Измайлов оказался прав. Пришлось садиться за длинный стол вместе с прокурором района, начальником полиции, главой исполнительной власти, руководителем налоговой службы и даже главой санэпидемстанции. Все знали о трагедии, случившейся в доме, но все деликатно молчали, считая невозможным говорить при родственниках покойной об убийстве. Борис Измайлов сидел вместе со всеми и вежливо слушал разговоры ни о чем. Рядом находился Туфан. Он несколько отошел от шока, но вынужден был тоже сидеть и слушать разговоры руководителей района, которые высказывали таким образом свое уважение и понимание ситуации.

Дронго сознавал, что таковы местные традиции. И тоже сидел за столом, слушая эти разговоры. В какой-то момент он вспомнил, что хотел позвонить. Он достал телефон и набрал известный ему номер во Франции. Почти сразу ему ответили. Это была атташе по культуре в их посольстве во Франции.

– Здравствуй, – обрадовался Дронго, сумевший дозвониться до своей знакомой. – Как у вас дела? Как муж, дети?

– Спасибо, все нормально. У вас что-то случилось? Голос такой приглушенный.

– Нет. Я просто сижу на поминках. У меня к тебе большая просьба. Ты можешь проверить по вашим данным, чем занимался в Париже племянник последнего шаха из династии Каджаров – Фаид-хан? И вообще, где он жил и когда умер?

– У меня как раз компьютер под рукой. Я могу посмотреть в Интернете. Если он жил во Франции, то вся информация о нем должна быть на французском языке. Я перезвоню через полчаса. Прямо на этот телефон.

– Спасибо. Договорились. Я буду ждать. – Он убрал мобильник.

– Кому вы звонили? – спросил Борис.

– Моей знакомой в Париже. Она атташе по культуре. Просил уточнить ее некоторые моменты из жизни одного из прежних обладателей вашего алмаза.

– Исторические экскурсы нам здесь не помогут, – вздохнул Борис, – завтра нужно будет как-то объясняться с прокурором и начальником полиции. Завтра они попросят меня сказать, кого именно я подозреваю. А я никого и не подозреваю. Вернее, ничего не могу сказать. Между прочим, Зинур нашел и привел Зарбалиева. Вы можете себе представить, этот внук даже не знает, где находятся тайники в нашем доме. Тоже мне эксперт.

– Я думаю, что все правильно. Дедушка не стал выдавать ему чужих секретов. Его приглашали не для того, чтобы он рассказывал обо всем своим внукам. К тому же, я так полагаю, ваши родственники хорошо платили за молчание.

– Наверно. Но что мы завтра расскажем? Пистолет уже забрали, говорят, что это очень старый образец. И я не удивлюсь, если выяснится, что из него застрелили Валиду.

– Я тоже не удивлюсь. Кстати, ваш садовник неплохой охотник.

– Я знаю. Несколько лет назад я сам подарил ему хорошее ружье.

– А ваш Марчиев умеет стрелять?

– Не знаю. По-моему, нет. Но Туфана нужно будет тоже исключить из числа подозреваемых.

– Почему?

– Сами догадайтесь, – гневно зашептал Борис, – кто будет возбуждать уголовное дело против сына погибшей. Это же невозможно, противоречит всем нашим канонам и традициям. Даже если он стрелял у нас на глазах.

– Вы все пытаетесь убедить меня в архаичности законов в Кубе, – возразил Дронго, – но здесь тоже есть закон и право. Нельзя просто так сажать невиновного и отпускать виноватого.

– Никто не говорит, что они посадят невинного, – пожал плечами Борис, – но мы обязаны им помочь. Они нам доверяют, а мы должны доверять им.

– И кто, по-вашему, был этим убийцей? – поинтересовался Дронго. – Кого мы завтра торжественно сдадим? Давайте сыграем в эту игру. В поддавки. Кого будем сдавать? Вашего садовника, который вчера так неожиданно поехал в Баку якобы оформлять подаренную ему машину? Три месяца не оформлял, а сейчас решил. Именно в этот вечер. Неплохо стреляет и почему-то оказался за дверью, когда я ее толкнул. Выдадим его?

– Его нельзя, – возразил Борис, принимая правила игры, – он лезгин. А это неправильно. Скажут, что в Красной Слободе убийство совершил лезгин. А у нас в Кубе почти половина населения лезгины. И многие – его родственники. Нет, его нельзя выдавать.

– Тогда ваш водитель. Он не из Кубы, а приехал из Баку. И он не лезгин, а азербайджанец. Может, его?

– Тоже нельзя. Тем более нельзя. В Кубе живут в основном шииты. Они на нас могут обидеться. Скажут, что горского еврея убил мусульманин-шиит. Им это не очень понравится.

