Когда позвонил сам Михаил Сергеевич и пригласил на совместную встречу в Новоогареве, Ельцин не удивился. Он понимал, что подобная встреча должна рано или поздно состояться. Слишком много нерешенных проблем, слишком много неурегулированных вопросов. И, наконец, Горбачеву была нужна эта встреча, чтобы показать его готовность к компромиссу. Не меньше нужна была эта встреча и Ельцину, чтобы несколько скорректировать свой имидж «разрушителя». Таким безответственным низвергателем его подавали оппоненты. Нужно было соглашаться на встречу. К его изумлению, Горбачев сам заговорил о проекте Союзного договора, объявив, что через несколько дней состоится встреча в расширенном составе с руководителями союзных республик.
– Михаил Сергеевич, мы должны зафиксировать готовность Центра предоставить республикам большую самостоятельность в рамках Союзного договора, – предложил Ельцин.
– Поэтому мы предлагаем собраться и выработать коллективное решение о том, как нам двигаться дальше. Вы же видите, как нарастают негативные тенденции, особенно в Прибалтике и на Кавказе.
– Это происходит в результате ошибок Центра, – не без злодорадства заметил Ельцин.
– Некоторые республики проводят слишком непродуманную и авантюристическую политику, – не остался в долгу Горбачев. Было понятно, что он имеет в виду в первую очередь Россию, а не прибалтийские страны, с которыми Ельцин подписал демонстративное соглашение сразу после литовских событий.
Но тогда они сошлись на том, что общая встреча должна состояться. Через несколько дней в Новоогареве Горбачев собрал руководителей республик. Ельцин прибыл последним. Уже войдя в зал и здороваясь с присутствующими, он помрачнел – ему не понравился состав прибывших. Конечно, из Прибалтики не было никого. Ни один из руководителей этих трех республик, уже объявивших о своем суверенитете, не собирался приезжать в Москву. Конечно, не приехал Гамсахурдиа. В Грузии прошел референдум о независимости, и Звиад Гамсахурдиа, будучи главным кандидатом в президенты независимой Грузинской Республики, торжественно заявил, что в Кремле появится только как представитель независимой страны. Не приехал президент Молдавии, бывший секретарь ЦК партии Мирча Снегур. Не захотел подписывать возможное соглашение руководитель Армении Левон Тер-Петросян. Зато приехали все шесть руководителей мусульманских республик, словно нарочно сговорившись. Они всегда были негласным резервом Центра. Здесь присутствовали все президенты: Назарбаев из Казахстана, Каримов из Узбекистана, Макхамов из Таджикистана, Ниязов из Туркмении и Муталибов из Азербайджана. Все пятеро были еще и руководителями своих компартий, членами Политбюро. Шестой, президент Акаев из Киргизии, считался демократом, но никогда не возражал против проектов Союзного договора, обычно соглашаясь со своими коллегами из Средней Азии.
Кроме этой мусульманской «шестерки», не было ни одного руководителя. Только Горбачев и Ельцин. От Украины вместо Кравчука прибыл премьер-министр Фокин, а от Белоруссии – председатель Совета министров Кебич. Ельцин прошел к столу и уселся с правой стороны от Горбачева, не сомневаясь, что именно здесь должен сидеть руководитель России. Напротив сел президент Казахстана.
Горбачев говорил привычно долго. О пользе перестройки, о гласности, о новом мышлении, о новом Союзе. Словно здесь собрались не ответственные за свои народы руководители, а обычные слушатели, которых необходимо убедить в пользе Союзного договора. Потом выступил Назарбаев, традиционно поддержавший проект договора. После него – Каримов, он тоже поддержал проект, пояснив, как необходима его народу стабильность. Затем Муталибов рассказал о военных столкновениях между Азербайджаном и Арменией. В его словах сквозила нескрываемая обида. Он все время напоминал Горбачеву, что является первым секретарем Азербайджанской коммунистической партии, тогда как Тер-Петросян представляет оппозицию, и Генеральный секретарь просто обязан сделать выбор в пользу коллеги по партии.
Поразительно, что все выступавшие говорили по-русски даже более правильно, чем сам Горбачев, который не выговаривал букву «г», и в его словах проскальзывал характерный северокавказский говорок, иногда даже ставил неправильные ударения.
