Глава первая

Он сделал все, чтобы обе его квартиры были абсолютно похожими. Одинаковые комнаты, перепланированные таким образом, чтобы особо не отличаться друг от друга, одинаковая мебель, расставленная одинаково в обеих квартирах. Даже испанская плитка в ванных комнатах была куплена сразу на две квартиры. Люстры, занавески, белье, посуда – все покупалось сразу в двух экземплярах, чтобы чувствовать себя комфортно и в привычной обстановке как в Москве, так и в Баку. Стены кабинета занимали книжные стеллажи с одинаковыми книгами, которые он с таким трудом находил в московских и бакинских магазинах в начале девяностых и которые теперь пылились, никому не нужные на обочинах дорог, куда ныне выставляли почти бесплатно объемистые сочинения классиков. В шестидесятые-семидесятые годы эти книги стоили целое состояние. В начале двадцать первого века их не хотели брать даже даром, не хотели хранить, предпочитая просто выбрасывать на помойку. Он еще помнил времена, когда хорошую библиотеку могли обменять на дачу или на машину. Похоже, те времена безвозвратно канули в Лету. И наличие в доме хорошей библиотеки часто было лишь данью прежней моде, чем духовной потребностью хозяев.

Все новые и новые технические возможности развитой цивилизации предлагали новые формы досуга. Только цифровое телевидение, способное предложить несколько сот каналов, могло полностью изменить жизнь любого индивидуума, не говоря уже об Интернете, где можно было найти почти любую книгу, когда-либо изданную в мире. Он не любил читать книги в Интернете, предпочитая получать там практическую информацию и нужные ему сообщения. Лишенная обложки и индивидуальности книга в Интернете напоминала ему надувную резиновую куклу, которой иногда пытаются заменить живую женщину. Обманывая себя подобной иллюзией совершенства.

Ради справедливости стоило сказать, что в последние десятилетия были великолепно изданы лучшие произведения классиков и современных писателей. Чем меньше продавалось книг, тем выше становилось качество их изданий. Это был своеобразный взаимозависимый процесс. Он купил новое издание «Декамерона», предвкушая удовольствие от перечитывания этой книги, которую когда-то открыл в шестнадцать лет. Но стоило ему устроиться с книгой в кресле, как раздался телефонный звонок.

Он недовольно поморщился. Это был звонок городского телефона, который был оснащен автоответчиком. После четвертого звонка включался автоответчик и громкоговоритель. Так, чтобы он слышал, кто именно ему позвонил. Так было и теперь. После четвертого звонка включился автоответчик, предложивший позвонившему продиктовать свое сообщение.

– Добрый вечер, – быстро сказал какой-то незнакомый мужской голос, – у меня к вам очень срочное и важное дело. Если возможно, то перезвоните мне на московский номер, – незнакомец продиктовал номер и отключился.

– Интересный тип, – подумал Дронго, – позвонил в субботу вечером и даже не извинился. Просто сообщил, что у него важное и срочное дело. Продиктовал свой номер и не представился. Значит, не хочет, чтобы его имя оставалось у меня на пленке. Судя по всему, человек весьма решительный, твердый, напористый, уверенный в своих возможностях. Абсолютно не сомневающийся, что я ему перезвоню. У таких людей обычно бывают секретари и адвокаты, но он предпочел позвонить сам. Следовательно, дело деликатное и серьезное.

Дронго поднялся из кресла, отложил книгу, подошел к телефону и снова включил запись сообщения. У позвонившего в голосе явно ощущался «металл». Так самоуверенно говорят очень богатые люди, привыкшие к тому, что все их пожелания будут немедленно исполнены. Интересно, почему он не представился?

Конечно, он не будет звонить ему в Москву. Если у этого человека столь важное и срочное дело, то он найдет возможность снова дать знать о себе в менее нахальной форме. И хотя бы представиться для начала. Дронго посмотрел на телефон и повернулся, чтобы пройти на кухню, выпить воды. В этот момент зазвонил его мобильный телефон. Он взял аппарат, посмотрел на табло. На этот номер телефона могли звонить только очень близкие люди: либо Джил, либо Эдгар Вейдеманис, либо еще несколько очень близких людей, в том числе и его мать. Однако на табло светилась надпись, сообщавшая о том, что номер позвонившего неизвестен. Это было уже само по себе неприятно. Дронго нахмурился. Телефон позвонил еще раз и после пятого звонка смолк. Он прошел на кухню, достал из холодильника бутылку минеральной воды, налил в стакан и выпил. Интересно, каким образом можно узнать номер его мобильного телефона? Ведь он зарегистрирован не в Москве, а в Баку, в местной компании. Или у позвонившего есть свои связи не только в Москве, где он узнал его московский городской номер, но и в Баку, где ему удалось узнать номер мобильного телефона? Это уже кое-что говорило о том, кто именно мог позвонить.

Дронго вернулся в кабинет. Задумчиво посмотрел на полки с книгами. Его мечта – остаться здесь на несколько десятков лет и успеть прочесть, снова перечесть или заново открыть для себя все эти книги. К своему стыду, у него в личной библиотеке еще было немало книг, которые он даже не успел прочесть. Это было обиднее всего. Нужно попытаться хотя бы прочесть все книги в своей собственной библиотеке, насчитывающей не одну тысячу томов. Ему уже далеко за сорок, а в последние годы его дергают все чаще и чаще, заставляя отвлекаться на различные расследования. С другой стороны, ему нравилась подобная «гимнастика» ума, когда неведомый преступник бросал вызов обществу и праву, совершая или пытаясь совершить очередное хитроумное преступление, которое требовалось раскрыть. Он принимал подобную ситуацию и как личный вызов, стараясь найти и покарать преступника, пытаясь не просто расстроить его планы, но и изобличить очередного мерзавца, решившего добиться своих целей любым способом.

Он взял книгу, усаживаясь снова в кресло. Интересно, кто это может быть, подумал Дронго? Но спокойно почитать ему все же не позволили. Через десять минут снова раздался телефонный звонок. Он изумленно прислушался. Это был телефон мобильной связи, зарегистрированный в итальянской телефонной компании. Неужели незнакомец сумел добраться и до них? Дронго поднялся и подошел к аппарату. Этот номер знали только двое. Джил и Эдгар. Он был предназначен для самых экстренных случаев. Но на табло снова не было номера. Он посмотрел на аппарат и не стал отвечать. Как интересно, подумал он уже с нарастающим раздражением. И повернулся к своему креслу. Именно в этот момент снова позвонил городской телефон. Включился автоответчик. Затем послышался знакомый голос Эдгара Вейдеманиса, его друга и напарника.

– Если ты дома, то возьми трубку, у меня к тебе срочный разговор.

Дронго взял трубку, отключая громкоговоритель.

– Добрый вечер, – пробормотал он, – почему меня так настойчиво ищут в субботу вечером?

– Здравствуй, – поздоровался Эдгар. – Ты уже все знаешь? Он тебя уже нашел?

– Давай по порядку. Кто меня должен был найти и кто мог узнать номера моих мобильных телефонов? Я догадываюсь, что ты не мог их дать ни при каких обстоятельствах…

– Верно догадываешься. Он сам их нашел. Наверняка сумел пробить твой мобильный через Баку.

– Кто-то звонил и на мой итальянский номер.

– Какая предусмотрительность, – восхитился Вейдеманис, – он, очевидно, сумел узнать, что семья у тебя живет в Италии и сумел просчитать, через какую телефонную компанию можно узнать твой номер.

– Очень интересно. Кто же это такой догадливый? Может, ты подскажешь?

– А ты разве с ним уже не разговаривал?

– Он позвонил и тоном, не терпящим возражений, предложил мне перезвонить ему на московский номер. Причем продиктовал номер мобильного телефона. В его голосе была не просьба, а приказ, что меня несколько вывело из состояния равновесия. Ты же знаешь, что я не люблю выполнять приказы от кого бы они ни исходили. А потом последовали звонки на мои мобильные телефоны с неизвестных номеров. И я решил не отвечать.

– Все в твоем стиле, – согласился Эдгар. – Это был сам Мастан Гасанов. Теперь понимаешь, откуда он знает и про твою семью, и про твои телефоны?

– Почему ты так уверен? Хотя голос был глухой и с отчетливым южным акцентом.

– Они уже вышли на меня. Ищут тебя по всей Москве. Насколько я понял, самого Гасанова сейчас нет в городе, но тебя ищут его адвокаты и помощники.

– Теперь понятно, откуда столь безапелляционный тон и такая срочность, – пробормотал Дронго.

Мастан Гасанов был одним из тех людей, которые упоминались в журнале «Форбс», когда речь заходила о первой сотне самых богатых людей России. Кроме занимавших привычные первые места Абрамовича, Прохорова, Дерипаски, Вексельберга, Фридмана, там еще были несколько человек, выходцев с юга. Вахид Алекперов, Фархад Ахмедов, Алишер Усманов, Сулейман Керимов, Араз Агаларов, Тельман Исмаилов, Искендер Махмудов, Искендер Халилов. В этот список входил и Мастан Гасанов, занимавший восемьдесят девятое место с капиталом в шестьсот с лишним миллионов долларов. Было известно, что свое состояние он сделал на торговле и в строительном бизнесе. Дронго лично знал почти всех представленных в этих списках олигархов. Некоторые были ему даже интересны парадоксальностью своих суждений или замечаний. Но с Мастаном Гасановым он никогда раньше не пересекался. И вот теперь этот влиятельный, известный человек решил срочно обратиться к нему.

– Это тот самый тип, о котором я думаю? – уточнил Дронго.

– Именно тот самый. Только он мог узнать номера твоих телефонов и через Баку, и через Рим. Между прочим, говорят, что у него есть своя вилла в Италии. Возможно, вы даже соседи.

– Я думаю, что у него вилла на Сардинии, – пробормотал Дронго, – вряд ли он захочет поселиться рядом со мной. Что ему нужно?

– Ему нужен ты, и очень срочно.

– Ты знаешь, что олигархи вызывают у меня смешанные чувства. Из всей этой компании я готов симпатизировать только Ходорковскому. И не потому, что он сидит, а по собственной мальчишеской готовности прийти на помощь слабому. Когда все грехи сваливают на одного человека, заставляя его отдуваться за остальных, это не совсем честно.

– У тебя опасные политические взгляды, – усмехнулся Вейдеманис, – и учти, если нас сейчас прослушивают, то я сразу скажу о твоей неудачной шутке и своем категорическом несогласии с твоим мнением.

– Очень смешно. Что дальше?

– Ты хочешь с ним встретиться?

– Каким образом? Ты же сказал, что его нет в Москве?

– Дорогой мой эксперт. Вам отказывает ваша гениальная интуиция. Гасанов может прислать за вами свой самолет или оплатить вам дорогу в оба конца. Для него это не проблема.

– Зато для меня проблема. Не люблю много летать. Что ему нужно?

– Этого мне не сообщали. Мне звонил один из его помощников и просил как можно быстрее найти тебя для беседы с господином Гасановым.

– Ты считаешь, что я должен с ним встретиться?

– Если они разыскивают тебя по всем возможным каналам и у них к тебе такое срочное дело, то думаю, что будет правильно, если ты сам перезвонишь ему. В конце концов, это твоя работа – помогать нуждающимся в помощи и защищать слабых, – немного демагогически воскликнул Вейдеманис.

– Гасанова можно считать слабым человеком? – иронично уточнил Дронго.

– Нуждающимся в твоей помощи, – поправился Эдгар.

– Ты знаешь, в кого ты превращаещься?

– Прекрасно знаю. В циничного, жадного и бессовестного агента, который любым путем хочет уговорить своего патрона взяться за расследование громкого дела олигарха, чтобы и ему перепали проценты с этого расследования. Все правильно?

– Иди к черту. Я не об этом. У тебя после сорока прорезалось непонятное чувство юмора. Раньше ты был суровым латышским парнем, не признающим никаких шуток.

– С кем поведешься, – радостно напомнил Эдгар, – разве можно быть серьезным, разговаривая с таким человеком, как ты. И еще работая столько лет под твоим непосредственным руководством. Если начальник умный, становишься жизнерадостным оптимистом, если идиот, становишься унылым пессимистом. Ты у нас гений, доказавший, что все в этой жизни относительно. Значит, я – абсолютный рационалист. Жизнелюбивый прагматик. Так будет более правильно.

– Согласен, – улыбнулся Дронго, – вот поэтому я сейчас продиктую тебе номер его телефона, и ты ему сам перезвонишь. Пусть он сразу почувствует, что со мной нельзя так разговаривать. Для начала это будет полезно. Если я ему действительно нужен, он все поймет правильно. Если обидится, значит, он человек недостаточно разумный и с ним лучше не иметь никаких дел.

– Давай номер телефона, – согласился Вейдеманис, – но учти, что, если он на тебя обидится, у тебя появится еще один очень могущественный враг, а мы потеряем нужного клиента.

Дронго продиктовал номер телефона. Затем ехидно добавил:

– Я понял, в кого ты превращаешься. В мелкого сутенера. Потом перезвони мне, – он положил трубку и улыбнулся.

Вейдеманис перезвонил ровно через минуту.

– Могу тебя обрадовать. Он послал меня к черту.

– Так сразу и сказал?

– Нет. Спросил, кто с ним говорит. Я представился. Он помолчал. Секунды две, не больше. Потом уточнил, кто я такой. Я сообщил, что твой помощник. Он сразу ответил, что не разговаривает с помощниками, а ждет твоего звонка. Лично твоего. Если в течение часа ты ему не позвонишь, он будет считать, что ты не хочешь иметь с ним никаких дел. Так и сказал. А потом отключился, даже не захотел меня слушать. Серьезный мужчина. Когда у человека столько денег, он хочет иметь все самое лучшее. А ты у нас самый лучший эксперт на постсоветском пространстве.

– Я ему сейчас перезвоню, – решил Дронго. – Интересно, что ему понадобилось?

– Скажи, что у тебя есть «подруга», – тут же напомнил Вейдеманис, – и мы всегда работаем в паре.

– Я тебе перезвоню.

Дронго набрал номер мобильного телефона Мастана Гасанова. И почти сразу услышал глуховатый голос олигарха.

– Здравствуйте, – начал Дронго, – вы просили меня перезвонить вам.

– Здравствуйте. Как мне лучше к вам обращаться?

– Меня обычно называют Дронго.

– Да, мне об этом говорили. Я сейчас в Швейцарии и поэтому дал вам номер своего мобильного. Вы, очевидно, уже знаете, как меня зовут.

– Хотя вы и не представились, когда позвонили, – напомнил Дронго.

– Да, точно. Но я не хотел разговаривать на такие темы по телефону. У меня к вам очень важное дело. Когда вы сможете встретиться со мной?

– Если бы вы задали мне подобный вопрос, находясь в Москве, то я бы ответил: прямо сегодня. Но сейчас это невозможно.

– Да, к сожалению. У вас есть шенгенская виза?

– Да. Мультивиза на три года.

– Прекрасно. Тогда вообще нет никаких проблем.

– Что вы имеете в виду?

– Мы можем встретиться завтра днем. Я закажу вам билет бизнес-класса на утренний рейс в Цюрих. Вы сможете прилететь?

– Неужели это так срочно?

– Абсолютно срочно и важно. Все ваши расходы будут оплачены. Если даже мы не сможем договориться, то я готов выплатить неустойку за ваше потраченное время. Но я уверен, что мы сможем договориться.

– Ясно. Меня будут встречать в аэропорту?

– Конечно. Мне сказали, что вас нетрудно узнать. Вы очень высокого роста и больше похожи на знаменитого боксера, чем на известного эксперта.

– Это я притворяюсь, – сказал Дронго.

– В любом случае вас узнают. К вам подойдет человек, который назовет пароль. Скажем, он назовет фильм, который вы наверняка видели: «Место встречи изменить нельзя». Помните, был такой хороший сериал с Высоцким? И название подходящее.

– Хорошо, – недовольно согласился Дронго, – и учтите, что я иду на очень большой компромисс. В Европу я обычно езжу на поездах.

– У нас мало времени, – признался Мастан Гасанов, – я буду ждать вас завтра днем. Не опоздайте на самолет. Если хотите, я пришлю за вами машину и в Москве.

– Не нужно, у меня есть своя.

– До свидания. Я буду вас ждать.

– До свидания.

Он положил трубку. Интересно, что нужно этому типу? И почему такая срочность? Завтра он все узнает. А теперь нужно позвонить Вейдеманису и все рассказать ему. Мастану Гасанову совсем необязательно знать, что завтра в этом самолете с ним полетит и Эдгар, который будет незаметно следить за своим другом. И подстраховывать его в случае необходимости.

 

Глава вторая

Почти все места в самолете были заняты. Сказывались летние отпуска. Дронго всегда брал место у прохода, чтобы не усаживаться у окна, откуда можно было наблюдать за взлетом и посадкой, это его совсем не радовало. Кроме того, находясь на месте в проходе, можно было не чувствовать себя в своебразной ловушке, прижатым своим соседом, даже если место было в салоне первого класса и кресла стояли на некотором расстоянии друг от друга.

Рейс двести шестьдесят пятый компании «Аэрофлот» вылетал из Москвы в восемь часов тридцать пять минут по местному времени. В салоне экономкласса уже находился Эдгар Вейдеманис, купивший вчера электронный билет через Интернет. В его задачу входили подстраховка своего напарника и по возможности наблюдение за пассажирами, особенно теми, кто проявил бы интерес к личности Дронго. Такой способ двойного контроля был самым эффектным, они в этом много раз убеждались.

Как только самолет набрал высоту, Дронго попросил рюмку коньяка и, выпив, закрыл глаза, пытаясь проанализировать уже известные ему факты. Судя по всему, Мастан Гасанов не хотел встречаться с экспертом в Москве. Либо он вообще не хочет возвращаться, либо чего-то опасается. Никаких конкретных сведений о возможных проверках на предприятиях Гасанова Дронго в Интернете не нашел. Никаких сообщений, никаких журналистских расследований. Тогда к чему такая спешка и такой не совсем обычный способ встречи?

Из официального сайта Мастана Гасанова можно было узнать, что ему пятьдесят два года. Он женат и живет со своей супругой Тамиллой уже двадцать девять лет. Его сыну Бахрузу – двадцать восемь, дочери Айгюн – двадцать два года. Сын занимается бизнесом в структурах своего отца, дочь заканчивает учебу в Швейцарии. Возможно, столь срочный вызов каким-то образом связан с его дочерью. Тогда понятно, почему он сидит в Цюрихе и хочет так срочно встретиться с экспертом. Что может быть с дочерью? Какие-нибудь серьезные проблемы? Может, ее украли и теперь требуют выкуп? В Швейцарии давно не совершалось подобных преступлений. И как может эксперт из Баку, живущий в Москве, помочь найти преступников в Швейцарии? Или это не местные разборки? На сайте Гасанова ничего не было сказано о его судимости, но Дронго сумел выяснить через бакинских знакомых, что в середине восьмидесятых Гасанов был осужден по статьям «валютные преступления» и «незаконное предпринимательство». Тогда он получил пять лет, но вышел на свободу уже через два с половиной года. После чего сразу переехал в Москву, где и начинал разворачивать свой бизнес уже в конце восьмидесятых.

Сначала это была обычная торговля, на рынки Москвы поставлялись цветы и овощи с юга. Затем он начал участвовать в строительном бизнесе. Уже в девяностые годы Гасанов выходит на один известный московский банк, вместе с которым начинает масштабное строительство в Москве. Очевидно, он обладает необходимыми навыками и своебразным чутьем, так как выходит из этого бизнеса за несколько месяцев до того, как у банка и его основателей начинаются серьезные разборки с властями. Гасанов умудряется вложить деньги в строящиеся объекты, которые патронирует московская мэрия, и снова оказывается в выигрыше. К началу века он уже один из мультимиллионеров. Но этого мало. На нефтяном буме первых лет нового века он начинает строительство высотных зданий, которые приносят колоссальные прибыли. При цене нефти в сто пятьдесят долларов за баррель Мастан Гасанов становится миллиардером. Кризис больно ударит по его планам и замыслам. Цена барреля нефти упадет почти в пять раз, а цена акций его компании упадет втрое и от прежних его миллиардов останется около трети, то есть не больше шестисот миллионов долларов.

Эти сведения были размещены в Интернете и на сайтах Гасанова. Дронго позвонил еще одному своему помощнику – Леониду Кружкову, который обычно консультировал его в подобных вопросах. Дронго попросил его просмотреть молодежные сайты, чтобы уточнить предпочтения и увлечения молодых отпрысков Мастана Гасанова. Особенно его дочери, которая наверняка отмечалась в фейс-буке и выходила на различные молодежные сайты. Там наверняка можно было найти ее фотографии с родителями и друзьями. Молодые люди все более и более охотно выставляли свои фотографии в электронной сети, рассказывая о своей личной жизни всему миру.

Сидевший рядом с Дронго мужчина лет шестидесяти включил свой ноутбук и начал мрачно редактировать какой-то текст. От завтрака он отказался, попросив принести ему только кофе без молока. Очевидно, это был немец, так как время от времени что-то недовольно бормотал себе под нос по-немецки. Дронго поднялся и прошел в туалет. Самолет словно ждал, когда он поднимется. Лайнер сразу затрясло, и на табло появилась надпись, чтобы он вернулся обратно на место.

«Только этого не хватало», – раздраженно подумал Дронго и все же закрыл за собой дверь кабины. Умывшись, он вышел из туалета.

– Идите на свое место, – попросила стюрдесса, – и, пожалуйста, пристегнитесь. Мы попали в зону турбулентности.

– Уже почувствовал, – недовольно ответил он, направляясь к своему креслу, – опять синоптики все перепутали. Говорили, что в Европе обширный актициклон, а мы попали в такую болтанку.

– Это в Европе, – возразила стюардесса, – а мы сейчас летим над Украиной.

– Ну да, конечно, – усмехнулсь он, – здесь не совсем Европа.

Стюардесса, не поняв его сарказма, прошла дальше. Он уселся на свое место, посмотрел на соседа. Тот продолжал работать, словно турбулентность на него не действовала. Атавистический страх человека на большой высоте можно приглушить, подумал Дронго. Ведь летчики и стюардессы частенько попадают в такие переделки. И необязательно, чтобы все пассажиры страдали аэрофобией. Не говоря уже о космонавтах. Конечно, профессиональный риск всегда существует, но, когда думаешь о людях, работающих в открытом космосе, поневоле становится страшно. А ведь среди них есть и женщины. Наверно, у каждого свои страхи и свои способы преодоления подобных страхов, подумал Дронго. Самолет еще раз сильно встряхнуло. Даже его сосед наконец поднял голову и посмотрел в иллюминатор.

«Обратно поеду поездом», – зло подумал Дронго. Словно услышав его, самолет наконец вышел из зоны турбулентности, и через минуту табло погасло. Дальше они летели уже без приключений. В десять часов утра по местному времени они наконец приземлились в аэропорту Цюриха.

После присоединения Швейцарии к Шенгенской зоне количество пограничных постов в международных аэропортах было удвоено. Пограничник просмотрел его паспорт, увидел многоразовую визу и, ничего не спрашивая, сделал отметку о прибытии и протянул паспорт назад. Дронго поблагодарил его, забирая документы. Он оглянулся. Вейдеманис стоял в нескольких шагах от него, собираясь проходить пограничный контроль.

Теперь нужно было получить свой багаж и выйти из таможенной зоны аэропорта. Дронго спустился в терминал, где уже начали работать движущиеся транспортеры, вывозящие багаж пассажиров его рейса. Он дождался, пока в зале появится Эдгар, забрал свою сумку и неторопливо пошел к выходу. Вейдеманис, подхватив с ленты свою сумку, также не очень спеша, двинулся следом.

Выйдя из терминала, Дронго огляделся. По логике сейчас к нему должен был подойти посланец Гасанова. Несколько человек неподалеку стояли с плакатами, на которых были написаны различные фамилии. Его фамилии нигде не было. Он сделал несколько шагов к выходу, когда услышал за спиной чей-то быстрый шепот.

– Вы – господин Дронго?

Он обернулся. Перед ним стоял человек, доходивший ему до пояса. С непропорционально большой головой, густыми темными бровями и маленькими, почти кукольными чертами лица. Ему было не больше сорока лет. Он протянул свою короткую руку.

– Мы рады вас приветствовать, – сказал незнакомец, – я – Руфат Асадов, помощник господина Гасанова. Давайте вашу сумку, сейчас подъедет наша машина.

– Очень приятно, – Дронго пожал маленькую ладошку, – насколько я помню, вы должны еще назвать пароль, – он улыбнулся.

– Правильно, – закивал Асадов, – я должен сказать вам про фильм «Место встречи изменить нельзя».

– Нам далеко ехать?

– Не очень далеко. Отсюда – минут тридцать. Вдоль озера, на юго-восток.

– Сначала я должен предупредить семью, что добрался благополучно, – Дронго достал из кармана мобильный телефон.

Конечно, он набрал номер Эдгара Вейдеманиса, стоявшего метрах в двадцати от них.

– Я уже прилетел в Цюрих и меня встречают, – сообщил он.

– Вы едете не в город? – понял Эдгар. У них было условлено, что если Дронго назовет город, то это будет означать, что он куда-то уедет.

– Да, я летел хорошо, – сказал Дронго, – первый час нас немного трясло, а потом все было нормально.

– Тридцать минут от аэропорта, – понял Вейдеманис. Они договаривались, что расстояние будет сообщено по формуле «плюс тридцать».

– У вас все нормально? – уточнил Дронго, спрашивая этим – не было ли за ним персонального наблюдения.

– Кажется, да. Хотя один мужчина, который летел с нами из Москвы, проявляет к вашей встрече непонятный интерес. Он стоит и смотрит на вас. Поверни голову и посмотри, рядом со стойкой туристического агентства. Видишь его?

– Да, теперь все хорошо, – ответил Дронго глядя на незнакомца. Тот явно нервничал, все время посматривая в их сторону.

– Я прослежу, куда он поедет, – сообщил Эдгар.

– До свидания. Я буду вам звонить, – закончил разговор Дронго.

Руфат Асадов терпеливо ждал, когда он закончит разговор. Они вышли из здания, Руфат уже успел кому-то позвонить. Они прождали недолго, минуты полторы, когда рядом с ними мягко затормозил большой представительский «БМВ» черного цвета. Водитель вышел из салона автомобиля, забрал сумку и открыл им двери. В салоне было просторно и прохладно. Асадов, усевшись рядом, сразу предложил шампанское или коньяк, находившиеся в баре.

– Спасибо. Только минеральную воду, – попросил Дронго.

Руфат кивнул, доставая бутылку минеральной воды и небольшой бокал. В салоне играла негромкая музыка.

– Вы знаете, зачем меня вызвали так срочно? – спросил Дронго.

– Шеф сам расскажет вам обо всем, – уклонился от ответа Асадов.

– Куда мы едем? В гостиницу или в частный дом?

– Это личное владение нашего хозяина, – пояснил Асадов, – у него небольшое поместье рядом с Кюснахтом. Небольшой город на юго-востоке от Цюриха. Там очень красивые места.

– Не сомневаюсь.

– Вы первый раз в Швейцарии?

– Нет, не первый. А он давно приобрел это поместье?

– Несколько лет назад. Дочь Мастана Халиловича учится в Швейцарии, и он решил, что будет правильно, если он приобретет небольшое поместье рядом с Цюрихом.

– Насколько я слышал, у вашего босса есть еще и недвижимость в Италии?

– Правильно, – гордо кивнул Асадов. Он явно испытывал гордость за финансовое благополучие своего хозяина.

– У нас есть вилла в Лигурии, – помолчав, сообщил Руфат. Он так и сказал «у нас», словно не отделяя себя от своего шефа, – и большой участок в Кубе. Почти два гектара. Нам тогда удалось получить разрешение на приобретение этой земли. Вы бы видели, какой дом там построил Мастан Халилович!

Куба был одним из районов Северного Азербайджана, который славился своими красивыми местами.

– Посмотрю, если пригласите, – сказал Дронго, – вы давно уже в Швейцарии? Я имею в виду ваш нынешний приезд?

– Несколько дней. И все время пытаемся найти вас, господин Дронго. Если бы вы знали, сколько телефонных звонков я сделал в Баку и в Москву, пока мы на вас вышли! – любезно сообщил Асадов.

Машина, набирая скорость, неслась вдоль озера. Раздался телефонный звонок. Дронго достал аппарат.

– Этот незнакомец остался в аэропорту, – сообщил Эдгар, – он кого-то ждет с рейса, но тот пока не вышел. Возможно, у него проблемы либо с пограничниками, либо с таможенниками. Я останусь здесь и все проверю.

– Хорошо, – Дронго убрал телефон.

Автомобиль свернул на Кюснахт. Этот небольшой городок насчитывал всего тридцать тысяч жителей. Через некоторое время машина остановилась рядом с красивым кирпичным двухэтажным строением. Ограды вокруг дома не было. Она была лишь условно обозначена невысокими кустами зелени. Асадов буквально выбежал из салона автомобиля, огибая машину, чтобы встретить гостя. Затем вместе с Дронго они прошли к дому. Руфат позвонил, и дверь им открыла миловидная женщина, очевидно, из местных. Она поприветствовала их на немецком языке и провела в небольшую гостиную. Дронго уселся в кресло. Асадов встал у окна, не решаясь сесть во второе кресло, очевидно, предназначенное для хозяина дома.

Дверь открылась, и в гостиную вошел Мастан Гасанов. Выше среднего роста, уже начинающий седеть, с запоминающимся несколько вытянутым лицом. Крупные черты лица, внимательный, строгий взгляд, карие глаза, небольшой шрам на подбородке. Он был в серых брюках и черной рубашке без галстука. Рукопожатие его было крепким. Они внимательно посмотрели друг на друга, словно спрашивая, можно ли доверять своему собеседнику. Затем Гасанов предложил гостю садиться и посмотрел на своего помощника. Тот все понял без слов, быстро вышел из комнаты и закрыл за собой двери.

– Спасибо, что приняли мое предложение, – поблагодарил Мастан Халилович, – я искал вас уже несколько дней.

– Об этом мне уже сообщил ваш помощник. И мой тоже рассказал мне о ваших поисках в Москве.

– Все верно. Я много о вас слышал. Говорят, что вы лучший эксперт по проблемам преступности. Именно такой человек мне и нужен.

Дронго слушал не перебивая.

– Будете что-нибудь пить? – неожиданно спросил Гасанов, словно не решаясь начать разговор.

– Нет, спасибо. Давайте лучше сразу к делу.

– Да, конечно. Дело в том, что меня хотят убить, – криво усмехнулся Мастан Халилович, – и, судя по всему, готовы прибегнуть к самым изощренным способам, чтобы отправить меня на тот свет.

– Вам угрожали?

– Хуже. Меня уже пытались убить. Собственно, именно поэтому я прилетел сюда, в этот дом, который когда-то купил для своей дочери. Сейчас в нем никого нет. Кухарка, которая открыла вам дверь, живет в соседнем доме. Там же живет и наш водитель, ее супруг. Больше в доме никого нет. Только я и мой помощник, который живет в цюрихском отеле и не остается в этом доме.

– Давайте по порядку. Кто и когда пытался вас убить?

– В Москве. Неделю назад. Убийство было продумано с такой изощренной выдумкой, что я впервые в жизни испугался. И решил больше не искушать судьбу. Поэтому сразу же взял билет и, не сказав никому ни слова, прилетел сюда. Но при желании меня можно найти и здесь. Я даже не стал приглашать частных охранников, ведь люди, которые хотели меня убить, могут перекупить любого из них.

– Расскажите о попытке убийства, – попросил Дронго.

– Да, конечно. Дело в том, что у меня в московском доме жила любимая овчарка, которую я привез из Италии. У нее была такая милая мордашка, что я назвал ее Марчелло, по имени великого итальянского актера. Знаете, я ведь в молодости поступил в институт искусств, мечтал быть режиссером. Но все получилось так глупо и нелепо. Хотя об этом позже. Мой Марчелло всегда был рядом со мной. Так вот. Ровно неделю назад к нам домой поступила очередная партия белья. Мы обычно не сдаем белье в химчистку, у нас есть своя женщина, которая отвечает за стирку белья. Она работала у нас уже много лет. Ей отвозят белье, и она его не только стирает, но и великолепно гладит. Хотя и платили мы ей очень прилично. Белье пришло домой, и наша горничная перестилала нам новые комплекты. Должен сказать, что у каждого из нас свое личное белье. И в моей спальне всегда кремового цвета. Я не могу спать на белом или голубом белье, у меня неприятные ассоциации, связанные с прошлым. Горничная перестлала кровать и ушла домой.

Я должен сообщить вам, что у нас с женой разные спальни. Уже много лет. У нее своя комната, у меня своя. Так удобно для нас обоих. И мой Марчелло никогда в жизни не залезал в мою кровать. Он привык спать на коврике, рядом с кроватью. А в тот вечер он словно взбесился.

Сначала все время лаял, а затем ворвался в мою спальню и залез на кровать, сбросив одеяло на пол. Он буквально валялся в моей кровати, не позволяя никому подходить, пока я сам не увел его. Вся простыня и наволочка были в его шерсти. Я попросил сменить белье, но выяснилось, что наша горничная не может прийти, так как ее увезли в больницу. Врачи считали, что у нее сильное отравление из-за грибов, которых она якобы поела. Потом решили, что эта такая неизвестная форма аллергии. Но все эти предположения закончились трагически.

Примерно через сорок минут после того, как Марчелло залез ко мне в кровать, он умер. Покрылся какой-то непонятной сыпью и умер у меня на руках. Он лизал мою подушку, и, наверно, в него попало слишком много яда. Вы уже догадались, что именно произошло. Мое белье было пропитано неизвестным ядом. Если бы я лег в эту постель, то утром я был бы уже мертв. Или тяжело болен. Возможно, все решили бы, что у меня обычный инфаркт, произошедший во сне. Такое иногда встречается у людей моего возраста, тем более у меня были проблемы с сердцем.

Я не сразу вызвал милицию. Сначала хотел все проверить. Но Марчелло умер, а наша горничная была в больнице. Примерно в полночь я позвонил в милицию. Они не сразу приехали, вы понимаете, что смерть собаки их особо не волновала. Нужно было видеть, с какими недовольными лицами они выслушали мой рассказ. Тогда я выставил их вон, заявив, что это был ложный вызов, и собака умерла из-за того, что случайно отравилась средством против крыс. Они, по-моему, мне поверили. Или сделали вид, что поверили. Им так не хотелось оформлять мой вызов и заводить уголовное дело из-за смерти собаки. Посмотрите, я держу его фотографию в своем бумажнике, – он достал из кармана бумажник и показал фотографию погибшей собаки.

На Дронго смотрел симпатичный пес, снятый рядом с хозяином. Он вернул фотографию хозяину. Тот снова положил ее в бумажник и продолжил:

– Всю ночь я просидел рядом с трупом Марчелло. А утром нашел знакомого химика из института неорганической химии. Через день я уже знал, что все мое постельное белье было пропитано ядом такой концентрации, которая не оставляла мне ни единого шанса на выживание. К счастью, наша горничная пошла на поправку. В отличие от Марчелло она получила очень небольшую дозу яда, ведь она только трогала белье, а закончив работу, помыла руки, что ее и спасло. Она торопилась, что в итоге спасло ей жизнь.

В ту ночь я так и не заснул. В городской квартире, кроме меня, никого не было. Я переехал на дачу, ничего не трогая. А потом специалисты из института химии проверили все наше белье. Можете себе представить, что только мое постельное белье было пропитано этим ядом. Остальное было чистым, если не считать оставшихся следов от моего белья, тоже опасных, но несмертельных.

– Вы говорили с женщиной, которая стирала ваше белье? – спросил Дронго.

– Пытался, – вздохнул Гасанов, – но на следующее утро я не смог ей дозвониться. Потом было не до этого. А вечером следующего дня позвонил ее супруг, который сообщил мне, что она умерла. Ее сбила машина, когда она переходила улицу. Машину так и не нашли. Вот тогда я понял, что мне нужно срочно бежать из Москвы. Я в такие совпадения не верю. Сначала отравленное белье, затем неожиданная смерть нашей прачки. Гибель Марчелло, отравление горничной, все было против меня. Я взял билет и срочно улетел. А потом начал размышлять и неожиданно понял, что на самом деле я нахожусь в гораздо худшем положении, чем можно предположить. И поэтому я решил найти вас.

– Почему, – спросил Дронго, – почему в гораздо худшем положении?

– Постельное белье, – выдохнул Мастан Халилович, – чужой человек не мог знать, какое именно белье стелят в моей спальной. Значит, это был кто-то из самых близких мне людей. Кто-то из тех, кто мог знать, какое белье стелят в моей спальне. И вот тогда я действительно испугался. Очень испугался, господин эксперт. Теперь вы знаете, почему вы понадобились мне так срочно.

 

Глава третья

Он выжидательно смотрел на Дронго, но его гость молчал. Молчание длилось долго, почти минуту.

– Вы не хотите ничего у меня спросить? – наконец не выдержал Мастан Халилович.

– Я размышляю над вашими словами, – ответил Дронго, – и, судя по всему, вы правы. На такое преступление мог пойти только человек, хорошо знающий обстановку в вашей квартире. У меня к вам сразу первый вопрос. Когда собака залезла в вашу кровать, кто еще был у вас дома?

– А почему вы решили, что кто-то был у нас дома?

– Вы сами сказали, что никто не мог справиться с вашей собакой.

– Да, верно. В этот момент в моей городской квартире были мой водитель и наша кухарка. Потом приехал мой помощник.

– Тот самый помощник, который встречал меня в аэропорту?

– Да, он. Я ему доверяю, он мой дальний родственник. Сын моей двоюродной сестры. Но дело даже не в этом. Его очень не любят все мои родственники. Жена, сын, дочь. Даже мой адвокат. И Руфат знает, что в случае моей смерти, его могут просто выставить за дверь. Он человек, которому моя смерть очень невыгодна. Уже не говоря о том, что он получает у меня весьма приличную зарплату.

– Его тоже могли перекупить, – заметил Дронго.

– Я об этом тоже подумал. Но мне просто необходимо кому-то доверять. Один я бы не справился.

– Теперь давайте по порядку. Кто еще мог знать о вашем постельном белье? Кто бывал в вашей спальне? Ведь, насколько я понял, там было много разного белья? Верно?

– Да, верно. Я даже составил список, кто мог точно знать, какое белье стелят мне в моей спальне на мою кровать. Список достаточно неприятный. Там очень близкие мне люди.

– Вы можете мне его показать?

– Конечно, – Мастан Халилович достал из кармана рубашки список. Но не протянул его Дронго, а начал читать, – мой помощник Руфат Асадов, который был в курсе всего случившегося. Моя кухарка – Дарья Марчук. Ей уже под шестьдесят. Наша прачка Нина Алексеевна Ищеева, которая так нелепо погибла. Горничная, которая работала в доме. Сейчас она в больнице, но говорят, что ее скоро выпишут. Она татарка – Сария Юлдашева. Мой личный водитель – Сергей Усков. Вот и все.

– Это весь ваш список? – переспросил Дронго.

– Не весь, – глухо ответил Гасанов, – я ведь не идиот и понимаю, что вы потребуете включить в список всех, кто мог входить в мою комнату или знать о моем постельном белье. В этот список я не включил членов своей семьи – жену, сына, дочь и моего младшего брата. Для меня это звучит абсолютно дико. Чтобы они хотели моей смерти… Это невозможно!

– Больше в списке никого нет?

– Никого, – он ответил с некоторой заминкой.

Дронго нахмурился.

– Давайте сразу договоримся, что вы не будете ничего от меня скрывать, – предложил он, – кто еще мог видеть в вашей спальне вашу кровать? Только откровенно.

– Два месяца назад там была одна моя знакомая, – недовольно сообщил Мастан Халилович, – но я бы не хотел, чтобы ее имя когда-либо фигурировало в этом списке.

– Кто она?

– Моя знакомая. Близкая знакомая.

– Вы не обидетесь, если я спрошу, насколько близко?

– Настолько, насколько возможно. Мы иногда встречались. Так получилось. Нужно было каким-то образом спрятать ее на время, и мы встретились у меня. Муж организовал за ней слежку. Хотя я считаю это непозволительной глупостью. Но все сложилось именно таким образом.

– И вы приняли ее в своей городской квартире?

– Да. Это было ошибкой. Больше я так никогда не делал.

– Других женщин вы там принимали?

– Не нужно меня оскорблять, – встрепенулся Гасанов, – я не встречаюсь с обычными проститутками у себя дома.

– А вообще встречаетесь? Поверьте, что я задаю вопрос не из праздного лоюбопытства.

– Возможно. Иногда встречаюсь. В отелях или в других местах. Не понимаю, почему вы задаете мне подобные вопросы и какое отношение они имеют к моему делу?

– Самое непосредственное. Но я потом вам объясню. Итак, ваш список мне понятен. Теперь мне интересно – кому именно могла быть выгодна ваша смерть?

– Никому, – сразу заявил Мастан Халилович, – из этого списка абсолютно никому. Они все нуждаются во мне, всем я очень нужен. Поверьте мне, что я много об этом думал.

– Не сомневаюсь. Но очевидно, что ваше постельное белье было пропитано ядом специально. Что вы потом с ним сделали?

– Отправил на экспертизу. А когда мне его вернули, я его сжег. Боялся, что кто-то к нему прикоснется. Слишком большая концентрация яда.

– Понятно. Можно я спрошу у вас, почему вы так избирательны? Чем вам не нравится белье другого цвета?

– Вы наверняка уже знаете мою биографию, – криво усмехнулся Мастан Халилович, – я ведь сидел в тюрьме больше года, пока шло следствие, и почти два года в колонии усиленного режима. В тюрьме белье было синего цвета, а в колонии белое. С тех пор я не терплю эти цвета.

– Понятно. Все почти по Фрейду. Вы хотите еще что-нибудь сообщить мне?

– Да. Самое важное, – Гасанов нахмурился, словно ему было сложно об этом говорить. Затем неожиданно поднялся, подошел к двери, словно проверяя, нет ли никого за ней. И снова вернулся в свое кресло.

– Дело даже не в том, кто именно мог подсказать, какое белье в моей спальне, – глухо сообщил он, – дело даже не в этом. Мне кажется, что я знаю, кто может стоять за этой попыткой убийства. Понимаете, в чем дело? Все, кого я назвал, – это либо мои близкие родственники, либо зависящие от меня люди. Зачем им хотеть моей смерти? Но есть один человек, который абсолютно точно хочет моей смерти и готов на все ради этого. И этот человек вышел на свободу три месяца назад.

