В Цинциннати он получил ошеломляющее известие. В Нью-Йорк прибыли руководители крупных мафиозных групп Рафаэль Багиров и Гурам Хотивари. Но, получив сведения о готовящемся на них покушении, оба руководителя мафии срочно покинули город. А Капустин ищет повсюду Клыка, сумевшего выкрасть свою девочку из-под носа Рябого. Клычков, узнавший об этом, решил выйти на связь со Зверем и позвонил ему из соседнего городка. Зверь был сама любезность.

— Так это ты пощипал Рябого, ну молодец. А мы тут со Сказочником думаем, кто мог так отодрать нашего друга.

— Спасибо, — сдержанно ответил Клык, — что нужно?

— Рябой на мировую пошел, гонцов посылает. Просит, чтобы мы нашли тебя и друга этой черномазой подружки. Да, если грузин с вами, его тоже захватите. Мы все встретиться должны.

— С кем встретиться? — нахмурился Клычков.

— С Рябым, с кем же еще? — засмеялся Зверь. — Мы хотим наконец собраться и узнать, что за события происходят здесь вот уже столько дней. Кто убивает наших людей, кому это выгодно? Кто убил Георгия? И почему убили? Мы должны это знать. Иначе нам конец, всех уничтожат.

— А где встреча будет?

— В Хартфорде, у друга твоего в городе, — засмеялся Капустин.

Клычков в ответ тоже рассмеялся:

— Ничего себе шуточки!

— Я не шучу, — сказал вдруг Зверь, — мы все к нему поедем. Я, ты, твои люди, Сказочник и Палач. Все там будем, в Хартфорде, на территории Рябого.

— В каком доме, — закричал Клычков, — мы его дом сожгли весь.

— Это вы его загородный дом сожгли, а теперь встреча будет в гостинице «Гудвин». Красивый отель такой в Хартфорде есть. Вот там и встретимся и поговорим. А кто не приедет, значит, виноват, того мы и будем в оборот брать.

— Меня уже взяли в оборот, — напомнил Клычков.

— Это ошибка вышла, Рябой даже извиниться готов.

— Что произошло? — ничего не понимая, спросил Клычков.

— Хотим мы тут дружка твоего пощупать. Этого соловья залетного. Он пел мне про разные истории, а сам, оказывается, фонарил, врал. Филин он, а не соловей. И за это мы его щупать больно будем. Ты законы наши лучше нас знаешь. Никаких дел у тебя с этим «мусором» быть не может. Или я ошибаюсь, Клык?

Он не боялся, даже когда ему стреляли в лицо, а здесь он вдруг почувствовал, что нервы начинают сдавать.

— Хватит меня фаловать я тебе не баба, чтобы ты меня уговаривал. Что нужно?

— Привезешь его в Хартфорд и сдашь нам. Тепленького, живого. Мы его мучить не будем, это я тебе обещаю. Просто поговорить с ним хотим. Все разузнать.

— Мы не уйдем живыми из Хартфорда, — возразил Клычков, — Рябой обиду долго помнит. Живыми мы не уйдем. Так зачем мне приезжать? Или ты сам решил меня сдать, Зверь?

— Ты глупости не говори, — разозлился Капустин, — никто пальцем тебя не тронет. Там все будут. И Сказочник со мной придет, и Палач.

— Он нас не отпустит, — твердо сказал Клык, — а я за фраера никогда не был. В Хартфорд я не приеду. Вам нужно, вы и приезжайте ко мне в Бостон или в другой город.

— Понимаешь, что говоришь? — спросил Капустин. — Не приедешь, значит, это ты Генерала и Сокола пришил. И нету тебе прощения.

— Твой Рябой их пришил, — зло ответил Клычков, — мы убийцу сами начисто заделали. Он теперь на другом свете. В Сан-Франциско Матрос работал по приказу Рябого. Понимаешь, что получается? Вот кто всех и убирал. Сука он, твой Рябой. И ты его не защищай.

— Дурак ты, Клык, — вдруг добродушно сказал Зверь, — тебе говорят, приезжай, так нужно. Я тебя когда-нибудь обманывал? Может, наш друг сам побоится приехать. Как думаешь?