Фокин и Кебич молчали. Они имели полномочия на подписание документов, но не собирались выступать. Привычно не высказывался и Ниязов. Руководитель Туркмении вообще предпочитал никогда не выступать, молча визируя все документы, которые подписывали его коллеги. Многие из присутствующих понимали, почему их так спешно собрали перед апрельским Пленумом. Нужно было дать ясный сигнал коммунистам, что перестройка продолжается, и республиканские организации будут на стороне Горбачева.
Наконец слово попросил Ельцин. Он согласился, что необходимо подготовить всесторонний проект Союзного договора, особо обговорив суверенитет всех республик, в том числе и тех, чьи представители сегодня не присутствуют на этом совещании. Еще раз обратил внимание на то, что республики должны иметь подлинный, а не декларируемый суверенитет.
– Борис Николаевич, все собравшиеся здесь достаточно серьезные люди и понимают, о чем идет речь, – не выдержал Горбачев.
– Я хотел бы обратить особое внимание именно на это обстоятельство, – подчеркнул Ельцин.
– Правильно, – неожиданно поддержал его президент Киргизии Акаев. – Михаил Сергеевич, вы же видите, что сразу шесть республик не приехали на нашу встречу. Может, нам стоит проанализировать наши возможные ошибки, чтобы сделать наш Союз более привлекательным для всех остальных республик?
– Мы готовы предоставить республикам все права, которые они хотят, при условии сохранения единого Союза, – подчеркнул Горбачев.
Совещание продолжалось около трех часов. Нужно было принять общий документ, под которым стояли бы подписи представителей всех девяти республик, прибывших на это совещание. К вечеру документ был согласован. Первым подпись поставил Михаил Сергеевич, за ним подписался Ельцин, уже потом – все остальные президенты. Глядя на шестерых президентов, представляющих мусульманские республики, Ельцин в очередной раз подумал, что они всегда будут на стороне Горбачева, даже осторожный Акаев, который не станет решительно выступать против Центра. Нужно договариваться в первую очередь с Украиной и Белоруссией.
После подписания договора он поехал на работу. Было около шести часов вечера. Из своего кабинета он сразу позвонил Хасбулатову, попросив его зайти. Руслан Имранович знал о предполагаемой встрече и ждал, когда его позовет вернувшийся Ельцин. Он сразу прошел в его кабинет. Они пожали друг другу руки, и Ельцин с ходу начал:
– Горбачев согласился на все наши условия. Копию документа я привез с собой, отдал в секретариат. Он подписал нашу совместную декларацию, и завтра ее опубликуют во всех центральных газетах.
– Кравчук не приехал? – уточнил Хасбулатов, имея в виду председателя Верховного совета Украины.
– Нет. Прислал вместо себя Фокина.
– Так я и думал. Он все время пытается подставить вместо себя кого-то другого. А остальные?
– Все, кого ждали. И не приехали те, кого не ждали, – ответил Ельцин. Он хотел добавить, что были президенты шести мусульманских республик, но при мусульманине Хасбулатове говорить подобное было неудобно. Вместо этого он сказал: – Обычное партийное собрание с участием первых секретарей.
– Они будут его поддерживать, – понял Руслан Имранович, – все республики Средней Азии и Азербайджан. Эти ребята играют за его команду, даже Акаев.
– Я тоже подумал, что нам нужно разговаривать в первую очередь с Украиной и Белоруссией, – согласился Борис Николаевич, – но сейчас самое главное – выборы. Я собираюсь отказаться от теледебатов. Сейчас не время и не место для пустых споров.
– Правильно, – согласился Хасбулатов. – Они все вместе будут атаковать только вас одного. Не нужно давать им повода.
