смородин, знавший о существовании Дронго, скончался от инсульта. Оставались еще трое, некогда работавшие с ним. Но они не знали ни его настоящего имени, ни профиля выполняемых им задач.

Итак, к сентябрю месяцу, после смерти Смородина, он остался один. Это была абсолютно глупая, идиотская ситуация, в которую только мог попасть профессионал его класса. Идти в КГБ, к новым людям, доказывать, что ты профессионал, просто смешно. Самому выходить на связь невозможно. Он пытался это сделать трижды, оставляя сигнал о срочном контакте, но «почтовый ящик» молчал.

Связные, не получавшие заданий от нового руководства, более не появлялись в условленном месте. Сентябрь и октябрь тянулись невыносимо долго. Привыкший к нестандартным ситуациям, он мучительно размышлял над абсурдностью положения, в которое попал. Своеобразная сложность заключалась и в том, что подобная ситуация застала его дома, на работе, к которой он уже привык, в коллективе, где он работал последние годы, часто выезжая в зарубежные командировки.

Он мог оставаться просто советским человеком, занимающим определенное положение в обществе, имеющим свой круг общения, своих друзей и соседей. Никто из его близких никогда не догадывался об истинном призвании Дронго. Но эти осенние дни 91-го года были самыми тяжелыми в его жизни.

Когда наконец он увидел знакомый сигнал, он не поверил самому себе, решив, что это случайность. Для профессионала его класса это было недопустимое нарушение. Но он, переждав неделю, увидел второй настойчивый сигнал и понял – он кому-то понадобился.

Вместе с чувством облегчения пришло и чувство тревоги. Откуда они могли знать о его существовании? Где, в какой цепи мог произойти сбой? Неужели он и его бывшее руководство, предусмотрев все возможные варианты, где-то просчитались? На встречу он поехал в напряженном и нервном состоянии, не зная толком, радоваться ему или тревожиться. Впрочем, это в любом случае было концом неопределенности.

 

Глава 2

Начинающийся сильный дождь вынудил его ускорить шаг, и через несколько минут он уже входил в подъезд небольшого трехэтажного дома. По привычке, входя в дом, он оглянулся. Улица была пуста, и только на противоположной стороне по тротуару весело бежали две девушки. Проводив их взглядом, он еще раз оглянулся и вошел в дом.

Запах пыли и плесени сразу ударил в ноздри, пока он поднимался наверх. На третьем этаже он еще раз оглянулся и постучал. Дверь открыли почти сразу, как будто его ждали. Он кивнул незнакомцу, проходя в коридор. Незнакомец, здесь всегда были неизвестные и безликие сторожа, посторонился, уступая дорогу. Лишних слов не требовалось. Здесь знали, кто должен прийти. Впрочем, посторонний человек сюда не заходил. Его бы просто не впустили.

Он вошел в большую комнату, где уже сидели двое. Это была странная комната, расположенная в центре квартиры и бывшая ранее частью большой залы. В ней не было окон, и неяркий электрический свет создавал причудливые образы находившихся в этой комнате людей, отбрасывающих неправдоподобно длинные тени.

– Здравствуйте, – просто сказал он, – я приехал.

– Проходите, садитесь, – радушно пригласил его один из «хозяев», если в этой комнате вообще могли быть хозяева. Второй молча, испытующе смотрел на него.

Он снял плащ, бросив его на кресло в углу, и сел за стол, с любопытством осматриваясь вокруг.

– Эта комната как будто не меняется, – попытался улыбнуться он, стараясь несколько смягчить обстановку.

Его поняли.

– Специфика нашей работы никогда не меняется, – улыбнулся первый, вернее, попытался улыбнуться.

«Мы всегда только пытаемся улыбаться, – подумал гость. – Это тоже специфика нашей работы».

– Я приехал по вызову, – кратко сказал он, – готов, если понадобится, выехать в командировку.

– Как вы себя чувствуете? – спросил первый.

– Неплохо. Я уже полностью здоров. Прошел специальный курс реабилитации.

– Рука не болит?

– Нет, все нормально. Я был у врачей месяц назад. Никаких отклонений.

– Как ваша работа?

– Могла быть и получше, – засмеялся гость, – работаю в журнале. Пишу рецензии на разных авторов, иногда делаю кое-какие статьи. Ничего особенного. Впрочем, вы, наверное, знаете.

– Я читал ваши статьи, интересно написаны. Вы не хотели бы всерьез заняться литературой?

– Вы для этого меня вызвали? – встрепенулся он. – Я и так уже достаточно долго «серьезно» занимаюсь литературой.

– Так решили врачи. Вам нужно было успокоиться, прийти в себя. Ранение было достаточно серьезным. Вы были почти в безнадежном состоянии.

– Я помню, – мрачно сказал он.

– Тогда вам предложили на выбор несколько профессий. Вы сами выбрали работу в журнале.

Он кивнул головой. Все правильно. Все решения он принимал всегда сам. В конце концов, еще десять лет назад он знал, на что идет.

– Вам не нравится ваша нынешняя работа? – вдруг спросил молчавший все время второй.

– Нравится, – выдохнул он, – мне все всегда нравится. Я ведь психологически очень устойчив. Так, кажется, написано в моих медицинских книжках.

– Вы сделали тогда, в восемьдесят восьмом, большое и нужное дело. Мы всегда помним об этом, – сказал второй.

– Спасибо. А я уже начал забывать.

– Напрасно. Именно поэтому мы вас пригласили. – Второй поднялся, за ним быстро вскочил первый. По его мгновенной реакции гость понял, что второй был генералом или еще кем-нибудь в этом роде. Он поднялся вслед за ними.

– Указом Президиума Верховного Совета, тогда еще был Президиум, – улыбнулся второй, – вы награждены орденом Красного Знамени. Поздравляю вас.

Он взял со стола небольшую коробочку, передавая ее гостю. Тот замешкался, словно не понимая, о чем идет речь. Секундное замешательство быстро прошло. Он бережно взял коробку.

– Спасибо, – просто сказал он, чувствуя, как начинает дрожать левая рука, – спасибо.

Он посмотрел на орден и положил коробочку на стол.

– Это останется здесь? – спокойно спросил он.

– Да, – сурово подтвердил второй, – только здесь.

– Понятно, – он сел первым, уже не испытывая какого-нибудь интереса к этому кусочку металла, странно мерцавшему при неярком освещении. – Меня вызывали из-за этого? – безразличным голосом спросил он.

– Нет, – второй испытующе посмотрел на него. – Вы никогда не слышали моей фамилии? – Он представился. Просто назвал фамилию, имя, отчество. Гость пожал плечами.

– Простите, я никогда о вас не слышал. В КГБ я знал только Крючкова и Чебрикова. И то только из газет. Работавший со мной генерал Шебаршин на пенсии, а Смородин, кажется, умер.

– Я бывший заместитель начальника Первого главного управления КГБ, отдел внешней контрразведки.

– Я так и думал, – кивнул он. – Все правильно.

– Почему? – заинтересовался второй. – Почему я не могу быть из другого управления?

– Вы слишком напористы для разведчика, хотя мною всегда занималось Первое управление. И слишком прямолинейны. Простите, я привык говорить правду. Во всяком случае, со своими, товарищ генерал.

Его собеседник засмеялся.

– Вы именно тот человек, который нам нужен. Мой коллега из бывшего Второго управления, начальник отдела полковник Родионов.

– Я его знаю. Вернее, слышал его фамилию. Вы, наверное, остались у Бакатина?

– Пока неизвестно, – неопределенно сказал генерал. – Перейдем к делу. У меня к вам сразу несколько вопросов. – Генерал придвинул стул к столу и требовательно спросил: – Вы знали Кузичкина?

– Да.

– Он оказался предателем, – прямолинейно сказал генерал.

– Ну и что! Это было давно. Я участвовал с ним всего в одной операции, да и то десять лет назад.

– Это вас не удивляет? – в упор спросил генерал.

– Нет, – покачал головой гость, – я привык ничему не удивляться.

– Почему? – поинтересовался его собеседник. – У вас были основания его подозревать? Его кличка была, кажется, Оса.

– Конечно, нет. Просто в этих грязных играх всегда бывает масса двойников с обеих сторон. А что, он дал показания против меня?

– Нет, не в этом дело. Хотя это несколько усложняет ситуацию.

Дронго молчал, понимая, что ему предстоит очередная командировка.

– Пришел запрос, – словно читая его мысли, сказал генерал. – Специальный комитет ООН приглашает одного из наших экспертов в Вену, на очередное заседание комиссии советников ООН по контролю за распространением наркотиков. Насколько нам стало известно, вам предложат посетить приграничные районы Пакистана и Индии.

– Меня всегда поражает, что КГБ и ЦРУ могут иметь своих людей даже среди советников ООН, – мрачно пошутил гость.

Но генерал не любил шуток. И не понимал их.

– Во время посещения вы будете выполнять свои конкретные задачи. Но было бы неплохо, если бы вы могли уточнить и некоторые моменты, интересующие нашу разведку. Особенно состояние нашей агентуры в Дели и Исламабаде. Вам это сделать легче, у вас будет официальное прикрытие эксперта ООН.

– Хорошо, но почему этим интересуется контрразведка? – не понял гость. – Простите, может, я не имею права спрашивать, но при чем тут и другое ведомство?

Генерал взглянул на своего коллегу, сидевшего рядом. Тот, пожав плечами, промолчал.

– Это наше общее задание, – чуть устало ответил генерал. – Этот вопрос интересует оба наших ведомства.

– Я могу узнать – почему?

– Вы знали генерала Полякова, резидента ГРУ в Дели? – чуть поколебавшись, спросил полковник Родионов.

– Да, конечно. Я слышал о нем. Он был начальником какого-то факультета.

– Он работал на английскую разведку, – сухо объявил генерал. – Еще будут вопросы?

– Это я уже знаю, но, признаюсь, никак не ожидал.

Генерал Поляков был начальником факультета, где готовили кадры разведчиков, в том числе и для военной разведки.

– В последнее время у нас слишком много потерь, – терпеливо объяснил Родионов, – и много провалов. Мы хотим проверить нашу линию, так как считаем, что среди наших сотрудников могут оказаться двойные агенты.

– Можно один вопрос?

– Один можно, – согласился генерал.

– Как вы на меня вышли? Насколько я знаю, моего личного дела нигде нет. Из оставшихся сотрудников никто не поддерживал со мной линию контакта. Я был практически недосягаем.

– Евгений Максимович Примаков был у генерала Шебаршина, и тот согласился помочь разыскать вас. Через него мы и вышли на вас, Дронго. Шебаршин считал, что такие агенты, как вы, составляют исключительную ценность и вас нельзя долго держать в резерве. Это не комплимент, – сухо сказал генерал. – Я просто повторяю его слова.

– Понятно, – ответил он, вздохнув. Значит, Шебаршин сдал его самому Примакову. Это как-то утешало. Теперь у него будет новое ведомство. Или два хозяина одновременно. Значит, он снова будет работать. Хотя бы на месяц, на два он забросит свой всегда полный стол, заваленный рукописями, и отправится выполнять Дело, Дело, ради которого он дал согласие на эту проклятую жизнь десять лет назад. Дело, ради которого он трижды был ранен, и последний раз очень тяжело. Дело, которое составляет смысл его жизни.

Он встал.

– Подробности завтра вам расскажет полковник Родионов, – быстро сказал генерал, протягивая руку.

Гость протянул свою. «Дронго снова в игре», – подумал он.

Выходя, он еще раз посмотрел на свой орден. Коробочка осталась лежать на столе.

Через три часа после разговора он уже был на подмосковной даче, где получал необходимые документы. Весь его гардероб для зарубежных вояжей был подготовлен в Москве, и он мог пользоваться им исключительно во время своей командировки. Для скромного литературного «клерка» фирменные костюмы и импортные туфли были непозволительной роскошью. Для эксперта его класса при работе за рубежом – необходимостью. Ему выдавали неплохие командировочные, да и в ООН платили как специалисту. Но абсолютно все, вплоть до спичечных коробков, которые он привозил, он обязан будет оставить в Москве. Никто не должен догадываться о его настоящей работе. Он был не просто сотрудником ООН. Дронго был профессионалом. Секретные организации многих стран мира заплатили бы за любую информацию о нем, о его деятельности огромные деньги. Таких, как он, было всего лишь несколько человек – аналитиков высшего класса, профессионально работавших агентов, подготовленных к нештатным ситуациям.

На следующий день он выезжал в Польшу скорым поездом Москва – Варшава. В купе рядом с ним оказался словоохотливый поляк, неплохо говоривший по-русски, и он почти всю ночь был вынужден слушать своего собеседника. По строгим законам конспирации он не мог даже взять два билета, чтобы выспаться в купе, дабы не привлекать к себе внимания. Это тоже входило в правила профессионалов, которые он неукоснительно соблюдал.

 

Глава 3

Они сидели на небольшом балкончике на втором этаже, выходящем на тихую краковскую улочку.

– Как твои дела, Мигель? – Адам назвал его старым именем, под которым Дронго работал его заместителем семь лет назад.

– Ничего. – Он помнил, что тогда Адама звали «Шарль Дюпре», но он не мог и не хотел так называть своего бывшего шефа. Слишком тягостное воспоминание могло остаться у Купцевича после той операции. Из их группы тогда уцелели только они двое. В автомобиль, где сидели Адам Купцевич и еще один сотрудник ООН, была подложена бомба. Купцевич лишился обеих ног, а ООН потерял своего специалиста. Дронго помнил, что этим специалистом была Элен Дейли, любимая женщина Адама Купцевича. Его единственная и последняя любовь. Купцевич так и не женился после возвращения в Польшу. Спасли его тогда чудом, но ампутировали обе ноги. Дронго сделал все, что мог. Он нашел убийцу профессионального наемника Алана Дершовица – и убил его. Более он ничего не мог сделать тогда.

– Я слышал, ты был тяжело ранен? – спросил Адам.

– Да, в Нью-Йорке, три года назад.

– Как себя чувствуешь сейчас?

– Наверное, хорошо, если посылают на задание, – улыбнулся Дронго.

– Да, конечно, – согласился Купцевич, – а я вот сижу здесь уже столько лет без дела.

– Почему без дела? – удивился Дронго. – Ты ведь был представителем Интерпола в Польше.

– Был, – горько сказал Купцевич, – но до прошлого года. В Польше сейчас не жалуют коммунистов. Меня уволили по болезни. Все правильно, пенсию мне платят. Правда, в условиях нашей инфляции мне пришлось устраиваться еще и охранником в краковский музей. Это все, на что я оказался способен. Зато масса свободного времени.

– Я понимаю.

– Ничего ты не понимаешь. Пока я работал, я не чувствовал, что инвалид. А вот когда остался без дела… Мне ведь всего сорок три года. А в моих документах написано, что я был коммунистом и сотрудником нашей разведки. Представляешь, как ко мне относятся сейчас в Польше?

Дронго молчал, не решаясь прервать своего собеседника.

– Я иногда думаю, что та бомба должна была разорвать меня, а не Элен, – горько сказал Адам. – Впрочем, что сейчас говорить…

Дронго мрачно кивнул.

– Ты не обращай на меня внимания, – пробормотал Адам, – кто знал, что все так повернется. Тогда меня даже наградили. А в нынешней Польше я, оказывается, никому не нужен.

Он быстрым движением взял бутылку, налил себе зубровки и одним глотком осушил стакан. Закашлял, доставая сигарету.

– Ты еще не начал курить? – вдруг улыбнулся Купцевич.

– Нет, – покачал головой Дронго, – не люблю сигарет.

– Я помню, помню. Ты знаешь, я ведь несколько раз был в Швеции, видел дочь Элен.

– Как она? Уже, наверное, выросла?

– Студентка. Потрясающая девушка. И вся в мать, – Адам оживился. – Вот я думаю через год снова поехать к ней.

Не обращай на меня внимания, – помолчав, снова сказал он, – я иногда бываю меланхоличен. Это так, что-то находит. У тебя опять что-нибудь серьезное?

– Видимо, да.

– Ты не знаешь свое задание?

– Знаю. Просто мне не нравится с самого начала эта операция.

– Могу чем-нибудь помочь?

– Да нет. Просто интересно. Меня посылают в Вену для консультации. О моем выезде знают несколько человек. А уже в Варшаве я обнаружил за собой «хвост».

– Может, случайно?

– Нет. Я проверял. Мои блокирующие идут за мной почти открыто, не таясь.

– Тебе что, не доверяют в КГБ, или как у вас сейчас называется эта организация?

– Да нет. Доверяют, кажется, пока.

– Тогда в чем дело?

– Сам не знаю. Понимаешь, мне не нравится, что они почти не прячутся. Словно демонстративно идут за мной. И самое главное – они знают мой маршрут.

– Может, подстраховка, решили охранять?

– Тогда почему меня не предупредили?

– А что ты сам думаешь?

– Откуда я знаю, такого еще не было. О моем отъезде знали три-четыре человека. Ну, как обычно бывает… А тут вдруг «хвост» и уже в Варшаве. Я, кстати, и приехал в Польшу, только чтобы повидаться с тобой. А ведь мог полететь в Вену из Москвы.

– Они приехали за тобой в Краков?

– Конечно. Дежурят на соседней улице, в баре. Сейчас их только двое. Вон, кстати, отсюда виден этот бар.

– Хочешь, я проверю, кто это?

– Каким образом?

– Ну, кое-какие связи у меня еще остались, – засмеялся Купцевич, довольный тем, что может помочь, – ты меня подожди, я скоро вернусь.

Он заковылял по комнате и спустился вниз. Через несколько минут Адам уже выходил из дома, тяжело опираясь на свою палку.

Сначала он не верил своим глазам. Но три проверки подряд подтвердили, что это был «хвост». Он довольно неплохо знал Варшаву и чувствовал, что может в любой момент оторваться от преследователей. Но что-то удерживало его от этого шага. Поражала та бесцеремонная настойчивость, с которой велось это наблюдение. Они словно демонстрировали это наблюдение, всячески выставляясь. Опытные агенты так бы себя не вели. А неопытные не смогли бы на него выйти. В этом он был убежден. За час до отъезда он смог пройти черными ходами несколько варшавских домов и довольно легко оторвался от наблюдения.

Еще через сорок пять минут он был уже на вокзале и успел сесть в последний вагон состава, отправляющегося в Краков. По старой привычке он проверил ближайшие три вагона. В соседнем вагоне отдыхали двое его преследователей. Они даже не проверили его присутствие в поезде, словно уверенные в его конечном маршруте. За несколько станций до Кракова он сделал последнюю проверку, сойдя с поезда. Через три часа, когда он подъезжал к дому Купцевича, они были в соседнем баре. Вот тогда он впервые испугался. Но говорить об этом Адаму не стал, у того и так хватало неприятностей.

Минут через двадцать Купцевич вернулся обратно. Поднялся по лестнице на второй этаж и молча сел в кресло.

– Ну? – не выдержал Дронго.

– Одного из них я знаю, – недоуменно сказал Адам, – это Сергей Корнилов – советник советского посольства по вопросам безопасности. Офицер КГБ.

– Он тебя видел?

– Кажется, нет. Но ты можешь что-нибудь объяснить?

– Я рассказал тебе все, что мне известно.

– Что ты думаешь предпринять?

– Я сумел оторваться от них в Варшаве. Согласно первоначальному плану, утвержденному в Москве, я должен ехать из Кракова в Вену. У меня билет на поезд через Братиславу. Но я решил немного изменить свой маршрут.

Адам улыбаясь кивнул головой. Он был профессионалом и не спросил, каким именно маршрутом поедет Дронго. Его собеседник оценил эту улыбку Купцевича и его молчаливое одобрение.

«Я смогу выйти?» – молча показал пальцами Дронго. Купцевич кивнул, указывая в глубь комнаты на черный ход.

– Я могу чем-то помочь? – громко спросил Купцевич. Началась игра, и ее правила следовало соблюдать неукоснительно.

– Да. Мне нужен будет билет обратно до Варшавы. Я полечу оттуда в Вену. Это, в конце концов, скандал, что за мной наблюдают. Я устрою им такой скандал в посольстве, – гневно сказал Дронго, подмигивая Купцевичу.

– Я закажу такси, – пошел к телефону Адам, – и мы поедем на вокзал.

Если в доме были установлены подслушивающие устройства, то их наверняка уже услышали. Купцевич спокойно заказал такси и, вернувшись, опустился в кресло.

– У нас еще есть полчаса, – многозначительно сказал он, указывая рукой на дверь.

Дронго встал. Они молча обнялись. Оба без слов понимали друг друга.

– Знаешь, – сказал вдруг Адам, чуть нарушив правила игры, – я тебе немного завидую. Ты опять в игре. А я стою и наблюдаю, как болельщик, и у меня нет больше шансов выйти на поле. Мне осталась только роль наблюдателя.

Дронго кивнул ему на прощание, выходя на лестницу, ведущую во внутренний дворик.

А Купцевич, удобно устроившись в кресле, начал рассказывать своему «собеседнику» о своей жизни. Только через двадцать минут непрерывного монолога Купцевича агенты догадались, в чем дело. Еще через десять минут, дождавшись такси, Купцевич издевательски отменил заказ.

Обескураженные агенты напрасно прождали на вокзале. Ни в Варшаву, ни в Братиславу Дронго не уехал.

 

Глава 4

В Вену он прилетел из Берлина. Для этого ему пришлось провести всю ночь на вокзале во Вроцлаве, чтобы успеть на поезд до Познани. Пересесть в Познани на берлинский поезд было уже легче. В Берлине он еще успел дать телеграмму в Москву и вылететь в Вену.

Происшедшее в Кракове несколько выбило его из колеи. Миссия, с которой он был послан, была настолько секретной, что о ней не могли знать даже его связные в Варшаве и Вене. Но кто-то знал. Была организована показательная демонстрация наблюдения. Может быть, таким образом новое ведомство академика Примакова проверяло свои кадры? Или это рвение работников другого ведомства из команды Бакатина? Бывший КГБ был разделен на две самостоятельные организации, и они вполне могли соперничать друг с другом. Но откуда они могли знать о его поездке в Краков? Ведь об этом почти никто не знал. Хотя для профессионалов слова «почти» не существует. Итак, знали. Кто именно? Вряд ли об этой операции докладывают лично Примакову, хотя вполне может быть, что новый «академик» разведки интересуется именно этой операцией. Примаков был специалистом по Ближнему Востоку, а Индия и Пакистан также могли входить в сферу его непосредственных интересов. Но зачем ему такой спектакль с наблюдением? Чтобы понервировать своего агента перед выполнением ответственного задания? Не похоже.

Знает о задании Дронго и заместитель Примакова. Этот самоуверенный генерал. Он тоже профессионал. Кроме того, он только получил свое назначение и должен стараться изо всех сил, чтобы утвердиться в новом качестве. Может быть, это его личная инициатива. Проконтролировать продвижение агента за рубежом. Тогда зачем столько людей? Раскрывать своего агента перед операцией! Это не просто непрофессионально, но и опасно. Операция может сразу сорваться, и генерал вылетит со своей новой должности, не успев даже к ней привыкнуть.

Полковник Родионов. Он из бывшего Второго управления. Контрразведка. Работники этого управления в основном остались у Бакатина. Может быть, он решил подстраховаться и доложил о нашем разговоре в своем ведомстве? Но почему так топорно? Что за стиль наблюдения! И потом, почему за мной нужно посылать офицера из посольства? Его же знает в лицо почти каждый поляк. Если специально подставляют, тогда конечно. Но кому это выгодно? Они же могут просто все загубить… От напряжения болела голова.

В аэропорту он поймал такси и поехал в отель «Империал», где его уже ждал заказанный для сотрудника ООН комфортабельный номер. В аэропорту он не заметил слежки, но это не значило, что наблюдение снято.

