Дронго задумчиво молчал. Джафаров взглянул на него, ожидая согласия, но тот лишь отрицательно покачал головой.

— Я уверен, что сейчас нужно ехать на дачу. Оба брата на работе, можно побеседовать с супругой Анвера, их кухаркой до того, как вернется хозяин дома.

— Можно подумать, ты не знаешь наших обычаев, — возразил Джафаров. — Мы не можем допрашивать женщин, если рядом не будет мужчины. Или ты думаешь, что я могу появиться на даче без согласия самого Анвера Самедова?

— Получается, что он главный подозреваемый, — настаивал Дронго. — Во всяком случае, других у тебя пока нет, если не считать брата оппозиционера. Что ты думаешь делать?

— Поговорить с обоими братьями. Они же должны понять, что сомнение не в их пользу, — ответил Джафаров. — Даже если я не смогу предъявить конкретное обвинение в адрес старшего брата, то различные слухи поставят точку в карьере младшего брата.

— Мне иногда кажется, что ты больше психолог, чем следователь.

— В нашей республике нужно быть психологом, если хочешь быть хорошим следователем, — признался Джафаров. — В общем, решено: я поговорю с обоими братьями, а потом мы решим, как быть дальше. Мне еще нужно убедить их, что водитель ничего не сказал. Но в любом случае все следственные действия мы проведем после завтрашних похорон. Думаю, что ты должен меня понять.

Дронго понимал и поэтому не стал настаивать. Он не имел права подставлять своего друга даже для того, чтобы найти истинного убийцу.

Он попрощался и вышел на улицу. Дождь уже начался, но пока только моросил, еще не превратившись в настоящий ливень. Дронго спускался вниз, размышляя о случившемся. Кроме Анвера, в доме не было мужчин в момент преступления, если не считать его малолетних сыновей. Естественно, ни один из них не дотянулся бы до головы высокого Парвиза, чтобы нанести удар, тем более с такой силой.

В этот момент позвонил его мобильник.

— Здравствуйте, — торопливо сказала Эсмира, — извините, что я вас беспокою. Ко мне пришла жена Парвиза, она хочет срочно с вами поговорить. Вы можете сейчас приехать к моей матери?

— Не думаю, что это будет удобно, — возразил Дронго.

— Удобно! Она хочет говорить только с вами. Ей важно, чтобы вы ее выслушали. Она не доверяет следователям.

— Сейчас приеду, — понял Дронго.

Через пятнадцать минут он уже поднимался на третий этаж — в квартиру, где жила мать Эсмиры Самедовой. Дверь ему открыла пожилая женщина со следами былой красоты. Они с дочерью были удивительно похожи. Дронго протянул ей букет цветов, предусмотрительно купленный по дороге.

— Вы, очевидно, тот самый эксперт, о котором мне говорила дочь?

— Надеюсь, она не говорила ничего плохого, — пошутил Дронго.

— Ни в коем случае, — женщина мягко улыбнулась. — Разве можно говорить плохо о таком мужчине…

— Я только с виду такой белый и пушистый, хотя «пуха» остается все меньше и меньше, — отшутился гость, проводя рукой по голове.

— Это не самое главное для мужчины, — улыбнулась она. — Идите в комнату, вас там ждут. И спасибо за цветы.

За столом сидели Эсмира и незнакомая ему молодая женщина. У нее были большие глаза, черные волосы, собранные на затылке. Ей было лет двадцать пять или чуть больше. Немного вытянутый нос не портил общей красоты. Она была невысокого роста и чем-то напоминала балерину. Он подумал, что сидевшая рядом Эсмира нравится ему гораздо больше. В этой молодой заплаканной женщине был какой-то вызов. Эсмира же была полна мягкого очарования и внутренней красоты.

— Здравствуйте, — сказал Дронго. — Примите мои соболезнования…

Молодая женщина кивнула, ничего не ответив. Эсмира представила ее гостю:

— Это Нармина, жена убитого вчера Парвиза.