Хасбулатов был моложе Ельцина на одиннадцать лет. Ему не было еще и пятидесяти. Он родился в сорок втором году в Грозном. Совсем ребенком пережил депортацию чеченцев в Казахстан, когда в течение одной ночи, по изуверскому плану именно двадцать третьего февраля, весь чеченский народ был посажен в закрытые вагоны и отправлен в Казахстан. Утром уже не существовало такого народа на Кавказе. Всю операцию проводил НКВД. Нужно отдать должное Сталину и Берии, они были талантливыми администраторами и бесчеловечными политиками, выносившими приговор целым народам. По плану Сталина необходимо было переселить в Среднюю Азию не только чеченцев и ингушей, но и остальные мусульманские северокавказские народы – кабардинцев, балкарцев, лезгин, азербайджанцев. Массовому выселению азербайджанцев помешал хороший знакомый и близкий друг Лаврентия Берии, с которым они работали много лет назад, – первый секретарь ЦК Компартии Азербайджана Мирджафар Багиров. В пятьдесят третьем, после смерти Сталина и ареста Берии, эту близость Багирову припомнили. Его, единственного из бывшего руководства страны, осудили и расстреляли уже при Хрущеве.
Хасбулатов вырос в Казахстане и вернулся в Чечню уже юношей. Отсюда он уехал поступать на юридический факультет Московского государственного университета. В этом смысле он был коллегой Горбачева и Лукьянова – правда, с большой разницей в возрасте. В шестьдесят шестом он окончил университет, а уже в семидесятом стал кандидатом наук. В восьмидесятом, в возрасте тридцати восьми лет, стал доктором наук, а еще через несколько лет – членом-корреспондентом. Нужно отдать ему должное, он был достаточно профессиональным специалистом, его лекции пользовались большой популярностью, несмотря на его несколько своеобразный хрипловатый голос. В начале девяностого года он был выбран по семнадцатому избирательному округу от Чечни народным депутатом России. И уже пятого июня стал первым заместителем председателя Верховного совета РСФСР. Нужно было учитывать и тот факт, что в составе России проживало многомиллионное мусульманское население: северокавказские народы, татары, башкиры. Поэтому председателем Совета национальностей был избран Рамазан Абдулатипов из Дагестана, который подписал «обращение шести» еще в начале того года. Нужно отдать должное Хасбулатову, он подобного документа не подписывал, несмотря на явное давление остальных руководителей Верховного Совета.
С Хасбулатовым произошла метаморфоза, столь характерная для интеллигентов первого поколения, попадавших во власть. Несмотря на свой ум и эрудицию, ему понравилось это упоение властью, ее своеобразные льготы и преимущества. А в какой-то момент он всерьез решил, что может бросить вызов и самому президенту, считая себя почти незаменимым руководителем. Более того, он действительно верил, что это именно он «стоял на броневике с вождем», осуществляя революцию. Но все это произойдет значительно позже. Показательно, что уже после октябрьского расстрела парламента и своего ареста Хасбулатов, выйдя на свободу, напишет письмо Ельцину с просьбой о сохранении каких-то ничтожных и смешных льгот, как бывшему высокопоставленному чиновнику. Ельцин окажется выше всех этих мелочных придирок и поставит свою резолюцию «согласен».
– Мы хотим принять указ российского парламента о реабилитации репрессированных народов, – предложил Хасбулатов, – до того, как это сделает союзный парламент. Это значительно прибавит нам голосов на июньских выборах.
– Правильно, – согласился Ельцин, – надо было давно принять подобный закон. И именно решением российского парламента. Подготовьте все нужные документы. Я думаю, он должен быть принят как можно скорее.
– И еще надо поставить вопрос о создании российского КГБ, – напомнил Хасбулатов, – уже давно пора иметь в нашей республике российский КГБ. Ведь МВД работает, хотя им и мешает союзное министерство. Вы же знаете, как они сопротивляются назначению нового начальника московской милиции, которого утвердил Моссовет и назначил Баранников.
– Нужно настаивать на нашей кандидатуре, – решительно сказал Ельцин, – и не уступать в этом вопросе. Особенно сейчас, когда мы готовы подписать договор о разграничении наших полномочий. И насчет КГБ тоже правильно. Россия давно должна иметь собственный Комитет государственной безопасности. А то действительно получается непорядок. В Эстонии или в Туркмении есть, а в России такого комитета нет.
– И еще, – сообщил Хасбулатов, – английская газета «Санди телеграф» сообщила, что в разговоре с корреспондентом ТАСС Николай Иванович Рыжков назвал Горбачева «предателем». Я думаю, что они не будут однозначно поддерживать Рыжкова, который настроен против Михаила Сергеевича.
