В доме Романовских собралось много народа. Земсков не разрешил пропускать никого из посторонних. Дом был оцеплен его сотрудниками. Генералу не терпелось узнать, что скажет Дронго. Конечно, раскрытие обоих преступлений было для него очень важно. Но еще больше его интересовал сам эксперт. «Кто он? – думал Земсков. – Авантюрист? Гений? Ненормальный? Неужели он сумел за три дня раскрыть убийство Глушкова, а Лопатина – практически за день? Неужели он сумел сделать невозможное?»

Дронго вошел в комнату последним и оглядел присутствующих. Супруги Перельман разместились на диване, причем муж держал жену за руку, очевидно, чтобы хоть как-то успокоить. Рядом на стуле сидела Алина Перельман. В кресло усадили Нелли Лопатину. У нее были опухшие от слез глаза. В соседнем кресле устроилась Вероника Андреевна. Олег и Алла расположились у стола. Отец и сын Романовские устроились рядом на стульях с другой стороны стола. Земсков сел у двери, словно отсекая возможность любому из присутствующих покинуть комнату. Потапов занял стул рядом с ним. Все были готовы выслушать объяснения Дронго.

– Я понимаю, что все сказанное мною может показаться слишком невероятным и невозможным, – начал Дронго. – Но я хотел бы попросить всех вас набраться терпения и выслушать мои объяснения.

Он видел мрачное лицо Сергея Романовского, пережившего в этот день сильное потрясение. Видел напряженное выражение лица его отца. Заметил, как нервничает Алина Перельман. Он начал свой рассказ, стараясь не упустить ни одной подробности.

– Два дня назад, когда ко мне приехал генерал Потапов, я уже знал о смерти Федора Григорьевича Глушкова. О смерти академика и бывшего вице-премьера объявили все телевизионные каналы, правда, не уточняя причину смерти. Было ясно, что смерть наступила внезапно.

Генерал Потапов подтвердил мои подозрения. Федор Григорьевич Глушков был убит – застрелен из достаточно редкого типа оружия – пистолета системы Бернарделли. Пистолет не нашли. Убитого академика обнаружили лежащим рядом с письменным столом. Обратите внимание: он был убит именно в кабинете. Если бы он захотел застрелиться, то зачем подниматься на второй этаж? Кроме того, он не оставил записки. И самое главное – рядом с ним не было пистолета.

– Не забудьте, – напомнил генерал Земсков, – когда убили Михаила Николаевича Лопатина, оружия мы тоже не нашли.

– Нет, я ничего не забыл. Но прошу вас выслушать мой рассказ до конца. Итак, Глушков убит, и оружие исчезло. Когда я сюда приехал, здесь уже не было ни тела убитого, ни явных следов преступления. Следователи ФСБ и прокуратуры успели все осмотреть и сфотографировать. Таким образом, с одной стороны, моя задача была гораздо труднее, чем обычно, так как я не видел тела жертвы и не смог осмотреть место преступления.

Но, с другой стороны, я не был связан никакими догматическими версиями и мог выдвигать самые невероятные предположения. Итак, начнем с убийства Глушкова. Как я уже сказал, он был застрелен из пистолета системы Бернарделли. Модель «П-18 компакт» – это усовершенствованный вариант этого пистолета военного образца с укороченным дулом. Пистолет очень мощный, о чем нам сказал сотрудник ФСБ. Он имеет самовзводный ударно-спусковой механизм. А спусковая скоба с упором для пальцев используется только в том случае, если стреляющий держит пистолет двумя руками. У меня сейчас нет с собой пистолета, но, я думаю, вы поверите мне на слово.

– Что вы хотите сказать? – не понял Всеволод Витальевич Романовский. – При чем тут марка пистолета?

– Это чрезвычайно редкая модель, – пояснил Дронго. – Но теперь пистолет находится у нас, и мы можем делать более конкретные выводы. Убийца подошел к Глушкову почти вплотную и сделал один выстрел. Выстрел пришелся академику в сердце. Один выстрел, после которого Глушков погиб.