– Тогда Марчиев. Идеальная кандидатура. Ювелир-кровосос. Предал своего учителя. Сначала убил его любовницу, которую действительно терпеть не мог, а затем и вашу тетю. Подходит?

– Нет. Ни в коем случае. Зинур Марчиев по отцу осетин, а по матери аварец. Поднимем против нас все национальные меньшинства.

– Туфана тоже нельзя?

– Нет. Я вам уже объяснял.

– Тогда остается только Фатьма?

– Одинокая женщина. Не пойдет, – заметил, скрывая усмешку, Борис. Оба уже понимали особые правила игры.

– Тогда им нужно выдать меня, – согласился Дронго, – идеальный кандидат. Космополит, гость из Баку, чужак и вдобавок частный детектив, умеющий стрелять и убивать. Подходит?

– Идеально.

– Закончили? – спросил Дронго. – По-моему, наш разговор похож на беседу двух идиотов.

– Чтобы вы поняли наши проблемы. Здесь нельзя руководствоваться обычной логикой или фактами. Нужно учитывать и все другие особенности. Многонациональный район, много своих особенностей.

– Урок усвоил, – согласился Дронго, – но учтите, что я ищу преступников не по национальному или религиозному признаку. И даже не по половому. Если я вычислю убийцу, то сделаю все, чтобы его посадили в тюрьму. Даже если он будет европейским евреем, как Мильман, горским евреем, как вы, полуевреем, как Туфан, или азербайджанцем, аварцем, осетином, лезгином. Я просто не умею делить людей по национальному признаку. Я разделяю всех людей только на порядочных и непорядочных, приличных и неприличных. И поэтому буду искать убийцу, чего бы мне это ни стоило.

– Наверно, вы правы, – задумчиво произнес Борис, – я вас понимаю. Просто хотел призвать вас к некоторой терпимости. Толерантности, как сейчас говорят.

В этот момент зазвонил телефон. Дронго извинился и достал мобильник. Звонила атташе по культуре.

– Я все просмотрела, – сообщила она, – он не из рода Каджаров. Всего лишь двоюродный племянник последнего шаха. Игрок, мот, развратник, гуляка, сбежал в Париж, захватив с собой часть фамильных ценностей. Продавал их знакомым иранским ювелирам и жил на эти деньги. Умер в Ницце в тридцать восьмом. В Иране у него осталась незаконнорожденная дочь, во Франции было два сына. Один от жены, другой от любовницы. Что-нибудь еще нужно?

– Только узнать фамилию, под которой жила его дочь. Или за кого она вышла замуж. Сумеешь?

– Постараюсь. Только позвоню уже завтра. Сейчас я ухожу в гости. До свидания.

– Спасибо тебе. Пока.

Он снова убрал телефон.

– Вы все время говорите по телефону, – вежливо заметил прокурор, – наверное, у вас важные дела в городе.

– Очень важные, – кивнул Дронго, – вы не могли бы уже сегодня провести экспертизу оружия, которое нашли рядом с убитой?

– Какую экспертизу? – удивился прокурор. – Зачем такая спешка. Мы завтра пошлем этот пистолет на экспертизу.

– Завтра будет поздно, – возразил Дронго, – желательно сделать это прямо сейчас.

– Ночью? – удивился прокурор. – О чем вы говорите? К чему такая спешка? У нас никто ночью не работает. Завтра пошлем оружие на экспертизу в Баку. Нам уже сообщили, что там тоже убили одного человека из похожего оружия. И поэтому мы пошлем пистолет в город, пусть они сами все проверяют.

– Очень мудрое и верное решение, – согласился Дронго.

Прокурор заулыбался. Он был маленького роста, полноватый, лысоватый, любил свою работу и старался выполнять ее достаточно аккуратно.

– Мы все сделаем правильно, – поднял он большой палец.

Когда все гости наконец ушли, на часах было около часа ночи. Дронго устало взглянул на Бориса Измайлова.

– Мне казалось, что этот вечер никогда не кончится, – признался Дронго, – у меня к вам необычное предложение. Давайте эту ночь проведем вместе.

– Что? – не понял Борис. – Вы тоже решили пошутить?

– Это не шутка. В соседней комнате будет спать Марчиев, который тоже останется в вашем доме. И, насколько я знаю, вы предложили четвертую спальню своему водителю, чтобы он не переходил по мосту так поздно.

– Да. У нас как раз четыре спальни. Я не совсем понимаю смысл вашего предложения.

– С тех пор как мы познакомились, произошло два убийства, – терпеливо пояснил Дронго, – и мы понимаем, что неизвестный убийца ищет алмаз, ради которого он готов на любое преступление. Поэтому я не хочу так рисковать. Сегодняшней ночью мы будем спать в двуспальной кровати вашего дяди. Так мне будет спокойнее.

