Все, что произошло потом, можно было легко предсказать. Приехавшие сотрудники милиции и прокуратуры начали допрос свидетелей, оцепили место происшествия. Потрясенный Гельдфельд приказал прекратить работу центрального аппарата, чтобы помочь прибывшим следователям. Часа через три появился Катусев. Он недовольно вошел в кабинет президента банка, где уже находились сам Гельдфельд, его заместители и Дронго. К этому времени алиби Дронго уже было подтверждено тремя программистами, которые первыми обнаружили погибшего Радика на лестничной площадке.

Ребрин сидел за столом, не глядя в сторону Дронго. Он плохо выглядел для своего возраста. Болезненная худоба, впалые щеки, мешки под глазами. И старческие, костлявые руки. Даже покрашенные волосы не могли скрыть его возраста и болезни.

Катусев вошел в кабинет, когда старший следователь городской прокуратуры уже завершал свою работу. Эксперты проверяли все версии, но пока основной была версия несчастного случая. Возможно, Радик плохо себя почувствовал, оказывается, у него иногда случались серьезные перепады давления. Возможно, он пошатнулся, поскользнулся и, перегнувшись упал, полетев вниз. Все молчали, потрясенные неожиданной смертью молодого человека. Старший следователь объявил, что уголовное дело по факту несчастного случая в банке будет расследовать городская прокуратура, попрощался и вышел из кабинета. Катусев молчал, не вмешиваясь в его разговор. И только когда его коллега покинул кабинет, Валерий Георгиевич посчитал, что настало его время.

– Что происходит? – спросил он, обращаясь ко всем четверым мужчинам, находившимся в кабинете, – как это могло случиться? Пусть даже это несчастный случай. Но он прилетел в Москву только вчера, а сегодня он случайно упал. Я не могу принять их версию. Это не несчастный случай, и я надеюсь, что вы все понимаете, насколько серьезные обвинения я могу предъявить всем присутствующим.

Он поднялся, явно не справляясь со своим волнением.

– Погибший звонил мне несколько раз и все время убеждал, что неизвестный человек воспользовался кредитной карточкой Паушкина, чтобы заказать ему номер в отеле, и нарочно отправил его туда. Я посоветовал Файзулину не заниматься такими глупостями, но сам решил встретиться с ним, когда он вернется. А сегодня я узнаю, что он свалился с пятого этажа. Разумеется, случайно. Что происходит в вашем банке, Иосиф Яковлевич, я могу узнать?

– Я сам ничего не понимаю, – ответил Гельдфельд, – мне казалось, что в нашем банке я контролирую ситуацию и знаю о каждом из наших сотрудников. Оказывается, я ошибался. Он записался ко мне на прием. Сегодня на пять часов вечера, но мы не успели с ним встретиться.

Остальные молчали. Почему они молчат, тревожно подумал Дронго, глядя на обоих вице-президентов, сидевших за столом. Это трусость или нежелание выносить «сор из избы»? Почему они молчат? Почему не рассказывают, что сегодня утром Файзулин заходил и к ним?

– Я с ним разговаривал, – объявил он следователю.

И увидел повернувшиеся к нему лица.

– Вы что-то хотите нам сообщить? – спросил Катусев.

– Да. Он был уверен, что убийство Алексея Паушкина было спланировано кем-то посторонним. У него были факты, что кто-то третий намеренно пытался поссорить Паушкина с Абасовым. И нарочно заказал номер в отеле, отправив туда сначала Паушкина, а затем Абасова.

– Откуда ему было это известно? – нахмурился Катусев.

– Ему об этом сказал сам Паушкин. Перед тем как поехать в отель.

– А доказательства? Я все проверял. Номер был заказан на кредитную карточку Паушкина. Кто мог узнать сразу шестнадцать цифр с его кредитки «Мастеркард»?

– Очевидно, кто-то узнал. И заказал номер на карточку Паушкина.

– Почему тогда он не отменил заказ, а поехал в номер? Если кто-то чужой воспользовался его кредитной карточкой.

– Не знаю. Судя по всему, его просто обманули.

– Я не могу оперировать такими фактами. У меня должны быть конкретные доказательства. Или конкретные факты.

