После определения кандидата в вице-президенты началась избирательная кампания по выборам первого президента России. Теперь повсюду только и говорили о предстоящих выборах, за которыми внимательно следили не только в соседних республиках Советского Союза, но и во всем мире. Очень важно было победить сразу в первом туре, чтобы снять все вопросы оппонентов.
Утром Ельцин приехал к себе и встретился с Полтораниным. Михаил Никифорович Полторанин занимал должность министра печати и информации. Он был политическим обозревателем АПН, секретарем Союза журналистов, когда Ельцин предложил ему должность министра. До этого в течение нескольких лет Полторанин занимал должность главного редактора «Московской правды», причем главным он стал именно при первом секретаре горкома Ельцине. Почти сразу после снятия Ельцина Полторанину пришлось уйти из газеты.
Имидж Полторанина во многом был создан именно благодаря его уходу из «Московской правды». На самом деле он был довольно посредственным журналистом, и руководимая им газета никогда не отличалась особым читательским интересом, как, например, постперестроечный «Огонек» или «Московские новости». Невероятная популярность этих изданий была связана не только со смелыми публикациями журналистов, но и с позициями обоих главных редакторов – Виталия Коротича и Егора Яковлева.
Почти каждый выпуск журнала и газеты не просто зачитывался до дыр, его передавали из рук в руки, обсуждали в трудовых коллективах, о нем спорили и говорили даже политики. Однако парадокс этих журналистов состоит еще и в том, что, если проследить истории их жизни в развитии, получается несколько иная картина. Коротич, всегда отличавшийся поразительной верностью партии и даже опубликовавший свой публицистический роман «Ненависть» об американских империалистах, превратил «Огонек» не просто в очень популярный журнал. Там начали печаться и откровения на исторические темы, разоблачения политических деятелей прошлого. Можно сказать, что «Огонек» Коротича сыграл известную роль в просвещении народа. И поразительно, что уже в девяносто первом году так ратовавший за перестройку, гласность и демократизацию советского общества бывший критик американского империализма Коротич уехал преподавать в Бостонский университет.
Что касается Егора Яковлева, его история еще более печальна. «Московские новости» при либеральном Горбачеве стали не просто рупором свободы, а даже своеобразным клубом. Рядом со зданием газеты обсуждались статьи не только самих «Московских новостей», но и все остальные газеты, передавались друг другу самиздатовские публикации. В какой-то момент Яковлев поверил, что он и есть настоящий гуру информации, человек, который несет свободу прессы в массы. Это отчасти действительно так, но нельзя было настолько серьезно верить в свою миссию. В результате он начал уходить почти отовсюду, где появлялся, так как не мог сработаться ни с коллективами журналистов, ни с руководителями. Показательно, что в конце девяносто второго года именно Ельцин снимет его с работы руководителя телерадиокомпании.
Если критически проанализировать эти громкие разоблачительные статьи с позиций сегодняшнего дня, обнаруживается странная картина. Любая статья или публикация внешне выглядит абсолютно объективно. Более того, она открывает читателям иногда неизвестные прежде страницы истории, разоблачает бывших кумиров. Кажется, все верно, все факты соответствуют действительности, – например, если взять такого одиозного политика, как Жданов, который был при Сталине фактически одним из самых верных и приближенных людей. Опубликованная статья «Ждановская жидкость» вызвала настоящий шок у читателей. Здесь все было правдой – и преследование инакомыслящих, и позорное выступление против Зощенко и Ахматовой, и участие в массовых репрессиях. Все абсолютно правильно. Жданов действительно одиозный исполнитель воли вождя, и здесь невозможно опровергнуть ни один факт. Но были и другие факты. С подачи «Огонька» Жданов превращается в абсолютное чудовище, а популярные авторы начинают придумывать истории про то, как в блокадном Ленинграде Жданов и его партийное окружение усиленно питались и не испытывали ни в чем нужды. Любой блокадник знает, что это неправда. Конечно, в Смольном нормы питания были выше, чем в среднем по городу. Но партийные сотрудники осажденного и блокадного Ленинграда в массе своей не просто голодали, они умирали на своих местах, продолжая работать в условиях, когда даже выживать было невозможно. И благодаря их организаторской деятельности обреченный на смерть, голодный и холодный город сумел выжить. И одиозный Жданов вместе со своим заместителем Кузнецовым были руководителями этого процесса.