– У вас есть оружие? – спросил Борис.

– Нет. Я никогда не ношу с собой оружия. Оно только провоцирует нападающих.

– У нас в доме есть два охотничьих карабина. Я подниму их в спальню. Вы умеете стрелять?

Дронго улыбнулся. Рассказывать хозяину дома, как именно он умеет стрелять, не имело смысла.

– Умею, – кивнул Дронго, – только не забудьте принести туда и патроны.

– Я скажу Гуламу, чтобы он выпустил собак, – подумав, сказал Борис.

– Они нас не защитят, – сказал Дронго, – как не смогли защитить вашу родственницу. А если убийца сам Гулам, который выпускает этих собак?

– Мы опять играем в нашу игру? В поддавки?

– Это уже не игра. Рядом с вами находится убийца, который не останавливается ни перед чем. Он в каком-то психическом угаре, пытается во что бы то ни стало найти ваш алмаз. И по тому, как он себя ведет, я начинаю понимать, что это не просто жажда наживы. Здесь нечто другое, более глубокое. Когда его ярость соединена с чувством личной мести и жаждой наживы. Кто это может быть?

– Не знаю. Они все работают с нами много лет. Марчиев начинал работать с дядей еще в советское время. Гулам уже много лет наш садовник, Иса работает последние восемь. Туфан наш родственник, и я знаю его с детства. Нет. Никого не могу подозревать. Только Мильмана я знал всего несколько последних лет, но зато его знает весь Баку.

– Я слышал о нем еще тридцать лет назад, – согласился Дронго, – значит, вы никого не можете выделить. Тогда будем ночевать вместе. И учтите, что я чутко сплю. Вам придется сегодня ночью почти не дышать, чтобы я мог уснуть. Стреляю я тоже неплохо, как я вам уже говорил. Если кто-то попытается войти к нам без разрешения, он получит пулю точно между глаз. Это единственное, что я могу гарантировать.

– Вы просто прирожденный убийца.

– Нет. Я прирожденный охотник на убийц. Был английский король, который однажды сказал прекрасную фразу. Я люблю ее повторять. Он говорил, что «отвечает за красоту всего мира». Вот так. Не больше и не меньше. А я отвечаю за чистоту этого мира. Если мы сейчас не пойдем спать, я просто свалюсь. И учтите, что я поднялся сегодня гораздо раньше обычного для меня времени.

– Почему ее убили? – неожиданно спросил Борис.

– Вы спрашиваете о Валиде или о своей родственнице?

– О тете Хуршиде. Кому она могла помешать?

– Убийце. Вы вспомните, как все было. Она прошла мимо нас и, очевидно, услышала шум в кабинете. Если бы мы свернули в другую сторону, то, возможно, мы бы застали в кабинете этого убийцу. Но мы пошли в сторону кухни. А он был уже в кабинете, пытался проверить тайник. Он был в таком неуравновешенном состоянии, что решил сам проверить тайник. И в этот момент в кабинет вошла Хуршида. Возможно, он не хотел никого убивать. И тем более вашу пожилую родственницу. Но он выстрелил сразу, в таком нервном состоянии он был. Самое печальное, что все наши подозреваемые приехали сюда на своих машинах. Марчиев, Ашуров и ваш родственник Туфан. А еще вчера вернулся из города Гулам, который мог привезти сюда этот пистолет. Тут все четверо мужчин на подозрении. Фатьма исключается, она не была вчера в Баку. Таким образом, ваша тетя лишь случайно оказалась на линии выстрела, и тогда убийца выстрелил в нее, уже не раздумывая.

– Зачем?

– Чтобы она его не выдала. Я могу сказать, кто бы точно не стал стрелять, если бы его застали в кабинете. У одного человека из вашей компании не было бы причин для подобного поведения.

– Кто этот человек?

– Вы. Второе убийство автоматически исключило вас из числа подозреваемых. Во-первых, вы были со мной в момент выстрела, а во-вторых, вы бы не стали стрелять. И не потому, что пожалели бы свою тетю Хуршиду. А именно потому, что вам незачем было стрелять. Вы искали свой алмаз, и, если бы кто-то вас застал в этот момент в кабинете, ничего страшного бы не произошло. Значит, в кабинете находился человек, который не должен был там находиться. И этот человек не хотел, что бы Хуршида рассказала о нем остальным. Из этого я делаю следующий вывод: он собирается идти до конца, чтобы найти алмаз. Найти его при любом развитии событий. И он уже не может остановиться.

– Вы меня убедили, – усталым голосом согласился Борис, – будем ночевать вместе. Надеюсь, что вы хотя бы не громко храпите?

– Вот здесь вам не повезло, – признался Дронго, – я буду храпеть на весь дом. Придется потерпеть.