В отеле вежливый портье проводил его до номера и передал письмо представителя Комитета экспертов ООН с просьбой зайти завтра утром к десяти часам в конференц-зал, где будет совещание прибывших экспертов. Регистрация начнется в девять утра.

В своем номере он добросовестно потратил два часа, пытаясь найти подслушивающие устройства. Ему повезло. Он обнаружил сразу несколько «жучков», причем разных модификаций. В телефонном аппарате он ничего не нашел. Это означало, что прослушивалась вся линия. Эта непонятная операция нравилась ему все меньше и меньше. Вечером он должен был встретиться со своим связным. Ненужных паролей и тем более смешных опознавательных знаков не было. Он знал связного в лицо. До условленного времени оставалось три часа.

В телеграмме, посланной в Москву из Берлина, он скрытым шифром сообщал о ведущемся наблюдении и просил через связного срочно объяснить, что происходит. Остаются ли в силе прежние инструкции или случилось нечто исключительное. Телеграмма была грубой, и они должны были среагировать. Во всяком случае, через три часа он узнает об этом. Наличие подслушивающих аппаратов в номере не очень его удивило. Эксперты специального комитета ООН почти всегда пользовались вниманием со стороны спецслужб тех стран, где они в данный момент работали.

Но «жучков» было слишком много. Кроме того, они были разных модификаций, а это указывало, что интерес к нему проявляют по меньшей мере сразу два различных ведомства. В аппаратах разведки и контрразведки любой страны мира сидели такие же бюрократы-чиновники, как и в других ведомствах. У любой разведки мира в гостиничный номер могли быть установлены «жучки» только одной модификации. Разброс в использовании технической аппаратуры не допускался. Это означало, что, кроме австрийцев, если они действительно проявляли какой-то интерес, его скромная персона заинтересовала и другую сторону. Возможно, это была его собственная страна, но не исключалась вероятность и другой стороны.

Подумав немного, он встал, собрал все «жучки» и утопил их в унитазе. «В конце концов, даже эксперт ООН не обязан быть абсолютным идиотом», – весело подумал Дронго.

«Сегодня я устрою скандал нашему связному», – злорадно решил он. Такой дилетантизм в подобном деле непростителен. Если у КГБ разогнали все кадры, то это их личное дело. Ему наплевать на их внутренние изменения, но если это касается его работы… Пусть относятся хотя бы с уважением. Так подставлять профессионала – это не просто непростительно, это преступно.

От внезапно пришедшей в голову мысли он даже присел на кровать. А что, если это наблюдение – часть тщательно продуманной игры по дискредитации зарубежной агентуры бывших спецслужб? Крючков, возглавлявший долгое время разведку, находится в тюрьме. Грушко там же. Шебаршин уволен. Они сказали, что именно он сдал меня Примакову. А почему я должен им верить? Хотя, по здравом размышлении, другой вариант просто исключается. Они знали обо мне все, практически все, даже о моем ранении три года назад.

Но зачем им тогда именно я? Могли просто не вызывать меня. Я бы так всю жизнь и просидел в своем городе. Здесь что-то не так.

Он вздохнул – до встречи оставалось еще два с половиной часа. «Нужно будет спуститься в ресторан, а потом поехать на встречу», – решил он, взглянув на часы.

Обед занял около часа, и у него еще осталось немного времени, чтобы принять душ, переодеться и пешком отправиться на встречу, заодно проверяя, нет ли за ним наблюдения.

«Хвостов» не было. Это его немного удивило, и он еще раз проверил сам себя. Все было в порядке. «Нервы, – подумал Дронго, – у меня, кажется, сдают нервы».

В условленном месте он был за десять минут до встречи. Зайдя в магазин напротив, он, улыбаясь, изучал австрийские сувениры, внимательно наблюдая за обстановкой. Связной появился в другом конце улицы почти вовремя. Он шел по другой стороне улицы, и Дронго, оторвавшись от сувениров, вышел из магазина.

Связной еще не видел его, но расстояние между ними быстро сокращалось. Четыреста метров. Триста. Именно в этот момент раздался противный визг тормозов.

Он еще не успел понять, что произошло, когда рассудок заставил его прижаться к стене. Из автомобиля раздалось несколько выстрелов. Связной, недоуменно посмотрев по сторонам, смешно взмахнул руками и сполз на землю. Автомобиль, не останавливаясь, завернул за угол. Дронго успел заметить номер этого темно-синего «Вольво». Связной лежал на тротуаре в луже крови. На лице у него застыло обиженное, почти детское выражение. Начали собираться люди, раздались крики женщин.

Дронго подошел поближе. Здесь он уже ничем не мог помочь. Кинув последний взгляд на несчастного, он заторопился в отель. Кто бы это ни был, начав подобную игру, он уже не остановится. Значит, нужно делать выбор. Игра началась, и он уже потерял один из своих козырей.

 

Глава 5

Серьезность ситуации требовала конкретных четких и продуманных действий. Убийство связного было исключительно неприятным сигналом к началу действий. Профессионалы предпочитают обычно не устраивать таких театрализованных представлений в духе дешевых трагедий. Застрелить связного на глазах агента – это весьма символическое предупреждение. Если это сделала мафия или кто-нибудь из торговцев наркотиками, тогда все в порядке – они любят такие неприличные трюки. Но профессионалы! Кому понадобилось убивать связного и еще таким первобытным способом! Автомобиль могли опознать, на улице могла оказаться полиция… Дронго шел медленно, проверяя еще раз возможность наблюдения.

По логике вещей, нужно переходить на резервный вариант. Но после назойливых советских агентов в Польше он не знал, стоит ли вторично испытывать судьбу. Хотя они наверняка узнают о смерти связного и попытаются выяснить, куда он исчез. У него в запасе всего одна ночь. Он решительно двинулся к телефонной будке. Если он не забыл телефон Марка в Амстердаме, значит, у него может появиться шанс. «Только бы Марк был дома!» – думал он, набирая код и номер Амстердама.

Трубку подняла женщина.

– Я вас слушаю.

– Мне нужен Марк Ленарт.

– Его нет, – женщина ответила, чуть замешкавшись.

– Передайте ему, что звонил Саундерс. Ричард Саундерс. Я перезвоню через десять минут.

Он положил трубку, не дождавшись ответа. Подумал, набрал еще один номер. Ответил автоответчик.

– Мне нужна срочная встреча, – сказал он условленную фразу. Это был резервный вариант встречи со связным. Ответ будет только под утро, но это был вызов чрезвычайной важности. Подумав немного, он еще раз набрал код и телефон Ленарта.

На этот раз ответил сам Марк.

– Да, я слушаю.

– Добрый вечер.

– Добрый вечер, – Марк понимал все без слов и не задавал ненужных вопросов. Раз Дронго позвонил, значит, случилось что-то серьезное.

– Мы можем встретиться? – Он хорошо помнил эту фразу и следующую: «Мы не виделись сто лет». Это был условный сигнал. Ленарт все понял.

– Я могу приехать только через две недели. Где ты остановился?

Это означало, что Марк вылетит сегодня ночью.

– Как обычно, в Вене. Отель «Империал». 307-й номер.

– Обязательно приеду.

– Я приехал с делегацией. У нас будет встреча экспертов.

Дронго успел сказать все, что хотел. «Делегацией» они по взаимной договоренности называли наружное наблюдение. Теперь Марк будет знать все.

– Обязательно приеду, – Ленарт положил трубку первым, не спросив более ни слова. Был только один шанс из ста, что их могли прослушивать. Но оба профессионала хорошо знали о важности такого шанса. Кажется, у него появился серьезный козырь. Нужно будет только правильно его использовать.

Начался мелкий дождь, и он заспешил к остановке такси. Ночевать сегодня в «Империале» было рискованно. Неизвестный противник вполне мог выйти на него. Ему следовало продержаться до утра, встретиться с Марком и только затем отправиться в «Империал». Он представил себе, как его сейчас ищут. Советская разведка вряд ли, он все-таки успел перейти на резервный канал, а вот другая сторона очень ищет. Неужели это австрийцы? Если связного убрала не мафия, то это могли быть или американцы, или немцы. Англичане действуют в таких случаях изощреннее, а французы почему-то любят обращаться к помощи снайперов.

Он поймал такси и отправился в центр города. Дронго был убежден, что Ленарт прилетит первым же рейсом из Амстердама. По его расчетам, он должен был прилететь в Вену в пять часов утра. Но появляться в аэропорту раньше времени было непозволительной роскошью. Он подъехал к собору Святого Штефана и отпустил такси. Пройдя площадь, он зашел в небольшой ресторанчик и, сев за столик в глубине зала, взглянул на часы. До приезда Ленарта еще очень много времени. Только теперь он почувствовал, как проголодался. Подскочивший официант принял заказ и молча удалился. Играла негромкая музыка, не мешавшая думать, и он вновь сосредоточился на своих проблемах.

Примаков хотел, чтобы он проверил старую агентурную сеть в Индии и Пакистане. Значит, у него есть сомнения? Но почему в таком случае он не вышел на своих резидентов в этих странах? Для чего ему нужен был Дронго? Только в качестве официального прикрытия, или его задачи несколько шире? Родионов намекнул ему, что после провала Полякова они не особенно доверяют своей агентуре в Индии. Может быть, они не особенно доверяют и ему. Может, они решили проверить свою агентуру другим способом, выслав его для прикрытия. Тогда понятно, почему за ним шли в Варшаве советские агенты. Но почему так демонстративно? Вообще почему все делается так показательно? И слежка за ним в Польше. И убийство связного в Вене. Словно кто-то специально решил немного испугать его.

Этот непонятный вызов в Москву, самодовольный генерал, и вся эта никому не нужная операция. Неужели для инспекции резидентов они не могли использовать своих офицеров в посольствах? Хотя, согласно предварительным данным полковника Родионова, он должен будет побывать с миссией экспертов ООН в районах Пешевара в Пакистане и Сринагаре в Индии. А в эти места проезд советским дипломатам запрещен. В Индии еще можно получить разрешение, но советский представитель сразу окажется под жестким прессингом индийских спецслужб. Хотя в целом в Индии работать куда легче, чем в Пакистане. По взаимной договоренности деятельность советских дипломатов в Пакистане была резко ограничена, учитывая то, что они не могли попасть в приграничные с Афганистаном города, где находились лагеря афганских моджахедов. Что говорить о дипломатах, если даже обычных советских людей, следовавших по маршруту Москва – Ханой, через Ташкент, Карачи и Калькутту, не выпускали в Карачи в аэропорту. Этот тяжелый рейс пассажиры вынуждены были проводить в самолете от Ташкента до Калькутты. В Карачи во время заправки огромных аэробусов «Ил-86» все транзитные пассажиры вынуждены были оставаться внутри авиалайнеров в течение полутора часов.

И даже учитывая все эти обстоятельства, выбор Примакова был далеко не лучшим. Эксперт ООН всегда на виду, а профессионалу его класса не всегда поручалась подобная малопочетная роль проверяющего. «Этот самодовольный генерал работал в отделе внешней контрразведки Первого управления, – вспомнил Дронго. – Значит, он раньше был заместителем Олега Калугина. Примаков может ему не особенно доверять, памятуя скандальное разоблачение, сделанное бывшим шефом внешней контрразведки. Этот отдел проверял деятельность агентов за рубежом и, хотя подчинялся начальнику Первого управления, по своим методам и характеру действий скорее тяготел к тяжелому стилю Второго управления КГБ, действовавшего не всегда только внутри страны».

Закончив свой ужин, Дронго подошел к телефону и еще раз позвонил. На этот раз своему портье.

– Добрый вечер, – мягко сказал Дронго, – вас беспокоит 307-й номер. Меня никто не спрашивал?

– Звонили два раза, – охотно отозвался портье, – и оставили какой-то конверт для вас.

– Конверт? – изумился Дронго. Он понимал, что нужно заканчивать разговор, телефон ресторана могли обнаружить за 30–40 секунд.

– Да, – подтвердил портье. – Он лежит у меня.

– Я буду под утро, – быстро сказал Дронго, кладя трубку.

– Хорошо, месье, – успел услышать он.

Час от часу не легче. Откуда мог взяться этот конверт? Ленарт еще только летит, а второй связной свяжется с ним лишь утром. «Появился третий неизвестный, – разозлился он. – Все время какие-то непонятные игры!» Он поймал такси и поехал в аэропорт встречать Марка Ленарта.

 

Глава 6

В отель он вернулся в девятом часу утра. Предупредительный портье вручил ему ключи и конверт. Конверт был небольшой, и, верный своим принципам, он сразу вскрыл его. В записке было всего несколько фраз. «Ричард, звонила трижды, не смогла застать. Встретимся внизу. Натали». Он опустил бумагу в карман.

Натали здесь. Тогда, в 1988 году, они чудом спаслись в Южной Америке. Ее чуть не убил Миура, этот японский «супергерой». Один из агентов Интерпола пожертвовал жизнью, спасая Натали. Ей удалось чудом бежать. Это было три года назад. С тех пор они никогда не виделись и не слышали друг о друге. Прошло столько времени. Знает ли она о его ранении, о его долгом бездействии?

Он вышел из лифта и, пройдя по коридору, вставил карточку в замок своей двери. Дверь мягко открылась. Все правильно. В его номере уже побывали гости. Профессионалы знают, что даже при самом поверхностном обыске невозможно скрыть следы своего пребывания. У него в комнате работали явно не профессионалы. Вещи были грубо скомканы. Дверца шкафа чуть приоткрыта. Ручка, лежавшая на столе, валялась на полу. Он прошел в ванную комнату. Здесь тоже поработали, и достаточно грубо, хотя видимых следов они, конечно, не оставили.

«Что происходит?» – в который раз спросил он себя. Почему его преследователи так демонстрируют свой интерес? Или это полное пренебрежение к нему как к профессионалу? Не похоже. Иначе связного не стали бы убивать. Но тогда зачем такие жесты? И кому это выгодно?

Он тщательно побрился, переоделся и вышел из номера. Записку Натали он уничтожил.

Внизу шла регистрация экспертов. Специальный комитет по предупреждению преступности и борьбе с ней при Экономическом и социальном совете ООН объединял в своих рядах лучших экспертов из различных стран мира. Некоторые знали друг друга в лицо, среди экспертов были и профессиональные агенты Интерпола, выполняющие наиболее деликатные поручения ООН. Эти появлялись на конференциях и совещаниях, как правило, под чужими именами. У него и на этот раз был паспорт на чужое имя. Руководство комитета знало его как советского эксперта высшей квалификации. Других данных, как правило, не требовалось. Эксперты-профессионалы почти всегда были связаны с разведслужбами своих стран, и узнавать их имена считалось неприличным. Он зарегистрировался, получил пакет документов и прошел в глубь зала, когда за спиной раздался чуть насмешливый голос:

– Доброе утро, мистер Саундерс.

Он обернулся, сразу узнав этот голос.

– Господи, – улыбнулся он, обнимая женщину, которая бросилась ему на шею, – ты совсем не изменилась. Даже похорошела.

– Не говори глупостей, – она погрозила ему пальцем, – знаешь, сколько мне сейчас лет?

– Не напрашивайся на комплимент. Ты великолепно выглядишь, Натали.

– Ты тоже мало изменился. Кстати, как тебя сейчас зовут? Я-то помню тебя под именем Ричарда Саундерса.

Он сказал. Она повторила медленно, словно пробуя имя на вкус. Затем, точно не соглашаясь, упрямо сказала:

– Ричард было куда лучше.

– Называй так, если нравится, все равно и это имя не настоящее, – засмеялся он.

Мимо них прошел невысокого роста лысеющий человек с характерным выражением внимательных карих глаз.

– Ты его знаешь? – шепотом спросила Натали.

– Нет.

– Это Андраш Галсэчи, шеф венгерской разведки. Утром приехал из Будапешта.

– Что-то серьезное? – тоже шепотом спросил он, моментально запоминая Галсэчи. Вернее, его большие уши.

– Как всегда – наркотики, – вздохнула Натали. – Теперь они идут через страны Восточной Европы. «Железный занавес» рухнул, и у них теперь редкая свобода перемещения своих грузов.

– Я знаю, – улыбнулся он. – Как ты живешь, Натали?

– Лучше всех. Как может жить секретный агент?

– Ты не замужем?

– Ты забыл, я ведь люблю свободу. Но я слышала, ты был ранен? – спросила она, перехватывая инициативу.

– Мне говорили об этом.

– Ты, как всегда, шутишь. А тогда, в восемьдесят восьмом, ты сделал большое дело.

Он молча кивнул, отворачиваясь.

– Что-то не так? – Она взяла его за руку. – Ты все-таки изменился.

– Я, кажется, постарел, – мрачно сказал он, усаживаясь за стол экспертов.

Натали села рядом.

– Я вижу, – серьезно сказала она, – есть какие-то проблемы?

– Даже не спрашивай. Ты не знаешь, кого здесь может интересовать моя скромная персона?

Она улыбнулась:

– Серьезно? Всех, ты же знаешь, после тех событий тебя искали полгода по всему миру. И я тоже искала, – тихо добавила она.

– Я был тяжело ранен.

– Я все знаю. Дронго исчез, а потом мы узнали, что тебя вывезли на транспортном самолете. Все были убеждены, что у тебя нет шансов выжить.

– Ты тоже?

Она помолчала.

– Да, – кивнула она после недолгой паузы, – мне сообщили тогда, что тебя убили. Целых три года я не была в этом убеждена, – она вздохнула, находя и сжимая его руку, – и только недавно узнала, что ты будешь здесь, в Вене. Я не верила до последнего дня. КГБ не любит использовать уже известных агентов. Но тебя действительно прислали…

– Что ты сказала? – внезапно перебил ее Дронго.

– Ничего, – удивилась Натали, – просто все знают, что если агент раскрыт, его второй раз никуда не посылают. Во всяком случае, КГБ старается таких агентов больше не использовать. А о твоем ранении в восемьдесят восьмом знали практически все. Я думала, мы никогда не увидимся, даже если ты будешь жив.

– Да, – растерянно сказал он. «Кажется, в этой мозаике кое-что начинает проясняться», – подумал Дронго. Он действительно постарел, если мог забыть такие важные вещи. Теперь понятно, почему за ним так демонстративно следили в Варшаве и Кракове. Конечно, его задание всего лишь фикция. Он должен отвлечь внимание спецслужб. Его используют в качестве обычной «подсадки». Новое управление Примакова решило начать какую-то свою игру и подставило Дронго, которого хорошо знают и американцы, и англичане. Демонстрация слежки должна была убедить противоположную сторону в ценности такого агента. Все было продумано. Наверняка за Корниловым и его людьми в Польше следили и другие, которые должны были подтвердить плотную опеку суперагента Дронго. С этим все ясно. Но кто тогда убрал его связного? И кому понадобилось забираться в его номер, в свою очередь, тоже демонстрируя явное присутствие? Это уже не могли сделать люди Примакова, иначе другая сторона могла заподозрить их, видя подобную активность.

– Ты меня слушаешь? – спросила Натали.

– Конечно, – он улыбнулся, – я представляю, как было непросто меня найти. Первые три месяца я вообще ничего не помнил. Потом начал приходить в себя. Но… ты же знаешь все. На связь со мной не выходили. Я сидел и ждал, ждал связного – месяц, два, три, год. Это было хуже всего. Мне казалось, обо мне забыли. Из старых друзей никого не осталось. Я был один. И должен был ждать. А это, наверное, самое трудное в нашей работе.

– Ты изменился, – снова сказала она. – Ты очень изменился.

– Эти пули выпустили из меня вместе с кровью и оптимизм, – пошутил он.

– Не нужно об этом, – она отвернулась, – все осталось в прошлом, и твое ранение, и наша экспедиция.

В зале собралось уже человек триста. Все ждали Джоан Маргарет Энсти, заместителя генерального секретаря ООН и директора отделения ООН в Вене.

– Ты знаешь, зачем меня вызвали? – шепотом спросил он.

– Тебя, кажется, пошлют куда-то в Азию. Точнее не знаю.

– Опять с тобой? – Он повернулся к ней.

Взгляды встретились.

– Нет, – медленно покачала она головой, – к сожалению.

К ее стулу подошел южнокорейский эксперт.

– Простите, я сейчас ухожу, – она встала, кивнув Дронго на прощание. – В обед я должна быть на пресс-конференции. У меня работа с журналистами. А после вечернего заседания поедем в «Принц Евгений»?

Он все помнил. Тогда, три года назад, они впервые ужинали именно в этом ресторане, расположенном у венского отеля «Хилтон».

– Обязательно, – он кивнул на прощание.

И все-таки, что за игру затеяло его новое ведомство? Он вдруг подумал: как хорошо, что у него есть Ленарт и второй связной. Хоть какие-то козыри в этой непонятной игре.

 

Глава 7

Во время перерыва Натали действительно куда-то исчезла, поручив его заботам длинноногой девушки-секретаря, неизвестно откуда появившейся на конференции. Он с трудом избавился от ее назойливого внимания и поднялся к себе в номер. Кажется, его уже ничего не могло удивить. Во всяком случае, он спокойно закрыл дверь, когда, войдя в номер, обнаружил неизвестного господина лет пятидесяти – грузного, седовласого, удобно расположившегося в его кресле.

– Добрый день, – что еще он мог сказать? – Вам удобно? – спросил он, усаживаясь напротив.

Неизвестный меньше всего ожидал этого вопроса. Он, видимо, смутился.

– Вы всегда так иронизируете? – В руках у говорившего появился пистолет.

– Только без этих эффектных жестов, – поморщился Дронго, – если бы вы хотели меня убить, вы давно бы это сделали. А сам я, кстати, без оружия, причем подозреваю, что вы его изъяли из моего стола.

Неизвестный рассмеялся.

– Вы мне начинаете нравиться.

– А вы мне нет, – угрюмо сказал он, – не люблю, когда заходят без предварительного звонка.

– Разве? – Неизвестному надоела активность Дронго. – По-моему, звонок был достаточно убедительным. Вчера вечером. Вы же все видели.

– Это ваши люди, – понял он.

– Конечно, – неизвестный улыбнулся, – а вы говорите – без предварительного звонка.

– Хорошо, что вы показали мне оружие. Иначе я свернул бы вам шею, – пообещал он, злорадно заметив, что неизвестный дернулся.

– Это не шутки, Дронго. Мы следим за вами достаточно долго. Вам удалось оторваться сегодня ночью от наших людей, но это ничего не меняет.

– Что вам от меня нужно?

– Люблю конкретный разговор. Сначала познакомимся. Гюнтер Шранц, адвокат из Мюнхена. Я представляю в Австрии э… некоторые круги, заинтересованные в получении определенной информации. Мы знаем, кто вы и зачем посланы сюда. Но нас интересует ваша дальнейшая работа в Азии. За информацию мы готовы хорошо заплатить.

– Между прочим, нас подслушивают, – напомнил Дронго.

– У меня скэллер , – мрачно сказал Шранц, доставая прибор, – в этой комнате подслушивать невозможно. Кроме того, вы, по-моему, уничтожили всю аппаратуру.

– Приятно слышать, что она была вашей, – усмехнулся Дронго. – Можно узнать, какая информация конкретно вас интересует? И потом, я хотел бы знать, с кем работаю. Если вы знаете мое имя, значит, вам известно и мое ведомство. Нехорошо быть таким невежливым, господин Шранц. Так кого вы представляете?

– Вы напрасно все время шутите, – разозлился Шранц. – Если вы откажетесь, у вас могут быть достаточно серьезные неприятности.

– Не нужно пугать, – мрачно сказал Дронго. – Это даже непорядочно. Вы же должны знать, что я профессионал.

– Я тоже, – угрожающе сказал Шранц, – поэтому оставьте ваши шутки для другого раза.