Клычков начал что-то понимать.

— Значит, нам всем троим приехать? — переспросил он.

— Конечно, — ответил Зверь, — наш друг Рябой не посмеет ничего сделать. На встречу приедет шериф Хартфорда. Наши итальянские друзья попросили его следить за порядком. И Паоло приедет на эту встречу. Если с нами что-нибудь случится, Рябой получит электрический стул либо пулю от наших коллег итальянских. Теперь понял, почему твой «мусор» нам нужен? Пусть расскажет, кто его послал и кто поручение дал. Может, Рябой уже давно соловьем стал, стукачом, а мы ничего не знаем.

— Я тоже не знаю, — честно признался Клычков, — много мы у него людей обидели. Ты меня понимаешь?

— Понимаю. Но ты думать должен. На этой встрече мы все точки расставить должны. Ты ведь не можешь вечно бегать по городам, тебе в Бостон возвращаться придется. Что было, то было. Кто старое помянет… Но выяснить все нам очень нужно. Всем нужно — понимаешь?

— Ладно, — тяжело согласился Клык, — все карты у тебя. Я буду.

— Очень хорошо. Встреча назначена на сегодня в десять вечера. Успеешь прилететь в Хартфорд?

— Успею. — Он уже собирался положить трубку, когда Зверь вдруг добавил:

— Только друзей своих не забудь позвать, может, ради них мы столько людей собираем.

— Кто гарантирует их безопасность?

— Я, — высокомерно заявил Зверь, — если они не убивали Георгия, я лично гарантирую им безопасность.

— До свидания. — Клычков положил трубку, озадаченно вздохнув. Ему будет очень трудно вернуться в Хартфорд, даже если рядом с ним поедет американский президент. Но он понимал, что не поехать он не может. Слишком солидные люди соберутся в этом отеле «Гудвин».

Он подробно рассказал обоим партнерам весь разговор с Капустиным, ничего от них не утаивая. Теперь нужно было принимать решение.

— Думаешь, это не ловушка? — спросил Нестор.

— С такими людьми? Рябой не сумасшедший. Если там будет шериф, он ничего не сделает.

— А если этот шериф куплен людьми Рябого?

— В этом случае тем более. Он не решится подставить своего шерифа даже ради нас. И потом в Америке в отличие от СССР трудно подкупить шерифа или начальника полиции. Для этого ему в Хартфорде достаточно долго жить нужно. Это могли сделать только итальянцы, их мафия уже сто лет как в Америке обосновалась, связи нормальные имеет. Может, даже шерифа и не купили вовсе. А тот приедет как знакомый Паоло, как его давний друг. Просто приедет обеспечивать порядок, чтобы помочь нам разобраться и найти убийцу Генерала. Хотя я думаю, что и это дело рук Рябого. А случай в отеле с твоим другом, Нестор, так это точно дело рук самого Палача. Он ведь левша единственный среди нас.

— Неубедительно, — ответил Нестор, — нет никаких доказательств. Там мог быть и другой левша.

— А ты что думаешь делать? — спросил у Дронго Клычков. — Настаивать я не могу. Тебе лучше с нами не лететь.

— Я лечу, — неожиданно твердо сказал Дронго.

— Гарантий для тебя нету, — предупредил Клык, — ты для них «мусор», они тебя могут не пожалеть.

— Я все равно лечу. Мне нужно найти, кто убил Генерала. Я должен знать, почему его убили.

— Тебе-то это зачем? Убили нашего кореша. Это наш вопрос, а ты можешь спокойно уезжать. Раскрыли тебя мы, все знают, на кого ты работаешь. А с Генералом и его убийцей мы сами разберемся.

— Я же тебе рассказывал насчет убийства сотрудника посольства. Не могу я уехать, пока не узнаю, кто его убил и за что.

— Это действительно большой риск, — осторожно заметил Нестор, — как твой бывший коллега, я тебе тоже советую туда не лететь.

— У меня нет другого выхода. Только там я смогу установить имя убийцы. Только там, среди них, ты меня понимаешь?

— Понимаю, — Нестор протянул ему руку, — одного они тебя не возьмут. Я буду с тобой до конца.