Дронго сел за стол напротив женщин.

— Извините, что я вас позвала, — тихим голосом начала Нармина, — но я не знаю, к кому обратиться. Вчера вечером произошло такое несчастье…

Она резко дернула головой, словно отгоняя страшные воспоминания.

— Вчера убили моего мужа, — негромко продолжала Нармина. — Мне рассказали, что вчера вы были на наших дачах и все видели сами.

— Да, — кивнул Дронго, — видел.

— Эсмира говорит, что вы лучший эксперт по расследованиям, — продолжала молодая женщина. — Она считает, что вы порядочный человек. Кроме того, вы живете в Москве и поэтому можете нам помочь, не опасаясь местных властей…

— Я вас слушаю.

— Мне нужна ваша помощь. Я думаю, моего мужа убили по приказу Анвера Самедова, его старшего двоюродного брата.

— Почему вы так решили? — спросил он, избегая смотреть на Эсмиру.

— Дело в том, что муж, мой погибший муж… — Голос дрогнул. — В общем, он не был ангелом. У него постоянно бывали какие-то женщины, он попадал в разные истории. В прошлом году его избили — он встречал молодую студентку, невесту какого-то спортсмена… Он всегда любил красивых молодых женщин…

Эсмира нахмурилась. Нармина стиснула руки, но продолжала упрямо говорить:

— У нас не было детей, и мы очень переживали из-за этого. Парвиз говорил, что это последствия его командировки в Карабах, когда он был там во время войны. А потом я узнала, что он раньше болел сифилисом, и у него не могло быть детей. Представляете, как я страдала? В нашем городе все знают друг о друге. Я постоянно чувствовала смешки за спиной. А потом я узнавала, что у него появлялась очередная любовница. У нас постоянно бывали скандалы и споры. Вообще он нравился молодым девочкам. Они лезли к нему, как мухи, он был очень популярным журналистом. И красивым мужчиной, — добавила она, чуть подумав. — Но мне от этого было не легче.

— Я вас понимаю, — осторожно сказал Дронго.

— Нет! Меня трудно понять. Нужно хотя бы один день побыть на моем месте, чтобы понять, какая у меня была жизнь. Я даже не знаю, что мне сейчас делать. С одной стороны, я должна его оплакивать, а с другой — понимаю, что избавилась от чудовища, с которым больше все равно не смогла бы жить. Извините, что я так говорю о своем покойном муже…

Дронго взглянул на сидевшую рядом Эсмиру. У нее был строгий и осуждающий взгляд.

— Он приставал ко всем моим подругам, — продолжала Нармина. — Из-за него я не могла приглашать к нам в дом своих знакомых. Он даже попытался соблазнить мою бывшую учительницу английского, которой было уже под сорок. Представляете, он готов был спать даже со старухами!

Дронго не улыбнулся и лишь мельком взглянул на Эсмиру. Ей было тридцать пять, а ему сорок три, и оба не считали себя стариками. Но Нармине с максималистских позиций ее возраста трудно было понять, что в сорок лет жизнь вовсе не кончается.

— Есть такие мужчины, которые считают себя суперменами, — продолжала Нармина, — вот он и был таким. Тем более что ему почти никто не отказывал. Он даже пытался ухаживать за Эсмирой, но быстро получил отпор. Я все видела и понимала, ведь такие женщины ему были недоступны. Он обычно встречался с дурочками, которых очаровывала его популярность.

Нармина тяжело вздохнула.

— Несколько месяцев назад я почувствовала, что у него появилось новое увлечение. Он часто выходил из дома, чтобы позвонить по мобильному телефону, иногда пропадал по вечерам. В общем, жены всегда чувствуют, когда их мужья начинают им врать. Я тем более чувствовала, но думала, что это очередная дурочка из его окружения. Но две недели назад он оставил свой телефон, и я посмотрела, кто ему звонил. Телефон показался мне знакомым.

Она посмотрела на Эсмиру, очевидно, ожидая ее поддержки. Эсмира кивнула ей, закусив нижнюю губу.