– Вы не сказали, что именно вас интересует?

– Ваше конкретное задание. Имена резидентов, ваша связь. Условие – триста тысяч долларов.

– Интересно, – медленно сказал Дронго, – очень интересная ситуация. В детективных романах в таких случаях агент умудряется достать оружие и застрелить гостя. Или эффектным ударом карате отнимает оружие.

– Для чего вы мне это говорите? – спросил Шранц.

– Вы не учли одного обстоятельства.

– Какого?

– У меня может быть сообщник.

Именно в этот момент дверь открылась, и на пороге возник Марк Ленарт с револьвером в руке.

– Не двигаться.

Шранц замер в кресле. Дронго подошел к нему, чтобы забрать оружие.

– А где мой пистолет?

– В столе, – недовольно сказал Шранц, – я его не трогал.

Дронго подошел к столу проверить оружие.

– Очень хорошо. Не делайте резких движений, господин Шранц. Это вредно в вашем возрасте.

Ленарт вошел в комнату, закрыв дверь.

– Кого вы представляете? – быстро спросил Дронго. – Отвечайте, только скорее.

– Неужели вы думаете, что я отвечу? – презрительно сказал Шранц.

– Но скажите мне хотя бы, что конкретно вас интересует?

– Ваши связи в Пакистане и Индии.

– Откуда вы знаете, что я туда поеду?

– Не задавайте идиотских вопросов, – огрызнулся Шранц, – у нас есть свои люди в ООН.

– Это вы убрали моего связного?

– Нет. Мы только видели, как это сделали.

– Вы не узнали, кто?

– Мы сами ищем, кому это выгодно.

– Ясно. Убирайтесь отсюда, – Дронго подошел к двери, открывая ее. Вытащил обойму и возвратил оружие. – И давайте в следующий раз без клоунских трюков. Я был лучшего мнения о ведомстве, в котором вы работаете. Отель переполнен агентами Интерпола и спецслужб всех стран мира. Могли бы действовать и поаккуратнее.

Шранц сунул оружие в карман и, покачав головой, вышел за дверь.

– Если вы все-таки передумаете, зайдите ко мне в 215-й номер, – сказал он на прощание.

– Вот прохвост. Значит, он живет в этой гостинице, – сказал Ленарт.

– Кажется, да, но меня очень беспокоит его поведение. Он сказал, что они следили за мной все время. Значит, я не замечал их людей. Это настоящие профессионалы. Но для их уровня он слишком глуп. И прямолинеен. Кстати, ты вошел в самый нужный момент.

– Я был за дверью.

– Он давно пришел?

– Полчаса назад.

По взаимной договоренности Ленарт снял соседний номер сегодня утром.

– Ты убежден, что тебя никто не видел?

– Убежден.

– Хорошо, – Дронго подошел к окну, посмотрел вниз. – Тебе не кажется странным этот визит?

– У тебя включен скэллер? – спросил Марк прежде, чем ответить.

– Он в столе.

– Да, мне тоже кажется все это странным. Эти глупые угрозы, размахивание оружием… Ты был прав. Здесь что-то нечисто. Профессионалы так себя не ведут.

– Не сходится, – покачал головой Дронго, – он даже знал, как меня зовут. А выяснить это могли только очень компетентные люди. И кроме того, меня волнует один вопрос. Когда я утром уходил, я бросил вот на это кресло свою рубашку. Он переложил мою рубашку на соседнее кресло и сел именно сюда.

– Ну и что?

– А это кресло как раз напротив двери. Словно он знал, что ты войдешь в самый нужный момент. И потом, у него была такая фраза: «Мы следили за вами, но ночью вам удалось оторваться». Профессионал такую вещь не скажет, дилетант тем более не станет раскрывать своих карт. Он словно мельком подчеркнул, что они следили за мной только до встречи с тобой и ничего о тебе не знают.

– А если знают, – быстро сказал Ленарт, – то…

– То, значит, здесь был разыгран очередной акт этого непонятного спектакля, – докончил за него Дронго, – но я ничего не заметил, когда звонил тебе вчера вечером. Впрочем, они могли быть и на линии. Если они знали, что ты в соседнем номере, значит, могли послать этого идиота Шранца, чтобы спровоцировать тебя на ответные действия. Что ты и сделал.

Марк покачал головой.

– Слишком сложно. Выходит, я должен был ждать, пока он выстрелит в тебя?

– Я думаю, он не стал бы стрелять, – задумчиво сказал Дронго, – меня все время бесит, что я опаздываю. В этой игре все ходят по кругу, а я сижу последним и вижу, как они сдают себе козыри. Давай проверим еще раз.

– Не знаю, что происходит, – вздохнул Марк, – но мы затеяли опасную игру. Не нравится мне все это. Хотя у тебя никогда не бывает легких дел.

– Как хорошо, что ты прилетел, Марк.

– Я даже не поверил, когда мне передали, что звонил Саундерс. И когда поговорил с тобой – тоже не верил. Только когда увидел в аэропорту, поверил, что ты жив. Тогда мне сказали, что ты убит.

– Я был почти мертв, Марк, но чудом выкарабкался.

– Как и я, – усмехнулся Ленарт, – ты думаешь, я забыл, как ты меня нес на себе через границу, как спасал от вертолета, как тащил в горы? Врачи сказали, что ногу мне оставили чудом. Опоздай мы еще немного – и началась бы гангрена. Я до сих пор твой должник. А я тебя уберечь не смог.

– Не нужно об этом, Марк, – негромко сказал Дронго, – это часть нашей работы. Когда гибнут твои друзья, это хуже всего. Действуй, как договорились. И будь очень осторожен. Они вполне могут решиться убрать еще одного из моего окружения.

– Ты вышел на резервный вариант связи? – спросил Ленарт.

– Конечно. Я еще утром позвонил из аэропорта и передал все. И про идиотскую слежку в Польше, и про убийство связного. Вечером я встречаюсь с местным резидентом. Думаю, к тому времени ситуация несколько прояснится. Но ты будь очень осторожен. Сегодня вечером мы попытаемся начать свою игру.

 

Глава 8

После обеда около трети присутствующих не явились на дневное заседание, и Дронго с удивлением обнаружил, что место южнокорейского эксперта занял невысокий худощавый человек с резкими чертами лица и глубоко посаженными глазами. Натали нигде не было.

Едва началась конференция, этот незнакомец наклонился к Дронго.

– Добрый день, мистер Саундерс.

– Моя фамилия не Саундерс, – устало заметил он, понимая, что начинается второй тур.

– Я знаю, – улыбнулся незнакомец. – Вот моя карточка, возьмите, пожалуйста.

– «Алекс Симхович, экспертная венская компания», – прочел Дронго. – Очень приятно, – улыбнулся он, заметив в дальнем конце зала Натали. Она помахала ему кончиками пальцев, усаживаясь за стол.

– Мы хотели бы встретиться с вами, – вежливо сказал Симхович.

– Мы – это кто?

– Некоторые фирмы здесь, в Австрии, уполномочили меня провести с вами переговоры по интересующим нас вопросам.

– Какие вопросы вас интересуют?

– Завтра конференция завершится, – с нажимом сказал Симхович, – и вы получите командировку в Азию. Вы могли бы нам очень помочь.

– Вы всегда так бесцеремонно вербуете агентов? – грубо спросил он. – Господи, как вы мне все надоели!

Симхович, видимо, обиделся.

– Я не имел в виду ничего плохого. Это чисто деловая информация.

– Слушайте, Симхович, – разозлился он, – за последний час вы уже второй, кто пытается получить мою информацию. Вам не кажется, что это перебор?

На этот раз он попал в точку. Симхович смутился очень заметно.

– Простите, – нервно сказал он, – но я не имею никакого отношения к другим лицам. Я представляю здесь только свою компанию.

– Поэтому вы знаете о моем задании, – громко сказал он. На них уже начали оглядываться. – Вы мне надоели. Я всего-навсего эксперт комитета ООН и не знаю никаких секретов, которые вас интересуют. Я даже не знаю, куда меня пошлют. А вы все знаете.

– Простите, – прошептал Симхович еще раз, – но уверяю вас, вы ошибаетесь. Впрочем, видимо, ошиблись и мы. Извините.

Он поднялся и, почти наклонившись, быстро прошел к выходу.

«Еще один клиент, – весело подумал Дронго. – Ну, ребята, теперь держитесь! Здоровая конкуренция нужна в каждом деле. Я вас заставлю сегодня побегать».

К нему осторожно подошла Натали.

– Что за тип? – спросила она, усаживаясь рядом. – Я все ждала, когда он встанет.

– Уверяет, что австрийский коммерсант. Врет, как и все вокруг.

– Как его зовут? – деловито спросила Натали.

– Алекс Симхович.

– Ого, – присвистнула она, – это резидент МОССАДа в Австрии. Легендарная личность. Я его никогда не видела, но много о нем слышала.

– Только израильской разведки мне и не хватало, – пробормотал он.

– Что?

– Ничего. Ты, как всегда, очаровательна.

– Это все, что ты мне можешь сказать?

– Я ничего больше не знаю. Этот тип подошел ко мне и в открытую представился, а потом начал вербовать.

– Что, прямо здесь? – улыбнулась Натали.

– Абсолютная правда. Ты только не смейся. А час назад подобную операцию в моем номере пытался провести еще один господин. Некий Гюнтер Шранц.

– Не знаю такого, – покачала она головой. – А что, Симхович так прямо сам и представился?

– Да, сел и дал свою визитную карточку.

– На него это не похоже, – пожала плечами Натали. – Может, ты что-то скрываешь?

– Рассказываю все как есть.

– Почему к тебе такой пристальный интерес?

– Может быть, знают, что я советский эксперт.

– Здесь пять человек из СССР, восемь из США. Вон в той стороне сидят руководители спецслужб сразу пяти соседних стран. Ты думаешь, что твоя персона более важна? – Натали засмеялась. – Рассказывай, что случилось.

Он тихо рассмеялся вслед за ней.

– Ты, как всегда, все знаешь.

– У тебя, наверное, есть какое-то поручение от КГБ. Чепуха, – пожала плечами Натали. – Здесь все работники спецслужб. Наркотики – вещь неприятная, но каждый добывает одновременно информацию и для своего ведомства. Все об этом знают.

– Почему они тогда пристают именно ко мне? – серьезно спросил он.

– Вот это я и хочу у тебя узнать.

– Я действительно не понимаю, – искренне сказал он. – Причем все делают это грубо и по-хамски, словно давая понять, что со мной можно не церемониться.

– Непонятно, – прошептала она.

– Но сегодняшний вечер все равно не отменяется, – сказал он, – мы не виделись целых три года и можем немного отдохнуть. Я вас приглашаю, мадам Вигман. Кажется, так тебя тогда звали?

– Ты помнишь и это, – засмеялась она. – В нашей профессии чего только не бывает.

– Кстати, кто это сейчас говорит? – быстро спросил он.

– Из Индии. У них там похитили румынского дипломата.

– Я знаю. Читал в газетах о его похищении. Ты не могла бы проверить, кто такой этот Гюнтер Шранц. Он живет в 215-м номере.

– Он даже сказал тебе свой номер? – изумилась Натали.

– Не веришь? Теперь представь мое состояние, когда он это сказал.

– Обязательно узнаю.

– Значит, договорились. Вечером в отеле «Хилтон», в семь часов.

– Хорошо, – она кивнула ему на прощание.

Он посмотрел на часы. У него было в запасе еще немного времени. Только через полчаса он позволил себе тихо выйти из зала и, пройдя холл за лифтами, быстро вошел в бар. Еще утром Марк выяснил для него, что в этом баре есть второй выход. Он прошел туда и, успев вскочить в лифт, проехал до второго этажа, после чего быстро прошел по коридору в другой конец и, спустившись по лестнице вниз, вышел на улицу с внутренней стороны. Перейдя улицу, он сел в автомобиль, поставленный предусмотрительным Ленартом десять минут назад. В обзор заднего зеркала «Форда» он увидел, как от отеля отъезжают за ним сразу два автомобиля.

«Не оторвался», – огорченно подумал он, увеличивая скорость.

Покружив немного в центре, он свернул. Обе машины преследователей шли за ним, почти не отставая. Въехав в боковой переулок, он заметил автомобиль Ленарта. Теперь все зависело от их точности. Он резко свернул направо, успев заметить, как Ленарт перегораживает своим автомобилем небольшой переулок.

Остановить машину и выйти было делом нескольких секунд. Еще пятнадцать секунд понадобилось для того, чтобы бегом пересечь внутренний двор. Десять секунд ушли на то, чтобы завести голубой «Фиат», стоявший в глубине двора.

Когда через минуту во двор въехали два автомобиля его преследователей, он был уже далеко.

Покружив еще минут двадцать, он наконец успокоился и позволил себе несколько сбавить скорость. К назначенному месту он подъехал вовремя. Оставив «Фиат» на улице, он прошел в дом. За автомобиль он не волновался. Через пятнадцать минут Ленарт должен увезти его отсюда.

Поднявшись на второй этаж, он позвонил. Ждать пришлось долго. Наконец дверь открыла миловидная девушка.

– Вы записаны на прием к доктору? – спросила она по-немецки.

– Конечно. Я договорился на пять тридцать, – ответил он заученную фразу. Немецким он почти не владел.

Девушка проводила его в большую комнату, поклонилась и удалилась.

Он ждал еще несколько минут. Наконец в комнату вошел советский резидент.

– Галинский, – представился он.

Лет сорока, высокого роста, красивый, широкоплечий. Явно из когорты «преторианцев». Так называли лиц, имеющих официальное прикрытие в виде дипломатических паспортов и работающих в посольствах. «А Панкин обещал их всех сократить, – весело подумал он. – Попробуй таких сократи!»

Разговор начался без предисловий.

– Вы просили о срочной встрече, – холодно сказал Галинский, – что произошло?

– Я остался без связи. Кто-то ликвидировал нашего связного. Кроме того, я постоянно ощущаю внимание различных спецслужб, в частности МОССАДа.

– Вы сами видели, как убрали связного?

– Да.

– А чем вы объясняете, что его убрали тогда, когда он шел на связь именно к вам?

Он разозлился.

– Вы хотите сказать, что я еще в чем-то виноват?

– Я этого не говорил. Я просто констатировал факт.

– А как вы констатируете тот факт, что за мной следили и в Польше?

– Возможно, наши люди решили подстраховать вас.

– Спасибо за внимание. А интерес МОССАДа – это тоже подстраховка?

– Мы сейчас это выясняем.

– А нельзя ли выяснять побыстрее?

Галинский недовольно поморщился. Он принадлежал к той «элите» разведчиков, которых так люто ненавидят настоящие профессионалы. Сыновья высокопоставленных партийных чиновников, молодые люди попадали по комсомольскому набору в элитарные школы КГБ и, заканчивая их, получали выгодные и вполне безопасные назначения в посольства зарубежных стран. Попасть в Австрию можно было только по большому знакомству, и Галинский, видимо, имел эти знакомства. Теперь, слушая Дронго, он недовольно морщился, словно пришедший испортил ему настроение своими мрачными рассказами.

– Откуда вы знаете, что на вас вышел МОССАД? – спросил Галинский.

– Их резидент разговаривал со мной совсем недавно. Даже дал мне свою визитную карточку.

– Вы издеваетесь, – обиделся Галинский.

– Вот его карточка, – достал визитку Симховича Дронго.

Галинский покраснел, но взял карточку, не сказав ни слова.

– Кроме того, – продолжал Дронго, – за мной следит еще какая-то разведка. Сейчас пытаюсь выяснить, какая именно. Их представитель, некий Гюнтер Шранц, проживающий в 215-м номере отеля «Империал», также пытался вступить со мной в контакт.

Эти слова Галинский не мог оставить без внимания.

– Он тоже оставил вам визитку? – нехорошо улыбаясь, спросил он.

– Нет, к сожалению, не успел, – зло ответил Дронго.

Именно в этот момент дверь приоткрылась и кто-то позвал Галинского. Тот быстро вышел. Дронго остался один. Ждать пришлось недолго. Через минуту появился Галинский. Он был явно в хорошем настроении.

– Мы проверим все, что вы нам сообщили, – улыбаясь, сказал советский резидент, – но и вы должны обещать, что не предпримете никаких самостоятельных шагов без согласования с нами.

– Через два дня я должен вылететь в Индию, – напомнил, с трудом сдерживаясь, Дронго.

– Не беспокойтесь, за это время мы что-нибудь придумаем. Кстати, что это за встречи с представителем комитета ООН? – небрежно спросил Галинский, демонстрируя свою осведомленность. – Она, конечно, красивая женщина. Но вы считаете ее заслуживающей доверия?

– Я работал с ней в Южной Америке, – раздраженно сказал Дронго. – Это американский эксперт.

– И вы так спокойно об этом говорите?

– У вас нет больше вопросов? – спросил Дронго, вставая. Галинский встал вслед за ним.

– Нет, – покачал он головой.

Дронго повернулся к выходу, даже не попрощавшись.

– Да! – вдруг сказал он, словно только что вспомнив. – Я слушал утром Си-эн-эн. Вы, наверное, еще не в курсе последних известий? Президент Ельцин объявил, что сократит аппарат союзного МИДа в десять раз. Горбачев, кажется, с ним согласен. Всего хорошего.

Он вышел, мягко закрыв дверь. «Боже мой, какие идиоты!» – с огорчением подумал он.

Подъезжая к «Империалу», он увидел свой «Фиат». Это его удивило. Ленарт должен был давно поставить автомобиль в гараж. За рулем сидел сам Марк. Он подошел поближе. Ленарт сидел, облокотившись на руль. Слева на щеке уже запеклась тоненькая струйка крови. Висок был пробит пулей снайпера.

Он сел прямо на тротуар.

– Господи, – сказал он. – Господи…

Это было единственное, что он мог сказать.

 

Глава 9

Из полиции его отпустили только в десятом часу вечера. Он мог встать и уйти от автомобиля и должен был это сделать, но Марк… Они были знакомы уже пять лет. В нарушение всех законов конспирации он дождался полицейских и давал объяснения по поводу смерти Ленарта. Тело Марка увезли в холодный венский морг, и он попросил, чтобы труп после расследования был отправлен в Голландию, на родину Ленарта.

Полицейские формальности отняли почти три часа времени. Когда его наконец отпустили, было совсем темно. От предложенной машины он отказался и пошел пешком в отель.

Как всегда в критических ситуациях, он старался успокоиться, сосредоточиться на поставленной задаче, исключив любые эмоции. Но полностью подавить свои чувства на этот раз не удавалось. Вся гамма чувств от бессильного гнева до почти физической боли от ощущения утраты мешала ему сосредоточиться. Самые правильные решения у профессионалов бывают импульсивными, мгновенными, когда автоматически срабатывает многолетний опыт, выдающий в короткое мгновение наиболее верное решение. И первым таким импульсивным порывом было желание разбить физиономии Гюнтера Шранца и Алекса Симховича. Первому повезло меньше, он жил в отеле.

Уже подходя к отелю, он вдруг с удивлением подумал, что желание было не только импульсивным. Кроме скорби по Ленарту, его подсознательно волновал и вопрос, как отреагирует другая сторона на его активные действия против Шранца. Сжав зубы, он молча вошел в отель и, пройдя мимо портье, направился к лифту. Магнитная карточка, служившая ключом в номер, была у него в кармане.

– Простите, мистер, – раздался за его спиной голос портье.

Он обернулся.

– Вам несколько раз звонила какая-то дама. Спрашивала, когда вы будете.

Он совсем забыл. Он забыл о Натали. Они договорились встретиться в «Хилтоне».

– Давно звонили в последний раз? – спросил он у портье.

– Час назад.

Уже слишком поздно. Кивнув портье, он вошел в лифт. На третьем этаже никого не было.

Вставив карточку, он открыл дверь и, пройдя в номер, прямо в плаще сел в кресло. Ситуация становилась абсолютно непонятной. Сначала демонстрация наблюдения в Варшаве и Кракове. Затем убийство связного. Показательная вербовка со стороны двух резидентов и смерть Ленарта. Если это сделали Шранц или Симхович, зачем они так рисковали, идя на переговоры? А если не они, то, значит, есть еще кто-то четвертый. Неужели его визит привлек внимание всех разведок мира?

Он вспомнил Марка. Тогда, в Южной Америке, он несколько часов нес его на себе и сумел спасти, вытащив из-под обстрела. Спасти для того, чтобы подставить здесь, в благополучной и тихой Австрии. Он горько усмехнулся. Будь проклята та минута, когда ему в голову пришла мысль вызвать Марка Ленарта в Австрию. Он не был сентиментальным человеком, но внезапно вспомнил о семье Ленарта, о его родителях, милых, уютных старичках, с которыми Марк знакомил его, когда они были в Голландии. У него, кажется, была девушка, может быть – уже жена. Он даже не успел спросить, есть ли у него дети. За три года многое могло измениться. Теперь Дронго остался совсем один, без связи и без помощи. Конечно, если не считать идиота Галинского с его агентурой.

Он вспомнил о Натали. Она единственная, кто сможет ему помочь в данной ситуации. Однажды именно здесь, в Австрии, она уже помогла ему во время операции против «легионеров». Теперь ему снова понадобится ее помощь. Но для начала нужно будет нанести визит этому Шранцу.

Он достал из письменного стола свое оружие, положив пистолет во внутренний карман пиджака. Снял плащ, бросив его в кресло. Немного подумал и, достав небольшой, почти миниатюрный «жучок», засунул его в карман, после чего вышел из номера.

Спустившись на второй этаж, он постучал в номер.

– Да, да, – раздался за дверью глуховатый голос Шранца, – сейчас открою.

В подобных отелях устанавливались автоматически закрывающиеся двери, которые можно было открыть только с внутренней стороны. Шранц чуть приоткрыл дверь, даже не поинтересовавшись, кто пришел к нему в гости, и тут же отлетел, сбитый мощным ударом Дронго, толкнувшего дверь всем телом. Не давая ему подняться, Дронго нанес еще один удар – уже ногой. Именно в это мгновение, когда Шранц застонал от боли, он быстро прикрепил «жучок» к внешней стороне кресла, после чего достал пистолет.

– Вы с ума сошли? – гневно спросил Шранц, поднимаясь с пола и потирая ушибленную руку. – Врываться ночью, таким образом… Что вам нужно?

– Тихо, – внушительно сказал Дронго, – тихо. Я и без того еле сдерживаюсь. Сегодня, три часа назад, был убит мой помощник, которого вы видели утром в моем номере.

Шранц сел в кресло, демонстративно храня молчание, но по лицу у него пошли красные пятна.

– Что вы хотите? – наконец не выдержал он.

– Кто его убил?

– Откуда же я знаю, – разозлился Шранц, – если вы думаете, что это я, то ошибаетесь. Кстати, я весь вечер был внизу, в ресторане. У меня есть свидетели.

– Не говорите глупостей, Шранц. Это могли сделать ваши люди.

– Но для чего? – спросил Шранц. – Только для того, чтобы иметь осложнения с австрийской полицией? Ваш помощник нам совсем не мешал.

– Я помню нашу утреннюю беседу, – он чуть взмахнул пистолетом.

– Послушайте, Дронго, вы же профессионал! – почти рассердился Шранц. – Неужели вы думаете, что если бы мы хотели его убрать, я сказал бы вам свой номер в отеле. Я был лучшего мнения о советских профессионалах.

– А я был лучшего об американских. И не делайте больших глаз, – зло сказал Дронго. – Думаете, ваша немецкая фамилия кого-то обманет?

– Тем более не стоит тогда говорить таких вещей. И уберите наконец свой пистолет.

Шранц встал с кресла.

– Виски хотите?

– Не хочу.

– Вы не пьете с идеологическим противником? – усмехнулся Шранц.