– Они будут поддерживать всех, кто против меня, – напомнил Ельцин, – и Рыжкова, и Бакатина, и даже Макашова.
– Нужно, чтобы на всех избирательных участках были наши представители, – подчеркнул Хасбулатов, – я уже дал указания. Пошлем людей, чтобы не допустить никаких фальсификаций.
– И пусть печатают биографию Руцкого, – напомнил Ельцин, – он боевой полковник, прошел Афганистан. И внешность у него киногероя.
– Ну, в таком вопросе главное не внешность, – немного ревниво заявил Руслан Имранович, обладавший как раз невыразительным лицом, – здесь важно, чтобы именно за вас проголосовали люди. А тот, кто будет с вами в паре, Борис Николаевич, все равно пройдет за ваш счет.
Конечно, он рассчитывал, что это место предложат именно ему, но быстро успокоился. Если Ельцина изберут президентом России, то вполне вероятно, что вместо себя председателем Верховного Совета он оставит своего первого заместителя, который и без того уже давно ведет все заседания российского парламента в отсутствие самого Бориса Николаевича.
– Я позвоню Крючкову, – решительно сказал Ельцин, поднимая телефон и набирая номер председателя КГБ.
На другом конце сразу сняли трубку. Крючков был в своем кабинете.
– Владимир Александрович, здравствуйте, – начал Ельцин. Он не сомневался, что о состоявшейся встрече Горбачева с руководителями республик Крючков уже информирован. Значит, должен понимать, что Горбачев решил идти на компромисс.
– Здравствуйте, Борис Николаевич, – услышал он сухой голос Крючкова.
– Хочу напомнить вам, что есть решение российского парламента о создании российского КГБ, – сказал Ельцин, – и я считаю, что это решение нужно выполнять. Тем более что Михаил Сергеевич сегодня подписал соответствующий проект Союзного договора о будущем разграничении наших прав и обязанностей.
Крючков уже знал о состоявшейся встрече в Новоогареве и подписанном документе и прекрасно понимал, зачем эта встреча была так необходима Горбачеву перед апрельским Пленумом ЦК, как необходима и Ельцину, иначе тот бы никогда не появился среди ее участников. И, наконец, он лучше других знал, насколько реальным кандидатом в российские президенты является Ельцин. Поэтому сдержанно ответил:
– Мы сейчас рассматриваем наши возможности по созданию российского комитета. Вы должны понимать, что есть ряд сложностей и проблем, но мы их решаем.
– Медленно решаете, – не без удовольствия заметил Ельцин. – Надеюсь, что к выборам президента России этот вопрос будет решен окончательно и бесповоротно.
– Мы постараемся, – уклончиво ответил Крючков.
– Постарайтесь. До свидания.
Ельцин положил трубку и взглянул на Хасбулатова.
– Он уже все знает, поэтому со мной так и разговаривает. Ничего, пусть только пройдут выборы. Мы этот вопрос все равно пробьем. Теперь нас уже не остановишь.
РемаркаСообщение ТАСС
«Президент Республики Узбекистан Ислам Каримов в своем интервью заявил, что «Союз мы выстрадали. Мы отчетливо понимаем, что без Союза мы многократно слабее». Что касается республик, не готовых к подписанию Союзного договора, то его удивляет позиция и декларации некоторых политиков, не подкрепленные никакими экономическими расчетами. Необходимость обеспечивать нормальную жизнь республик в отрыве от Союза будет достаточно тяжелой проблемой».
РемаркаИз интервью президента Казахстана
«Хотел бы сказать всем своим соотечественникам: братья, мы должны быть вместе. Политики приходят и уходят, а чувство единой семьи и гордость за принадлежность к великой стране у наших народов останется навсегда. Так неужели не сумеем мы сохранить его для наших детей и внуков? Всякое было в нашей советской истории – и хорошее, и плохое. Но я уверен, что мы сможем построить новый Союз – равноправный и свободный. Этот шанс потерять нельзя».Нурсултана Назарбаева
Ремарка«Франс-пресс».
