После ее ухода Колосов обратился к комиссару Аламейде:

– Простите, сеньор комиссар, но я не совсем понимаю, почему наши соотечественники должны оставаться в вашем городе. После происшедшей трагедии супруге погибшего и без того очень тяжело находиться в номере, где умер ее муж. А вы заставляете ее здесь оставаться, причиняя ей моральные страдания…

– Мы можем поменять ей номер, – предложил Аламейда, – но пока она должна задержаться в нашем городе. Вы же понимаете, что мы обязаны найти убийцу.

– Убийца находится среди тех, кто был рядом с ними, – пояснил Лопес, – и мы не можем никого отпустить, пока не найдем преступника.

– Но можете сделать исключение для вдовы погибшего, – заметил Колосов.

– А если убийцей сеньора Фигуровского была именно его супруга? – спросил Лопес. – Не забывайте, что она является главным подозреваемым в этом убийстве. Она сидела рядом с погибшим за завтраком, она была с ним в номере, перед тем как уехать в Марбелью с подругой. И именно ей наиболее выгодна была смерть богатого мужа. Ведь в качестве его вдовы она получает достаточно крупную сумму. Вы сами слышали, что она не первая его жена, а он тоже не первый ее муж. Мы не можем так рисковать, сеньор Колосов. Вы можете дать гарантии ее невиновности?

Колосов долго молчал. Затем негромко произнес:

– Я доложу обо всем нашему послу в Мадриде. Он сам примет соответствующее решение. Если понадобится, обратится в ваше Министерство иностранных дел. И в Министерство внутренних дел.

– Это ваше право, – сказал Лопес.

– В таком случае позвольте вас покинуть. – Колосов поднялся со своего места.

– Но здесь еще две пары ваших соотечественников, – удивился следователь.

– Кумарбеков и Молдобаева – граждане Казахстана, – сообщил Колосов, – а супруги Торосян, думаю, обойдутся и без моего участия. До свидания. – Не пожимая никому руки, он кивнул и вышел из комнаты.

– Кажется, он недоволен, – заметил Аламейда.

– Он должен понимать мотивы наших решений, – возразил Лопес.

– У нас мало времени, – сказал комиссар, – один или два дня. Потом мне позвонят из Мадрида, и я вынужден буду разрешить отъезд этой группы или хотя бы вдовы. У нас не так много времени, Лопес.

– Я понимаю, сеньор комиссар. Давайте пригласим сеньору Казарян. Кажется, она вместе с вдовой ездила в Марбелью и была последней, кто заходил в номер погибшего.

Лопес попросил Эрику вызвать Аиду Казарян. Пока мужчины ждали появления очередного свидетеля, Лопес обратился к Дронго:

– Вы все время молчали, но я не совсем понял ее последнюю реплику, обращенную к вам. У меня все время было такое ощущение, что она что-то недоговаривает, а вы не пытаетесь ее уличить. Или мне так показалось?

– Наверное, показалось. – Дронго отметил проницательность следователя. – Я видел, как она нервничает и не хочет в присутствии сотрудника российского посольства усложнять обстановку, – пояснил он.

В комнату вошла Аида, одетая в бежевый костюм-двойку. Сейчас она выглядела даже немного старше своих лет. Увидев Дронго, женщина замерла и снова покраснела. Он отвернулся. Кажется, они будут всю жизнь испытывать неловкость из-за этого дурацкого клуба. Обоим было стыдно.

Она осторожно присела на край стула, словно собираясь в любой момент вскочить и сбежать. Лопес приветливо кивнул новому свидетелю.

– Сеньора Казарян, вы являетесь супругой сеньора Торосяна, который был компаньоном погибшего Фигуровского? – уточнил он.

– Да, – ответила она.

– Я могу узнать, как давно вы знакомы с семьей Фигуровских?

– Достаточно давно. Мой муж уже восемь лет является компаньоном компании, главным акционером которой был покойный Михаил Матвеевич. Мы хорошо знали еще прежнюю супругу Фигуровского – Елизавету. И, конечно, тесно общаемся с его нынешней женой, простите, вдовой.

– Вы с ней близкие подруги?