– Поэтому вы меня пригласили?

– Вот именно. Дело в том, что в моей биографии был и такой факт, когда меня осудили на пять лет. Тогда бóльшую часть вины взял на себя Узун Фарух, так его называли друзья. Это был известный «цеховик» в Баку – Фарух Ризаев. Ему дали двенадцать лет, а мне только пять. Да и то я отсидел примерно половину. Одиннадцать месяцев в тюрьме и девятнадцать месяцев в колонии. И каждый день был для меня целым годом. Потом меня освободили. А Фарух остался в тюрьме. Он вышел на свободу только в девяностом втором, уже после распада Советского Союза, отсидев девять лет в колонии. Там его и «короновали». Он вышел уже «вором в законе». Вы помните, какие события тогда происходили в Баку. Смена власти, перевороты, война в Карабахе. С марта девяносто второго по июнь девяносто третьего сменилось пять руководителей республики. Фарух тогда даже сколотил на свои деньги вооруженный отряд, который якобы должен был защищать население, а на самом деле занимался поборами с бизнесменов. Но так тогда делали многие.

Мне повезло, я уехал тогда в Москву и уже жил там несколько лет. Один раз Фарух прислал ко мне своего «гонца», но я послал его подальше. В девяносто третьем положение стало меняться. К власти в республике пришел Гейдар Алиев. Любой умный человек тогда понимал, что мафия в Азербайджане просто обречена. Против Алиева никто не мог выстоять. Он дал «ворам в законе» месяц на то, чтобы покинуть Азербайджан. Как в известной поговорке «Кто не спрятался, я не виноват». Понятливые сразу уехали, остальных уничтожили в течение двух лет. Всех до единого. Фарух был человеком умным. Он переехал в Белоруссию. Тогда казалось, что ему удастся там закрепиться. Но там тоже начались совсем иные процессы. К власти пришел Лукашенко. Это сейчас в России модно над ним смеяться, а ведь тогда он тоже очень быстро навел порядок в республике, особенно на транспортных артериях. По шоссе и дорогам невозможно было проехать – повсюду орудовали банды грабителей, на железной дороге действовали свои преступные группировки в тесной корпорации с милицией, таможней и путевыми работниками. В течение нескольких лет все банды были обезврежены. А самого Узуна Фаруха арестовали в девяносто восьмом. Он получил четырнадцать лет, просто не смогли доказать все факты его руководства бандой. Примерно через год он снова прислал ко мне своего «гонца». И снова я решительно отказался помогать ему или вообще слышать о нем что-либо.

Он отсидел ровно одиннадцать лет. В Белоруссии не любят бандитов и не очень с ними церемонятся. Через одиннадцать лет его выпустили. Представляю, в каком он сейчас состоянии! Он и тогда был старше меня на десять лет. Сейчас ему уже за шестьдесят. Он вышел на свободу в конце прошлого года и почти сразу попытался связаться со мной. Но вы помните, какое тогда было время. Экономический кризис, у всех свои проблемы, мы теряли ежедневно миллионы долларов на падении всех индексов. Мне было не до Узуна Фаруха. Поэтому я просто отказался даже разговаривать с ним. Когда у человека много денег, у него появляется ложное чувство собственной безопасности. Кажется, что ты можешь решить любые проблемы с помощью своих бумажек. Но это только иллюзия власти. Так я отказал ему в третий раз. И он это запомнил. Я почти убежден, что мое убийство было организовано именно Фарухом. Обратите внимание, с какой оперативностью и жестокостью была убита наша несчастная прачка. Я думаю, что она даже не знала, как именно ее используют. А может, знала и дала согласие, и именно поэтому ее потом убрали как ненужного свидетеля.

– В таком случае это сделал не ваш бывший друг, – сразу вставил Дронго.

– Почему вы так думаете?

– Зачем ему убирать вашу прачку, если он ее подкупил? Он не должен опасаться подобных вещей. Наоборот, его должно было позабавить ее признание. Убрать вашу прачку нужно какому-то другому организатору, который не хочет, чтобы вы знали о его участии в этом преступлении.

– У вас интересное мышление, – одобрительно кивнул Мастан Халилович, – я о подобном раскладе даже не думал. Но в любом случае я настаиваю, что Фарух мог быть одним из организаторов этой акции. В той или иной форме. Возможно, сумел найти Иуду среди моих близких людей.

– Где он сейчас?

– Откуда я знаю. Был в Минске, сейчас, наверно, где-то в другом месте. Может, вернулся в Баку. Может, обосновался в Москве. Может, он живет рядом с нами, где-то в Германии или в Чехии. Или вообще поселился в Цюрихе. Сейчас это не такая большая проблема, даже для «вора в законе».

– С вами никто не связывался, и вам никто не угрожал?

– Нет, никто. Все как всегда. Если не считать моей отравленной собаки и заболевшей горничной, которая уже скоро выписывается. И еще погибшая прачка. Возможно, это был случайный наезд, но я в такие случайности не верю. Меня пытались убить, и кто-то четко обозначил и свой конкретный интерес к моей персоне. К тому же милиция до сих пор не нашла водителя, сбившего прачку, и его машину. Поэтому я и решил обратиться именно к вам.

– Что я могу сделать?

– Узнать, кто именно пытался убить меня. Идеальный вариант вашей работы – если подобных попыток больше не будет. Приемлемый – если вы сообщите мне, кто именно стоял за этим покушением и кто виноват в смерти Ищеевой и моей несчастной собаки.

– Ваша прачка знала, какое белье стелят именно вам?

– Возможно, и знала. Но специально ей никто об этом не говорил. Знать могла только наша горничная. Хотя она на самом деле не горничная, а настоящая домохозяйка.

– Теперь понятно, почему вы так настаивали на моем приезде. Боитесь возвращаться в Москву?

– Нужно быть полным кретином, чтобы ехать туда, где тебя могут убить. Здесь, по крайней мере, у меня есть хоть какие-то шансы. Об этом доме почти никто не знает. К тому же я уеду отсюда уже завтра утром. И никто не будет знать, в каком городе я живу. Никто, даже вы и мой помощник. Это единственная гарантия моего выживания, пока вы не найдете преступника.

– Значит, я должен искать конкретного организатора этого преступления, а не вашего бывшего подельника?

– Будем считать пока, что это две разные задачи. И вам нужно решать обе. Я готов платить за каждую задачу отдельно. Скажем, по сто тысяч долларов за обе задачи.

Дронго молчал.

– И я оплачиваю все ваши расходы, – торопливо предложил Гасанов, – но я могу выслушать и встречные предложения.

– Вы напрасно думаете, что если я молчу, то вам нужно поднимать цену, – поморщился Дронго, – я молчу именно потому, что размышляю. Ваше дело выглядит довольно загадочно и непонятно. Но дело даже не в этом. Едва познакомившись с вами, я в очередной раз нахожу подтверждение своей теории, что все современные олигархи получили свое состояние не совсем легальным путем. У вас был совместный бизнес с Фарухом?

– Да, – кивнул Гасанов, – но это не имеет к нашим сегодняшним делам никакого отношения.

– Вы сказали, что получили пять лет, а ваш сообщник двенадцать. И он взял бóльшую часть вины на себя. А кто взял бóльшую часть доходов?

– Это не имеет к нашим делам никакого отношения, – повысил голос Мастан Халилович. – Не забывайте, что с тех пор прошло уже больше четверти века. Это было в другое время и в другую эпоху. Не говоря уже о том, что даже деньги того времени уже не действуют.

– Не кричите, – строго оборвал его Дронго, – если вы хотите, чтобы я вам помогал, извольте держать себя в рамках приличия. Не все покупается за деньги, господин Гасанов, даже за очень крупные деньги. Поэтому давайте успокоимся. И подумаем, как нам действовать.

– Значит, вы согласны? – выдохнул Мастан Халилович.

– Если вы будете откровенны со мной и не станете мне указывать, что именно я должен делать. Сразу договоримся, что расследование я провожу самостоятельно и независимо от ваших желаний. Второе условие. Вы будете со мной абсолютно откровенны. И в-третьих – мне понадобится сотрудничество ваших людей в Москве. Если вы согласны, то я могу подумать о том, как именно мне стоит проводить это расследование.

– Согласен, – быстро кивнул Гасанов, – можете просить все, что хотите.

– Вы завтра действительно собираетесь покинуть эти места?

– Обязательно.

– Тогда сделаем так. Сегодня вечером мы вернемся в Москву вместе с вашим помощником. Пусть он поедет со мной и останется со мной на связи. Насколько я понял, ему вы доверяете больше остальных.

– Пожалуйста. Так будет даже удобнее.

– Теперь снова вернемся к Узуну Фаруху. У вас с ним был совместный бизнес?

– Да, – кивнул Гасанов, – дело в том, что я в семьдесят девятом окончил институт искусств. Попал по распределению на киностудию, работал помощником кинорежиссера, потом вторым режиссером. В те времена молодым не очень-то разрешали снимать фильмы. У нас была своебразная очередь. А я женился сразу после института, когда мне было двадцать три года. Моей супруге тогда было двадцать лет, и она еще училась в педагогическом. На зарплату в девяносто пять рублей и стипендию в сорок прожить было практически невозможно, хотя наши родители нам и помогали. У нас на студии тогда снимали фильм в Прибалтике, и Узун Фарух вышел на меня через моего двоюродного брата. Попросил привезти какие-то майки, какие-то рубашки, которые там выпускали. Мы оформили багаж как кинематографический груз и отправили в Баку. Потом оказалось, что там были не только рубашки. Фарух предложил мне работать с прибалтами, и я согласился. Время было такое… Все воровали и все чего-то ждали. В восемьдесят первом у нас родился Бахруз. Через год умер Брежнев, к власти пришел Андропов, все сразу изменилось, и нашу группу взяли. Всех, кто был связан с Фарухом. Конечно, он был самым главным, но он поступил благородно, взял почти все наши грехи на себя. Все время пытался нас выгораживать, рассказывал, что мы были обычными курьерами и ни о чем не догадывались, когда перевозили его грузы. Хотя я тогда был уже фактически его компаньоном и имел свою небольшую долю в наших совместных делах.

На свободу я вышел уже при Горбачеве. Через год родилась дочка. Я подумал, что нам лучше переехать в Москву. Сначала в Москве было сложно. Мы жили на съемной квартире, дочь пришлось оставить в Баку у бабушки. Начал заниматься цветочным бизнесом, опыт переправки грузов у меня уже был. Поставлял цветы в Москву и в Ленинград. Знаете, кто был моим оптовым покупателем в Ленинграде? В жизни не поверите, если назову его фамилию. Он потом стал самым известным «демократом» в России. Таким либеральным и радикальным.

Потом начали поставлять различные товары, компьютеры, продовольствие. Особенно тяжело пришлось в конце девяностого и в девяносто первом, когда продовольствие возили под охраной. Но постепенно все наладилось, я купил небольшую квартиру, перевез в Москву дочь. Потом уже стало легче. Меня познакомили с одним из крупных банкиров, у которого работало много «наших». Мы вместе зарабатывали большие деньги. У него были свои люди в правительстве и в московской мэрии. Но я чувствовал, что все это ненадежно. И вовремя отошел от дел с этим банкиром, еще до того, как его стали преследовать и разорять. Тогда я начал работать с московскими властями напрямую. Это оказалось даже прибыльнее, чем я думал. Достаточно было взять любой участок в городе и даже ничего не строить. Просто подождать и потом продать участок с разрешением на строительство в три или в четыре раза дороже первоначальной стоимости. Даже с учетом всех взяток это было очень выгодно. Еще мы поставляли комплектующие изделия для разных заводов, которые контролировали знакомые и родственники московской власти. Вы знаете, что меня поражает в Москве? Это система взаимных обязательств, уже много лет действующая в столице. Все построено на договоренностях, взаимных уступках, взаимной выгоде. Как только уберут из этой вертикали первое лицо, все сразу рухнет. Грохот будет такой, что мало не покажется. Ужасно интересно посмотреть, что тогда будет с городом. Хотя это не мое дело. Я и так потерял на этом проклятом кризисе огромные деньги. А теперь еще вынужден все бросить, чтобы прятаться в Европе и не возвращаться в Москву до тех пор, пока вы не найдете убийцу.

– Что ж, достаточно откровенно, – кивнул Дронго, – только я полагаю, что вы предусмотрели не все, что может с вами произойти. А если вас заставят вернуться в Москву? Вы полностью исключаете такую возможность?

– Кто меня заставит, – усмехнулся Мастан Халилович, – это уже невозможно. Я ведь частное лицо, а не государственный служащий. Где хочу, там и живу. Сколько хочу, столько здесь и остаюсь.

– А если заставят вернуться? – продолжал настаивать Дронго.

– Каким образом?

– Например, захватят вашего сына или дочь и потребуют вашего возвращения. Если человек, желающий убрать вас, пошел на такой изощренный трюк с вашим постельным бельем, то от него можно ждать чего угодно.

– Черт подери, – растерянно произнес Гасанов, поднимаясь из кресла, – кажется, такую возможность я не предусмотрел. Неужели вы думаете, что нам грозит и такая опасность?

– Усильте охрану своих близких, – посоветовал Дронго, – хотя бы на ближайшие несколько дней. А еще лучше, если вы предложите им покинуть Россию и присоединиться к вам. Я думаю, что вы не совсем правы, когда думаете только о собственном спасении. Отец семейства просто обязан отвечать за свою семью.

– Вы правы, – быстро согласился Мастан Халилович, берясь за телефон, – о такой опасности я даже не думал.

– И еще, – безжалостно добавил Дронго, – подумайте о том, насколько защищен ваш бизнес. Возможно, кто-то просто хочет отнять его. Такой вариант вполне вероятен.

– Может, мне вообще лучше пустить себе пулю в лоб, чтобы спасти своих детей, гарантировать безопасность семьи и сохранность своего бизнеса? – разозлился Мастан Халилович.

– Не нужно так шутить, – очень серьезно ответил Дронго, – иногда собственная смерть бывает лучшим выходом, чем другие варианты. Будем пока рассматривать самый приемлемый для вас случай – с возможным покушением Узуна Фаруха.

– Вы специально пытаетесь меня испугать? – зло уточнил Гасанов.

– Я всего лишь пытаюсь очертить возможные варианты. И учтите, что чем богаче человек, тем больше людей его ненавидит. Это аксиома, господин Гасанов. Известная всем и каждому. И еще один вопрос. Насчет вашей близкой знакомой.

– Это обязательный вопрос? – спросил Мастан Халилович, сжимая в руках свой мобильный.

– Ей тоже понадобится охрана, – невозмутимо сказал Дронго, – вы можете мне назвать ее имя?

– А вы можете гарантировать, что об этом никто не узнает?

– Во всяком случае, не от меня. Кто это такая?

– Лиана Сазонова. Она супруга известного человека. Я бы не хотел, чтобы вы каким-то образом потревожили ее…

– Она ваша любовница?

– Мы с ней иногда встречаемся.

– Она замужем?

– К сожалению…

– Так кто ее супруг?

– Вы дали мне слово…

– Кто ее супруг? – терпеливо повторил свой вопрос Дронго.

– Ростислав Сазонов, – ответил Гасанов, отводя глаза, – высокопоставленный сотрудник кабинета министров. Достаточно?

– Вполне. Только на сегодня. И учтите, что вам придется и в дальнейшем выслушивать мои неприятные вопросы. Последний вопрос. Чтобы лучше понять ваш характер. Зачем вы так рискуете? В вашем положении у вас могла быть любовница без такого опасного придатка, как ее высокопоставленный супруг?

– Не знаю. Она мне нравится. Мы знакомы уже несколько лет. Обычную содержанку или проститутку легко купить. Но это меня только раздражает. Никакого интереса. А с Лианой все не так. Но она замужем. Поэтому я не мог приглашать ее куда попало. Нужно было соблюдать некоторые правила.

– Теперь все понятно. Вы еще и человек, склонный к рискованным авантюрам. Теперь у меня все. Позвоните в Москву и усильте охрану ваших близких. А я пока попытаюсь узнать про вашего бывшего компаньона и уточнить, как погибла ваша прачка.

– Значит, вы согласны мне помочь? – обрадовался Гасанов.

– Я собираюсь найти убийцу несчастной женщины и отравителя вашей собаки. Хотя бы ради этого мне стоит взяться за расследование столь необычного дела. А теперь давайте договоримся о том, как мы будем с вами связываться. Мне нужен номер вашего телефона, который вы будете включать каждый раз ровно в полдень и в шесть часов вечера на одну минуту. Если я вам не звоню, то вы его выключаете. Вы все поняли?

– А почему выключаю? – не понял Мастан Халилович. – Я могу дать вам номер телефона, который будет включен всегда.

– Вот это меня как раз и беспокоит. Дело в том, что при современных технических возможностях вычислить, где именно вы находитесь, будет совсем нетрудно. При желании это можно сделать даже при выключенном телефоне. Но когда телефон включен, то подобный поиск значительно облегчается. А я бы не хотел потерять вас до того, как закончу это расследование. И дело здесь не в деньгах, как вы могли бы подумать, а в моей профессиональной гордости. Если вас убьют, то это будет очевидный прокол в моей работе.

– Только прокол? – невесело усмехнулся Гасанов. – И ничего больше?

– Вы хотите, чтобы я признался вам в своей большой любви? Или симпатии к деятелям, подобным вам? Этого не будет. У нас с вами должны быть с самого начала только деловые отношения. Я пытаюсь найти человека, который хочет вас убрать, и сохранить вам жизнь. И сделаю для этого все, применив свое умение и опыт. Но друзьями мы не станем, и на брудершафт с вами пить я не смогу. И не хочу.

– Все понятно, – кивнул Мастан Халилович, – а вы еще и жестокий человек.

– Нет. Я очень жестокий. Просто иногда притворяюсь добрым, – сказал Дронго, – но с годами это у меня получается все хуже и хуже.

 

Глава четвертая

Вечернего рейса в Москву не было, и они забронировали два билета на утренний рейс швейцарской авиакомпании. Дронго разместился в отеле, договорившись с Асадовым, что встретится с ним завтра утром, когда тот заедет за ним, чтобы отвезти в аэропорт. Вечером к нему в номер пришел Эдгар Вейдеманис. Он снял номер в отеле напротив, чтобы иметь возможность беспрепятственно следить за своим другом.

Эдгар постарался пройти незамеченным, чтобы не вызывать подозрения у обслуживающего персонала.

– Что там у тебя за незнакомец? – уточнил Дронго.

– Кажется, он из Чехии, а его друг летел из Киргизии. Но у него возникли какие-то проблемы с визой. Виза была дана в Чехию, а он сразу прилетел в Швейцарию. В общем, его остановили на границе и не пропустили дальше. Типичные проблемы с шенгенской визой. Этот тип не имел к вам никакого отношения.

– Уже легче, – пробормотал Дронго, – значит, за мной не следили. Теперь о главном. Я сегодня разговаривал с Мастаном Гасановым. И, судя по всему, он действительно очень встревожен. Кто-то решил его убить, использовав довольно необычный способ покушения. Узнал, где стирают белье из дома Гасанова, и специально пропитал отравой постельное белье хозяина. Можешь себе представить такую изощренность?

– Почему же тогда Гасанов не погиб?

– Его собака почуяла яд и залезла в кровать, чтобы спасти хозяина. Собака умерла в страшных мучениях. Горничная, которая работала в доме и стелила постель, попала в больницу с сильным отравлением. Сейчас ее жизнь вне опасности. А прачка, стиравшая белье, на следующий день погибла под колесами автомобиля.

– Который, конечно, не нашли, – закончил за своего друга Вейдеманис.

– Верно. Машину до сих пор не нашли.

– Тогда он правильно сделал, что сбежал. Его кто-то действительно собирается убить. Не понимаю, почему он не может вычислить своего возможного недруга? Ведь только кто-то из близких мог знать о его прачке и постельном белье.

– В этом его самая большая проблема. Он сам составил список. Там его жена, дети, брат, любовница, прачка, кухарка, горничная, помощник и водитель. В общем, его самые близкие люди. Можешь представить себе его потрясение!

– И больше никого?

– Среди тех, кто имел доступ в его спальню, – никого. Но он считает, что организатором убийства мог быть некий Фарух Ризаев. Они были компаньонами в начале восьмидесятых. Затем их осудили. Фарух взял бóльшую часть вины на себя. Получил приличный срок. Когда вышел на свободу, уже распался Союз. Потом он уехал в Белоруссию. Там тоже имел проблемы с законом. Еще раз получил большой срок как рецидивист и оказался в колонии на много лет. Недавно опять вышел на свободу и теперь пытается получить с Гасанова хотя бы часть своих денег. И учти, что он «вор в законе».

– Зачем криминальному авторитету таким необычным образом убивать своего должника? – сразу спросил Эдгар. – Он мог просто подослать обычного киллера. Но если он решился на убийство, значит, точно знает, что Гасанов ему ничего не даст.

– Видимо, знает точно. Гасанов отказывал ему трижды.

– Тогда тем более убийство должно быть показательно-громким, а не таким запутанным.

– Меня это тоже несколько смущает. Но других подозреваемых у нас нет. Хотя есть еще любовница, о которой я говорил. Можешь себе представить, что наш олигарх выбрал себе в подруги замужнюю женщину, муж которой работает в кабинете министров.

– Он сумасшедший? Зачем ему такие проблемы?

– Может, он ее любит. Не знаю. Я ему сказал примерно то же самое. Но это наши с тобой стереотипы мышления. Если очень богатый человек, то любовница должна быть обязательно топ-модель или победительница конкурса красоты. И, конечно, жить на полном содержании своего друга. Когда мы сталкиваемся с чем-то вне этой схемы, то начинаем недоумевать…

– В общем, все верно. В Москве столько красивых молодых женщин, которые только и мечтают, чтобы их взял на содержание такой богач, как Мастан Гасанов. Да, у нас типичные представления о московской богеме.

– И тем не менее она его любовница, которая была в его квартире и видела, на каком белье он спит.

– У него какое-то меченое белье?

– Нет. Но в его спальне обычно стелили белье определенного цвета. После тюрьмы и колонии он не выносит голубого и белого белья. Только кремовый цвет.

– И он не говорит, кого конкретно подозревает?

– Не говорит. Он уверен во всех своих родственниках и прислуге. Но все же когда вылетел сюда, то никого не стал предупреждать. А завтра собирается уехать отсюда, не сказав даже своему помощнику, куда именно едет. Это о чем-то говорит?

– Он не доверяет никому полностью, – сказал Эдгар, – даже своим близким.

– Я тоже так подумал. Поэтому нам нужно будет начать проверку именно с них.

– Он женат первым браком?

– Да. Почти тридцать лет. Хотя спальни у них с супругой раздельные, что не совсем характерно для южного человека. Но я где-то читал, что после двадцати лет совместной жизни супруги обычно редко разводятся. Они как бы привыкают друг к другу. Даже невзирая на недостатки.

– Да, это много, – согласился Вейдеманис. – А если ей известно о его любовнице, и она не хочет терпеть подобного отношения? Как ты считаешь, она могла организовать подобное убийство?

– Пока не знаю. Но шансов мало. Один из ста. На юге свои понятия о правилах семейной жизни. Там жена не станет убивать своего мужа из-за его любовницы. Это практически невозможно. Убить отца своих детей. Как бы он ей ни изменял, как бы он вызывающе себя ни вел. Менталитет складывается веками, и его трудно изменить даже под влиянием больших денег. Недавно я смотрел фильм про Берию. Когда его арестовали, супруга Берии просила его любовницу не давать показания против ее мужа. Для многих такое поведение было бы дикостью, но любой кавказец понимает, что и его жена может поступить точно таким образом. Но мне все равно нужно будет переговорить с ней. Она сравнительно молодая женщина, ей нет еще и пятидесяти. Возможно, есть какие-то другие факторы, о которых мы пока даже не подозреваем. Что у нас от Кружкова?

– Пока проверяет. Ничего конкретного.

– Завтра я лечу в Москву вместе с помощником Гасанова. Как и все люди маленького роста, он очень амбициозен, напорист, у него явный «наполеоновский» комплекс. В то же время он родственник Гасанова, сын его кузины или что-то в этом роде. Нужно будет поговорить с ним более обстоятельно. Очевидно, Мастан Халилович доверяет ему больше других. Давай сделаем так. Ты перезвони в Москву и попроси собрать все данные не только на Гасанова, но и на всех его близких родственников, на всех, кто работает у него дома. Пусть Кружков все проверит. А я перезвоню в Баку и попрошу выслать мне досье на этого Узуна Фаруха. Если он отбывал наказание в Азербайджане и был осужден на длительный срок, то его досье должно храниться и в Архивном центре, и в Информационном центре. Постараюсь, что-нибудь узнать.

– Договорились, – согласился Эдгар, – только учти, что завтра в аэропорту тебя могут встречать бандиты этого Фаруха. Я попрошу, чтобы Леонид приехал в аэропорт и взял оружие. Нужно исключить всякую возможность покушения на тебя. Тем более если ты будешь с этим помощником. Он мне не очень понравился. Глаза бегают, все время суетится, словно боится куда-то опоздать.

– Это типичный комплекс помощников, которые всегда опасаются подвести своего босса. Все время пытается держать в голове всякие подробности, чтобы угодить своему хозяину. Отсюда и блуждающий взгляд, и вечная суетливость, – улыбнулся Дронго.

Вечером он просидел перед ноутбуком почти три с лишним часа. Затем заказал ужин в номер, принял душ и отправился спать. Утром Руфат Асадов заехал за ним уже на знакомом «БМВ». В аэропорт они приехали за полтора часа до вылета. Быстро оформили билеты, прошли в зал для пассажиров бизнес-класса. Асадов явно наслаждался своим положением, он, казалось, даже немного вырос, когда входил в этот зал. Обычно он летал за своим шефом в салонах экономкласса.

– Вы давно работает с Мастаном Халиловичем? – спросил Дронго.

– Уже много лет, – гордо сообщил Асадов, – мы ведь родственники. Я окончил институт, отслужил в армии и почти сразу уехал в Москву, где начал работать у Мастана Халиловича. Уже больше десяти лет.

– Помощником?

– Нет, помощником только последние три года. А до этого работал в его компаниях.

– Но сейчас вы его самый близкий человек.

– Надеюсь, что это так, – улыбнулся Асадов.

Когда они сидели в креслах, то казалось, что они почти одного роста. Со стороны могло показаться, что Асадов даже выше, хотя его рост был метр пятьдесят семь, а рост Дронго на тридцать сантиметров выше.

– Вы знали, что произошло в Москве с собакой вашего шефа? – уточнил Дронго.

– Я сам отвозил ее хоронить, – сообщил Асадов, – мы обмотали ее в целлофан и вынесли из дома. Бедный пес, он был так предан хозяину.

– Собака быстро умерла?

– Да. Когда он мне позвонил, чтобы я приехал, она была уже мертва.

– Значит, вас не было дома, когда это произошло?

– Нет, но я сразу приехал.

– Кто был у него в квартире в тот момент, когда умерла собака?

– Кухарка и водитель. Больше никого.

– Они давно работают у Мастана Халиловича?

– Кухарка давно. Уже лет шесть или семь. Водитель новенький, только два года.

– У него один водитель?

– Четверо. Но этот водитель работает лично с ним. Хороший, исполнительный парень. Немного заторможенный, но здесь уже ничего не поделаешь. Как говорит один наш знакомый, если бы он был очень умным, то был бы президентом Академии наук, а не водителем.

– Ясно. А где предыдущий водитель, который работал с Гасановым раньше?

– На пенсии. Ему было уже за шестьдесят. Очень преданный и достойный человек. Лезгин из Хачмаса. У него случился микроинфаркт, и врачи запретили ему работать. Пришлось отправить его на пенсию.

– Кухарка готовит только для Гасанова?

– Она работает в городе. На даче работает своя кухарка, но она больше обслуживает Тамиллу-ханум, супругу Мастана Халиловича. У каждого свои вкусы. Тамилла-ханум следит за диетой, любит разные зеленые салаты, овощи, почти не ест мяса, а Мастан Халилович, наоборот, мясоед. Поэтому у каждого из них своя кухарка. Так удобнее.

– Значит, в городской квартире Гасанова его супруга почти не появляется?

– Очень редко. Она больше живет на даче. А сам Мастан Халилович часто остается в городе. У него срочные дела, разные переговоры, он не любит тратить время на переезды. Тем более что можно застрять в этих автомобильных пробках на два или три часа. Ведь квартира Гасанова на Тверской. Он соединил две большие четырехкомнатные квартиры на этаже и сделал из них одну очень большую квартиру. Шестикомнатную с тремя ванными комнатами.

– В доме есть охрана?

– Внизу всегда дежурит консьерж. И есть видеокамера с домофоном.

– Давно он переехал в эту квартиру?

– Думаю, что лет десять назад. Или одиннадцать. Точно не знаю.

– Кто еще бывает в квартире, кроме кухарки и водителя?

– В квартире всегда убирала горничная. Ей уже под сорок. Сария Юлдашева. Сейчас она в больнице, но говорят, что скоро поправится.

– Кто еще мог бывать в этом доме, кроме обслуживающего персонала. Ваша прачка к вам приходила?

– Никогда. Мы отвозили ей белье и сами его получали. Обычно белье отвозил и привозил Сережа.

– В спальню к вашему шефу он наверняка не заходил?

– Нет, – улыбнулся Асадов, – не заходил.

– А кто заходил? Вы работаете с Мастаном Халиловичем уже не первый год. Кто туда заходил?

– Никто. Разве можно пускать кого-нибудь из посторонних в свою спальню. Никто не заходил. Это точно.

– А его родные?

– Я их не имел в виду, – чуть покраснел Асадов, – конечно, они могли заходить куда захотят. Его жена, его сын и дочь. Иногда приезжал его младший брат Вугар. Но это близкие люди, и это их квартира, я имею в виду его жену и детей.

– Где работает младший брат Мастана Халиловича?

– Тоже в нашей компании. Занимается финансами. Кому еще можно доверять, если не собственному брату, – улыбнулся Асадов.

Их пригласили на посадку. Входя в самолет, Дронго увидел сидевшего в первом ряду второго салона Эдгара и улыбнулся. Затем прошел на свое место, уступая кресло у окна Руфату Асадову. Они пристегнулись, готовясь к взлету.

– Все время думаю, как удобно, что есть самолеты. Только три с половиной часа – и ты уже в Москве, – сказал Асадов.

– Не нужно говорить заранее, – попросил Дронго, – нам еще нужно долететь. А я в отличие от вас терпеть не могу самолеты.

– Почему? – удивился Руфат.

– Слишком много летал в молодости. Почти по всему свету. И слишком часто попадал в разные переделки. Два раза самолеты горели, один раз при посадке лайнер врезался в бензовоз, и по абсолютной, невероятной случайности никто не погиб. Никто не был даже сильно ранен. Бензовоз был разбит в лепешку, левого крыла у самолета не было, а в салоне все было спокойно. Не считая ссадин и царапин у некоторых пассажиров. Вот такая история.

– Значит, с вами можно летать спокойно. Вы уже все свои испытания получили сполна, – улыбнулся Асадов.

– Надеюсь, что получил, – пробормотал Дронго.

Они взлетели, взяв курс на Москву. Уже через десять минут многие пассажиры спали. Самолет набрал высоту. За окнами плыли редкие облака, и сквозь них были видны горы. Асадов закрыл задвижкой иллюминатор, собираясь спать. Дронго недовольно покосился на него. Им еще предстояло о многом поговорить.

– У меня есть еще вопросы, – сообщил он Руфату.

Тот сразу открыл глаза.

– Какие вопросы?

– Насчет Лианы Сазоновой.

Асадов едва не подскочил в своем кресле.

– Я не знаю, кто это такая. Никогда о ней не слышал, – быстро сказал он, – и вообще, я не понимаю, почему вы спрашиваете у меня об этом. Было бы правильно спрашивать об этом у самого Мастана Халиловича.

– Он просил, чтобы вы помогали мне в этом расследовании, – напомнил Дронго.

– Для этого я и лечу вместе с вами, – напомнил Асадов, – только не нужно меня спрашивать про эту особу. Зачем мне такие неприятности?

– Вы отказываетесь помогать своему боссу?

– Не нужно задавать мне такие вопросы. Конечно, не отказываюсь. Но вы должны и меня понять. Если я скажу что-нибудь не так, то завтра останусь без работы. А если скажу иначе, то у меня могут быть серьезные неприятности с мужем этой особы. Сами посудите, кому понравится, если про вашу жену рассказывают всякие гадости? Да еще о подробностях ее встреч с чужими мужчинами.

– А вы знаете подробности? – не унимался Дронго.

– Знаю, – тихо прошипел Асадов, – я вообще все знаю. Именно поэтому мне так доверяет Мастан Халилович. И именно поэтому я обязан хранить молчание, чтобы не подводить его.

– Только не в этом случае, – возразил Дронго, – не забывайте, что я теперь ваше доверенное лицо. Как адвокат или личный врач. И вы должны рассказывать мне обо всех симптомах болезни нашего клиента. Нет, не так. Вы просто обязаны мне все рассказывать, чтобы я мог квалифицированно помочь вашему боссу.

– Что вы хотите?

– Давайте поговорим об этой женщине. Насколько я понял, вы ее неплохо знаете?

– Знаю, конечно. Они знакомы с Мастаном Халиловичем уже несколько лет, – сообщил Асадов, – очень красивая женщина. Высокая блондинка с большой грудью. Я думал, что такие бывают только в кино. Она сама из Риги, кажется, у нее мать наполовину латышка. Ей тридцать пять лет. Раньше она была моделью, лицом известной косметической фирмы. Первый ее муж был кинорежиссером. От него у нее родилась дочь, которая сейчас где-то учится. Кажется, в Великобритании. Потом они развелись, и она работала представителем какой-то зарубежной фирмы. Лиана Доринт, так, кажется, ее тогда звали. И ее портреты красовались во всех глянцевых журналах. Тогда Мастан Халилович с ней и познакомился. Он был по-настоящему влюблен, я это видел. Но в его положении нужно было сохранять выдержку. Сыну было только двадцать два года, а дочери шестнадцать. Она как раз переходила в десятый класс, и он не имел права травмировать своих детей.

Но на отдых в Египет он взял с собой Лиану. И они отлично провели время. Потом у них произошла какая-то размолвка. У него появились другие женщины, а рядом с ней начал «светиться» какой-то молодой выскочка, сын одного из олигархов. А потом неожиданно объявили, что она выходит замуж за Ростислава Сазонова. Он тогда работал в аппарате администрации президента, а года два назад перешел в аппарат правительства. Как раз тогда они снова случайно где-то встретились. На какой-то вечеринке. И снова начали встречаться. Я иногда не понимаю нашего шефа. У него такие возможности, такие женщины вокруг него. А он встречается с замужней женщиной не первой свежести, у которой есть ребенок от первого мужа и неприятности от второго.

– Почему неприятности?

– Говорят, что он ее дико ревнует. Получить такую красотку в пятьдесят пять лет – это еще не так сложно. Но нужно суметь ее удержать. Хотя он вполне состоятельный человек, но – девятнадцать лет разницы. Представляю, что с ним будет, если он узнает, что она изменяет ему с Мастаном Халиловичем, который младше него всего на два или три года! Наверно, сойдет с ума от бешенства, ведь он ревнует ее к молодым актерам или сыночкам олигархов, даже не подозревая, с кем именно встречается его жена.

– А откуда вы знаете, что он ее ревнует?

– Он организовал за ней слежку, и нам пришлось провести целую операцию, чтобы заменить ее на похожую женщину, которая, надев светлый парик, два часа ездила по городу в машине Лианы, пока сама она находилась в квартире моего шефа. Вот с таким ненужным риском мой босс встречается с этой особой.

– А если бы ваш трюк не удался и супруг все узнал? Нет ничего опаснее уязвленного самолюбия высокопоставленного супруга. К тому же человека состоятельного и болезненно ревнивого. Да еще прибавьте его возраст.

– Думаю, что пока он ничего не знает. Нам так кажется, – уточнил Асадов. Ему нравились эти слова – «наша компания», «наши интересы» и «наш шеф». Он словно ставил себя рядом с хозяином компании, как бы составляя с ним единое целое. Можно было не обращать внимания на подобные слабости маленького помощника.

Дронго усмехнулся.

– Значит, вы еще и помогали своему боссу прятать его любовницу от наблюдения ревнивого мужа?

– Получается так, – гордо кивнул Асадов. – Вы будете завтракать? Кажется, стюардесса сейчас принесет завтрак.

– Не буду, – ответил Дронго, – я вообще стараюсь меньше есть в самолетах. Если начнется турбулентность, я попрошу дать мне немного коньяка. Как лекарство от страха.

– А я люблю шампанское, – сообщил Асадов, – в швейцарских компаниях во всех салонах бизнес-класса есть хорошее вино и великолепное шампанское.

Он так и сделал, попросив принести ему бокал шампанского. И с аппетитом начал есть. Дронго отказался от еды, покосившись на своего соседа. Почему так несправедливо устроен мир, уныло подумал он. Я в два раза выше и в три раза сильнее его. Но я боюсь летать самолетами и почти не ем во время перелетов, тогда как этот маленький помощник с удовольствием завтракает и пьет шампанское, не беспокоясь о турбулентности. Он отвернулся, закрыв глаза. Через полчаса, когда поднос унесли и стюардесса предложила им кофе, он попросил зеленый чай.

– Может, это Сазонов «организовал» яд в постель любовнику своей жены, – спросил Дронго, – немного средневековая месть, но вполне в духе времени. Именно в постели, где проходило прелюбодеяние, и должен был умереть оскорбитель его мужской чести.

– Откуда он мог узнать, какое белье стелят в спальной Гасанова? – резонно спросил Асадов. – Даже наша прачка об этом не знала, мир ее праху.

Он сказал иначе, произнеся эти слова по-азербайджански. Они звучали как – «Да упокоит Аллах ее душу».

– У Лианы нет детей от Сазонова?

– Нет. Но у него есть два сына от первого брака. Его супруга умерла десять лет назад, и Лиана его вторая жена. Сыновья уже взрослые, им под тридцать лет.

– Может, кто-то мстит за оскорбленную честь своего отца?

– Не знаю. Я про его сыновей ничего не знаю.

– А сын самого Мастана Халиловича? Он в курсе похождений своего отца? Судя по вашим словами, Лиана Доринт была не единственной пассией вашего шефа.

– Он еще молодой человек. Только пятьдесят два года. Конечно, у него бывают женщины. С его деньгами и возможностями – это не проблема.

– Как к этому относится его сын?

– И как он должен относиться к отцу, который ему все дал? Купил самую последнюю модель «Феррари», взял на работу в свою компанию. В двадцать восемь лет Бахруз уже вице-президент компании с окладом в триста тысяч долларов. У него своя квартира, где он устраивает всяческие загулы. В общем, не ему осуждать своего отца.

– А дочь?

– Она только оканчивает институт в этом году. Сейчас она уехала на несколько дней в Париж к своим друзьям. Эта девочка вообще бóльшую часть жизни провела в Швейцарии и Франции. Французский и английский языки ей роднее, чем все другие. Я не думаю, что девушку волнует вопрос, с кем именно проводит свое свободное время ее отец.

– Супруге тоже все равно?

– Во всяком случае, она не из тех женщин, которые будут устраивать скандалы. Умная, очень практичная, требовательная. Она понимает, что ее благополучие строится на миллионах ее супруга. И поэтому переехала на дачу, позволяя мужу оставаться в городе. Ее больше волнует собственная фигура, цвет лица и форма носа, чем все знакомые ее мужа. Можете себе представить, она сделала уже три операции, исправляя форму своего носа. Это вообще стало национальным спортом наших женщин, в том числе и молодых. Все укорачивают свои носы, даже не подозревая, как смешно они выглядят.

– Судя по вашим словам, вы не очень любите своих родственников? – заметил Дронго.

– Мой родственник – это Мастан Гасанов, – нахмурился Руфат, – а остальные только производные от него. И я работаю на Мастана Халиловича, мнение остальных мне просто неинтересно. Вы просили меня быть откровенным, и я старался ничего не упустить. У вас есть еще вопросы?

– Конечно. У вашего шефа есть враги?

– Думаю, что да. У каждого настоящего мужчины должны быть враги, это нормально.

– У вас тоже?

– Безусловно. Иначе и не может быть.

– В таком случае назовите врагов своего босса.

– Наши конкуренты, некоторые чиновники из Министерства экономического развития, некоторые политики, налоговики, таможенники, список может получиться большим.

– Это враги?

– Скорее недоброжелатели, – чуть подумав, ответил Асадов.

– А враги?

– Об этом лучше спрашивать у самого Мастана Халиловича.

– Вы слышали про Узуна Фаруха?

– Кто это такой?

– В вашем присутствии Гасанов никогда не говорил о нем?

– Первый раз слышу. Никогда о таком не слышал.

– Ваш шеф получал раньше какие-нибудь угрозы в свой адрес?

– Никогда. У нас хорошая охрана и своя служба безопасности.

– Кто ее возглавляет?

– Ильяс Рахимов. Он раньше работал в Казани, в органах МВД. Был начальником отдела Министерства внутренних дел Татарстана. У нас он уже четыре года.

– Видимо, ваш шеф не очень ему доверяет, если не позволил никому из охраны отправиться с ним в Швейцарию.

– Он никогда не брал свою охрану в Европу, – удивился Руфат, – там она не нужна. Это же целая проблема. Оформлять им визы, доставать билеты. И они ничего не смогут сделать, так как оружие провозить им все равно не разрешат. Если нам нужно, мы можем нанять сотрудников частного охранного агентства в Швейцарии или в Италии. У них есть право на ношение оружия. И их не успеют купить, как могут купить любого из наших сотрудников.

– Резонно, – согласился Дронго, – значит, ваш шеф ездит только вместе с вами?

– Да, – гордо поднял голову Асадов, – он доверяет мне больше других. И я стараюсь сделать все, чтобы оправдать его доверие.

 

Глава пятая

Они прибыли в Шереметьево-два во втором часу дня. Эдгар успел позвонить Кружкову, но ничего необычного в аэропорту не произошло. Дронго уселся в свой автомобиль и уехал домой. Руфат Асадов уселся в «шестисотый» «Мерседес», очевидно, принадлежавший самому Мастану Гасанову, и тоже уехал. Сделав небольшой круг, автомобиль с Дронго, в котором находились водитель и Кружков, снова вернулся к зданию аэропорта и забрал терпеливо поджидавшего их Эдгара Вейдеманиса.