Дронго положил пистолет в карман.

– Я не пью с малознакомыми людьми. Зачем нужно было устраивать у меня в номере дурацкий обыск? Вы же знали, что ничего не найдете. Или вы искали свои микрофоны, установленные по всему номеру? Решили поиграть в шпионов?

Шранц, открыв бутылку, налил в два стакана и, плеснув туда содовой, протянул один Дронго.

– Берите.

Тот взял стакан, усаживаясь на стул, стоявший почти у входа.

– Ничего мы не решили, – тихо сказал Шранц, явно проигнорировав вопрос. – А к смерти вашего помощника мы действительно не имеем никакого отношения.

– Тогда кто имеет отношение? – мрачно спросил Дронго.

– Не знаю. Вы вообще обладаете удивительным свойством привлекать к себе внимание различных спецслужб.

– Это не ответ.

– Но я действительно не знаю.

– А может, это люди Симховича? – спросил Дронго, с удовольствием отмечая, как начинает реагировать его собеседник.

– А при чем тут Симхович? – несколько нервно спросил Шранц. – Я не понимаю, о чем идет речь.

– Об израильской разведке, – сумел улыбнуться Дронго. – Неужели вы не знаете резидента МОССАДа в Австрии Алекса Симховича?

Шранц презрительно молчал.

– А он вас, кажется, знает, – продолжал Дронго, – кроме того, у вас с ним параллельный интерес к моей персоне. Сразу после вас он предложил мне работать на них.

Вот здесь Шранц действительно занервничал. И это было самое приятное за сегодняшний день.

– Я не знаю, кто мог убрать вашего помощника, но мои люди не имеют никакого отношения к этому делу.

Именно в этот момент дверь открылась и в номер вошли сразу трое.

– Руки! – раздался громкий голос.

Он медленно встал со стула. Один из вошедших, ловко обыскав его, достал оружие.

– Он ворвался ко мне, – попытался оправдаться Шранц.

– Я все знаю, – сказал стоявший у двери высокий седовласый господин в строгих роговых очках, – оставьте нас.

«Первый раз вижу», – профессионально отметил Дронго.

Гюнтер и оба агента вышли, закрыв за собой дверь. Вошедший сел в кресло.

– Садитесь, мистер Саундерс. Кстати, на чье имя сейчас ваш паспорт?

– Вас это очень интересует?

– Нет, не очень. Согласитесь, невежливо так врываться в номер американского дипломата.

– Я не знал, что Гюнтер Шранц дипломат. А вот он действительно, несмотря на свой дипломатический ранг, умудрился зайти без спроса в мой номер.

– Мне нравится, что вы все время шутите, – холодно сказал его собеседник.

– А мне не нравятся ваши методы работы.

– Не нужно, Дронго. Мы не трогали вашего помощника. Его, кажется, звали Марк Ленарт?

Он устало кивнул головой.

– Жаль. Но это действительно не наши люди. Более того, я подозреваю, что его убрали ваши люди, Дронго.

– Не понял.

– Насколько я понимаю, Ленарт был вашим личным агентом и в советской разведке его практически не знали. Возможно, они приняли его за одного из наших.

– Вы хотите сказать, что Ленарта убрали советские агенты?

– Я это знаю, – улыбнулся вошедший, – убрали по приказу Галинского. Советский резидент решил таким образом расквитаться с нами за убитого связного. Но самое интересное, что и к другому мы тоже не имеем никакого отношения.

Он вдруг начал что-то понимать. Но на размышление у него не было времени.

– Может, и Шранц мне сегодня привиделся? – спросил он.

– Не привиделся, – его собеседник не хотел поддерживать разговор в подобном тоне. – Он сделал вам деловое предложение, Дронго. И вы напрасно отказываетесь.

– Это что, новая попытка вербовки? А если я откажусь, ваши молодчики выбросят меня в Дунай?

На этот раз его собеседник усмехнулся. Поправил очки.

– Вы же прекрасно знаете, что вас отпустят. Вы слишком ценный агент. Таких, как вы, не убивают. Их только покупают.

Он молчал.

– И не посылают по такому пустяковому делу, по которому вас направляют в Индию и Пакистан. Это задача обычных курьеров – проверить агентурную сеть. Вам не приходило в голову, что вас используют не совсем по назначению?

Он по-прежнему молчал.

– Хотите, я назову вам имена агентов, их связи, пароли там, куда вас послали? – продолжал незнакомец. – После бегства генерала Полякова была провалена вся агентурная сеть советской разведки. Ваше руководство об этом прекрасно знало. Вас послали специально, подставив под удар. Может быть, вы обратили внимание, как за вами демонстративно следили в Варшаве и Кракове? Признаюсь, вам удалось уйти и от наших агентов. Но здесь, в Вене, мы не теряли вас из виду. Даже когда вы так ловко ускользнули от нас, отправившись на встречу с Галинским. Видите, я все знаю. Подумайте над моими словами. Мне не нужно от вас никакой информации, ничего. Я разговариваю с вами откровенно, потому что вы профессионал. Вы умеете просчитывать варианты. Для советской разведки вы отработанный материал. Вас вытащили из небытия три года спустя после ранения, чтобы подставить нам проваленную агентуру в Индии и особенно в Пакистане. Я не буду говорить о наших условиях. Вы знаете, как мы оплачиваем профессионалов.

Он долго молчал. Наконец спросил:

– Как вас зовут?

– Джеймс Бремнер. Я резидент ЦРУ в Австрии. Видите, я предельно откровенен.

Он встал.

– Я могу уйти?

– Конечно. Пистолет вам вернут.

Он повернулся к дверям.

– Подумайте над моими словами, Дронго, – раздалось у него за спиной. – Я вас не тороплю. У вас еще есть два дня.

В коридоре один из американцев вручил ему пистолет. Он машинально положил его в карман и медленно пошел по коридору.

 

Глава 10

Войдя в свой номер, он быстро достал из чемодана небольшой микрофон и вставил его в ухо.

– Вы не умеете работать, Шранц, – раздался гневный голос Бремнера. – Он же профессионал.

– Я не думал, что он об этом спросит.

– А он спросил. Я слышал ваш разговор. Хорошо еще мы успели вовремя.

– Вы считаете, он обратил внимание?

– Конечно, обратил. Он спрашивает вас об обыске в своем номере, а вы делаете вид, что не слышите его вопроса. Ничего лучшего вы не могли придумать.

– А что я должен был сказать?

– Что угодно. Если он поймет, почему был устроен такой обыск, значит, мы ошиблись. Серьезно ошиблись. И подставили нашего человека.

– Я понимаю.

– Ничего вы не понимаете. Сегодня же ночью уезжайте из Вены. Вы чуть не испортили нам всю игру.

– Он спрашивал про Симховича, – чуть виновато сказал Шранц.

– Опять этот МОССАД лезет не в свои дела, – гневно ответил Бремнер, – или они считают, что Индия тоже на Ближнем Востоке? Нужно будет проверить, почему они заинтересовались этим Дронго. Симхович имеет большой опыт работы с зарубежной агентурой и не пошел бы на встречу без веских оснований.

Именно в этот момент в дверь постучали. Спрятав микрофон в чемодан, он поспешил открыть дверь. На пороге стояла Натали.

– Добрый вечер, – сказала она без гнева. Даже чуть участливо. Или ему показалось.

– Прости меня, – просто сказал он, – я не сумел приехать.

Она прошла в номер, снимая свой плащ.

– Я все знаю.

– О чем ты?

– Я была в полиции. Мне сказали, что убит твой друг. Я сразу все поняла. Это, видимо, был твой связной.

– Да.

Она подошла к нему.

– Я все понимаю. Не нужно ни о чем говорить.

Он грустно улыбнулся.

– Мне всегда нравилась твоя улыбка. Грустная и какая-то мудрая одновременно. Я думала, что забыла ее. Но твое лицо… Оно снилось мне ночами целых три года. Я, наверное, ужасная эгоистка. Но эту ночь я ждала почти тысячу ночей. Я была убеждена, что ты жив. Господи, как я ждала тебя!

Она сама поцеловала его.

– Если ты хочешь, я сегодня уйду, – прошептала Натали.

– Останься, – попросил он.

Уже позже, в постели, она коснется шрама на его груди и замрет. Замрет на какое-то мгновение. Затем это ощущение неловкости исчезнет, но еще несколько раз, забывшись, им будет казаться, что они в прошлом. И каждый раз ее рука будет находить эту проклятую рану…

Когда наконец они, уставшие и счастливые, лежали рядом, шел второй час ночи.

– Почему ты не искал меня? – тихо спросила Натали.

– Мне не разрешали, – честно ответил он. – У себя дома, на Родине, я нахожусь почти на нелегальном положении. Никто не должен знать о моей деятельности. Я был оторван от всего, от всех своих связей. Я бы не смог найти тебя.

– А я искала. Как я тебя искала! Но мне неизменно отвечали, что ты больше не числишься в списках экспертов ООН. Я даже пошла в советское посольство в Вашингтоне. Ничего не помогло. Вежливые, тактичные отказы. Что мне оставалось делать?

– Не нужно об этом.

Они помолчали.

– Ты помнишь Гомикаву? – спросила женщина. – Он погиб, защищая меня.

– Конечно.

– Недавно я была в Японии. У него остался такой очаровательный сынишка. Представляешь, он сказал мне, что гордится подвигами своего отца и Дронго. Мальчику рассказывают о тебе легенды.

Он ничего не сказал.

– Когда ты улетаешь в Индию?

– Еще не знаю. Наверное, через два-три дня.

– Я провожу тебя. Мне нужно было лететь завтра в Канаду, но я полечу на день позже.

– Нет, – решительно сказал он, – лети завтра.

– Почему? – удивилась Натали. – Я действительно могу задержаться, – сказала она с мягкой обидой в голосе.

– Не нужно, – он перевел дыхание, – за два дня, что я здесь, уже убито двое моих связных. Я боюсь потерять и тебя. Вокруг меня идет какая-то азартная игра, и я ничего не могу понять. А значит, и предпринять ответные меры. Как только мне кажется, что я начинаю понимать условия игры, происходит нечто, разрушающее мою гипотезу, и я опять теряюсь в догадках. И около меня уже двое убитых. Это ужасно много, Натали. Один из них был моим близким другом.

– Я понимаю, – прошептала женщина, – и именно поэтому я хочу остаться. Может быть, мне удастся тебе помочь.

Он ничего не сказал.

Когда спустя полчаса она заснула, он осторожно встал с кровати и, накинув рубашку, сел за стол. За окном разноцветием огней сияла ночная Вена. В эту ночь его мучили сомнения. Он знал, что самая искусная ложь – это полуправда. Что было правдой в словах Бремнера, оставалось лишь догадываться. Неужели кретин Галинский мог отдать приказ о ликвидации Ленарта? Он вспомнил, как во время беседы советский резидент вышел в другую комнату. Галинского позвали во время встречи с агентом, еще тогда подсознательно отметил он, понимая, что произошло нечто исключительное.

«Но Галинский не может отдать подобного приказа», – подумал он. Приказ о ликвидации зарубежного агента мог быть отдан только в Москве, это Дронго хорошо знал. Советский резидент в Австрии не имел таких полномочий. Он имеет право действовать только в тех случаях, когда его агенту грозит непосредственная угроза. А если Галинский решил, что такая угроза действительно существует? Ведь после смерти связного советская разведка вполне могла принять Ленарта, всюду следующего за ним по пятам, за потенциального убийцу. В таком случае Галинский мог принять решение самостоятельно. Но даже для этого у него должны быть соответствующие инструкции. Сам Галинский никогда не взял бы ответственность на себя. Он был типичным продуктом советской системы и представлял собой почти исключительное явление советского партийно-государственного чиновника на должности разведчика. Единственной задачей таких резидентов было умение не совершать ошибок, не принимать самостоятельных решений и вовремя, в случае провалов, перекладывать вину на подчиненных профессионалов. После соответствующей выслуги лет в нейтральных странах они отзывались в Москву на более высокие должности в МИД, МВЭС или аппарат КГБ. В разговоре с ним Бремнер сразу пошел напролом. Для чего? Что могло измениться за полдня? Утром Шранц был куда более бесцеремонным, но менее откровенным. Как он и предполагал, они нарочито грубо провели обыск, чтоб он догадался. Но что за агент, о котором говорил Бремнер? О чем еще он мог догадаться, узнав, что обыск был пробным шагом?

«Проанализируем факты, – решил Дронго. – Бремнер сказал, что меня подставила советская разведка. Похоже, это правда». В группе наблюдателей в Польше был Корнилов, офицер посольства, значит, это было сделано, чтобы привлечь внимание. Это первое. «Зачем это понадобилось нашим?» – горько подумал он. Существует два варианта. Или его действительно подставили, и тогда прав Бремнер, говоря о недоверии со стороны нового руководства. Или это игра. Но тогда его должны были посвятить в эту игру. Значит – подставили.

«Как ни больно об этом думать, но будем исходить пока из этого», – решил он. Американцы об этом узнали и продемонстрировали это в первый же день. Стоп… Они провели также показательный обыск и вывели на меня Шранца, предложившего сотрудничество. Значит, они знали, что меня подставили. Им нужна была эта игра. Откуда они могли знать об этом? Это второй принципиальный момент.

Но кто-то убрал связного. Это какой-то посторонний фактор, мешающий игре обеих сторон. Скорее всего люди Симховича. Нашим это было не нужно, а американцы, сделав вид, что поверили советской разведке, тоже не должны были суетиться. Остается МОССАД. Все начинает сходиться. Именно они и убрали связного, после чего Симхович вышел на связь с ним. Значит, и для МОССАДа эта игра очень важна. Почему? Он этого не знал, но Симхович был неприятно поражен, узнав, что его опередили американцы. А Бремнера и Шранца это просто бесит. Значит, они конкуренты. Что хочет узнать от меня Симхович? Конечно, не имена второстепенных агентов в Индии. Он это может сделать и через ЦРУ. Здесь что-то более важное. Нечто такое, что вызвало соперничество между ЦРУ и МОССАДом. Этого он тоже пока не знает. Это третье, на что нужно обратить внимание.

После того как он встретился с Галинским, убрали Ленарта. Предположим, Бремнер опять говорит правду. Значит, Марка убрали наши… Он сжал кулаки. Это был его непростительный промах. Он обязан был сказать Галинскому о своем личном агенте. Но ему так не понравился советский резидент, что он ему ничего не сказал. Похоже, его молчание стоило Марку жизни.

«Все сходится и здесь. Ведомство Примакова или Бакатина получило донесение о смерти связного. В обеих организациях сейчас новые люди. Они хотят сразу зарекомендовать себя жесткими профессионалами. Конечно, Галинскому могли дать согласие на проведение ответной акции. Он вспомнил генерала, награждавшего его в Москве. Этот вполне мог отдать такой приказ. Тогда Бремнер был прав, Ленарта убрали советские агенты. И вот тут сразу что-то изменилось. Бремнер решил рассказать все, попытавшись уже действительно склонить меня к сотрудничеству. Если бы он не был уверен, что я могу узнать подробности смерти Марка, он никогда не разговаривал бы со мной так. Но он скрыл, что и они ведут свою игру. И это четвертый момент».

…За окном начало светать. Он встал и, пройдя в ванную комнату, открыл почти холодную воду, забираясь под душ. Пятиминутный холодный душ немного подействовал. Он осторожно вышел из ванной, завернувшись в полотенце. Прошел к кровати. Натали еще спала. Он сел рядом.

Теперь он должен принять решение. И исходить из того, что на Родине его считают почти предателем, а американцы и израильтяне ведут с ним двойную игру. Он остался совсем один и должен играть по их правилам, чтобы выжить. Выжить… Он усмехнулся. Три самые могущественные разведки мира против одного растерявшегося полупрофессионала, кажется, начинающего терять свою квалификацию. Он вдруг вспомнил, что не спросил Натали о самом важном.

Наклонившись, он осторожно коснулся плеча женщины. Она моментально открыла глаза.

– Что случилось? Который час?

– Пять утра. Спи, спи. Я только хотел спросить, ты не узнала о Шранце?

– Он американский эксперт. Кажется, работает на ЦРУ, – она зевнула. – Это все, что тебя интересует в пять утра?

– Нет, – радостно засмеялся он, впервые за два дня, – меня интересуешь и ты. Ради бога, останься со мной, ты мне очень нужна.

Натали повернулась на другой бок. Он убрал полотенце и лег рядом.

 

Глава 11

После завтрака, который они заказали в номер, Натали, быстро одевшись, ушла. Ей нужно было зайти еще в свой номер переодеться. Оставшись один, он побрился, еще раз принял душ, оделся и спустился к портье.

– Вы разрешите воспользоваться вашим телефоном? – спросил он у портье.

– Конечно.

Он набрал номер Симховича, который помнил по визитной карточке резидента МОССАДа. На другом конце долго не отвечали. Наконец раздался недовольный женский голос:

– Вас слушают.

– Доброе утро. Я хотел бы поговорить с мистером Симховичем.

– Его нет, – женщина, кажется, зевнула, – а что ему передать?

– Передайте, что звонил Ричард Саундерс.

Симхович поймет, решил он, услышав эту фамилию.

– Перезвоните через полчаса, – сказала женщина на этот раз чуть более любезным тоном.

Он положил трубку и, подумав немного, еще раз поднял ее, чтобы набрать номер справочной.

– Советское посольство, пожалуйста.

Девушка быстро назвала номер. Он позвонил. Трубку сразу подняли.

– Простите, – сказал он по-русски, – я хотел бы поговорить с Галинским.

– Куда вы звоните? – спросил почти обиженный голос по-немецки.

– В советское посольство. Мне нужен Аркадий Галинский.

На другом конце молчали. Долго молчали.

– Хорошо, – наконец послышалось в трубке по-русски, – сейчас позовем.

Он улыбнулся, предвкушая маленькую месть. Через минуту трубку поднял сам Галинский. «Я правильно все рассчитал, – подумал Дронго. – По утрам, как образцовый чиновник, Галинский приезжает в посольство ровно в девять».

– Слушаю вас, – сказал советский резидент по-немецки.

– Это говорю я, – сказал он снова на русском, представляя себе физиономию Галинского.

– Кто? – не понял советский резидент.

– Я, – он назвал свое имя.

Галинский, кажется, поперхнулся.

– Вы с ума сошли? Звоните мне в посольство!

– Ничего страшного. Я советский эксперт, и здесь меня все знают, – разыгрывая недоумение, сказал он.

– Вы, наверное, вчера перепили? – яростно спросил Галинский. На этом обычно часто проваливались советские агенты.

– Нет, просто хотел встретиться с вами.

– Я не хочу с вами разговаривать, – разозлился советский резидент. – Позвоните как положено. До свидания.

Он положил трубку, Дронго улыбнулся. Этого Галинский ему никогда не простит. Он позвонил связному и назначил встречу на вечер. После чего вновь перезвонил Симховичу.

– Мистер Саундерс, – на этот раз женщина была сама любезность, – мистер Симхович будет ждать вас в своем офисе. Вы можете приехать в любое удобное для вас время.

– Я приеду через полчаса, – сказал он, вешая трубку. «Надеюсь, что эксперты ООН сегодня обойдутся без меня», – подумал он.

Хотя еще вчера объявили, что ООН отправит своих людей в несколько стран мира, в группу, направляющуюся в Индию – Пакистан, наверняка сегодня включат его. Он сможет узнать об этом чуть позже.

Выйдя из гостиницы, он поймал такси и поехал в контору Симховича. Увидев в зеркале заднего обзора, как за ним следует сразу несколько автомобилей, только усмехнулся. «Представляю себе физиономии Бремнера и Галинского, когда им доложат, куда именно я поехал», – удовлетворенно подумал он.

Как профессионал, он хорошо понимал смертельную опасность такого балансирования. Один неверный шаг, и кто-то из троих может решить, что он слишком опасен. Спастись в таком случае будет невозможно. Можно бежать от ЦРУ под сферу влияния КГБ. Можно бежать от мести КГБ в страны, где покровительство ЦРУ гарантировано. Но от мести МОССАДа уйти практически невозможно. По своим агентурным возможностям израильская разведка даже превосходила американскую и советскую.

В точно назначенное время он вошел в кабинет Алекса Симховича. Израильский резидент был одет в старомодный темный костюм, носил галстук-бабочку и мягкую финскую обувь. «Как будто конферансье на сцене», – пришло в голову Дронго. Завораживали руки Симховича. Такие длинные вытянутые пальцы могли быть у пианиста или фокусника. «Скорее картежника, – решил Дронго, – профессионального шулера».

Симхович встретил его не особенно приветливо. Хотя возможно, что и это было частью игры.

– Садитесь, – сквозь зубы произнес Симхович, едва гость вошел в его кабинет, – я слушаю вас.

– Вы знаете, что вчера произошло? – спросил Дронго.

– Не знаю, – коротко ответил Симхович, но было сразу видно, что знает.

– Вчера убили моего связного. Вернее, моего друга Марка Ленарта.

– Очень сожалею, – четко сказал израильский резидент, не меняя брезгливого выражения лица. – Но мои люди не имеют к этому никакого отношения.

– Я знаю, – сказал Дронго, – вчера мне удалось выяснить, что его убрали советские агенты.

В глубоко посаженных глазах Симховича загорелись подозрительные огоньки.

– Кто вам рассказал об этом?

– Бремнер. Резидент ЦРУ в Австрии. Я вчера встречался с ним в своем отеле.

Теперь Симхович немного изменился. Он сразу стал более любезен.

– Вы курите? – достал он сигареты.

– Нет, – покачал головой Дронго, – спасибо.

– Расскажите поподробнее, что вы узнали, – требовательно сказал Симхович, таким тоном, словно Дронго уже был его агентом. Он щелкнул зажигалкой, закуривая.

– Бремнер рассказал мне, что Ленарта убрали советские агенты, – просто сказал Дронго. Он понимал, что его единственный шанс в предельной искренности. – Они решили таким образом взять реванш за смерть моего связного.

Симхович даже не изменил своей позы. Только осторожно опустил сигарету. Он был настоящим профессионалом.

– Кроме того, – продолжал Дронго, – Бремнер убежден, что советская разведка просто подставила меня американцам, решив проверить явно проваленную агентурную сеть. В общих словах все.

– Он предлагал вам сотрудничество? – подозрительно спросил Симхович.

– Да. Но я обещал подумать.

В кабинете несколько секунд стояла тишина.

– Люблю профессионалов, – почти одобрительно сказал наконец Симхович, – за полминуты вы изложили суть дела. Советская разведка должна была ценить такого агента, как вы.

Дронго молчал. Теперь была очередь Симховича.

– Но, как выяснилось, они вас не очень ценили, – усмехнулся израильтянин. – Мне нужны такие агенты, как вы, Дронго. Я думаю, мы сработаемся.

– Вы понимаете, что я должен теперь уехать отсюда? – это был самый рискованный и отчаянный ход.

– Конечно, – согласился Симхович, – но не сейчас. Игра еще не кончилась, а вы можете сорвать нам весь банк.

«Кажется, уловка сработала», – быстро подумал Дронго. Он был прав, израильтяне ведут свою самостоятельную игру.

– Возвращайтесь в отель и на конференцию. Встречайтесь с Галинским, убедите его в своей полной лояльности. Можете встретиться и с Бремнером. Этому ничего говорить не надо. Просто откажитесь от сотрудничества. Завтра вы получите направление в Индию, в составе группы экспертов ООН. Вот тогда, когда и Галинский, и Бремнер поверят, что ваша поездка состоится, вы неожиданно исчезнете. Но только тогда и ни минутой раньше, – жестко сказал Симхович.

– Понимаю, – сказал он, словно размышляя, – вы думаете, за мной не следят? Они не знают, где я?