Я еще тогда подумал, что это был не обычный грабитель. Он бы не смог так близко подойти к жертве, тем более идти за Глушковым в кабинет. Федор Григорьевич был сильным мужчиной, и убийца побоялся бы к нему приблизиться, если, конечно, он собирался только ограбить академика. И наверняка убийца не стал бы стрелять, опасаясь, что выстрел может услышать охрана. Поверить в грабителя, который поднимается с хозяином дома на второй этаж, чтобы застрелить его там, подойдя почти вплотную, было крайне трудно.

– А если грабитель заставил Федора Григорьевича подняться наверх, угрожая оружием? – снова не выдержал Земсков.

– Возможно, – согласился Дронго, – но зачем грабителю подходить так близко к жертве? Глушков мог выхватить пистолет.

Земсков потупился и промолчал.

– Как видите, ваша версия не выдерживает проверки, – продолжал Дронго. – Но пойдем дальше, опираясь на факты. Итак, нужно было понять, кто и зачем хотел убить Глушкова. И здесь роковую роль сыграло его увлечение нумизматикой…

– Это был грабитель, – сказала Алла, – мы так и думали с самого начала.

– Это не был грабитель, – возразил Дронго. – Дело в том, что я проверил звонки вашего отца в тот роковой день. С работы и с дачи. Он говорил несколько раз с Олегом, вашим братом, дважды беседовал с Михаилом Николаевичем Лопатиным. Один раз позвонил академику Алексееву, известному юристу, по учебникам которого я тоже учился. Дело в том, что я лично знаю Алексеева. И я не постеснялся ему позвонить, чтобы узнать, о чем они говорили с академиком Глушковым в четверг. Так вот, вашего отца, Алла, очень интересовала одна специфическая статья, а именно двести первая статья нового Уголовного кодекса. Статья о злоупотреблениях служебным положением. Почему-то именно в этот день он звонил Алексееву по поводу этой статьи.

У нас было несколько версий. С одной стороны, Глушков был импозантным, красивым мужчиной, который мог нравиться женщинам. В соседних дачах жили две молодые и достаточно привлекательные женщины – Нелли Лопатина и Алина Перельман. Вполне могло быть, что Глушков был убит на почве ревности. Ведь Лопатин рассказал нам, что гулял вокруг дома со своей супругой. Я предположил, что он увел свою супругу из дома Глушкова и застрелил академика перед тем, как покинуть его дачу.

– Что вы говорите? – простонала Нелли Лопатина. – Вам мало того, что его убили?

– Прошу прощения. Это всего лишь одна из версий. Другая версия также имела право на существование. Например, Алина Перельман рассказала нам, что обнаружила убитого Глушкова. Но ведь она могла сказать неправду. Она могла увидеть его живым. Рассказывая о том, как она покинула дом, Алина сказала, что встретила своего отца. Возможно, она сказала правду. А возможно, что ее отец, возмущенный поведением соседа, отправился к нему выяснять отношения и застрелил его. Тогда было бы понятно, почему она нас обманула…

– У моего отца нет пистолета, – устало проговорила Алина. – И в его возрасте решиться на убийство невозможно.

– В моем возрасте можно сделать все что угодно, – прервал ее Перельман. – И если бы кто-нибудь обидел Алину, я вполне мог бы убить этого человека. Сил у меня еще хватает. Но я не убивал Федора Григорьевича, а он не обижал Алину. Как раз наоборот – они дружили.

– Мне тоже так кажется, – согласился Дронго. – Но убийцей мог быть и Всеволод Витальевич Романовский, который был в доме как раз перед вами. Он мог выстрелить в Глушкова из пистолета, подойдя к нему достаточно близко. А затем похитить его коллекцию монет.

– Вас дисквалифицируют, – мрачно предсказал старший Романовский. – А уж я позабочусь, чтобы вас никуда не взяли на работу.

– У вашего сына нашли пистолет, и мы могли бы согласиться на подобную версию, – продолжил Дронго. – Но на самом деле все было иначе. Ключом к разгадке стал разговор Глушкова с Алексеевым.

– Ну и что? – встрепенулась Алла. – Он мог звонить кому угодно. Какое это имеет отношение к его убийству?

– В этот день, уходя с работы, ваш отец сказал кому-то из позвонивших, что он поговорит с ним дома. То есть на даче. И когда он туда приехал, первым, кто ему позвонил, был ваш брат Олег.

Олег поправил очки и облизал пересохшие губы.

– Только не говорите, что я застрелил собственного отца!