– Его убили, – сообщил Дронго, – надеюсь, вы понимаете, что его убили.

– Не будьте столь категоричны, – вмешался Иосиф Яковлевич, – в нашем банке надежная служба безопасности. Сюда не мог войти посторонний.

– Посторонний его не убивал, – возразил Дронго, – это сделал кто-то из ваших сотрудников.

– Выбирайте выражения, – посоветовал Гельдфельд, – здесь солидный банк, а не притон для бандитов.

– Подождите, – попросил Катусев. Он был не просто следователем, который работал уже больше восьми лет. Его отец и дядя тоже работали в системе прокуратуры, и поэтому он мог считать себя потомственным сыщиком. Катусев понимал, что подобная смерть Файзулина не могла быть случайной. И это волновало его более всех остальных. Ведь он собирался триумфально завершить расследование дела, отправив его на подписание обвинительного заключения и передав в суд.

– Почему вы считаете, что убийца находится в банке? – уточнил следователь.

– Радик Файзулин прилетел вчера в Москву и сегодня уже успел побывать на приеме у двоих вице-президентов, – пояснил Дронго, стараясь не смотреть в сторону Ребрина и Лочмеиса, – при этом оба высокопоставленных сотрудника банка не захотели с ним серьезно разговаривать. Ребрин даже не стал его слушать, а Лочмеис посоветовал ему писать фантастические романы.

– Какой он ловкий, – не выдержал Ребрин, – успел даже вам все рассказать. Когда только он успел.

– Когда пошел на пятый этаж, – ответил Дронго, – итак, два человека уже знали о его секрете. Или могли узнать. Он успел рассказать обо всем и начальнику отдела Орочко, который поднялся на пятый этаж после обеда. Уже трое. И еще программисты, которые были в его комнате. Он им тоже мог сообщить о своей тайне. Об этой кредитной карточке, которой воспользовался кто-то чужой.

– Я знаю еще одного человека, который узнал обо всем до его гибели, – вмешался Ребрин, – это вы, господин Дронго.

– Верно. Но только с одной поправкой. Я пришел сюда впервые и впервые увидел Радика Файзулина за несколько минут до его смерти. Вряд ли у меня могло появиться желание столкнуть его с лестницы за столь короткое время. А если серьезно, то я более чем убежден, что оба преступления так или иначе связаны друг с другом. Кому-то очень нужно было, чтобы Радик замолчал и не встречался ни с президентом банка, ни с прокурором. Кто-то боялся его показаний.

– Что вы предлагаете? – спросил Гельдфельд.

– Искать причины убийства Паушкина и Файзулина. Реальные причины убийства.

– Я не совсем понимаю, – вмешался Лочмеис, – вы адвокат или сыщик?

– Меня попросили представлять интересы Ахмеда Абамова. И я обязан сделать все, чтобы попытаться спасти моего клиента. Даже если для этого нужно будет переквалифицироваться в сыщика.

– Не стоит, – сказал Катусев, – для этого есть профессионалы. Мы все сами проверим. И показания Файзулина тоже. Заодно я хотел бы узнать, кто был на пятом этаже в тот момент, когда сюда поднялся Файзулин?

Гельдфельд посмотрел на своих заместителей. И мрачно ответил:

– Мы уже знаем, кто именно был на пятом этаже. Здесь работает руководство банка и находится наш небольшой зал, где мы проводим наши совещания. Поэтому на этаже были только несколько человек, присутствующие здесь руководители нашего банка, наши секретари, двое охранников, которые обычно сидят в другом конце коридора и... больше никого.

– В этот момент к господину Ребрину поднялся господин Орочко, – напомнил Дронго, – ведь до этого он успел рассказать вашему первому вице-президенту о моем визите.

– Откуда вы все знаете? – разозлился Ребрин.

– Знаю. Услышал, как вы его отчитываете, когда во второй раз вошел в кабинет Орочко. Значит, он тоже был на пятом этаже.

– Возможно и был, – снова вмешался Гельдфельд, – но это все равно ничего не доказывает. Среди наших сотрудников банка не может быть убийцы.