— Это был номер мобильника Гюзель, жены Анвера. Я всегда подозревала, что он мог приставать к любой женщине, но к жене своего двоюродного брата?! Я даже перезвонила ей и, услышав голос, сразу положила трубку. Когда Надир уезжал в Карловы Вары, он предложил нам переехать на его дачу. Я очень не хотела туда ехать, словно чувствовала, что может произойти. Просила его, ругалась, плакала. Но он говорил, что должен оставаться рядом со своей матерью, а я не могла возражать. Мы переехали на дачу, и однажды вечером я увидела, как он уходит на соседнюю дачу. Представляете мое состояние? Он проходил через дачу Эсмиры на соседнюю, чтобы встретиться с Гюзель. Я думала, что наложу на себя руки…

Эсмира протянула руку и накрыла ладонь Нармины, чтобы успокоить молодую женщину. Та вздрогнула, высвободила ладонь и продолжала:

— Я понимала, что все это плохо кончится. Вчера днем мы серьезно поговорили с мужем. Я высказала ему свои претензии, сказала, что не позволю встречаться с Гюзель и расскажу обо всем Анверу. Он был в ярости, кричал на меня, ругался. Даже его мать вмешалась, пытаясь его успокоить, но он никого не слушал. А через несколько часов его убили.

— Кто нашел его тело? — поинтересовался Дронго.

— Эсмира, — показала Нармина на сидевшую рядом с ней женщину. Дронго нахмурился: Эсмира ему об этом не сказала.

— Я увидела его в бассейне и чуть не потеряла сознание от страха, — пояснила Эсмира. — И сразу позвонила вам.

— Он пытался перейти через вашу дачу на соседнюю, — предположил Дронго. — Вы успели что-то сказать Анверу?

— Нет, конечно, — ответила Нармина, — я ведь понимала, что он сразу убьет мужа. Он бы никогда не понял и не простил свою жену. Хотя я думаю, что он должен был понимать ее состояние. Ему уже под пятьдесят, а ей только тридцать. И она все время в четырех стенах, Анвер не разрешил ей работать. Как только она закончила учиться, он приказал ей сидеть дома и смотреть за детьми. От такой жизни можно на стену лезть. Тем более что сам Анвер часто бывает в командировках, иногда уезжает на неделю и больше.

— И это, с вашей точки зрения, оправдывает супружескую измену? — удивился Дронго. — Если бы он был все время рядом, то и тогда ей было бы с ним неинтересно. Он слишком увлечен своим бизнесом, чтобы думать о других проблемах. Я думаю, что он не потерпел бы измены супруги. Однажды он уже развелся с первой женой, с которой не сошелся характерами. Если бы в городе узнали, что вторая жена ему изменяет, это был бы полный крах Анвера. И как мужчины, и как бизнесмена. С ним никто не стал бы вести никаких дел. Мужчина, который не может удержать своих женщин, превратился бы в посмешище.

— Я тоже так думаю, — согласилась Нармина. — И поэтому он убил Парвиза, чтобы избежать позора.

— Почему вы думаете, что он его убил?

— Больше некому. Я видела, как Парвиз уходил. И думаю, что они встретились с Анвером на второй даче. Между ними произошел спор, и Анвер ударил моего мужа, толкнув его в бассейн. Я хочу, чтобы вы знали: они арестовали охранников, хотят обвинить этих парней в убийстве. Но ребята не спускались из своей комнаты. Они ведь сидят над нашим гаражом, я бы их увидела. Никто из них вниз не спускался, честное слово!

— Кто-нибудь еще мог быть на вашей даче?

— Нет, иначе бы его увидели охранники. У нас не было никого из посторонних.

— Все обвиняют Анвера, — вдруг загадочно произнесла Эсмира. — А может, он вообще ни при чем?

— Я много об этом думала, — вздохнула Нармина. — Сама ничего не понимаю…

— Вы полагаете, что Анвер, узнав об измене жены, решил убить своего обидчика?