— Непонятные вы люди, «мусора», — с неожиданной теплотой вставил Клычков, — ладно, черт с вами, летим. А случись что, я третьим с вами буду. За то, как ты мою бабу спасал, я должник твой, — обратился он к Дронго, — а долги отдавать принято. Они ведь специально так мало времени нам оставили, чтобы мы подготовиться не успели и оружия с собой не взяли. Они ведь и не знают, что у меня пистолетик есть зарегистрированный. И в багаж я его спокойно сдать могу. В общем, судьба у нас теперь общая.

Дронго усмехнулся. Он неожиданно понял, что у него появились неплохие шансы выбраться живым из Хартфорда.

Через два часа они вылетели на самолете в Хартфорд. Клычков благополучно сдал свой багаж с зарегистрированным оружием, чтобы получить его после прибытия в Хартфорд. И все-таки он очень волновался.

— Не понимаю, — раздраженно говорил Клычков, — кому понадобилась еще одна встреча в Хартфорде? Мы все никак не можем тут сами поладить, а они нам — новых эмиссаров. При чем тут Рябой?

— Значит, ни при чем, — ответил Дронго, — мы его тогда напрасно подозревали. Это не он убийца был и, возможно, не его люди. Он все равно сукин сын, но по другим статьям.

— Вот увидишь, мы приедем в Хартфорд, а нам скажут, что они ошиблись, — нервничал Клычков, — однажды такое уже было.

— Что было? — не понял Дронго.

— Меня вызывали по просьбе Зверя в Вашингтон, а потом оказалось, что его помощник Валек ошибся. Этот чертов теннисист.

— Когда это было? — Он пока еще ничего не мог решить.

Клычков задумался и сказал число. Вот это самое число и насторожило Дронго. Он почувствовал вдруг, что удача, столь долго исчезавшая во время этой поездки, вдруг оказалась прямо перед ним.

— Как это было, — немного волнуясь, спросил он, — ты можешь конкретнее вспомнить?

— А чего вспоминать? Я прилетел, а мой самолет немного опоздал. Погода в этот день плохая была. Так меня прямо в аэропорту Валек и встретил. С таким обычным своим сучьим выражением лица. И, улыбаясь, говорит, прости, мол, меня, Клык, ошибка вышла, не нужен ты теперь Зверю. Ну я ему тут и врезал.

— А он что сделал?

— А он утерся и пошел. Что он еще мог сделать, только недавно в Америку приехал, а уже строит из себя мастера. Теннисист вонючий.

— Почему вы его всегда теннисистом называете?

— Так он же какой-то даже чемпион был. Кажется, Минска или Киева. А потом начал пить и спорт забросил, но подачи у него сильные были с обеих рук, сам видел.

Поднявшись со своего места, Дронго быстро прошел в конец самолета, где обычно стояли платные телефоны, и попросил разрешения позвонить. Кредитной карточки у него не было, и пришлось вернуться обратно в салон за карточкой Клычкова.

— Зачем она тебе? — удивился Клык. — Там почти нет денег. Это вторая карточка из «Сити-банка». Свою основную я отдал за оружие. Здесь всего несколько сот долларов.

— Ничего, — усмехнулся Дронго, — на один разговор хватит.

Он снова прошел в конец салона и позвонил в Вашингтон. Уваров буквально дополз к трубке. У него уже не было голоса. Он помнил о роковом числе. Его не столько беспокоила собственная жизнь, сколько собственная карьера. Для него это было важнее всего. А последний день истекал сегодня ночью.

— Что вы думаете сегодня делать? — почти плакал Уваров.

— Плотно поужинать и лечь спать, — он не любил трусливых чиновников, — скажите лучше, когда начались эти звонки? Точное число вы помните?

— Точно не помню, но примерно пять месяцев назад. Кажется, пять, — пролепетал Уваров.

— Мне нужно срочно досье на Борисова. Чем он занимался, какой вид спорта любил?

— Куда мне его прислать? — оживился Уваров.

— Дадите факс в отель «Рамада» в Хартфорде на мое имя. Запомнили? Только мне нужны эти данные через час. Сделаете?

— Конечно.

— Всего хорошего.