Все, что было написано плохого о Жданове, соответствовало действительности. Но было и другое. Была оборона города, ставшего символом сопротивлению нацизму. Жданов не покинул, казалось бы, обреченный Ленинград, оставаясь в нем до конца. И город выжил, вопреки всем расчетам гитлеровского командования. Может, пора несколько пересматривать собственную историю и публиковать более объективные статьи о бывших политиках, осуждая их за преступления и воздавая им должное за их заслуги? Может, именно так следует подходить к собственной истории, не осуждая и не презирая ее, как в постперестроечный период, но и не замалчивая и не возвеличивая, как в годы, предшествующие этому периоду.
Полторанин был из числа «пострадавших» за Ельцина, и именно поэтому тот решил сделать уже знакомого главного редактора министром печати. В следующем году он даже выдвинет Полторанина заместителем председателя правительства России. Но уже через несколько месяцев президент уберет Полторанина из правительства, переведя руководить специальной комиссией по архивам. Слишком много людей из бывшего окружения Ельцина не выдерживали это неожиданное испытание властью, не могли соответствовать новым реалиям российской действительности.
Ельцин предложил Полторанину продумать избирательную кампанию в российских газетах, координируя свою деятельность с руководителем предвыборного штаба Бурбулисом. Полторанин уточнил, будет ли Борис Николаевич принимать участие в дебатах по телевизору вместе с другими кандидатами. Ельцин несколько озадаченно посмотрел на своего собеседника.
– А вы считаете, Михаил Никифорович, что мне нужно принимать участие в этих теледебатах? – поинтересовался он.
– Это мировая практика, – ответил ничего не подозревающий Полторанин. – Обычно кандидаты в президенты встречаются перед выборами и излагают свои программы.
– Моя программа всем известна, – напомнил Ельцин. – Я разговаривал с различными товарищами по этому поводу, и они не советовали мне выходить на встречи с другими кандидатами.
– Это ваше право, – сказал после недолгого молчания Полторанин.
Как профессиональный журналист, он понимал важность выступления Ельцина перед телеаудиторией. Но… он понимал и другое. На фоне солидного Рыжкова, как бы напоминающего о стабильности прежней жизни, говоруна Жириновского, агрессивного генерала Макашова Борис Николаевич может выглядеть недостаточно презентабельно. Может быть, он прав, подумал Полторанин, хотя все равно жалко. Они могли ввести высокий стандарт первых российских выборов.
– Я не пойду на встречу с этими кандидатами, – твердо проговорил Ельцин, – меня в народе и так знают. Если достоин – выберут, если недостоин – значит, не проголосуют. Я думаю, что так правильно.
Полторанин смущенно кивнул, продолжая думать о том, что сегодня закладывается новая традиция российских выборов. Ведь от первых выборов многое зависит. Ни президент, ни министр печати даже предположить не могли, что в истории России отныне установится новый стандарт, при котором кандидат власти никогда и ни при каких обстоятельствах не станет встречаться с кандидатами от оппозиции, не разрешая себе участвовать в подобных теледебатах. Их не будет в девяносто шестом у Ельцина, не будет через четыре года у Путина, снова не будет еще через четыре года, опять у Путина, и, наконец, их не будет у Медведева. Каждый из кандидатов власти станет понимать, что российская власть сакральна и несет на себе отпечаток таинственной силы, которую нельзя развенчивать в глазах избирателей, подвергая свой выбор сомнению, выходя на дебаты с любым из кандидатов. Но сегодня об этом пока не знает никто.
– И нужно посмотреть, что начнут писать об Александре Владимировиче Руцком, – подчеркнул Ельцин, – чтобы обратить внимание коммунистов на его платформу и участие в выборах.
– Да, это мы понимаем, – согласился Полторанин.
Он был достаточно умным человеком и, выйдя из кабинета Ельцина, окончательно понял, что сегодня упущен шанс сделать выборы по-настоящему демократическими. Хотя, конечно, Борис Николаевич прав, и ему не следует с позиций председателя Верховного Совета России выходить к своим оппонентам.