– Есть что-нибудь новое? – поинтересовался Дронго.

– Пока ничего особенного, – доложил Кружков, – на сайтах обычная информация о семье Гасановых. Его дочь еще в Париже, откуда шлет свои фотографии всем знакомым и незнакомым друзьям.

В отличие от высокого Вейдеманиса Леонид Кружков был чуть выше среднего роста. У него были русые волосы, курносый нос и розовые щеки. Он выглядел лет на десять младше своего возраста.

– Она там одна или с друзьями? – уточнил Дронго.

– С друзьями, – сообщил Кружков, – и, кажется, ей там очень неплохо. Но нигде не было сообщений о ее отце. Все фирмы Гасанова продолжают работать. Его строительная компания недавно выиграла очередной тендер в московской мэрии на строительство многоэтажного дома. Все идет так, словно сам хозяин уехал на несколько дней в Швейцарию – подышать воздухом и отдохнуть.

– Кто руководит компанией в его отсутствие?

– Формально три вице-президента. Первый и еще двое. С последними двумя все понятно. Это дутые фигуры родственников, которые не столько работают, сколько выполняют конкретные приказы самого Мастана Гасанова. Его младший брат Вугар, который отвечает за финансовую сторону, и сын Бахруз, который занят международными связями и планированием будущих проектов. На самом деле реально работает первый вице-президент – Иосиф Яковлевич Бергер, который и занимается всеми строительными вопросами в компании. Судя по всему, неплохо занимается, так как компания выиграла тендер и готова приступить к строительству новых многоэтажек. Говорят, что у него хорошие отношения с самим Ресиным.

– Очень ценная информация, – недовольно сказал Дронго, – если Бергер работает с московской недвижимостью и возглавляет крупную строительную компанию, то почти наверняка он должен быть лично знаком с Ресиным и иметь с ним неплохие отношения. У тебя больше нет никакой информации?

– По Гасановым нет. Но вам пришло сообщение из Баку. Они выслали ответ на ваш запрос, и мы проверили сегодня вашу электронную почту. Там есть данные на Фаруха Ризаева. Он недавно освободился из тюрьмы в Белоруссии и переехал в Санкт-Петербург, где и проживает в настояшее время. Есть его адрес.

– Поворачивай машину обратно в аэропорт, – устало сказал Дронго.

– Зачем? – удивился Эдгар. – Мы только что прилетели.

– Возьмем билеты на первый же рейс в Санкт-Петербург. Нужно срочно лететь туда. Прямо сейчас.

– Тебе не говорили, что ты сумасшедший? – разозлился Вейдеманис. – Может, мы сначала заедем домой?

– Нет. Летим прямо сейчас. Это может оказаться очень важным. Если убийство организовал Фарух, то нам нельзя терять время.

– Черт с тобой, – махнул рукой Эдгар, – все равно не успокоишься, пока мы не улетим. Может, вечером поедем поездом? И утром будем на месте. «Красная стрела». Такой комфорт и удовольствие.

– Нет. Летим прямо сейчас. Завтра утром может быть уже поздно. Ты не подумал о том, что и сам Мастан Халилович может оказаться человеком, склонным к подобного рода авантюрам. Если он убежден, что его постельное белье отравил бывший компаньон, то может ответить адекватно, не дожидаясь завершения нашего расследования. При его материальных возможностях он вполне может нанять парочку киллеров, которые отправятся в Санкт-Петербург уже на следующей неделе. А это грозит серьезным обострением всей ситуации и даже уголовным преследованием нашего клиента. Поэтому давайте быстрее в аэропорт. Найдем Узуна Фаруха и убедимся, что он не причастен к этому делу. Или, наоборот, очень даже причастен.

– Поехали, – согласился Вейдеманис, – все равно ведь не успокоишься, пока мы не улетим. И учти, что нашего солидного преступника, «вора в законе» будут охранять его «шестерки». А мы пойдем к нему безоружные, после того как выйдем из самолета, куда нам просто не разрешат пронести оружие.

– С возрастом ты становишься осторожнее, – заметил Дронго, – это уже явное приближение старости. Не беспокойся. Если мы сумеем доказать, что именно он организовал покушение на жизнь Мастана Гасанова, все остальное будет уже не так важно.

Они развернулись, чтобы ехать обратно. Кружков нахмурился, но молчал. Вейдеманис что-то недовольно бормотал себе под нос, очевидно, ругался. Водитель молчал. И только Дронго был благодушен, хотя и пытался не выдавать своего настроения.

– Где конкретно живет Ризаев в Санкт-Петербурге? – спросил Дронго у Кружкова. – Они сообщили нам его точный адрес?

– Конечно. В районе Сосновой Поляны. Это пригород Санкт-Петербурга, как они нам написали.

– Нужно будет попросить кого-то из старых знакомых, чтобы они предупредили о нашем визите, – сказал Дронго, доставая телефон. Он набрал знакомый ему номер.

– Добрый день, Назим Алиевич, – начал он, услышав знакомый голос бывшего заместителя министра внутренних дел.

– Здравствуй, – обрадовался тот, – какими судьбами? Ты не звонил мне уже целую вечность. Забыл старого друга.

– Не забыл. Просто у меня такой гадкий характер, – попытался оправдаться Дронго, – как вы себя чувствуете?

– Неплохо. Для восьмидесяти лет чувствую себя очень неплохо. Ты ведь позвонил мне не для того, чтобы узнать, как я себя чувствую, верно?

– Вы, как всегда, правы. Я же говорю, что у меня ужасный характер. Звоню только по делу.

– Хватит оправдываться. Я тебя слушаю.

– В восьмидесятые годы в Баку был такой известный «цеховик» Узун Фарух. Вы его знали?

– Конечно, знал. Он был легендарной личностью. Попал в тюрьму по самому громкому делу «цеховиков». Ему еще повезло, что его не приговорили к расстрелу. Но он сидел до девяносто второго года. А почему ты спрашиваешь?

– По моим данным, он сейчас живет в Санкт-Петербурге.

– Возможно. В Баку он не появится, здесь у него много заклятых друзей.

– Это я понимаю. Дело в том, что я собираюсь нанести визит этому типу, и мне нужна протекция, чтобы он нас принял.

– Если хочешь, я могу позвонить ему сам. Но учти, что тогда он встретит тебя пулеметной очередью, – пошутил Назим Алиевич.

– Не люблю пулеметов. Может, придумаете что-нибудь другое? Чтобы он хотя бы в первые полчаса не стрелял.

– Найду, конечно. Когда ты хочешь с ним встретиться?

– Прямо сегодня.

– Это сложнее. Но постараюсь найти кого-нибудь из «бывших». Хотя мало их осталось. Многие умерли, некоторые уехали, некоторых уже не найти. У тебя есть номер телефона Узуна Фаруха?

– Увы, нет. Но если вы найдете такого человека, то я смогу ему перезвонить, когда буду у этого типа. Вы меня понимаете?

– Буду искать. Сколько у меня есть времени?

– Часа два или три.

– Ты ставишь меня в такие жесткие рамки…

– Извините.

– Ничего, даже приятно. Значит, я еще кому-то нужен. В общем, я тебе перезвоню, если найду кого-то. Звонить на твой номер, который у меня сейчас высветился?

– Да, если можно.

– Договорились. До свидания.

Дронго убрал телефон.

В аэропорту им не удалось взять билеты на ближайший рейс, там уже закончили регистрацию. Пришлось брать билеты на следующий рейс, вылетающий через полтора часа. Дронго, отпустив Кружкова с водителем, предложил Эдгару пообедать.

– Это просто непродуманный шаг с твоей стороны, – заметил Вейдеманис, когда они сели за стол, – ты представляешь себе, насколько опасным будет твой визит? Тем более если этот криминальный авторитет действительно хотел убить своего бывшего напарника?

– Ничего опасного, – возразил Дронго, – как правило, криминальные авторитеты – люди понимающие и действуют строго по правилам. Зачем убивать своего гостя, который не сделал ему ничего плохого? Если он действительно хотел устранить Мастана Гасанова, то в худшем случае не станет со мной разговаривать. Он ведь провел около двадцати лет в тюрьмах и колониях, значит, знает правила и не допустит личных выпадов. Я ему ничего плохого не сделал.

– Ты собираешься обвинить его в убийстве. В попытке убийства. Хотя нет, и в убийстве тоже. Ведь кто-то сбил эту несчастную прачку. Нужно было сначала поговорить с ее близкими, возможно, убийца совсем не там, где мы его ищем. Может, это был обычный порошок против грызунов или комаров, случайно попавший на постельное белье.

– Именно на то, которое стелят в спальной самого хозяина, – усмехнулся Дронго. – И учти, что собака умерла уже через полчаса. Представляешь, какая там была концентрация яда! А несчастная горничная только прикасалась руками, когда стелила постель, и тоже попала в больницу. Нет, это была попытка умышленного убийства. Тут не может быть никаких сомнений.

– И именно поэтому ты так торопишься к этому бандиту? – недовольно спросил Вейдеманис.

– Он начинал как обычный «цеховик». Это были уважаемые люди на Кавказе, которые делали деньги, организовывая подпольные цеха. Когда к власти пришел Андропов, борьбу с нелегальным производством усилили, и Фарух попал под эту волну. Его посадили, а выпустили только после распада Союза. Представляешь, как он возмущался, ведь уже в конце восьмидесятых разрешили открывать кооперативы и заниматься частной предпринимательской деятельностью, за которую, собственно, его и посадили. Потом он освободился и сразу попал в круговорот событий. Тогда в Азербайджане просто не было стабильной власти. За шестнадцать месяцев сменилось пять руководителей республики. Сам посуди, какой там царил бардак. В этой неразберихе каждый устраивался как мог. Фарух сколотил банду и начал обирать банкиров и бизнесменов. Может, он даже считал себя кем-то вроде местного Робин Гуда, отнимая деньги у своих бывших подельников, которые оставались на свободе и сполна воспользовались ситуацией. Потом ему пришлось уехать из Баку. Он обосновался в Минске, где тоже была не очень стабильная ситуация. Нужно было выживать, и он уже привычно начал заниматься рэкетом, поборами, незаконной коммерцией. И снова попался, на этот раз уже в Белоруссии. По большому счету – он несчастный человек, жизнь которого сломали события, происходившие в нашей стране в последние тридцать лет.

– Ты его еще и пожалей, – покачал головой Эдгар, – тоже мне Робин Гуд. Не забывай, что его короновали в тюрьме.

– Помню. Просто я думаю об иных олигархах, которые сегодня считаются уважаемыми людьми. С ними сидят за одним столом президенты и спикеры, к ним ходят популярные актеры и режиссеры, с ними дружат мэры и министры. На самом деле все могло повернуться иначе. Мастан Гасанов тоже отсидел свой срок, но вышел из тюрьмы и стал олигархом. А Фарух Ризаев превратился в криминального авторитета. Если внимательно изучить биографии самых богатых людей в России, то мы обнаружим потрясающую закономерность. Все эти люди еще при социализме были готовы к переменам. Они были фарцовщиками, валютными спекулянтами, торговали всем, чем могли, занимались любым видом бизнеса, чтобы заработать. Привозили старые компьютеры, просроченные продовольственные товары, дешевый ширпотреб с Запада и Востока, некоторые успели отсидеть в тюрьмах до девяносто первого года, некоторые занимались даже частным извозом или торговлей бананами. Всем, чем угодно, лишь бы заработать. За многие годы моих расследований я неожидано понял некую истину. Деньги идут к тем, кто готов ради них отдать все. Заложить свою душу, тело, счастье своих близких, родных ради золотого тельца.

Среди олигархов практически нет людей, которые с нуля налаживали бы собственное производство и затем постепенно богатели, как это бывает на Западе. У нас это – либо ловкие дельцы, успевшие захапать государственное имущество и сделавшие на нем большие деньги, либо пронырливые ловкачи, сумевшие воспользоваться ситуацией беззакония начала девяностых. Таковы особенности российских олигархов.

– Это везде так, – отмахнулся Эдгар, – можно подумать в других республиках все иначе.

– Конечно, иначе. В Прибалтике нет таких олигархов именно потому, что там с самого начала соблюдались некие цивилизованные методы приватизации, когда имущество возвращалось прежним владельцам или выставлялось на аукционы. Ты знаешь, я не сторонник подобных методов, но там все было понятно с самого начала. Поэтому и не появились такие бессовестные олигархи. Что касается Закавказья и Средней Азии, то здесь тоже все понятно. Формально олигархов там не существует, ведь многие государства носят отчетливый «патроналистический» характер, при котором глава государства играет роль мудрого отца, иногда укоряющего своих нерадивых детей, иногда позволяющего им немного заработать. Все богатые люди – это прежде всего государственные чиновники, которые находятся на ответственных должностях, имеют доступ к государственному бюджету и распределению средств. Формальных олигархов нет, но я думаю, что многие чиновники этих государств могут дать фору доброй половине российских олигархов из списка «Форбса». Если когда-нибудь будет сделан подробный анализ состояния дел высших чиновников государств бывшего Союза, особенно в южных республиках, то объемы их доходов и состояний могут поразить даже американских экспертов «Форбса». Это ведь государственные прибыли, налоги, таможенные отчисления, бюджетные деньги, которые идут не в карман государства, а в личный карман чиновника. Можно себе представить, какие миллиарды там скапливаются.

– Слушая тебя, поневоле становишься мизантропом и начинаешь ненавидеть человечество. Тогда зачем ты помогаешь Мастану Гасанову? Пусть они все перебьют друг друга. Хотя мы с тобой в этом случае останемся без работы.

– Без работы мы не останемся в любом случае, – печально возразил Дронго, – добро и зло будут сражаться вечно, пока существует человек с его страстями и недостатками. Что же касается олигархов… Среди них встречаются относительно порядочные люди. Хоть и реже, чем среди обычных людей. Взять того же Гасанова, он хотя бы не скрывает своей прошлой жизни и не считает себя идеальным бизнесменом, который развернулся исключительно в силу своего ума и таланта. Он понимает, что ему отчасти повезло, отчасти он воспользовался ситуацией, отчасти сумел вовремя подсуетиться, заручившись поддержкой нужных чиновников. Подобное отношение «к себе, любимому» встречается не так уж и часто. Очень богатые люди искренне считают, что они стали богатыми в силу своих выдающихся способностей. Если им скажут, что они всего лишь умелые дельцы, они просто обидятся. Хотя признаюсь, что для того, чтобы стать миллиардером, одного везения мало. Нужны особые таланты. Полное бессердечие, умение отстраняться от проблем обычных людей, умение лгать, приспосабливаться, ловчить, понимать ситуацию, дружить с нужными чиновниками и не лезть в политику. Один из олигархов даже заявил, что сам бог помогает богатым, так как они и есть «соль земли». А другой просто сказал, что все, кто не сумел заработать миллиард, пусть идут в ж… Мне этот олигарх даже симпатичен. Он в концентрированной форме выразил отношение олигархов к собственному народу. Хамское презрение и абсолютное равнодушие дельцов, сделавших себе состояние в период народного потрясения. Все так, как и должно быть. Именно поэтому я часто отказываюсь работать с особо одиозными людьми, понимая, что мои способности будут поставлены на службу неправедному делу. Что касается нашего нынешнего разбирательства, то мне оно показалось интересным. Не говоря уже о том, что пока я не вижу причин для ненависти к Мастану Гасанову, даже если в молодости он и не являлся символом абсолютного бескорыстия и честности.

Он взглянул на часы.

– Пора заканчивать. Нужно идти на посадку. Надеюсь, что в Санкт-Петербурге будет хорошая погода.

– Туда лететь совсем немного, – попытался успокоить его Эдгар.

– Это ничего не значит. Я однажды при перелете из Парижа в Барселону попал в такую болтанку, что потом несколько дней приходил в себя. Надеюсь, что сегодня все будет в порядке.

Вейдеманис усмехнулся. Он знал, что его друг не любит летать самолетами. Но полет прошел нормально, и уже через час они приземлились в Пулкове. Дронго включил свой телефон и позвонил Назиму Алиевичу.

– Ты не поверишь, – сказал тот, – я нашел самого Яшу Джарджиева, который тогда координировал действия всех наших «цеховиков» в Баку. Он сейчас живет в Израиле, в Хайфе, и ему уже под девяносто лет. Услышав, что нужно помочь тебе, он сразу дал согласие. Запиши номер его телефона, ты можешь ему позвонить. Думаю, что Узун Фарух даже обрадуется, услышав через столько лет голос Джарджиева.

– Как его отчество?

– Яков Исидорович. Неужели ты забыл самого Джарджиева? Твой отец его неплохо знал.

– Я его тоже знал, – пробормотал Дронго, – он ведь был не только координатором, но и «судьей»?

– Это ты тоже помнишь. Записывай номер, – рассмеялся Назим Алиевич и продиктовал номер телефона.

В среде «цеховиков» наиболее уважаемых людей называли «судьями». Они решали все хозяйственные споры между «цеховиками», и их решение было обязательным к исполнению всеми сторонами. Подавать в настоящий суд или в арбитраж было бессмыслено и невозможно, поэтому признанные «судьи» считались непререкаемыми авторитетами.

Дронго перезвонил на номер телефона, который дал ему бывший заместитель министра. Он набрал код Израиля, код Хайфы и нужный ему номер. Сразу же услышал довольно твердый голос Джарджиева.

– Кто говорит?

– Добрый день, Яков Исидорович, – начал Дронго, – вас беспокоит…

– Можешь не продолжать. Я сразу узнал твой голос. Он так похож на голос твоего отца. Ты знаешь, как мы все его любили и уважали.

Отец Дронго долгие годы возглавлял коллегию адвокатов, считаясь одним из самых лучших специалистов по хозяйственным вопросам. Джарджиев тогда часто приезжал к ним домой. Дронго помнил визиты этого хорошо одетого и пахнующего хорошим парфюмом гостя.

– Спасибо, – ответил Дронго, – я звоню к вам по делу.

– Знаю. Мне уже сообщили. Узун Фарух рядом с тобой?

– Пока нет. Но я еду к нему.

– Когда приедешь, позвони. Думаю, что ему будет интересно поговорить со мной. Прошло столько лет. Только будь осторожен. Наш знакомый всегда отличался вспыльчивым характером.

– Я вам перезвоню.

– Давай, – согласился Джарджиев, – и учти, что, когда приезжаешь в Израиль, нужно навещать старых знакомых. Я видел тебя по телевидению, когда ты был в последний раз в Израиле. Ты стал таким знаменитым сыщиком, что уже не хочешь вспоминать даже старых знакомых.

– Ни в коем случае, – возразил Дронго, – специально прилечу в Хайфу, чтобы увидеться с вами.

– Врешь, конечно, но все равно приятно. В общем, позвони, когда будешь на месте.

Он отключился первым. Дронго убрал телефон в карман.

– Что-нибудь узнал? – спросил Вейдеманис.

– Он напомнил мне, что у Фаруха Ризаева очень вспыльчивый характер. Просил быть осторожнее, – сообщил Дронго.

– Может, мне лучше пойти на встречу вместо тебя, – предложил Эдгар, – ты можешь вызвать у него ненужную реакцию.

– Это не тот случай, когда ты можешь заменить меня. Я прилетел сюда, чтобы с ним встретиться, и собираюсь обязательно поговорить с ним. Давай найдем такси и поедем в эту Сосновую Поляну, – предложил Дронго.

 

Глава шестая

Ехать им пришлось минут сорок. Нужный адрес они нашли почти сразу. Двухэтажный дом стоял несколько в стороне от всех остальных строений. Предусмотрительный Дронго попросил водителя такси остановиться в пятидесяти метрах от дома, чтобы Эдгар не попался на глаза обитателям дома. Вейдеманис вышел из салона такси, чтобы контролировать обстановку вокруг дома. Сам Дронго уверенным шагом направился к дому. Старая, покосившаяся калитка, невзрачный забор. Здесь мог жить человек очень среднего достатка. Во дворе были две собаки. Они вылезли из своих будок и недовольно зарычали, глядя на вошедшего во двор человека. Почти сразу из дома вышел молодой человек лет двадцати пяти. У него были светлые, курчавые волосы, круглое лицо, зеленые глаза. Молодой человек подошел к Дронго.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался он, – вы к кому?

– Мне нужен господин Ризаев. Фарух Ризаев, – сказал Дронго.

– А по какому вопросу? – поинтересовался молодой человек.

– По личному, – усмехнулся Дронго.

– По личным вопросам господин Ризаев никого не принимает, – пояснил молодой человек, – извините.

– А по партийным или общественным принимает? – переспросил Дронго.

– Что? – не понял молодой человек.

– У меня к нему важное дело, – терпеливо сказал Дронго, – передайте ему, что я привез привет от Яши Джарджиева. И хочу с ним срочно встретиться.

– Мы не знаем никакого Джурчиева, – сообщил Дронго его собеседник.

– Не передергивайте. Я сказал «Яша Джарджиев», – с нажимом сказал Дронго.

– Он сейчас болеет и никого не принимает, – сообщил молодой человек, глядя в сторону, словно не решаясь смотреть в глаза.

– Даже если у него свиной грипп, то я готов рискнуть, – заметил Дронго, – и долго вы собираетесь держать меня во дворе?

Молодой человек несколько секунд стоял неподвижно, размышляя, затем повернулся и исчез в доме. Собаки снова вылезли из своих будок, словно получили команду. Ждать пришлось минуты две или три. Наконец молодой человек вышел из дома.

– Заходите, – сказал он, – но вы напрасно теряете время. Господин Фарух Ризаев болен и не может ни с кем разговаривать на серьезные темы.

Дронго вошел в дом. Здесь стоял острый запах лекарств. У дверей суетилась какая-то старая женщина. Увидев Дронго, она неодобрительно покачала головой.

– Никак в покое человека не оставите, – укоризненно прошептала она.

В просторной гостиной стояла старинная мебель, словно вывезенная из русской усадьбы девятнадцатого века. Молодой человек исчез в соседней комнате, затем вышел и пригласил гостя войти. В комнате на большой двуспальной кровати у стены лежал Фарух Ризаев, укрытый одеялом. Он повернул голову и с интересом посмотрел на вошедшего. Затем недовольно закрыл глаза. Этого человека он никогда раньше не видел, значит, он не представлял особого интереса. Дронго прошел к кровати и уселся на стул.

– Только две минуты, – сказал молодой человек, встав за его спиной.

– Извините, что я вас беспокою, – начал Дронго, – мне хотелось с вами встретиться еще и потому, что я должен передать вам привет от Яши Джарджиева.

– Никогда о нем не слышал, – сообщил Фарух, – я не знаю такого человека.

– Он живет сейчас в Хайфе, в Израиле, – пояснил Дронго, – и хотел с вами переговорить.

Ризаев повернулся, открыл глаза и взглянул на гостя. В глазах было столько любопытства и ненависти, что Дронго едва не вздрогнул. Этот человек совсем не был похож на обычного больного.

– Что тебе нужно, – прошипел Фарух, – откуда ты явился?

«Что-то не так», – подумал Дронго. Он достал телефон, нажал кнопку повторного вызова и передал аппарат больному. Тот вытащил руку из-под одеяла. Он был одет в светлую рубашку.

– Слушаю, – глухо сказал он, – да, это я. Конечно, узнал. Яша, ты действительно сейчас в Хайфе? А если честно? Нет, я думал, что тебя подставили. Да, да. Очень хорошо. Загорай на своих пляжах. Да, я все понял. Ясно. Не беспокойся. Может, и приеду, если смогу. До свидания. Спасибо, ты тоже не болей.

Он вернул телефон. Посмотрел на молодого человека.

– Кирюша, включи радио, – попросил Фарух.

Молодой человек кивнул и подошел к радиоприемнику. Послышалась громкая музыка. Фарух словно этого и ждал. Он вскочил с постели. Оказывается, он лежал под одеялом в брюках и в рубашке. Приложив палец к губам, он поманил за собой Дронго, увлекая его в ванную комнату. Он был очень высокого роста, даже выше Дронго. Наверно, поэтому и получил свое прозвище. У него было вытянутое лицо, узкие глаза, длинный нос. Фарух закрыл дверь, включил воду и обернулся к гостю.

– Вы с ума сошли, – нервно произнес он, – куда вы лезете? Неужели вы не заметили, что за моим домом следят. Напротив расположился целый отдел местного УВД. И их машина с прослушивающей аппаратурой стоит у соседнего дома. Они «пасут» меня уже третий месяц. С тех пор как я здесь поселился. Думают, что я их не вижу. Наивные дурачки. Получили наводку от белорусов и теперь стараются подловить меня.

«Нужно было догадаться, – подумал Дронго, – конечно, такой легендарный тип, как Узун Фарух, не мог остаться без наблюдения местной милиции. Они взяли его под свой контроль, а я так глупо пришел к нему в дом, чтобы тоже подставиться под их наблюдение».

– Вы же сами сыщик, – зло пробормотал Фарух, – так мне сказал Яша. Неужели вы действительно тот самый Дронго? Я думал, что вы гораздо старше.

– Надеюсь, вы не считали меня ровесником Яши Джарджиева? – пошутил Дронго.

– Нет, – усмехнулся Фарух, – скорее моим ровесником. Скажите, что вам нужно, и быстро уходите. Иначе даже местные «пинкертоны» догадаются, что я сижу в ванной комнате больше, чем нужно.

– Собственно, я уже узнал все, что хотел узнать, – признался Дронго, – вы поселились здесь недавно?

– Как только поселился, так сразу и получил этих наблюдателей, – пояснил Фарух. – Нужно уезжать отсюда. Думаю, что скоро меня здесь не будет. Надоели эти типы, не могу даже во двор выйти. Приходится притворяться больным и каждый раз вызывать к себе врачей. Зачем вы пришли? Что вам нужно? Яша попросил, чтобы я вам помог.

– Вы знаете Мастана Гасанова?

– Этого мерзавца? Конечно, знаю. Сейчас он уже известный олигарх, а когда-то начинал моим курьером, возил в Прибалтику нашу продукцию и привозил оттуда деньги. Почему вы спрашиваете? Проводите расследование против этого миллиардера?

– Почти угадали.

– Правильно делаете. Он всегда был трусливым и осторожным. Иногда это его спасало. В конце восьмидесятых он все бросил в Баку и переехал в Москву. Это был его первый удачный шаг. Потом он начал заниматься коммерцией. Второй удачный шаг. Нашел нужных людей. Опять повезло. Вовремя сбежал от своих московских компаньонов, когда на них объявили охоту федеральные власти. И вовремя переметнулся на сторону победителей. Наверно, я не прав. Он не просто трусливый и осторожный, но еще и удачливый сукин сын. Что он натворил?

– Мы сейчас проверяем. Но его недавно пытались убить.

– Когда у человека столько денег, у него обязательно появляются враги и завистники, – рассудительно сказал Узун Фарух. Он был на несколько сантиметров выше даже Дронго. Со своим баскетбольным ростом он казался несколько нескладным.

– Вы не знаете, кто хотел его устранить? – уточнил Дронго.

– Понятия не имею. Хотя по логике – одним из тех, кто его должен ненавидеть больше остальных, должен быть именно я. Тогда, в восемьдесят третьем, я взял на себя бóльшую часть вины, выгораживая молодых. И получил больше всех. Мастан вышел гораздо раньше меня и очень умело распорядился своей долей. А когда освободился я, он уже переехал в Москву и даже не захотел мне помочь. Потом я снова послал к нему людей, но он снова отказал. В Белоруссии нам не повезло. Попали под очередную кампанию, и меня снова отправили в колонию. Хорошо, что распался Союз и меня не отправили куда-нибудь в Сибирь или на Урал. Белорусская колония по сравнению с сибирскими лагерями – это почти курорт. Но все равно – хорошего мало. Когда я вышел, он опять отказался иметь со мной дело. Этот мерзавец уже забыл, кому обязан своим первоначальным капиталом. Но я не обижаюсь, понимаю, что такова жизнь. Он сейчас известный человек, дружит с политиками и депутатами, его фотографии публикуют на страницах журналов. Зачем ему такой знакомый, как я? Все понятно. Но все равно – мерзавец! У скольких олигархов в друзьях ходят криминальные авторитеты, и никто не делает из этого трагедию.

– Похоже, что вы все-таки обижены на него.

– Бог ему судья. Я думаю, что он все равно рано или поздно «поскользнется». Как бы ни везло человеку по жизни, так или иначе наступает черная полоса. Когда везение заканчивается. И вот тогда нужно быть готовым к серьезным неприятностям. Поэтому я давно махнул рукой на Мастана. Пусть живет как хочет. Я думаю, что он и так потерял на этом кризисе больше половины своего состояния. Каждому свое. У него свой бизнес, у меня свои интересы.

– Понятно. Спасибо, что согласились принять меня и ответить на мои вопросы. Надеюсь, что я смогу уйти незамеченным?

– Даже не надейтесь, – ухмыльнулся Фарух, – они возьмут вас в полный оборот. На улице вас уже ждет их «топтун». Как только вы выйдете, за вами начнут следить. Они наверняка решат, что вы связной, который приехал ко мне с предложениями от южной мафии. Да и внешность у вас не славянская. Я даже думаю, что вас сразу арестуют, как только вы отсюда выйдете, – почти радостно сообщил Ризаев, – будет даже смешно. Известный сыщик в роли подозреваемого в связях с мафией. Вам сложно будет оправдаться. На вашем месте я бы прямо сейчас позвонил в генеральное консульство, которое есть в Санкт-Петербурге. Вас придется выручать, а я ничем не смогу помочь.

– Ничего, – улыбнулся Дронго, доставая телефон, – что-нибудь придумаю.

– Думайте, – согласился Фарух, выходя из ванной комнаты.

Через минуту вышел Дронго. Хозяин дома уже сидел рядом с кроватью. Радиоприемник они выключили.

– Кирюша, предложи нашему гостю чай, – сказал Фарух.

– Нет, спасибо, – громко ответил Дронго, – лучше я пойду. Извините, что я вас побеспокоил. Я не думал, что вы настолько больны. Желаю вам поправиться.

Фарух одобрительно кивал головой, слушая Дронго.

– Когда вы думаете подняться? Что говорят врачи? – Дронго подумал, что просто обязан подыграть хозяину дома, который так любезно его принял.

– Говорят, что через месяц или полтора, – пытаясь не рассмеяться, заявил Фарух, – вашими молитвами я думаю подняться не раньше чем через месяц.

– Особенно моими, – не выдержал Дронго, – в другом месте я бы просто сразу отправил бы вас в храм на исповедь. Хотя вы мусульманин, если вообще верующий.

Фарух нахмурился. Хотел что-то возразить, но только махнул рукой.

– Я всегда был верующим, – сказал он громко, – и никогда не совершал бессовестных поступков. И об этом знают и мои друзья, и мои враги. До свидания.

– Прощайте, – Дронго вышел из комнаты. Он подумал, что пожимать руку криминальному авторитету будет слишком большой уступкой собственной совести. Выйдя из дома, он увидел уже знакомых собак, которых успели отвязать. Увидев его, они снова зарычали.

– Сидите тихо, – попросил Дронго, но, кажется, они не собирались его слушать. Он замер в дверях дома. Может, вернуться? Дверь открылась, и вышел Кирюша.

– Идите, – добродушно произнес он, – при мне они вас не тронут.

Дронго прошел мимо собак. Обе морды повернулись в его сторону, но рядом с ним шагал Кирюша, и вышколенные животные не двинулись с места. Дронго вышел на улицу. Посмотрел на дом, стоящий напротив. Там стоял автомобильный фургон. Поблескивали стекла открытых окон, откуда велось круглосуточное наблюдение. К ним уже подходил какой-то мужчина со стертым безликим лицом, какие бывают у типичных «топтунов»-наблюдателей. Дронго достал телефон.

– Я иду к автобусной станции, – громко сказал он.

Наблюдатель замер. Наверно, сейчас доложит своему руководству, и они будут решать, где брать его: на автобусной станции или раньше, понял Дронго. Черт побери, кажется, его могут заподозрить в связях с мафией. Только этого ему не хватало для полного счастья.

Он повернулся и медленно пошел по улице. Он видел, что за ним идут сразу двое. Автобусная станция находилась на соседней улице. Он перешел на другую сторону улицы, прошел дальше, свернул направо. Конечно, за ним следят, теперь в этом не было никаких сомнений. Возможно, они дадут ему сесть в автобус, чтобы задержать в другом месте. Или арестуют прямо у автобуса.

Он увидел третьего «топтуна», который шел навстречу ему. Значит, будут брать у автобусной станции. На тихой улочке они не стали вызывать машину, чтобы не спугнуть его раньше времени. И это их главная ошибка. Ведь они убеждены, что он один и у него в этом небольшом поселке нет сообщников.

Дронго прошел дальше. До автобусной станции оставалось около ста метров. «Топтуны», уже не стесняясь, следовали за ним.

Отсюда практически невозможно никуда убежать. Он обернулся. Двое мужчин следовали за ним на расстоянии двадцати метров. Еще один ждал прямо на автобусной стоянке. Дронго улыбнулся. Дилетанты. Провинциальные милиционеры, которым даже не может прийти в голову, с кем они имеют дело. В этой ситуации Эдгар Вейдеманис, бывший офицер Первого главного управления КГБ СССР, выглядит академиком на фоне студентов-любителей.

Он опустил руку в карман, нажимая кнопку вызова на телефоне. Это условный знак Вейдеманису. Через минуту на улицу выехала машина. Не сбавляя скорости, она подъехала к Дронго, неприятно взвизгнули тормоза. Дронго прыгнул в машину, и она понеслась дальше. Все трое «топтунов» только проводили автомобиль долгими растерянными взглядами. И лишь затем начали звонить. Через десять минут два автомобиля милиции нагнали пустое такси. Испуганный таксист сказал им, что высадил клиентов у вокзала. Дальнейшие поиски обоих незнакомцев ни к чему не привели. В местном отделе милиции доложили о появлении неизвестного лица со своим сообщником, которые общались с Фарухом Ризаевым. Решено было усилить наблюдение, выставив блокирующие посты в разных концах поселка.

На этот раз Дронго и его напарник не стали искушать судьбу. Они доехали до центрального вокзала и взяли билеты на ночной рейс в Москву. На всякий случай Дронго отключил свой мобильный телефон, по которому его могли бы вычислить. Утром следующего дня они уже были в Москве. Когда Дронго приехал домой, он сразу же включил городской телефон, чтобы прослушать записи, и сразу услышал нервный голос Руфата Асадова.

– Где вы пропадаете? Я звонил вам весь вечер. У нас произошли чрезвычайные события, и мне нужно срочно переговорить с вами. Перезвоните мне сразу, как только сможете.

Дронго уселся в кресло поудобнее и начал набирать номер телефона помощника Мастана Гасанова.

 

Глава седьмая

Он сразу же услышал голос Руфата Асадова.

– Что у вас случилось? – спросил Дронго.

– Где вы были? – вместо ответа спросил Асадов. – Я звонил вчера весь вечер. Ваш мобильный был отключен, а на городском работал только автоответчик.

– Пытался найти знакомых вашего шефа. Зачем вы меня так срочно искали?

– У нас произошли очень неприятные события. Дело в том, что вчера вечером в автомобильную аварию попала Лиана Сазонова. Я уже несколько раз говорил с Мастаном Халиловичем. Он очень переживает и просил срочно найти вас.

– Она погибла?

– Нет, она в больнице. Сотрясение мозга и ушибы правой руки. Врачи говорят, что ничего серьезного. В ее автомобиль врезался соседский джип, когда она выезжала со своей дачи.

– Она была за рулем?

– Да. У нее свой «Ауди». Такая навороченная «шестерка». Лиана хорошо водит, в милиции говорят, что в столкновении виноват сосед.

– Его задержали?

– Уже отпустили. Он тоже пострадал, у него порезаны лицо и руки.

– Это точно был сосед?

– Да, точно. Он один из совладельцев телефонной компании. Один из акционеров. В милиции считают, что произошла случайная авария. Но Мастан Халилович очень переживает. Говорит, что две аварии подряд – это много, даже для случайного совпадения.

– Какие две аварии?

– Он имеет в виду смерть Нины, нашей прачки.

– Там был наезд, и виновного еще не нашли, а здесь обычная авария на выезде с дачи. Это разные вещи.

– Я ему тоже так объяснял, но он все равно очень нервничает. Он уже уехал из Швейцарии и сейчас, наверно, находится где-то в Италии.

– Почему в Италии? Он говорил, что никому не будет говорить, куда он поехал. Или он отправился на свою виллу?

– Нет, я не знаю. Я действительно не знаю. Это только мои предположения.

– Для помощника вы знаете гораздо больше, чем нужно, – заметил Дронго, – Сазонова в больнице или дома?

– Пока в больнице. Я уже выяснил… Ее положили в отдельную палату, установили круглосуточное наблюдение. Ее супруг даже позвонил министру здравоохранения, чтобы за Лианой был должный уход.

– И к ней никого не пускают? – понял Дронго.

– Пока нет. Но мне удалось узнать, что она пробудет там несколько дней под присмотром врачей. А потом ее выпишут домой, если не будет никаких осложнений.

– Понятно. Вы искали меня только для того, чтобы сообщить мне эту новость?

– Конечно. Я случайно узнал, что ее супруг планирует отправить ее на отдых в Чехию, в Карловы Вары, сразу после того, как она выйдет из больницы. И подумал, что вам лучше встретиться с ней здесь, чем потом искать ее в Чехии.

– А почему вы думаете, что я хочу с ней встретиться?

– У нас главные подозреваемые – ее муж и этот бандит Узун Фарух, – безапелляционно заявил Асадов, – значит, мы должны работать в этом направлении.

– «Мы пахали…», – недовольно заметил Дронго.

– Что вы сказали?

– Мне не нравится, когда у меня появляются самостоятельные напарники из добровольцев, – строго заметил Дронго. – Свое расследование я веду сам, привлекая только тех, кто мне действительно нужен. Поэтому давайте договоримся. «У нас» нет никаких подозреваемых. Они интересуют только меня и больше никого. «Мы» с вами не будем работать в этом направлении, хотя бы потому, что я не привлекал вас в качестве своего помощника, и в таких вопросах мне не нужны люди со стороны.

– Как угодно, – обиженно отозвался Асадов, – я хотел как лучше.

– Не нужно как лучше. Сидите спокойно и не проявляйте инициативу. Когда понадобится, я сам позвоню вам. И тем более не нужно дергать вашего шефа. Ему и так нелегко после этого покушения. Поэтому – спокойствие и выдержка.

– Я хотел узнать, где вы были? – попытался отстоять хоть какие-то позиции Асадов.

– Там, где мне нужно было быть, – отрезал Дронго, – и давайте договоримся, что расследование веду только я сам. Самостоятельно. А вы выполняете свои функции помощника и не вмешиваетесь в мои дела. Договорились?

– Хорошо.

– Теперь скажите – в какой больнице лежит Лиана Сазонова и в какой палате? И учтите, что сегодня вечером мне понадобятся ключи от городской квартиры вашего шефа. Можно будет взять их у супруги Гасанова?

– Зачем? У меня есть ключи.

– Вы просто не помощник, а незаменимый человек. У кого еще есть ключи от квартиры?

– Больше ни у кого. Я сам впускаю туда кухарку и горничную. Но наша Сария сейчас тоже в больнице, а Дарья не приходит до тех пор, пока в город не возвращается Мастан Халилович.

– Значит, туда можете входить только вы?

– Конечно. Кому еще может доверять Мастан Халилович, как не мне?

Дронго усмехнулся. Этот маленький человек чувствует себя абсолютно незаменимым. И такая невероятная самоуверенность.

– Тогда встретимся вечером у дома вашего шефа, – решил Дронго, – в семь вечера. И пригласите туда вашу кухарку и водителя, чтобы я поговорил с ними.

– Все сделаю, – тотчас ответил Асадов, – что-нибудь еще?

– Больше ничего. Последний вопрос. Кто мог видеть Лиану, когда она была в квартире вашего шефа? Кухарка или водитель там были?

– Нет, конечно. Нельзя доверять такие тайны обслуживающему персоналу. Я сам привозил Лиану в моей машине. А в ее автомобиль посадили другую женщину в светлом парике.

– Значит, кроме вас, никто не знал, что Лиана была в квартире Мастана Гасанова?

– Никто. Даже консьерж. Я провел Лиану так, чтобы он не увидел ее лица. Сразу к кабине лифта. Консьерж меня знает и ничего не спросил.

– Чем больше я с вами разговариваю, тем больше убеждаюсь в вашей абсолютной незаменимости, – с явным сарказмом сказал Дронго, – значит, договорились. До вечера.

Он отправился принимать душ. Теперь нужно продумать версию своего появления в больнице. Нужно позвонить Эдгару, чтобы он был готов к этой поездке. Легче всего выдать себя за сотрудников прокуратуры, которые хотят побеседовать с пострадавшей. Лиане и людям, дежурящим рядом с ее палатой, совсем необязательно знать, что прокуратура не расследует подобные незначительные происшествия. Под этим предлогом можно переговорить с пострадавшей. Теперь он уже точно знает, что Фарух Ризаев не имеет никакого отношения к попытке убийства своего бывшего компаньона. Он действительно не очень любит Гасанова, но давно махнул на него рукой и не собирается так глупо подставляться, понимая, что убийство столь известного человека ему просто не простят. А отбывать еще один длительный срок он уже не в состоянии. Ему за шестьдесят, в этом возрасте люди уходят на пенсию.

Тогда остается версия Ростислава Сазонова. Дронго вышел из ванной, вытираясь и на ходу набирая номер Кружкова.

– У тебя есть какие нибудь сведения по Сазонову? – спросил он у своего помощника. – Что-нибудь нашел?

– Сколько угодно, – ответил Леонид, – он ведь официальное лицо. Раньше работал в администрации президента, сейчас в аппарате кабинета министров. Родился в пятьдесят четвертом в Нижнем Новгороде. Инженер-строитель по образованию. Работал по специальности с семьдесят шестого по семьдесят девятый. Потом его взяли в местный обком комсомола. Сначала инструктором, затем заведующим отделом. В восемьдесят третьем перевели в ЦК комсомола, в Москву. Работал в отделе пропаганды. С восемьдесят девятого перешел на работу в профсоюзы. В центральный аппарат. С девяносто второго по девяносто восьмой работал в разных компаниях. С девяносто восьмого снова на государственной работе в управлении делами. Потом перевели в аппарат администрации президента. Два года назад перешел в аппарат правительства уже с повышением. Типичная карьера исполнительного чиновника.