– Я бы не сказала, – она снова покраснела, очевидно вспомнив нудистский клуб, – но у нас достаточно дружеские отношения.

– У них были конфликты в семье?

– У них, правда, разные взгляды на жизнь и на ее траты, но особых скандалов не было. Во всяком случае, я не помню.

– Вы знали о возможном завещании сеньора Фигуровского?

– Нет, ничего не знала. По-моему, он не собирался умирать и вряд ли оговаривал какое-то специальное завещание.

– Значит, вы дружили семьями? Все приехавшие?

– Не совсем, – немного подумав, ответила Аида. – Дело в том, что компаньонами изначально были сам Михаил Матвеевич и Карибай Молдобаев, это отец нашей Линары. Но затем подключился мой муж, а отец Линары передал ей свою долю акций. И мы стали часто встречаться.

– Значит, другая пара появилась позднее.

– Гораздо позднее.

– Что вы можете сказать о них?

– Нормальные люди, – ответила Аида. – Она очень толковая и целеустремленная женщина, а он довольно начитанный и грамотный интеллектуал.

– Почему интеллектуал? – неожиданно вмешался в разговор Дронго.

Аида снова не смогла скрыть своего смущения. Она запнулась, помедлила и наконец сказала:

– Он довольно знающий человек. И очень начитанный. К тому же окончил ВГИК, режиссерский факультет, если вы помните, что это такое.

– Помню, – улыбнулся Дронго.

От Лопеса не укрылось замешательство Аиды, поэтому он решил сразу уточнить:

– Вчера вы встречались с сеньором экспертом?

Она вспыхивала моментально, несмотря на достаточно смуглую кожу. И снова помедлила с ответом, потом все-таки подтвердила:

– Да, вчера мы случайно встретились в Марбелье на пляже.

– И вы тоже считаете, что сеньор эксперт оказался там намеренно? – спросил Лопес.

– Нет, не думаю, – ответила Аида, и Дронго в душе поблагодарил ее за этот ответ.

– Вчера вы были последней, кто входил в номер сеньора Фигуровского, – напомнил следователь. – Вы ничего необычного там не заметили?

– Нет, не заметила. Я заходила за супругой Фигуровского, Зоей. Мы договаривались вместе отправиться в Марбелью.

– И вы не входили в спальню?

– Некорректный вопрос, – нахмурилась Аида. – Как я могла войти в чужую спальню, когда там находился муж Зои? И зачем мне туда входить? Нет, я, конечно, туда не входила.

– Вы сидели рядом с сеньором Фигуровским, когда он подавился за завтраком? – вмешался Аламейда.

– Да. Сидела рядом с ним. С другой стороны сидела его супруга.

– И вы не заметила, кто именно трогал чашку с кофе сеньора Фигуровского?

– Никто не трогал, кроме него самого. Официантка налила ему кофе и подала чашку. Хотя Зоя, кажется, предложила ему молоко, но он отказался. Он вообще пил кофе без молока, а из соков любил томатный и никогда не пил апельсиновый или яблочный.

– Ему наливали кофе из кофейника?

– Да. А потом из этого же кофейника наливали кофе и мне. Он просто подавился. Если бы в кофейнике был яд, он бы подействовал и на меня. Но, как видите, я сижу перед вами живая и здоровая.

– Ваш муж был компаньоном погибшего сеньора, – напомнил Лопес. – Скажите, у них были враги?

– Наверное, были конкуренты или соперники, но я точно не знаю. Стараюсь не вмешиваться в дела моего мужа.

Лопес взглянул на Дронго, словно приглашая его снова принять участие в допросе.

– Простите, что я вам напоминаю, – заговорил тот, – но когда несколько дней назад мы разговаривали с вами, вы сказали, что нужно отдыхать одним, чтобы не возить с собой служебные проблемы. Нечто в этом роде.

– Да, я так сказала. – Аида упрямо старалась не смотреть на него, чтобы снова не покраснеть.

– И еще вы сообщили неизвестной мне Марине, что ваш муж потерял на слиянии полтора миллиона. Простите, я не подслушивал, но вы говорили достаточно громко.