Оставшись один, Ельцин задумался. Кажется, Полторанин был бы не против, если бы подобные дебаты состоялись. Нужно еще раз посоветоваться с Бурбулисом. Когда он говорил с Хасбулатовым, тот поддержал его решение не идти на дебаты. Он позвонил Бурбулису.
– Геннадий Эдуардович, зайдите ко мне. – Ельцин подчеркнуто обращался ко всем по имени-отчеству.
Бурбулис появился через минуту, пожал руку Борису Николаевичу и сообщил:
– У меня сидит Полторанин, мы как раз обсуждаем стратегию на наши выборы. Я думаю привлечь Шахрая для работы в нашем штабе, он хороший юрист.
Ельцин кивнул в знак согласия.
– Я хотел спросить насчет теледебатов. Сегодня при встрече я почувствовал, что Полторанин хотел бы моего участия в них. Как вы считаете?
– Не нужно этого делать, – сразу откликнулся Бурбулис.
– Почему?
– Они начнут нападать все вместе на вас. Все понимают, что они впятером ждут именно вашего появления. Друг друга они критиковать не станут. Как можно критиковать никому не известных Жириновского и Тулеева? А у Николая Ивановича Рыжкова сейчас имидж человека, пострадавшего от Горбачева, и это может сыграть ему на руку. В России любят обиженных, вы же знаете.
– Значит, не нужно выходить на теледебаты? – прямо спросил Ельцин.
– Не нужно, – ответил Бурбулис.
И он, и Хасбулатов хорошо знали недостатки Ельцина. Тот мог увлечься и наговорить лишнего. Кроме того, было понятно, что его будут атаковать с различных позиций все кандидаты, так как именно он считался самым главным и реальным кандидатом в президенты. Именно поэтому два таких разных человека, как Хасбулатов и Бурбулис, единодушно посоветовали Ельцину отказаться от теледебатов, хотя при этом терпеть не могли друг друга.
– Мы подготовили график ваших выступлений, – после недолгой паузы снова заговорил Бурбулис. – Нужно делать акцент на том, что Россия остается в составе Союза и мы не собираемся никуда уходить. В свете состоявшегося референдума и настроения людей – это очень важно. Наши оппоненты все время говорят, что, если вас выберут, Россия уйдет из Союза.
– Никуда мы не уйдем, – нахмурился Ельцин.
– Так и нужно говорить, – подчеркнул Бурбулис, – чтобы еще больше усилить наши позиции. И особенно ссылаться на подписанный проект Союзного договора, по которому сам Горбачев предложил дать больше самостоятельности всем республикам.
– Предложил, – недовольно сказал Ельцин, – чтобы на апрельском Пленуме они его не отпускали.
– Он использовал ситуацию в свою пользу, – напомнил Бурбулис, – значит, и нам нужно сделать то же самое. Важно напомнить, что мы готовы к сотрудничеству с союзным Центром. Я думаю, будет правильно, если Первого мая вы поздравите Горбачева с праздником трудящихся. Так мы получим дополнительно еще несколько сотен тысяч голосов.
– Я должен его поздравлять с праздником? – поразился Борис Николаевич. – Зачем? Мы никогда этого не делали, даже когда я работал в горкоме партии.
– А сейчас нужно, – подчеркнул Бурбулис, – это очень своевременный и продуманный шаг, пусть все видят в нас созидателей, а не разрушителей. Они используют эту «страшилку», чтобы оттолкнуть от нас избирателей.
– Хорошо, подготовьте текст телеграммы, – согласился Ельцин.
– И еще, – продолжал Бурбулис, – необходимо поставить вопрос о возможной замене Советов на другие, более современные органы власти. Советы изжили себя как институт власти, зародившийся еще в начале века.
– Сейчас не время упразднять Советы, – удивленно взглянув на Барбулиса, сказал Ельцин.
– Я говорю о возможной перспективе, – подчеркнул Геннадий Эдуардович. – Надо вообще отходить от принципа, что большинство людей всегда правы. По истории известно, что это не тот принцип, которым следовало бы руководствоваться.
– Вы против выборов? – не понял Ельцин.
– Не на этом этапе, – ответил Бурбулис. – Я говорю о перспективах российской государственности на будущее.