– И тем не менее кто-то толкнул Файзулина, – напомнил Дронго, – и я уверен, что это был не несчастный случай.

– У вас есть доказательства? – спросил Иосиф Яковлевич.

– Нет. Пока нет.

– Тогда не нужно говорить.

Гельдфельд обернулся на Катусева.

– Я не знаю, что сегодня произошло, но очень надеюсь, что любое происшествие в банке не будет известно журналистам. Это моя первая просьба. И второе. Я надеюсь, вы уже поняли, что и с Ахмедом Абасовым у вас произошла какая-то ошибка.

– Там совсем другой случай, – упрямо возразил Катусев.

– Два убийства подряд, это очень много, – устало сказал Иосиф Яковлевич, – это уже целая система. Я математик по образованию и знаю, что при построении некоторых систем они имеют тенденцию к геометрической прогрессии. Мне очень хочется верить, что это не тот случай.

– Мы все проверим, – заверил его Катусев, – господин Дронго, вы можете выйти со мной в приемную?

Дронго, поднявшись, пошел за следователем в приемную. Там было много посторонних, и они вышли в коридор.

– Я уже все про вас узнал, – свистящим шепотом сообщил следователь, – вы никакой не адвокат. Вы самозванец, пытавшийся меня обмануть. На самом деле вся Москва знает, что вы известный аналитик, который занимается частными расследованиями. Такой аналог Эркюля Пуаро или Шерлока Холмса. Только частные детективы бывают в книгах. А в жизни им обычно не везет. Наши частные детективы должны следить за женами обманутых мужей и любовницами олигархов. А не заниматься расследованиями.

– Я не занимаюсь расследованиями. А пытаюсь помочь Абасову, на которого вы повесили такое страшное обвинение.

– Это не тот случай. Он виновен и сам во всем признался. Это в книгах бывает, когда очевидный убийца не совершал преступления, а его сотворил кто-то другой. В жизни так не бывает. У меня двое свидетелей. В комнате никого из посторонних не было. Из окна никто не мог уйти. Сама жертва не могла нанести себе столько смертельных ударов. Таких чудес не бывает. Убийца не может испариться, надеюсь, вы не верите в мистику.

– Я верю в коварный разум человека, который способен на любую пакость, – ответил Дронго, – поэтому и пытаюсь понять, что именно здесь произошло. И уверяю вас, что все не так просто, как вам кажется.

– Где доказательства? – сразу спросил Катусев. – Что вы можете противопоставить моим фактам? Ничего. В таком случае не нужно напускать тумана и загадочно рассуждать о двух убийствах. Допускаю, что здесь есть возможные недоброжелатели Абасова. Даже могу допустить, что Файзулина действительно убили. Но это убийство не имеет никакого отношения к случившемуся убийству в отеле. Котлеты отдельно, мухи отдельно. Так, кажется, говорят.

– Остается выяснить, где котлеты, а где мухи, – меланхолично пробормотал Дронго.

– Вот вы и выясняйте, – зло посоветовал Катусев, – а у меня есть дела поважнее.

Он повернулся и пошел по коридору.

– Упрямый осел, – раздраженно подумал Дронго, – не хочет видеть ничего, кроме своей версии. А дело гораздо сложнее, чем ему кажется. Перед нами классический вариант трагедии. Только Ахмед Абасов не просто убийца. Он настоящая жертва травли. Представляю, как ему было сложно. С одной стороны погибшая девять лет назад первая жена. Это было такое потрясение для молодого человека и его детей. Затем знакомство с красивой молодой женщиной. Неожиданно выясняется, что среди сотрудников банка работает и ее первый мужчина. Он начинает подозревать, что они снова решили встретиться. Возможно, она давала ему поводы к ревности. Он сходит с ума, пытается поймать их с поличным, но у него ничего не получается.

Кто-то ему звонит и все время пытается его провоцировать. Наконец, не выдержав давления, он нанимает сотрудников частного детективного агентства. И приезжает в отель, где пытается найти свою молодую жену. Там происходит убийство Паушкина. Нынешнее положение Ахмеда Абасова – это состояние Отелло после убийства Кассио. Когда он понимает, что совершил ошибку, поверив наветам Яго. Он сам заколол Кассио, оставив при этом свою Дездемону живой и невредимой. Остается выяснить, кто был этим Яго и зачем он так упорно провоцировал Абасова на убийство.