– Конечно, следят. Если бы такой профессионал, как вы, не задал мне этот вопрос, я определенно решил бы, что вы ведете двойную игру. И тогда… – зловеще улыбнулся Симхович… – Нет, это не угроза. Просто не люблю, когда меня пытаются обмануть. Что касается вас, то алиби мы вам обеспечим. Можете объяснить Галинскому, что я пытался вас завербовать и сам настоял на этой встрече. Нас, наверное, вчера видели вместе в отеле. Кроме того, вы могли явиться на встречу, чтобы узнать о гибели ваших помощников. Галинскому не обязательно знать, что вы уже осведомлены об истинных убийцах ваших людей.

– Два раза встретиться с израильским резидентом? Вы думаете, мне поверят? – он покачал головой. Важно не перегнуть палку. Но дожать этого скользкого мерзавца нужно.

– Вы эксперт ООН и могли общаться по работе с кем угодно, – пожал плечами Симхович. – Вы же спите с агентом ЦРУ, и никто вас не преследует за это.

– С каким агентом? – похолодел он, чувствуя, как мгновенно пересыхает в горле.

– Не притворяйтесь. Эта женщина, Натали Брэй… Вы же прекрасно знаете, что она сотрудник ЦРУ.

Он был вынужден проглотить и эту горькую пилюлю. Очень горькую для него.

– Предположим, – яростно сказал он, – но это лишь уменьшает мои шансы.

– Сейчас не те времена, Дронго. Наш посол встречается с вашим на теннисном корте. Во многих странах наши разведки уже сотрудничают. Кстати, вы знаете, что Израиль и СССР восстановили дипломатические отношения?

– Я слышал об этом.

– Ну вот видите. А вы говорите «контакты». Все разведчики мира имеют такие контакты. Конечно, убедить Галинского будет очень трудно. Но можно. Он не профессионал, а значит, не сможет за один день опровергнуть ваш рассказ. А нам нужен только один день. Насколько я знаю стиль Галинского, он отправит депешу в Москву с просьбой разрешить ваше задержание. Или ликвидацию, – неприятно усмехнулся Симхович. – Пока там разберутся и придет ответ, пройдет недели две. Как видите, я неплохо осведомлен о деятельности агентуры за рубежом.

«Действительно неплохо», – подумал Дронго.

– Договорились, – сказал он, поднимаясь, – вы меня убедили.

Симхович, чуть привстав, протянул руку.

– До свидания. Увидимся завтра в аэропорту. Сегодня вечером мои люди свяжутся с вами.

– Хорошо, – он был вынужден пожать эту руку и медленно вышел из кабинета.

Когда дверь за ним закрылась, сзади, справа от кресла отодвинулась целая панель стены и в комнату вошел другой человек, моложе Симховича лет на десять.

– Вы ему верите? – спросил он резидента МОССАДа.

– Конечно, нет, – улыбнулся Симхович, осторожно потушив сигарету.

– Тогда зачем весь этот спектакль?

– Он нужен нам до завтра. Очень нужен. Иначе мы провалим своего резидента. В Тель-Авиве мне оторвут за это голову.

– Значит, трогать его пока нельзя?

– Ни в коем случае. Наоборот, нужно охранять, чтобы ничего не случилось.

– А что делать с женщиной?

– Действуйте, как договорились. Это практически единственный канал связи, оставшийся у него.

– Слушаюсь, – молодой человек вышел из комнаты.

Симхович улыбнулся. Этот американец Бремнер всегда действовал ему на нервы. Как приятно будет провести его на этот раз.

 

Глава 12

Выйдя от Симховича, он с удовлетворением обнаружил обе машины своих преследователей. Сотрудники ЦРУ, оставив автомобиль на противоположном конце улицы, завтракали в небольшом ресторанчике, наблюдая за выходом.

Советские агенты, не имеющие такого обеспечения валютой, предпочли остаться в машине, отъехав метров на пятьдесят от дома. Обе пары не очень конспирировались, и это его более всего устраивало. Поймав такси, он коротко попросил:

– В отель «Империал». Не очень быстро, пожалуйста.

Подъезжая к гостинице, он представил себе рассерженные физиономии Бремнера и Галинского. «Пусть немного понервничают, – злорадно подумал он, – не будут больше такими самоуверенными».

На утреннее заседание он немного опоздал. Натали уже сидела на своем обычном месте, в другом конце зала. Рядом с ним опять оказался южнокорейский эксперт. Шранца нигде не было. Впрочем, он и вчера не участвовал в работе конференции. Наверное, Бремнер сдержал слово и отправил своего агента из Вены. Очень жаль, если пропадет западногерманский передатчик, с сожалением подумал он. Нужно будет зайти в номер Шранца и забрать его. Господи, вдруг понял он, до чего мы дошли. Советских агентов начали постепенно приучать к жесточайшей экономии. Для сотрудников американской или французской разведки такой вопрос возникнуть не мог. Правда, в прежние времена КГБ проявлял такую неслыханную щедрость, финансируя свои проекты, что соперникам оставалось только завидовать. Подотчетные своим конгрессам и парламентам, все эти ЦРУ, МОССАДы, БИД, АНБ не имели таких ассигнований, как КГБ, это государство в государстве. Некоторые агенты даже открывали новые фирмы и занимались бизнесом с оборотом, исчислявшимся в миллионы долларов. Но в последние пять-шесть лет приходилось экономить на всем, ибо строгие финансисты КГБ не выдавали более таких щедрых сумм на проведение штатных операций. Да и с валютой начали возникать определенные трудности.

Натали весело улыбалась ему, а у него в душе была невыносимая тоска, было гадко и зябко, словно противный дождик моросил ему прямо в душу. Вспомнив слова Симховича, он даже поежился. С Натали его связывала не только работа. Она ему по-настоящему нравилась. «Значит, все было игрой, – впервые подумал он. – И тогда, и сейчас». В душе еще оставался лучик надежды, что резидент МОССАДа соврал. Но как профессионал он сознавал, что Алекс Симхович в данном случае сказал правду. И от этого было еще больнее.

Утреннее заседание закончилось в первом часу, когда наконец объявили перерыв. Выступавшие эксперты, в основном ученые, говорили о правовых методах борьбы с распространением наркотиков, юридической квалификации преступлений. У профессионалов, сидевших в зале, это вызывало скуку. Они хорошо знали, какими изощренными бывают приемы наркомафии, с какими безжалостными убийцами им приходится сталкиваться, какой тяжелой бывает эта борьба в реальной жизни. Но как эксперты-практики они были вынуждены выслушивать рекомендации экспертов-аналитиков и ученых мужей, зачастую никогда не покидающих пределов своих аудиторий и конференц-залов.

Поспешив к выходу, он столкнулся с Натали.

– Доброе утро, – она, улыбаясь, смотрела на него.

Может быть, Симхович все-таки соврал?

– Доброе утро. Как настроение?

– Прекрасное. После такой ночи, – тихо добавила она, оглядываясь по сторонам.

Все-таки он не должен верить израильскому резиденту. Скорее не хочет верить.

– Ты вернула билет?

– Конечно. Как мы и договаривались.

Она увидела его лицо.

– Что-нибудь случилось?

– Нет, – уклонился он от ответа, – потом поговорим.

– Я поднимусь в свой номер, – снова улыбнулась она, – ты зайдешь за мной? Мы могли бы вместе пообедать.

– Обязательно, – он решил довести игру до конца. – Через полчаса.

– Договорились, – она повернулась к лифту. Вслед за ней в уже закрывающиеся двери успел влететь какой-то парень.

Он постоял немного перед закрытыми створками лифта. Видимо, профессионалы обладают телепатическим даром, умением предчувствовать опасность. Внезапно решившись, он вошел в соседний лифт, нажимая цифру «пять». На пятом этаже жила Натали.

В коридоре никого не было. Он прошел шагов двадцать и завернул за угол, когда увидел молодого парня, пытающегося открыть двери номера Натали. В левой руке у него была магнитная карточка. А в правой пистолет с глушителем.

Дронго был слишком профессионалом, чтобы ошибиться. Он быстро выхватил оружие. Заметив его движение, парень повернулся к нему, угрожающе взмахнув пистолетом. Но не выстрелил. Оба стояли, направив оружие друг на друга.

– Убирайся, – коротко приказал Дронго.

Парень как-то неприятно усмехнулся, но не сдвинулся с места. Напряженное ожидание длилось несколько секунд. Наконец убийца что-то пробормотал и, не опуская оружия, попятился по коридору, где был запасной аварийный выход. Толкнув ногой дверь, он исчез на лестничном пролете. Только после этого Дронго положил оружие в карман и подошел к дверям, громко постучавшись.

Натали открыла не сразу. Она, видимо, переодевалась. Подойдя к дверям и посмотрев в глазок, она наконец открыла дверь. В дорогих пятизвездочных отелях в номерах всегда ставились двери с глазком, дабы уберечь постояльцев от нежеланных гостей.

– Спасибо, что пришел, – она была в одной блузке. Юбка лежала на кресле.

Он тщательно закрыл дверь.

– Ты сегодня опять какой-то другой, – мягко сказала женщина.

– Только что тебя пытались убить, – спокойно произнес он.

– Что? – не поняла она.

– Тебя хотели ликвидировать. Подозреваю, что израильтяне.

– Ты шутишь, – Натали испуганно смотрела на него.

– Если бы я опоздал на две минуты, наша встреча могла не состояться.

– И убийца ушел просто так? – немного недоверчиво спросила она. – Посмотрел на тебя и ушел?

– Сначала он взял меня на прицел, но, увидев, что я не согласен служить мишенью, тихо ушел.

– Почему он не стрелял?

– Если ты подождешь, я сбегаю, спрошу у него, – разозлился он.

Она подошла к нему.

– Не обижайся. Просто какая-то непонятная ситуация. Сначала, как ты говоришь, меня пытаются убить, а затем, увидев тебя, убийца спокойно уходит. Ты сам в такое веришь?

– Я уже верю всему. Даже сообщению Симховича, что ты агент ЦРУ.

Женщина замерла на мгновение.

– Это правда, – просто сказала она.

В комнате установилась неприятная тишина.

– Ты с самого начала работала против меня? – Он старался не показать своего волнения.

– При чем тут ты? – искренне изумилась она. – Еще до твоего ранения я работала в качестве эксперта ООН, ты знал, что я была несколько лет инспектором ДЕА . Помнишь?

– Да, – глухо ответил он, – это я помню.

– После операции в Южной Америке меня перевели на работу в ЦРУ. Я эксперт ЦРУ по вопросам Латинской Америки и одновременно эксперт специального комитета ООН. Что здесь особенного? Можно подумать, что ты не офицер КГБ, или как сейчас называется ваше ведомство?

– Не знаю, – искренне ответил он.

– Так в чем дело! Что случилось за эти несколько часов? – Женщина обняла его. – Я люблю тебя. Какая мне разница, в какой разведке ты работаешь. Я специалист по борьбе с распространением наркотиков и не ловлю иностранных шпионов. Хотя нет, одного, кажется, поймала.

Он наконец улыбнулся.

– Нас нужно снимать в кино. Такая идиллия… Агенты ЦРУ и КГБ любят друг друга.

– Не смешно, – сказала Натали, отворачиваясь от него.

– Я не хотел тебя обидеть, – он взял ее руки в свои, – прости меня. Прости, что я, кажется, усомнился в тебе. Наша трижды проклятая работа заставляет подозревать каждого, с кем общаешься. Ты же все понимаешь?

– Да, – прошептала женщина, – не нужно об этом.

Через полчаса он рассказывал ей обо всех подробностях этой непонятной операции, Натали слушала внимательно, пытаясь постичь странные ходы резидентов и их руководителей. Умом он понимал, что не имеет права посвящать ее в эти детали. Но разума не всегда хватало. Кроме того, она оставалась единственным человеком, которому он мог довериться.

– Ты знаешь, я, кажется, понял, почему этот убийца в меня не выстрелил, – сказал он, заканчивая свой рассказ.

– И что ты понял?

– Он должен был ликвидировать только тебя. Чтобы оставить меня одного, совсем одного, без связи. Но я им зачем-то нужен живым.

– Ты думаешь, тебя подставила советская разведка? – озабоченно спросила она.

– Вне всякого сомнения. Другое дело – для чего?

– Подожди, – рассудительно сказала женщина, – этого мы все равно пока не узнаем. Но наши узнали об этом.

– Видимо, да. Бремнер говорил, что они нарочно провели грубый обыск в моем номере.

– Чтобы ты догадался о наличии гостей? – поняла Натали.

– Да.

– Значит, ЦРУ знает, что тебя подставили…

– И в свою очередь решило сыграть в игру, предложенную КГБ, – закончил он.

– Да, это может означать только одно, в КГБ есть информатор ЦРУ. Или утечка информации. По-моему, все просто.

– Я осел, – растерянно сказал он, – господи, какой я идиот! Теперь понятны слова Бремнера об этом агенте. Значит, ЦРУ было проинформировано об этой операции.

– Разумеется. Но чтобы не расшифровать своего агента, ЦРУ просто вынуждено играть в эту игру, – убежденно сказала Натали.

– Поэтому они и послали ко мне Шранца.

– Да. Кстати, он полное ничтожество. Надо мной смеялись, когда я о нем расспрашивала.

– Все сходится. Они же не могли послать толкового парня. Но как тогда объяснить смерть связного? Я понимаю, что это сделал МОССАД. Но для чего?

– Может быть, чтобы расстроить вашу игру?

– Какая выгода от этого израильтянам?

– Не знаю.

– Вот это обстоятельство меня очень волнует.

– Значит, и этого мы пока не знаем. А кто убрал Ленарта?

– Думаю, наши. Все факты против Галинского.

– Но это еще нужно проверить. Учти, если это КГБ, значит, Бремнер мог решить, что тебе не доверяют. И сразу предложить сотрудничество. Ты выходишь из игры, а агент остается ни при чем.

– Да. Но только в том случае, если Ленарта действительно убрали наши. А это, видимо, так и есть, – горько сказал он. – Это я виноват в смерти Марка. Прежде всего – моя собственная оплошность.

– Потом будешь себя распинать, – строго сказала женщина, – давай думать дальше. Бремнер не хочет, чтобы тебя завербовал Симхович. Так?

– Так. Во всяком случае, вашим это неприятно.

– А Симхович?

– Этот тоже не хочет уступать ЦРУ ни в чем.

– Опять что-то такое, чего мы пока не знаем. Но, видимо, израильтяне настроены очень решительно. Резидент МОССАДа знал, что я агент ЦРУ, и тем не менее отдал приказ о моей ликвидации. А если это тоже было подстроено? – вдруг спросила женщина.

Он замер.

– Не думаю, – наконец сказал он, покачав головой, – тебя действительно хотели убрать.

– Чтобы оставить тебя одного. Если Симхович замахнулся даже на убийство штатного агента ЦРУ, значит, у него должны быть очень веские причины. Почти исключительные.

– Верно. Я тоже об этом думал.

– Значит, у нас теперь две главные задачи. Ты должен осторожно узнать у Галинского, кто убрал Ленарта. И попытаться выяснить, почему хотели убрать меня. Что за непонятный интерес МОССАДа к твоей личности?

– Подожди, – вдруг сказал он, – а если мы на этом сыграем!

– На чем?

– Если тебя действительно пытались убрать. И все будут знать, что это сделал МОССАД. Начнется скандал.

– Огромный. Ну и что?

– Симхович начнет искать алиби. А самый главный свидетель – я.

– Мне не совсем ясно, что ты придумал.

– Заставить Симховича рассердиться. Очень сильно разозлиться и, как следствие, начать оправдываться перед Бремнером. Если это сработает, я могу наконец узнать, для чего я нужен израильтянам.

– Боже мой, – вдруг прошептала женщина, – ты хоть понимаешь, на какой риск идешь? Один неверный шаг, и тебя убьют.

Он обнял ее.

– Я теперь никого не боюсь. У меня есть свой собственный агент ЦРУ.

Они рассмеялись. На этот раз вдвоем и почти искренне.

 

Глава 13

Они сознавали свое положение. Эта встреча могла стать для них последней даже при самом благоприятном исходе игры. И поэтому он медлил, не решаясь первым заговорить о расставании. Когда ждать больше стало нельзя, он наконец коротко выдохнул:

– Пора.

Она поняла без слов. Натали Брэй была сильной женщиной. Профессионалом. Она молча поднялась вслед за ним. Прощальный поцелуй был мучительно долгим.

– Мы увидимся? – не удержалась она.

– Обязательно, – он почти верил в такой невероятный шанс.

Она почувствовала это «почти».

– Я буду ждать тебя еще три года, – попыталась улыбнуться Натали, – но ты только постарайся уцелеть.

– Я еще вернусь, и поужинаем, как тогда, три года назад.

Он заставил себя наконец оторваться от нее.

– Нам пора.

– Да, – женщина внимательно посмотрела на него, словно стараясь запомнить.

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – спросил он.

– Очень многое, – загадочно ответила Натали, – но только после окончания этой игры.

– Договорились, береги себя.

– Ты тоже.

Они вышли из номера и пошли к лифту. В коридоре никого не было. В первый лифт, пришедший к пятому этажу, вошел только Дронго, чтобы спуститься в гараж первым. Подождав минут пять, Натали вызвала лифт еще раз и спустилась вслед за ним.

Спустившись вниз, он заспешил к автомобилю Ленарта, оставленному здесь вчера вечером. Осторожно пройдя несколько рядов машин, он подошел к автомобилю и открыл дверцу, оглядываясь. Вокруг никого не было. Очень медленно, стараясь ничего не задеть, он сел на место водителя. Кажется, все в порядке. Профессионалы МОССАДа, даже если они знают об этой машине, не захотят трогать его вместе с ней. И тем не менее нужно быть готовым ко всему. Увидев, что Натали вышла из лифта, он завел автомобиль. По-видимому, на этот раз все обошлось. Он подождал, пока она подойдет к машине, и стремительно рванул с места, едва женщина захлопнула дверцу автомобиля.

Выехав на улицу, он сразу заметил машины преследователей. Как обычно: два автомобиля и ставшие неразлучными две пары следовали за ним.

– У нас такое сопровождение! – усмехнулся он, обращаясь к Натали.

Она озабоченно оглянулась.

– МОССАД!

– По-моему, нет. Передняя машина – это ребята из советского посольства. А задняя, вон тот темный «Мерседес», – это американцы.

– Думаешь, Симхович не пошлет за нами людей? – спросила Натали.

– Так быстро – нет. При мне они не сделают второй попытки. Во всяком случае, сзади их нет. Но ты же сама понимаешь – в играх профессионалов все может быть.

Он заметил, как «Мерседес» внезапно свернул на одну из улиц.

– Похоже, ваши решили нас не преследовать, – сказал он, заметив этот маневр.

– Из-за меня, – засмеялась женщина.

– Наверное.

Звон разбитого стекла он не услышал. Только крик Натали.

– Что случилось? Ты ранена?

Правая рука Натали была в крови.

– Езжай, – торопливо сказала она, пригибаясь, – быстрее езжай.

Он рванул машину.

– Сволочи, – выругался он, – думаешь, они?

– Конечно, это МОССАД. Мы недооценили их оперативность, – тихо ответила Натали.

– Ты серьезно ранена! – встревожился он.

– Ерунда. Это из-за разбитого стекла. Как наши преследователи?

– Идут следом. Но, видимо, сильно встревожены.

«Почему убийца промахнулся? – подумал он. – Ведь стрелял наверняка профессиональный снайпер».

Точно угадав его мысли, Натали сказала:

– Я чуть наклонилась в этот момент, и… он промахнулся.

– Скоро приедем, – успокоил он ее, – потерпи немного.

У ограды американского посольства пришлось резко затормозить. Он закричал прямо из автомобиля:

– У меня в машине раненая женщина! Американка!

Австрийские полицейские засуетились, подбежав поближе, американцы начали открывать ворота.

– Что произошло? – спросил один из австрийцев.

– Автомобильная авария. Разбилось стекло. Она порезалась.

Он въехал во двор посольства, спросил у Натали:

– Ты сможешь идти?

– Конечно.

К ним уже бежали сотрудники посольства, служащие, охранники. Метрах в пятидесяти замер автомобиль советских агентов.

– Я эксперт ООН, – прошептала женщина, – передайте послу мое имя – Натали Брэй.

Когда она обернулась, автомобиль Дронго уже выезжал со двора. Австрийцы на всякий случай остановили его машину.

– Ничем не могу помочь, – улыбнулся Дронго. – Я увидел, что она стоит у гостиницы, и подобрал ее. А на улице кто-то бросил камень. Не помню, где именно. Вот моя карточка и паспорт.

– Вы эксперт ООН? – удивился старший из полицейских, рассматривая его документы.

– Да. Кстати, дама тоже. Мы живем в «Империале». Если у вас будут вопросы, я всегда готов к вашим услугам. По сути, там ничего опасного, просто царапина на руке.

Австриец отдал честь, возвращая документы.

– Если понадобится, мы позвоним.

– Конечно, – он тронул автомобиль и через десять минут уже был в гостинице. По дороге советские агенты следовали за ним буквально впритык. Видимо, Галинский ему совсем не доверял.

Только войдя в «Империал», он почувствовал, как сильно проголодался. Поставив машину в гараж, не поднимаясь в номер, сразу прошел в ресторан. В мрачном настроении уселся за столик, стоявший у окна. Подскочивший официант быстро принял заказ и удалился. Карточку со спиртными напитками Дронго даже не посмотрел.

Решившись на такой отчаянный шаг, Симхович должен был понимать, что его ждет в случае провала. «Но почему они так хотят избавиться от нее? – подумал Дронго. – Только из-за ее связи со мной? Для этого они слишком настойчивы. Это так не похоже на действия профессионалов МОССАДа…»

Две неудачные попытки, вдруг пришла в голову интересная мысль. Не слишком ли много для МОССАДа? Он замер, пораженный этой версией. А если оба покушения были, наоборот, слишком удачными?

Продумать до конца эту мысль он не успел. Над его головой раздался холодный голос:

– Вы разрешите?

Он поднял глаза. Это был Бремнер. Американский резидент, не дожидаясь ответа, сел за его столик.

– Добрый день, – вежливо сказал американец.

– Здравствуйте, – нехотя ответил он. Неужели Бремнер ничего не знает?

– Мы искали вас сегодня утром, – тихо сказал Бремнер, – но вас нигде не было.

– Только не говорите мне, что вы не знаете, где я был.

– Знаю, – быстро согласился Бремнер. – И как вы объясняете свой визит?

Он ничего пока не знает о Натали. Или делает вид, что не знает.

– Никак, – сказал он. – Я должен был проверить ваши слова об убийстве Ленарта.

– Убедились? – взгляд Бремнера не предвещал ничего хорошего.

– Нет. Хотя Симхович и уверял, что это не его агенты. Но это тоже ничего не доказывает.

– Зачем тогда вообще нужно было ездить туда?

– Он просил о встрече, я же вам говорил. Вы думаете, мне так просто изменить своей стране?

– Не нужно громких фраз, – поморщился Бремнер, – вы им вовсе не нужны.

– Поэтому вы так демонстративно садитесь за мой столик, – усмехнулся Дронго. – Хотите меня окончательно скомпрометировать. Чтобы у меня не было обратной дороги.

– Хочу, – блеснул стеклами очков американец, – а у вас и так нет обратной дороги. Зачем вы звонили утром Галинскому?

– Это мое дело, – угрюмо сказал он.

– Нельзя так терять самоконтроль, – ласково упрекнул его американец, – вы же профессионал. Эта сегодняшняя безобразная выходка могла окончательно разорвать ваши отношения с советской разведкой. Это вы хоть понимаете?

Он молчал, пытаясь осознать некоторое изменение ситуации.