Он положил трубку. Кажется, что-то начинает проясняться.

В Хартфорде они рассредоточились по отелям. Нестор поехал в «Шератон», Клычков — в расположенный напротив «Холлидей Инн», а он остановился в «Рамаде», находящейся прямо рядом с вокзалом. Это было сделано по предложению самого Дронго, чтобы не подставлять под удар сразу всех троих.

В этот вечер у отеля «Гудвин» — самого лучшего отеля города — было заметное оживление. Много полицейских и еще больше каких-то подозрительных личностей, будто только что вышедших из гангстерских фильмов Голливуда.

В отеле собирались лидеры преступного эмигрантского мира. Первыми на правах хозяев приехали какие-то пожилые итальянцы. Среди них выделялся один старик. Все называли его Паоло и понимали, что рассредоточенные по всему городу итальянцы в шляпах его люди. Кое-где мелькали и местные детективы.

За ними прибыли Рябой в неизменно темных очках и Палач, вызывающий ужас своими рыбьими выпученными глазами. Почти сразу к отелю приехала и другая пара. Зверь — Михаил Капустин и Сказочник — Андрей Кирьяков. Первую пару сопровождал помощник Рябого, коренастый здоровый мужчина по кличке Енот. Вторую пару сопровождал всегда улыбающийся Валька Трубочист. В это время Дронго читал сообщение, поступившее из Вашингтона. Последние сомнения отпадали. Теперь нужно было действовать.

Они договорились встретиться у пивного бара, расположенного прямо рядом с отелем «Рамада». На этой же улице, только выше и дальше, был расположен самый фешенебельный отель города, в котором их уже ждали. Дронго вошел в пивной бар и только теперь вспомнил, что голоден. В самолете от волнения он почти ничего не ел. Взяв меню, он чисто механически заказал какую-то еду и, получив тарелки, даже не взглянул на смотревшую на него с любопытством молодую официантку.

Только пообедав, он вспомнил наконец о ней и, подняв глаза, заметил улыбающуюся девушку, с короткой стрижкой и немного круглым лицом, в шортах и тенниске.

— Вам понравилось? — спросила она.

— Да, спасибо, — он так привык говорить по-русски в Америке, что неожиданно сказал эту фразу на русском.

Девушка удивилась.

— Что вы сказали?

Он вдруг вспомнил, где он находится, и едва не рассмеялся. Девушка с любопытством смотрела на него.

— Вы иностранец, — поняла она, — на каком языке вы говорили?

— На русском, — он только теперь заметил цвет ее глаз. — А как вас зовут? — спросил Дронго.

— Джейн.

— Пожелайте мне удачи, Джейн, — он улыбнулся ей на прощание и вышел из бара. На улице его уже ждали Клычков и Каландадзе.

— Я уже волновался, — покачал головой Нестор, — кто знает, правильно ли мы делаем. Давай пойдем быстрее.

Они поспешили к отелю, где уже собрались ожидавшие их гости. Каждого входящего в зал заседаний внимательно проверяли на предмет оружия. Всех гостей пропускали через специальное устройство, фиксирующее наличие даже ключей в карманах.

«Интересно, — весело подумал вдруг Дронго, — как сумеет Клычков пронести в гостиницу оружие?» Но он недооценил опыт матерого лагерника, просидевшего столько лет в колонии. Еще днем, сразу по прибытии, Клык успел посетить отель «Гудвин» и за последние деньги, снятые с карточки, сумел договориться с одним из служащих отеля. Получив на десять минут его форму, Клычков сумел войти в зал заседаний и прикрепить пистолет к задней панели огромного стола, стоявшего в этом помещении.

Последним на встречу приехал местный шериф Альфред Вильсон, который прошел в зал, и заседание сразу началось.

— Мы хотим поблагодарить наших друзей, — начал Паоло свою речь, — и прежде всего нашего друга шерифа Вильсона за его присутствие на этом сугубо внутреннем совещании приехавших в Америку русских эмигрантов. Мы все верим, что Америка будет для вас второй родиной, как когда-то стала родиной для нас, итальянских переселенцев.