— Мне так кажется. Я понимаю, как это невероятно выглядит, но я боюсь, что все было именно так. И поэтому я пришла к вам. Мне все равно не поверят. Семью Самедовых все знают. Их в любом случае не станут обвинять в таком страшном преступлении. А я не могла молчать. Хотела, чтобы знали о том, как погиб Парвиз. Завтра на его похоронах будут вспоминать, каким хорошим человеком он был. А потом мужчины повезут его на кладбище, а нас не пустят. Не пустят даже поплакать над его могилой.

— Таковы обычаи, — мягко напомнил Дронго.

— Да, я знаю. Такие у нас обычаи. Женщина — существо второго сорта. Она не должна входить туда, где отдыхают мужчины. Она не может появиться на кладбище, проводить в последний путь своего отца, мужа или сына. У нас такие традиции. Мы должны сносить все свои обиды молча, никому не рассказывая о том, что творится в наших сердцах. Мы не имеем права увлекаться другими мужчинами. После замужества мы обязаны вообще забывать о своей жизни. Мы должны прощать нашим мужьям любые измены и подлости! Все прощать… А я больше не могу. И не хочу…

Она разрыдалась. Эсмира взяла ее за руку, пытаясь успокоить. Дронго молчал.

— Не все обычаи такие страшные, как вам кажутся, — попытался объяснить он. — Может быть, именно для того, чтобы не слышать женских криков над могилой, мужчины уезжают на кладбище одни. Мне кажется, что суровое молчание мужчин вовсе не так плохо, как вы считаете.

— Значит, все правильно? — спросила она. — Значит, все так и должно быть?

— Патриархальность общества зависит не только от мужчин, но и от женщин, — напомнил Дронго. — Пока большинство женщин готовы смириться с неравноправием, оно будет существовать. В Америке или в Европе женщины были не согласны с этим, и там произошли перемены, хотя я не всегда и не во всем согласен с этими изменениями.

— У нас не Америка, — возразила Нармина, — здесь другие законы. И другие традиции.

— Вы видели приехавший водовоз? — уточнил Дронго.

— Нет. Машина к нам не приезжала.

— Она приехала на соседнюю дачу, — напомнила Эсмира, — они чистили бассейн Анвера. Я вам говорила об этом.

— Да, я помню. Вы сказали «они». Разве водитель был не один?

— Конечно, один. Но ему нужно помогать почистить. Одному человеку сложно управиться — у нас большие бассейны.

Дронго задумался.

— Вы не знаете, как найти этого водовоза?

— Он местный. Живет в дачном поселке, недалеко от нас. Его все знают. Кажется, его зовут Гусейнбала. Да-да, у бакинцев обычно бывают двойные имена. Гусейнбала. Он такой неловкий, всегда что-то задевает. Один раз наехал на клумбу и смял ее полностью.

— Когда он приезжал, вы не помните точное время?

— Часам к пяти.

Нармина вытерла слезы, посмотрела на Дронго:

— Мне хотелось встретиться с вами и рассказать вам, чтобы вы поняли мое положение. Конечно, Парвиз был не идеальным мужем, но я не хочу, чтобы его убийство осталось безнаказанным.

Дронго кивнул головой в знак понимания. Он поднялся и пошел к выходу. Эсмира последовала за ним в коридор.

— Ей нужно было выговориться, — сказала она. — Теперь вы можете сказать следователю, что знаете, кто убийца.

— Она ничего не видела, — напомнил Дронго, — а всего лишь предполагает, что убийцей является Анвер Самедов. И мы еще не нашли орудие убийства.

— Вы всегда такой сомневающийся? — спросила она несколько озадаченно.

— Всегда, — ответил он. — Между прочим, у вас чудная мама. И вы на нее похожи — по степени оптимизма.

Он поцеловал ее руку на прощание и вышел из дома. Посмотрев на часы, он подумал, что успеет доехать до поселка за полчаса. И, остановив первое же такси, попросил водителя срочно отвезти его за город.