– А теперь, – проницательно усмехнулся Бремнер, – вы решили поднять себе цену и предложить услуги МОССАДу. Учтите, нигде в мире не любят двойных агентов. Или они, или мы, делайте выбор.

– Не нужно меня пугать, – он избегал взгляда Бремнера. – Что вы хотели мне сказать?

– Это вы должны мне сказать. И причем немедленно. Да или нет? Если да, вы завтра вечером улетите в Вашингтон, если нет, – Бремнер достал сигареты, щелкнул зажигалкой, – тогда будем считать, что мы не договорились и вы можете возвращаться к Галинскому или предлагать свои услуги Симховичу.

– А почему только завтра? – спросил он.

– Я еще не получил ответа.

– Предположим, что я согласен.

– «Предположим» в данном случае не ответ. Да или нет?

– Я должен встретиться с Галинским, – упрямо сказал Дронго.

– Сегодня вечером, – кивнул Бремнер, – я знаю о вашем разговоре со связным.

Недалеко за соседним столиком, не скрываясь, уселись советские агенты.

– Неужели вы прослушиваете все телефоны в отеле? – спросил он.

Бремнер проигнорировал вопрос.

– После встречи с Галинским приедете в отель. Вы убеждены, что сумеете вернуться живым?

– А вы считаете, что он решит меня ликвидировать?

Бремнер незаметно показал на советских агентов. Он их тоже заметил.

– Во всяком случае, мы попытаемся вас подстраховать. На встречу поедете с моими агентами.

– Тогда это конец. Галинский не захочет даже разговаривать со мной.

– Вы меня не поняли. Мои люди просто подстрахуют вас.

Он молчал, просчитывая варианты.

– И все-таки почему только завтра? – спросил Дронго.

– Обо всем поговорим после вашего возвращения, – жестко ответил Бремнер, вставая.

В полном одиночестве он допил свой кофе, под тяжелыми взглядами советских контрразведчиков.

До начала дневного заседания оставалось несколько минут, и он, рассчитавшись с официантом, поспешил в конференц-зал.

На этот раз заседание комитета было более конкретным. Предложено было сформировать несколько групп экспертов под эгидой ООН для поездки на места, в районы-поставщики наркотического сырья. В группы входило по пять-шесть специалистов. Две группы вылетали в Юго-Восточную Азию, две группы – в Латинскую Америку, еще одна отправлялась на Ближний Восток. Следующую, в которую попал и он, предполагали послать в Индию и Пакистан. По предложению ученых, одну группу экспертов отправляли в район Карибского бассейна. По взаимной договоренности эксперты, побывавшие на местах, должны были в двухнедельный срок предоставить свои отчеты-заключения в специальный комитет ООН по предупреждению преступности.

Услышав, в какую группу попал, он не задал ни одного вопроса. Ему столько говорили об этой злосчастной поездке, что он внутренне перегорел. Тем более что она, кажется, была уже совсем не нужна. Отметившись после заседания и получив еще один пакет документов, он поднялся к себе в номер. Настойчивый телефонный звонок он услышал, едва открыв дверь. Бросился к трубке.

– Где вы пропадаете? – обычно невозмутимый, Бремнер почти кричал.

– Я был на конференции. Неужели ваши люди меня там не заметили? – теперь был его черед возвращать долги.

– Перестаньте иронизировать, – зло сказал Бремнер. – Почему вы не сказали мне о Натали Брэй? Вы ведь видели этого убийцу?

– Видел, – теперь он понял, что Натали успела дать показания. – Но вы же сказали сами, что мы успеем еще все обговорить после моего возвращения, – строго ответил он.

– Не прикидывайтесь идиотом. Мне начинает казаться, что вам нравится дурачить нас. Вы не считаете свое поведение достаточно опасным? – угрожающе спросил Бремнер. – Почему вы мне раньше ничего не говорили?

– Боялся.

– Чего боялись?

– За женщину. Она должна была добраться до американского посольства. Только после этого я мог все рассказать.

– Но мне вы могли намекнуть, – взорвался Бремнер.

– А если бы нас подслушивали?

Он играет, вдруг понял Дронго. Они пошли по следующему кругу. Бремнер слишком профессионал, чтобы так нервничать.

– Черт вас побери, – проворчал Бремнер, будто успокаиваясь, – с вами всегда только неприятности.

– Вы не боитесь, что мой телефон прослушивается? – спросил он.

– Мы заблокировали линию. Этот сукин сын Симхович не сможет слышать нашего разговора. Кстати, вы запомнили этого убийцу?

– Конечно. А почему вы решили, что это израильтяне? Вы ведь, кажется, союзники.

– Не ваше дело! – сделав вид, что допустил оплошность, нервно закричал Бремнер. – Не забудьте о встрече с Галинским сегодня. Постарайтесь вернуться живым, мы после переговорим.

Американец бросил трубку. Опять что-то произошло. Здесь явно еще одна игра. Бремнер не мог проговориться просто так. Резиденты так не разговаривают.

Он сел в кресло, чтобы прийти в себя. Значит, где-то он опять ошибся. Господи, как ему надоело просчитывать эти варианты!

В дверь настойчиво постучали. Он подошел, осторожно посмотрев в глазок. Так и есть. Сам Алекс Симхович. Собственной персоной. Проверив оружие, он открыл дверь.

Израильский резидент был не один.

– Подождите меня, – приказал он сопровождающим, входя в номер.

– Что-нибудь случилось? – сделал удивленное лицо Дронго. Симхович, не снимая шляпы, угрожающе зашипел:

– Мне надоели ваши постоянные игры. Почему вы подставили нас американцам?

– Не понимаю, о чем вы говорите.

– Вы прекрасно все понимаете, – рассерженный Симхович сел в кресло. – Мало того, что вы чуть не убили одного из моих людей, вы еще посмели намекнуть этой женщине о действиях МОССАДа, направленных против нее.

– О чем вы говорите? – он, кажется, даже рассердился. Не из-за слов Симховича. Его беспокоил этот новый круг игры. – Я видел только профессионального убийцу. Я не спрашивал у него ни паспорта, ни анкеты. Откуда я мог знать, что это ваш агент?

– Бросьте, – строго сказал Симхович, – перестаньте меня дурачить. Если бы вы сомневались, то не дали бы ему так просто уйти. Вы же профессионал, Дронго.

– Я думал, что это советский агент, потому и отпустил его. После убийства Ленарта Галинский мог решить убрать и американского эксперта, офицера ЦРУ. Откуда я мог все знать? Вы же союзники с ЦРУ. Я же не думал, что вы будете в нее стрелять.

Симхович зло посмотрел на него. «Опять переигрываю», – с ужасом подумал Дронго.

– Хватит говорить всякую ерунду, – сказал израильский резидент. – Во всяком случае, эта женщина работала против вас. Это она подставила вас Галинскому. А вы помешали нам ее убрать.

– Вы мне ничего не говорили.

– А вы могли бы догадаться. Теперь она в американском посольстве, и их посол звонит нашему послу.

– Представляю, что он говорит, – покачал головой Дронго.

Симхович подозрительно посмотрел на него.

– Вы издеваетесь!

«Он тоже переигрывает, – окончательно понял Дронго. – Но почему?»

– Честно говоря, приятно, что вы оказались в подобной ситуации. Сегодня утром вы даже не хотели со мной разговаривать.

Симхович резко встал.

– Я всегда не доверял вам, Дронго. Вы думаете, у вас есть хоть малейший шанс остаться в живых?

– Есть. Наш номер прослушивается американцами.

– У меня в кармане скэллер, – усмехнулся израильский резидент.

– Не имеет значения. Бремнер уже звонил мне. Они знают, что я единственный свидетель. Если вы посмеете меня убрать, будет скандал еще более грандиозный.

– Вы переметнулись к американцам, – догадался или сделал вид, что догадался, Симхович. – А я-то думал, вы настоящий патриот, ведете с нами двойную игру. А вы вели даже тройную.

– Неправда. Я искренне хотел сотрудничать с вашей разведкой, но вы мне не поверили. Теперь все кончено, Симхович. Вы не можете меня убрать. Это будет концом вашей карьеры в Австрии. Не сумев убрать офицера ЦРУ, вы убираете их агента. В лучшем случае вас выгонят из МОССАДа.

«Кажется, я немного переборщил», – решил он, замолкая.

– Не надо меня шантажировать, – поморщился Симхович. – И вы считаете себя профессионалом? Из-за юбки продали Родину. Думаете, я не знаю, что советская разведка специально подставила вас американцам? – Он махнул рукой. – А Бремнер тоже хорош, не смог даже провести игру нормально, сразу раскрыл карты.

– Ну почему, – возразил Дронго, – обыск они провели неплохо. Во всяком случае, следы оставили.

– А вы сразу догадались, что это подделка, – Симхович фыркнул от возмущения, – так не работают. Это непрофессионально.

«Зачем он так подставляет американцев? – думал Дронго. – Что за игру они ведут со мной? Резидент МОССАДа лично приехал ко мне в номер. Значит, эта игра очень важна для него. Исключительно. И Бремнер сделал вид, что очень рассержен. А Симхович врывается ко мне с таким возмущением. Никогда не поверю, что жизнь Натали или моя персона могут привести сюда израильского резидента. Но почему тогда они так играют?»

– Во всяком случае, – сказал на прощание Симхович, – я надеюсь, у вас хватит здравого смысла поскорее убраться отсюда домой. Или поехать в Штаты. Здесь вы всем мешаете.

«Вот это он, похоже, говорит искренне», – подумал Дронго.

– Хорошо, – громко сказал он, – я постараюсь последовать вашему совету.

– И не задерживайтесь, – Симхович открыл дверь, – в следующий раз мы можем не промахнуться.

Он вышел из номера, не попрощавшись. И, только оставшись один, Дронго начал что-то понимать.

 

Глава 14

На встречу с Галинским он поехал в сопровождении пяти агентов ЦРУ. На двух автомобилях они провожали его машину до места встречи, где уже находилось несколько советских агентов, рассыпавшихся по улице.

«Для чего нужен этот цирк? – с неожиданной злостью подумал Дронго. – Только для того, чтобы все поняли, что это представление, – вдруг осознал он. – Кажется, в этой мозаике начинают проступать отдельные черты».

Он вышел из своего автомобиля, оглянулся и направился к дому. Оставшиеся одни, профессионалы с обеих сторон весело переглядывались и улыбались, не пытаясь вступать в контакт. В маленькой нейтральной Вене многие знали друг друга в лицо.

На втором этаже дверь открыл неизвестный широкоплечий громила. Дронго не успел произнести ни слова.

– Вас ждут, – рявкнул незнакомец, морща перебитый нос.

«Этот молодец явно из внешней контрразведки, – подумал Дронго. – Здесь все по-старому». Но как раз сегодня это его устраивало.

Он прошел в комнату. Там у стола его нетерпеливо поджидал взволнованный Галинский. Увидев Дронго, он неприятно улыбнулся.

– Наконец вы явились.

– Что-нибудь случилось? – Он прошел к столу и сел, не спросив разрешения у Галинского.

Советский резидент молча опустился на стул.

– Вы еще спрашиваете? – закричал Галинский.

«Вот этот как раз кричит искренне, – удовлетворенно подумал Дронго. – Хотя неприятно, что из трех резидентов абсолютным идиотом оказался именно советский. Но это упрощает мою игру».

– Посмотрите, – продолжал бушевать Галинский, – вы привели за собой на конспиративную квартиру все ЦРУ! Неужели вы не понимаете, что натворили? Вы провалили нашу явку! – побагровел советский резидент.

– Что я провалил? – спросил он. Боже, какой дурак этот Галинский!

– Нашу явку, – повторил резидент. – А этот ваш хулиганский звонок сегодня утром? Обязательно нужно было звонить в наше посольство? Вы подставили советского резидента, – патетически произнес Галинский, – не думайте, что вам это сойдет с рук. Мне говорили о ваших странностях, но я не предполагал, что они будут настолько опасными для нашей деятельности.

Дронго с интересом слушал его, не пытаясь перебить.

– И вы еще называете себя профессионалом! – почти с презрением сказал Галинский. – Столько провалов! Хорошо еще, что мы смогли вас подстраховать и убрать этого убийцу, следовавшего за вами буквально по пятам. Он пытался угнать вашу машину, но мы помешали ему это сделать, – самодовольно сказал Галинский.

– Идиоты, – не выдержал Дронго. – Господи, какие вы все кретины!

– Что? – не понял Галинский. Он даже не успел обидеться.

– Вы убрали моего личного агента, – зло сказал Дронго, – я работал с ним пять лет.

У Галинского вытянулось лицо.

– Этого не может быть.

– Может. Неужели вы не смогли понять, что убийце не нужна моя машина? Это был мой личный агент, – повторил он, – а вы его ликвидировали. Это первое.

Он решил добить Галинского окончательно, увидев его несчастное лицо.

– Вашего связного убрали не американцы, а МОССАД. Это второе. О том, что вы советский резидент и где находится ваше место встречи с агентами, американцы знали задолго до моего приезда. Это третье.

Галинский вдруг понял, что вся его дальнейшая карьера поставлена сейчас под сомнение.

– Вы не смеете так говорить, – взвизгнул он, – это вы вошли в контакт с американской и израильской разведкой! Это вы подставили нашего связного, а теперь привезли за собой несколько машин агентов ЦРУ. Вы думаете, мы не знаем о ваших контактах с Натали Брэй? – торжествующе проговорил он. – Все знаем. И вы еще смеете говорить, что это мы виноваты во всем!

– Нет, – устало сказал Дронго, – вы действительно не виноваты. Виноваты те, кто присылает сюда таких, как вы. Передайте Родионову, что я начинаю свою игру. Мне надоело видеть, как меня подставляют.

– Я не намерен вести с вами разговоры на эту тему, – возмущенно сказал Галинский, – вы будете отвечать перед военным трибуналом как офицер КГБ.

– Я не офицер, – он покачал головой, вставая. – Боже, как вы мне все надоели.

– Подождите, – властно сказал Галинский, – вы арестованы.

– Что! – он изумленно посмотрел на советского резидента. – Вы с ума сошли!

Вместо ответа Галинский нажал какую-то кнопку под столом. В комнате неслышно появились еще двое. Один из них был тот самый, с перебитым носом. «Может, это он убрал Ленарта», – с неожиданной для самого себя злостью подумал Дронго.

– Вы хоть понимаете, что делаете, Галинский? Это конец вашей карьере. У меня специальное задание, а вы мешаете его выполнять. – Он еще не договорил до конца, когда его правый кулак неожиданно метнулся вперед и один из агентов, не ожидавший подобного выпада, отлетел с разбитой челюстью. Еще несколько мощных ударов – и другой агент стонал на полу. Они были явно не готовы к подобному нападению.

Галинский испуганно замер. Как и предполагал Дронго, он даже не носил оружия.

– Вы жалкий фигляр, Галинский, – гневно сказал Дронго, – из-за вас погиб мой агент. Вы чуть не испортили всю остальную игру. Вас нельзя подпускать к разведке на пушечный выстрел. Прощайте и не забудьте передать мои слова Родионову. Одна просьба: прежде чем примете решение о моей ликвидации, посоветуйтесь с руководством в Москве. Не проявляйте так часто инициативу.

Он вышел из квартиры, сильно хлопнув дверью. На улице его уже ждали агенты ЦРУ. Сев в свой автомобиль, он медленно тронул машину. Следом, как тени, двинулись автомобили агентов ЦРУ. Чтобы доехать до «Империала», нужно двадцать минут. За это время он успеет еще раз обдумать ситуацию. Отныне рассчитывать приходится только на себя.

После скандала с Галинским пути назад не было. Оставался еще один шанс. Если Галинский все правильно передаст в Москву, тогда Родионов должен понять, что он включился в эту игру. Но этот шанс был практически нереален. Галинский может наговорить что угодно, а об основном забыть. Значит, приходилось рассчитывать только на себя.

«Нужно исходить из того, – твердо решил он, – что меня подставили. Видимо, для проверки ложной агентуры в Индии и Пакистане». Если судить по методам советской разведки в Польше, это делалось с расчетом обратить внимание американцев на Дронго. Цели своей они, кажется, достигли. Начиная игру, наши хотели подтвердить ценность проваленной Поляковым агентуры, подставив ее американцам. Но агент, работающий в советской разведке, передал сведения о нем в ЦРУ. И американцы поняли, что это игра. Но если они не будут обращать внимания на слишком очевидные действия советской разведки, наши могут почувствовать, что их игра раскрыта, и выйти на американского агента.

От неожиданности он резко притормозил. Сзади заскрежетали тормозами другие машины.

«Значит, американцам выгодно вести эту игру, – думал он, продолжая движение. – Вот чем объясняются их грубые обыски и прямолинейные предложения бестолкового Шранца. Но в игру вмешались израильтяне. От кого-то, пока неизвестно от кого, они узнают о визите Дронго. Возможно, их агент, в свою очередь, работает у американцев. Или американский агент в Москве работает на две разведки. Теперь израильтянам выгодно показать, что они не знают о моей ложной игре. Для этого, чтобы не подставлять своего агента, они убирают моего связного. Кажется, все сходится, – решил он. – Американцам выгодно, чтобы советская разведка видела, как они приняли эту игру. Для этого постоянно нервничает Бремнер, явно переигрывая, и за Дронго повсюду следует автомобиль ЦРУ. Американцы пойдут на все, лишь бы не провалить своего агента в Москве. Игра, она и есть игра. А израильтяне, у которых, видимо, есть свой агент, также готовы идти на все, чтобы спасти своего человека.

Но дурак Галинский случайно испортил всю игру. Он убрал Ленарта, из-за чего вынудил перейти к активным действиям и ЦРУ, и МОССАД. Теперь нужно узнать, что за игру они затеяли со мной по второму кругу».

Он начал вспоминать. Сначала неудачное покушение на Натали. Израильский агент успел вскочить в лифт буквально на его глазах. Это тогда его подсознательно очень встревожило. А зачем, собственно, профессионалу идти за объектом, рискуя нарваться на пулю? Не лучше ли подождать прямо в номере? И не слишком ли долго он пытался открыть дверь номера Натали? А если он ждал именно Дронго?

Продумав до конца эту мысль, он уже понимал, что сумел выйти на очень важный этап. Проанализировав еще раз всю ситуацию, он чуть увеличил скорость. Через несколько мгновений вдали показались огни «Империала». Теперь впереди у него была вся ночь. Последняя ночь в Австрии. Если он ошибется, ночь эта может стать последней в его жизни.

Поставив автомобиль в гараж, он поднялся в номер, разделся, принял душ и лег спать. Телефон он отключил. Все равно ничего больше не произойдет. Утром ему нужно будет все время выигрывать. Это и есть его единственный шанс остаться в живых.

 

Глава 15

Утром его никто не будил. Он проснулся в девятом часу утра, немного удивленный спокойно проведенной ночью. Затем, поднявшись, увидел выключенный телефон и включил его. Телефон словно этого и ждал, сразу зазвонил.

Он поднял трубку.

– Говорит Бремнер, – услышал он спокойный голос американского резидента. – Что вы вчера натворили?

Он молчал.

– Я спрашиваю! – повысил голос Бремнер.

– Вы правда не знаете? – хрипло спросил он.

– Немного, – сказал американец. – Вы действительно решили разорвать свои отношения с русскими или это тоже игра? Не поздно ли?

– Это мое дело.

– Не задирайтесь, – дружелюбно посоветовал Бремнер, – профессионалы так себя не ведут.

– Что с мисс Брэй?

– Она в полном порядке, за нее можете не волноваться. Вы убеждены, что поступили правильно, разорвав со своей страной?

«Он опять мне не верит, – подумал Дронго. – Ну, мерзавец, теперь моя очередь ходить!»

– Я понимаю, почему вы мне не доверяете, – сказал он. – Здесь столько двойных агентов, что приходится все время быть бдительным.

– Что вы хотите сказать? – насторожился Бремнер.

– Только то, что сказал. Я, конечно, знаю – вы опять заблокировали линию связи, но все-таки профессионалы так по телефону не разговаривают. Согласитесь, Бремнер, вы слишком переигрываете.

Американский резидент молчал, это был неожиданный и очень смелый ход.

– Я слушаю вас, – наконец сказал Бремнер.

– Мне хотелось бы с вами встретиться, – осторожно сказал Дронго, – я думаю, нам есть о чем поговорить.

– Хорошо, я приеду через полчаса. Ждите, – Бремнер быстро положил трубку.

«Если все так, как я думаю, значит, он действительно приедет, – размышлял Дронго, – если нет, тогда ко мне прибудут его профессионалы и у меня не останется ни одного шанса».

Ждать было мучительно трудно. Время тянулось медленно, и он, позвонив по телефону, заказал завтрак в номер. Завтрак принесли ровно через пятнадцать минут. В отелях такого класса в случае опоздания заказа более чем на минуту он подавался бесплатно, за счет отеля. Завтраки почти во всех отелях входят в стоимость номера, и он дал официанту лишь чаевые.

Еще через десять минут приехал Бремнер. Когда он решительно и властно постучался в дверь, Дронго облегченно вздохнул. Бремнер, кажется, попался на его уловку.

Американский резидент был, как обычно, вежлив и насторожен. Но на этот раз более мрачен, чем обычно.

– Кажется, я не опоздал, – Бремнер снял плащ, аккуратно повесил его на вешалку и прошел в комнату.

– Вы разрешите? – холодно спросил он.

– Садитесь, – показал Дронго на стул, отмечая необычайную вежливость Бремнера. «Так разговаривают с тяжелобольным или приговоренным к смерти», – отметил Дронго.

– Я не совсем понял ваш намек насчет моего поведения, – спокойно начал Бремнер. Он был слишком профессионалом, чтобы начинать беседу с другой темы.

– Давайте договоримся, – Дронго понимал, что от удачной игры зависит и его жизнь, – говорить друг другу правду: один раз попытаемся открыть свои карты.

– Я слушаю, – Бремнер чуть прищурился, – мне начинает казаться, что вас все недооценивают, господин Дронго.

Он заставил себя улыбнуться.

– Не знаю. Но все равно спасибо за комплимент. Вы думаете, я не обратил внимание, как за мной следили в Польше? Неужели, если бы я даже сказал, что не заметил наблюдения, а этого просто не могло быть, вы бы мне поверили?

Бремнер молчал.

– Дальше – больше, – продолжал Дронго, – я ведь еще в первый день нашел в номере все ваши подслушивающие аппараты. Вы сделали вид, что ничего не произошло, когда я спустил их в унитаз.

И снова Бремнер молчал.

– Затем на меня вышел Симхович. Я был бы никчемным дилетантом, если бы не понял, что резидент МОССАДа так просто не выходит на непосредственную связь. И вот тогда вы начали беспокоиться. Я ведь видел, как вы нервничаете. Ваше показное наблюдение за мной вы вели с одной целью – убедить мою разведку, что вы приняли их игру. Они подставили меня, это уже ясно, а вы решили подыграть своему противнику, чтобы не раскрывать сеть ложной агентуры, выданной генералом Поляковым.

Вот здесь уже Бремнер не мог молчать.

– Очень много домыслов, – нервно сказал он.

«Опять врет, – удовлетворенно подумал Дронго, – он готов скорее согласиться с провалом всей агентуры в Индии, чем подвести своего агента в Москве». Если сейчас осторожно провести игру, его могут оставить в живых, чтобы сообщить в свою разведку об этом. Агент в Москве будет вне подозрений, а это их главный выигрыш.

– Это не домыслы, – Дронго старался говорить как можно увереннее, – я же видел, как вы в свою очередь играли, лишь бы не провалить агентуру Полякова. Это вам удалось неплохо, но, согласитесь, для профессионала не заметить вашего цирка непростительно. Неужели вы бы мне поверили в таком случае!

