На общем собрании президент компании объявил об изменениях и назначении нового вице-президента компании. Все поздравляли Фархада Сеидова, все еще не осознавшего, какие именно изменения произошли в его жизни. После совещания он позвонил Карине.

— Здравствуй, — сказал он чуть дрогнувшим голосом. — Ты когда должна пойти на работу?

— Я же тебе говорила, что к двум часам, — напомнила она. — Что-нибудь произошло?

— Да, — сказал Фархад, пытаясь не выдавать своих эмоций. — Произошло. И очень серьезные изменения в нашей жизни.

— Что случилось? Я так и знала. Я всю ночь не спала, что-то чувствовала. И ты беспокойно спал, но мне так ничего и не рассказал. Тебе увольняют? Вашу компанию закрывают? Что случилось? Тебя куда-то переводят?

— Да, — ответил Фархад. — Вот именно. Меня переводят. С сегодняшнего дня я уже не начальник геологического отдела компании…

— Я так и думала. Ну они хотя бы оставляют тебя на работе в компании?

— Оставляют. С сегодняшнего дня я вице-президент компании «Южнефтегазпром». Алло, ты меня слышишь?

— Что ты сказал?

— Ты не ослышалась. Я стал вице-президентом компании. И даже по телефону не могу назвать тебе свой новый оклад. Все равно не поверишь. Бонусы вице-президентов за прошлый год составили полтора миллиона долларов. Просто чтобы ты знала, для информации. Позвони на работу и сообщи, что сегодня ты себя плохо чувствуешь и не сможешь выйти. В пять часов вечера я заеду за тобой, и мы поедем смотреть нашу новую квартиру…

— Какую квартиру?

— Как новому вице-президенту, мне полагается жить в другом месте. Руководство компании купило для нас пятикомнатную квартиру. Помнишь дом, о котором мы говорили? Там живет Сысоев. Вот мы будем теперь его соседями.

— Ты меня разыгрываешь?

— Нет. И еще. Мне выделяют служебную машину с водителем. И закрепляют за мной двухэтажный коттедж в нашем дачном поселке, где мы с тобой были. Это будет служебная дача. Ты меня слышишь?

— Фархад, неужели это правда?

— Кажется, да.

— Я боюсь.

— Чего?

— Не знаю. Я всегда боюсь таких новостей. Когда на тебя обрушивается столько всего. Столько всего хорошего. Помнишь, как ты говорил, когда мы вернулись в Баку и тебя сразу сделали начальником управления. Тебе было тогда только двадцать восемь. Это было ровно двадцать лет назад. И тогда тебе тоже выделили служебную машину. Мы так радовались, а твой дядя тогда сказал нам, что есть закон соответствия. После больших удач наступает полоса неудач. За все в этой жизни нужно платить, сказал он, и я запомнила эти слова на всю жизнь. А потом началась война и всеобщий распад. Поэтому я боюсь и сейчас.

— Война, надеюсь, уже не начнется, и всеобщего распада не будет, — весело попытался сказать Фархад. — Сейчас не восемьдесят восьмой год. Мы все это уже пережили…

— Да, — сказала супруга, — наверное, ты прав. Хотя все равно ты меня испугал. Обрадовал, очень сильно, и немного испугал. Как ты себя чувствуешь? Печень у тебя не болит?

— Ничего не болит. Я заеду за тобой ровно в пять.

— Буду тебя ждать. Я поздравляю тебя. Ты давно заслуживал это назначение. — Карина заплакала.

— Только этого не хватает. Давай вместе радоваться. И жди меня дома. До свидания.

Фархад положил трубку. Жена все чувствует. Конечно, он недоговаривает. И разумеется, никто не должен знать о вчерашнем визите Солнцева. Поэтому к такому высокому назначению примешивается некоторое чувство горечи. Выходит, что подобным постом он обязан отчасти и спецслужбе, которую представлял Солнцев. Это было обидно и больно. Хотя слухи о подобных изменениях уже давно гуляли по компании. Сеидов тяжело вздохнул. В любом случае он с сегодняшнего дня новый вице-президент. И нужно будет уже завтра освобождать этот уютный и обжитой кабинет для своего преемника. Тот даже всхлипнул, когда Вайнштейн предложил его кандидатуру. От неожиданности Садратдинов не сумел ничего сказать, хотя Борис Александрович говорил с ним до собрания. Но эмоции слишком переполняли нового начальника геологического отдела.

Раздался телефонный звонок. Сеидов взял трубку. И услышал знакомый голос:

— Добрый день Фархад Алиевич, поздравляю вас с новым назначением.

Это был Солнцев. Сеидов сразу узнал его голос.

— Спасибо, — сдержанно произнес он. — Вы работаете очень оперативно. О моем назначении объявили несколько минут назад.

— Мы работаем на опережение, — напомнил Солнцев.

— Да, я помню. А как вы вчера вошли и вышли из нашего здания, если вас не видела охрана?

— Вас это действительно волнует?