Ельцин нахмурился. Подобные высказывания казались ему слишком радикальными. Когда Бурбулис поднялся, чтобы уйти, Борис Николаевич неожиданно добавил:
– И скажите Полторанину, чтобы эту телеграмму опубликовали во всех российских газетах.
– Обязательно, – улыбнулся Бурбулис уже с порога.
Ельцин вспомнил, как отмечались первомайские праздники в Свердловске. Он переехал в Москву в пятьдесят четыре года, уже сформировавшимся человеком. Горбачеву было гораздо легче, его перевели из Ставрополья секретарем ЦК, когда ему было только сорок семь, и почти сразу сделали сначала кандидатом, а потом и членом Политбюро. А Ельцина взяли только на унизительно маленький пост заведующего отделом. И это при том, что Свердловская область была одной из ведущих промышленных областей в стране. Переехавший из Томска Егор Лигачев вообще стал одним из главных секретарей ЦК. Эту обиду Ельцин помнил долго. Хотя почти сразу он стал секретарем ЦК, но членом Политбюро его так и не сделали. Ждал два года, но они не торопились вводить его в Политбюро, а ведь он руководил крупнейшей партийной организацией в стране.
Ельцин с детства отличался неуемным характером. В школе он был заводилой, часто устраивал драки, в его дневнике нередко появлялись двойки по поведению, хотя учился он достаточно хорошо. Как-то мальчишки нашли гранату, и он решил ее разобрать. В результате взрыва лишился двух пальцев. Но это не помешало ему всерьез заняться волейболом. При его росте и силе он все время был самым заметным игроком, несмотря на отсутствие двух пальцев. Этого человека отличала неуемная жажда жизни. Он словно родился для выдающихся свершений.
Именно Ельцину решением Политбюро ЦК будет поручено снести Ипатьевский дом – неприятное напоминание о кровавых днях революции, в котором были расстреляны последний царь, его супруга, дети, врач, слуги. Тела несчастных вывезли за город и пытались сжечь с помощью кислоты, а затем останки закопали. Другому партийному секретарю подобного бы никогда не простили в постперестроечной стране. Но с молчаливого согласия демократических газет и журналистов об этом эпизоде старались не вспоминать, даже когда президент Ельцин через несколько лет приедет на отпевание останков царской семьи в Санкт-Петербург. Именно Ельцин выполнил указание Политбюро и снес Ипатьевский дом, сровняв это место с землей.
Первое мая, снова вспомнил он. В детстве все так радостно готовились к этому празднику. Покупали цветные шары, флажки. В самом Свердловске праздник отмечали с размахом. Промышленные предприятия под его руководством почти всегда выполняли и перевыполняли все планы. Значит, надо отправить поздравление Михаилу Сергеевичу. Может, Бурбулис и прав, действительно нужно сделать такой жест. Людям это может понравиться.
РемаркаСообщение ТАСС
«Председатель Верховного Совета РСФСР Б. Н. Ельцин направил поздравительную телеграмму президенту СССР М. С. Горбачеву в связи с наступающим первомайским праздником. В послании отмечается, что Россия всегда была готова к сотрудничеству с Центром на благо всех народов, живущих в нашей многонациональной стране. В ответном послании президент СССР М. С. Горбачев поздравил товарища Б. Н. Ельцина и обратил внимание, что согласие – путь к решению всех накопившихся в обществе проблем».
Ремарка«Комсомольская правда», 1991 год
Из интервью Г. Бурбулиса газете «Комсомольская правда»:
«– В чем заключается ваша личная победа за время работы с Б. Н. Ельциным?
– Может быть, в том, что я доказал себе и Борису Николаевичу, что мы являемся убежденными сторонниками.
– Нравится ли вам, когда вас слушают подчиненные?
– Иногда да.
– Почему вы до сих пор без квартиры в Москве?
– Мне кажется, что это один из признаков нашего пока безвластия.
– Кого в команде Ельцина вам не хватает сегодня?
– Не хватает профессионалов по конкретным видам деятельности.
– Не обманете ли вы – новая власть – в очередной раз наивных и доверчивых, снова обещая красивую сказочку?
– Радикально изменить отношения власти могут только новые люди.
– Власть народа? Многие употребляют эти слова. А ведь демократия – это еще и терпимость?