Он говорил недолго, минут пять. Переводчиков не было, все сидевшие уже могли понимать английский, хотя некоторые понимали его не очень хорошо. Во главе большого стола сидел Паоло со своими людьми. Справа сидели Рябой, Палач и Енот. Слева сидели Зверь, Сказочник и Трубочист. Приехавшие из Цинциннати гости расположились напротив Паоло. Клычков не сумел правильно рассчитать все, и прямо у пистолета оказался Нестор, который сидел лишь справа от Клыка. Тот, наклонившись, очень тихо сказал:

— У тебя под столом прикреплен мой пистолет. Немного погодя осторожно достань его.

Нестор, поняв, в чем дело, кивнул головой.

После выступления Паоло поднялся Рябой. Он как-то особенно неприятно усмехнулся, посмотрев на Дронго, и сказал:

— Благодарю вас, мистер Паоло. Вы правы, мы собрались сюда, чтобы обсудить некоторые вопросы нашей внутренней жизни. Сначала я предлагаю почтить память всех погибших.

Все встали, и Дронго сумел сдержать невольную улыбку. Кто и кого убивал, он уже почти знал.

— Мы собрались и для того, чтобы решить наконец, как нам быть, — продолжал Рябой, — мне трудно говорить так хорошо по-английски, как это делает мистер Паоло, и поэтому разрешите мне перейти на более привычный русский. А наш переводчик будет вам переводить, — Паоло согласно кивнул головой.

В зал быстро вошел очень молодой человек в темном костюме и сел позади Паоло и двух его друзей, скорее телохранителей или помощников.

Рябой удовлетворенно кивнул головой, продолжая свою речь.

— Мы собрались сюда, чтобы кое-что выяснить. Вот этот человек, — показал он на Дронго, — прилетает сюда и выдает себя за посланца наших друзей. Но те отказываются иметь с нами дело, заверяя, что никого не посылали. Более того, они спешно улетают из Америки, решив даже не встречаться с нами. Мы ничего не понимаем. Но только затем нам удается установить, что этот незваный гость работает на наши правоохранительные органы, то есть обыкновенный «мусор», стукач.

При этих словах, переведенных ему переводчиком, Паоло нахмурился. Заметив это, Рябой продолжал с большим воодушевлением.

— Нам очень хочется узнать, кто убил после его прибытия в Америку Важу Дадашвили. Кто застрелил Георгия Хабашели. И кто, наконец, ответит за убийство Сокола и покушение на Сказочника в Новом Орлеане.

— Это очень важно, — согласился вставший со своего места Зверь, — и мы должны ответить на все без исключения вопросы. Пусть сначала начнет этот молодой человек, если у него есть что сказать в свое оправдание, — и он показал на Дронго.

Тот встал, огляделся. Тринадцать пар внимательных глаз смотрели на него. Среди них был и тот, ради кого он прибыл в Америку, и тот, кого он искал все эти дни. Тринадцать пар глаз. Трое итальянцев, шериф, переводчик Паоло, пятеро бандитов, двое друзей, сидевших слева и справа, и еще один тайный друг, возможно, даже не подозревавший о цели его визита. При таком раскладе начинается его выступление. Он еще раз огляделся, увидел дружеский кивок Нестора и начал говорить:

— Уважаемые господа! Как вы знаете, в Америку я прибыл не по своей воле. Вы все считаете, что события начались после моего приезда в Америку. Это не так. На самом деле они начались гораздо раньше. За полтора месяца до моего приезда был убит сотрудник российского посольства Марек Борисов. Убийца до сих пор не найден. И тогда было решено послать меня, чтобы придать новый импульс вашей работе.

Он с удовольствием увидел, что его слова произвели впечатление на шерифа и итальянцев. Это были типичные представители старой школы мафии. Они понимали, что не следует убивать просто так государственных чиновников, вызывая гнев всего аппарата.

— Но, приехав в Америку, — продолжал он, — я столкнулся с некоторыми проблемами. Во-первых, за мной начали следить. Причем следить начали сразу, как только я встретился с господином Капустиным. Сначала за мной следили люди покойного Цапли. Потом к ним подключились люди господина Капустина. И, наконец, последними на меня вышли ваши люди, — поклонился он в сторону Рябого, — так что вы немного соврали, заявив, что ничего обо мне раньше не знали. Вы даже знали, что я прилечу в Америку и буду встречаться с уехавшими из страны авторитетами. Именно поэтому вы и послали ко мне своего убийцу Цаплю, приказав ему убирать всех, с кем я буду встречаться.

