Обратно они возвращались в полном молчании. Вейдеманис сосредоточенно управлял машиной. Дронго раздумывал. Когда они наконец въехали в центр города, он спросил:

– Что ты об этом думаешь?

– Наши дурацкие стереотипы, – вздохнул Эдгар, – все как обычно. Кажется, уже сколько раз обжигались на этом, но опять поддаемся гипнозу стереотипного мышления. Даже такой опытный человек, как я.

– Ты мог сказать «мы», – заметил Дронго, – и не ошибся бы. Что мы знали об этой женщине? Приехала из Прибалтики, вышла замуж совсем молодой. Не сходила с обложек глянцевых журналов. Затем встречалась с олигархом, который лет на семнадцать старше ее. Ушла к кому-то другому. И вышла замуж за богатого высокопоставленного чиновника, годящегося ей в отцы. Какой образ возникает? Мы подобное часто видим на обложках журналов и в разных телевизионных ток-шоу. Симпатичная молодая хищница, которая ищет себе выгодную партию. Сколько этих успешных содержанок мы знаем по московской тусовке. Они выдают себя за журналистов, телеведущих, писателей, художников, но все это неправда. На самом деле – они всего лишь ищут себе богатого дурака, который будет оплачивать их расходы. Я иногда смотрю на этих женщин, которых и женщинами-то назвать трудно. Взгляды прожженных проституток, оценивающие и все понимающие, безумно дорогие наряды и аксессуары, какой-то свой особенный русский язык, состоящий из словаря Эллочки Людоедки и матерной площадной брани матросов с разбитого корабля. Абсолютный цинизм в сочетании с абсолютной развращенностью.

Мы уже привыкли к подобным дамочкам. И поэтому считаем всех молодых женщин, пытающихся устроить свою жизнь, похожими на них стервами. Даже если молодая женщина и пытается всего лишь найти свое счастье или устроить свою жизнь. В этом нет ничего плохого, если не возводить деньги и легкую жизнь в абсолют, считая, что только они могут принести счастье. Иногда я пугаюсь, глядя, как молодые и предприимчивые женщины находят себе мычащих и сопящих спутников жизни, которые не годятся им даже в привратники. Но они готовы жить и с такими чудовищами, чтобы устроить свою жизнь. Бывают и обратные примеры, когда состоявшиеся и нормальные мужчины готовы выбирать себе подруг с выдающимися телесами, вульгарных и бесстыдных, словно пародии на самих себя. Такова жизнь и московская тусовка начала двадцать первого века. Человек без миллиарда – заведомо неинтересный человек. Человек без миллиона – вообще не человек.

Кажется, я постепенно превращаюсь в обличителя современных нравов, – неожиданно сказал Дронго, улыбнувшись, – мир всегда таков, каким мы хотим его видеть и каким мы его делаем. Понятно, что Лиана сказала нам правду. Она, видимо, действительно хочет завязать с прежней жизнью. А если ее ревнивый муж не отзовет своих детективов, то он рискует потерять такое счастье. Хотя это уже не наше дело. И, судя по всему, она права. Ни ее муж, ни его сыновья не могли быть причастны к этому покушению.

– Других подозреваемых у нас пока нет, – напомнил Вейдеманис, – а может, политика? Ведь Гасанов тесно связан с московским правительством. А их сейчас очень прижимают. Все ждут падения московского мэра и гадают, каким будет последующий передел в столице.

– Слишком сложно для политиков, – возразил Дронго, – но важно совсем иное. Зачем в таком случае убивать несчастную прачку? Значит, она могла знать, кто мог совершить подобное преступление. А это уже не политика, а чистая уголовщина.

– Что будем делать?

– Через три часа нас ждет у дома Мастана Гасанова его помощник. Я попросил вызвать туда водителя и кухарку. По существу, они самые близкие к дому люди, которые могли знать и другие секреты. Нужно с ними переговорить. А завтра у нас будет самый трудный день.

– Родные Гасанова? – понял Эдгар.

– Правильно. Завтра у нас встреча с его близкими. Жена, брат, сын и дочь. Ты будешь смеяться, но я снова во власти стереотипов и поэтому оставил их на последний день. Представить, что кто-то из них может быть причастным к убийству своего отца, мужа или брата, для меня почти невозможно. Но я буду проверять их так же, как и всех остальных.

– Ты считаешь, что мы можем твердо исключить из списка подозреваемых в организации этих убийств Фаруха Ризаева и Ростислава Сазонова? А если первый разыграл специально для тебя спектакль? И не было никаких наблюдателей от милиции, а были его бандиты, которые просто таким образом обеспечивали его охрану. И его алиби, если хочешь. Он ведь мог узнать о том, что ты собираешься его навестить. Хотя бы от того же Джарджиева, во время поисков которого могли выйти и на кого-то из друзей самого Узуна Фаруха.