Нужно прежде всего поговорить с супругой Абасова и частным охранным агентством «Осирис». Сегодня уже поздно, он поедет к ним завтра утром. Сейчас уже около семи вечера. Он вернулся в кабинет, чтобы попрощаться с Гельдфельдом. Тот сидел уже один, опустошенный и мрачный. Когда секретарь сообщила ему, что гость хочет попрощаться, он попросил пригласить его в кабинет.

– Я зашел попрощаться, – пояснил Дронго, входя в кабинет.

– Ценю вашу вежливость, – поднялся Иосиф Яковлевич, – хотя мне кажется, что между вашим визитом и этим несчастным случаем есть какая-то прямая связь. Или вы считаете иначе?

– Возможно, – кивнул Дронго, – и я не снимаю с себя моральной ответственности. Я ведь успел с ним поговорить. Значит, нужно было пойти вместе с ним. Но я оказался слишком самонадеянным. Не мог даже предположить, что убийство может произойти в вашем офисе.

– Это единственное место, где нет камер наблюдения, – задумчиво произнес Гельдфельд, – получается, что убийца знал, где именно ему нужно действовать. И это кто-то из наших сотрудников.

– Я все сам проверю. И не успокоюсь, пока не найду убийцу, – твердо сказал Дронго, – в этом вы можете быть уверены.

– В банке все преступления так или иначе должны быть связаны с деньгами, – неожиданно произнес Иосиф Яковлевич, – мне всегда казалось, что именно деньги мы должны охранять от нечистоплотных людей. А теперь все наши активы в порядке, а мы имеем уже двоих убитых сотрудников. Может, я что-то не понимаю?

– Пока я ничего не могу вам сказать.

– До свидания, – Гельдфельд протянул ему руку, – постарайтесь что-нибудь найти. Я почему-то верю вам больше, чем всем этим следователям. Может потому, что вы более заинтересованное лицо.

Дронго вышел из здания банка, и уселся в свой автомобиль. Он успел позвонить водителю, вызвав его к зданию банка. Теперь, сидя в салоне автомобиля, он размышлял. Среди основных подозреваемых, конечно, сотрудники банка. На пятом этаже был еще один человек, о котором все забыли. И который мог выйти незамеченным из своей приемной. Валентина Клычкова, секретарь Ахмеда Абасова. Она вспомнила и рассказала о подруге супруги своего шефа, но почему-то не вспомнила о Радике Файзулине, который был ближайшим другом погибшего Паушкина. Что это? Она забыла или намеренно промолчала? Чтобы толкнуть Файзулина, не нужно было обладать большой силой. Он был достаточно тщедушным и весил килограммов пятьдесят, не больше.

Приехав к себе домой, Дронго прошел на кухню, доставая из холодильника минеральную воду. Он не успел налить ее в стакан, когда раздался телефонный звонок. Это был номер его городского телефона. После третьего звонка включился автоответчик, и он услышал уже знакомый голос Сабины.

– Извините, что я вас беспокою. Я уже знаю о том, что случилось в банке. Об этом говорит весь город. К нам позвонили из соседнего банка и сообщили о смерти программиста. Если вы дома, может, вы возьмете трубку.

Он подошел к телефону и снял трубку.

– Слушаю вас.

– Это правда? – взволнованно спросила она.

– Да, – устало ответил он.

– И вы ничего не хотите мне сообщить?

– Хочу, – сказал он, – но только завтра вечером. У меня к вам одна просьба. Завтра утром я должен переговорить с супругой вашего дяди. Вы можете ей позвонить?

Она молчала. Долго молчала. Целую минуту. Затем наконец ответила:

– Я бы не хотела ей звонить.

– Почему?

– Мне кажется, вы должны были понять, что ее поведение вызывает у нас возмущение. У всей семьи... Она даже не пытается что-либо сделать для него. Алло, вы меня слышите?