– Скажу, – неожиданно произнес Дронго. Все вздрогнули.

– Что вы себе такое позволяете? – закричала Алла, бросаясь на защиту брата. – Вы не смеете такое даже подумать!

– Он не мог быть на даче, – сказал Потапов, – никак не мог. Мы все проверили.

– Его действительно не было на даче, – согласился Дронго. – Но именно ваш брат вольно или невольно спровоцировал смерть вашего отца. Дело в том, что фирма, которой руководил ваш брат, уже давно занималась поставками продуктов из Германии и Польши. Этот хорошо организованный бизнес был основан на оптовых закупках продуктов, срок годности которых истекал. Попадая в торговую сеть, эти продукты реализовывались гораздо позже указанных сроков, что, конечно, было небезопасно для покупателей. Разумеется, такое положение дел возмущало вашего отца. Он считал, что это махинации. Мне было нетрудно установить, что семья Лопатиных и семья Олега Глушкова дружили. Вчера это подтвердила Нелли Лопатина. Но я заметил, как не понравились ее слова мужу. Он перебил ее, когда она попыталась рассказать об этом более подробно. Однако Лопатин успел сообщить мне, что считал себя обязанным Федору Григорьевичу, который рекомендовал его на работу в Таможенный комитет – сначала заместителем, а затем и руководителем.

Дронго оглядел собравшихся.

– Лопатин покрывал махинации сына своего благодетеля, – безжалостно продолжал Дронго. – Именно поэтому он дважды звонил в тот день Глушкову, пытаясь объясниться. И наконец, решил сам прийти к Федору Григорьевичу, чтобы, что называется, поставить точки над i. Он и был зафиксирован на пленке, когда подходил к дому Глушкова. Дело в том, что после него в доме побывали Романовский и Алина. Всеволод Витальевич не стал подниматься в кабинет и не мог знать в тот момент, был ли убит Глушков. Но Алина поднялась и обнаружила труп.

Все посмотрели на Алину. Она сидела бледная, не шевелясь.

– Лопатин уверял нас, что в тот день гулял около дома. А его жена обмолвилась, что они почти никогда не гуляли вместе. Но именно в этот вечер, вернувшись, Лопатин решил прогуляться с женой, обеспечивая себе алиби.

Я с самого начала не верил ни в случайных грабителей, ни в неизвестных преступников. Отчитав сына за махинации с поставками продуктов, Глушков, очевидно, вызвал к себе Лопатина. Ему было неприятно, что его бывший выдвиженец покрывает его сына. К тому же он помнил об очень дорогой монете, подаренной ему на юбилей. Глушков был умным человеком и опытным нумизматом, чтобы не понимать истинной стоимости такого подарка.

Лопатин не стал скрывать, что дважды говорил в роковой день с академиком Глушковым. Когда вчера утром мы встретились на лестнице, я обратил внимание на слова, сказанные Лопатиным о Глушкове. Первое слово, которое он произнес, характеризуя Федора Григорьевича, было «смелый». Я намеренно сказал ему о пленке, на которой была зафиксирована его фигура, и заметил, что он начал нервничать.

Когда мы были в доме Лопатиных, хозяин всячески старался помешать допросу своей жены. Он все время перебивал ее, особенно когда она попыталась рассказать об их дружбе с семьей сына Глушковых. Итак, Лопатин пришел к Федору Григорьевичу со своим пистолетом. Очевидно, между ними произошел серьезный разговор. Допускаю, что Лопатин не хотел стрелять в академика. Я даже думаю, он угрожал, что застрелится сам. И Глушков попытался отнять у него пистолет. Наверняка Федор Григорьевич предложил Лопатину подать в отставку. Тот принес пистолет, чтобы показать свою решимость застрелиться, чем надеялся несколько смягчить своего наставника. О махинациях в Таможенном комитете было уже широко известно, и Глушков не стал бы покрывать своего выдвиженца. А незарегистрированный пистолет мог быть только у председателя Таможенного комитета, которому могли подарить такую «игрушку».

Глушкову не понравился этот «спектакль», и он, видимо, попытался отнять пистолет у соседа. Для Лопатина же весь смысл жизни заключался в карьере и в благах, которые она приносила. Обеспеченная жизнь, дорогие напитки, машина, стоившая больше, чем его зарплата за сто лет безупречной работы, молодая жена, выигравшая конкурс красоты, баснословной стоимости подарки, которые он мог делать… В то же время он не находил свободного часа для встреч с собственными детьми от первого брака. Согласитесь, это не говорит в пользу Лопатина.