– Вы всегда оказываетесь там, где вас меньше всего ждут, – не выдержала Аида, взглянув наконец ему в глаза, – и это уже не в первый раз.

– И тем не менее вы говорили о том, что ваш супруг потерял полтора миллиона, – настаивал Дронго. – Извините, что вынужден быть столь бесцеремонным, но речь идет о поисках возможного убийцы, который очень спешил и был готов на все, чтобы убрать Фигуровского.

– Слишком бесцеремонны, – согласилась она.

– И все-таки я просил бы вас ответить на мой вопрос.

– Мой муж не имеет никакого отношения к убийству, – гордо произнесла Аида, – и потерянные полтора миллиона долларов не могут превратить его в убийцу. Даже такая немаленькая сумма.

– Значит, он потерял эти деньги, – настаивал Дронго.

– Да, потерял, – подтвердила она. – Но это тот случай, когда сохранение нормальных отношений со своим компаньоном гораздо выше потери полутора миллионов. Что еще вас интересует? – уже с некоторым вызовом спросила она.

– Вы напрасно так нервничаете, – мягко заметил Дронго, – я и сам чувствую себя не в свой тарелке. Но я эксперт по вопросам преступности, и моя задача – попытаться найти возможного убийцу.

– Тогда вы ищете не там, где нужно, – резко бросила Аида, – среди нас нет такого человека.

– Он именно среди вас, – убежденно произнес Дронго, – и боюсь, что он очень торопился. Поэтому его нужно найти как можно скорее.

– Это все ваши фантазии, – криво усмехнулась она.

Переводчик исправно переводил их разговор комиссару и следователю. Наконец Аламейда, не выдержав, предложил:

– Давайте закончим с ней и допросим ее мужа, ведь именно ее супруг был компаньоном погибшего и может сказать, какие деньги он потерял и что между ними произошло.

Лопес согласно кивнул. Он все еще не совсем понимал, что именно связывало эксперта с этой женщиной, которая так смущалась и краснела, когда он обращался к ней.

Когда Аида ушла, он спросил у Дронго:

– Вы раньше знали эту женщину?

– Конечно, нет. Просто я случайно слышал ее разговор по телефону и поэтому был вынужден задавать такие вопросы.

– Странно. Мне показалось, что она смущается, когда вы с ней разговариваете. Может, она знала вас раньше?

– Нет. Точно нет, – уверенно ответил Дронго.

В комнату вошел Паруйр Торосян. Он спокойно кивнул всем в знак приветствия и так же спокойно уселся на стул, ожидая вопросов.

– Вы давно знакомы с погибшим? – решил не терять времени Лопес.

– Почти восемь лет, – ответил Торосян, – мы вместе работали.

– Какого мнения вы были о нем?

– Деловой человек. Очень хваткий. Очень целеустремленный. Безжалостный, умеющий просчитывать последствия своих финансовых операций. Настоящий бизнесмен.

– А человеческие качества?

– Сибарит. Любил хорошие рестораны, красивых женщин. Вы же видели его третью жену… В офисе ходят смотреть на его сотрудниц, как на показ моделей. Что еще?

– Я спросил о его человеческих качествах, – терпеливо напомнил следователь.

– Жесткий, даже жестокий. Требовательный. Любил пошутить в компании друзей. Злопамятный. Одним словом, типичный бизнесмен. С другими качествами стать крупным бизнесменом просто невозможно.

– Не очень лестная характеристика, – заметил Лопес.

– Я старался говорить достаточно объективно, – пояснил Паруйр.

– Вы действительно потеряли недавно большую сумму денег из-за действий вашего партнера?

– Кто вам рассказал об этом? – мрачно осведомился Паруйр, – Зоя или Аида? А может, Линара? Кто вам об этом сказал?

– Это не так важно. Важно другое. Это правда или нет?

– Правда. Я действительно потерял больше полутора миллионов и очень серьезно разругался с Михаилом Матвеевичем. Но я его не убивал из-за этого. Прошло уже достаточно много времени.

– А другой ваш партнер? Или, вернее, партнерша? Ведь свою долю акций ей завещал отец? Я имею в виду сеньору Линару Молдобаеву.