Не дождавшись ответа, Дронго продолжал:

– Но в нашу игру вмешивается МОССАД. По неизвестным мне причинам они убирают моего связного и, как следствие, ломают начавшуюся игру между КГБ и ЦРУ. Вот здесь вы забеспокоились. А когда кретин Галинский убрал моего личного агента, тут все пошло кувырком. Израильтяне решили, что вы ведете двойную игру. Вы решили то же самое про них. Советская разведка вообще махнула на меня рукой. А все было так просто, разгадка была элементарной. У вас работает израильский агент. Он и передает вашу информацию в МОССАД.

– Вы знаете, кто это? – очень вежливо спросил Бремнер.

Он молчал секунды три, не более. Пауза была необходима.

– Натали Брэй, – сумел выдавить он.

Американец молчал. Долго молчал.

– Вы с ней, кажется, друзья? – наконец спросил он. – Она столько о вас рассказывала…

– У профессионалов не бывает друзей, – мрачно заметил Дронго. – Только деловые партнеры. Она была моим партнером, но мне удалось ее вычислить.

«Господи, – вдруг подумал Дронго, – если я сейчас ошибаюсь, то подставляю не только себя, но и Натали».

– Каким образом? – поинтересовался Бремнер. – Почему вы считаете, что это она?

– МОССАД перебрал с этими неудачными покушениями, – ответил Дронго. – Поверить, что лучшая разведка мира не смогла дважды убрать агента, пусть даже профессионала, я не мог. Убийца не должен был уходить от Натали так просто, заметив меня. Снайпер не мог попасть просто в стекло, даже если женщина в этот момент случайно наклонилась. У профессионалов не бывает таких промахов. У МОССАДа тем более. Я видел, как они умеют стрелять. У меня на глазах убили связного. Кроме того, Симхович все время пытался убедить меня в неискренности Натали, словно подставляя ее мне, а через меня вам.

«Только не переигрывать», – твердо помнил он.

– Это все? – спросил Бремнер.

– Заканчиваю. Вчера, как вам известно, я сказал Галинскому все, что думаю о его методах работы. Но это, конечно, не означает, что я решил изменить своей Родине. Вы вчера специально несколько раз подчеркнули, что я уеду отсюда лишь завтра. Ждали моей встречи с Галинским. Вы все понимали с самого начала. Мы оба профессионалы, господин Бремнер. Правда, я вчера устроил скандал у советского резидента, но это ничего не меняет. Вы не верили мне с самого начала, отлично зная, что я играю. И вели собственную игру, чтобы не подставлять проваленную агентуру. Мы потеряли свою агентуру в Индии и Пакистане. Это, видимо, факт. Потеряли двух связных здесь, в Австрии. Это тоже факт. Но вы не смогли подсунуть дезинформацию, убедить советскую разведку в сохранности ее агентурной сети. Поляков выдал вам всех, а я, видимо, должен был проверить эту агентуру. Догадываюсь, что она была под сомнением, иначе меня не послали бы.

«Кажется, я сделал все, что мог», – подумал он.

– Мы проанализируем ваши слова. У вас ко мне все? – в лице Бремнера не дрогнул ни один мускул. В этот момент Дронго почувствовал даже некоторую зависть. Американский резидент был не просто лучше советского. Профессионализм двух резидентов невозможно было даже сопоставить. (Справедливости ради необходимо отметить, что не всегда резиденты КГБ бывают так удручающе глупы.)

– Вы считаете, что я ошибся в своем анализе? – спросил Дронго.

– Не знаю, – Бремнер встал, – во всяком случае, благодарю вас за честную и откровенную беседу. – Он прошел к дверям, взял свой плащ, оделся, повернулся к Дронго. – До свидания. – Он не сказал больше ни слова, но в его взгляде Дронго почувствовал какую-то симпатию. Он улыбнулся на прощание американцу:

– Спасибо за игру.

Бремнер закрыл дверь, даже не обернувшись.

«Кажется, эту партию я не проиграл», – удовлетворенно подумал Дронго.

 

Глава 16

Играть в парные игры за столом без партнеров практически невозможно. Но в некоторых играх бывают моменты, когда партнер временно заблокирован или вышел из игры. И тогда основной удар нужно принимать на себя. В отсутствие Натали приходилось все решать самому. Когда он после ухода Бремнера позвонил Симховичу, это был тот самый момент в игре. Израильтянин не выразил никакого удивления. Он словно ждал этого звонка.

– Приезжайте ко мне домой, – просто сказал резидент МОССАДа, словно речь шла об обычной воскресной встрече старых приятелей. – Вы знаете, где я живу.

– Я помню вашу визитку, – ответил Дронго, – там указан адрес.

– Тогда договорились, – Симхович положил трубку.

Дронго вытащил два конверта, заготовленных заранее. На обоих был четко указан адресат. Это была его страховка на случай возможной неудачи в разговоре с израильским резидентом.

Выходя из отеля, он передал один конверт портье.

– За ним обязательно придут, – предупредил он.

Второй конверт он собственноручно опустил в почтовый ящик. Теперь можно было начинать следующий, самый ответственный тур игры.

На этот раз его автомобиль сопровождали только представители советской стороны. Американцев нигде не было.

Он подъехал к дому, вырулил машину на тротуар и, закрыв дверцу, пошел к воротам. Калитка у ворот открылась, едва он попал в поле зрения двух камер, стоявших по бокам.

«Они наверняка контролируют всю улицу», – подумал Дронго.

По традиции самые укрепленные резидентуры имели представительства МОССАДа. В отличие от подставной фирмы Симховича, где наверняка не хранилось никаких документов, дом своего резидента израильтяне охраняли достаточно хорошо.

Привратник, стоявший у ворот, был скорее похож на профессионального боксера. Настороженным взглядом он осмотрел гостя.

– Меня ждут, – улыбнулся Дронго.

Привратник показал рукой на дом. Вокруг стояло еще несколько камер. Дронго обратил внимание на автоматически закрывающиеся стальные ворота. Они могли выдержать таран тяжелого грузовика.

К дому пришлось идти, огибая большой кустарник, расположенный в центре сада. «Наверное, там спрятаны столбы», – понял Дронго. Арабские террористы обычно использовали самоубийц за рулем автомобилей, начиненных взрывчаткой. Врезаясь на полной скорости в объект, они гибли сами и разрушали выбранную цель.

Дом был двухэтажным, массивным, с небольшими окнами на обоих этажах и странной крышей, построенной в готическом стиле, в виде двух башен, увенчанных шпилями, никак не вязавшимися с архитектурным обликом здания.

«Против возможных атак вертолетов, – догадался Дронго. – Могу поспорить, – подумал он, – что в доме есть и тяжелые пулеметы». Имеющие многочисленных врагов, профессионалы МОССАДа были готовы к любым неожиданностям.

Войдя в дом, он вынужден был еще раз остановиться. Открывший ему дверь второй охранник ловко обыскал его.

– У вас нет оружия? – израильский агент, кажется, был разочарован.

– Нет, – усмехнулся Дронго. Он предусмотрительно оставил пистолет в гостинице. – Я его не ношу.

Еще через минуту он наконец вошел в кабинет Алекса Симховича. Тот сидел на диване, просматривая свежие газеты. Рядом дымилась чашечка кофе.

– Хотите кофе? – спросил Симхович вместо приветствия.

– Лучше чаю, – попросил он. – К вам попасть труднее, чем к английской королеве. Я предпочел бы встречаться с вами в офисе вашей фирмы.

Симхович улыбнулся. Он понял иронию.

– Принесите чай, – сказал он бесшумно возникшему на пороге молодому человеку. Тот моментально исчез.

– Вы держите здесь целый батальон? – спросил Дронго.

Симхович с интересом посмотрел на гостя.

– Что это вас так развеселило? В прошлый раз вы были более мрачным.

– В прошлый раз я делал вид, что мрачен, – честно признался он.

На этот раз Симхович рассмеялся.

– С вами интересно работать, Дронго. Я могу только сожалеть, что вы не сотрудничаете с нашей разведкой.

– Я тоже. По крайней мере, это спасло бы жизнь нашему связному.

Симхович замолчал. Сделал глоток кофе, осторожно поставил чашку на стол.

– С чего вы взяли, что это мы?

– Вычислил. Я неплохо умею просчитывать варианты, – Дронго понял, что сейчас начинается самый ответственный момент.

– Какие варианты! – не понял Симхович. Или сделал вид, что не понял.

– Мои варианты. Я долго размышлял над той ситуацией, в которую попал. Вы же знаете, как за мной следили американцы и наша разведка. Но смерть связного – это на совести МОССАДа, как это вам ни неприятно слышать, советская разведка подставила меня американцам, чтобы убедить их в ценности агентуры генерала Полякова. А американцы приняли эту игру, и в результате я стал объектом пристального внимания и наблюдения двух разведок. Но после убийства связного оба резидента начали нервничать. Советский резидент Галинский даже пошел напролом, убрав предполагаемого убийцу. Им оказался мой агент. После этого американцы занервничали, решив, что советская разведка разгадала их игру, а наши, в свою очередь, решили, что я стал двойным агентом. Я долго думал, почему вы убрали моего связного? Какое вам дело до наших с американцами игр? И понял: у вас был свой человек в ЦРУ. Агент, давший информацию обо мне, которого вы хотели прикрыть любым способом.

Принесли чай. Поставив на столик чайник, чашку и тарелку с кусочками бисквита, молодой человек тихо вышел. Дронго налил себе чай. Сделал глоток.

– Кстати, прекрасный чай. Это цейлонский?

– Он из Индии, – задумчиво сказал Симхович. – Вы, кажется, должны были ехать именно туда?

Дронго вздрогнул. Он отметил слова резидента, сказанные в таком тоне. Но спросить об этом нужно. Как профессионал, он должен обратить внимание на слова Симховича. Промолчи он сейчас, и израильский резидент может решить, что он начал свою игру.

– Почему «должен был»? – хрипло спросил он. – Я собираюсь туда вылететь сегодня вечером.

Вместо ответа Симхович наклонился влево и включил небольшой магнитофон. Послышался гневный голос советского резидента.

– Вы еще спрашиваете?

Он молча слушал запись своего разговора с Галинским.

– Будете слушать до конца? – участливо спросил Симхович.

– Не нужно, – он махнул рукой, – я знаю, чем закончился этот разговор.

Симхович, еще раз наклонившись, выключил магнитофон.

«Быстрее, – приказал себе Дронго, – считай быстрее. У тебя в запасе несколько секунд». Он поднял свою чашку и сделал еще несколько медленных глотков. «Симхович сумел подслушать беседу с Галинским, несмотря на включенный скэллер. Значит, у него было какое-то новое приспособление. Думай быстрее, он сейчас ждет вопросов. Беседа с Галинским была записана, значит, он мог слышать и беседу с Бремнером. Стоп! Бремнер мне говорил, что тоже знает о разговоре с Галинским. Значит, у них есть аналогичное устройство. Меняй игру, быстрее меняй все».

– Как вы смогли записать? – задал он обычный для профессионалов вопрос. – Там же был включен скэллер.

– Это уже вчерашний день, – отмахнулся Симхович, – всякие подслушивающие устройства. Мы всаживаем микрофон прямо в раму вашей комнаты – и никакой скэллер не поможет. Ну, конечно, этот микрофон немного усовершенствован.

«Странно, – подумал Дронго, – я об этом ничего не знал. Вот что значит почти три года сидеть без дела». Он был осведомлен, что по техническому оснащению лучшей разведкой мира до недавнего прошлого считался КГБ. Целые заводы и научно-исследовательские институты работали на эту отрасль.

– Никогда не слышал о таком, – честно сказал он, – наверное, я немного отстал от сегодняшнего дня.

– После вашего ранения, – заметил Симхович, – вы не работали почти три года.

«Господи! – ахнул Дронго. – Ну это-то они откуда знают?»

Изумление было слишком явным, чтобы его скрывать. Симхович все понял.

– Любой разведчик мира, хоть однажды попавший в поле нашего зрения, берется на учет, – пожал он плечами. – Ваши успешно проведенные операции в Европе и Америке не могли не привлечь нашего внимания. Правда, вы всегда выступали как эксперт ООН против наркомафии и террористов. Но, согласитесь, что профессионал с таким опытом может быть использован и в разведке. Поэтому мы контролируем и деятельность экспертов ООН. Подозреваю, что ваша разведка делает то же самое.

– Не знаю, – он перевел дыхание. Симхович был очень трудным соперником. Нужно было перестраиваться на ходу.

– Вы записывали все мои беседы? – спросил он.

– А вы как думаете?

– Наверное, все. Тогда вам удалось записать разговор и с Бремнером.

– Конечно. Я даже слышал, как вы подставили нашего агента – Натали Брэй. Отдаю должное вашей проницательности. Вы сумели вычислить ее абсолютно точно.

Вот здесь началась игра. Господи, помоги мне…

– Да, мне, кажется, удалось убедить Бремнера в том, что он знал и без меня.

Приятно было смотреть на лицо Симховича. «Ничья по очкам», – удовлетворенно подумал Дронго.

– Что знал Бремнер? – холодно спросил Симхович.

– Натали Брэй всегда работала на ЦРУ, вы сами меня в этом убеждали. Она действительно американский эксперт, работающий на ЦРУ. Но еще и двойной агент. Вы считали, что, завербовав ее, получаете своего информатора в ЦРУ, а американцы уже знали обо всем. Вы действовали очень четко. Два неудавшихся покушения на нее были исполнены почти безупречно. Но вы не знаете главного – за минуту до вашего выстрела американцы прекратили наблюдение за нашей машиной. Они знали, что вы совершите очередную инсценировку попытки убийства. Кстати, после выстрела вашего снайпера я остановил автомобиль. Он мог вполне ликвидировать нас обоих. Но почему-то не стал стрелять. Тогда я начал понимать. А вспомнив еще, как вели себя американцы до покушения и особенно после него и как переигрывал Бремнер, изображая возмущение, я понял, что Натали Брэй двойной агент.

Симхович сидел выпрямившись. Он осторожно потянулся за своим кофе, не меняя выражения лица.

Теперь оставалось самое главное – произнести условную фразу. Без нее Дронго мог считать себя покойником, живым ему отсюда не уйти. После нее у него появлялся шанс.

– Таким образом, – продолжал Дронго, – я вычислил, что американцы знали о двойной игре Натали Брэй. – Он удержался от искушения добавить: «И вы тоже знали», вспомнив, как, в свою очередь, переигрывал Симхович, изображая свое сожаление. – Они с самого начала подставили вам ее, – закончил Дронго. – Она была вашим агентом в ЦРУ и работала против вас на ЦРУ. Видимо, от нее вы и получили информацию обо мне.

Условная фраза наконец была сказана. Теперь Симхович должен его отпустить. Если все сыграно правильно, он уйдет отсюда через полчаса. Но впереди было главное испытание.

– Вы считаете, что эта женщина нас обманывала? – спросил Симхович.

– Убежден. Она делала вид, что работает на вас, а сама всегда была верна ЦРУ. Это же абсолютно ясно. Американцы догадывались обо всем и через нее подставляли вам дезинформацию. Вот почему вы решили, что я суперагент, выполняющий особо важное задание. Чтобы не выдавать своего агента, сообщившего о моем приезде, вы были вынуждены убрать даже моего связного, будто вы вышли на него через меня, а не наоборот…

«Все идет хорошо. Только не переигрывай. Спокойнее, веди беседу в таком ключе».

– …Понятно, что у вас не было другого выхода. Вы считали Натали Брэй своим агентом, а она оказалась двойным агентом ЦРУ.

Симхович допил свой кофе, сделав последний глоток.

– Что вы хотите? – спросил он.

– Вашей помощи. Вы же слышали, что именно я говорил Бремнеру.

Израильский резидент молчал. Он не собирался ни опровергать, ни подтверждать слова Дронго. Для этого он был слишком профессионалом.

– Я должен встретиться с Натали Брэй, – чуть поколебавшись, сказал Дронго.

– Она в американском посольстве, – сухо ответил Симхович, – и сегодня вечером улетает в Америку.

– Знаю. Но мне необходимо встретиться с ней именно сегодня. Я люблю ее и хочу предостеречь от дальнейших глупостей. Если Бремнер узнает, что она случайно сорвала им игру, он будет в ярости.

Вот здесь Симхович дернулся. Этого как раз он очень хотел. Американцы должны верить, что израильская разведка располагает информацией, полученной только от Натали. А передаст им это Дронго. Когда им это подтвердит советский разведчик, они быстрее поверят. Никакого израильского агента не существует. Конечно, все не так, это хорошо понимал Дронго. На самом деле обе разведки – и МОССАД, и ЦРУ – дурачили друг друга. Через Натали Брэй они могли узнать только о визите Дронго. Через другого агента в ЦРУ – о связном. Все совпадало с версией, придуманной Симховичем, за исключением одного маленького штриха. Из «Вольво» раздались выстрелы метров за пятьдесят до их встречи со связным. Убийца поспешил на несколько секунд, вполне достаточных для того, чтобы понять, за кем именно шла эта охота. А Натали Брэй была прикрытием для МОССАДа. Израильская разведка знала, что женщина работает на ЦРУ и поставляет им дезинформацию. Теперь все вставало на свои места…

– А почему я должен вам помогать? – подозрительно спросил Симхович.

– Бремнер знает, что она двойной агент. Но он не знает, что об этом знаете и вы. Моя встреча с мисс Брэй убедит его, что именно Натали вывела вас на меня.

Наступил самый решающий момент в этой игре.

– Не понимаю, зачем это нужно, – тихо сказал Симхович.

– Чтобы спасти вашего настоящего агента.

Нокдаун. Удар был очень сильным. Рука Симховича непроизвольно вздрогнула. Но больше он ничем не выдал своего состояния. Израильский резидент молчал, и эта тишина постепенно становилась невыносимой. Прошло секунд десять, Симхович снова поднял чашку с кофе.

– Вы хороший профессионал, Дронго. Значит, все это время вы вели свою игру. Признаюсь, у меня мелькали подобные подозрения. Теперь я думаю об одном: зачем вы мне это рассказали. Значит, у вас есть еще один козырь. Иначе вы бы понимали, что живым вам отсюда не уйти.

– Понимал, – подтвердил Дронго, – час назад я отправил письмо в нашу разведку. Копия письма лежит у портье. Вы можете проверить по телефону. Если я не вернусь через три часа, они вскроют письмо, адресованное Бремнеру. Не думаю, что вам выгодно убрать меня. Даже если вам удастся изъять это письмо у портье, я на всякий случай отправил еще одно. Для страховки. Вы не успеете забрать письмо из нашего посольства. Подумайте, Симхович, стоит ли ваша игра подобных жертв?

Израильский резидент долго молчал.

– Вы блефуете, – наконец сказал он.

– Назвать вам номер телефона? – На этот раз Дронго был уверен в своих козырях.

– Не нужно, – сухо ответил Симхович, – будем считать, что я вам поверил. Что вы хотите?

– Имя. Имя американского агента, работающего в КГБ. В обмен на информацию. Я обязуюсь забыть о вашем агенте в ЦРУ и изъять письмо из посольства. Вы даете мне имя агента.

– А какие гарантии? – мрачно спросил Симхович.

– Никаких. Но ваш агент останется вне подозрений. Поверьте, это совсем немало за такую ничтожную плату.

– Я не знаю, кто работает против вас в Москве.

– Вы можете узнать, а я нет. Для вас это вопрос времени, для меня самый главный в этой игре.

– Я так и предполагал. – Симхович поднялся. – Конечно, вы суперагент, я же читал ваше досье. Глупо было считать, что вас могли послать проверять агентуру Полякова. Вы должны были установить американского агента в Москве. Это была ваша сверхзадача.

На этот раз молчал Дронго. Он был не меньшим профессионалом, чем Симхович.

– Мы договорились? – спросил его Дронго.

– Я подумаю. Ничего не могу обещать, – мрачно отозвался Симхович.

– У меня билет на ночной рейс в Дели, – напомнил Дронго.

– Я помню, – Симхович отвернулся, – вечером вам позвонят.

Когда Дронго выходил из дома, где-то наверху, на деревьях, начали петь венские соловьи. Он засмеялся, жадно вдыхая свежий воздух. Впервые за последние три дня он был действительно в хорошем настроении.

 

Глава 17

Он сел в свой автомобиль, завел мотор. Преследователей нигде не было видно. Машина, набрав скорость, выехала на улицу. Агентов на этот раз не было. Ни американских, ни советских. Отсутствие первых он предполагал, отсутствие вторых его несколько встревожило.

Подъехав к «Империалу», он сделал еще два круга. За ним действительно никто не следил. Проходя мимо портье, он попросил свой конверт.

– Его уже забрали, мистер, – извиняющимся тоном ответил портье.

«Вот это работа, – подумал он. – Симхович просто сукин сын, но великолепный профессионал». Хотя этот вариант он предвидел. Теперь резидент МОССАДа убедится в неоспоримости его доводов. Тем лучше.

В лифте он поднимался один. В коридоре никого не было. Когда он достал пластиковую карточку для открывания двери, за спиной раздался знакомый голос:

– Добрый день, мистер Саундерс.

– Моя фамилия не Саундерс, – сказал он, оборачиваясь. – Добрый день, господин комиссар.

Комиссар полиции в элегантном двубортном пальто и большой широкополой шляпе внешне являл собой классический тип полицейского. Как правило, в любой полиции мира есть два типа служащих. Одни, и их большинство, это усердные грубые служаки, наделенные определенным даром общения с людьми, необходимой коммуникабельностью и огромным опытом в работе.

Другие, к ним принадлежал комиссар Бахлер, были виртуозами своего дела, обладающими интуицией, помноженной на мастерство. Разумеется, в обоих случаях речь шла только о профессионалах.

– Я вас давно жду, – просто сказал комиссар.

– Господин Бахлер, вы же знаете, у меня всегда бывает масса дел в вашей очаровательной столице, – он открыл дверь, пропуская вперед комиссара венской полиции.

Оба, раздевшись, прошли в комнату.

– Будете что-нибудь пить? – спросил Дронго, подходя к холодильнику.

– Мартини, пожалуйста, – попросил комиссар, усаживаясь в кресло.

Дронго достал два стакана и, чуть разбавив мартини, протянул один из них комиссару.

– Догадываюсь, что вы пришли сюда не только попробовать мартини, – усмехнулся он, занимая место напротив.

– Верно, – комиссар улыбнулся, – вы мне давно нравитесь. Хотя, видит бог, от вас всегда одни неприятности. Во время вашего прошлого визита уже был один труп. Какой-то ненормальный, как вы уверяли меня тогда, переодевшись официантом, зашел к вам в номер, чтобы убить вас. Тогда один из ваших помощников оказался проворнее. В этот ваш визит у нас опять труп. На этот раз почти у гостиницы. И снова вы в роли свидетеля. Странное совпадение, вы не находите? Кстати, ваша нынешняя фамилия подлинная?

– Конечно, нет.

– Я так и думал. – Комиссар поставил пустой стакан на столик.

– Налить еще? – спросил Дронго.

– Спасибо. Продолжим нашу беседу… Мало того, что вы вновь оказались единственным человеком, знавшим убитого, вы в этот приезд умудрились еще и привлечь к себе внимание почти всех разведок мира. Не много ли для одного посещения?

Дронго сделал удивленно-обиженное лицо.

– Вы не правы, комиссар. И сами понимаете, что я ни при чем. Я действительно дважды побывал в вашей полиции, но это еще ничего не доказывает. Как вам известно, я специальный эксперт ООН по проблемам преступности, и, разумеется, мои визиты вызывают э… некоторую досаду у представителей преступного мира. Отсюда их непрекращающиеся попытки помешать мне.