— Нет, — ответил Фархад. — Наверное, вы правы. Нет, меня это не волнует.

— Сегодня вечером нам нужно встретиться, — сообщил Солнцев. — Часов в пять вас устроит?

— Нет, — сразу сказал Сеидов. Нужно сразу показать, что он независимый человек и не будет плясать под дудку этих «кукловодов». — Сегодня в пять я занят. Давайте в семь или еще лучше в восемь.

— Хорошо, — согласился Солнцев, — тогда в восемь часов вечера. Выйдите из своего дома и идите по улице по правой стороне. Я к вам сам подъеду.

— До свидания. — Сеидов раздраженно положил трубку. Эти шпионские игры уже начались. С другой стороны, он прекрасно понимает, почему СВР проявляет к нему такой интерес. Если его посылают в Ирак вместо Сысоева, то наверняка у разведки есть свои интересы в этой стране. Так было всегда. Любой человек, отправлявшийся за рубеж, вольно или невольно должен был помогать спецслужбам своей страны в качестве либо информатора, либо возможного связного, либо осведомителя, либо агента. В конце концов, гражданин каждой страны обязан работать на свою страну и защищать ее интересы. А как можно лучше защитить интересы страны, если не работать на благо спецслужб. «Но так можно далеко зайти, — недовольно подумал Сеидов. — Так можно оправдать и любое стукачество, и любую подлость, совершенную во имя интересов государства. Нет, цель не может оправдывать средства». В их семье это хорошо знают. Его дедушка и его братья были репрессированы в тридцать седьмом. Дедушка был одним из самых уважаемых и образованных людей в городе. Мир-Джафар Сеидов был не простым муллой, а одним из потомков самого пророка Мухаммеда, родственником большинства королевских фамилий Востока, как и подобает всем людям из клана «сеидов». На чекистов такие фамилии и имена действовали как красные тряпки на быков. По странной и непонятной логике, хозяин республики тогда тоже носил это имя — Мир-Джафар.

Он был не просто всевластным распорядителем жизни и смерти каждого человека в Азербайджане. Мир-Джафар Багиров был одним из самых близких людей самого Сталина. Говорят, что они дружили. Багиров дружил и с другим человеком, имя которого наводило не меньший страх. Они вместе работали в Баку, в мусаватской контрразведке. При этом Багиров был руководителем, а его заместителем был Лаврентий Берия, будущий всесильный нарком.

Именно поэтому Мир-Джафар Багиров позже получит абсолютную власть в республике. И расстреляют его сразу после падения Сталина и Берии, выведут из кандидатов в члены Президиума, устроят показательный процесс и расстреляют. Хотя человеком он был смелым, честным, сделал много для республики и потерял своего сына на той проклятой войне, когда дети высокопоставленных родителей не прятались за их спинами и креслами, а уходили воевать за свою страну. Они были похожи, очень похожи эти два политика с такой схожей судьбой. Сталин и Багиров. Бессребреники, абсолютные фанатики, верящие в идею, невероятно порядочные и честные в личной жизни, ставившие идеалы выше любой человеческой жизни, пролившие столько крови и оставшиеся в истории противоречивыми фигурами. С одной стороны, кровавыми тиранами, а с другой — вождями, так много сделавшими для своих народов.

Как можно оценивать политика? История не знает сослагательных наклонений. Но черно-белая гамма тоже не подходит. Очевидно, всегда важны итоги правления. С этой точки зрения оба вождя сумели состояться как выдающиеся политики. Мир-Джафар Багиров сумел дать фронту самое главное — обеспечить бесперебойные поставки бакинской нефти, на которой ковалась победа в этой войне. Девяносто процентов нефти шло из Баку. И если в конце сорок второго такие ожесточенные бои шли за Сталинград, то они шли и за бакинскую нефть, которая поступала по Волге в центральные районы страны. Захватив Сталинград, можно было перекрыть эти поставки, ведь наступление на юге захлебнулось в предгорьях Северного Кавказа.

Сеидов часто думал об этом. Как можно оценивать политика, если не по конечному результату его деятельности. И можно ли считать успешным Горбачева, который проиграл все, к чему прикасался: свою страну, свою партию, своих союзников, свои идеалы. В результате пролилось много крови, и он оказался выброшенным из политики. Или Бориса Ельцина, который расстрелял парламент, устроив дважды антиконституционные перевороты. И когда в девяносто первом году ликвидировал Советский Союз с помощью двух таких недалеких союзников, как Кравчук и Шушкевич, и когда в девяностые годы произошло массовое обнищание народа, две чеченских войны, расцвет криминальной революции и августовский дефолт, потрясший Россию. Ельцин ушел, оставив своему преемнику пепелище вместо страны. Можно ли было считать их успешными политиками? И какова цена свободы. Если за нее платят человеческими жизнями, развалом экономики, всеобщей коррупцией и преступностью?