– Хватит! – закричала Нелли Лопатина. – Перестаньте говорить о нем в таком тоне!

– Продолжайте, – неожиданно сурово потребовал Земсков, и Лопатина, оглянувшись на него, замолчала.

– Очевидно, Лопатин достал пистолет, чтобы показать свою решимость Глушкову. Он вообще был немного позером. Мы уже никогда не узнаем всех подробностей этой страшной сцены. Наверное, Глушков хотел отнять пистолет, мне хочется думать именно так. Но пистолет неожиданно выстрелил, и Глушков упал мертвым. Испуганный Лопатин, покинув дом Глушкова, прибежал к себе и потребовал, чтобы жена вышла с ним погулять. Обратите внимание, что его супруга призналась в том, что раньше они почти никогда не гуляли. А в тот вечер именно он настоял на такой прогулке, так как был потрясен роковой встречей с Глушковым. Пистолет он спрятал недалеко от дома и до сегодняшнего дня его не доставал. На пистолете были обнаружены комочки мокрой земли, а вчера, когда мы уезжали из поселка, прошел небольшой дождь.

– Теперь вы готовы оболгать и погибшего Михаила Николаевича, – возмущенно произнесла Вероника Андреевна. – Он вам уже не может ответить, и вы готовы выдумывать все что угодно.

– Это не выдумки, – грустно ответил Дронго. – Вчера вечером мы были у Лопатиных и задали им несколько вопросов. По-моему, Михаил Николаевич понял, что рано или поздно я догадаюсь, как произошло преступление. Достаточно было проверить телефонные звонки. За два последних месяца Глушков и Лопатин не разговаривали ни разу. А в день убийства – сразу два раза. К тому же несколько разговоров Федора Григорьевича с сыном ясно указывали, чем был озабочен Глушков в день своей смерти. И наконец, его звонок Алексееву. Очевидно, затем Федор Григорьевич объяснил Лопатину, что такое «злоупотребление служебным положением».

Лопатин не спал всю ночь и понял, что от позора его может спасти только самоубийство. Он вышел из дома, отыскал пистолет, вернулся и принял трудное решение. Приставив к сердцу оружие, он с трудом нажал курок. Выстрел услышала его жена. Она спустилась вниз и увидела лежащего на полу мужа. Я думаю, Нелли Лопатина сразу поняла, что произошло. Более того, я полагаю, что, когда в четверг ее муж неожиданно настоял на прогулке вокруг дома, она также все поняла. Женщины часто чувствуют острее мужчин. Во всяком случае, на следующий день она должна была обо всем догадаться. Ведь, по ее словам, раньше они с мужем никогда не гуляли по этой аллее. Ни разу в жизни, если не считать рокового четверга, когда ему нужно было обеспечить себе алиби.

Лопатина взглянула на Дронго ненавидящими глазами, но возразить не посмела. И он продолжал:

– Нелли Лопатина вдруг поняла, что все может потерять: ведь ее мужа могут обвинить в убийстве академика Глушкова. Схватив пистолет и завернув его в полотенце, она бросает оружие в кусты рядом с домом Романовских, где его и находит Романовский-младший. Обратите внимание: на полотенце остались следы от оружия. Зачем Лопатину заворачивать оружие в полотенце, если он решил застрелиться? Вот, собственно, и вся история. Самоубийство Лопатина неопровержимо доказывает его вину. Возможно, он даже оставил записку с объяснениями своего поступка, но его молодая супруга решила уничтожить и записку.

– Врете! – вдруг закричала Нелли. – Никакой записки не было. Я не хотела… не хотела его позора… – Она разрыдалась. Потапов поспешил за водой. Все были потрясены. Когда Потапов принес ей стакан воды, она залпом ее выпила, словно опасаясь, что стакан отнимут.

– Где у вас доказательства? – вмешалась Вероника Андреевна. – Это все голословные утверждения. И полотенце еще не доказательство.