– Любопытная версия, – согласился Дронго, – и вполне жизнеспособная. Но у меня пока нет никаких подтверждений «против» или «за» участие в этих преступлениях Сазонова или Ризаева. Я всего лишь проверяю факты, и пока они не в пользу версий с их участием. А насчет бандитов и милиционеров, можешь поверить моему опыту. Это были переодетые сотрудники милиции, а не бандиты. Слишком много мелких деталей, которые выдавали именно переодетых сотрудников уголовного розыска. Неброская одежда, одинаковая темная обувь, стандартный план отсечения объекта от возможности уйти на автобусе. И наконец, их старая машина у соседнего дома. У бандитов машина была бы куда дороже, чем у провинциальных милиционеров.

– Убедил, – улыбнулся Эдгар, – больше не буду спорить. Но пока мы топчемся на месте и так ничего и не смогли обнаружить.

– Сегодня навестим еще и мужа погибшей прачки, – напомнил Дронго, – нужно уточнить все детали случившегося. И еще нужно переговорить с горничной, которая стелила постель. Может, она обратила внимание на какие-то неизвестные нам детали.

– В любом случае это не приблизит нас к обнаружению настоящего организатора убийства, – возразил Вейдеманис, – нужно проверять связи Гасанова, круг его знакомых бизнесменов, его возможных конкурентов в бизнесе. Ты помнишь дело Кивелиди?

– Конечно, помню. Это был очень образованный и компетентный банкир. Отравили трубку телефона, по которому он разговаривал.

Вместе с ним отравилась и его секретарь, которая погибла так же, как и он. Говорят, что убийц тогда так и не нашли. Потом якобы нашли тех, кто заказал и осуществил подобное покушение. Двое были профессиональными химиками.

– А дело Отравителя, – напомнил Вейдеманис, – ты тогда нашел этого сукина сына. Может, опять какой-нибудь любитель химии?

– Непохоже. Химик мог отравить все, что угодно. Но откуда он знал, какое именно постельное белье идет в спальную Гасанова? Вот здесь главная ошибка организатора этого убийства. И именно поэтому я ищу не среди возможных конкурентов олигарха, которые могли организовать все, что угодно, а среди тех, кто точно знал, какое белье будут стелить на кровать Мастана Халиловича.

– Сдаюсь, – согласился Эдгар, – ты, конечно, прав. Искать нужно того, кто мог подсказать про это белье.

Дронго достал телефон, набрал номер Руфата Асадова.

– Еще раз добрый день, – сказал он, услышав знакомый голос.

– Здравствуйте, – сразу затараторил Асадов, – ваше задание выполнено. Кухарка и водитель будут дома у Мастана Халиловича ровно в семь часов вечера.

– Очень хорошо. А где жила ваша погибшая прачка? Далеко от Тверской?

– Нет, недалеко. У нее муж военный, и они получили квартиру недалеко от Курского вокзала.

– Очень хорошо. Дайте их номер телефона и адрес. Муж работает или на пенсии?

– Не работает, он давно на пенсии. Подполковник в отставке. Ему уже под шестьдесят. Он сейчас живет с дочерью, которая приехала и останется с ним до сорокового дня.

– Откуда приехала?

– Из Саратова. Она там живет с мужем и двумя детьми. Нина Алексеевна проживала со своим супругом в Москве, а их дочь жила в Саратове.

– Вы просто находка, а не человек. Знаете все и обо всех, – сказал Дронго, – удивляюсь, как это вы еще не нашли человека, организовавшего покушение на жизнь вашего шефа.

– Он мне не давал подобных поручений, – сказал Руфат Асадов, – но если бы поручил, то я бы наверняка нашел.

– Не сомневаюсь. А пока дайте номер телефона и адрес. Как зовут мужа погибшей?

– Роман Тимофеевич Ищеев, – сообщил Асадов, – а их дочь Маша. Или Марья Романовна, так будет правильно.

– Вы им хоть как-то помогли?

– Нет, нам было не до этого. И потом не забывайте, что отравленное белье пришло именно от них. Пусть скажут спасибо, что мы их пока не посадили в тюрьму.

– Все ясно, – Дронго взглянул на Вейдеманиса, – давай к Курскому вокзалу, там жила Ищеева.

Эдгар повернул влево. Дронго набрал номер телефона Ищеевых. Почти сразу ему ответил молодой женский голос:

– Слушаю вас.

– Добрый день. Это Марья Романовна?

– Да, а кто говорит?