– Интересно, какая у него зарплата, если жена ездит на шестерке «Ауди», – пробормотал Дронго, – у него есть своя машина?

– Есть. Даже две. Джип «Мицубиси Паджеро» и «Лексус». И еще служебный «Мерседес», который водит личный водитель.

– И все это на зарплату служащего, – иронично заметил Дронго, – хотя ты говоришь, что он работал в частных компаниях шесть или семь лет.

– Судя по всему, тогда он и сделал свой основной капитал, – сообщил Кружков.

– Тогда он просто умелый бизнесмен, а не умелый чиновник, – пробормотал Дронго, – ладно, мне все понятно. Копай на семью Гасановых, может, сумеешь что-нибудь выяснить. Просмотри все, что только возможно.

– Я так и делаю.

Теперь нужно позвонить Эдгару Вейдеманису, чтобы отправиться вместе с ним в больницу.

Через полтора часа они уже подъезжали на автомобиле Эдгара к зданию больницы. Оставив «Ниссан» на стоянке, мужчины вошли в здание больницы.

– Вы к кому? – испуганно спросила пожилая дежурная, увидев двух высоких суровых мужчин.

– Мы из прокуратуры, – строго сообщил Эдгар, – у вас здесь находится пострадавшая в аварии. Лиана Сазонова.

– Да, – настороженно кивнула дежурная, – в четырнадцатой палате на втором этаже. Там дежурит наша медсестра. Вас проводить?

– Нет, мы сами найдем. – Вейдеманис и Дронго прошли к лестнице.

– Это типичный атавизм, все еще сидящий в бывших советских людях, – мрачно заметил Дронго, – достаточно сказать, что ты из милиции, прокуратуры или органов государственной безопасности. Каждый человек чувствует себя незащищенным, испытывает страх при встрече с представителями силовых органов. Ты знаешь, я вспоминаю об одном своем знакомом. Его звали Азизбала Мустафаев. Он работал заведующим организационным отделом райкома партии в самом большом районе Баку. Потом работал в Центральном комитете. И больше всего на свете боялся ходить в милицию или в прокуратуру, даже когда обязан был присутствовать там по долгу службы как их куратор. Он даже боялся принимать у себя в кабинете офицеров милиции. Однажды он честно признался мне, что теряется при виде людей в погонах. Я всегда боюсь, что кто-нибудь из них сорвет с себя погоны и скажет, что это сделал я, жаловался мне Мустафаев. Вот такой атавистический страх сидел в этом высокопоставленном партийном работнике.

Потом я много раз замечал, что любой человек, разговаривая с сотрудником милиции или прокуратуры, испытывает невольный страх.

– Новое поколение уже другое, – возразил Эдгар, – они не знают подобных проблем.

– И это правильно. Труднее всего стать по-настоящему свободным человеком.

Они поднялись на второй этаж, прошли к четырнадцатой палате. Здесь была своеобразная приемная, где дежурила молодая медсестра. Ей было лет двадцать, не больше. Она удивленно посмотрела на обоих незнакомцев. Но в отличие от пожилой дежурной она не испугалась, скорее удивилась.

– Что вам нужно? – спросила девушка.

– Мы из прокуратуры, – пояснил ей Эдгар, – нам нужно побеседовать с пострадавшей в аварии Лианой Сазоновой.

– Ей уже лучше. И к нам приезжали из милиции, – сообщила медсестра.

– А теперь мы приехали из прокуратуры, – строго сказал Вейдеманис, – и не нужно спорить.

– Я должна посмотреть, – сказала девушка, – если она не отдыхает и может вас принять, то я вам скажу. А если она спит, то тогда вам придется зайти попозже. Сейчас посмотрю.

Она вошла в палату. Эдгар с улыбкой взглянул на Дронго.

– Вот так, – весело сказал он, – новое поколение выбирает «пепси». Ее совсем не пугают двое мужчин из прокуратуры. Она сначала узнает, как чувствует себя больная и только потом разрешит нам пройти к ней. А может, вообще не разрешит.

– Будем надеяться, что она не спит, – посмотрел на часы Дронго, – второй раз появляться здесь под видом сотрудников прокуратуры у нас не получится. Могут потребовать показать документы.

Медсестра вышла из палаты.

– Она не спит, – улыбнулась девушка гостям, – можете войти. У вас только десять минут.

Они вошли в палату. На кровати лежала молодая женщина. У нее были характерные синяки на лице, кровоподтек на левой скуле. Женщина была красивой даже без косметики. У нее были роскошные светлые волосы, зеленые глаза, чувственные губы. Взглянув на вошедших мужчин, она непроизвольно поправила волосы. И грустно усмехнулась.

– Добрый день, – кивнул Дронго, – извините, что мы вас беспокоим. Это мой напарник господин Эдгар Вейдеманис. А меня обычно называют Дронго.

– Вы из прокуратуры? – тихо спросила Лиана.

– Нет. Это мы так представились, чтобы попасть к вам в палату. На самом деле нас прислал Мастан Халилович. Если вы слышали о таком.

– Уходите, – тихо попросила она, – уходите немедлено, или я закричу.

– Не нужно кричать, – попросил Дронго, – если вы мне не верите, то мы можем перезвонить его помощнику, господину Асадову, с помощью которого вы однажды спрятались от тех, кто следил за вами.

– Кто вам об этом сказал? Сам Гасанов?

– Нет. Его словоохотливый помощник. Теперь вы мне верите?

– Что вам нужно? – спросила она, поморщившись, – зачем вы пришли сюда? Кто вас послал? Если вы замышляете какую-нибудь провокацию против моего мужа, то лучше уходите отсюда. У вас ничего не выйдет.

– Поразительная находчивость, – брезгливо сказал Дронго, – неужели мы так похожи на провокаторов? И вы ничего не знаете о попытке убить вашего старого знакомого?

– Знаю, – ответила Лиана, – его хотели убить. Подсыпали ему яд в постель и убили его собаку. Я все знаю.

– В таком случае успокойтесь и отвечайте на мои вопросы. Не нужно нервничать. Мы действительно не имеем никакого отношения ни к вашему супругу, ни тем паче к его оппонентам. И мы действительно пытаемся помочь Мастану Халиловичу и предотвратить его убийство. Теперь вы нам верите?

– Что вам нужно?

Дронго присел на стул рядом с кроватью. Вейдеманис отошел к дверям, давая им возможность переговорить без свидетелей.

– Вы были в городской квартире Гасанова. Это не вопрос. Я хочу знать, кому вы могли об этом рассказать?

– Никому, – ответила Лиана, – неужели вы думаете, что замужняя женщина может кому-либо рассказывать подобные истории? У меня нет таких подруг, которым я могла бы доверить подобную исповедь. И слава богу, что нет. Я бы все равно ничего не стала рассказывать.

– Вы давно знаете Мастана Халиловича?

– Давно. Еще до того, как познакомилась со своим нынешним мужем. Но Гасанов был женат и не собирался разводиться. А я не годилась на роль обычной содержанки. Меня не устраивало такое положение дел.

– Понятно. Как вы считаете, ваш супруг мог узнать о ваших прежних или нынешних отношениях с Гасановым?

– Нет. Он не знает. Но иногда его пытаются информировать. Доброжелателей всегда хватает. Муж у меня человек довольно эмоциональный, он даже нанял специальных детективов, чтобы они следили за мной. И не потому, что он мне не доверяет. Он просто боится за меня. Они меня скорее охраняли.

– Вам не кажется, что он мог узнать о ваших отношениях с Гасановым и таким образом решил отомстить другу своей супруги?

– Нет. Он бы обязательно сказал мне об этом. Он не тот человек, который стал бы молчать. Он бы обязательно мне все рассказал. И потом… мы с Гасановым раньше были близкими друзьями.

– А его сыновья? Я имею в виду сыновей вашего супруга. Ваши пасынки. Возможно, они о чем-то догадываются?

– Нет-нет. Это исключено. Старший вообще занят только своим бизнесом, и у него с отцом несколько натянутые отношения. А младший, Андрей, просто обожает своего отца и обязательно бы рассказал ему, если бы узнал о чем-то негативном. Мы с ним большие друзья, у нас ведь очень маленькая разница в возрасте. Нет. Вы ищете не там, где нужно. Ни мой нынешний муж, ни его дети, мои пасынки, не имеют к этой попытке убийства никакого отношения, я убеждена в этом.

– У меня будет к вам неделикатный вопрос, – предупредил Дронго.

– Вы и так уже проявили неделикатность, решив прийти в больницу и устроить неприятный для меня допрос. Вы даже не подумали, что можете меня скомпрометировать. Задавайте ваш неделикатный вопрос, я готова выдержать и его.

– Вы часто встречались с Гасановым после того, как вышли замуж за Сазонова? – спросил Дронго.

Она прикусила губу. Немного покраснела. Покачала головой.

– Нечасто. Я вообще не понимала раньше, как можно изменять, находясь в официальном браке… Два или три раза. Для нас обоих это были мучительные встречи. И я приняла решение прекратить их. Поэтому я и согласилась поехать к нему на квартиру. У нас там ничего не было. И не могло быть. На супружеской кровати. Я для этого слишком брезглива. Нет-нет, я, конечно, не ангел, но и не такая уж и стерва, как может показаться. Может, поэтому я вполне искренне отвечаю на ваши вопросы. В ином случае я бы не стала даже разговаривать с вами. Мы с Гасановым давно уже просто друзья и ничего больше. У нас там ничего не было, уверяю вас.

– Насколько я понял, он относится к вам очень хорошо?

– Да, очень хорошо. И я это знаю. Он всегда так ко мне относился. Но у него есть жена, а у меня муж. И я считаю, что нам пора прекращать все эти тайные и несерьезные встречи. Мы уже не дети. Ему за пятьдесят, а мне далеко за тридцать.

– И давно вы пришли к такому выводу?

– Недавно, – она взглянула ему в глаза, – полтора года назад умерла моя старшая сестра. У нее был рак груди. Врачи ничего не смогли сделать. Вот так живешь и не думаешь, что в один момент все может измениться. Она буквально «сгорела» за несколько месяцев. С тех пор я тоже изменилась. Возможно, не в лучшую сторону, но изменилась.

– Спасибо за ваши ответы, – он посмотрел на Эдгара и поднялся со стула, – выздоравливайте скорее. Теперь насчет аварии. Это действительно был ваш сосед?

– Да. Он так переживает… Каждый день присылает мне цветы и фрукты. Он ведь сам тоже сильно пострадал, лицо у него буквально разрезано и рука сильно покалечена.

– В его машине больше никого не было?

– Нет.

– А в вашей?

– Водитель почти не пострадал. Он был пристегнут. Только я, дуреха, ударилась, врезавшись в переднее сиденье.

– Теперь все. Поправляйтесь. И не попадайте больше в аварии.

Он повернулся, чтобы выйти из палаты.

– Подождите, – попросила Лиана.

Они оба обернулись, глядя на нее.

– Передайте ему мой привет, – сказала она негромко, – и попросите, чтобы он забыл мой номер телефона. Тем более что я собираюсь менять номер. Так будет лучше для нас обоих. Обещаете передать ему мои слова?

– Обещаю, – сказал Дронго, – и до свидания.

Они вышли из палаты. Медсестра улыбнулась обоим.

– Вы уложились точно в срок, – сообщила она, глядя на часы.

– Мы старались, – ответил Дронго, – мы очень старались.

Он не мог даже предположить, что уже завтра они с Эдгаром Вейдеманисом будут в этой больнице в качестве пациентов, когда жертвами очередного покушения станут именно они.

 

Глава восьмая

Обратно они возвращались в полном молчании. Вейдеманис сосредоточенно управлял машиной. Дронго раздумывал. Когда они наконец въехали в центр города, он спросил:

– Что ты об этом думаешь?

– Наши дурацкие стереотипы, – вздохнул Эдгар, – все как обычно. Кажется, уже сколько раз обжигались на этом, но опять поддаемся гипнозу стереотипного мышления. Даже такой опытный человек, как я.

– Ты мог сказать «мы», – заметил Дронго, – и не ошибся бы. Что мы знали об этой женщине? Приехала из Прибалтики, вышла замуж совсем молодой. Не сходила с обложек глянцевых журналов. Затем встречалась с олигархом, который лет на семнадцать старше ее. Ушла к кому-то другому. И вышла замуж за богатого высокопоставленного чиновника, годящегося ей в отцы. Какой образ возникает? Мы подобное часто видим на обложках журналов и в разных телевизионных ток-шоу. Симпатичная молодая хищница, которая ищет себе выгодную партию. Сколько этих успешных содержанок мы знаем по московской тусовке. Они выдают себя за журналистов, телеведущих, писателей, художников, но все это неправда. На самом деле – они всего лишь ищут себе богатого дурака, который будет оплачивать их расходы. Я иногда смотрю на этих женщин, которых и женщинами-то назвать трудно. Взгляды прожженных проституток, оценивающие и все понимающие, безумно дорогие наряды и аксессуары, какой-то свой особенный русский язык, состоящий из словаря Эллочки Людоедки и матерной площадной брани матросов с разбитого корабля. Абсолютный цинизм в сочетании с абсолютной развращенностью.

Мы уже привыкли к подобным дамочкам. И поэтому считаем всех молодых женщин, пытающихся устроить свою жизнь, похожими на них стервами. Даже если молодая женщина и пытается всего лишь найти свое счастье или устроить свою жизнь. В этом нет ничего плохого, если не возводить деньги и легкую жизнь в абсолют, считая, что только они могут принести счастье. Иногда я пугаюсь, глядя, как молодые и предприимчивые женщины находят себе мычащих и сопящих спутников жизни, которые не годятся им даже в привратники. Но они готовы жить и с такими чудовищами, чтобы устроить свою жизнь. Бывают и обратные примеры, когда состоявшиеся и нормальные мужчины готовы выбирать себе подруг с выдающимися телесами, вульгарных и бесстыдных, словно пародии на самих себя. Такова жизнь и московская тусовка начала двадцать первого века. Человек без миллиарда – заведомо неинтересный человек. Человек без миллиона – вообще не человек.

Кажется, я постепенно превращаюсь в обличителя современных нравов, – неожиданно сказал Дронго, улыбнувшись, – мир всегда таков, каким мы хотим его видеть и каким мы его делаем. Понятно, что Лиана сказала нам правду. Она, видимо, действительно хочет завязать с прежней жизнью. А если ее ревнивый муж не отзовет своих детективов, то он рискует потерять такое счастье. Хотя это уже не наше дело. И, судя по всему, она права. Ни ее муж, ни его сыновья не могли быть причастны к этому покушению.

– Других подозреваемых у нас пока нет, – напомнил Вейдеманис, – а может, политика? Ведь Гасанов тесно связан с московским правительством. А их сейчас очень прижимают. Все ждут падения московского мэра и гадают, каким будет последующий передел в столице.

– Слишком сложно для политиков, – возразил Дронго, – но важно совсем иное. Зачем в таком случае убивать несчастную прачку? Значит, она могла знать, кто мог совершить подобное преступление. А это уже не политика, а чистая уголовщина.

– Что будем делать?

– Через три часа нас ждет у дома Мастана Гасанова его помощник. Я попросил вызвать туда водителя и кухарку. По существу, они самые близкие к дому люди, которые могли знать и другие секреты. Нужно с ними переговорить. А завтра у нас будет самый трудный день.

– Родные Гасанова? – понял Эдгар.

– Правильно. Завтра у нас встреча с его близкими. Жена, брат, сын и дочь. Ты будешь смеяться, но я снова во власти стереотипов и поэтому оставил их на последний день. Представить, что кто-то из них может быть причастным к убийству своего отца, мужа или брата, для меня почти невозможно. Но я буду проверять их так же, как и всех остальных.

– Ты считаешь, что мы можем твердо исключить из списка подозреваемых в организации этих убийств Фаруха Ризаева и Ростислава Сазонова? А если первый разыграл специально для тебя спектакль? И не было никаких наблюдателей от милиции, а были его бандиты, которые просто таким образом обеспечивали его охрану. И его алиби, если хочешь. Он ведь мог узнать о том, что ты собираешься его навестить. Хотя бы от того же Джарджиева, во время поисков которого могли выйти и на кого-то из друзей самого Узуна Фаруха.

– Любопытная версия, – согласился Дронго, – и вполне жизнеспособная. Но у меня пока нет никаких подтверждений «против» или «за» участие в этих преступлениях Сазонова или Ризаева. Я всего лишь проверяю факты, и пока они не в пользу версий с их участием. А насчет бандитов и милиционеров, можешь поверить моему опыту. Это были переодетые сотрудники милиции, а не бандиты. Слишком много мелких деталей, которые выдавали именно переодетых сотрудников уголовного розыска. Неброская одежда, одинаковая темная обувь, стандартный план отсечения объекта от возможности уйти на автобусе. И наконец, их старая машина у соседнего дома. У бандитов машина была бы куда дороже, чем у провинциальных милиционеров.

– Убедил, – улыбнулся Эдгар, – больше не буду спорить. Но пока мы топчемся на месте и так ничего и не смогли обнаружить.

– Сегодня навестим еще и мужа погибшей прачки, – напомнил Дронго, – нужно уточнить все детали случившегося. И еще нужно переговорить с горничной, которая стелила постель. Может, она обратила внимание на какие-то неизвестные нам детали.

– В любом случае это не приблизит нас к обнаружению настоящего организатора убийства, – возразил Вейдеманис, – нужно проверять связи Гасанова, круг его знакомых бизнесменов, его возможных конкурентов в бизнесе. Ты помнишь дело Кивелиди?

– Конечно, помню. Это был очень образованный и компетентный банкир. Отравили трубку телефона, по которому он разговаривал.

Вместе с ним отравилась и его секретарь, которая погибла так же, как и он. Говорят, что убийц тогда так и не нашли. Потом якобы нашли тех, кто заказал и осуществил подобное покушение. Двое были профессиональными химиками.

– А дело Отравителя, – напомнил Вейдеманис, – ты тогда нашел этого сукина сына. Может, опять какой-нибудь любитель химии?

– Непохоже. Химик мог отравить все, что угодно. Но откуда он знал, какое именно постельное белье идет в спальную Гасанова? Вот здесь главная ошибка организатора этого убийства. И именно поэтому я ищу не среди возможных конкурентов олигарха, которые могли организовать все, что угодно, а среди тех, кто точно знал, какое белье будут стелить на кровать Мастана Халиловича.

– Сдаюсь, – согласился Эдгар, – ты, конечно, прав. Искать нужно того, кто мог подсказать про это белье.

Дронго достал телефон, набрал номер Руфата Асадова.

– Еще раз добрый день, – сказал он, услышав знакомый голос.

– Здравствуйте, – сразу затараторил Асадов, – ваше задание выполнено. Кухарка и водитель будут дома у Мастана Халиловича ровно в семь часов вечера.

– Очень хорошо. А где жила ваша погибшая прачка? Далеко от Тверской?

– Нет, недалеко. У нее муж военный, и они получили квартиру недалеко от Курского вокзала.

– Очень хорошо. Дайте их номер телефона и адрес. Муж работает или на пенсии?

– Не работает, он давно на пенсии. Подполковник в отставке. Ему уже под шестьдесят. Он сейчас живет с дочерью, которая приехала и останется с ним до сорокового дня.

– Откуда приехала?

– Из Саратова. Она там живет с мужем и двумя детьми. Нина Алексеевна проживала со своим супругом в Москве, а их дочь жила в Саратове.

– Вы просто находка, а не человек. Знаете все и обо всех, – сказал Дронго, – удивляюсь, как это вы еще не нашли человека, организовавшего покушение на жизнь вашего шефа.

– Он мне не давал подобных поручений, – сказал Руфат Асадов, – но если бы поручил, то я бы наверняка нашел.

– Не сомневаюсь. А пока дайте номер телефона и адрес. Как зовут мужа погибшей?

– Роман Тимофеевич Ищеев, – сообщил Асадов, – а их дочь Маша. Или Марья Романовна, так будет правильно.

– Вы им хоть как-то помогли?

– Нет, нам было не до этого. И потом не забывайте, что отравленное белье пришло именно от них. Пусть скажут спасибо, что мы их пока не посадили в тюрьму.

– Все ясно, – Дронго взглянул на Вейдеманиса, – давай к Курскому вокзалу, там жила Ищеева.

Эдгар повернул влево. Дронго набрал номер телефона Ищеевых. Почти сразу ему ответил молодой женский голос:

– Слушаю вас.

– Добрый день. Это Марья Романовна?

– Да, а кто говорит?

– Я близкий друг господина Гасанова. Его доверенное лицо. Он просил меня побывать в вашей семье, чтобы узнать, в чем вы нуждаетесь и как он может вам помочь.

– Спасибо, – взволнованно произнесла молодая женщина, – нам ничего не нужно.

– Вы разрешите мне приехать? Я хотел бы переговорить с вашим отцом. Возможно, мы сумеем как-то помочь ему, поддержать его.

– Приезжайте, – согласилась дочь, – он как раз сейчас дома. Когда вы приедете?

– Если не попадем в автомобильную пробку, то минут через двадцать или тридцать.

– Тогда мы будем вас ждать, – согласилась она.

Ему было стыдно, что приходится так обманывать несчастных родных погибшей женщины. Но для себя он твердо решил, что выбьет хотя бы небольшую сумму для семьи погибшей. В конце концов, если это была не нелепая случайность, то Ищеева не виновата в том, что произошло. Если ее, конечно, не подкупили, добившись согласия на подобную акцию.

К дому они подъехали минут через сорок. Это был обычный типовой девятиэтажный дом, расположенный в глухом тупике. Грязный, давно не мытый подъезд, неработающий лифт, замусоренные лестницы. Дронго оставил Вейдеманиса в машине, решив, что лучше появиться одному. И поднялся на четвертый этаж. Дверь ему сразу открыла дочь Ищеевых. Ей было около тридцати. Уж успевшая располнеть, с круглым лицом, короткой прической, в очках, в красно-бордовом платье. Такие женщины обычно бывают либо учителями, либо врачами. Он вошел в квартиру. Двухкомнатная типовая квартира. Небольшой застекленный балкон. Проходя по коридору, он обратил внимание на двери, ведущие в ванную комнату. Они были поставлены недавно. Возможно, ремонт здесь делали только в ванной комнате.

В столовой было все аккуратно убрано. К Дронго вышел подтянутый мужчина в армейских брюках и светлой рубашке. Крепко пожал руку, представился:

– Роман Тимофеевич Ищеев. Подполковник в отставке.

У мужчины, очевидно, были большие проблемы с почками, под глазами были характерные темные круги. Нос был красно-синий, возможно, он страдал дерматозом. Дочь прошла в комнату и села на диван. Гость и хозяин сидели на стульях у небольшого стола. В серванте виднелась простая посуда. Было понятно, что семья Ищеевых жила на зарплату супруги, которая и была главной добытчицей этого дома.

– Извините, что побеспокоил вас, – начал Дронго, – меня прислал Мастан Халилович. Он просил узнать, чем именно может помочь вам?

– У нас все есть, – оглянулся по сторонам Роман Тимофеевич, – нам ничего не нужно.

– Возможно, он все же сможет оказать вам какую-нибудь помощь, – настаивал Дронго.

– Мы все сделали сами. Если он сможет, пусть поможет поставить памятник. Или крест какой-нибудь, – неуверенно предложил Ищеев.

– Папа, не нужно. Мы все сделаем сами, – вмешалась дочь.

– Как хочешь. Мне лично уже ничего не нужно, – безнадежно махнул рукой отец.

– Мы подумаем, в какой форме можно вам помочь, – сказал Дронго, – как это случилось?

– Никто не знает, откуда взялась эта машина, – выдохнул Ищеев, – как будто ждала именно Нину. Выскочила из-за угла. Самое неприятное, что Нина переходила улицу на зеленый свет, там столько свидетелей было. А этот джип выскочил из-за газетного киоска и сразу к ней. Нина пыталась уклониться, но машина словно нарочно прижала ее к тротуару и там сбила. Несчастную даже подбросило в воздух, и потом она упала. Слава богу, врачи говорят, что смерть была мгновенной. А этот негодяй спокойно дал задний ход и, переехав свою жертву, сразу уехал. Хотя номер машины запомнил один из наших соседей. Он мне его и назвал. Но в милиции говорят, что на такой номер машина не зарегистрирована. Можете себе представить? Наверно, сын какого-нибудь большого начальника или сам начальник был за рулем. Поэтому и не могут найти машину даже по номеру. Боятся говорить. У нас ведь как бывает – если бы за рулем сидел простой парень, то он давно бы в кутузке сидел. А когда чей-нибудь сынок или племянник, то машину и найти не могут. И номер, говорят, не зарегистрирован.

– И до сих пор не нашли?

– Нет. Ничего не нашли. Говорят, что наш свидетель ошибается. А у него память хорошая. В армии служил в почтовом отделении, глаз как алмаз. Но машину, джип этот, нигде найти не могут. Как сквозь землю провалилась, чтобы ее водителю пусто было.

– Сочувствую вам, – тихо сказал Дронго, – я когда шел по коридору, то обратил внимание на вашу ванную комнату. У вас там недавно ремонт был?

– А разве вам не говорили, – оживился Ищеев, – ваши люди ремонт и сделали. Еще в конце прошлого года. Приехала сюда целая бригада. Сняли перегородки между ванной и туалетом. И сделали нам за неделю настоящий евроремонт. Туалет в сторону убрали, биде поставили. Новую ванную и новую раковину. А в углу место нашлось для новой стиральной машины. Итальянскую привезли, специально по поручению самого Мастана Халиловича. И порошки разные присылали. Чтобы Нине удобнее было стирать. Вернее, засыпать эти порошки в стиральную машину. Эта стиральная машина просто настоящее чудо. Сама стирает, сама белье отжимает и сама сушит. Только гладить не умеет, но, наверно, скоро и такую машину придумают. Или вы думаете забрать ее обратно? – встревожился он.

– Ни в коем случае, – успокоил его Дронго, – это ваша машина, и пользуйтесь ею на здоровье.

– Какое здоровье, – внезапно вспомнил обо всем Ищеев, – кому она теперь нужна без Нины?

Дочь встала и подошла к отцу.

– Давайте не будем о печальном, – предложил Дронго, – я вот что хотел узнать. Перед смертью Нины Алексеевны к вам никто не приходил? Может, кто-то из чужих приходил и предлагал деньги за какие-нибудь секреты Гасанова или его близких?

– Никто не приходил, – удивился Ищеев, – откуда нам знать о его секретах. Мы только белье получали и сдавали обратно. Обычно водитель привозил белье, а я принимал. Спускался вниз и забирал белье в белых мешках. А когда все было готово, мы звонили, и Сергей приезжал к нам. Обычно к вечеру. Я ему белье и выносил.

– Понятно. Значит, никто к вам не приходил за день или за два до смерти Нины Алексеевны?

– Может, и приходил. Разве всех упомнишь.

– Вы меня не совсем поняли. Я имею в виду посторонних, которые бы интересовались работой вашей супруги.

– Никто из таких не приходил, это точно. Она бы ничего и не стала рассказывать. Честная она была женщина, трудолюбивая и порядочная, царство ей небесное. Пусть земля ей будет пухом.

Дочь обняла отца, словно призывая успокоиться.

– А что говорят в милиции?

– Они говорят, что пока ищут этого лихача. Больше пока ничего не сообщают.

– У меня к вам большая просьба. Вспомните, пожалуйста. За день до смерти вашей супруги вы сдавали белье водителю. Может, в тот день произошло что-то необычное. Или не вы выносили готовое белье. Может, за ним поднялся сам Сергей?

– Нет. Всегда я выносил. И в тот день тоже я выносил. Сергей, как обычно, деньги привез. Я деньги забрал, оба пакета в салон машины положил. Осторожно положил, чтобы не помять. Немного поговорил с Сергеем, и он уехал. А я сразу поднялся в квартиру. Даже с соседями в домино отказался играть. Когда у меня в кармане такие деньги, я обычно во дворе не остаюсь, сразу наверх поднимаюсь, чтобы отдать деньги Нине Алексеевне. Так всегда было, – он тяжело вздохнул. Дочь снова обняла его. Выразительно посмотрела на Дронго, словно давая ему понять, что надо заканчивать.

– Извините, что я вас побеспокоил, – сказал Дронго, поднимаясь со стула, – я думаю, что памятник мы обязательно поставим за наш счет. Можете в этом не сомневаться. Вы останетесь в Москве или уедете в Саратов к дочери?

– Наверно, останусь, – вздохнул Роман Тимофеевич, – кому я там нужен? Только обузой буду.

– Не говори глупостей. Он обязательно поедет в Саратов, – вмешалась дочь, – как только сороковой день отметим, так сразу и уедем. А квартира пусть останется, будем сюда летом приезжать.

– Почему летом?

– Я же завучем работаю в средней школе. У меня отпуск бывает только летом, – пояснила Марья Романовна.

– Тогда лучше действительно увезите папу с собой, – согласился Дронго, – так будет правильно и хорошо для вас обоих.

Он попрощался и вышел из квартиры. Белый «Ниссан» ждал его в нескольких метрах от дома.

– Пустой номер, – понял Эдгар, – здесь тоже ничего нет.

– Что-то есть, – задумчиво произнес Дронго, – иначе зачем убийца так спешно убрал ее как опасного свидетеля. Значит, она могла его выдать. Теперь я не сомневаюсь, что ее убили намеренно. Сосед запомнил номер машины, а в милиции говорят, что такой номер вообще не зарегистрирован. Вот такая интересная раскладка получилась.

 

Глава девятая

Дронго в который раз набрал номер Руфата Асадова.

– Скажите, вы знали, что у Ищеевых сделали ремонат и поставили им новую стиральную машину?

– Конечно, знаю. Это я все организовал.

– Я не сомневаюсь, что это вы стреляли в Кеннеди и уговаривали де Голля уйти в отставку. Вы также первым высадились на Луну и были первой женщиной-космонавтом под именем Терешкова. Но сейчас я спрашиваю о другом. Вы знали или нет?

– Супруга Гасанова – Тамилла-ханум, попросила проверить, на какой машине стирает Нина Алексеевна. Я послал туда нашего завхоза. Он доложил, что машина старая и вообще – условия неподходящие. Поэтому мы отправили туда бригаду наших строителей, которые все старое убрали и сделали ремонт. Мы поставили им новую сантехнику, наладили новую итальянскую стиральную машину. И даже начали привозить специальные стиральные порошки для этой машины. Мастан Халилович и его супруга были очень довольны. Вот и вся история.

– Кто оплачивал ремонт?

– Разумеется, мы. Наш финансовый отдел.

– А какая бригада там работала?

– Наша бригада из строительного управления. У нас в компании работают полторы тысячи строителей. Неужели вы думаете, что мы могли взять для такого мелкого ремонта других строителей?

– Понятно. В семь часов я буду у дома Гасановых. Не опаздывайте.

Он убрал телефон в карман.

– Уже теплее, – сказал Дронго, – значит, об этой прачке знали не только жена, помощник и водитель, но и сотрудники финансового отдела компании Гасанова и его строители. Нужно будет поговорить и с ними.

– Такое расследование займет несколько месяцев, – предостерегающе заметил Эдгар, – боюсь, что у нас нет столько времени. Гасанову могут надоесть эти поиски, и он вернется в Москву. Вот тогда убийца придумает что-нибудь покруче.

– Я об этом все время думаю и поэтому так тороплюсь, – кивнул Дронго, – сейчас уже шесть часов вечера. Время звонить Гасанову.

Он набрал известный ему номер. Довольно долго ждал, телефон был включен и наконец Мастан Халилович ответил:

– Слушаю вас.

– Мы продолжаем расследование, – сообщил Дронго, – успели встретиться с вашим старым знакомым по Баку, этим длинным господином…

– Да, я вас понял.

– Он, конечно, обижен на вас, но, полагаю, что у нас пока нет оснований считать его организатором этой постельной акции. Потом мы побывали у вашей знакомой. Ваш помощник уже сообщил, что она попала в автоаварию?

– Ее хотели убить. Это из-за меня.

– Думаю, что нет. Это была случайная авария. Она сейчас в больнице, но, судя по всему, ничего серьезного нет. И она вскоре покинет больницу.

– Я так переживал за нее. У нее отключен мобильный телефон.

– Она собирается сменить номер своего телефона. И просила, чтобы вы больше ей не звонили.

– Почему?

– Не знаю. Судя по всему, она просто не хочет больше прятаться. Рано или поздно такое должно было случиться. К тому же у нее в жизни произошла трагедия, которая повлияла на ее взгляды.

– Вы говорите насчет старшей сестры? При чем тут она? У сестры была онкология.

– Иногда подобные трагедии заставляют людей переосмысливать свою жизнь. Давайте скорее заканчивать разговор. У меня к вам только один вопрос. Ремонт в доме Ищеевых делали по вашему указанию?

– Какой ремонт? Я не давал никаких указаний.

– В квартире Ищеевых поменяли всю сантехнику и поставили новую стиральную машину. Вы об этом знали?

– Что-то припоминаю. А какое это имеет отношение ко мне или к убийству нашей прачки?

– Если я вас спрашиваю, значит, у меня есть для этого основания.

– Лучше узнайте у Асадова. Это он занимается подобными вопросами.

– Ясно. До свидания. И включайте свой телефон как мы договорились, два раза в сутки.

Он убрал телефон в карман.

– Мне кажется, он не совсем понял, почему Лиана не хочет больше с ним встречаться, – недовольно буркнул Дронго.

К семи часам вечера они подъехали к дому, в котором жил Мастан Гасанов. Уже издали можно было увидеть небольшую фигуру Руфата Асадова, который нервно ходил около подъезда. Он бросился к приехавшим.

– Я уже предупредил консьержа о вашем прибытии, – сообщил он, – мы можем подниматься. Сергей и Дарья ждут нас наверху в квартире.

– Вы говорили, что у них нет своих ключей, – напомнил Дронго.

– У них действительно нет ключей, – кивнул Асадов, – я пригласил их немного пораньше, чтобы они ждали вас. Провел соответствующий инструктаж.

– Тогда конечно. Вы все сделали правильно, – вздохнул Дронго. Такой ретивый помощник может отравить существование любого начальника. Или, наоборот, такой тип всегда нужен в качестве незаменимого помощника.

Они поднимались наверх в кабине лифта. На пятом этаже кабина остановилась, и они вышли.

– Проходите сюда, – показал на дверь Руфат Асадов. Он вошел в квартиру первым.

Квартира была просторной и красивой. Очевидно, Гасанов приглашал специального дизайнера для перепланировки и оформления. Все было выдержано в классическом стиле ампир. Тяжелая мебель из ценных пород дерева, старинные гардины, картины на стенах, итальянские цветные многослойные обои с причудливыми линиями на местах стыков. Даже телевизионная техника известной датской фирмы была оформлена под мебель, очевидно, по индивидуальному заказу.

– Сколько здесь комнат? – поинтересовался Дронго.

– У нас здесь получилась шестикомнатная квартира, – гордо сообщил Руфат Асадов, снова говоря «у нас». Он был горд за своего хозяина. В конце концов, не каждый день он показывает такую квартиру гостям, – посмотрите, – предложил он, – гостиная на сорок четыре метра с видом на Тверскую. И еще просторная кухня. Двадцать шесть метров. Но она не считается жилой комнатой. Кабинет находится дальше. А с другой стороны во двор выходят две спальные комнаты. И еще две на соседнюю улицу. Четыре спальные комнаты для всех членов семьи. Одна большая, для самого Мастана Халиловича. Другая, тоже большая, для его супруги. И две небольшие комнаты для детей. Но они редко здесь бывают, а у Бахруза уже есть своя пятикомнатная квартира, где он и живет.

– Красиво, – кивнул Дронго, – а теперь покажите нам спальную вашего шефа.

– Идите за мной, – пригласил Асадов.

Спальня была тоже выдержана в классическом стиле. Большая двуспальная кровать, массивные тяжелые шкафы, трюмо, два кресла.

– Почему двуспальная кровать? – спросил Вейдеманис. – Это ведь спальня хозяина?

– У хозяйки тоже двуспальная кровать, – пояснил Руфат, – может, им так удобнее спать. И потом, они могут ходить в гости друг к другу.

– Не забывай, что у меня тоже двуспальная кровать, – напомнил Дронго.

– Но Джил остается с тобой, когда прилетает в Москву, – возразил Эдгар.

– У каждого свои «заморочки», – усмехнулся Дронго, – покажите, где обычно хранится белье.

– В шкафу, – показал Асадов, – вот здесь, – он открыл дверцу шкафа. Там лежало аккуратно сложенное белье.

– Ваша горничная доставала его оттуда, когда отравилась?

– Этого я точно не знаю.

– Разве есть вещи, которых вы не знаете? – мстительно спросил Дронго. Эдгар улыбнулся.

Они прошли на кухню, где их уже ждали.

– Давайте сделаем так, – предложил Дронго, – господин Асадов и водитель подождут нас в другой комнате, а мы с Эдгаром побеседуем сначала с госпожой Марчук. Я правильно назвал вашу фамилию? – уточнил он у кухарки.

– Правильно, – испуганно кивнула она. Ей было лет шестьдесят. Полное, рыхлое лицо. Распухшие ноги. Она явно страдала ожирением в начальной стадии. Очевидно, и сахар тоже был не в норме, она все время облизывала губы, словно хотела пить.

Руфату явно хотелось остаться. Но он не решился возражать. Поэтому он поднялся и, поманив за собой водителя, вышел в соседнюю комнату. Они остались втроем с кухаркой.

– Садитесь, – предложил Дронго, показывая на стул напротив себя. Она тяжело опустилась на стул.

– Вы знаете, что здесь произошло несколько дней назад? – спросил Дронго.

– Конечно, знаю. Бедный Марчелло. Он умер у нас на глазах. Такой хороший был песик.

– Про песика поговорим в другой раз. Вы видели, как погибала собака?

– Видела. Мы не знали, что с ней происходит. Сначала она полезла на кровать и начала громко лаять. Марчелло никогда не позволял себе ничего подобного. Мы побежали в спальню, не понимая, что происходит. Собака словно сошла с ума. Она валялась в постели, лизала подушку и громко лаяла. Сейчас я понимаю, что она хотела рассказать нам на своем языке об этой отравленной постели. Но не смогла объяснить нам. И поэтому решила погибнуть, чтобы спасти хозяина. Вот такое умное животное, – Дарья вытерла набежавшую слезу.

– Вы давно здесь работаете?

– Давно, – кивнула она.

– Кто был в тот вечер в доме, кроме вас и водителя?

– Только сам Мастан Халилович. Он приехал поздно и сам открыл дверь в спальню.

– Подождите. А разве дверь бывает закрыта?

– Конечно. В его спальню всегда закрыта. И ключи есть только у Сарии, нашей домохозяйки. Или горничной, как ее иногда называют. Хотя она обижается и говорит, что работает здесь домохозяйкой. А мне нравится слово «горничная». Звучит красивее.

– Он открыл дверь и вошел в спальню? – уточнил Дронго.

– Да. Как только приехал домой. Наверно, хотел переодеться.

– Что было потом?

– Собака вбежала в его комнату и сразу прыгнула на кровать. Потом она начала лаять, мы прибежали…

– Дальше я знаю. Что было до этого? Кто еще был в квартире, кроме вас и водителя?

– Водителя тоже не было. Он приехал вместе с хозяином.

– Значит, вы были дома одна?

– Нет. Вместе с Сарией. Мы были вдвоем.

– Она убирала комнаты?

– Да. Она обычно сама все проверяет. Очень исполнительная и чистоплотная женщина. И сама все закрывает. Я туда не хожу. Что я там потеряла? Я здесь королева, на своей кухне.

– Значит, вы были вдвоем. Может, вы кого-то впускали в тот вечер сюда в квартиру? – предположил Дронго.

– Что вы такое говорите, – замахала руками Дарья, – разве так можно. Конечно, мы никого не пускали. И наш консьерж никого бы не пустил.

– Потом приехал Мастан Халилович?

– Нет. Сначала ушла Сария. Она торопилась домой. Немного поела и поспешила домой. А я осталась дожидаться хозяина. Он любит, когда ужин подают горячим. И чай ему заварила.

– Он пришел вместе с водителем?

– Нет. Сначала он поднялся сам, а потом уже пришел Сережа.

– А зачем водитель поднимается следом за хозяином в его квартиру? Почему он не уехал?

– Он принес пакеты, – пояснила кухарка, – когда Мастан Халилович что-то покупает в магазинах, он не поднимает их наверх. Их обычно приносят водители.

– И вы оказались дома втроем?

– Если не считать Марчелло.

– Конечно. Это я понимаю. Когда пес умер, вы не сразу вызвали милицию?

– Нет, не сразу. Мастан Халилович очень переживал, было заметно, как он волнуется. И в первые минуты даже не знал, что ему делать. А потом приехали сотрудники милиции. Нужно было видеть, с каким брезгливым выражением они рассматривали нашего Марчелло. Мастан Халилович все это сам увидел. И сразу решил отослать их назад.

– Больше никто не приезжал?

– Сразу приехал Руфат Асадов. Он и увез труп нашего Марчелло куда-то на их собачье кладбище. Жалко псину, такой умный пес был.

– Когда вы узнали, что Сария попала в больницу?

– Я ей сразу позвонила. Она здесь недалеко живет, у здания нового МХАТа. Ее дед был швейцаром в старом МХАТе и получил квартиру в этом доме вместе с актерами. Она живет там до сих пор. Хотя говорят, что он был не швейцаром, а дворником, и сам Станиславский хлопотал за него. Ведь среди московских дворников в начале века было много татар. Но, может, это обычная театральная байка, я не знаю.

– И вы узнали, что Сария попала в больницу?

– Да. Но мы тогда даже не думали, что это могло быть как-то связано со смертью нашего Марчелло. А потом Мастан Халилович запретил нам входить в его спальню и поздно ночью отослал меня домой. Через два дня я пришла сюда и узнала, что он отправил свою постель на экспертизу в какой-то институт химии. Больше я здесь ничего не делала. Асадов приказал мне идти домой и не появляться здесь до официального вызова. Зарплата у меня стабильная. Поэтому я спокойно сижу дома и жду, когда меня вызовут. Вот сегодня наконец и вызвали.

– Все ясно. Кто, по-вашему, мог войти в спальную комнату Гасанова, если бы дверь была открыта?

– Никто. Только его жена. В доме всегда были люди. И не забывайте про Марчелло. Разве этот умный пес пустил бы кого-нибудь из чужих в спальню своего хозяина. Да никогда в жизни.