– Может быть, – согласился Дронго, – только, рассказывая о смерти мужа, Нелли Лопатина упустила одну деталь. Ее супруг ночью несколько раз звонил Олегу Глушкову, но она почему-то об этом умолчала. В момент убийства Лопатин был в трусах и майке. Согласитесь, он вряд ли мог принимать в таком виде гостей или гостя, открывая ему дверь. А потрясенная его смертью супруга не догадалась надеть на него брюки. И, наконец, самое главное доказательство. Когда вчера мы были у Лопатиных, мы слышали ее шаги только на лестнице. Со второго этажа шаги не были слышны. А рассказывая сегодня о якобы совершенном убийстве, она поведала нам, что слышала шаги убегавшего убийцы. Она не могла их слышать из спальни, это невозможно.

Нелли закрыла лицо руками и снова зарыдала. Все потрясенно молчали.

– А монеты? – неожиданно спросил Романовский-старший.

Он был настоящим нумизматом и коллекционером. Поэтому, кроме судьбы сына, убийства Глушкова и самоубийства Лопатина, его интересовали и пропавшие монеты.

– С монетами легче, – сказал Дронго. – Дело в том, что Федор Григорьевич держал их обычно дома, в сейфе. И привозил на дачу лишь в исключительных случаях. Вы сами мне об этом говорили. Его жена показала, что в тот день утром он взял два альбома с собой. Но она не знала, что в тот день у Глушкова был семинар в институте, и сначала он поехал туда, а потом на работу. Когда он приехал, его встречал внизу Туманян, который обратил бы внимание, что в руках у академика были альбомы. Да и секретарь Глушкова, Зоя Павловна, тоже помнит, что их не было.

– Вы верите им больше, чем мне? – гневно спросила Вероника Андреевна.

– Нет, – сказал Дронго, – но есть один нюанс, на который вы не обратили внимание. Вы в тот день были заняты, а ваш супруг приезжал днем домой обедать. Даже если я соглашусь с вами, что утром он забрал альбомы с собой, почему вы были так уверены, что днем он не вернул их на место? Ведь вас не было дома, когда он приезжал обедать. И наконец, самое важное. Когда вам сообщили о его смерти и вы приехали на дачу, то сразу заявили, что пропали самые ценные альбомы. Почему вы были так уверены, что они находятся на даче? Ведь он мог привезти их домой. Вывод напрашивается однозначный. Узнав о смерти супруга, вы прежде всего спрятали два его альбома с самыми ценными монетами. Ведь они стоили целое состояние. Очевидно, ваша подруга Нелли Лопатина рассказала вам, какова стоимость золотой монеты Пергамского царства. И вы поняли, что коллекция мужа – это самое ценное, что у него есть. Это была ваша страховка на случай посягательства детей Федора Григорьевича. И только затем вы появились на даче в роли безутешной вдовы.

– Я не хочу вас слушать! Вы мерзавец!.. Мерзавец!.. – Она вскочила.

– Именно поэтому вы разрешили детям Глушкова разобрать бумаги в кабинете отца, – убежденно сказал Дронго. – Вы ведь точно знали, что самое ценное они не найдут. Но это был ваш просчет. Любой человек, который хоть немного вас знает, никогда не поверит в ваш альтруизм. Вы решили подстраховаться и этим невольно выдали себя.

– Заткнитесь! – закричала Вероника Андреевна, чуть не задохнувшись от гнева.

Затем, поднявшись, она молча вышла из комнаты.

В наступившей тишине Алла, слегка отстранившись от брата, вдруг сказала:

– Я теперь уже ничему не удивляюсь. Она вполне могла сделать такую гадость. Тем более что кражу монет можно было списать на убийцу.

– Вот и все, – сказал Дронго, усаживаясь на свободный стул. – Лопатин случайно застрелил Глушкова, а затем, уверенный, что разоблачения не избежать, застрелился сам. Из того же пистолета. Поверить в фантастическую версию, что преступник, который ходит по дачам, стреляя из одного и того же пистолета, а затем теряет его в кустах, невозможно. К тому же в момент смерти Лопатина его супруга была дома. Да и охрана не пропустила бы неизвестного.