При этом у обоих политиков были свои «кардиналы», которые фактически и управляли государством. В первом случае супруга Горбачева, во втором — дочь Ельцина и целый клан советников и советчиков, окружавших уже не совсем адекватного лидера. Представить подобное при Сталине было бы по меньшей мере смешно. После ухода одного из самых одиозных вождей в истории человечества выяснилось, что он, приняв разоренную гражданской войной страну, вывел ее в число мировых лидеров, сумел победить в невероятно сложной войне с таким противником, как Германия, построил экономику страны, провел коллективизацию, обеспечил относительный ядерный паритет, подготовил страну к прыжку в космос, который начался через несколько лет после его смерти, и сделал почти половину мира своими союзниками и вассалами. Как оценивать политика? По результатам? Тогда Сталин — великий политик, а Горбачев и Ельцин — всего лишь несостоявшиеся политические лидеры, так подставившие свою страну. Или могут быть иные мнения?

Фархад часто думал об этом, вспоминая события в Азербайджане. Тысячи убитых азербайджанцев и армян, десятки и сотни тысяч беженцев, несчастные судьбы — такова была цена «нового мышления». Этих людей трудно было заставить поверить, что Нобелевская премия мира, врученная Горбачеву, отражает его истинные заслуги. Они понимали, что человек, который был их Президентом, фактически сдал не только страну, но и тысячи своих сограждан, предав их несколько раз. Сначала, когда каждый раз под смех и возмущенные выкрики депутатов он отказывался признавать, что знал о кровавых событиях в Тбилиси, Вильнюсе, Баку, Риге. Уже одно подобное признание было достаточным поводом, чтобы задуматься о его истинной роли Верховного Главнокомандующего. Затем в августе девяносто первого он сдал своих единомышленников, мастерски изобразив из себя жертву «заговорщиков». Наконец, в декабре девяносто первого, когда, как Президент, поклявшийся защищать свою страну и Конституцию, он просто объявил о своей отставке и распаде страны.

Хотя в этом случае он еще пытался что-то сделать, чтобы сохранить личную власть. Он обратился к новому министру обороны, который запомнился только своей вечной улыбкой на широком лице. Маршал авиации прекрасно помнил, сколько раз сдавал Президент страны своих подчиненных, в том числе и двух бывших министров обороны. Ему не хотелось быть третьим. И он отказался выполнять любые приказы своего Президента. Для военного человека это недопустимо. После подобного шага обычно стреляются. Маршал благополучно остался на посту, и еще долго его фирменная улыбка мелькала в президиумах и на высоких собраниях. Зато другой маршал, посчитавший, что Президент предал все идеалы, за которые он дрался всю свою жизнь, покончил жизнь самоубийством. История сохранила имена двух маршалов, двух антиподов, выбравших столь разные пути к славе и бесславию.

В этот вечер Фархад Сеидов повез свою супругу смотреть их новую квартиру. Он был задумчив и молчалив. Карина тоже молчала. Конечно, квартира произвела на нее впечатление. Теперь у мужа будет свой кабинет, о котором они так долго мечтали. И он сможет наконец разместить все книги, многие из которых лежали в коробках на застекленном балконе вот уже много лет. Когда они вышли из дома, Карина взяла супруга за руку.

— Я всегда была уверена, что ты своего добьешься, — сказала она, — я знала, что рано или поздно тебя оценят. И всегда в тебя верила. Честное слово, всегда. Даже когда мы сидели без копейки денег и ждали перевода из Баку, даже когда ты ушел из этого банка. Я знала, что ты умница и очень трудолюбивый человек. Ты все это заслужил, Фархад.

— Не перехвали, — пробормотал Сеидов, — а то у меня разовьется самомнение.

— Ты для этого слишком умный человек. И прочел много хороших книг, — улыбнулась Карина. — Помнишь, как у Высоцкого? Значит, «нужные книги он в детстве читал». После этого испортиться уже невозможно. Никогда.

Они вернулись домой, где их встретила Марьям. Она радовалась гораздо больше родителей и даже успела заказать в соседнем ресторане еду, чтобы отметить вместе с родителями назначение отца. Но за столом они сидели недолго. Когда на часах было без десяти восемь, Фархад молча поднялся, чтобы переодеться и выйти из дома.

— Куда ты идешь? — спросила Карина. — Уже восемь часов вечера.

— Я обещал сегодня встретиться с Иваном Николаевичем, — соврал Фархад. — Он заедет за мной в восемь часов вечера.

— Свежие рубашки на второй полке! — крикнула супруга. Он услышал ее смех. И смех Марьям. Они о чем-то говорили.

Ровно в восемь часов вечера он вышел из дома. Ощущение было такое, словно он ждал выстрела в спину. Фархад буквально заставил себя идти по правой стороне улицы не оборачиваясь. И услышал, как зазвонил его телефон.

— Сверните в переулок, — посоветовал Солнцев.

Фархад свернул в переулок и сразу увидел черный джип с затемненными стеклами. Дверь открылась. Сеидов, уже не раздумывая, шагнул и уселся в кабину.

— Добрый вечер, — услышал он знакомый голос, — вы, как всегда, очень точны. Это прекрасное начало…