– Об этом вы тоже знаете… Да, она получила от отца наследство и довольно уверенно ведет все дела. Но она как раз деньги не теряла – скорее наоборот, только богатела, так что к ней не может быть никаких претензий.

Лопес опять взглянул на Дронго, словно приглашая его снова принять участие в разговоре.

– Господина Фигуровского пытались убить дважды, – сказал Дронго по-русски, и Паруйр даже вздрогнул от неожиданности.

– Вы так хорошо говорите по-русски… – пробормотал он. – А я думал, что вы итальянец или испанец.

– Нет, вы ошиблись.

– Вы из Тбилиси? Хотя нет, может, с Северного Кавказа?

– Из Баку. Но, если разрешите, я продолжу. Господина Фигуровского пытались убить дважды, и я хочу понять, почему убийца так спешил. У вас предусматривалась какая-то крупная сделка, которая снова могла нанести ущерб либо вашим интересам, либо интересам госпожи Молдобаевой?

– Да, мы планировали очень крупное соглашение. Но в данном случае Михаил Матвеевич все согласовывал с нами. Мы об этом постоянно говорили, еще когда встречались в Москве за совместным ужином и все вместе обсуждали этот проект. После заключения этого соглашения мы стали бы богаче на несколько миллионов долларов. Каждый из нас, – пояснил Паруйр.

Аламейда и Лопес переглянулись.

– Значит, смерть сеньора Фигуровского именно сейчас была вам невыгодна? – уточнил следователь.

– Абсолютно невыгодна, – подтвердил Паруйр. – Дело в том, что у меня только двадцать процентов. А еще по сорок было у самого Фигуровского и госпожи Линары. Если бы сделка, которую мы планировали, удалась, то все получили бы достаточно неплохие дивиденды. Речь идет о сумме примерно в пять или шесть миллионов долларов, которую мы могли бы поделить в соответствующих пропорциях. Согласитесь, что, узнав про такие деньги, вы сразу поменяете свое мнение и не станете искать убийцу среди нас. Наоборот, мы должны были изо всех сил беречь Фигуровского, который был для нас курицей, несущей золотые яйца. Поэтому всякие подозрения в наш адрес можете отбросить. Нам всем очень невыгодно было терять Михаила Матвеевича именно сейчас.

– Серьезные доводы, – согласился комиссар, – когда речь идет о таких больших деньгах.

– Вот именно, – подтвердил Паруйр. – Так что не ищите возможного преступника среди нас. Это абсолютно исключено. Развитие нашей компании шло по восходящей, и уже через несколько лет мы должны были войти в десятку крупнейших компаний мира, поэтому смерть Фигуровского стала для нас всех большим ударом.

– Ваша сделка будет приостановлена или отменена? – уточнил Лопес.

– Нет. Ни остановить, ни отменить ее уже невозможно, все документы практически готовы и подписаны. Смерть Михаила Матвеевича практически ничего не изменит. Я даже думаю, что это было не убийство, а скорее несчастный случай.

– Это было убийство, – подтвердил Аламейда, – наши патологоанатомы провели вскрытие еще вчера.

– Тогда ищите в другом месте, – посоветовал Паруйр. – Я рассказал вам все, что знаю.

– Вчера вы входили в номер Фигуровских? – спросил Лопес.

– Да, входил. Узнать, как его здоровье. Мы все очень волновались за него, поэтому я решил зайти и узнать. Мне показалось, что он чувствует себя гораздо лучше и уже пришел в себя после той злосчастной чашки кофе.

– Это был не кофе, – пояснил Лопес, – его отравили томатным соком. В стакане с томатным соком был яд.

– Но этого не может быть! – изумленно воскликнул Паруйр. – Там никого не было. Я ушел, а потом наши жены уехали в Марбелью. Получается, что он сам себя отравил? Но он был абсолютно не тем человеком, который был способен на самоубийство!

– Тем не менее он отравился. И боюсь, что это было не самоубийство, – покачал головой Лопес.

Паруйр задумался, пожал плечами.

– Ничего не понимаю.

– Вам не кажется, что это убийство было выгодно его супруге – сеньоре Фигуровской? – спросил Аламейда.