Наступило молчание. Олег снял очки, часто заморгал и закусил губы, чтобы сдержать слезы. Потапов мрачно смотрел на Дронго. Он не знал, как реагировать на все сказанное. С одной стороны, Дронго сдержал слово и раскрыл преступления. Но, с другой стороны, все выглядело слишком невероятно и очень опасно. Председатель Таможенного комитета стреляет в бывшего вице-премьера, а затем совершает самоубийство. При этом его супруга пытается спрятать пистолет, а супруга бывшего вице-премьера – его монеты. За подобное разоблачение можно лишиться собственных генеральских погон.

Земсков тоже сидел молча. Он понимал, что этот скандал не должен стать достоянием журналистов.

– Вы рассказали нам страшную историю, – вдруг сказал Абрам Моисеевич Перельман. – Я всегда был уверен, что большие деньги, неправедные доходы портят людей, калечат их, делают несчастными. Но чтобы до такой степени!.. Чтобы Лопатин мог устроить такое… Или Вероника Андреевна. Она ведь понимала, что содержимое коллекции должно быть поделено между ею и детьми покойного. Я еще как-то могу понять Нелли Лопатину. Ей хотелось избежать позора. Но остальные… Это как диагноз нашему обществу. Окончательный диагноз.

– Деньги, – задумчиво произнес Дронго. – Знаете, что я вам скажу… Деньги – одна из самых важных составляющих в жизни человека. Это как талоны на жизнь. Но не более того. Они не дают гарантии счастья. Никому и никогда… Деньги не могут быть талонами на счастье. Это я понял уже давно.

– Да, – согласился Перельман, – и самое печальное, что многие никогда не поймут столь простой истины. До конца жизни.

Взглянув на жену, он сжал ей руку. Она улыбнулась ему в ответ. Алла посмотрела на младшего брата и, вдруг обняв его, громко разрыдалась.

– Господи! – прошептала Алина, глядя, как Нелли Лопатина поднимается со стула, чтобы уйти. – Они все одинаковые!

Лопатина вышла из дома, громко хлопнув дверью. Земсков поднялся.

– Я все понял, – твердо сказал он. – Лопатин, показывая свой новый пистолет Глушкову, случайно выстрелил и попал в академика. А потом застрелился сам из-за угрызений совести. Верно?

– В общем, да, – согласился Дронго.

– Так мы и доложим, – решил Земсков. Он с любопытством взглянул на Дронго. – Вы все-таки необычный человек, – добавил он. – У вас мозги работают иначе, чем у других. – Это была высшая похвала в его устах.

– Они одинаковые, – снова горестно повторила Алина Перельман, имея в виду двух женщин, покинувших комнату.

– У обеих покойные были третьими мужьями, – печально напомнил Дронго. – Когда так долго ищешь, хочется любыми способами сохранить обретенное счастье. Виноваты не только они. Сама атмосфера безнравственности, царившая в вашем поселке, вынудила их пойти на такой обман. Одна спрятала монеты мужа, другая выбросила пистолет, чтобы спасти его от позора. Обе думали о своем будущем больше, чем о репутации собственных мужей. Нужно понять, что они переживали, понять анатомию их поступков.

– Понять – значит простить, – ответил Перельман. – А мне иногда кажется, что в наше время мы вообще перестали понимать, что происходит в нашей стране.

Дронго взглянул на Потапова.

– Я закончил, – сказал он. – Вы можете доложить президенту обо всем, что здесь произошло. И удовлетворить любопытство газетчиков.

– Нет! – ответил Потапов. – Теперь я должен придумать новую версию для журналистов. Мы никогда не сможем рассказать им всей правды. Никогда!

– До свидания, – сказал Дронго, вставая. – Я закончил все свои дела.

– Подождите! – неожиданно остановил его Олег Глушков.

Он поднялся, надел очки и с какой-то отчаянной решимостью, обращаясь к Потапову, вдруг сказал:

– Все так и было. Все было именно так, как рассказал нам господин Дронго. Сегодня утром мне позвонил Лопатин и все рассказал. Это был случайный выстрел. Он не хотел… Он пытался доказать отцу, что готов даже застрелиться, чтобы избежать позора. Но отец ему не поверил.

– До свидания, – снова попрощался Дронго.

Он вышел на улицу и увидел, что небо затянуто тучами. «Кажется, скоро начнется дождь», – подумал Дронго. А про машину, которая доставила бы его в город, они и не вспомнят. Возвращаться в дом не хотелось. И, подняв воротник, он зашагал к воротам.