– Чужого бы не пустил, – задумчиво произнес Дронго, – а своего бы пустил?

– Своего, наверно, – чуть подумав, согласилась Дарья, – но только очень близкого. Кому он мог доверять наравне с хозяином.

Дронго посмотрел на Вейдеманиса.

– Про собаку мы совсем забыли, – сказал он, нахмурившись, – а ведь уважаемая госпожа Марчук права. Марчелло действительно не пустил бы сюда чужого. Вот тебе и первая подсказка. Спасибо вам, – поблагодарил он кухарку, – а теперь вы можете выйти в другую комнату. Или вообще уехать домой. И позовите сюда водителя.

Она кивнула, выходя из комнаты. Дронго покачал головой.

– Значит, здесь белье отравить не могли. Слишком рискованно, не говоря уже о собаке, которая могла все учуять. И которая в конечном итоге сорвала коварный план убийцы.

В комнату вошел водитель Сергей Усков. Уже начинающий лысеть, несмотря на молодые годы, он был выше среднего роста, с неплохо развитым торсом, чуть вытянутым лицом, каштановыми волнистыми волосами и прямым носом. Глаза у него были карие. Он остановился на пороге, переминаясь с ноги на ногу. Он был одет в джинсы, светлую майку и джинсовую куртку.

– Входите, – пригласил Дронго, – проходите и садитесь. У нас к вам всего несколько вопросов.

– Я готов, – хрипло сообщил Усков.

– Вы были здесь в тот вечер, когда погиб Марчелло?

– Да, был. Поднялся сразу за Мастаном Халиловичем и услышал собачий лай. Потом мы не могли вместе с ним стащить собаку с кровати.

– Вы в тот день впервые появились в квартире вместе с Гасановым? Или вы были здесь до этого?

– Был, – кивнул Сергей, – привозил белье от Нины Алексеевны. Я обычно к ним по вечерам езжу, а в тот раз так получилось, что у меня «окно» было днем, ближе к вечеру. Я позвонил Ищеевым, они сказали, что будут меня ждать. Поехал и забрал у них белье, привез его домой. Потом снова поехал за хозяином в офис.

– Стоп, – прервал его Дронго, – вы сказали «снова поехал». Что это означает?

– Что я уже был на работе, – пожал плечами Сергей, – это же всем понятно.

– Давайте объяснимся. Значит, вы были в офисе компании до того, как поехали на квартиру?

– Нет, – возразил Усков, – не так. Сначала утром мы поехали на работу, и я был там до перерыва. Потом меня отпустили на обед. Позвонил Мастан Халилович и приказал мне забрать белье у Ищеевых. Я уточнил, сколько нужно платить. Поехал к ним. Вышел, как обычно, муж Нины Алексеевны и передал мне два пакета. Вернее, положил их на заднее сиденье. Я уже собирался ехать на Тверскую, когда позвонил Асадов. Он приказал мне срочно прибыть к офису, так как наш босс должен был ехать в какое-то министерство. Я сразу развернулся и поехал. Но потом выяснилось, что министр куда-то улетел. Я прождал в приемной часа полтора. Позвонил сам Гасанов и уточнил, где я нахожусь. Приказал отвезти белье домой. Я сразу и отправился. Поднял и передал Сарие Юлдашевой. А сам поехал в офис. Примерно часа через полтора вышел хозяин и сказал, что мы едем домой. По дороге мы заехали в супермаркет. Вот и все, что с нами было.

– Пока вы были в приемной, белье оставалось в салоне вашего автомобиля?

– Конечно. Но ключи есть только у меня. И у самого Мастана Халиловича.

– А где третья пара ключей? Обычно выдают три пары ключей?

– Не знаю. Может, и три. Но у нас всегда были две пары ключей.

– Ваша машина стоит на стоянке или в гараже?

– Какой гараж? У нас все машины стоят перед зданием компании. Хорошо еще, что мы получили там места. У других компаний вообще нет мест, и их водители бросают машины где попало. Вот их потом эвакуаторы и увозят.

– Все понятно. Последний вопрос: вы знали, какое белье обычно стелят на постель вашему шефу?

– Знал, конечно. Нормальное белье. То самое, которое я привозил от Ищеевых. А другого белья и не было.

– Я имею в виду цвет…

– Какой цвет? – недоумевающе спросил Сергей. – Они все были примерно одного цвета. Одни ярче, другие тусклее. А почему вы спрашиваете?

– Просто так. Мне было интересно, какое именно белье шло в спальню вашего шефа.

– Лучше спросите у него. Я таких подробностей не знаю, – честно признался Сергей.

– Какая у вас машина? Нет, не так. На какой машине вы были в тот вечер, когда погиб Марчелло?

– На своей. «Шестисотый» «Мерседес». А почему вы спрашиваете?

– Нужно будет проверить салон его машины, – решил Дронго, обращаясь к Вейдеманису, – взять приборы, фиксирующие любые посторонние предметы в инфракрасном излучении.

– Понятно. Я так и сделаю, – кивнул Эдгар.

– Спасибо вам, – кивнул водителю Дронго, – только не уходите. Мой напарник должен еще посмотреть салон вашего автомобиля. Будет лучше, если вы прямо сейчас поедете вместе с ним, и он возьмет прибор, чтобы осмотреть салон вашего автомобиля.

– Уже почти восемь, – напомнил Вейдеманис, – может, отложим на утро?

– Ты сам говорил о дефиците времени. Заезжай к Кружкову, пусть он откроет наш офис на проспекте Мира. Там должен быть такой прибор. Прямо сейчас. А я вызову машину и вернусь домой.

– Хорошо, – Вейдеманис вышел вместе с Сергеем. Послышались их шаги, хлопнула дверь. Дронго сидел, глядя перед собой застывшим взглядом. Осторожно вошел Руфат Асадов.

– Я могу отпустить Дарью домой? – тихо спросил он.

– Да-да, конечно. Я же ей сказал.

– Она не уйдет без моего разрешения, – гордо заявил Асадов.

– Тогда дайте ей это разрешение, – отмахнулся Дронго.

Асадов бесшумно вышел. Он что-то громко говорил кухарке. Есть такие люди, которые любят считать себя диктаторами даже по отношению к кухаркам и дворникам, считая, что, только унижая нижестоящих, можно вызвать уважение вышестоящих и утвердиться в собственном величии.

Дронго поднялся. Сегодня был долгий и тяжелый день. Нужно вызвать своего водителя, но на это уйдет еще минут сорок. Лучше поймать попутную машину. Он обернулся и увидел Асадова.

– Я разрешил ей уйти домой, – гордо сказал этот маленький человек.

– Очень хорошо. Вы на машине?

– Конечно.

– Тогда отвезите меня домой. Мне еще нужно будет дождаться результатов проверки вашей машины.

– Ваш напарник поэтому и забрал Сергея, – понял Асадов, – идемте, я вас подвезу.

«Хоть какая-то польза от этого работоспособного типа», – весело подумал Дронго.

Ровно через полтора часа дома у него раздался звонок. Звонил Эдгар Вейдеманис.

– Ты был прав, – глухо сообщил Эдгар, – остатки яда обнаружены на заднем сиденье. Очевидно, все произошло тогда, когда Усков находился в офисе компании. Либо с его согласия, либо нет. Но остатки яда я сумел обнаружить, и теперь это неоспоримое свидетельство того, что готовилось убийство Мастана Гасанова.

 

Глава десятая

Утром Эдгар приехал к нему домой. Часы показывали половину одиннадцатого. Дронго привычно предложил своему другу кофе, а себе налил зеленый чай. Они сидели за столом на кухне, и Вейдеманис возбужденно говорил:

– Теперь понятно, каким образом яд попал на постельное белье Гасанова. Несчастная прачка ни в чем не виновата. Усков заехал в офис компании и оставил машину перед зданием. Никакой охраны там нет. Кто-то воспользовался этим обстоятельством, сумел открыть машину и обработать ядом именно то белье, которое должно было попасть в спальню Мастана Халиловича. Судя по всему, этот человек действовал в спешке и оставил следы в машине. Очень незаметные, но оставил. На спинке кожаного кресла и на самих сиденьях. Значит, мы теперь знаем, что нужно проверить всех сотрудников компании.

– Там несколько сот человек. Или несколько тысяч? Кого именно станем проверять? Не говоря уже о том, что Сергей мог просто забыть, где именно он был в тот день. Может, он остановился у какого-то бара, выпить пива или воды, а в это время рядом с его машиной появился неизвестный. Строить предположения только на следах яда, найденных в машине, практически невозможно. Нам просто повезло, что Гасанов сразу улетел, и в машине больше никто не ездил.

– Ты можешь разрушить любую версию, – недовольно заметил Вейдеманис.

– Версия должна быть подтверждена конкретными фактами.

– Найденные следы в машине разве не конкретный факт?

– Мы и так знали, что яд был нанесен на постельное белье. Значит, его привезли домой к Гасанову уже в таком виде. И мы получили подтверждение этого факта. Вот и все. А где обрабатывалось белье или где мог остановиться Сергей, мы пока точно не знаем. И не знаем, кто и зачем это сделал.

– Все сначала, – кивнул Эдгар, – значит, я напрасно весь вечер ползал по этой машине?

– Нет, не напрасно. Любое преступление, даже тщательно спланированное и продуманное, как бы ни изощрялся преступник, не может быть продумано до самых незаметных мелочей. А в данном случае убийца допустил несколько незаметных ошибок. Первая – постельное белье. Понятно, что он считал идеальным подобный способ убийства, полагая, что его невозможно будет разоблачить. Мастан Гасанов мог умереть во сне, утром это бы обнаружили, ну а дальше порохоны и все такое. По обычаю, его постель собрали бы и выбросили, ведь на ней он умер. И никаких следов не осталось бы, если бы не верный пес, который ценой своей жизни предотвратил убийство. Значит, убийца планировал незаметное устранение Гасанова, ему не нужен был шум вокруг этого. Но с бельем он ошибся, ведь только очень немногие люди могли знать, какое именно белье предназначено для спальни Гасанова. Это первая ошибка…

– Были и другие?

– Безусловно. Смерть прачки. Ведь ей никто не сообщает о том, какое белье куда стелят. Белье доставляют в дом, и его стелит домохозяйка, которую там называют горничной. Сария Юлдашева точно знала, какое белье стелить на какую кровать. Но ее никто не трогает, а прачку убивают. Значит, прачка могла сообщить нам или Мастану Гасанову какую-то информацию, которая стала бы роковой для убийцы и помогла бы его разоблачить. Я абсолютно убежден, что Ищеевой никто и никогда не указывал, какое именно белье стелят в разных спальнях. Возможно, она догадывалась, ведь постельное белье самого Гасанова ей приходилось стирать чаще, чем остальное. Но это всего лишь предположение. Однако ее убрали, и понятно, что в данном случае Гасанов прав. Это было убийство. Номер машины, который не зарегистрирован в Москве, сам наезд неизвестного автомобиля, его быстрое исчезновение… В общем, все было подстроено. Эта вторая ошибка убийцы, который считает, что предусмотрел все неожиданности.

И наконец, третья ошибка. Машина, которую ты осматривал. Понятно, что Ищеева не была отравительницей. Она никогда бы не дала мужу белье, обработанное ядом. Предположим, что она это сделала, но в таком случае в машине не должно было остаться никаких следов яда, ведь белье было в пакете. Однако ты нашел следы. А это значит, что наш убийца очень коварный человек. Убирая прачку, он подставляет ее под наше подозрение. Ведь естественно предположить, что именно она обработала белье Гасанова. Но в таком случае ее должны были убрать сразу после покушения. Или не трогать вообще, чтобы не привлекать внимания. Однако ее убили на следующий день, поняв, что убийство Гасанова сорвалось. И решив таким образом подставить ее под наше подозрение. Убирая прачку, убийца преследовал свои цели. Но именно этим убийством он выдал себя. Во-первых, она его знала или могла сообщить о нем, а во-вторых, его неуклюжая попытка свалить вину на Ищееву провалилась именно потому, что ты вчера вечером тщательно осмотрел салон автомобиля.

– Спасибо и на этом. Иначе мне было бы обидно.

– Очевидно, убийца торопился и допустил еще одну ошибку. Где он мог обработать белье ядом? Когда машина стояла у офиса? Вполне возможно. Когда подъехала к дому Гасанова на Тверской? Тоже возможно. Во дворе дома Ищеевых? Маловероятно. Ведь белье вынес супруг Ищеевой, и он наверняка подождал, пока машина уедет. Старая армейская привычка – все делать до конца. Вынес белье, попрощался с водителем, получил деньги, дождался, пока машина уедет, и поднялся наверх.

– Что из этого следует?

– Нам нужно переговорить с домохозяйкой-горничной. И, конечно, опросить всех членов семьи. Всех четверых. Супруга, младший брат, сын и дочь Гасанова.

– Думаешь, кто-то из них?

– Возможно, среди них нет убийцы, но вполне вероятно, что есть болтун, который мог что-то показать или рассказать постороннему. Асадов сказал, что ключи от квартиры есть только у него. Он явно считает, что других ключей не существует. Но обычно бывает три комплекта ключей. И на дверях было три замка. Значит, ключей должно быть как минимум три комплекта. Один у Асадова, у кого же все остальные?

Дронго достал телефон, набирая номер Асадова. И сразу услышал его бодрый голос, словно тот ждал именно этого звонка.

– Доброе утро, – затараторил Асадов, – я ждал вашего звонка. Какие планы у нас на сегодня?

– «Мы не пашем и не строим…» – напомнил Дронго.

– Я имел в виду, чем я могу вам помочь?

– Мне нужно поговорить со всеми членами семьи Мастана Халиловича. С его супругой, братом, дочерью и сыном.

– Брат и сын будут в офисе нашей компании с одиннадцати утра. А Тамилла-ханум и ее дочь живут на даче. Если хотите, вы можете туда приехать. Дочка как раз сегодня вернулась из Парижа. Только нужно предупредить заранее о вашем визите.

– Вот вы так и сделайте, – сразу сказал Дронго, – перезвоните к ним на дачу и сообщите, что мы подъедем часам к двум. А сейчас мы поедем в офис вашей компании и навестим двух ваших вице-президентов. Хотя нет, будет правильно, если мы поговорим со всеми тремя вице-президентами. Поэтому вам следует предупредить всех троих.

– Иосифа Яковлевича тоже? – явно испугался Асадов.

– Конечно. А почему вы так встревожились?

– Будет лучше, если вы сами договоритесь, – смущенно попросил Руфат.

– Почему?

– Он первый вице-президент. В отсутствие Мастана Халиловича первое лицо, глава компании.

– А вы кем числитесь в компании?

– Раньше считался старшим помощником президента, а с этого года советник президента компании.

– Ну, вот видите. Вы занимаете такую высокую должность и не хотите звонить первому вице-президенту.

– Все не так просто, как вы думаете. Бергер – человек очень сложный. Он не любит, когда я ему звоню или вообще пытаюсь с ним разговаривать.

– Почему не любит? Вы советник президента компании, один из руководителей компании, – подмигнул Эдгару Дронго, – он просто обязан выслушивать ваши советы…

– Он не хочет их слушать. И вообще считает, что мою должность нужно сократить. Вы же должны понимать. Я человек Гасанова, я лично ему всем обязан. И, в конце концов, я его родственник. А Бергер – высококлассный профессионал, но с очень плохим характером. Поэтому я стараюсь с ним не контактировать.

– Ваша активная жизненная позиция очевидно его раздражает, – пошутил Дронго.

Асадов не понял шутки.

– Меня часто не понимают, – пожаловался он, – я стараюсь много работать, всем помогать. Но некоторые меня не любят как раз из-за этого, считая, что я слишком часто оказываюсь рядом с Мастаном Халиловичем. Они мне завидуют.

– Не сомневаюсь. Тем не менее позвоните всем троим вице-президентам и сообщите, что мы минут через сорок будем в офисе компании. И не забудьте передать им, что я еду туда не из-за личного желания познакомиться с этими джентльменами, а потому, что меня попросил о помощи президент компании, к которому они все трое имеют какое-то отношение. Или я не прав?

– Вы правы, – ответил Асадов, – все будет сделано. Я сам вас буду встречать внизу ровно через сорок минут. А вы уже говорили с Мастаном Халиловичем?

Дронго не ответил на его вопрос, хотя расслышал, о чем его спросил Асадов. Но он демонстративно отключился.

– Кажется, этот маленький помощник, уже ставший советником, раздражает всех сотрудников и родных Мастана Гасанова, – заметил Дронго, – собирайся, мы едем в офис компании. Я думаю, что там будет интересно.

– Все три вице-президента, – повторил Эдгар, – а зачем тебе первый вице-президент?

– В отсутствие и в присутствии самого Гасанова на самом деле компанией руководит Бергер. Все понятно и без лишних объяснений. Гасанов по образованию режиссер, а не строитель. Не говоря уже о том, что у него нет экономического или юридического образования. Делать деньги – это тоже талант, уметь договариваться с московскими чиновниками, отстегивать кому нужно необходимые суммы, задабривать правоохранительные органы. Все это нужно уметь, но самое важное в работе такой крупной компании – еще и организация труда, качество проводимых работ, умение вообще не только строить, но и контролировать сам процесс. Здесь не обойтись без высококвалифицированных менеджеров, одним из которых, очевидно, и является Иосиф Яковлевич. Остальные вице-президенты получили свои посты явно не по заслугам. Оба слишком молоды. Это может неприятно коробить самого Бергера. Мне нужно обязательно с ним встретиться.

– Если он профессионал, то его должно устраивать такое положение дел, – возразил Вейдеманис, – он работает, а Гасанов его прикрывает со всех сторон. От чиновников мэрии, от федералов, от налоговиков, от бандитов, от милиции. В общем, дает ему надежную крышу.

– Вот это нам и нужно выяснить, – поднялся со стула Дронго, – а для этого нам необходимо переговорить с каждым из вице-президентов. Поедем прямо сейчас.

Он переоделся и вместе с Эдгаром спустился вниз. Еще через полчаса они уже парковались у здания компании. В этом многоэтажном здании строительная компания Мастана Гасанова занимала сразу четыре этажа, с одиннадцатого по пятнадцатый. Еще на трех этажах внизу были склады другой компании Гасанова, занимавшейся перевозкой канцелярского оборудования.

Оформив себе пропуска, оба напарника поднялись на четырнадцатый этаж, где находились кабинеты руководителей компании. Прежде всего следовало нанести визит первому вице-президенту. Уже в коридоре к ним подбежал запыхавшийся Руфат Асадов.

– Я договорился со всеми, – тяжело дыша, сообщил он, – Иосиф Яковлевич вас примет сейчас. А потом и остальные. Пришлось вызвать сюда Бахруза, сына Мастана Халиловича, он был в другом месте. Но я все равно нашел его.

– Вы подвижник труда, – торжественно произнес Дронго.

В просторной приемной сидели две молодые женщины. Очевидно, большая приемная была общей. С левой стороны был кабинет президента компании, а с правой – кабинет первого вице-президента. Асадов сразу подскочил к женщинам.

– Нас ждут, – быстро сообщил он, – сделайте кофе для гостей и все необходимое. Они пройдут к Иосифу Яковлевичу.

– Хорошо, – сказала одна из секретарей, – сейчас я ему доложу.

– Он уже знает, что они придут, – суетливо произнес Асадов, – пусть они идут. Это очень важное дело.

– У нас такой порядок, – строго произнесла секретарь, поднимая трубку. Очевидно, она тоже недолюбливала вечно суетливого помощника, ставшего вдобавок советником.

– Иосиф Яковлевич, к вам посетители. Двое, – сообщила она, глядя на Дронго и Вейдеманиса.

– Входите, – разрешила она обоим.

Асадов подскочил к дверям, открывая их.

– А вы можете подождать здесь, – чуть повысила голос секретарь.

– Я войду вместе с ними, – отмахнулся Асадов.

Он пропустил гостей и вбежал в кабинет третьим. В большом светлом кабинете все было оборудовано четко и функционально. Шкафы с книгами, письменный стол, кресла, длинный стол для заседаний. Хозяин кабинета, высокий мужчина лет сорока пяти, вышел из-за стола. В строгих очках, седой, он был больше похож на преподавателя высшей школы, чем на одного из руководителей крупнейшей строительной компании. Пожав руки обоим гостям, он с явной неохотой протянул руку Асадову. Затем пригласил гостей к столу.

– Вы можете идти, господин Асадов, – сказал Иосиф Яковлевич, – спасибо за то, что вы встретили наших гостей.

– Может, мне лучше остаться? – спросил советник. – Если нужно…

– Не нужно, – прервал его Бергер, – мы поговорим с гостями без вас. Вы нам больше не нужны. До свидания.

– Да-да, конечно. Я буду ждать вас в приемной и проведу к другим вице-президентам. – Асадов не мог выйти просто так. Последнее слово должно было остаться за ним. Он повернулся и вышел из кабинета.

– Странный тип, – улыбнулся Бергер, – вечно суетится, бегает, шумит. Много шума из ничего. Но, похоже, Мастана Халиловича он устраивает. Я уже догадываюсь, по какому вопросу вы ко мне пришли. Это трагическая история с несчастным Марчелло. Он был так привязан к хозяину.

Дронго взглянул на Вейдеманиса. Очевидно, о смерти прачки Гасанов не стал рассказывать первому вице-президенту. Или не успел. Возможно, не захотел.

– Никто не мог подумать, что все так случится, – осторожно сказал Дронго.

– Я сам нашел специалистов-химиков, – сообщил Иосиф Яковлевич, – и они подтвердили, что белье было обработано специальным составом. Мы тогда долго беседовали с Мастаном, и я посоветовал ему уехать.

– Как вы считаете, ваши конкуренты могли придумать нечто подобное? – спросил Дронго.

– Конкуренты могут придумать все, что угодно, – усмехнулся Бергер, – но на такие пакости не всякий способен. Это уже настоящее преступление. Я даже не представляю, кто мог бы решиться на подобное. И главное, как хитроумно все было обставлено.

– Возможно, у вашей компании есть враги или недоброжелатели. Вам лучше об этом знать.

– Конечно, есть. Мы об этом думали. Но согласитесь, что одно дело – конкуренция, а совсем другое – такое покушение. Нет, среди наших конкурентов таких откровенных бандитов нет. Я так и сказал Мастану, что подобное мог придумать только полный «отморозок» или настоящий бандит.

Очевидно, Бергер невольно подтолкнул Гасанова к мысли, что похожий замысел мог родиться только в голове Узуна Фаруха. Поэтому Гасанов и был так уверен, что убийство планировал его прежний компаньон по «цеховым делам».

Секретарь внесла поднос с тремя чашечками кофе, сахарницей, молоком, конфетами, печеньем. Она даже не стала уточнять, что именно будут пить гости. Опять суетливость Асадова оказалась некстати. Эдгар улыбнулся, ведь Дронго не пил кофе. Секретарь расставила перед ними приборы и удалилась.

– У нас хороший кофе, – сказал Бергер, – машину привезли из Германии. Можете попробовать.

Эдгар взял свою чашку. Дронго пожал плечами, налил себе немного молока и тоже взял чашку.

– Вы знали, что в молодости Мастан Халилович был осужден и провел некоторое время в колонии? – спросил Дронго.

– Знал. У нас нет секретов друг от друга. Во всяком случае, я так думаю.

– Возможно, его пытался убить кто-то из его прежних знакомых.

– Этого я не знаю. Но он, похоже, был испуган. Он явно кого-то конкретно подозревал, в этом я уверен.

– Можно я задам вам несколько вопросов, которые покажутся вам очень странными. И даже не очень тактичными. Но, поверьте мне, что они имеют прямое отношение к попытке убийства президента вашей компании.

– Задавайте. Если я смогу на них ответить, то я готов отвечать.

– Финансовое положение вашей компании ухудшилось после начала кризиса?

– Да, безусловно. Мы потеряли много денег, капитализация компании сократилась на шестьдесят процентов. Мы понесли очень большие убытки после очередной девальвации рубля. Цены у нас записаны в рублях, а поставки материалов к нам идут из-за границы. Можете себе представить, как много денег мы потеряли. Приходилось переплачивать за все импортные материалы до пятидесяти процентов. Это очень тяжелая и сложная ситуация.

– Сейчас тоже?

– Сейчас положение гораздо лучше. Но свои деньги мы потеряли. И не стану скрывать, что очень большие деньги.

– Можете назвать хотя бы примерные цифры?

– Приблизительно. Капитализация компании оценивалась примерно в два с половиной миллиарда долларов, из которых пятьдесят один процент акций были у самого Мастана Гасанова. Сейчас компания стóит ровно в два раза меньше. Можете посчитать, сколько денег мы потеряли.

– Вы тоже акционер компании?

– Да. У меня было около двадцати процентов. Сейчас осталось восемь.

– Я могу спросить почему? При падении цен продавать акции не совсем выгодно.

– Это была вынужденная мера. Мой сын принял участие в одном рискованном проекте и потерял большие деньги. Более того, он оказался должен банку весьма большую сумму. В этих условиях мне пришлось продать часть своих акций, даже по цене в три раза меньше номинала, чтобы помочь сыну.

– Помогли?

– Да. Но он уехал два месяца назад в Канаду. Считает, что там ему будет легче пробиться, чем здесь. Я его не отговаривал. Эти перманентно повторяющиеся кризисы и девальвации рубля могут выбить из колеи кого угодно.

– Капиталистическая экономика. Кризисы носят цикличный характер, – вставил Вейдеманис.

– Я не совсем с этим согласен, – возразил Бергер, – в наших условиях кризисы имеют характер обвала. Такое ощущение, что все забыли о девяносто восьмом годе. Семь или восемь лет беспрерывного роста, когда особенно дикими темпами росли цены на энергоносители, приучили нас к легкой жизни, сделали иждивенцами. Мы забыли о прежних страхах, набирая кредиты и займы. Нам казалось, что теперь можно планировать свою жизнь на долгие годы вперед. И вдруг грянул этот кризис и этот обвал. Люди привыкли к незаслуженно большим деньгам. Им трудно переходить на иное качество жизни, на другие деньги, которые достаются с гораздо большими усилиями и трудом. Знаете, что сказал наш министр финансов? Такого благоприятного положения дел, какое было во время семилетнего роста, в нашей стране, возможно, не будет еще лет пятьдесят. Я с ним согласен. Возможно, подобного мы уже никогда не увидим.

– У вас были свои кредиторы, с которыми вы не смогли расплатиться?

– Только один немецкий банк. Мы смогли договориться и выплатили проценты по долгу. Основной долг был рефинансирован и растянут на три следующих года. Но я не думаю, что руководители немецкого банка хотели бы уничтожить Мастана Гасанова из-за этого. Скорее наоборот, они должны его беречь изо всех сил, если вы спрашиваете об этом.

– Не об этом, – возразил Дронго, – тогда давайте по вашей логике. Ваших должников было много? Тех, кто остался должен вашей компании?

– Две или три компании. Одна разорилась полностью, и мы ничего с них взять уже все равно не сможем. Руководство компании, кажется, сбежало куда-то в Азию. Не знаю точно – куда. Двадцать два миллиона долларов долга повисло на них. Это долг только нашей компании. Еще одна компания сейчас приостановила свою деятельность и объявила о своем предстоящем банкротстве. Она была связана с нефтепоставками и набрала слишком много дешевых кредитов. Как только цены на нефть рухнули, они разорились. Их аналитики уверяли, что ниже ста долларов баррель не будет стоить уже никогда.

– Так говорили не только их аналитики, но и многие эксперты на Западе, – заметил Дронго.

– Верно. Все были уверены, что этот бум всерьез и надолго. Особенно учитывая спрос на сырье в Китае и Индии. Но оказалось, что мы все просчитались. Теперь пытаемся получить с них еще сорок миллионов. Но самая главная проблема с нашими основными заказчиками. Это компания «Мострек», по заказам который мы строили здания. Два здания сейчас строятся в центре города и не могут быть завершены из-за прекращения финансирования с их стороны. Наши потери уже превышают двести миллионов долларов. И растут с каждым днем. Они просто отказываются платить, ссылаясь на различные юридические зацепки. Дело передано в арбитражный суд, но ответчик всячески оттягивает рассмотрение в суде под любым предлогом. Но и в этом случае наше рассмотрение дел в суде никак не может быть связано с этим покушением на Мастана. Даже если Гасанова с нами не будет, мы все равно будем настаивать на рассмотрении дела в арбитражном порядке и удовлетворении нашего иска. Было бы глупо и нерационально пытаться его убрать.

– С финансовым состоянием вашей компании мы ознакомились, – сказал Дронго, – теперь у меня личный вопрос. Вы давно знаете Мастана Халиловича?

– Четырнадцать лет. Полагаю, что срок вполне достаточный, чтобы узнать человека.

– Насколько он любвеобильный человек?

– Что? – Иосиф Яковлевич от удивления даже поправил очки, решив, что ему послышалось.

– Вы знаете его уже давно. Как вы считаете, он мужчина, который интересуется женщинами? Способен на различные безумства ради них? Все-таки южанин, горячая кровь?

– Никогда об этом не думал. Он нормальный человек. Любит свою семью. Заботливо относится к детям, ко всем своим родным. Нравится женщинам. Или нравился раньше, когда был моложе. Иногда увлекался некоторыми из них. Но старался не доводить дело до громких скандалов. Он может позволить себе послать дорогой подарок понравившейся ему актрисе или журналистке. Насколько я знаю, он иногда приглашал кого-то с собой на отдых. Но все это в рамках привычных понятий. Вы же сами говорите, что он южанин, значит, просто обязан быть любвеобильным. Но он не бабник, который бегает за каждый юбкой, это я вам точно говорю. Он не позволит себе ничего подобного на работе, в нашей компании. Он вообще умеет разделять личную жизнь, свою семью и свою работу. И никогда не смешивает эти понятия.

– Ясно. Тогда последний вопрос. Как вы можете охарактеризовать двух остальных вице-президентов? Они ведь самые близкие люди вашего президента. Если, конечно, вы можете ответить на этот вопрос. И вообще, несложно ли работать с ними?

– Нет, несложно, – улыбнулся Бергер, – Бахруз, вообще парень молодой, владеет иностранными языками, старается привлечь новых инвесторов, банкиров. Иногда прогуливает, но это тоже в порядке вещей. В его возрасте человека больше волнуют другие проблемы, чем ежедневное сидение в офисе. Что касается Вугара Гасанова, то он человек вполне серьезный, хотя на восемь лет младше своего брата. Занимается у нас финансами. Надежный, деловой, знающий. Мне с ним легко, он меня всегда понимает.

– Ясно, – Дронго взглянул на Вейдеманиса. Нужно было заканчивать. Эдгар поставил свою чашку на столик. Посмотрел на хозяина кабинета. И неожидано спросил:

– А вы лично бывали в квартире Мастана Гасанова на Тверской?

 

Глава одиннадцатая

Услышав этот вопрос, Иосиф Яковлевич нахмурился.

– Вы меня подозреваете в совершении подобного дикого преступления?

– Нет, – возразил Дронго, – моему другу важно узнать, бывали ли в квартире своего президента, именно потому, что мы вам доверяем. Нам важно понять психотип Гасанова. Если он был радушным хозяином, то тогда у него часто бывали гости. Или, наоборот, он был несколько замкнутым человеком?

– Домой к себе он никого не приглашал, – немного подумав, сказал Бергер, – я не помню, чтобы кто-то ездил к нему домой. Кроме нашего советника, разумеется, который готов ехать куда угодно и когда угодно. Есть такие люди. Он даже не трудоголик, он просто заряжается, когда бывает среди людей, старается ими командовать, подчеркивать свою незаменимость. Он абсолютно особый тип человека. Но больше там никого не бывало. Я, во всяком случае, у него в городской квартире не был. Только на даче. Туда мы несколько раз ездили с женой, там организовывались разные пикники, шашлыки, барбекю.

– Как вы думаете, он мог приглашать к себе домой кого-нибудь из сотрудников компании?

– Не думаю. Он всегда держал некоторую дистанцию. Нет, не думаю. Только Асадов. Но он его родственник, и вообще – это особый случай.

– Ясно, – Дронго поднялся первым, за ним встал Эдгар.

– Спасибо за то, что уделили нам время, – Дронго пожал на прощание руку Бергеру.

– Я думаю, что вы напрасно ищете в нашей компании или среди близких людей Гасанова, – сказал Иосиф Яковлевич, – вы же сами сказали насчет его судимости. Я думаю, что искать нужно там, в прошлом. Это кто-то из тех, кто был рядом с ним в колонии или считает себя несправедливо обойденным. Вы знаете, как бывает в жизни. Те, кто с ним начинал, но так и не смог состояться, не смог заработать так, как это сделал Мастан Гасанов, начинают его ненавидеть. Они ищут любые причины своей несостоятельности. Считают, что он словчил, лучше них сумел обмануть, провести, своровать…

– А разве наши олигархи такие агнцы божьи, что все эти грехи им приписывают зря? – поинтересовался Дронго.

– Конечно, нет. Само несовершенство законов было таким, что в девяностые годы каждый просто хватал то, что было ближе всего. Самые ловкие пробились наверх. Это тоже понятно. Но они вызывают зависть и ненависть у тех, кто не сумел, подобно им, стать олигархами и миллионерами. А это уже несовершенство человеческой природы. Поэтому я думаю, что подобных типов нужно искать в прошлой жизни Мастана. В этой жизни его окружают все-таки совсем иные люди.

– Это спорный вопрос, – заметил Дронго на прощание.

Они вышли из кабинета. В приемной по-прежнему суетился Руфат Асадов. Увидев вышедших гостей, он подскочил к ним.

– Пойдемте. Я проведу вас к Вугару Халиловичу. Он вас ждет.

Уходя, они увидели, как переглянулись обе молодые женщины, сидевшие в приемной.

Кабинет младшего брата хозяина фирмы был более монуменательным, чем кабинет Бергера. На его обустройство явно не пожалели денег, кабинет был оборудован дорогим панельным телевизором, стереосистемой, мебелью одной из лучших дизайнерских фирм мира. Хозяин был словно уменьшенной копией самого Мастана Гасанова. Только на голову ниже ростом, гораздо более полным, с отвисшими щеками и пухлыми руками. Когда он выскочил из-за стола, казалось, что вместе выскочили сразу три бочонка, из которых он состоял. Шеи не было вообще. Толстые короткие ноги, плотная фигура с большим животом и идеально круглая голова. Он энергично пожал всем руки, показывая на диван и кресла, стоявшие у стола. У Бергера такой мебели не было. Очевидно, она ему просто не была нужна.

Асадов радостно уселся в кресло. Здесь он чувствовал себя в своей тарелке. Здесь он был своим.

– Что будете пить – чай, кофе? – спросил Вугар Гасанов.

– Мы уже попробовали ваш кофе, – ответил Дронго, – спасибо. Нам ничего не нужно. Мы только хотели задать вам несколько вопросов.

– Я вас слушаю, – энергично кивнул младший Гасанов.

– Вы уже знаете, что именно произошло, – продолжал Дронго, – мы хотели бы узнать ваше мнение. Кто мог сделать это?

– Разве есть сомнения, – колыхнулись сразу три бочонка, – это мог сделать только Узун Фарух. Он всегда ненавидел моего старшего брата.

– Почему ненавидел? Насколько я знаю, в восемьдесят третьем он поступил вполне благородно, взяв на себя всю ответственность за вину своих компаньонов.

– А что ему оставалось делать? – возразил Вугар. – Ему бы все равно дали на всю катушку. Тогда какие порядки были. К власти Андропов пришел, даже в кинотеатрах людей ловить стали. Даже в парикмахерских. Чтобы не прогуливали. А тут такое крупное дело. Фаруху еще повезло, что он не попал под высшую меру наказания. Ведь у него это была не первая судимость.

– Ваш брат говорил мне об этом немного иначе.

– Мой брат всегда был добрым человеком, когда не нужно быть добрым, и принципиальным, когда не нужно быть принципиальным. Это у него характер такой противоречивый. Вы знаете, он ведь по знаку гороскопа Близнецы, значит, сказывается двойственность его натуры.

– Вы считаете, что подобное покушение могли организовать бандиты?

– И только они. Разве вам это еще непонятно? Убили несчастную прачку, чуть не убили моего старшего брата. Это настоящие бандиты. Я бы на его месте нанял бы несколько умелых ребят и сам расправился с Узуном Фарухом, но Мастан категорически не разрешает этого делать. Ничего, скоро он вернется, и я его все равно уговорю. Так нельзя оставлять это дело…

– Насчет прачки кто вам сказал?

– Он сам и сказал. Перед тем как улететь. Просил меня присмотреть за его семьей. Я еще дополнительно людей взял, чтобы присматривать за ними. Особенно за Бахрузом. Он молодой, вспыльчивый, ездит куда попало.

– Как вы думаете, кто мог выдать бандитам, каким постельным бельем пользуется ваш брат? Ведь бандиты не могли об этом знать, если бы им кто-то не сообщил.

– Правильно. Это несчастная прачка и сообщила. Они ее просто купили. Предложили тысячу долларов или две тысячи. У несчастной женщины никогда таких денег в жизни не было. Она и согласилась рассказать им. Она ведь не думала, что они пойдут на такое преступление. А может, она и согласилась, чтобы они обработали белье ядом прямо при ней. Поэтому ее потом и убили. Я брату говорил, что нужно обыск провести на квартире Ищеевых, но он отказался.

– Мы еще ей ремонт сделали, – напомнил Асадов.

– Да, верно. Мы еще им ремонт сделали. Поставили новую стиральную машину, – вспомнил Вугар, – когда Тамилла просила проверить, как она там стирает. Она руками стирала, а мы ей итальянскую машину купили. И вот как она нас отблагодарила.

Дронго взглянул на часы. Стрелки приближались к двенадцати. Ничего страшного. Он позвонит Мастану Гасанову сегодня вечером.

– Вы знали, что ваш старший брат встречается с замужней женщиной? – спросил он у Вугара.

– Конечно, знал. Я ему всегда говорил, что Лиана ему не пара. Но он меня не слушал. Нашел с кем встречаться! Ей уже далеко за тридцать. Столько молодых девочек вокруг, а он все никак не может от нее отвязаться.

– Есть подозрения, что заказчиком подобного преступления мог быть ее муж?

– Не знаю, – недовольно ответил Вугар, – я об этом даже не думал. Он ведь в таком месте работает. Хотя если он умный человек, то не стал бы все делать сам. Нашел бы подходящих исполнителей. Заплатил бы им. И они бы все устроили. Может, и он, не знаю. Говорят, что он богатый человек и очень любит свою новую жену. Даже детективов нанимал, чтобы следили за ней.

Он посмотрел на Асадова и широко улыбнулся. Тот хихикнул, кивая в знак согласия.

«Это он рассказал обо всем, – понял Дронго, – сколько в человеке может быть разных недостатков. Этот, похоже, действительно феномен».

– Кто еще мог быть в квартире вашего старшего брата? Как вы думаете?

– Не знаю. Спросите лучшего у него. Или вот лучше у нашего Руфата. Он все знает.

Асадов уже открыл рот, собираясь что-то сказать, но Дронго быстро перебил его.

– Мы уже спрашивали. Там постороних не было.

– Значит, прачка и рассказала, – кивнул Вугар, – можете не сомневаться.

– Мы как раз сомневаемся, – сказал Эдгар, – ведь госпожа Ищеева не была в квартире вашего брата и не могла знать, какое именно постельное белье стелят в его спальне.

– Ну она знала, кому стирает белье, – возразил Вугар, – а может, вы правы. Может, еще кто-то выдал. Сейчас никому нельзя верить. Кто угодно может продать. Предложат хорошие деньги, и человек сразу сдается. Кого не купят за тысячу, купят за десять. Кто не возьмет десять тысяч, сломается на ста.

– Есть и такие, которые отказываются от любых денег, – возразил Вейдеманис.

– Это только в кино или в книжках, – захохотал Вугар, – а в реальной жизни так не бывает. Если даже находится такой, который отказывается, то, значит, он либо боится, либо опасается, что может прогадать. Других вариантов просто не существует.

– У нас еще есть несколько вопросов по вашим должникам. Говорят, что есть три фирмы, которые задолжали вам крупные суммы.

– Мы с ними разберемся, – уверенно ответил Вугар, – это, видимо, вам Иосиф Яковлевич рассказал. Он никак не может успокоиться из-за этих компаний. Я его понимаю, он хочет вернуть наши деньги.

– Особенно «Мострек», – напомнил Дронго.

– Мы уже подали на них в арбитраж, – отмахнулся Вугар, – я думаю, что все будет нормально. Не нужно только нервничать. Иосиф торопится, ему нужны деньги, чтобы закончить строительство других домов. Тоже мне финансиcт! У него сейчас и личное положение не очень хорошее. Ведь он продал бóльшую часть своих акций, и у него осталось только восемь процентов. А у меня сейчас пятнадцать. Поэтому он не должен на нас так давить. Ему лишь бы получить деньги у этой компании. А я как раз считаю, что торопиться не нужно. Гораздо важнее сохранить хорошие отношения с московским правительством. Всегда можно договориться на взаимовыгодных условиях.

– Ясно, – Дронго взглянул на Эдгара. Здесь они ничего нового уже не узнают. Нужно идти к другому вице-президенту.

– Спасибо за беседу, – вежливо сказал Дронго. Следом за ним поднялся Вейдеманис. Вскочил со своего места Руфат Асадов. С трудом поднялся Вугар Гасанов.

– Вы лучше скажите моему брату, чтобы он поскорее возвращался, – посоветовал Вугар, – я ему говорил об этом. Ничего не нужно бояться, надо вернуться сюда и разобраться со всеми, кто пытался его убить. Будет отсиживаться в Европе, его и там найдут. Нужно наказать мерзавцев, чтобы все знали, как умеет мстить семья Гасановых.

– Хорошо бы еще установить, кто именно из мерзавцев сделал это, – напомнил Дронго.

– Мы сейчас едем на дачу, – не выдержал Асадов, – там нас ждут Тамилла-ханум и Айгюн.

Они вышли из кабинета. В приемной находилось двое молодых людей, очевидно, охранники. На их пресыщенных лицах отражалось явное презрение к этим пожилым детективам, которые ходят и пытаются что-то выяснить таким допотопным образом. Один был светловолосый, явно славянин, у него были даже веснушки на лице и серые глаза. Второй – азиат с характерными раскосыми глазами, широкими скулами. «Нет, даже не азиат, – подумал Дронго. – Он калмык».