– Но если брать самый необходимый признак демократии, в нашей стране он состоит в том, что не следует апеллировать к мнению и воле большинства, как это было раньше, что является, на мой взгляд, вульгарным и упрощенным пониманием демократии… Все более очевидным становится, что через Советы, бывшие вчера естественной и необходимой декорацией к внеправовой партийно-государственной власти, мы не сможем реализовать некие новые управленческие и правовые нормы. Это означает, что нужно решиться на еще более радикальные шаги».
РемаркаА. Подкопалов.
«Сорока голосами против четырех внеочередной съезд либерально-демократической партии выдвинул своего председателя В. Жириновского кандидатом на пост президента РСФСР.«Комсомольская правда», 1991 год
Сам Владимир Вольфович в своей победе не сомневается. «Народ устал от противостояния Ельцина и Горбачева. Я же обещаю эту конфронтацию снять и наладить нормальные отношения с Центром. Ельцин очень обидел армию, автономии и русских, живущих за пределами республики. Поэтому все они и их родственники будут голосовать за меня. Я прекращу антикоммунистическую истерию, успокою госсектор промышленности – это тоже вызовет определенные симпатии. Юристы встанут на мою сторону, как коллеги, а у юристов масса клиентов и просто знакомых. Молодежь будет за меня. Так что шансы большие… Кроме того, я выступаю за снижение цены на водку и ее свободную продажу. В конце концов, это национальный напиток. Тем более если президентом стану я, то пить будет некогда. Все реформы – рынок, приватизация – я буду проводить даже более жестко, чем «Демроссия».
А в предвыборной борьбе я надеюсь обратиться прямо к народу – через теледебаты, круглые столы. В конце концов, я молод, образован, хорошо говорю и знаю, что нужно людям».
Ремарка«Постфактум»
«Народный депутат СССР Александр Щелканов подал в отставку с поста председателя исполкома Ленсовета. В его заявлении говорится, что, несмотря на поддержку многих коллективов Ленинграда, он отказался баллотироваться в мэры, поскольку у него нет ценза проживания в Ленинграде в последние пять лет».
РемаркаИ. Кадулин.
«В последние дни в печати появилось сообщение о том, что кандидатом на пост президента России выдвинут бывший премьер-министр СССР Николай Рыжков. Мы попросили прокомментировать это сообщение самого Николая Ивановича. Вот что он сказал: «За последнюю неделю с этим предложением ко мне обратились представители крупнейших промышленных предприятий, агропромов, крестьянских организаций, территориальных формирований, общественные организации. На Пленуме ЦК КПСС, где я также присутствовал, ко мне тоже подходили и просили, чтобы я высказался по этому поводу. Я благодарен всем этим людям за то, что они верят в мои силы. Это высший пост в российском государстве, поэтому сделанные предложения я считаю очень интересными. Более того, как гражданин, я не могу стоять в стороне от активной политической жизни. Болезнь была, но болезнь прошла. Если мне будет оказано доверие и меня выдвинут на пост президента, я готов вступить в предвыборную кампанию. Что из этого выйдет – там видно будет. Главное, чтобы борьба между кандидатами велась корректно».«Комсомольская правда», 1991 год
Ремарка– Не хочу гадать по поводу того, за кого будет голосовать Михаил Сергеевич. Но я знаю, за кого должен голосовать президент СССР, – за Ельцина».
Из интервью академика-секретаря отделения экономики Академии наук СССР С. Шаталина:
«– Как вы оцениваете первые шаги нового Кабинета министров СССР?
– Мягко говоря, отрицательно. Операция по обмену купюр, фискальное грабительское повышение розничных цен и его неуклюжая «компенсация» – меры вредные со всех точек зрения – экономической, политической, социальной, моральной, нравственной.
– Невозможно обойти вопрос о выборах президента России.
– Главное – что, а не кого выберет Россия. От этого во многом зависит и судьба всей нашей страны. Нам отпущено не больше десяти лет, чтобы либо окончательно быть погребенными в братской могиле, либо сделать пусть сначала и маленькие, но решительные шаги к нормальной человеческой жизни.
– Станислав Сергеевич, а как вы думаете, за кого будет голосовать президент СССР?