— Где ваш свидетель? — спросил Рябой, очень неприятно усмехаясь. — Может, вы нам его предъявите?

— Вы прекрасно знаете, что он мертв, — сухо ответил Дронго, — но я не буду с вами спорить. Если вы не будете меня перебивать, я продолжу.

— Почему мы дали ему слово? — спросил Палач у Рябого. — Он ведь «мусор», а мы его слушаем.

— Так надо, — шепнул ему в ответ Рябой, — может, хоть он объяснит нам, что случилось.

— Я понимаю, — продолжал Дронго, — как на меня обижен господин Капустин, но у меня просто не было другого выхода. Через два дня после моего приезда узнавшие обо мне в Москве настоящие авторитеты решили выяснить, что происходит. И тогда сюда были посланы двое — Важа Дадашвили и Нестор Каландадзе. Однако убийца российского дипломата понимал, что новая проверка ему не нужна. И он убивает Важу Дадашвили. При этом обратите внимание, что убийца был левшой, так как порез был справа налево. А так обычно владеют ножом только левши.

Палач, чувствуя на себе взгляд всех остальных, невольно спрятал свою левую руку под стол. Но все молчали.

— Тогда Нестор Каландадзе бежит из отеля, спутав карты этому убийце, который надеялся, что именно Каландадзе будет подставкой для американской полиции. Каландадзе прибывает к Георгию Хабашели. Тому самому Генералу, с которым я должен был встретиться. Об этом знали только несколько человек: Рябой, Клык, Зверь и Сказочник. Тем не менее Георгия убивают. Это показывает, что убийца уже начал нервничать. Так же думает и Рябой, которому просто не нравятся все эти убийства. Тогда вы вызываете к себе из Лос-Анджелеса своего друга Палача.

— Не нужно о нас говорить, — неприязненно заметил Палач, — говори лучше о себе.

— Послушаюсь совета. Я и мои новые напарники узнаем, что Палач летит в Хартфорд и встречается с Рябым. После чего принимается совершенно неоднозначное решение о ликвидации Сказочника, который лишь чудом остается жив. А вот Петру Савченко повезло меньше. Его убирает Матрос по приказу самого Рябого. В это время в Сан-Франциско появляемся мы, и Цапля убивает Матроса.

— Сукины дети, — разозлился Рябой, — значит, это вы его убрали.

— И наконец, чтобы установить всю истину, Рябой решается на отчаянный шаг. Он берет в заложники наших женщин, не рассчитывая на нашу столь неоднозначную реакцию. Что там было, вы все знаете.

— Так кто же этот смутьян, убийца и шантажист? — нервно спросил Паоло.

— Я долго думал, кто именно, пока мне не помог Клычков. Вчера он вспомнил о своем пустом визите в Вашингтон. В день убийства Борисова он летит в Вашингтон якобы по просьбе Зверя.

— Ну и что? — не понял сам Капустин.

— Сейчас объясню. Я навел справки и выяснил, что один из вас переехал сюда всего лишь несколько месяцев назад. Как раз тогда, когда начались эти все события.

— Точнее, — прохрипел Рябой.

— А если точнее, — продолжал Дронго, — то я прекрасно понимал, что одному справиться с такими убийствами трудно. Но можно вполне использовать людей своего патрона, не объясняя им причины происходящего. Как видите, я достаточно откровенен. Более того, я грешил на Рябого и Зверя, пока не установил точно, кто именно был организатором и исполнителем этих убийств.

Этот человек убил Важу Дадашвили, застрелил Георгия Хабашели, дважды хотел убить меня. Именно он вызвал Клычкова в город в день убийства Борисова, которого знал очень давно и с которым, видимо, хотел разделить какие-то деньги. Но с подставкой Клычкова не получилось, и тогда он, одинаково хорошо владеющий двумя руками, решил подставить Палача, зарезав как левша Важу Дадашвили в ванной комнате.