Асадов суетливо побежал вперед, к кабинету Бахруза. В приемной их ждали молодая девушка лет двадцати пяти, похожая на победительницу конкурса красоты, и два подтянутых молодых человека, очевидно, тоже охранники. Их уже ждали. Асадов открыл дверь и вошел в кабинет Бахруза Гасанова.

Этот кабинет напоминал выставку новой дизайнерской моды. Даже оконные рамы были необычной формы, заставлявшей вспомнить расплывающиеся окна домов Гауди. Повсюду были видны самая совершенная техника и мебель необычной формы. Среди этого великолепия сидел молодой человек со скучающим лицом. Он не был похож на своего отца или на дядю. У него было круглое лицо, темные, почти сросшиеся брови, пухлые губы, родинка на правой щеке. И запоминающийся нос с горбинкой.

– Добрый день, Бахруз Мастанович, – улыбнулся Асадов, словно давая понять, что так он называет молодого хозяина только ради вежливости перед его гостями.

– Здравствуй, Руфат, – лениво отозвался молодой человек, тяжело поднимаясь с места.

Рукопожатие у него было вялое, не энергичное. Он, очевидно, не выспался, поэтому смотрел на гостей несколько осоловевшим взглядом. Пригласив их садиться, он уселся на свое место. Было видно, что ему не просто скучно, но и неинтересно говорить с этими двумя стариками, которым было далеко за сорок и которые появились в его кабинете, чтобы узнать какие-то глупости про его отца, который из-за сдохшей собаки и случайно задавленной прачки решил сбежать из Москвы. Все это читалось на лице Бахруза.

– Наши гости хотели переговорить с вами, – напомнил Асадов.

– Да, конечно, – кивнул Бахруз, глядя куда-то вниз, – я тоже хотел с ними переговорить. Они видели моего отца в Швейцарии. Как он себя чувствует?

«Опять Асадов, – подумал Дронго, – наверняка он все рассказал».

– Неплохо, – ответил он, – собирался куда-то выезжать. Руфат Асадов считает, что в Италию. Хотя ваш отец ничего об этом мне не говорил. Но я думаю, что Асадов лучше знает, куда нужно ехать вашему отцу, чем даже он сам.

Бахруз поднял глаза и усмехнулся, оценив шутку гостя. Асадов радостно улыбнулся. Его ничего не могло вывести из состояния равновесия.

– Ваш отец так срочно уехал именно потому, что считал опасность, угрожающую ему, вполне реальной, – сказал Дронго, – а вы разве так не считаете?

– Считаю. И мне жалко Марчелло. Только нужно не убегать, а бороться. Драться. Вот мой дядя – молодец. Он предложил найти людей или отправить наших сотрудников службы безопасности к этому бандиту. Как его звали. Длинный Фарух?

– Да. Узун Фарух.

– Вот именно. Отправить к нему людей и выбить из него признание силой. Или вообще – завернуть в эту простыню, которую он прислал моему отцу. И закопать еще живым. Вот тогда все сразу поймут, что подобные шутки с нами не проходят. Но вместо этого мой отец улетает в Швейцарию. Нашел где прятаться!

– Он разумно осторожный человек, – возразил Дронго, – иногда подобная предусмотрительность спасала его бизнес.

– Нельзя всю жизнь прятаться и бояться, – лениво ответил Бахруз, – нужно вернуться и послать всех к чертовой матери. Только так, а не иначе.

– Сначала нужно уточнить, кого именно посылать к чертовой матери, – возразил Дронго, – и для этого он попросил нас помочь ему установить этих людей.

– И как вы их установите? – поинтересовался Бахруз. – Будете ходить и всех опрашивать? Думаете, что кто-нибудь признается. Да, это я решил убить Мастана Гасанова и послал ему отравленное белье. Дикость какая-то. Никто не признается. Никогда в жизни. И вы ничего не найдете. Только зря время теряем.

– Вы считаете, что это мог быть только Узун Фарух?

– Нет, не только. Еще муж этой стервы. Как ее звали? Лиана Сазонова. Она наверняка Лидия или Лиля, но для понта стала Лианой. Придумывают себе всякие дурацкие имена. Старая шлюха. Сначала решила вытянуть из отца все, что можно. Готова была отправиться с ним хоть на край света. Потом поняла, что он человек вполне разумный. И совсем не из тех, кто бросает ради длинных ножек светлоокой блондинки свою семью и сходит с ума. У нее этот трюк не получился, и она переключилась на других. Нашла себе подходящего человека, уже не первого, заметьте, и вышла за него замуж. Богатый вдовец, да еще и на большой должности. Эта дамочка умеет выгодно устраиваться, так здорово находить нужных людей. Потом она снова вспомнила о моем отце. Подумала, что сможет доить его снова. Когда поняла, что ничего не выйдет, решила угомониться. Но было уже поздно. Ее муж тоже все понял. И на ком он женат, и с кем она раньше водилась. Он, видимо, ей уже совсем не доверяет и послал за ней частных детективов, которые ее застукали, когда она бегала к моему отцу. Хорошо, что мне все рассказал Руфат Асадов, иначе я бы тоже думал, что эта дрянь любит моего отца. Ее, конечно, застукали в квартире отца и доложили мужу. Он тогда и захотел отомстить. Я его понимаю, хотя всегда буду на стороне отца. Но у него ничего не вышло. Он сначала раздавил нашу прачку, которая ему наверняка продалась, а потом хотел также раздавить и свою жену. Придумали сказку, что это сосед ее якобы ударил…

– Они и в милиции такие показания дали, – радостно кивнул Асадов.

– Все вранье. Он сам это и подстроил. А мой отец сидит из-за этой дряни в Швейцарии и боится вернуться в Москву. Нужно было, чтобы ее сбили, и на этом все закончилось. Все равно муж ее прибьет, и правильно сделает.

«Этот человек совсем не уважает своего отца, – неожиданно подумал Дронго, – в присутствии посторонних он так неуважительно говорит о своем отце, так грязно ругает его женщину. Нет, это невозможно», – он вспомнил своего отца. За много лет дружбы с ним он прекрасно знал, что его отец часто увлекался красивыми женщинами, среди которых были и замужние матроны, и юные красавицы. Разве он посмел бы когда-нибудь осудить своего отца? Разве он посмел бы говорить в подобном тоне о нем? Этого Бахруза следовало сечь еще в детстве. Сейчас, к сожалению, уже слишком поздно.

– Мы обязаны проверить все версии, – мрачно сообщил Дронго, – и будем искать даже среди ваших должников.

– Только этого нам и не хватало, – широко улыбнулся Бахруз, – чтобы еще наши должники пытались нас убить. Скорее мы их должны прибить где-нибудь в темном месте. Особенно руководителей «Мострека», они ведь задолжали нам такую огромную сумму.

– По-моему, ваш спор будут рассматривать в арбитражном суде, – напомнил Дронго.

– Этот суд тянется уже несколько месяцев, – рассмеялся Бахруз, – и конца не видно. Даже наши вице-президенты спорят. Иосиф Яковлевич считает, что их нужно дожимать, а дядя Вугар предлагает договориться, чтобы задобрить московское правительство…

– А вы как считаете?

– Я считаю, что нужно делать так, как выгодно нашей компании. Если выгодно договариваться, то нужно договариваться, если выгодно подавать в суд, значит, нужно подавать в суд. Я стороник рациональных действий. Всегда и во всем.

– Так и нужно поступать, – вмешался Асадов, радостно кивая.

– Лучше поговорите с моей матерью, – предложил Бахруз, – может, она что-то знает. Она ведь была на суде, когда судили Узуна Фаруха. А я тогда был совсем маленьким.

– Мы сейчас поедем туда, – сразу вставил Асадов.

Все посетитили кабинета встали. Бахруз лениво поднялся последним. Было видно, что он устал от этих посетителей и от разговора с ними.

«Иосифу Яковлевичу не позавидуешь. Его вице-президент по международным делам явно не тянет даже на обычного сотрудника компании, – подумал Дронго, – впрочем, ему и не нужно тянуть. Когда твой отец – президент компании, ты можешь в двадцать восемь лет гарантированно стать вице-президентом, не имея никаких талантов или способностей. Легче родиться на вершине, чем карабкаться на нее всю жизнь. И вдобавок можно еще не уважать своего отца, пренебрежительно отзываться о нем…»

– До свидания, – сказал на прощание Бахруз, не протягивая им руки. Это для него, очевидно, было уже непосильным бременем, – надеюсь, что вам удастся что-либо сделать до возвращения моего отца.

 

Глава двенадцатая

Они спустились вниз. В кабине лифта Эдгар Вейдеманис демонстративно повернулся спиной к Руфату Асадову. Очевидно, тот начинал его раздражать. Дронго понимающе усмехнулся. У напарника начали сдавать даже его закаленные латышские нервы. Они вышли из здания, сдали свои пропуска.

– Мы сейчас можем поехать на дачу, – деловито сказал Асадов, – нужно завершать наше расследование.

– Наше расследование, – повернулся к нему Эдгар, – вы действительно считаете, что проводите расследование наравне с нами?

– Нет, – испугался Асадов, – я только вам помогаю. Если хотите, я поеду на машине впереди вас.

– Да, – кивнул Дронго, – мы очень хотим, чтобы вы ехали в машине впереди нас. А мы поедем за вами.

Асадов поспешил к своему автомоблю. Это был огромный «Лексус», очевидно, также принадлежавший семье Гасановых. За рулем сидел незнакомый водитель. Асадов уселся рядом с ним и что-то приказал водителю.

– Я его убью, – пообещал Эдгар, усаживаясь за руль своего автомобиля. Дронго сел рядом.

– А мне, наоборот, он очень интересен, – признался Дронго, – его можно изучать под микроскопом как особую породу человека. Не понимаю, почему ты так нервничаешь.

– Он рассказал родным Мастана Гасанова обо всем. Все, что можно и что нельзя. Зачем он это делает? Тебе не кажется, что мы несколько недооцениваем этого маленького типа? Может, это он сообщил о постельном белье своего шефа, он сдал его неизвестным убийцам и он организовал наезд на несчастную прачку? Я начинаю думать, что он способен на подобные гадости.

– Вопрос только – зачем? Пока он при Мастане Гасанове, он пользуется всеми благами цивилизации, ездит на его машинах, тратит деньги хозяина, разговаривает почти со всеми от его имени. Как только не будет Гасанова, сразу прозвучит крик: «Тень, знай свое место». И его может просто не стать. Ты же видел, как к нему относится Иосиф Яковлевич. Он его просто выставил из кабинета.

– Зато остальные в нем просто нуждаются.

– Такой человек незаменим. Идеальный помощник. И еще гипертрофированное чувство собственной значимости.

– Ты все-таки подумай. Нам нужно обратить на него самое пристальное внимание. И вообще, мы должны понять, кто именно мог сдать Гасанова. Чье присутствие мы не чувствуем? Ведь предатель явно кто-то из своих.

– Так бывает всегда. Предают только свои, – мрачно напомнил Дронго.

– Что ты думаешь насчет этой «сладкой парочки» вице-президентов?

– Бахруз – типичный «мажор», как их называют в Москве. Родился с серебряной ложкой во рту и в костюме от Диора. Как у всех детей, выросших в огромном достатке, он не знает, что такое человеческий труд, не уважает людей, не умеет верно их оценивать, не знает цену заработанного рубля. Ленивый, избалованный, невоспитанный молодой человек, не очень уважающий своего отца, благодаря которому он имеет все, что захочет. Неприятное впечатление.

– А другой?

– Хитрован. С удовольствием сядет на место Иосифа Яковлевича, пытается проводить самостоятельную политику, влиять на своего старшего брата. Жестокий, самоуверенный, умный тип.

– Оба ни к черту не годятся, – подвел неутешительный итог Вейдеманис, – тоже мне – вице-президенты. Их на пушечный выстрел нельзя подпускать к компании. Не понимаю, как Мастан Гасанов не видит этого, он должен быть гораздо более разумным, чем эти типы. Судя по тому, кого он взял в свои первые заместители.

– Иосиф Яковлевич работает, и поэтому он нужен. А эти двое – близкие родственники. Он не может просто так отказаться от родных. К тому же Бахруз – его единственный сын. Ведь у него только один сын и одна дочь. Для южанина сын – это не просто наследник, это продолжатель рода, твоя гордость, твое будущее. Поэтому он не может относиться объективно к своему сыну. Мы все зависим от своих детей. Любовь родителей к детям – это единственная религия, не знающая атеистов.

– Думаешь, что мы узнаем много нового на этой даче? Что могут нам рассказать его жена и дочь?

– Полагаю, что могут. Если сын и брат знают о Лиане, то вполне вероятно, что женская половина Гасановых тоже слышала об этой женщине. Помнишь, я говорил тебе, что жена не станет убивать мужа из-за любовницы ни при каких обстоятельствах. Имея в виду менталитет южанки, азербайджанки или грузинки. Но это только в том случае, если отец не хочет лишить наследства своего сына, ее сына. А если не так… Вот тогда она превращается в разъяренную тигрицу, готовую на все ради собственного сына. В этих случаях любовь к сыну затмевает даже супружеский долг. Тем более если муж собирается бросить свою семью и отдать все другой.

– Судя по всему, Мастан Гасанов об этом даже не думал.

– Это мы сейчас в этом уверены. А если она не была уверена? Если ей передали совсем иные сведения? Если Бахруз позволял себе подобные выпады и в присутствии своего отца, что не могло ему понравиться? Тысячи «если» и ответы можно получить, только непосредственно побеседовав с супругой Мастана Гасанова.

– С дочерью тоже будем говорить?

– Обязательно. Девочки всегда любят отцов сильнее, чем все остальные. Она может знать даже больше, чем нам кажется. Обрати внимание, что он спрятался не на своей вилле в Италии, а поехал в дом, который купил для своей дочери в Швейцарии. Такой показательный факт.

Машины, набирая скорость, неслись по шоссе. Зрелище было довольно интересным. Впереди шел огромный черный «Лексус» четыреста пятидесятой серии. За ним, пытаясь не отставать, несся белый «Ниссан» Эдгара Вейдеманиса, которому был уже седьмой год. Один из перекрестков они проскочили на большой скорости, следуя за «Лексусом». И сразу же раздался свисток сотрудника Госавтоинспекции.

– Черт возьми, – выругался Эдгар, – нужно было немного сбавить скорость.

Он затормозил, ожидая, пока подойдет инспектор. Но впереди затормозил «Лексус», и сразу дал задний ход. Инспектор подошел к их машине и уже собирался представиться, когда из «Лексуса» выбежал Руфат Асадов. Он живо подскочил к инспектору.

– Все в порядке, – закричал он, доставая какую-то красную книжку, – эти люди с нами. Можете их пропустить. Они едут за нами.

– Хорошо, – козырнул инспектор, отходя от машины.

– Следуйте за нами, – крикнул Асадов, снова подбегая к «Лексусу».

Вейдеманис посмотрел на Дронго и начал громко хохотать. Следом за ним захохотал и Дронго.

– Нет, я его точно убью, – сказал, давясь от смеха, Эдгар, – просто задушу в своих объятиях. Какой цельный тип, какая монументальность.

– А ты еще был недоволен, – напомнил Дронго.

Обе машины выехали на шоссе, следуя друг за другом. Через двадцать минут они уже въезжали на дачу, минуя большие ворота, которые автоматически открылись при их появлении. В будке сидел вооруженный охранник. Машины подъехали к дому. Первым опять выскочил Асадов. У дома дежурил второй охранник. Кивнув ему, Асадов вбежал в дом. И почти сразу же выбежал оттуда.

– Вас уже ждут, – сообщил он, – только я подожду вас в машине. Тамилла-ханум женщина сложная, ей может не понравиться мое присутствие.

Дронго и Вейдеманис вошли в дом. В прихожей никого не было. Они прошли дальше. Навстречу им вышла молодая женщина лет тридцати.

– Проходите, – приветливо сказала она, – хозяйка ждет вас.

В гостиной их ждала Тамилла Гасанова. Ей было уже под пятьдесят, но следы красоты еще не увяли на ее лице. Красивые миндалевидные глаза, нос с горбинкой, придающий лицу особое очарование, родинка на правой щеке, чувственные полные губы. Было заметно, как Бахруз похож на свою мать. Только она была красивой женщиной, а он походил на обабившегося молодого человека. Хозяйка удивительным образом сохраняла свою фигуру, что было почти невозможно для восточной женщины старше сорока при обилии мучных, мясных и сладких блюд, которыми так богата национальная кухня.

– Здравствуйте, господа, – немного церемонно произнесла хозяйка дома, – я Тамилла Гасанова. А вы, очевидно, те самые эксперты, о которых мне говорил сначала мой муж, а потом и наш Руфат Асадов.

Она пожала обоим руки, приглашая их садиться. Молодая женщина, которую они видели в прихожей, поставила на стол блюдо с фруктами, клубникой, черешней, абрикосами. Принесли два других блюда со сладостями.

– Я вас слушаю, – голос у хозяйки был глубокий и мелодичный.

– Вы, наверно, знаете, что произошло в вашем доме? – начал Дронго.

– Конечно, знаю. Если бы не наш верный Марчелло, я бы сейчас была вдовой, – внешне спокойно произнесла Гасанова.

– Он спас жизнь вашему мужу, – согласился Дронго, – но потом произошли некоторые события…

– Я обо всем знаю, – сказала она, – как убили нашу несчастную Нину Алексеевну, сбив ее прямо у светофора. Не нужно ничего от меня скрывать. Я женщина сильная. И понимаю, почему мой муж уехал так быстро в Швейцарию. Это была единственная возможность сохранить свою жизнь. Мы даже не знали, кому можно доверять. У нас большой штат охранников, но он не взял с собой никого. Ни одного человека, только Руфата Асадова, которому он как-то необъяснимо доверяет. Он даже дочери не сказал, что остановится в ее доме.

– Возможно, он поступил так, чтобы никого из вас не подставлять, – предположил Дронго.

– Можно сказать и так, – согласилась Тамилла.

Им подали черный чай, заваренный с чабрецом. Отдельно принесли блюдце с нарезанным лимоном.

– Пейте чай, – предложила хозяйка.

– Спасибо. Как вы считаете, кто мог организовать это преступление? – спросил Дронго.

– Не знаю. Я думала, что вы сможете найти тех, кто все это организовал.

– Мы хотели бы знать ваше мнение. Вы уже почти тридцать лет живете вместе, наверняка знаете своего мужа лучше других. Возможно, у него есть враги или завистники, о которых сам он даже не подозревает. Вы могли бы подсказать нам.

– Я не работаю в его компании и ничего не знаю о его делах, – возразила Тамилла, – он уже давно не посвящает меня в свои заботы. А насчет тридцати лет… Да, вы правы. Скоро будет тридцать лет. Из которых почти три года его не было рядом со мной. Вы, наверно, и об этом знаете.

– Знаем.

– Мы тогда только поженились. Бахрузу было два годика, когда мужа осудили. Я думала, что сойду с ума. Хорошо, что этот кошмар достаточно быстро закончился. Потом родилась Айгюн, и мы переехали в Москву.

– Некоторые говорят, что тогда у него были влиятельные компаньоны, которые получили гораздо более строгое наказание, чем ваш супруг, по существу, взяв на себя его вину.

– Это все глупости. По большому счету, Мастан вообще ни в чем не был виноват. Отвозил и привозил продукцию. И за это пять лет? Такая жестокость и несправедливость. А потом все, кто производил нелегальную продукцию, стали уважаемыми людьми. Только мы с Мастаном должны были уехать, чтобы начать здесь с нуля.

– Вы слышали о его компаньонах?

– Конечно, слышала. Я же была на суде. Их руководителю – Узуну Фаруху – дали четырнадцать лет тюрьмы. Я еще тогда посчитала и ужаснулась. Он должен был выйти на свободу только в девяносто седьмом году. Тогда казалось, что это так далеко. Мы ведь все верили, что в двухтысячном году произойдет какое-нибудь чудо. Это будет год невероятной радости, веселья, счастья. А год оказался самым обычным, похожим на все остальные. Не лучше и не хуже. Когда Мастан вышел из тюрьмы, мы решили уехать. Нужно было решаться, а мы все медлили. Потом решились и ни разу не пожалели об этом. Дела у Мастана пошли хорошо, вы, наверно, знаете, что он работал с одним очень известным человеком. А потом почувствовал, что нужно уходить. И успел уйти до того, как у этого известного ныне олигарха начались большие проблемы с властями. Вот такая история. Потом муж стал строить бензоколонки, создал строительную компанию, пригласил Иосифа Яковлевича, которого хорошо знал уже несколько лет, и стал, как теперь говорят, олигархом. Вам, наверно, неинтересно все это слушать?

– Очень интересно, – сказал Дронго.

– Он превратился в олигарха, – сказала она ровным голосом, – со всеми вытекающими отсюда атрибутами новой жизни. Его фотографии стали появляться в журналах, о нем начали писать журналисты, газеты рассказывали о нашей жизни, а в списках «Форбс» стала появляться его фамилия, чем он очень гордился. Мне казалось странной вся эта ненужная шумиха. Если у человека есть большие деньги, о нем сразу начинают писать газеты. Неважно, достойный он человек или нет. Умный, порядочный, смелый, сильный, честный – все это оказывается глупой мишурой. Главное достоинство человека – это умение делать деньги. Даже не так. Делать очень большие деньги. Вот тогда ты интересен, тогда о тебе будут писать и тобой будут восхищаться. Тогда с тобой хотят познакомиться, женщины тянутся к тебе, а мужчины считают за честь поздороваться с тобой. Все определяют деньги, которые заменяют сегодня совесть, талант, даже здравомыслие. Ты можешь быть хоть шизоидным психопатом, но если у тебя есть деньги, значит, ты современный и умный человек. Никто не рискнет назвать тебя психопатом. И никому неинтересно, откуда взялись эти деньги. Некоторые наживаются на такой грязи, на таких человеческих пороках. Помните, как у Ахматовой: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда». Вот так и здесь. Если бы однажды опубликовали сведения, как наши олигархи заработали свои первые капиталы… Наркотики, сводничество, контрабанда, гнилые товары, захваты чужих помещений, убийства, грабежи, похищения людей. Такой полный набор всех мыслимых и немыслимых человеческих пороков.

– Ваш муж счастливо избежал подобного, – заметил Эдгар.

– Не нужно ничего говорить, – поморщилась Тамилла, – ничего он, конечно, не избежал. Просто времена поменялись. Раньше сажали в тюрьму и называли «цеховиком», а спустя десять лет печатали в газетах фотографии и называли «умелым предпринимателем». Хотя ничего, в сущности, и не поменялось. А когда человек становится миллиардером, ему кажется, что он уже перестал быть обычным человеком и превратился почти в небожителя.

– Что вы имеете в виду? – спросил Дронго.

– Вы прекрасно знаете, что я имею в виду. У него появились дурные привычки. Если раньше в компании был один вице-президент, который тянул все на себе, и это был Иосиф Яковлевич, то затем муж решил, что таких вице-президентов должно быть трое. И поставил на такую должность своего никчемного брата, игрока и кутилу, которого тоже выписал из Баку. Теперь Вугар пропадает в московских казино. А потом еще сделал вице-президентом Бахруза, когда ему исполнилось только двадцать пять. Я ведь его мать и видела, что мальчик просто не готов к этой роли. Нельзя просто так посадить человека в высокое кресло и определить ему большую зарплату. Человек обязан пройти своеобразную выучку, научиться работать в коллективе, ладить с людьми. А Мастан просто назначил вице-президентом нашего сына. Уже через год стало понятно, что Бахруз не хочет работать. Под любым предлогом он отлынивал от работы, все время спорил с отцом, откровенно манкировал собственными обязанностями. А сейчас и вообще забросил свою работу, только иногда появляется в своем кабинете.

Она отвернулась. Было видно, как тяжело ей говорить все это. Но затем она снова повернулась к нам.

– Ну, а потом стало еще хуже. У мужа появились «поклонницы». Я должна была делать вид, что не замечаю их. А их фотографии начали появляться в журналах, и даже наша дочь начала звонить мне из Швейцарии с гневными призывами, чтобы я положила конец этому. Мастан был уже в таком состоянии, что не хотел и не мог меня слышать. Я переехала на дачу, а он остался жить в городе. Иногда до меня доходили слухи о его похождениях. Разумеется, я узнала и про Лиану. Не могла не узнать. Сначала прочла в журнале, потом обо всем мне рассказал Бахруз, которого я буквально заставила все открыть мне. Было очень больно и неприятно. Через некоторое время я узнала, что Лиана вышла замуж. Я подумала, что это было временным увлечением моего мужа. Потом узнала, что они встречались и после ее замужества. Вот тогда я поняла, что уже потеряла мужа. Потеряла навсегда. Он уже не изменится, останется таким, каким хотел быть всю свою жизнь. Даже этот экономический кризис, который буквально разорил многих наших знакомых, не сказался на его характере. Хотя нас он тоже сильно потрепал. Мастан приехал ко мне на дачу впервые за три месяца только после той страшной ночи, когда погиб Марчелло. Ему было важно никого не пускать в квартиру и все проверить. Что он и сделал. Вот видите, я сама все вам рассказала, не дожидаясь ваших вопросов. А теперь вы можете меня расспрашивать. Что вас интересует?

– Вы были на суде и вы знали Узуна Фаруха. Ваш муж и ваш деверь считают, что подобное покушение мог организовать только Ризаев. А как думаете вы?

– Не знаю. На суде он вел себя мужественно и открыто. Не знаю… Люди очень изменились за эти двадцать-тридцать лет. Ничего не могу сказать. Но мне кажется, он не стал бы устраивать такой подлости. Он бы приехал сам и сказал все, что думает. Или послал бы убийцу. Но не стал бы травить белье, ведь погибнуть мог не только сам Мастан, но и члены его семьи, если бы белье случайно постелили в другой комнате.

– Ваш муж считает, что убийца точно знал, какое белье окажется в его спальне?

– Наверно, знал, – спокойно согласилась она, словно речь шла об обычной смене белья, которую постелили в спальне ее мужа.

– В таком случае – кто мог сделать это? Кто-то должен был сообщить о том, какое белье предпочитает ваш супруг. Ведь он не позволял стелить у себя белое белье.

– Он об этом тоже сказал вам? Действительно, не позволял.

– В таком случае, кто мог рассказать? Вы ведь знаете всех, кто бывал в вашей городской квартире?

– Кто раньше там бывал, – подчеркнула она, – а кто был в последние несколько месяцев, я не знаю. Понятия не имею. Лучше вызовите сюда Асадова, который наверняка сидит в машине перед домом и боится показаться мне на глаза. Маленький порочный тип. Он думает, что я не знаю, как он подыскивал молодых путан для моего мужа.

– И тем не менее, кто мог знать о белье в вашей городской квартире? Кто мог об этом знать?

– Наша горничная, как ее называет муж. Вернее, наша домохозяйка – Сария Юлдашева. Она бедняжка тоже пострадала, но, к счастью, не очень серьезно. Наша кухарка – Дарья. Возможно, наш водитель Сергей Усков. И сам Руфат Асадов, который, кажется, знает даже о том, о чем мы с вами сейчас говорим.

– А ваша прачка?

– Нет. Она ничего не знала. Мы просто отправляли ей белье и получали его обратно. Обычно отвозил либо Сергей, либо иногда Руфат. Я еще однажды уточнила, в какой стиральной машине она стирает. Выяснилось, что у нее нет современной машины. Тогда я попросила сделать ремонт в ее квартире и поставить новую итальянскую стиральную машину. Что они и сделали.

– Кто еще мог знать о том, какое постельное белье окажется на кровати вашего супруга?

– Больше никто, – решительно произнесла Тамилла, – ну, если не считать девиц легкого поведения, которые могли там оказаться.

– А из родных? – спросил Дронго.

Она вздрогнула.

– Это жестоко, – сказала она, – из родных никто не мог даже подумать об этом.

– Разве нет? – спросил Дронго. – Представьте супругу, которая еще любит своего мужа. И вынуждена жить одна, на даче. Она знает, что в их городской квартире могут появиться девицы легкого поведения. Это приводит ее в ярость. И однажды она решает отомстить столь страшным образом, обработав именно его постель таким сильным ядом. Чтобы наказать неверного супруга и его любовницу. Извините, что я об этом говорю, но разве такой вариант невозможен?

Она была сильной женщиной и ее трудно было вывести из равновесия.

– Возможен, – сказала она, чуть только дрогнувшим голосом, – жена могла поступить именно таким образом. Только вы сами сказали, что она все еще любит своего мужа. Разве она захотела бы его смерти, даже если он столь глубоко ее обидел? Разве могла даже подумать о такой форме мести?

– Насчет родных, – напомнил Дронго, – кто еще, кроме вас, мог знать об этом белье?

– Никто. Только я и дети. Конечно, никто. И наша четверка, о которой я говорила. Только вы напрасно ищете злой умысел. Вполне возможно, что где-то в разговоре кто-то из нас проговорился. И преступник этим воспользовался. Такое тоже может быть.

– Я не могу мыслить подобными категориями, – возразил Дронго, – помните песню: «Если кто-то кое-где у нас порой честно жить не хочет»? Слишком много допущений, ведь при социализме не должно быть преступников, они всего лишь родимые пятна капитализма. А меня интересует, кто, где и когда, более конкретно.

Она улыбнулась.

– Что вы от меня хотите? Чтобы я назвала вам имя возможного пособника убийцы? Я не знаю. Я доверяю всем нашим людям. И я верю, что мои дети не могли желать смерти своему отцу, как и я сама. Даже в мыслях. Поэтому я вам ничего не могу сообщить.

– А ваша дочь. Вы сказали, что она уже вернулась из Швейцарии?

– Да, она сейчас дома. Наверху, на втором этаже. Мы можем позвать ее.

– Я задам вам два последних вопроса. В последние месяцы ничего необычного не происходило? Может, были какие-то угрозы в ваш адрес или в адрес детей?

– Нет, ничего. Никаких угроз. Я бы сразу о них сказала Мастану.

– Последний вопрос. Как вы считаете, Иосифа Яковлевича не тяготит его работа в окружении таких вице-президентов? Если даже вы считаете их назначение не самым лучшим решением вашего супруга, то, возможно, также думает и Бергер?

– Наверняка, – кивнула она, – более того, я даже убеждена, что он так и думает. Но это единственный человек, который не вызывает у меня никаких подозрений. Он для этого слишком порядочный профессионал. Я ответила на ваш вопрос?

 

Глава тринадцатая

Тамилла Гасанова вышла из комнаты. Дронго взглянул на Вейдеманиса.

– Чем дальше в лес, тем больше дров, – задумчиво и тихо произнес Эдгар, – впервые в жизни начинаю думать, что не хотел бы стать олигархом. Слишком сложно. Когда у тебя миллиард, «крыша» действительно может поехать. И тебе покажется, что ты можешь решать все проблемы. А на самом деле все это фикция.

– Они все знали друг о друге. И все делали вид, что ничего не знают. Так и жили, обманывая друг друга, – печально согласился Дронго, – а в такой обстановке может произойти все, что угодно. Предательство, ложь, недоверие, недосказанность, невысказанность. Все это копилось годами и в один момент прорвалось.

Они услышали шаги спускающихся по лестнице женщин. Тамилла вошла первой. Следом за ней вошла совсем молодая девушка. На вид ей было даже меньше, чем двадцать два. Очень худая, среднего роста, похожая больше на отца своим вытянутым лицом. Она была в джинсах и светло-зеленой майке. Девушка мрачно смотрела на гостей.

– Это наша Айгюн, – нервно сказала мать, – а это наши гости, – показала она на поднявшихся мужчин, – ты можешь поздороваться, – сказала она, обращаясь к дочери.

– Здрасте, – кивнула Айгюн обоим и, не дожидаясь ответа, прошла и уселась напротив них за столом. Мать села рядом. Мужчины устроились напротив.

– У них к тебе несколько вопросов, – сказала мать.

– Меня уже допрашивают? – осведомилась дочь.

– Как тебе не стыдно! Эти люди приехали сюда по просьбе твоего отца. Он хочет выяснить, кто пытался его убить.

– Список может получиться длинным, – сказала Айгюн, – нужно взять поименный список всех его компаний и начать проверку. В алфавитном порядке. Он ведь у нас олигарх, значит – капиталист, буржуй недобитый. И все пролетарии на его предприятиях должны ненавидеть своего хозяина. Это классовая борьба, мама.

– Откуда вы знаете о классовой борьбе? – неожиданно спросил Дронго, – когда распался СССР, вам было только четыре годика. Откуда вы можете знать о том, как пролетарии ненавидят своих хозяев?

– А я училась в Швейцарии. Там у нас учитель истории был левый радикал. Он нам больше рассказывал об идеях Маркса и борьбе классов, чем о скучной истории самой Швейцарии, в которой уже столько лет ни было ни войн, ни революций.

– Опасно вбивать такие идеи в головы несозревших молодых людей, – заметил Дронго, – я тоже абсолютный левак по своим убеждениям, но я не требую немедленно убивать всех буржуев, включая вашего отца.

– Вы издеваетесь? – нахмурилась девочка.

– Ни в коем случае.

– Какой вы левак? Вы типичный наемник, работающий за деньги моего отца.

– Айгюн, как тебе не стыдно! Извинись немедленно.

– Не нужно, – улыбнулся Дронго, – она права. Но меня наняли, чтобы я попытался защитить вашего отца и найти убийцу. Разве торжество справедливости не является идеальной мечтой каждого порядочного человека?

– Вы убеждены, что являетесь посланцем добрых сил? – насмешливо уточнила Айгюн.

– Нет. Я убежден, что явился в мир для противодействия темным силам. И не мир принес я вам, а меч. Это из Библии, вы должны были изучать ее в Швейцарии. Но если вы считаете справедливым, чтобы вашего отца убили, как это сделали с вашей собакой, то я не стану больше возражать.

Она покраснела и посмотрела на мать. Та сидела молча, глядя перед собой.

– Это нечестно, – убежденно произнесла Айгюн, – вы извратили мои слова и поставили меня перед заведомо проигрышной дилеммой.

– А вы научитесь дискутировать так, чтобы вас не могли загнать в угол, – возразил Дронго, – в этом и состоит умение риторики.

– Вы златоуст, – поняла девушка, – и с вами невозможно спорить. Лучше я буду отвечать на ваши вопросы. Скажите, что вы хотели у меня узнать?

– Начнем с того, что мы хотели с вами сначала познакомиться. Это первое. Во-вторых, уточнить некоторые детали происходивших в последнее время событий. Это второе. И наконец, мы не думали сразу начинать с выяснения наших отношений.

– Ладно, – сказала Айгюн, – я была не права. Вы и так уже положили меня на лопатки. Что вам нужно? Спрашивайте скорее.

Нужно было видеть удивленное лицо матери. Очевидно, она давно не слышала подобных слов от своей дочери.

– Вы знаете, что именно произошло в вашей семье?

– Конечно, знаю. Какой-то мерзавец отравил белье, которое постелили в спальне моего отца. В результате погиб Марчелло и заболела наша домохозяйка Сария. Вы об этом хотели меня спросить?

– Не только, – он хотел сказать и про погибшую прачку, но увидел, как сделала отрицательный жест рукой ее мать. И поэтому не стал ничего добавлять.

– Что значит не только? – нахмурилась Айгюн.

– Ваш отец вынужден был уехать из Москвы и остановиться в вашем швейцарском доме. Вы достаточно взрослая, чтобы понять, как велика была опасность, угрожавшая вашему отцу, если он принял такое решение.

– И поэтому мне не разрешают выходить и встречаться со своим парнем? – встрепенулась Айгюн.

– Он тебе не пара, – вставила мать, – я тебе сколько раз говорила.

– Опять ты решаешь, с кем мне можно встречаться, а с кем нельзя? Пойми, что я уже взрослая женщина. Мне двадцать два года. В моем возрасте ты уже родила Бахруза.

– Да. И была более ответственным человеком, чем ты.

– Возможно, ваша мать права, если пытается не выпускать вас из дома, – мягко заметил Дронго, – это сейчас очень опасно. Охрану вашего брата и вашего дяди тоже усилили. Вы должны понимать, что те, кто пытался убить вашего отца, попытаются выманить его из Европы обратно в Москву, чтобы все же расправиться с ним. И это может быть очень опасно. Ведь если вас возьмут в заложники, то ваш отец сразу бросит все дела и примчится сюда. Об этом вы не подумали?

Она взглянула на мать.

– Хоть иногда слушай умных людей, – посоветовала ей мать.

– Ему действительно угрожает такая опасность? – тихо спросила дочь.

– Боюсь, что да. Я пытаюсь быть достаточно искренним, ничего не преувеличивая и ничего не преуменьшая. Но мне нужна и ваша помощь.

– Я готова сделать все, что угодно. Но не понимаю – как я могу вам помочь?

– Когда в последний раз вы были в вашей городской квартире?

– Не помню. Давно. Кажется, в прошлом году. Я вообще приезжаю и остаюсь только на даче, у мамы.

– Вы знаете всех, кто работает в вашей городской квартире?

– Конечно. Дарья – это кухарка, она все время возится на кухне. Сария – наша домоправительница, которая отвечает за наш дом. Их я хорошо знаю.

– А женщина, которая вам стирала?

Он снова увидел, как напряглась Тамилла. Очевидно, они решили не говорить дочери о смерти прачки, чтобы не травмировать девушку. Возможно, это было правильное решение.

– Я ее не знаю, – ответила Айгюн.

– Водители, которые работают с вашим отцом?

– Не всех. Но Сергея и Рината я знаю.

– Вы бывали на работе вашего отца?

– Два раза. Один раз просто заехала вместе с ним. И второй раз, когда смотрела кабинет Бахруза.

– Понравился?

– Не очень. Он там, по-моему, не работает, а валяет дурака. Я маме так и сказала. Нельзя быть вице-президентом такой большой компании и сидеть в таком кабинете вместо мебели. Нужно работать, а у него стол идеально чистый.

Эдгар улыбнулся. Дронго сумел сдержать улыбку.

– А у вашего дяди Вугара вы были?

– Нет. К нему я не заходила.

– Могу я задать вам уже «взрослые вопросы»? – уточнил Дронго.

– Раз спрашиваете, значит, хотите задать. Задавайте. Мне уже двадцать два, значит, даже по европейским понятиям я совершеннолетняя. Там совершеннолетие часто наступает с двадцати одного года. Чтобы вас пускали в бар и разрешили вам продавать пиво. Поэтому я считаюсь взрослой, даже по их законам.

– В таком случае скажите, что вы слышали о своем отце? Я имею в виду и негативное, и положительное.

– Положительного сколько угодно. Негативного ничего, – сразу ответила Айгюн.

– Что именно из положительного?

– Что он один из самых богатых людей в России, о чем я тоже догадывалась. Что он владелец крупнейшей строительной компании. Умный, красивый, богатый. И женат только одним браком. Говорят, что олигархи любят заводить себе новых жен, но мой папа оказался не таким. Хотя фотографы все время щелкают его с какими-то длинноногими девицами.

– Вас это обижало?

– Скорее забавляло на первых порах. Потом раздражало. Разве можно писать про семейного человека, что он отдыхает на каком-то острове с двумя девицами из эскорт-сопровождения, тогда как он поехал в эту страну по делу, и никаких девиц рядом не было. А однажды написали, что он прилетел в Севилью с молодой девушкой. А этой девушкой была я, его дочь. Вот и верь после этого журналистам.

– И больше ничего не писали?

– Не нужно делать из меня дурочку. О чем именно вы хотите узнать? О Лиане? О ней тоже писали и даже публиковали ее фотографию. Вспомнили ее мужа, который работает в кабинете министров. Кажется, он там заместитель начальника аппарата. Очень большой человек. И его фотографию тоже поместили на обложке. Правда, немецкого издания, но все равно неприятно.

– Вы говорили об этом отцу?

– Нет. Говорила только маме. Если честно, то я не понимаю ваши вопросы. Какое отношение имеют его снимки с Лианой к смерти нашей собаки?

– Очевидно, имеют, если я вас об этом спрашиваю, – сухо сказал Дронго, – вам никто не угрожал, когда вы учились в Швейцарии? Может, вы замечали каких-то непонятных людей, которые появлялись вокруг вашего дома?

– Никто и никогда. Это Швейцария – самая безопасная страна в мире.

– Вы знали, на каком белье обычно спит ваш отец в городской квартире?

– Конечно, знала. Он не любит белое и синее белье. Какой-то непонятный бзик. Поэтому его белье всегда кремового цвета.

– Вы кому-то говорили об этом?

– Никогда и никому. Зачем? Кому это может быть интересно?

– Оказалось, что это может быть интересно убийце.

– Я не такая дура, чтобы рассказывать о подобных вещах, можете быть в этом уверены.

– Насчет вашего парня. Кто он такой?

– Бездельник, – вмешалась мать.

– Как тебе не стыдно, – вспыхнула дочь, – он фотограф. Частный фотограф. У него такие фантастические снимки. Просто он пока не выставлялся. Вот увидишь, его признают гением.

– Поэтому он нигде не работает? – спросила мать.

– Я же тебе говорю, что он работает фотографом. У него своя мастерская. Его снимки уже публиковали во многих модных журналах.

– Это ничего не доказывает, – строго сказала Тамилла.

– Как его зовут? – прервал их спор Дронго.

– Марек. Он поляк, – пояснила Айгюн, – вернее, поляк по отцу и украинец по маме. Он сам был раньше моделью. Такой красивый мальчик.

– Именно поэтому мы и не разрешаем вам встречаться, – пояснила мать, – нормальные люди должны работать, а не слоняться по барам и ресторанам.

– Обязательно. Работать, как мои дядя и брат, – ядовито заметила девушка.

– Ты лучше бери пример со своего отца, – возразила Тамилла.

– В следующий раз я сбегу с ним куда-нибудь на Ибицу, как это делал наш папа, – пообещала Айгюн, – или на Сардинию.

– Не смей так говорить, – разозлилась мать.

– Давайте я задам последние вопросы и быстро уйду, – попросил Дронго, снова прерывая их спор.

– Вас еще что-то интересует? – усмехнулась девушка.

– Как вы считаете, кто мог желать смерти вашему отцу? Только не нужно снова про классовую борьбу. Это я уже понял. Я имею в виду людей из самого близкого окружения.

– Никто, – ответила она, немного подумав, – моей маме он нужен, хотя в последние годы он слишком часто ее обижал. Мне он тоже очень нужен, и я его люблю. Бахрузу без него вообще не выжить. Дядя Вугар тоже без него полный нуль. Может, выживет Иосиф Яковлевич, но ему тоже придется трудно. Нет, никто. Даже наши работники. Они все отчетливо понимают, что, если папы не будет, их всех просто уволят. Кто будет держать такой штат ненужных работников? Нет, я убеждена, что никому смерть папы не была бы выгодна.