– Я близкий друг господина Гасанова. Его доверенное лицо. Он просил меня побывать в вашей семье, чтобы узнать, в чем вы нуждаетесь и как он может вам помочь.

– Спасибо, – взволнованно произнесла молодая женщина, – нам ничего не нужно.

– Вы разрешите мне приехать? Я хотел бы переговорить с вашим отцом. Возможно, мы сумеем как-то помочь ему, поддержать его.

– Приезжайте, – согласилась дочь, – он как раз сейчас дома. Когда вы приедете?

– Если не попадем в автомобильную пробку, то минут через двадцать или тридцать.

– Тогда мы будем вас ждать, – согласилась она.

Ему было стыдно, что приходится так обманывать несчастных родных погибшей женщины. Но для себя он твердо решил, что выбьет хотя бы небольшую сумму для семьи погибшей. В конце концов, если это была не нелепая случайность, то Ищеева не виновата в том, что произошло. Если ее, конечно, не подкупили, добившись согласия на подобную акцию.

К дому они подъехали минут через сорок. Это был обычный типовой девятиэтажный дом, расположенный в глухом тупике. Грязный, давно не мытый подъезд, неработающий лифт, замусоренные лестницы. Дронго оставил Вейдеманиса в машине, решив, что лучше появиться одному. И поднялся на четвертый этаж. Дверь ему сразу открыла дочь Ищеевых. Ей было около тридцати. Уж успевшая располнеть, с круглым лицом, короткой прической, в очках, в красно-бордовом платье. Такие женщины обычно бывают либо учителями, либо врачами. Он вошел в квартиру. Двухкомнатная типовая квартира. Небольшой застекленный балкон. Проходя по коридору, он обратил внимание на двери, ведущие в ванную комнату. Они были поставлены недавно. Возможно, ремонт здесь делали только в ванной комнате.

В столовой было все аккуратно убрано. К Дронго вышел подтянутый мужчина в армейских брюках и светлой рубашке. Крепко пожал руку, представился:

– Роман Тимофеевич Ищеев. Подполковник в отставке.

У мужчины, очевидно, были большие проблемы с почками, под глазами были характерные темные круги. Нос был красно-синий, возможно, он страдал дерматозом. Дочь прошла в комнату и села на диван. Гость и хозяин сидели на стульях у небольшого стола. В серванте виднелась простая посуда. Было понятно, что семья Ищеевых жила на зарплату супруги, которая и была главной добытчицей этого дома.

– Извините, что побеспокоил вас, – начал Дронго, – меня прислал Мастан Халилович. Он просил узнать, чем именно может помочь вам?

– У нас все есть, – оглянулся по сторонам Роман Тимофеевич, – нам ничего не нужно.

– Возможно, он все же сможет оказать вам какую-нибудь помощь, – настаивал Дронго.

– Мы все сделали сами. Если он сможет, пусть поможет поставить памятник. Или крест какой-нибудь, – неуверенно предложил Ищеев.

– Папа, не нужно. Мы все сделаем сами, – вмешалась дочь.

– Как хочешь. Мне лично уже ничего не нужно, – безнадежно махнул рукой отец.

– Мы подумаем, в какой форме можно вам помочь, – сказал Дронго, – как это случилось?

– Никто не знает, откуда взялась эта машина, – выдохнул Ищеев, – как будто ждала именно Нину. Выскочила из-за угла. Самое неприятное, что Нина переходила улицу на зеленый свет, там столько свидетелей было. А этот джип выскочил из-за газетного киоска и сразу к ней. Нина пыталась уклониться, но машина словно нарочно прижала ее к тротуару и там сбила. Несчастную даже подбросило в воздух, и потом она упала. Слава богу, врачи говорят, что смерть была мгновенной. А этот негодяй спокойно дал задний ход и, переехав свою жертву, сразу уехал. Хотя номер машины запомнил один из наших соседей. Он мне его и назвал. Но в милиции говорят, что на такой номер машина не зарегистрирована. Можете себе представить? Наверно, сын какого-нибудь большого начальника или сам начальник был за рулем. Поэтому и не могут найти машину даже по номеру. Боятся говорить. У нас ведь как бывает – если бы за рулем сидел простой парень, то он давно бы в кутузке сидел. А когда чей-нибудь сынок или племянник, то машину и найти не могут. И номер, говорят, не зарегистрирован.

– И до сих пор не нашли?

– Нет. Ничего не нашли. Говорят, что наш свидетель ошибается. А у него память хорошая. В армии служил в почтовом отделении, глаз как алмаз. Но машину, джип этот, нигде найти не могут. Как сквозь землю провалилась, чтобы ее водителю пусто было.