— Вы можете привести доказательства и назвать имя этого человека? — спросил, нахмурившись, Паоло. — Это очень серьезно.

— Он прямо здесь, в комнате. У старых воров в законе свое собственное кредо. Они никогда не опустятся до контактов с посольством или каким-то сотрудником посольства. А вот у остальных… Этот человек считает, что один из вас был подставкой МВД, и поэтому решил шантажировать российское посольство. Этот человек изменил вашему кредо, он, по существу, предал вас. Посмотрите на него. Он и сейчас держит сигарету в левой руке, — и Дронго эффектно вытянул руку, указывая на Валю Трубочиста. Все вздрогнули. Тот действительно держал сигарету в левой руке.

Под взглядами авторитетов он вскочил на ноги и гневно закричал:

— Он все врет, он все врет, мент поганый!

— Ты ведь действительно уезжал в тот день, — задумчиво проговорил Зверь, — а мне сказал, что едешь на корт. Какого числа убили Генерала, это мы сейчас проверим, прямо по телефону.

И вот тут Трубочист не выдержал. Он понял, что пощады ждать не приходится. Здесь просто собрались не те люди. Он упал на колени и, размазывая слезы, начал кричать:

— Я хотел как лучше! Мне еще Генерал говорил, что среди вас есть… — Он вдруг понял, что говорит, и, пораженный, умолк.

— Договаривай, — сказал, нехорошо улыбаясь, Сказочник, — среди нас есть «стукач». Знаешь ведь, как в лагере свою правоту доказывали? Топором себе либо руки, либо пальцы рубили. Теперь и тебе, дураку, придется. Посмотри на этих людей. Я знаю их по десять-пятнадцать лет. Сука ты.

— Я ручаюсь за всех воров, сидящих с нами, — гордо встал Капустин во весь свой внушительный рост.

— Подтверждаю, — тяжело поднялся за ним Рябой.

— Приговор! — потребовал Палач.

— Нет, — закричал испуганный Трубочист, — я не хочу!

Он вскочил на ноги, толкнул пытавшегося задержать его Сказочника и уже подбегал к дверям, когда раздался выстрел. Это переводчик, неожиданно для всех выхвативший оружие, выстрелил по знаку Рябого прямо в голову убегавшему Трубочисту. Тот, даже не сумев повернуться, с размаху рухнул как подрубленный.

Паоло гневно вскочил.

— Мы так не договаривались, — сердито сказал он, но переводчик уже приставил пистолет к его собственной голове. Все замерли.

— Спокойно, — сказал Рябой, — я еще не расплатился с этими суками, — показал он в сторону приехавших из Цинциннати гостей. Нестор протянул руку и нащупал рукоятку пистолета.

— Мы дали им слово, Рябой, — спокойно напомнил Сказочник, — и с итальянцами ссориться не следовало бы. Это плохо кончится.

— Не твое собачье дело, — усмехнулся Рябой, — свидетелей все равно не будет. Енот, возьми оружие у шерифа.

— Мне говорили, — сказал спокойно Паоло, — что с русской мафией нельзя иметь дело, но я не думал, что это настолько серьезно.

Зверь посмотрел на Сказочника, чуть кивнув ему головой. Если не останутся свидетели, понял Капустин, значит, их участь предрешена. А за свою жизнь он привык бороться до конца.

Енот подошел к шерифу и протянул руку, показывая на переводчика, державшего пистолет у головы Паоло. Шериф, выругавшись, начал доставать оружие, и в эту секунду Сказочник швырнул бутылку. Енот обернулся, и шериф выбил у него оружие из рук. Именно в этот момент резко поднявшийся Нестор выстрелил прямо в лоб переводчику. Тот сполз на землю. Поняв, что проигрывает, Рябой бросился к пистолету своего человека и почти сразу получил несколько выстрелов в грудь и в спину с обеих сторон. Пришедшие в себя итальянские помощники Паоло и шериф буквально расстреляли его в упор, изрешетив все тело. Черные очки Рябого отлетели в сторону, и кто-то в суматохе наступил на них, сломав дорогие темные стекла.