– Первые умные слова за весь день, – кивнула мать.

– Спасибо, – поднялся Дронго, – вы ответили на все мои вопросы.

– И вы уже можете назвать имя убийцы? – поинтересовалась Айгюн. – Как Эркюль Пуаро или Шерлок Холмс?

– Пока не могу. Но думаю, что мы уже замыкаем круг вокруг предполагаемого убийцы. Всего хорошего. До свидания. Спасибо, что вы нас приняли, госпожа Гасанова. И вам отдельное спасибо, мадемуазель Гасанова. До свидания.

Они вышли на улицу. Эдгар достал платок, вытер лицо.

– Ты молодец, – одобрительно сказал он, – умеешь разговаривать с людьми. Находишь к каждому свой индивидуальный подход. А я так не могу, у меня терпения не хватает.

К ним шагнул выбравшийся из автомобиля Асадов.

– Все прошло хорошо? – уточнил он.

– Как нельзя лучше, – кивнул Дронго, – а теперь поедем к вашей домохозяйке. Нам нужно поговорить и с ней тоже.

– Может, завтра? Она будет уже дома, – предложил Асадов.

– Нет, сегодня. Позвоните, и мы подъедем прямо сегодня, – твердым тоном произнес Дронго.

Асадов согласно кивнул. Дронго обернулся. В окне виднелась Айгюн, которая говорила с кем-то по мобильному телефону.

– Я уже дозвонился, – сообщил Руфат, – она будет ждать нас в больнице. Только это на другом конце города.

– Все равно поедем, – твердо решил Дронго, – а вы показывайте нам дорогу. Что за удостоверение вы показали сотруднику Госавтоинспекции?

– Я их внештатный помощник, – гордо сообщил Асадов, – ладно, поехали?

Они так и двинулись друг за другом. Впереди – «Лексус», за ним – белый «Ниссан». Медленно выехали на шоссе. После четырех на дорогах начинали образовываться пробки. Шоссе было совсем рядом, за поворотом. «Лексус», набирая скорость, вылетел на шоссе.

– Если он будет так ездить, я его просто не смогу догнать, – пробормотал Эдгар, прибавляя скорость.

На повороте он чуть сбавил скорость. И сразу же прибавил. Именно в этот момент откуда-то из леса появился темный джип. Они даже не поняли, что именно произошло. «Лексус» проскочил первым.

Джип словно этого и ждал. Он ринулся на их «Ниссан», тоже набирая скорость.

– В сторону, – успел крикнуть Дронго, – давай правее.

Джип врезался в них с такой силой, что сломал стойку и мгновенно опрокинул их автомобиль в кювет. Машина дважды перевернулась. Эту аварию наблюдали человек двадцать или тридцать, которые находились в своих машинах впереди и сзади них или шли навстречу. Джип был с тонированными черными стеклами. Он еще стоял около пяти секунд, словно водитель раздумывал, что именно ему следует делать. Затем дал задний ход и, развернувшись, поехал прямо в лес, скрываясь среди деревьев.

 

Глава четырнадцатая

Он открыл глаза. Посмотрел по сторонам. Улышал крики людей. Среди криков выделялся голос Руфата Асадова. Дронго поморщился. Только этого еще не хватало! Кажется, они попали в автомобильную аварию. Он почувствовал, что какая-то жидкость капает ему на лицо. Он поднял руку, вытер лицо. Взглянул на пальцы. Они были в крови. Так. Кажется, он ранен. Он сжал руку в кулак. Все нормально. Сжал вторую. Болит, но ничего. Теперь нужно проверить ноги. Он скосил глаза. Рядом лежал Эдгар Вейдеманис. Кажется, он был без сознания. Только этого еще не хватало!

– Эдгар, – тихо позвал его Дронго, – ты меня слышишь? Эдгар, что с тобой?

Он почувствовал, как раскачивают машину. Под громкие крики Асадова автомобиль перевернули. Эдгар упал на руль. Его начали осторожно доставать из машины. Он застонал.

– И то хорошо, – вырвалось у Дронго, – значит, живой.

Где-то далеко раздавались сирены машин «Скорой помощи». Собравшиеся вокруг люди наконец вытащили Вейдеманиса из машины. Его положили на траву, рядом с машиной. Затем попытались помочь Дронго, помогая ему выбраться из салона покореженного автомобиля.

– Осторожнее, – кричал принявший на себя руководство по спасению обоих пассажиров Руфат Асадов.

У Дронго все лицо было залито кровью, и казалось, что он пострадал больше своего друга. На самом деле осколки стекла разрезали ему кожу в нескольких местах, не причинив особо серьезных повреждений. Нога сильно болела, но он встал на землю и попытался сделать несколько шагов. Это ему удалось, значит, ноги не были сломаны. Он устало сел прямо на траву.

– Их нужно отправить в больницу, – кричал Асадов, показывая на обоих экспертов, – срочно в больницу! Они оба ранены.

– Не кричи, – попросил его Дронго, – где машина, которая нас ударила?

– Сбежал негодяй, – зло ответил Асадов, – но вы не беспокойтесь. Мы их номер записали. Уже сегодня вечером их арестуют. У нас столько свидетелей…

– Подожди, – устало выдохнул Дронго, – скажи – какой у него номер. Кто-нибудь точно записал?

– Конечно, записали. Сразу несколько человек их номер видели. Наш водитель тоже видел. Сто тридцать пять. И буквы записали, и код города. Я вам говорю, что сегодня вечером мы их возьмем.

– Опять «мы», – покачал головой Дронго, – набери мне номер телефона Ищеевых. Только быстро. И постарайся ничего им не говорить.

Асадов набрал номер телефона и испуганно протянул аппарат Дронго.

– Добрый день, Роман Тимофеевич, – сказал несколько затрудненно Дронго. Нога болела все сильнее, – скажите, пожалуйста. Машина, которая сбила вашу супругу… Там номер был сто тридцать пять?

– Я могу прочитать вам весь номер. Но там было именно сто тридцать пять, – подтвердил Ищеев, – и это был черный джип. Вы его нашли?

– Кажется, да. Спасибо. Я вам потом перезвоню, – он убрал телефон, посмотрел на притихшего Асадова.

– Это поддельные номера. Именно машина с такими номерами сбила Нину Алексеевну. Вы ничего не найдете. Они уехали в лес, чтобы снять номера и поставить другие.

– Но ведь был сильный удар, – возразил Асадов. – Они должны будут где-то чинить свою машину.

– Это другое дело. Пусть в милиции ищут именно такую машину. А номер этот поддельный, его вообще не существует.

Он закрыл глаза. Услышал, как уносят Эдгара. Затем подошли и к нему. Уговорили его лечь на носилки. Когда его уносили, он все еще слышал громкий голос Руфата Асадова, рассказывающего, как именно произошла авария. Потом он словно провалился в какой-то сон, ему сделали укол. Проснулся он ближе к вечеру. В палате было тихо. Он поднял голову. Рядом лежал Эдгар Вейдеманис. Одна нога у него была поднята, и на ней белел гипс. Рука тоже была перевязана. На правую половину лица тоже наложили повязку.

– И как я выгляжу? – неожиданно спросил Эдгар.

– Хуже некуда, – признался Дронго, – хорошо, что ты живой.

– Ничего хорошего. Сломал ногу в двух местах, сильно порезал руку и щеку. Ты отделался гораздо легче. Посмотри на себя. Порезал лицо и руки. Но, в общем, все кости целы. Мы, наверно, смогли сгруппироваться, когда машина переворачивалась. Так бывает в автомобильных авариях. Обычно выживают дети и пьяные, они не напрягаются. Или хорошо подготовленные люди.

– Надеюсь, что мы пока не относимся к пьяным, – пошутил Дронго, – а из детского возраста мы уже давно вышли.

– Ты чему радуешься? Эти сволочи нас достали. Как только они показались из-за деревьев, я сразу понял, что они не хотят выезжать на шоссе. Они появились, чтобы нас опрокинуть.

– Нужно было резко уходить в сторону. Я уже успел проверить этот джип. Можешь не верить, но номер совпал с номером той машины, которая сбила Нину Алексеевну. И такая же марка машины.

– Так я и думал. Значит, это были ее убийцы.

– Почему во множественном числе?

– Их было двое. За секунду до удара я успел заметить две тени за стеклом.

– Уверен?

– Думаю, что да.

– И мы так глупо подставились, – покачал головой Дронго.

– Теперь уже ничего не поделаешь. Я попросил вызвать сюда Кружкова. Леонид скоро приедет.

– Ты давно пришел в себя?

– Когда гипс накладывали. Я орал так, что сбежалась вся больница. А ты даже не слышал. Тебе сделали укол. Они боятся, что у тебя сотрясение мозга. Тебя будут тщательно обследовать.

– Нет у меня никакого сотрясения.

– Это еще неизвестно. Ты лучше ложись и не двигайся.

– Который сейчас час?

– Восьмой.

– Жаль. Я не успел позвонить сегодня днем Мастану Халиловичу. Думал, что успею позвонить вечером.

Он откинулся на подушку. Голова кружилась.

– Неужели действительно сотрясение мозга? – разозлился Дронго. – Только этого мне не хватало.

– Хочешь хохму? – неожиданно спросил Вейдеманис.

– В нашем положении только хохмы и слушать, – буркнул Дронго.

– Нет, но это действительно забавно. Ты знаешь, куда мы попали? В больницу, где находится Лиана Сазонова. Только она на втором этаже лежит, в люксовой палате, а мы с тобой на третьем, в обычной. Смешно?

– Не очень. Скорее глупо. Так нелепо подставились. Мы обязаны были предположить, что наши вопросы вызовут такую реакцию у преступника. Такая глупая самонадеянность. Никогда себе этого не прощу.

– Это на нас Асадов так подействовал, – улыбнулся Вейдеманис.

– Он руководил операцией по нашему спасению. Похоже, он был там единственным, кто не растерялся.

– Незаменимый человек. А если все это он и организовал? Он имел ключи от квартиры Гасанова, он точно знал – какое белье куда стелят. Он мог убрать прачку, которая, очевидно, знала его секреты. И он вполне мог организовать нашу аварию. Все совпадает.

– За исключением одного момента. Зачем? Мы с тобой уже неоднократно это обсуждали. Как только исчезает Мастан Гасанов, Асадов сразу превращается в полное ничтожество. Ты же видел, даже супруга Гасанова не пускает его в дом.

– А если он выполняет чей-то заказ?

– Тогда нужно найти основного заказчика. За рулем джипа, который нас ударил, тоже были посторонние люди.

В палату вошли двое врачей. Мужчина и женщина.

– Он уже пришел в себя, – кивнул мужчина, – можно будет везти его прямо сейчас. Нужно будет сделать энцефалограмму. Проверить его мозг и давление. Сразу делайте снимки и обследуйте на предмет скрытых ушибов.

– Хорошо, – согласилась женщина.

– Может, сначала спросите у меня? – подал голос Дронго.

– Ничего спрашивать не будем, – возразил врач, – прямо сейчас и начнем.

– Кости целы. Мы уже все проверили, – доложила его коллега.

Дронго закрыл глаза. Теперь нужно успокоиться и вспомнить все, что было в этот день. Если он получил сотрясение мозга, то это не просто осложнит его расследование, но и скажется в будущем на его работе. Он незаметно вздохнул. Нет, он отчетливо помнит весь день. Или память не имеет никакого отношения к подобным травмам?

Когда его увозили, у дверей палаты уже стоял Леонид Кружков. Он улыбался, глядя на Дронго, и тот подумал, что теперь Эдгар будет под надежной охраной.

Через три часа его вернули в палату. Эдгар уже спал. Кружков посапывал на стуле. Дронго вошел сам и прошел к своей кровати. К счастью, выяснилось, что никакого сотрясения мозга у него нет, а порезы на лице и на руках не такие уж и глубокие. Врачи обещали выписать его через два дня. Увидев Дронго, Кружков вскочил со стула.

– Вы в порядке?

– Кажется, мне повезло больше, чем бедному Эдгару. Ты приехал вооруженным?

– Конечно. Вы же знаете, что у нас есть право на хранение оружия. У всех троих, вы нам его оформляли.

– Давай сюда пистолет и езжай домой. Отоспись немного. Завтра утром позвонишь. Часам к двенадцати, не раньше. И оставь мне свой мобильный, врачи отобрали у меня мой телефон, сказав, что мне пока нельзя разговаривать.

– Возьмите. – Кружков протянул ему оружие и телефон. Дронго засунул их под подушку.

– У тебя есть что-нибудь новое насчет семьи Гасановых, – уточнил он, – какие-нибудь новости на их сайтах или в Интернете?

– Дочь переписывается с каким-то модным фотографом, – сообщил Кружков, – на файс-буке много их совместных фотографий.

– Что еще?

– Везде упоминается их судебный иск против компании «Мострек». Иск огромный, на двести миллионов долларов. И уже несколько месяцев арбитражный суд откладывает окончательное рассмотрение.

– Почему? Они не имеют права так долго тянуть. Ведь это ущемляет интересы истца.

– У них в самой компании разногласия. Первый вице-президент Иосиф Бергер считает, что суд должен состояться, а вице-президент Вугар Гасанов каждый раз отзывает документы для окончательной доработки.

– Он мне говорил, что лучше с ними договориться, – вспомнил Дронго, – но ты все равно поезжай утром в арбитраж и постарайся узнать, что именно там происходит.

– Сами говорили, чтобы я поспал и позвонил вам к полудню, – недовольно напомнил Кружков.

– И сейчас тоже говорю. Поспи, потом проснись к десяти утра. Поезжай в арбитраж, все проверь и перезвони мне ближе к двенадцати. Что непонятно?

– Все ясно, – вздохнул Кружков, – сделаю.

Он повернулся и вышел из палаты. Дронго подошел к дверям, прислушался. Все тихо. Он прилег на кровать, проверил оружие. Интересно, кто и почему решил убрать обоих экспертов? Неужели они так мешали убийце? Нет. Они еще ничего не нашли. Причина другая. Думай, думай, думай. Почему вдруг убийца решил проявить себя столь резко и яростно? Неужели не понимал, что все равно кто-то запомнит машину или номер и постарается сличить ее с тем автомобилем, который убил прачку. Значит, рисковал. Очень рисковал. Но решился на этот риск для того… Для чего? Почему они так рисковали? Непонятно.

От этих мыслей болела голова. Он услышал осторожные шаги в коридоре. Затем кто-то попытался открыть дверь. Он сжал зубы. Это уже переходит все границы. Неужели в больницу тоже прислали убийцу? Он достал пистолет, посмотрел на своего напарника. Сейчас он пристрелит этого сукина сына, который хочет добить раненых. Дронго подошел к дверям, прислушался. Затем тихо спросил:

– Кто там?

– Откройте, – услышал он женский голос, – это я, Лиана Сазонова.

Он открыл дверь. На пороге стояла Лиана, одетая в розовый халат. Дронго положил пистолет в карман своего халата и посторонился. Она вошла в палату. Он закрыл дверь.

– Что вы здесь делаете? – спросил он.

– На втором этаже моя палата, – улыбнулась она, – а вы каким образом сюда попали? Сразу оба? Мне моя медсестра сказала, что мои прокурорские следователи попали в палату после автомобильной аварии. Здесь в больнице многие с похожими травмами. Рядом проходит оживленная трасса, и всех покалеченных сразу везут сюда.

– Да, наверно, – согласился Дронго, – садитесь на кровать. Только говорите тихо, чтобы мой напарник не проснулся. Ему не повезло. У него сломана в двух местах нога.

– Как это произошло?

– Не знаю. Случайная машина, мы просто столкнулись, – он решил, что ей необязательно знать все подробности.

– Понятно. А я решила вас навестить. Мне понравились ваши вопросы и вы мне тоже понравились. У мужчин редко бывает такое понимание в глазах, какое я увидела у вас.

– Сейчас у меня в глазах только искры после аварии.

Она улыбнулась.

– Смешно. Я боялась, что вы мне не поверите. Насчет моих отношений с Мастаном Гасановым. Он ведь очень богатый человек и намного старше меня. Как и мой муж. Знаете, что говорят в подобных случаях? Нашла себе старика. А они оба не старики. Какие старики сегодня в пятьдесят с лишним! Даже смешно.

– Я слышал, что есть новая градация возрастов, – вспомнил Дронго, – теперь до сорока пяти молодой человек, до шестидесяти пяти средний возраст, до семидесяти пяти пожилой, до девяносто пяти очень пожилой.

– А дальше? – улыбнулась она.

– Дальше люди уже не живут. Только памятники, – пошутил он.

– Тогда понятно. Вы меня успокоили. Только я хочу, чтобы вы мне поверили. Муж действительно меня любит, и в тот день, когда я поднималась в квартиру Мастана Гасанова, за мной не следили, а охраняли двое детективов из частного агентства. Муж хотел уберечь меня от разных слухов.

– Вы с такой настойчивостью пытаетесь убедить меня, как будто я вам не верю. Я вам сразу поверил. Мне достаточно было увидеть ваше лицо и услышать ваш голос.

– Спасибо, – тихо произнесла она. – Вы уже нашли, кто именно пытался убить Гасанова?

– Пока ищем. Могу только сказать, что своими признаниями вы очень сильно облегчили нам жизнь. Ведь мы могли бы подозревать и вашего мужа в организации такого убийства.

– Никогда в жизни он не пошел бы на такую гадость. Скорее вызвал бы на дуэль Гасанова. Но такой подлый удар… Нет, это не в его стиле.

– Я могу только поздравить вас с таким мужем.

– Если бы не наш возраст, я бы попыталась еще раз родить. Боюсь только, чтобы ребенок не был дауном. У нас в семье был такой случай в середине прошлого века. Сестре моей мамы было только тридцать шесть, а ее мужу шестьдесят шесть. И ребенок родился без этой пары хромосом. Они не смогли долго с ним жить и отдали его в приют. Какой кошмар! Когда я вспоминаю, мне становится страшно.

– Сейчас есть все возможности заранее определить, каким будет ребенок. Здоровым или больным. Можно все увидеть и многие вещи даже исправить.

– Посмотрим, – улыбнулась она, – а вы действительно раньше работали в прокуратуре?

– Никогда не работал. Я раньше работал в Интерполе и в специальном комитете экспертов ООН.

– Все равно что-то, связанное с органами. Это сразу чувствуется. В вас есть какая-то офицерская закваска. Не знаю, может, мне так кажется.

– Возвращайтесь к себе и постарайтесь успокоиться, – посоветовал Дронго, – я уже передал ваши слова Мастану Халиловичу. Я не хочу разрушать вашу новую семью, но должен сказать, что я сразу почувствовал, как Гасанов к вам относится. Он вас по-настоящему любит.

– А свою жену и детей он любит еще больше. Поэтому я решила не разрушать его семью. Да и мне не особенно хочется уходить от мужа. Вы меня понимаете?

– Конечно. Таких противоречий бывает много. Мы любим мужа и друга семьи. Он любит жену и свою подругу. На Западе считают, что подобные треугольники в порядке вещей, но у нас так не принято. У каждого человека свои собственные понятия об этике и эстетике человеческих отношений.

– Наверно, вы правы, – она поднялась с кровати. Протянула ему руку. – Больше не попадайте в аварии, господин эксперт.

– Вы тоже, – он пожал ей руку, и они улыбнулись друг другу. Она повернулась и пошла к выходу. Проводив Лиану, он закрыл дверь и снова улегся на кровать. Итак, нужно попытаться проанализировать все, что сегодня произошло, и найти ошибку убийцы. В том, что убийца допустил явную и роковую ошибку, Дронго не сомневался.

 

Глава пятнадцатая

Утром его снова повезли на рентген и заставили сдавать кровь. Врачи хотели убедиться, что он действительно не очень сильно пострадал. Он разбудил Эдгара и оставил ему пистолет с мобильным телефоном, засунув их под подушку. В двенадцать часов он снова не смог набрать номер телефона Мастана Гасанова. А в половине первого, когда он вернулся в свою палату, ему позвонил Леонид Кружков.

– Я уже успел побывать в арбитраже, – рассказал он, – там все, как и пишут в Интернете. Дело тянется несколько месяцев. Очевидно, Иосиф Яковлевич хочет взять с них деньги, а Вугар Гасанов настаивает на том, чтобы они договорились. Возможно, что Вугар действует от имени своего старшего брата. Легче всего рассориться со всем миром, гораздо труднее найти компромисс, – рассудительно произнес Кружков.

– Иск действительно на такую большую сумму, – уточнил Дронго, – это ведь больше шести миллиардов рублей по нынешнему курсу?

– Да, действительно. Поэтому и тянут. «Мострек» связан с руководством московской мэрии и никто не хочет отдавать свои деньги. Хотя претензии строительного комбината, который входит в компанию Мастана Гасанова, считают обоснованными.

– Понятно. Что-нибудь еще?

– Больше ничего. В Интернете появилось сообщение об аварии, в которую вы попали. Пришло много электронных писем с сочувствием и пожеланиями скорейшего выздоровления.

– Только этого не хватало! Джил прочтет все эти дурацкие новости, и ей будет плохо. Все, заканчивай разговор. Я позвоню ей в Италию.

Он набрал номер Джил, подождал, когда она ответит. И наконец услышал ее голос.

– Здравствуй, – сказал Дронго, – вернее, доброе утро. У вас еще одиннадцать, а в Москве уже час дня.

– Добрый день, сеньор, – рассмеялась она, – когда ты собираешься к нам прилететь?

– Через несколько дней.

– Это значит через месяц?

– Нет, через несколько дней. Я тебе обещаю.

– Надеюсь, что на этот раз сеньор эксперт выполнит свое обещание, – пошутила она, – у тебя странный голос. Как будто ты разговариваешь лежа.

– Я просто лежу на диване.

– У тебя все в порядке?

– В абсолютном порядке. Я хотел с тобой посоветоваться. Ты гораздо лучше можешь представить себе эту ситуацию. Если муж с женой уже много лет женаты, но во всех домах имеют разные спальные комнаты. И иногда не видятся неделями и месяцами, хотя живут в одном городе.

– Неужели ты говоришь про нас? Хотя мы с тобой чаще бываем в разных городах.

– Конечно, не о нас. Я спрашиваю тебя о конкретной семейной паре. Ты считаешь это нормальным?

– За годы жизни с тобой я стала считать нормальным любую ненормальность. Что ты хочешь услышать? Что они поступают разумно? Нет. Мне кажется, что они поступают неразумно. А сколько им лет?

– Ему пятьдесят два, а ей сорок девять.

– И сколько лет они женаты?

– Почти тридцать. Двадцать девять, если быть точным.

– Значит, просто не очень нормальные люди. Или просто разлюбили друг друга. Как можно жить в одном городе и не видеться неделями? Я этого не понимаю.

– Понятно. Спасибо за совет. Через несколько дней обязательно прилечу.

– Иногда я испытываю такое одиночество. Хочется схватить детей в охапку и лететь к тебе на край света, туда, где ты будешь, в любую точку планеты. А потом я успокаиваю себя и говорю, что ты должен работать, иначе просто превратишься в дряхлого старика и сойдешь с ума. Тогда я начинаю гордиться тобой и еще больше тебя любить.

– Правильно делаешь, – пробормотал он, – и учти, что у меня все хорошо. До свидания.

– Ариведерчи, сеньор, – засмеялась она на прощание.

Он убрал телефон. Увидел, с каким интересом смотрит на него Эдгар Вейдеманис.

– Она тебя любит, – убежденно произнес он, – поэтому все прощает и ждет.

– Я ведь здесь не играюсь, а провожу расследование, – недовольно напомнил Дронго.

– Ничего ты больше не проводишь, – жестко заявил Эдгар, – нас глупо подставили и использовали. Кто-то из тех, с кем мы вчера говорили. Подослал к нам машину с этими убийцами, которые раздавили несчастную Ищееву.

– Тогда скажи – кто это был?

– Откуда я знаю. Ты у нас эксперт по этим проблемам. Тебе и решать. А я только твой помощник. Правда, пострадал я больше, чем ты. Но это-то понятно. Удар пришелся с моей стороны, так и должно было случиться.

– Меня тоже волнует это нападение. Оно нелогичное какое-то, непонятное. Зачем нужно было опрокидывать нашу машину? Кому мы мешали? Мы ведь еще даже и близко не подошли к убийце.

– Вчера мы беседовали со всеми тремя вице-президентами и успели побывать на даче Гасановых, – напомнил Вейдеманис. – Всего пять человек. И один из них возможный организатор нападения на нашу машину? Ты так считаешь?

– Убежден. Кто-то решил, что нужно нас остановить. Не убить, а именно остановить. Но для чего, зачем? Если убийца так опасается нас, то ему в первую очередь нужно сидеть тихо и прятаться. А он вместо этого демонстрирует такую идиотическую настойчивость. Ничего непонятно.

– Тогда скажи, кто из пятерых мог это сделать? У нас в списке остались только родные и близкие Мастана Гасанова. И еще его домохозяйка-горничная, с которой мы не успели пообщаться. Только учти, что она сама пострадала, когда принесли белье, и не может быть в числе организаторов убийства. Итак, кого мы подозреваем? Давай напишем имена на бумаге и проверим наши подозрения.

– Зачем на бумаге, можем сказать и так, – предложил Дронго, – итак, кого ты подозреваешь в первую очередь?

– Мадам Гасанову, безусловно. Способ убийства какой-то не очень мужской. А ты кого?

– Пока самым подозрительным среди них выглядит Иосиф Яковлевич. И знаешь почему? Он единственный, кто знает истинное положение дел компании. И он потерял очень много денег после начала экономического кризиса, когда пытался помочь своему сыну. И вместо двадцати процентов акций у него теперь осталось только восемь. Учитывая, что он фактический руководитель огромной компании, я полагаю, что ему было особенно обидно.

– Если поймем, почему нас сбросили с дороги, то сможем понять и кто стоит за этим преступлением, – согласился Эдгар.

– Меня проверяли еще раз сегодня утром. Кажется, серьезных травм и повреждений у меня нет. Врачи обещают завтра выпустить меня из больницы. Но я надеюсь сбежать уже сегодня.

– Оставишь друга одного? – укоризненно спросил Вейдеманис.

– Даже не думай меня разжалобить. Обязательно оставлю. Мне нужно перехватить убийцу еще до того, как он нанесет свой следующий удар. Тем более что этот удар был таким дурацким и нелогичным.

– И вдобавок сломали мою машину. Ты учти, что ее наверняка нельзя отремонтировать. Придется выбрасывать и покупать новую. Значит, мы все равно купим новый автомобиль на наши деньги. Поэтому ты должен заставить олигарха оплатить нам стоимость моей машины.

– Машина семилетнего возраста. Представляешь, сколько она сейчас стоит? Несколько тысяч рублей.

– Она была в идеальном состоянии. Не смей торговаться и выгораживать своего олигарха. Пусть раскошеливается.

– Я ему так и передам.

Раздался телефонный звонок. Дронго удивленно посмотрел на аппарат и включил его.

– Слушаю вас, – сдержанно произнес он.

– Добрый день, – раздался привычный голос Руфата Асадова, – как вы себя чувствуете?

– Откуда вы узнали этот номер телефона? – изумился Дронго.

– Позвонил в ваш офис на проспекте Мира. Там нашел господина Кружкова и у него узнал, как можно с вами соединиться, – любезно сообщил вездесущий Асадов.

– Завидую вашей оперативности, – пробормотал Дронго.

– Спасибо. Я хотел узнать, как чувствует себя господин Эдгар Вейдеманис. Мы все за него очень волнуемся. Тамилла-ханум попросила доставить в вашу палату цветы и фрукты. Мы сегодня их обязательно привезем.

– Цветов можете меньше, фруктов больше, – пошутил Дронго, – надеюсь, что вы сами не пострадали в этой аварии?

– Нет, наш «Лексус» проскочил быстро. А вы замешкались, и этот джип вас ударил.

– Уже нашли, кто это был?

– Думаю, что какие-нибудь хулиганствующие ребята. Выскочили из леса, где они катались, и, не разобравшись, врезались в вашу мащину. А потом испугались и смылись. Все как обычно.

– Нет, не обычно. Дело в том, что номера этого джипа совпали с теми номерами, которые были на автомобиле, убившем Нину Алексеевну. И этот автомобиль тоже скрылся с места происшествия. Эта одна и та же машина с убийцами.

– В милиции обещали разобраться.

– Вот пусть и разбираются. А я завтра выйду из больницы и попытаюсь найти этих убийц. Хотя бы для того, чтобы предотвратить следующие покушения.

– Завтра будет как раз вовремя, – согласился Асадов, – я сегодня говорил с Мастаном Халиловичем, рассказал ему про аварию, в которую вы попали. Сказал, что вы в больнице. Он очень переживал, просил передать вам привет. Сказал, что завтра утром он прилетит. Просил, чтобы я сам его встретил.

– Почему он прилетает? Мы же договорились, что он не появится здесь, пока я не дам ему сигнала.

– Он летит, чтобы помочь вам, – возразил Асадов, – он понимает, как вам трудно, и решил прилететь. Я ему все подробно рассказал. Мы даже не знали, какие у вас повреждения. Говорили, что сотрясение мозга и что у вас пропала память.

– Какая чушь, – не выдержал Дронго, – я все прекрасно помню. Со мной все в порядке, только глупые порезы. И вы напрасно рассказали обо всем Мастану Халиловичу. Он теперь действительно прилетит сюда и…

Он внезапно умолк, сразу отключился. Затем повернулся к Вейдеманису.

– Эдгар, – тихо позвал он, – послушай меня, Эдгар. Я, кажется, знаю, почему они напали именно на нас.

Вейдеманис повернулся к нему.

– Опять новая версия?

– Это не версия. Они нарочно хотели заманить в Москву Мастана Гасанова. Теперь я все понял. Он чувствовал, что кто-то охотится за ним, понимал, что его пытаются подставить. Ведь постельное белье – предмет глубоко интимный, и никто не мог знать об этом. Однако отравители об этом узнали. А потом убили прачку хозяина. И потом решили напасть на нас. Все точно рассчитано. Это очень прагматичный шаг. Причем нужно было нас не убить, а именно отправить в больницу, чтобы вынудить Мастана Гасанова вернуться обратно в Москву. Ведь его план формально потерпел неудачу. Нанятые им сыщики сами оказались в больнице. Значит, он должен вернуться. И если я хоть немного понимаю в этих вопросах, его убьют почти сразу, как только он появится в Москве. Черт возьми, мы обязаны были разгадать этот нехитрый трюк!

– Что теперь делать?

– Уже поздно. Асадов ему все рассказал. Если вечером Гасанов не включит свой мобильный, то нужно будет утром отправляться в аэропорт, чтобы встретить его. Заодно и проконтролировать – кто там будет. Но это так безумно опасно. Я имею в виду – для самого Мастана Халиловича.

– Тебе нужно отправиться туда утром с Кружковым, – твердо сказал Вейдеманис, – и вообще, хватит здесь оставаться. Будет правильно, если ты прямо сейчас вызовешь Леонида и уедешь отсюда домой. Тебе нужно крепко подумать, что с нами происходит. Иначе убийца нас просто переиграет.

– Да, времени у нас нет, – кивнул Дронго, – пойду и попытаюсь уговорить врачей. Я же не могу убегать в больничной одежде. Нужно, чтобы мне вернули мою.

– Кто знал о том, что мы будем на даче? – напрягся Эдгар. – Кто мог точно об этом знать?

– Ищеевы не знали. Водитель Сергей Усков и кухарка тоже не знали. Только три вице-президента компании, каждому из которых Асадов радостно сообщал о нашей предстоящей поездке. Только они могли знать. И еще мать с дочерью, которые ждали нас на даче. Больше никто.

– Поезжай и переговори еще и с этой домохозяйкой, – посоветовал Вейдеманис, – а сейчас быстро к главному врачу. Я думаю, что он тебя поймет. Ты умеешь быть убедительным.

Дронго поспешил к главному врачу. Уже через полчаса ему выдали одежду и разрешили покинуть больницу с условием, что он вернется сюда через три дня на повторные анализы. Он немедленно согласился и вызвал своего водителя в больницу. Уже через час он был дома. Ему хотелось принять душ, но врачи запретили ему это, чтобы в течение нескольких дней пропитанные лекарствами повязки помогли скорейшему заживлению его ран и порезов.

Он снова позвонил Асадову. Его раздражало, что все действия должны так или иначе согласовываться с этим маленьким человеком, оказавшимся просто незаменимым.

– Мне нужен номер телефона вашей домохозяйки, – сказал Дронго.

Асадов сразу его продиктовал.

– Может, мне тоже нужно туда приехать? – заботливо спросил он. – Она только сегодня утром вышла из больницы и еще очень слаба.

– Ничего. Я не собираюсь заставлять ее работать или ездить на ней, – в сердцах произнес Дронго, – скажите только, что я к ней приеду.

– Все передам. А я послал в вашу палату цветы и фрукты.

– Спасибо. Надеюсь, что они не отравлены каким-нибудь ядом.

Асадов хмыкнул. Ему понравилась эта злая шутка. Через полтора часа выбритый и одетый в новый костюм Дронго уже стучал в квартиру Сарии Юлдашевой, даже не подозревая, какие новости он узнает от этой женщины.

 

Глава шестнадцатая

Дверь открыли почти сразу. На пороге стояла женщина неопределенного возраста. Строгий взгляд, собранные на затылке темные волосы, плотная фигура, упрямо сжатые губы. Она мрачно смотрела на гостя. Он с некоторым удивлением взглянул на ее голые руки. Она была в темном платье с короткими рукавами. На руках не было никаких следов ран или ожогов. Может, она вообще не была в больнице?

– Простите, что я вас беспокою, – начал Дронго, – вам, наверно, звонил Руфат Асадов, которого вы знаете.

– Какой Асадов? – не поняла женщина. Она обернулась и крикнула кому-то в комнату: – Ты знаешь Руфата Асадова?

– Знаю. Пригласи гостя войти. Он пришел по делу, – попросила неизвестная из глубины квартиры. Дронго вошел в квартиру. На кровати лежала женщина, удивительно похожая на ту, которая открыла ему дверь. Такой же скорбный взгляд, такие же темные густые волосы, собранные сзади. Но руки у нее были перевязаны. Очевидно, это и была Сария Юлдашева.

– Добрый день, – вежливо поздоровался Дронго, – простите, что я вас беспокою. Знаю, что вы вышли из больницы только сегодня утром.

– Правильно, – кивнула она, – познакомьтесь. Это моя сестра Махбуба, а это – господин эксперт, который проводит расследование. Что с вашим лицом?

– Попал в небольшую аварию. Не обращайте внимания. Как ваши руки?

– Уже нормально. Сначала все думали, что это такая форма аллергии. Потом проверяли меня, спрашивали, что я ела в тот день. А уже на следующий день поняли, что у меня этот непонятный яд на руках. Вы садитесь, не бойтесь. Я ведь незаразная.

Он сел на стул рядом с кроватью. Старшая сестра встала рядом, внимательно наблюдая за ним, словно опасаясь, что он схватит подушку и задушит ее младшую сестру. Он покосился на этого «сфинкса» и решил сразу задать свой главный вопрос.

– Вы стелили в тот вечер кровать для Мастана Халиловича?

– Да. В этой квартире только я могла входить во все комнаты. Они мне доверяли.

– Расскажите подробнее.

– Все было как обычно. Сергей привез два пакета с бельем. Я даже не стала проверять, знала, какая точная бывает Нина Алексеевна. Вытащила белье для кровати Мастана Халиловича. Уже когда закончила стелить, почувствовала какой-то зуд на руках. Пошла и помыла руки с мылом. А потом села ужинать. И сразу ушла домой. Руки болели все сильнее и сильнее, появились какие-то волдыри, и я позвонила в «Скорую помощь». А потом меня отвезли в больницу, и только на следующий день я узнала, как погиб Марчелло. Бедная собака, я так сильно переживала.

– Вы знаете, что на следующий день какая-то машина сбила и Нину Алексеевну?

– Знаю, – тихо ответила Сария, – это еще более страшно. В чем была вина этой тихой и спокойной женщины? Я уверена, что она не могла положить в белье этот яд. Кто угодно, только не она. За столько лет ни одного нарекания к ней не было. Она все делала в срок и добросовестно.

– У нее не было врагов?

– Никаких врагов. Я хорошо ее знала. И мужа ее знала. Он бедный теперь один остался. Наверно, к дочери переедет, в Саратов.

– Вы давно работаете в этой семье?

– Не так давно. Раньше я в другой семье работала. Но вы можете у них тоже узнать – я всегда старалась работать честно, чужую копейку никогда не брала, свою всегда честно зарабатывала.

– Не сомневаюсь. Вы все время были в доме Мастана Халиловичаа. Кто-нибудь приходил из близких или друзей?

– Нет, не приходил. Мастан Халилович не любил, когда к нему домой приходят посторонние люди. Иногда на дачу ездил, там людей принимал. Но только на даче и тех, кого он сам хотел. А остальные должны были встречаться с ним только у него на работе. Он всегда говорил, что квартира не место для деловых встреч. Один раз его заместитель приехал. Но он не разрешил ему подняться, а сам вниз спустился. Я мусор выбрасывала, слышала, как машина подъехала. Заместитель такой солидный был, в очках. Он долго о чем-то просил Мастана Халиловича, а тот не соглашался, даже нервничал, хмурился. И потом сказал, что подумает. Но наверх его все равно не пригласил.

– О чем они говорили, вы не слышали?

– Нет, не слышала. Но заместитель его долго уговаривал. Я только слышала, как они про миллионы говорили.

– Давно это было?

– Нет. Месяца два или три назад. А потом Мастан Халилович наверх поднялся и начал кому-то звонить. Я слышала, как он кричал в трубку, что нельзя быть таким дураком. Говорил, что не даст ни одной копейки. Очень сердился. Кричал, что все документы нужно вовремя оформлять. А потом сказал, что нельзя так часто в казино играть. Я еще подумала, что он сына ругает.

– Сын часто к вам приезжал?

– Вообще не приезжал. У него своя квартира есть, папаша ему купил. А встречались они только на работе, когда сын туда приходил.

Мастан Халилович при мне несколько раз с женой разговаривал, очень сердился, говорил, что она плохого парня вырастила и воспитала. Лентяя и бездельника. Вот так и говорил.

– А его дочь приезжала?

– Нет. Тоже не приезжала. И жена не появлялась. А это уже неправильно. Жена должна быть рядом с мужем. Всегда рядом. А она не приезжала. Наверно, в обиде была на него. Он ведь мужчина красивый, еще молодой, на него все женщины внимание обращали. А жена не появлялась.

– Понятно. Что говорят врачи, когда вы сможете выйти на работу?

– Только через месяц, говорят. Я уже звонила господину Асадову. Он меня успокоил, сказал, что пока Мастана Халиловича здесь нет и я не нужна. Дай бог, все будет хорошо, и у меня руки заживут.

– Может, они тебя убить хотели, – скорбно вставила старшая сестра, – а ты ничего не поняла. Может, избавиться хотели.

– Нет, – испугалась Сария, – они меня там очень уважают, и ты так не говори.

– Спасибо вам за то, что вы смогли со мной встретиться, – сказал Дронго на прощание.

Старшая сестра пошла его провожать.

– Я думаю, что ваша сестра скоро поправится, – льстиво сказал Дронго, но Махбуба только захлопнула за ним дверь, даже не попрощавшись. Очевидно, она искренне верила, что ее сестре грозила какая-то страшная болезнь в этом доме, полном лжи и разврата. Обе сестры были не замужем, но старшая была старой девой, а младшая уже успела обзавестись кавалером, и поэтому они так резко отличались друг от друга взглядами на жизнь и на людей.

Дронго спустился по лестнице, вышел в тесный, небольшой дворик. Прошел к своей машине, уселся в салон и попросил отвезти его домой. Устало откинул голову на кресло. В этот момент позвонил его телефон. Он достал аппарат. Номер звонившего был ему незнаком.

– Кто это может быть? – Он все же решил ответить. – Я вас слушаю.

– Добрый день. Или уже добрый вечер, – сказала женщина. Это была Тамилла Гасанова, – простите, что я вас беспокою. Я хотела узнать, как вы себя чувствуете?

– Неплохо. Мне отчасти повезло. Ничего не сломано, ничего не выбито. Моему напарнику повезло меньше. У него сломана нога в двух местах.

– Да, я слышала об этом. Это такой кошмар. И машину, которая вас ударила, так до сих пор и не нашли.

– Боюсь, что ее так и не найдут, – ответил Дронго.

– Вы думаете, что это было сознательное покушение? – испугалась Тамилла.

– Уверен. Кто-то знал, что мы будем у вас на даче. И кто-то готовился нас встретить. Они выехали на повороте из леса. Мы их не могли увидеть. И удар получился неожиданным и сильным.

– Но никто не знал, что вы будете у нас. Руфат Асадов позвонил и договорился лично со мной. А уже потом я нашла Айгюн.

– То, что знает Руфат Асадов, тут же узнает весь мир, – пошутил Дронго, – он при нас сообщил каждому из трех вице-президентов компании, что мы собираемся приехать к вам на дачу.

– Вы так говорите, как будто это были какие-то чужие люди, – усмехнулась она.

– Не чужие, – согласился Дронго, – но кто-то из них и решил организовать на нас нападение.

– Вы в этом уверены?

– Абсолютно. И чем дальше, тем больше.

– Но этого не может быть. Ни один из них даже подумать о таком не может.

– И тем не менее факты – упрямая вещь.

– Вы меня просто расстроили.

– Я этого не хотел. Спасибо за цветы и фрукты, которые вы послали к нам в больницу.

– Откуда вы знаете? Вас же там уже не было.

– Мне рассказали. Вы будете смеяться, но это был опять Руфат Асадов.

– Я иногда думаю, что их трое или четверо. Настолько он вездесущ и проворен. Это, наверно, неплохо, хотя вызывает некоторые подозрения.

– Он уже не исправится, – рассмеялся Дронго, – спасибо за ваш звонок.

– Подождите, – попросила она, – не отключайтесь. Мне нужно с вами переговорить. Я хочу узнать у вас. Только обещайте мне, что будете отвечать искренне.

– Постараюсь вас не разочаровывать.

– Вы слышали, что Мастан Халилович завтра собирается вернуться в Москву?

– Кто вам об этом сказал?