«Состоявшаяся встреча руководителей девяти республик, согласившихся подписать проект Союзного договора с Горбачевым, безусловно, укрепит его позиции перед предстоящим Пленумом коммунистов, который должен состояться через несколько дней. Президент Горбачев согласился пойти на беспрецедентные уступки национальным республикам в области их суверенитета. Несмотря на это, представители шести республик так и не поставили свои подписи под этим документом, не согласившись принять участие в этой встрече. Это не только три прибалтийские республики – Литва, Латвия и Эстония, – но также Грузия, Армения и Молдавия».
РемаркаИ. Кадулин.
«В минувшее воскресенье британская газета «Санди телеграф» опубликовала интервью бывшего парламентского корреспондента ТАСС Андрея Орлова с бывшим председателем Совета министров СССР Николаем Рыжковым. Отвечая на вопросы, Рыжков, если верить газете, назвал М. С. Горбачева «предателем», Б. Н. Ельцина «псевдодемократом, который даже не читал программы «500 дней» и который, в случае получения высшей власти, может привести страну к труднопредсказуемым последствиям». Как следует из интервью, Николай Иванович также не очень высокого мнения о первых шагах В. С. Павлова.«Комсомольская правда», 1991 год
Мы позвонили на дачу Рыжкову. «Действительно, когда я был в санатории, мне передали через помощников просьбу Орлова о встрече. По словам корреспондента, он собирал материалы для книги об экономической реформе, и я согласился помочь ему разобраться, что к чему. Разумеется, я не предполагал тогда, что из нашей беседы он возьмет самые острые политические фрагменты, да еще, мягко говоря, их преувеличит.
Теперь о Горбачеве и его советниках. Слово «предательство» я не употреблял, но могу сказать следующее. Вопрос о реформе Совета министров, как высшего исполнительного органа страны, мы с ним обсуждали давно. Однако то, что она была проведена настолько неожиданно, меня удивило. В половине десятого утра семнадцатого ноября Горбачев позвонил мне в кабинет из машины и поставил в известность, что через полчаса выступает на Верховном Совете с предложением о реформе Совмина. По-моему, ее нужно было проводить после подписания Союзного договора, то есть после того, как станет ясным, какие функции берет на себя Центр, а что относится к полномочиям республик. Как мы с ним договаривались и ранее.
Что касается советников президента, то, когда начиналась перестройка, вокруг Горбачева была группа советников. Сегодня с ним вместе они уже не работают. Все эти люди, а я к ним тоже относился, имели разные точки зрения. Мы спорили, и это нравилось Михаилу Сергеевичу. Тех, кто с ним сейчас, я почти не знаю. Горбачеву судить, лучше ему сейчас или хуже.
По поводу моей критики товарища Ельцина. Я к нему относился и отношусь крайне отрицательно, я уверен, что он не демократ, а только подстраивается под демократа. И я продолжаю считать, что программа «500 дней», составляющая по объему два тома, за два дня изучена и принята быть не может. Это не шутки.
Теперь по поводу товарища Павлова. Критиковать своих бывших коллег не в моих правилах. Но все же «происки западных банкиров», о которых говорил Валентин Сергеевич в связи с известной заменой купюр, – это несерьезно».
Ремарка«Постфактум»
«На пресс-конференции председатель Ленсовета Анатолий Собчак на вопрос о его отношении к переименованию города и проведению референдума 12 июня сказал: «Если это произойдет, то это будет самым радостным событием. Я надеюсь, что мы дадим городу шанс на возрождение. Переименование города задумано ни в коем случае не в пику коммунистам и ленинизму». В прошлом году Анатолий Собчак говорил, что переименование города несвоевременно, и оно обойдется городу в лишние сто сорок миллионов рублей. А такие расходы городу явно не по карману».
Ремарка«Вашингтон пост»
«Советский президент изменил сегодня политическое направление в сторону компромисса с несговорчивыми союзными республиками и сумел добиться поддержки со стороны своего главного соперника Бориса Ельцина. На проходившей за закрытыми дверями встрече с депутатами Ельцин рассказал, что Горбачев пошел на важнейшие уступки в вопросах децентрализации политической и экономической власти, благодаря чему, по словам самого Ельцина, теперь республики смогут стать суверенными государствами».