– Возможно, – помрачнел Паруйр. – Но она не настолько глупа, чтобы не понимать перспектив развития компании. Зачем убивать собственного мужа, который достаточно быстро из обычного миллионера превратится в мультимиллионера? Мне кажется, это не совсем логично.

– Она была его третьей супругой, – напомнил комиссар. – Вдруг она узнала, например, что он собирается заменить ее новой пассией? Вы же сами сказали, что он был сибаритом и любил красивых женщин.

– Насколько я знаю, он не собирался делать этого в ближайшей перспективе, – сообщил Паруйр.

– А если сеньора Фигуровская решила, что сама будет управлять компанией, в которой у ее мужа сорок процентов? – предположил Лопес.

– Она просто не смогла бы руководить такой компанией. Ей пришлось бы обязательно найти кого-нибудь, кто сумел бы управлять ее состоянием, – уверенно ответил Паруйр. – Я же вам сказал, что вы напрасно ищете возможного убийцу среди нас. Его здесь просто не может быть.

Лопес взглянул на комиссара, и тот недовольно пожал плечами. Дронго тоже не стал ничего уточнять.

– Я хотел бы узнать ваше мнение о другой семье, – продолжил следователь.

– Ничего плохого или подозрительного сказать не могу. Линара – прекрасный бизнесмен и очень уверенно ведет все свои дела. Видимо, ей передалась хватка ее отца. У нее были проблемы с первым мужем, сыном очень высокопоставленного чиновника в Казахстане. Кажется, он увлекался разной дурью, я имею в виду наркотики… Она разошлась с ним довольно давно. Дастан – ее второй муж. А он – умница, эрудит, всегда поражает нас своими знаниями. Мне кажется, он безумно любит Линару и готов сделать все, чтобы ей было хорошо. Очень гармоничная пара.

– Других знакомых в этом отеле у вас нет? – спросил Лопес.

– Нет. Хотя одного мы знаем. Это известный бизнесмен и инвестор Освальдо Ферман. Я видел его несколько раз за завтраками, и мы здоровались. Он приехал сюда с высокой красивой итальянкой. Но близко мы незнакомы, только встречались несколько раз на разных экономических форумах. Хотя Миша Фигуровский, кажется, знал его лично.

– Где вы были вчера? Желательно более подробно, – попросил комиссар.

– Утром мы позавтракали и пошли на море, – начал вспоминать Паруйр. – Затем немного поели прямо на пляже и вернулись в свой номер. Аида уехала вместе с Зоей в Марбелью, а я остался в номере. Немного поспал. Потом спустился вниз, к бассейну, и пробыл там часа полтора. Меня видели многие из отдыхающих. Я еще заказал себе коктейль и расписался. Можете проверить. Вечером мы отправились на ужин, договорившись, что туда придут и Фигуровские. Но мы их ждали довольно долго. Потом Дастан поднялся к ним, и мы узнали, что Михаил Матвеевич умер. Вот, собственно, и все.

Лопес снова посмотрел на сидевших рядом мужчин и, поняв, что других вопросов больше не будет, разрешил Паруйру уйти. Когда Торосян вышел, он обратился ко всем присутствующим:

– А если он прав и убийцу нужно искать не среди этих приехавших? Уже всплыло, например, имя сеньора Фермана…

– Давайте закончим с допросами и решим, что нам дальше делать, – предложил комиссар. – Кажется, даже наш уважаемый эксперт пока не может определиться и решить, кого именно ему следует подозревать в первую очередь.

– Пока не могу, – согласился Дронго. – Но мы уже узнали достаточно много, чтобы продолжить допросы. А сеньора Фермана я знаю лично. Трудно представить, чтобы такой известный бизнесмен мог быть замешан в столь банальном отравлении.

«На этот раз, кажется, наш известный эксперт ничего не добьется», – почему-то радостно подумал комиссар Аламейда, словно само расследование не имело к нему никакого отношения. Ни он, ни сидевший рядом следователь Лопес, ни сам Дронго даже не могли предположить, что убийца уже имел детально разработанный план, и второе убийство должно было состояться завтра на рассвете…