– Понимаю, – серьезно сказал комиссар. – Симхович и Бремнер тоже специалисты по проблемам преступности!

– Я оценил, – он засмеялся, – хотя и не предполагал, что вы получили повышение. Теперь вы работаете в секретной службе!

– Пока нет. Но вами интересуются не только американцы и израильтяне. За последние три дня вы развили такую бешеную активность, что мы не могли не обратить на вас внимание. Кстати, ваша деятельность вызвала интерес даже у БНД . Руководитель внешней разведки Конрад Порцнер даже спрашивал у меня, не знаю ли я какие-нибудь подробности о вашей деятельности. Согласитесь, не каждый эксперт ООН встречается по очереди с тремя резидентами разведслужб. Для этого нужно быть как минимум интересным всем троим и обладать необходимой им информацией.

– Для этого вы пришли? – спросил Дронго.

– Нет, – покачал головой комиссар. – Я же знаю, что вы профессионал. У меня к вам другая просьба.

– Что угодно, комиссар. Я ваш должник, – улыбнулся Дронго.

– Этот парень, погибший у отеля… Кажется, его звали Марк Ленарт. Благодаря вам мы узнали адрес, но вы же понимаете, что тело будет находиться у нас, пока не закончится следствие.

– Чем я могу помочь?

– Помогите очертить круг подозреваемых. По всем расчетам, это был ваш помощник или агент, называйте как хотите. А судя по нашим оперативным данным, это убийство совершили советские агенты. Или вы сами ликвидировали Ленарта, в чем я лично сомневаюсь, после того как вы остались у машины. Или это сделали представители вашего КГБ. Я, правда, не знаю, как сейчас называется ваша разведка. Но тогда – для чего? Вы следите за моими рассуждениями? Я подумал, может быть, это игра. Может быть, вы сами решили убрать Ленарта, а потом разыграли нас. Но у нас нашлись свидетели, видевшие, как убивают Ленарта. Это были не вы, но это были ваши люди. Вы мне можете что-нибудь объяснить?

– Не знаю, комиссар, – он старался говорить как можно искреннее, – в этих играх разведчиков бывает много всяких неожиданностей. Мне трудно поверить, что его убрали наши. Я работал с Ленартом пять лет. Может, ваши свидетели ошибаются? Или наших людей специально подставили? Такое случается в разведке, поверьте мне, господин Бахлер.

Комиссар все понял.

– Вы настаиваете на этой версии?

– У вас есть другая?

– Нет, – комиссар поднялся. За ним встал и Дронго. – Я просто все время думаю, зачем вам сразу три резидента? – спросил Бахлер. – Или это у вас такой элегантный стиль?

– Я сегодня уезжаю, – тихо сказал Дронго.

– Я знаю. Счастливого пути. Только в следующий раз, когда захотите приехать в Вену, остановитесь в другом отеле. Это хотя бы не мой участок, – попросил комиссар полушутя-полусерьезно.

Он вытащил из шкафа свое пальто.

– Я думаю, тело Ленарта мы отправим родным дня через два-три после вашего отъезда, – сказал Бахлер.

– Спасибо, комиссар, – Дронго протянул ему руку на прощание.

Рукопожатие у Бахлера было крепким, мужским. Они не сказали больше друг другу ни слова.

Когда спустя полчаса Дронго обедал в ресторане, он уже не обращал внимание на сидевших за соседними столиками людей. Но его ждал очередной сюрприз.

В роскошный многоместный зеркальный лифт, в который он вошел, чтобы подняться в свой номер, успели войти еще трое незнакомцев. Он почувствовал тревогу каким-то шестым чувством, но было уже поздно. Один из них, повернувшись, коротко сказал ему по-английски:

– Спустимся в гараж, и вы поедете с нами.

Ему оставалось только подчиниться.

 

Глава 18

В автомобиле, стиснутый с боков двумя незнакомцами, он пытался вычислить, куда его везут. Если это люди Галинского, то у него еще мог быть шанс. Галинский не решится на его немедленное устранение. Если люди Бремнера, то шансов очень мало; американец, в свою очередь, мог подслушать и его разговор с Симховичем, хотя это маловероятно, резидентура технически всегда оснащена лучше и охраняется куда строже, чем гостиничные номера в «Империале». Если это люди Симховича, то у него нет шансов вовсе. Разведчики МОССАДа могли перехватить его второе письмо, и тогда Симхович мог решить, что Дронго знает слишком много. В таком случае они должны были убрать и Натали. Он осторожно осмотрелся. Шансов выбраться самому – почти никаких. Интересно, что они курят, эти незнакомцы?

– Дайте закурить, – попросил он по-английски.

– Вы же не курите, – улыбнулся впереди сидящий, доставая пачку «Уинстона». Дронго вытащил сигарету. Справа сидящий щелкнул зажигалкой, давая ему прикурить. Он вдруг заметил небольшой шрам на пальце. Как будто место от выведенной татуировки. У американцев или израильтян татуировок на пальцах не могло быть. Хотя разведчики МОССАДа вполне могли использовать бывших советских граждан. «Но не в таких операциях», – твердо решил Дронго. Оставалось проверить только самым отчаянным образом.

– У меня в кармане взрывное устройство, – тихо сказал он по-русски.

Шофер резко затормозил.

– Где? – обернулись сразу двое.

– Я пошутил, – сказал он, успокаиваясь.

Ему не поверили, грубо обыскали. «Значит, люди Галинского, – убедился Дронго. – Что опять придумал этот идиот?»

Его везли долго, минут сорок. Наконец машина остановилась, и его, вытолкнув из автомобиля, повели в какой-то небольшой дом. Миновав несколько комнат, они вошли в небольшой кабинет, где уже сидел гадко улыбавшийся Галинский. Рядом сидел полковник Родионов. Собственной персоной.

– Вы можете идти, – кивнул полковник сопровождающим.

Агенты неслышно исчезли в соседней комнате. «Ребята из внешней контрразведки», – понял Дронго.

– Добрый день, Дронго, – просто сказал Родионов.

– Добрый день, – он сел напротив, стараясь не смотреть на Галинского.

– Немного необычный способ вашей доставки легко объясним, – сказал Родионов, – вы были все время под пристальным вниманием агентов Бремнера и Симховича. У нас не было другого выхода.

– Я понимаю, – он вздохнул, переводя дыхание. – У меня к вам большая просьба: если можно, уберите на время нашего разговора этого кретина, – он показал на Галинского. Тот вспыхнул.

– Вы еще за это ответите!

– Галинский, вы прямо сказочный персонаж, – сказал Дронго устало, – невероятно глупы и с таким огромным самомнением… Уйдите, не мешайте работать.

– В Москве знают о вашем предательстве, – вконец разозлился советский резидент.

Родионов все понял.

– Хорошо, товарищ Галинский. Разрешите, я сам побеседую с нашим агентом.

Галинский вскочил, бормоча ругательства, и быстро вышел из кабинета.

– Теперь я слушаю, – Родионов был настроен серьезно. – Думаю, вы понимаете, в какую историю вы впутались.

– Разве? – удивился он. – По-моему, меня впутали в нее сознательно.

– Что вы хотите сказать? – нахмурился Родионов.

– А разве вы не знаете? Разве не вы подставили меня американцам? Согласно вашей логике, я должен был служить подставкой. Должен был проверить заведомо ложную агентуру, чтобы убедить американцев в ее надежности. Вы ведь знали, что Поляков провалил агентуру в Индии и Пакистане, но все равно послали меня туда. Через меня вы хотели подтвердить «ценность» проваленной агентуры. Разве я не прав? – он сорвался на крик, нервы начинали сдавать.

– Не кричите, – строго сказал полковник, – я вам не Галинский. Перестаньте, вы же профессионал. Вы же все понимаете, Дронго. В разведке это обычный способ узнать, какую дезинформацию хочет подсунуть тебе противник. И, идя от противного, вычислить полезную информацию. Это обычная работа профессионалов.

– Но вы могли бы меня предупредить!

– Зачем? – спросил Родионов. – Чтобы вы сорвали нам всю игру? Так вы искренне считали, что ваша цель – проверка агентуры. Мы и хотели, чтобы вы так считали. И американцы должны были так считать.

– Они так не считали. В ЦРУ с самого начала знали, что я ложный агент.

– Может быть, – кивнул головой Родионов, – но по логике они могли узнать это только после Польши. Мы специально начали там подставлять вас. Но они узнали раньше. По нашим агентурным сведениям, в бывшем Первом управлении КГБ сидел американский разведчик. Мы хотели его вычислить. Примаков не хотел принимать такой «подарок» от Бакатина. Тогда Шебаршин и предложил вашу кандидатуру. Мы не специально подставили вас. Мы подставили всю операцию. ЦРУ должно было знать о нашей игре. Не принять ее они не могли, мы давали понять слишком явно. Отказываться было невозможно, но их человек в Москве должен был сообщить, что это игра.

– Он сообщил, – сказал мрачно Дронго, – и американцы, чтобы не подставлять своего агента, начали следить за мной очень грубо, даже непрофессионально для ЦРУ. Но тут в дело вмешался МОССАД.

– Мы это установили, – кивнул Родионов, – но почему – до сих пор не знаем.

– Разгадка проста. У них в ЦРУ работает свой агент. Не желая подставлять своего человека, они, в свою очередь, вынуждены были делать вид, что не знают о моей ложной миссии и принимают меня всерьез. Вот почему они убрали нашего связного. Видимо, в этот момент у них не было другого выхода. Американский агент, очевидно, был на грани провала.

Родионов молча кивнул, не прерывая своего собеседника.

– После этого в игру вступил Галинский, – продолжал Дронго, – по идиотскому недомыслию он убирает моего агента. И здесь начинается новая игра. Американцы и израильтяне решили, что их дурачат, и в игру вступает еще один двойной агент Натали Брэй. Она профессиональный эксперт, агент ЦРУ. Но она завербована МОССАДом. И казалось, поставляет информацию им. Но с разрешения и одобрения самого ЦРУ. Вот такая двойная игра. Симхович все время твердил мне, что она агент ЦРУ и ей нельзя доверять. Это первый слой игры на данном этапе. Затем МОССАД организует два неудачных покушения. Еще тогда я понял, что это слишком много для них. Но Натали Брэй живой добирается до американского посольства. Американцы, в свою очередь, не доверяют МОССАДу, поставляя им через Натали ложную информацию. Израильский резидент Симхович, отлично зная, что это игра, принимает ее, играя по тем правилам, о которых вы мне говорили. Он идет к своей информации от противного, то есть строит ее на отрицании заведомой дезинформации. Используя этот фактор, мне удается подключиться к их игре и выявить истинные причины интереса ЦРУ и МОССАДа.

– Вы узнали их агента в Москве? – быстро спросил Родионов.

– Пока нет, но через два часа буду знать. Я предложил Симховичу обмен. Мы «забываем» о его агенте в ЦРУ, а он отдает нам американского агента в Москве. По-моему, обмен равнозначный.

– Он согласился?

– Пока нет, но я убежден, что через два часа получу имя агента. У резидента МОССАДа это последний шанс спасти своего агента в ЦРУ. Если бы даже меня не было, им следовало бы меня выдумать. В случае провала операции ЦРУ все будет списано на московского агента американцев, а не на американского агента МОССАДа. Просто получилась такая интересная игра.

Родионов молчал долго. Он был профессионалом и умел просчитывать варианты.

– Хорошо, – сказал он наконец, – я с вами согласен. Вы правильно все рассчитали. Но как вам это удалось? Одному, без связных, без помощников… Каким образом вы сумели принять участие в этой игре, понять ее правила?

Дронго молчал. Видимо, в его взгляде Родионов уловил нечто такое, что заставило его сразу замолчать.

– Да, – сказал полковник, – я все понимаю. Мне жаль вашего агента, но, согласитесь, Галинский был по-своему прав. Он подстраховал вас после смерти связного.

– Он не профессионал, – Дронго вложил в эти слова все свое презрение.

Родионов не стал спорить.

– Вы же все отлично понимаете, – сказал он.

Дронго поднялся.

– Я могу быть свободен?

– Конечно. Вас отвезут в город. Вам понадобится помощь?

– Нет. Думаю, что через два часа я получу имя московского агента.

– Где состоится встреча?

– В аэропорту. Это было мое условие. Там я увижусь с Натали Брэй. Мы играли в эту игру на пару.

– Вы ей доверяете? – удивился Родионов.

– Во всяком случае, она меня не подставляла.

Полковник чуть замешкался.

– Я пошлю наших людей в аэропорт, – сказал он.

– Как вам угодно, – Дронго вышел из комнаты.

В соседней комнате за столом сидел злой Галинский. Увидев выходившего Дронго, он отвернулся.

У него не было ни желания, ни сил разговаривать с советским резидентом. Он молча вышел из комнаты. За весь обратный путь он не сказал ни слова. Его высадили у отеля за полтора часа до встречи.

 

Глава 19

За пять минут до его выхода из номера к нему постучали. Посмотрев в глазок, он открыл дверь. Молчаливый посланец Симховича протянул ему конверт. В нем была бумага, на которой было всего несколько фраз:

«Я согласен на ваши условия. Имя агента получите в аэропорту. Во время встречи с Натали Брэй держите в кармане микрофон, чтобы я мог прослушивать вашу беседу».

Он кивнул, возвращая конверт обратно. Пришедший молча протянул ему небольшой микрофон. Он взял его, положив во внутренний карман, и сильно хлопнул дверью. Через несколько минут он уже садился в такси, направляясь в аэропорт.

Дорога была недолгой, минут двадцать пять. Когда они добрались до аэропорта, шофер обернулся к нему.

– Встреча состоится у стойки «Пан-Америкэн», рядом с сувенирным киоском.

«Ай да Симхович! – восторженно подумал Дронго. – Вот это работа профессионала!»

Он все-таки расплатился с шофером, не дав ему чаевых, и поспешил к сувенирному киоску.

Точно через пятнадцать минут у стойки появилась Натали с тремя сопровождающими. Она увидела его сразу. Сделала шаг навстречу. Один из сопровождающих предупредительно встал между ними.

– Не нужно, – чуть слышно сказала она, – я должна с ним поговорить.

Они сделали еще несколько шагов навстречу друг другу.

– Здравствуй, – просто сказала Натали, – я так рада тебя видеть живым и невредимым.

«Будь проклят этот Симхович», – в сердцах подумал Дронго.

– Я тоже, – сказал он, – все хорошо закончилось.

Сопровождающие Натали стояли в пяти шагах от них, сверля его гневными взглядами.

– Ты сумел выиграть? – спросила Натали. – Как это тебе удалось?

– Благодаря тебе.

Она улыбнулась.

– Значит, ты все понял.

– Ты думаешь, это было легко?

Он был вынужден говорить такими фразами. Будь проклята его дурацкая работа, не позволяющая ему поговорить с любимой женщиной.

– Представляю. Как ты догадался?

– Два неудачных покушения. Это было слишком много для МОССАДа. Здесь не было ничего трудного.

– Ты, наверное, считал, что я тебя предала?

– Нет. Я просчитал, что Бремнер скорее изображает огорчение, притворяясь рассерженным твоим предательством, чем расстроен на самом деле.

– И тогда ты понял все остальное?

– Да. Ты всегда работала на своих, была двойным агентом ЦРУ. Настоящую информацию ты давала Бремнеру.

Она кивнула ему.

– А теперь я уезжаю. Ваша агентура была ложной, и об этом знали все: и ваши, и наши.

– Да. Наверное, это так.

Он понимал, что не имеет права говорить женщине более того, что сказал. Микрофон Симховича и трое американцев, стоявшие рядом, напряженно ловили каждое слово.

– Мы еще увидимся? – спросила она.

– Не знаю. После этой игры у меня отпал всякий интерес к нашей работе. Грязное и никому не нужное дело.

– Тело Ленарта уже отправили домой? – Она понимала все с полуслова.

– Еще нет. Комиссар обещал отправить… через два-три дня, – он не сумел выговорить «тело Ленарта».

– Ты обижен на своих? – прямо спросила она.

– Не знаю, – микрофон давил ему на грудь.

– Когда ты улетаешь?

– Сегодня ночью. В Дели.

Она удивленно посмотрела на него.

– Ты все-таки летишь в Индию, но зачем?

– Каждое дело нужно доводить до конца, – он уклонился от ответа.

Она начала понимать.

– Во время прошлого визита ты был так же немногословен. Но тогда с нами играли «легионеры», – сказала ему женщина.

Нужно быть настоящим профессионалом, чтобы оценить эти слова Натали. Она поняла, что находится под контролем. Он благодарно улыбнулся ей.

– Спасибо, – тихо сказал Дронго. – Я всегда ценил твое понимание.

Целую минуту вечности они провели молча, заставив поволноваться агентов Симховича, отвечавших за исправность техники.

– Мы еще увидимся? – спросила женщина.

– Если на этот раз останусь без работы, приеду к тебе, – пошутил Дронго.

– Я люблю тебя, – просто сказала Натали. – Береги себя.

– Ты тоже. – Он даже не мог ничего сказать. Душевный стриптиз под смех израильских и американских агентов был не для него.

Женщина поняла и это.

– До свидания, – сказала она, целуя его на прощание.

«Будьте вы все прокляты!» – в очередной раз подумал Дронго, неловко обнимая женщину под внимательными взглядами сопровождающих Натали.

Не оборачиваясь, она поспешила к выходу из зала. За ней почти бежали агенты. Она еще не успела скрыться, когда к нему подошел еще один агент, протягивая конверт. В нем было только одно слово – фамилия агента. Прочитав ее, он положил бумагу в конверт и вернул его вместе с микрофоном агенту. Сделка состоялась.

А в это время в другом конце аэропорта на посадку выходила Натали Брэй. Неожиданно рядом появился Бремнер.

– Вы все сделали правильно, Натали, – одобрительно сказал американский резидент. – Правда, нам не удалось установить, кто из МОССАДа работает в ЦРУ. Но зато мы спасли своего агента в Москве.

– Вы думаете, Дронго не узнал его имени?

Бремнер усмехнулся.

– Нам удалось прослушать разговор Симховича с Дронго из вертолета, находившегося над домом резидента МОССАДа. Обычно они применяют мощные глушители и скэллеры, но в этот раз мы применили направленный луч. Вы же знаете Фалмера, он гений в технике.

– Значит, Дронго ничего не узнал? – спросила женщина.

– К сожалению, узнал. Симхович согласился обменять своего агента в ЦРУ на нашего в Москве. Только что имя нашего агента вручено Дронго.

– И что будет? – замирая от ужаса, спросила Натали.

– Ничего. Дронго не уйдет живым из аэропорта. Все рассчитано. Мне даже кажется, что Симхович специально подставил его, зная, что мы прослушиваем. Что с вами?

– Подождите! – Женщина толкнула его, бросаясь в другую сторону.

– Задержите эту дуру! – зло крикнул Бремнер агентам. – Тысячу раз обещал себе не иметь дело с женщинами , – пробормотал он устало.

Натали уже успела вскочить на эскалатор. Агенты бежали за ней.

Дронго уже выходил из зала. Она бежала изо всех сил. Туфли мешали ей, и она скинула их на ходу, отбросив в сторону сумку, продолжала бежать.

Дронго в последний раз обернулся. Она, чувствуя, что может не успеть, закричала, закричала на весь аэропорт, нарушая все правила профессионалов. Она кричала его настоящее имя. Он, услышав крик, остановился. Служащие аэропорта стали оглядываться вокруг, случайные посетители в испуге прижимались к стенам и стойкам, полицейские стали доставать оружие.

А она все кричала, словно позабыв обо всем на свете, спеша к нему. Он бросился ей навстречу. И тогда загремели выстрелы.

Они еще успели по инерции добежать друг до друга и упали вместе на холодный пол великолепного венского аэропорта. Вокруг уже суетились полицейские.

Он перевалился на спину.

– Все хорошо, – тихо сказал Дронго, – все в порядке.

– Да, – сказала женщина, – ты жив.

«Она ранена, – с ужасом понял он. – Господи, она защитила меня, прикрыв своим телом!»

– Ты ранена. – Он привстал на колени, не обращая внимания на бежавших к нему советских агентов и полицейских.

– Кажется, да… – У женщины начиналась агония. – Поцелуй меня, – попросила она.

Он наклонился к ней.

– Я люблю тебя, – сказал он. Что еще можно было сказать?

К ним уже наклонились люди, когда она произнесла последние слова:

– Береги себя…

Когда ее поднимали, она была уже мертва.

Кажется, и на этот раз он сдержался. Не плакал и не кричал. Это было бы непрофессионально, а значит, он не мог этого допустить. Когда уносили тело Натали, он только повернул голову, чтобы попрощаться с ней. Больше он не помнил ничего.

 

Глава 20

– Вы сделали большое, нужное дело. – Генерал встречал его на этот раз в своем кабинете в комплексе зданий на Лубянке. Ведомства Примакова и Бакатина еще не успели полностью разделить, и часть руководителей служб разведки находилась в старых зданиях КГБ.

– Благодаря вам, – высокопарно продолжал генерал, – разоблачен крупный американский разведчик. Вы провели свою игру блестяще, Евгений Максимович просил передать вам его благодарность.

Он слушал молча, почти не реагируя на окружающих. После смерти Натали он словно впал в состояние душевной комы. Его вывезли из Вены в тот вечер на автомобиле в Братиславу и далее в Прагу. Оттуда специальным рейсом он был переправлен в Москву. За эти два дня он почти ничего не говорил, никого не слышал и ни о чем не спрашивал. Сопровождавший его Родионов тактично молчал, давая ему возможность быть одному.

После приезда в Москву он снова попал на подмосковную дачу. Там отбирали все – документы, костюмы, багаж, даже нижнее белье. Переодетый в свою одежду, он был привезен на Лубянку и вынужден был уже двадцать минут слушать рассуждения генерала о выполненном задании и долге перед Родиной.

– Мы предполагали, что американцы вынуждены будут следить за вами после наших столь явных шагов в Польше. Вы смогли форсировать операцию. – Генерал ходил по комнате, а он сидел рядом с Родионовым, не реагируя на эти рассуждения,

Генерал говорил очень долго, словно желая передать часть своей энергии, накопленной в кабинетах Москвы, Дронго. Наконец он закончил.

– Вы будете отмечены правительственной наградой, – пообещал генерал.

– Чем? – На этот раз он не смог удержаться.

– Правительственной наградой, – терпеливо повторил генерал.

Родионов, понявший, в чем дело, нервно кашлянул.

– Это за то, что меня подставили? – спросил Дронго.

Генерал покраснел, но не ответил. У него хватило ума промолчать.

– Или за жизнь троих людей? – Он встал. – Я могу идти?

– Вы ничего не хотите сказать? – удивился генерал.

– Полковник Родионов расскажет вам все более подробно. Я больше в ваши игры не играю.

– Вы не можете так просто уйти, Дронго. Вы же профессионал.

– Именно поэтому и ухожу. – Он дошел до дверей, взяв свой плащ, остановился и повернулся к генералу. – Одна просьба: если примете решение о моей ликвидации, сделайте это быстро. Я никуда не уйду.

– Вы с ума сошли? – нервно спросил генерал.

– До свидания.

Он вышел из кабинета, миновал приемную, прошел длинными коридорами и спустился вниз к дежурному. Отдал пропуск на выход. Дежурный, прочитав бумагу, смутился.

– Здесь написано, что вы выйдете через два часа.

– Я решил выйти раньше. И кажется, навсегда, – добавил он, когда дежурный аккуратно положил пропуск в обычную канцелярскую папку.

Он вышел на улицу. Моросил обычный осенний дождь. Дронго поднял воротник плаща и, не оглядываясь, пошел по улице.

Он даже не хотел думать, когда прозвучат выстрелы.

Через два месяца распался СССР.