– Только не смейтесь. Руфат Асадов. Он с ним говорил и рассказал ему о вашей автомобильной аварии и о том, что вы в больнице. Муж принял решение срочно вернуться. Поэтому я хотела с вами переговорить. Это не опасно? Если эти люди убили Нину Алексеевну, так поступили с нашей собакой, едва не убили вас обоих, то они не пощадят и самого Мастана Халиловича, как вы считаете, ему угрожает реальная опасность?

– Вы хотите, чтобы я вас успокоил, или желаете знать правду?

– Только правду.

– Ему грозит реальная опасность. Я боюсь, что и нам устроили эту аварию только для того, чтобы выманить его в Москву. Я предупреждал его о такой возможности. Но, похоже, он меня не послушал.

– Что мы можем сделать? Может, позвонить в милицию?

– Боюсь, что это не тот случай. Милиция помочь ему явно не сможет. Нужно будет продумать систему безопасности вашего супруга, когда он прилетит в Москву.

– Вы можете дозвониться и отменить его визит. Вас он послушает. Я уверена, что он прислушается к вашему мнению.

– Именно поэтому я и не собираюсь отговаривать его.

– Почему? Вы хотите, чтобы его убили?

– Нет. Я собираюсь найти организатора всех этих «забав». В борьбе самбо существует такой прием, когда вы поддаетесь своему сопернику. Он пытается вас бросить, и вы позволяете ему поднять вас, а затем, используя его собственную силу тяжести, опрокидываете противника на спину. Вот примерно такой трюк мы и собираемся воспроизвести.

– Это может быть очень опасно.

– Другого выхода у нас просто нет. Если будем ждать, это позволит убийце успокоиться и почувствовать себя в безопасности, и уже через несколько дней в Европе начнутся поиски Мастана Халиловича. Рано или поздно его найдут и убьют. Поэтому все равно нельзя отсиживаться долго где-нибудь в Швейцарии или в Италии. Нужно принимать вызов и постараться опередить убийцу.

– Вам легко говорить, а это мой муж. Отец моих детей.

– Именно поэтому я и пытаюсь его защитить. Поверьте, что мы сделаем все, чтобы не допустить покушения на его жизнь.

– Понятно. Не могу сказать, что вы меня успокоили. Извините, что я вас побеспокоила. До свидания.

– До свидания, – он отключился и сразу набрал номер Асадова.

– Зачем нужно было говорить Тамилле Гасановой о возвращении ее мужа, – накинулся он на Руфата, – как вы могли сообщить ей подобную новость, если обязаны были держать ее в тайне ото всех.

– Я не могу скрывать от жены приезд ее мужа, – попытался объяснить Асадов.

– Он же просил вас, чтобы об этом никто не знал и завтра утром вы бы лично встречали его самолет. Откуда он прилетает?

– Сами просите никому не говорить и сами выпытываете у меня номер рейса.

– Послушайте, Асадов. Меня попросили помочь вашему боссу не только найти убийцу, но и вообще остаться в живых. Это – моя главная задача. Поэтому не валяйте дурака. Вы все прекрасно понимаете. Откуда он прилетает?

– Из Мюнхена. Завтра утром.

– Очень хорошо. Я тоже приеду в аэропорт. И учтите, что на этот раз вам действительно лучше держать язык за зубами. Мы не знаем, кто стоит за этими попытками убийства, да и за одним убийством, но при любом раскладе мы вправе подозревать всех трех вице-президентов компании. И знаете почему? Из-за вас. Именно вы в нашем присутствии сообщали каждому из них, что мы отправляемся на дачу к женщинам, чтобы переговорить с ними.

– Я не считал, что это был такой большой секрет.

– Нужно было считать. Тем не менее вы сообщили об этом, и тот, кому нужно было услышать эту информацию, сумел ее услышать. Нам еще повезло, что мы остались в живых, нас могли просто раздавить.

Асадов сокрушенно молчал. Похоже, он не знал, что ему следует говорить. Дронго подумал, что не стоит перегибать палку. В конце концов, именно этот деятельный малыш организовал их спасение после аварии.

– И еще я хотел узнать у вас, – неожиданно сказал он, – вы женаты? Сколько вам лет?

– Нет. Я пока не женат, – ответил Асадов, – мне только тридцать восемь.

– В вашем возрасте уже пора жениться, – улыбнулся Дронго, – вы, наверно, будете самым заботливым и идеальным мужем. Я просто уверен в этом. Значит, договорились. Завтра в аэропорту мы вместе встречаем вашего босса. И постарайтесь больше никому об этом не говорить. Не нужно писать об этом во всех газетах и публиковать подробный отчет о готовящейся встрече в журналах. Просто молчите. Если, конечно, можете.

– Буду молчать как рыба, – пообещал Асадов, – вот увидите. Больше никто об этом не узнает.

– Тот, кто верит, пусть превратится в камень, – произнес вместо ответа известную азербайджанскую поговорку Дронго.

 

Глава семнадцатая

Самолет из Мюнхена должен был приземлиться в десять часов тридцать минут. Уже в половине десятого в комнате для VIP-пассажиров разместились Дронго и Руфат Асадов. Леонид Кружков ждал у выхода, на всякий случай оставшись в общем зале. Напряжение нарастало с каждой минутой. Асадов поминутно вскакивал и начинал метаться из угла в угол. Дронго сидел за столом и пил минеральную воду без газа, стараясь не нервничать. Оба понимали, что прибывающему в Москву Мастану Гасанову грозит действительная и реальная опасность. Поэтому нервничали, стараясь не показывать этого друг другу. Но если Дронго сумел сохранить внешнее хладнокровие, то советник президента компании вел себя крайне неадекватно. Пытался кому-то звонить, нервничал, поминутно бегал к дежурным, уточняя, когда наконец самолет сядет и пассажиров отправится встречать кто-то из сотрудников зала. Наконец объявили о посадке самолета. Девушка отправилась к выходу, чтобы привести VIP-пассажиров. Через двадцать минут она появилась в сопровождении двух мужчин. Один из них был англичанин, очевидно, руководитель какой-то спортивной ассоциации, так как его встречали сразу несколько известных спортивных деятелей. А вторым был Мастан Гасанов, который вошел в зал с небольшой сумкой в руке, тревожно оглядывая помещение. Увидев знакомые лица, он облегченно вздохнул и направился прямо к ним.

– Добрый день, – поздоровался он с Дронго, протягивая ему руку, – я рад, что вы в порядке. Хотя выглядете неважно. Здравствуй, Руфат, – он передал советнику свой багаж.

– У вас есть чемоданы? – сразу засуетился Асадов.

– У меня ничего нет, кроме этой сумки, – сообщил Гасанов.

– Тогда мы быстро оформим ваши документы и уедем, – обрадовался Асадов. Он побежал к стойке пограничников.

– Зачем вы приехали? – строго спросил Дронго. – Мы же договаривались, что будем с вами на связи и вы не приедете, пока я вам не разрешу.

– Мне показалось, что ситуация выходит из-под контроля, – признался Гасанов, – ведь вы два дня мне не звонили. А потом мне сообщили, что вас ударила машина, когда вы ехали с дачи, где беседовали с моей женой и дочерью. Согласитесь, что я имел право встревожиться. К тому же Руфат сообщил мне, что эта машина была похожа на ту, которая сбила Нину Алексеевну и которую так и не смогли найти. Даже номера совпали. Номера, которых никогда не выдавала ГАИ. Вот почему я решил, что просто обязан вернуться. Это даже не по-мужски – слишком долго прятаться где-то в Европе. Здесь мой дом и моя семья. Здесь мои компании и мои деньги, мои компаньоны и мои враги. Если мне суждено умереть, то пусть это случится здесь, в окружении моих родных и близких.

– Вы напрасно так торопитесь умереть, – поморщился Дронго, – я думаю, что ваш враг как раз и сделал все для того, чтобы вы снова вернулись в Москву. Если я правильно все вычислил, то уже сегодня мы можем столкнуться с одним из тех, кто убил вашу прачку и пытался убить нас.

– Я попросил Руфата привезти оружие. У нас в багажнике машины есть автоматы и пистолеты, – сообщил Гасанов, – даже гранаты.

– Тише, – попросил Дронго, – только не хватает, чтобы нас услышали. И вам еще предъявят обвинение по статье «незаконное хранение огнестрельного оружия». Давайте пройдем дальше, сейчас Асадов принесет ваш паспорт.

– У вас есть конкретный план? – понял Гасанов.

– Конечно. Иначе ваше возвращение было бы чистым самоубийством. А я не люблю помогать самоубийцам. Это грех согласно любой религии, поэтому никому не стоит помогать в этом.

К ним подошел Руфат Асадов.

– Все готово, – радостно сообщил он, – вот документы, можно ехать.

– Нет, – возразил Дронго, – мы поедем в город на моей машине, а вы уедете сами. И постарайтесь не нарушать правила, чтобы вас не остановили и не реквизировали ваш арсенал.

– Я вас понял, – кивнул Асадов.

– Идемте в нашу машину, – предложил Дронго Гасанову, – постараемся доехать до города без ненужных эксцессов. А вы, Асадов, поезжайте немного погодя. Оставите машину в гараже и тут же приедете ко мне. Я вас буду ждать у себя дома.

– А где буду я? – поинтересовался Гасанов.

– Тоже у меня дома, – кивнул Дронго, – нам еще предстоит о многом поговорить. Вы видите подъезжающий к нам «Вольво». Как только он подъедет, сразу садитесь в салон и ни о чем не думайте. Вы меня поняли?

– Да, – кивнул Гасанов, он немного нервничал.

Подъехала машина. Следом за Гасановым в нее уселись Дронго и Кружков. Гасанов испуганно посмотрел по сторонам.

– Это мои люди, – успокоил его Дронго, показывая на сидевших впереди водителя и Кружкова.

– Тогда все нормально, – согласился Гасанов.

– Я хотел узнать у вас насчет «Мострека». Вы знаете такую организацию?

– Еще спрашиваете? Конечно, знаю. Из-за них мы теряем миллионы. Она нам задолжала огромную сумму.

– В арбитражном суде считают, что вы виноваты сами. Все время отзываете свои претензии и иски, считая, что их нужно доработать.

– Действительно, это так. Но там каждый раз всплывают новые обстоятельства. К тому же мой младший брат считает, что нужно пойти на примирение с московскими властями. Я так не думаю, но пытаюсь быть третейским судьей между ним и Иосифом, который категорически настроен против «Мострека».

– Несколько месяцев назад он приезжал к вам, но не стал подниматься наверх, в вашу квартиру. Вместо этого вы спустились вниз. Ваша домохозяйка случайно услышала обрывки вашего разговора. Речь шла о суммах претензии. Иосиф Яковлевич настаивал на гораздо больших суммах, а вы, очевидно, снижали стоимость претензий. Такое было?

– Было, – сразу вспомнил Гасанов, – но я считал, что мы еще можем с ними договориться. Время показало, что я ошибался. Хоть мой младший брат до сих пор считает, что с ними можно было заключить какую-нибудь сделку.

– А потом вы позвонили ему или своему сыну?

– Я уже не помню. Но то, что приезжал Иосиф, я хорошо помню. Мы с ним тогда серьезно поспорили. Он говорил о целесообразности нашего иска, а я сомневался.

– Вы знаете, что ваша супруга считает большой ошибкой назначение двух вице-президентов компании, имея в виду вашего младшего брата и вашего сына? Она считает, что Иосиф Яковлевич вполне справлялся с этой работой и в одиночку.

– Им нужно расти, – возразил Гасанов, – если они все время будут сидеть на местах «для мальчиков на побегушках», они никогда не вырастут в крупных организаторов. Нужно приучать их к этому как можно раньше. Хотя оба не ангелы и у обоих есть недостатки. Особенно у Бахруза.

– Он играет в казино?

– Нет. В казино больше ходит Вугар. Но скоро эту лавочку закроют. Вы же знаете, что с первого июля все игорные заведения Москвы должны быть закрыты. А вот с Бахрузом сложнее. Он просто не хочет работать. Ему неинтересно бывать в офисе, встречаться с людьми, вообще работать. Не знаю даже, как его заинтересовать. Языки он с горем пополам выучил. А больше ничего не хочет делать. Я думал, что новое назначение его изменит, заставит стать более дисциплинированным, собранным. Но не получилось. Хотя я не теряю надежды. Куда мы едем?

– Ко мне домой.

– Почему к вам?

– Так нужно. У меня есть некоторый план.

– Как хотите. Делайте как считаете нужным. Ваш напарник действительно серьезно пострадал?

– Очень серьезно. Нога сломана в двух местах. Он сейчас в больнице. Как раз в той, где лежит Лиана Сазонова.

Гасанов нахмурился.

– Как она? – отрывисто спросил он.

– Неплохо. Очевидно, скоро выпишется. Но боюсь, что с вами встречаться она больше не захочет. Она всерьез думает о ребенке.

– В их возрасте? Она сумасшедшая. Он даже старше меня.

– Вы прекрасно знаете, что на Кавказе не редкость, когда отцами становятся семидесятилетние мужчины. Ничего удивительного в этом нет.

– И ничего хорошего тоже нет. Вы думаете, у меня нет шансов?

– Ни одного. И хочу предупредить вас, что о вашей страсти к этой замужней женщине знает не только Руфат Асадов, который, кажется, знает обо всем на свете, но и ваша супруга. Более того, об этом знают и ваш сын Бахруз, и ваша дочь Айгюн. Согласитесь, что это не совсем правильно. Такая обстановка в семье сказывается на детях, на их воспитании, на их восприятии мира. Вам нужно чаще бывать в семье, а еще лучше переехать на дачу, поближе к жене и дочери.

– Может, нам с Тамиллой сделать еще одного ребенка? – зло спросил Гасанов. – Устроим себе развлечение в этом возрасте…

– Не нужно, – прервал его Дронго, – вашей супруге бывает больно, а вы в это время принимаете у себя посторонних женщин. Повторяю, что это не мое дело. Но такое поведение сказывается на отношении детей к вам, на их уважении или неуважении.

– Я им столько дал. Они еще смеют меня осуждать, – пробормотал Гасанов.

– И очень даже смеют. Черчилль говорил, что ребенка воспитывают корешки книг отцовской библиотеки. Даже не сами книги, а корешки книг. Нужно постоянно помнить об этом. Дети смотрят на вас и видят не лучший образец для подражания.

– Теперь понятно. Я должен стать образцовым мужем, заботливым отцом, прекрасным семьянином, лучшим организатором, добрым президентом компании. Только все это глупая мишура. Никому это не нужно.

– Это нужно прежде всего вашей семье. И лично вам. Чтобы дожить до завтрашнего рассвета.

– Все так плохо? – невесело усмехнулся Гасанов.

– Все не так просто, как вы думаете, – твердо сказал Дронго, – поэтому мы едем ко мне, и там я вас познакомлю с одним удивительным человеком. Он профессиональный автогонщик из Германии.

– Надеюсь, не Шумахер? – криво усмехнулся Гасанов.

– Нет. Лично с Шумахером я не знаком. Но этот человек был чемпионом Германии и вице-чемпионом Европы.

– Зачем он мне нужен?

– Я все продумал. Нам нужен именно такой специалист.

– Какой специалист?

– Его зовут Генрих Кальтц. Я вас с ним познакомлю.

– Для чего? Я не понимаю ваших намеков.

– Потом поймете. Сейчас самое важное – благополучно доехать до моего дома.

– У вас есть сомнения даже насчет этого? – Гасанов посмотрел в окно. – Неужели действительно кто-то из моих близких мог сдать меня? Я все время об этом думаю. Неужели такое возможно?

– Сегодня мы все узнаем, – твердо пообещал Дронго.

Гасанов замолчал. Он продолжал смотреть по сторонам, словно наслаждаясь московскими улицами в последний раз. К дому они подъехали ровно через сорок минут. Все вместе вышли из автомобиля и направились к подъезду. Знакомый охранник кивнул в знак приветствия. Они поднялись наверх. Дронго достал ключи. Отпер дверь. В квартире их уже ждали. На диване сидел мужчина, удивительно похожий на самого Мастана Гасанова. Тот вошел и от удивления даже всплеснул руками.

– Вы нашли моего двойника? – восхищенно спросил он.

Незнакомец поднялся. Он был немного выше Гасанова.

– Это не двойник, – возразил Дронго, – это тот самый автогонщик, о котором я вам говорил. Генрих Кальтц. Он загримирован под вас. Если подойти к нему очень близко, можно увидеть грим, накладные ресницы, нос, одним словом, он загримирован именно по вашему образу и подобию.

– Для чего? – спросил Гасанов.

– В вашем деле мне надоело быть пассивной, обороняющейся стороной. Сначала вас пытаются отравить, при этом гибнет ваша собака. Потом погибает ваша прачка. Затем пытаются убить нас с Эдгаром. Слишком нагло и слишком агрессивно. Я решил помочь убийцам и подставить им Мастана Гасанова, которого они жгуче хотят убить. Оставалось найти только хорошего автогонщика. И загримировать его под вас.

– Вы снова не сказали для чего?

– Я думал, что вы уже поняли. Он сыграет роль «подсадной утки» для убийц. Все дело в том, что есть конкретный организатор этих преступлений и есть исполнители. На первом этапе мы должны вывести из строя исполнителей. А уже затем приступим к поискам самого организатора.

– Вы уже знаете, кто это может быть?

– Примерно догадываюсь. Поэтому мне нужно, чтобы вы неукоснительно выполняли мои требования. Сейчас вы сядете за телефон и обзвоните всех троих вице-президентов, сообщив о том, что вы прилетели в Москву. Потом позвоните жене и скажете ей то же самое. Только не забудьте сообщить всем четверым, что сегодня в пять часов вечера вы приедете на дачу на своей новой машине «Ниссан Патрол». Вы ведь любите лично водить машины. А это совсем новая, вы приедете на ней. Вы меня поняли?

– А откуда мы возьмем эту машину? Она дорогая. Стоит около сорока пяти тысяч долларов. Это ведь огромный внедорожник.

– Я знаю. Машина уже стоит внизу. Я потратил на нее весь гонорар, который получил у вас авансом. Теперь вам остается только позвонить в офис вашей компании всем вице-президентам. Остальное мы будем разыгрывать сами.

– Хорошо, – согласился Гасанов, – что еще я должен сделать?

– Больше ничего. Я надеюсь, что мы сыграем последний акт в этой драме и закроем занавес навсегда. Пройдите к телефону и начинайте. Только постарайтесь говорить как можно более естественно.

Пока Мастан Гасанов набирал знакомые номера, Дронго отозвал Кружкова и попросил его проверить несколько самых известных казино, находящихся в центре. Затем подсел к своему гостю. Тот аккуратно позвонил всем троим вице-президентам, сообщив о своем прибытии. Затем позвонил супруге, тоже сообщив ей о своем появлении в Москве.

– А теперь мы поедем к вам на дачу, – сказал Дронго, – и учтите, что за рулем внедорожника будет герр Кальтц. Я сяду рядом с ним. Вы поедете в моей машине.

– Мне начинает отказывать даже мое чувство реальности, – пожал плечами Мастан Гасанов, глядя на загримированного под него немца.

Они вышли из дома, рассаживаясь по машинам. Гасанов устроился в «Вольво» на заднем сиденье, надев шляпу и почти откинувшись позади так, чтобы его не было видно. Дронго и герр Кальтц уселись во внедорожник. Обе машины выехали на улицу, направляясь на Рублевку. Дронго достал телефон и позвонил Руфату Асадову.

– Сегодня в пять часов вечера на даче должны быть водитель Сергей Усков и кухарка из городской квартиры. Только не перепутайте. Ровно в пять часов вечера.

– Все сделаю. Я их сам привезу. Еще кого-нибудь нужно предупредить?

– Остальных мы уже предупредили. Но будет неплохо, если вы позвоните всем членам семьи Гасановых, а также Иосифу Яковлевичу и предложите им собраться на даче к пяти часам вечера. Вы меня поняли?

– Конечно, понял. Что им сказать? По какому поводу мы собираемся?

– Вы неисправимы, Асадов. Собираемся по поводу приезда в Москву хозяина дома и руководителя компании – Мастана Халиловича Гасанова. Повод достаточно серьезный, вы так не считаете?

– Конечно, серьезный, – сразу ответил Асадов.

Внедорожник плавно ехал по шоссе. У него были новые, мощные тугие покрышки, которые издавали приятный скрип при езде. Кальтц уверенно вел машину. Дронго взглянул на часы. Только около трех. Нужно остановиться где-нибудь и пообедать, пока есть время. Он попросил Кальтца свернуть с основной дороги и остановиться у небольшого ресторана. В нем они и расположились. Испуганные официанты с удивлением смотрели на двух похожих друг на друга мужчин, рядом с которыми устроились Дронго и его водитель. Примерно через час с лишним они снова выехали на трассу. Только на этот раз Дронго пересел в другую машину. Он сидел в своем «Вольво» на переднем сиденье рядом с водителем. Позади лежал спрятавшийся Мастан Гасанов. Впереди шел внедорожник с сидевшим за рулем Генрихом Кальтцом.

Когда они подъехали к дачам, Дронго набрал номер телефона Кальтца. Они говорили друг с другом по-английски.

– Внимание, – попросил Дронго, – будьте осторожны. Сейчас будет самое опасное место.

– Я все понял, – ответил Кальтц, прибавляя скорость.

– У меня такое ощущение, что я попал в какую-то компьютерную игру, – признался Гасанов.

– А теперь быстро поднимитесь и смотрите, как вас будут убивать, – предложил Дронго.

Гасанов резко поднялся, глядя вперед. Все остальное происходило словно в замедленной съемке. Шедший впереди «Ниссан Патрол» вдруг резко взял влево. Из леса показался черный джип «Лендровер» с уже знакомым номером. Да, сто тридцать пять…

– Кто это такие? – испуганно спросил Гасанов.

– Ваши убийцы, – спокойно ответил Дронго, – которые раздавили вашу прачку и пытались отправить на тот свет нас с Эдгаром.

«Лендровер» попытался на полной скорости врезаться в проходивший мимо «Ниссан Патрол», но тот ловко увернулся. «Лендровер» развернулся, намереваясь ударить уже проехавший внедорожник сзади. И, набирая скорость, помчался за ним.

– Что они делают? – крикнул Гасанов.

– Смотрите, – прервал его Дронго, – не нужно кричать.

«Лендровер» уже догнал «Ниссан Патрол» и, набирая скорость, обошел внедорожник, чтобы врезаться в него справа. На полной скорости он надвигался на «Ниссан Патрол». Но именно в этот момент сидевший за рулем Кальтц неожидано резко затормозил. Машина остановилась, вильнув влево. «Лендровер» на полной скорости врезался в бетонное ограждение. И в этот момент сзади его ударил «Ниссан Патрол». «Лендровер», пробив ограждение, начал падать в овраг. Зрелище было ужасным. Машина переворачивалась в воздухе и со свистом летела вниз. «Ниссан Патрол» замер на обочине. Кальтц спокойно вышел из машины, глядя в овраг. Другие машины, проходившие по шоссе, тоже начали тормозить. Из них выбегали люди. Внизу горел «Лендровер». Некоторые водители бросились туда, чтобы попытаться спасти оставшихся в салоне машины людей.

«Вольво» остановился рядом с «Ниссан Патрол». Гасанов вышел из машины, глядя на полыхающий внизу «Лендровер». Из него уже вытащили двух обгоревших людей, один из которых был жив.

– Что вы наделали? – спросил непослушными губами Мастан Гасанов. – Разве так можно. У них не было ни единого шанса. Против вице-чемпиона Европы.

– Они были уверены, что за рулем сидите вы, – напомнил Дронго, – они ведь не знали, что мы загримировали его под вас. Это те самые убийцы, которые обработали ваше белье ядом, сбили вашу прачку и пытались убить нас с Эдгаром. Номер машины у них поддельный. Такого просто не существует. Идемте вниз, мы хотя бы посмотрим на них.

Они начали спускаться вниз. Гасанов был в подавленном состоянии. Они спустились к обгоревший машине, взглянули на обоих мужчин, лежавших рядом. Один обгорел очень сильно, и его трудно было узнать. Второй был еще жив. Он изумленно посмотрел на спустившегося Мастана Гасанова, затем перевел взгляд на Генриха Кальтца и наконец уставился на Дронго.

– Обманул, – нервно захохотал он, – обманул всех нас.

Он был в состоянии шока. Приехавшие врачи сделали ему укол и увезли в больницу. Труп второго накрыли простыней. Гасанов стоял словно оглушенный.

– Мистер Дронго, – подошел к ним Генрих Кальтц, – я могу снять с себя этот парик и грим?

– Да, – кивнул Дронго, протягивая ему руку, – вы блестяще справились со своей задачей. Спасибо.

– Это было нетрудно, – признался Кальтц, – они были… как это по-английски? Не профессионалами. Они были дилетантами.

– Они были убийцами, – возразил Дронго, – и получили по заслугам. И спасибо вам за вашу помощь. А теперь мы поедем на дачу к Мастану Халиловичу и покажем ему главного организатора всех этих преступлений.

Гасанов пошатнулся.

– Держите меня, – попросил он, – слишком много событий за один день. Слишком много, – растерянно повторил он.

 

Глава восемнадцатая

Дронго попросил всех собраться в просторной гостиной на даче Мастана Гасанова. Во главе стола сидел сам Мастан Халилович. Он был в подавленном, мрачном настроении. Было заметно, какое впечатление произвела на него авария, произошедшая примерно час назад на трассе. Рядом с ним уселся его младший брат Вугар. Тамилла и ее дочь разместились на диване. Бахруз со скучающим видом уселся в одно из кресел. В другом устроился Руфат Асадов, не сомневаясь, что это кресло предназначено именно для него. Он развернул кресло и сел лицом к хозяину дома. За большим столом устроился и Иосиф Яковлевич. Было заметно, что он нервничает, ведь не каждый день проходили подобные совещания.

Водитель Сергей Усков и кухарка Дарья Марчук ждали в соседней комнате. Дронго, получив разрешение Мастана Гасанова, пригласил их в гостиную, предложил устроиться за большим столом. Но гости, взяв стулья, устроились в углу. Теперь все были на месте.

– Может, начнем? – нетерпеливо спросил Мастан Халилович. – Мы наконец должны положить конец этой затянувшейся истории.

– Да, – кивнул Дронго, – теперь мы можем положить конец этой истории. Должен сразу сказать, что меня беспокоили некоторые моменты этой трагической истории, о которых я сегодня буду вам рассказывать. Только прошу не перебивать меня и внимательно выслушать.

Итак, все началось с того момента, когда в доме появилось отравленное белье. Кто-то решил таким образом устранить президента компании Мастана Гасанова, обработав постельное белье быстродействующим ядом, которое гарантированно убило бы хозяина дома. Но тут вмешался Марчелло… И у меня сразу же возник вопрос. Почему был выбран такой нелепый способ убийства? Если это конкуренты или враги, то они могли нанять обычного киллера или группу киллеров. Зачем нужно придумывать столь сложный трюк с бельем, тем более что другое постельное белье было чистым. Само по себе подобное преступление вызывает ряд вопросов.

Но здесь есть и нужная зацепка. Только очень близкий человек мог знать о том, какое именно белье стелят в спальне Мастана Гасанова. А значит, организатор убийства так или иначе подставлялся под мое подозрение. Но организатор решил перестраховаться, и на следующий день была убита прачка. Это было спланированное убийство на машине с поддельными номерами. Что также выдавало намерение убийцы свалить всю вину на несчастную женщину.

Мы с моим напарником Эдгаром Вейдеманисом начали проверку. Опросили всех, кто мог знать об этом постельном белье или сообщить этот факт убийцам. И пришли к твердому выводу, что это не мог быть человек со стороны. Оставалось уточнить – кому была выгодна смерть Мастана Гасанова, которая должна была произойти в его постели, достаточно тихо и незаметно. Ведь по мусульманским обычаям считается большим грехом отдать тело своего родственника на медицинское вскрытие. Гасанова похоронили бы без обязательного в таких подозрительных случаях вскрытия.

– Не нужно подробностей, – попросила Тамилла, – вы лучше излагайте факты.

– Хорошо. Все началось еще несколько лет назад. Разговаривая со мной, Тамилла Гасанова неодобрительно отозвалась о выборе мужа, который сделал двумя вице-президентами при Иосифе Яковлевиче своего младшего брата и сына.

Гасанов взглянул на жену.

– Да, – упрямо кивнула она, – я об этом говорила.

– Ты всегда не любила родственников мужа, – гневно заметил Вугар.

Бахруз равнодушно пожал плечами. Похоже, ему действительно было все равно.

– Так или иначе я сразу не поверил, что, спустя столько лет, криминальный авторитет Узун Фарух может потребовать своих денег или кровной мести. Он ведь был «коронован» в тюрьме, несколько раз был осужден, провел в колониях и тюрьмах больше трети своей жизни. И он хорошо знает правила, «понятия», как они говорят. Нельзя наезжать на человека только потому, что тому повезло и он выбился в богачи. Можно попросить помощи, но нельзя убивать его за отказ от такой помощи. Тем более «вору в законе». Отказы Мастана Гасанова оскорбили Фаруха Ризаева, но тот не стал отдавать приказ об убийстве своего бывшего компаньона. Это слишком несолидно для криминального авторитета.

Мне отчасти повезло. Я довольно быстро вышел на Фаруха Ризаева и сумел найти человека, которому он доверял. Этот человек – легенда бакинских «цеховиков» девяностолетний Яша Джарджиев, который и позвонил Узуну Фаруху, чтобы он меня принял. Нужно сказать, что мне было сложно. За Фарухом в этот момент следила милиция, и мне с трудом удалось уйти оттуда. Но с Фарухом я все же встретился и поговорил. Стало сразу понятно, что он не причастен к этой запутанной истории.

Был еще один подозреваемый – Ростислав Сазонов. Но здесь всех нас с толку сбил Руфат Асадов. Он уверял своего босса и всех нас, что Сазонов нанял специальных детективов для слежки за своей супругой, которой он не доверял. Чтобы поднять свою собственную значимость в глазах своего шефа, он организовал подставу в машину Лианы, то есть посадил туда похожую на нее женщину, тогда как сама она в это время встречалась с господином Гасановым.

Тамилла нахмурилась. Дочь, сидевшая рядом, взяла ее за руку.

– У них ничего не было, – сообщил Дронго, – Лиана рассказала нам, что муж нанял детективов как телохранителей, чтобы защитить ее от назойливых папарацци. И она отказала своему бывшему знакомому, заявив, что любит своего мужа и собирается жить с ним.

– Все так и было, – хрипло сказал Мастан Халилович, – она так мне сказала.

– Таким образом, у нас отпал и второй подозреваемый. Но ведь кто-то собирался убрать Мастана Гасанова, и я обязан был понять, кто этот человек. Во время встречи с первым вице-президентом компании Иосифом Бергером я спросил его о возможных кредиторах и должниках. Среди основных должников был и печально известный «Мострек», который задолжал компании Гасанова больше двухсот миллионов долларов. При этом разбирательство в арбитражном суде все время откладывалось. Должен сказать, что если Иосиф Яковлевич – выдающийся организатор строительства и экономист, то я профессиональный юрист. И прекрасно знаю, что в арбитражных судах нельзя до бесконечности откладывать рассмотрение дел, хотя бы потому, что это противоречит интересам истца, а значит, позволяет ответчику уходить от ответственности.

Мне было совсем нетрудно уточнить в арбитражном суде, что иски компании Гасанова все время переоформляются из-за писем, которые направляет туда вице-президент компании Вугар Гасанов. Об этих письмах не знал Иосиф Яковлевич. И тогда я задал себе вопрос. Почему Вугар Халилович это делает? Он не хочет получить двести миллионов долларов?

– Я думал, что мы сможем договориться с московским правительством, – хрипло выкрикнул Вугар Гасанов.

– Неправда, – возразил Дронго, – вы не хотели ни с кем из правительства договариваться. Целью ваших писем было договориться с самой компанией «Мострек».

Все посмотрели на Вугара. Тот начал краснеть, медленно качая головой, словно все отрицая.

– Когда я спросил супругу вашего брата о вас, – продолжал Дронго, – она охарактеризовала вас как игрока, о чем мне не было известно. Оставалось узнать, в какое казино вы ходите. Мой помощник Леонид Кружков довольно быстро установил это. Но самое интересное мне невольно подсказал господин Гасанов, который сказал, что к первому июля все казино в Москве должны быть закрыты. Вот он, конкретный срок. Вот почему убийца так торопился. Ему важно было успеть провести все свои дела до дня закрытия всех игорных домов Москвы. Как известно, через месяц должны быть закрыты все казино Москвы, и, разумеется, игроки должны оплатить текущие счета и отдать долги. У господина Вугара Гасанова на этот момент больше шести миллионов долларов долга, он обязан покрыть его до конца месяца. Вот откуда его письма в арбитражный суд. Но я вспомнил и другое замечание самого Вугара. Он сказал, что его брат, когда не нужно, бывает добрым, а иногда и во вред самому себе – принципиальным. Очевидно, Вугар обращался к старшему брату с призывом решить спор с «Мостреком» миром, но тот категорически отказал. И Вугар воспринял это как личный вызов, личную обиду.

Ваша домохозяйка Сария вспомнила, как несколько месяцев назад домой к Мастану Халиловичу приезжал Иосиф Яковлевич. Разговор был непростым, она слышала, как они говорили об этих миллионах, которые «Мострек» должен был выплатить компании Гасанова. А потом Мастан Халилович поднялся домой и позвонил своему брату. Он уже знал про казино, но не подозревал о размерах долга. Однако слово «казино» Сария точно услышала. Она решила, что Мастан Халилович звонил сыну.

– Вот так всегда. Обо мне плохо думают даже домохозяйки, – вставил Бахруз.

– У Вугара Гасанова почти не остается времени. Ведь иски на «Мострек» уже поданы, и никто не разрешит ему снова оттягивать рассмотрение дела. Не могу с уверенностью сказать, но убежден, что он затягивал все это небескорыстно. Он решает действовать решительно. Единственная возможность спастись от кредиторов, это получить право единоличной подписи в компании, став ее президентом. Ведь в случае смерти Мастана Гасанова президентом никогда не станет Иосиф Яковлевич, так как пятьдесят один процент акций принадлежит самому Мастану Гасанову, а еще пятнадцать – его брату, который является крупнейшим акционером. Ведь Иосиф Яковлевич продал часть своих акций, чтобы помочь сыну, и теперь у него только восемь процентов, о чем Вугар Гасанов прекрасно осведомлен.

Он продумывает свой план. Конечно, он не собирается истреблять всю семью своего брата, ведь иначе прокуратура заподозрит неладное. Он точно знает, когда белье привозят от прачки. И не только потому, что ему об этом рассказывает Руфат Асадов. Они делают ремонт в квартире Ищеевых, который оплачивает Вугар Гасанов, ведь он подписывает все финансовые счета. Таким образом, он точно знает, где живет прачка. В тот день, когда Сергей Усков получает свежее белье, он вызывает его в офис. Пока Сергей находился в офисе, один из подручных Вугара, о которых мы еще скажем, открывает машину и прямо в салоне наносит яд на белье. Ему сказали, на белье какого цвета надо нанести яд…

– Он все врет, – крикнул Вугар, пытаясь подняться.

– Сиди, – тихо приказал старший брат, – дай нам дослушать человека.

– У меня есть доказательства, – сообщил Дронго, – мой напарник Эдгар Вейдеманис проверил машину Сергея Ускова в инфракрасных лучах. И нашел остатки яда на сиденье. Незначительная концентрация, но она была. В тот вечер Усков привозит белье домой. Сария Юлдашева стелет новое белье и моет руки, перед тем как поужинать. Это спасает ее от больших неприятностей, но она все равно попадает в больницу, настолько сильна концентрация яда, нанесенного на белье.

Собака учуяла яд и попыталась ценой своей жизни защитить своего хозяина. Преступление не удалось, и тогда Вугар Гасанов решает подстраховаться. Его подручные убивают несчастную прачку. Я ведь сегодня узнал обоих молодых людей, которые были в «Лендровере». Это его телохранители. Славянин и калмык, которых я видел в его приемной. Они обрабатывают ядом белье, они убивают Нину Алексеевну Ищееву на своей машине, где установлен несуществующий фальшивый регистрационный номер. Теперь, кажется, все. Никто и никогда не догадается о случившемся. Нужно любым способом довести дело до конца, убрать старшего брата и самому занять его место, ведь Бахруз явно не станет претендовать на место президента компании, а Иосиф Яковлевич не имеет той доли акций, чтобы стать руководителем компании.

Но неожиданно Мастан Гасанов уезжает, и весь план начинает рушиться. В Швейцарии или в Италии его не достать. К тому же в компании появляются два эксперта, которых нанял старший брат. Они начинают планомерную проверку всех версий. Это беспокоит Вугара. Когда мы выходили от него, наш вечный болтун Руфат Асадов сообщает ему, что мы едем на дачу. Этого было достаточно. В случае нашей смерти или ранения Мастан Халилович обязательно вернется в Москву, решает Вугар. Ведь у него остается совсем немного времени, чтобы отозвать иск к «Мостреку», получить часть денег и заплатить свой долг казино.

Его старший брат действительно возвращается в Москву. Очевидно, Асадов еще раз проговорился, и почти все знают, что Мастан Халилович возвращается. Убийцы уже готовы. Они будут ждать на трассе, рядом с дачей, куда обязательно приедет Гасанов, чтобы навестить жену и дочь. Вугар все рассчитал правильно. Его убийцы уже сидели в засаде. Я был уверен, что он использует своих людей в третий раз, как использовал тот самый джип с фальшивыми номерами, чтобы убить прачку, как использовал эту же машину против нас с Вейдеманисом. Мы лишь чудом остались живы. Он решает повторить свой трюк в третий раз и убрать наконец своего старшего брата. Тем более что тот словно нарочно объявляет о том, когда приедет на дачу. И рассказывает о новом «Ниссане Патрол», который он якобы приобрел и будет обкатывать. На самом деле за рулем сидит загримированный под Мастана Гасанова профессиональный гонщик из Германии – Генрих Кальтц. У ваших негодяев, Вугар, не было ни единого шанса, – сообщил Дронго, – они были обречены, когда выехали, чтобы совершить еще одно убийство.

Вугар просто не рассчитал, что на этот раз сам попадет в ловушку. И его люди оказываются на дне оврага в горящей машине. Один погибает, но второй остался жить. Его успели вытащить и спасти. Тот самый калмык, которого я запомнил. Убежден, что он скоро придет в себя и даст нужные нам показания. Теперь капкан захлопнулся. Теперь мы уже точно знаем, что указание обработать постельное белье ядом отдал Вугар Гасанов, что приказ об устранении Нины Алексеевны тоже отдал этот вице-президент. Что операцию по нашему устранению санкционировал он же. Его охранники и совершили все эти злодеяния.

– Ты сумасшедший сукин сын, – закричал Вугар, вскакивая с места, – я тебя разорву.

Дронго с улыбкой наблюдал, как тот бежит к нему. Все три шара неслись к нему явно не с добрыми намерениями. Но он был на голову выше и сильнее. В последний момент Дронго выбросил руку, нанося удар в челюсть. Все три шара отлетели в сторону, словно разваливаясь на части.

– Это за Эдгара, – мстительно произнес Дронго, – за его сломанную ногу.

Вугар рухнул на пол. Спустя мгновение он с трудом поднял голову. Медленно поднялся. Никто не решался подойти к нему и помочь. Он взглянул на своего старшего брата.

– Убирайся, – сказал тот, – чтобы я тебя больше здесь не видел.

Вугар хотел что-то сказать, возразить, поспорить. Но увидел в глазах брата суровый приговор. И, махнув рукой, вышел из комнаты.

– Вот и все, – сказал Дронго, – тайна смерти вашей собаки раскрыта. Жаль, что погибла ваша прачка, которая ни в чем не была виновата, и пострадал мой друг Вейдеманис. Но человек, который убил Нину Алексеевну, уже погиб. А его сообщник сейчас в больнице, и если придет в себя, то наверняка получит предельно максимальный срок.

– А наш родственник, – мстительно спросила Тамилла, – он ничего не получит? Ведь он приказал убить нашу прачку, убил нашу собаку и хотел убить своего старшего брата.

– Его наказание будет еще более жестким, – безжалостно заявил Мастан Халилович, – с сегодняшнего дня он здесь больше не работает. Ему придется в оставшиеся несколько дней найти шесть миллионов долларов, чтобы заплатить казино. Возможно, что нам придется выкупить его акции нашей компании, но в любом случае он останется без денег, без должности и без переспектив когда-либо попасть сюда снова.

– Правильно, – сказал Асадов.

– А тебя… – Мастан Халилович посмотрел на Дронго. Тот усмехнулся, – а тебя я разжалую, – грозно произнес Гасанов, – ты теперь перестаешь быть советником президента.

– Нет, – пробормотал Асадов, вставая, – я всегда был вам так предан…

– Именно поэтому ты больше не будешь моим советником. С сегодняшнего дня ты старший советник президента, – объявил Мастан Халилович, и Асадов упал в кресло, не выдержав нахлынувших на него чувств.

– Спасибо, – Мастан Гасанов подошел к Дронго и пожал ему руку. – Вы не только спасли мою жизнь, но и сохранили нашу компанию. Сколько я вам должен?

– Сначала нужно выплатить гонорар Генриху Кальтцу, – напомнил Дронго, – потом решить, что делать с машиной. Я думаю, что лучше подарить ее самому Кальтцу, решив таким образом вопрос с оплатой его гонорара.

– Есть еще ваш гонорар, – напомнил Гасанов, – я ведь ваш должник.

Дронго усмехнулся.

– Кроме гонорара, вы обязаны купить новую машину моему другу Эдгару Вейдеманису, автомобиль которого буквально разнесли на куски. И поставить достойный памятник вашей прачке, которая погибла, в общем, из-за вас.

– Сделаю, – кивнул Гасанов, – обязательно сделаю. Но вы не сказали, что нужно лично вам. Кроме гонорара. Я хотел бы что-нибудь подарить вам. Может, тоже автомобиль или какой-нибудь памятник?

– Я не люблю водить машины. Это отвлекает меня от размышлений, – сообщил Дронго, – а памятник ставят только после смерти. Надеюсь, что я еще долго проживу.

Он повернулся и пошел к выходу, провожаемый восхищенными взглядами собравшихся.

– Браво, – сказала Тамилла. – Но я всегда подозревала, что Вугар рано или поздно сорвется.