– Сочувствую вам, – тихо сказал Дронго, – я когда шел по коридору, то обратил внимание на вашу ванную комнату. У вас там недавно ремонт был?

– А разве вам не говорили, – оживился Ищеев, – ваши люди ремонт и сделали. Еще в конце прошлого года. Приехала сюда целая бригада. Сняли перегородки между ванной и туалетом. И сделали нам за неделю настоящий евроремонт. Туалет в сторону убрали, биде поставили. Новую ванную и новую раковину. А в углу место нашлось для новой стиральной машины. Итальянскую привезли, специально по поручению самого Мастана Халиловича. И порошки разные присылали. Чтобы Нине удобнее было стирать. Вернее, засыпать эти порошки в стиральную машину. Эта стиральная машина просто настоящее чудо. Сама стирает, сама белье отжимает и сама сушит. Только гладить не умеет, но, наверно, скоро и такую машину придумают. Или вы думаете забрать ее обратно? – встревожился он.

– Ни в коем случае, – успокоил его Дронго, – это ваша машина, и пользуйтесь ею на здоровье.

– Какое здоровье, – внезапно вспомнил обо всем Ищеев, – кому она теперь нужна без Нины?

Дочь встала и подошла к отцу.

– Давайте не будем о печальном, – предложил Дронго, – я вот что хотел узнать. Перед смертью Нины Алексеевны к вам никто не приходил? Может, кто-то из чужих приходил и предлагал деньги за какие-нибудь секреты Гасанова или его близких?

– Никто не приходил, – удивился Ищеев, – откуда нам знать о его секретах. Мы только белье получали и сдавали обратно. Обычно водитель привозил белье, а я принимал. Спускался вниз и забирал белье в белых мешках. А когда все было готово, мы звонили, и Сергей приезжал к нам. Обычно к вечеру. Я ему белье и выносил.

– Понятно. Значит, никто к вам не приходил за день или за два до смерти Нины Алексеевны?

– Может, и приходил. Разве всех упомнишь.

– Вы меня не совсем поняли. Я имею в виду посторонних, которые бы интересовались работой вашей супруги.

– Никто из таких не приходил, это точно. Она бы ничего и не стала рассказывать. Честная она была женщина, трудолюбивая и порядочная, царство ей небесное. Пусть земля ей будет пухом.

Дочь обняла отца, словно призывая успокоиться.

– А что говорят в милиции?

– Они говорят, что пока ищут этого лихача. Больше пока ничего не сообщают.

– У меня к вам большая просьба. Вспомните, пожалуйста. За день до смерти вашей супруги вы сдавали белье водителю. Может, в тот день произошло что-то необычное. Или не вы выносили готовое белье. Может, за ним поднялся сам Сергей?

– Нет. Всегда я выносил. И в тот день тоже я выносил. Сергей, как обычно, деньги привез. Я деньги забрал, оба пакета в салон машины положил. Осторожно положил, чтобы не помять. Немного поговорил с Сергеем, и он уехал. А я сразу поднялся в квартиру. Даже с соседями в домино отказался играть. Когда у меня в кармане такие деньги, я обычно во дворе не остаюсь, сразу наверх поднимаюсь, чтобы отдать деньги Нине Алексеевне. Так всегда было, – он тяжело вздохнул. Дочь снова обняла его. Выразительно посмотрела на Дронго, словно давая ему понять, что надо заканчивать.

– Извините, что я вас побеспокоил, – сказал Дронго, поднимаясь со стула, – я думаю, что памятник мы обязательно поставим за наш счет. Можете в этом не сомневаться. Вы останетесь в Москве или уедете в Саратов к дочери?

– Наверно, останусь, – вздохнул Роман Тимофеевич, – кому я там нужен? Только обузой буду.

– Не говори глупостей. Он обязательно поедет в Саратов, – вмешалась дочь, – как только сороковой день отметим, так сразу и уедем. А квартира пусть останется, будем сюда летом приезжать.

– Почему летом?

– Я же завучем работаю в средней школе. У меня отпуск бывает только летом, – пояснила Марья Романовна.

– Тогда лучше действительно увезите папу с собой, – согласился Дронго, – так будет правильно и хорошо для вас обоих.

Он попрощался и вышел из квартиры. Белый «Ниссан» ждал его в нескольких метрах от дома.

– Пустой номер, – понял Эдгар, – здесь тоже ничего нет.

– Что-то есть, – задумчиво произнес Дронго, – иначе зачем убийца так спешно убрал ее как опасного свидетеля. Значит, она могла его выдать. Теперь я не сомневаюсь, что ее убили намеренно. Сосед запомнил номер машины, а в милиции говорят, что такой номер вообще не зарегистрирован. Вот такая интересная раскладка получилась.