Анвер встал и, указывая на гостей, сказал недовольно:

— Они хотят со мной поговорить. Им нужно узнать некоторые подробности. Они расследуют убийство Парвиза. А этот человек — наш новый родственник, мы с тобой видели его на свадьбе два дня назад. — И он указал на Дронго.

Она смерила сыщика недовольным взглядом. Очевидно, он не произвел на нее должного впечатления. Или она была не в настроении.

— Уже поздно, — произнесла она сухо, — я думала, что наши гости сегодня вечером не станут никого тревожить.

— Извините, — сказал Дронго, вставая со стула, — но мы хотели поговорить с вашим супругом.

— Он вам все рассказал? — В ее словах прозвучала какая-то угроза, и Дронго заметил, как нахмурился ее супруг.

— Иди наверх, Гюзель, — грозно потребовал он.

— Мне интересно, что именно ты им говорил, — нервно произнесла она, глядя на мужа.

— Иди наверх, — повторил он более громко, с трудом сдерживаясь.

Она, видимо, почувствовала состояние мужа и вышла из гостиной, не сказав больше ни слова. Фикрет деликатно покашлял, словно давая понять Дронго, что они здесь лишние.

— У нее нервный срыв, — произнес, немного успокаиваясь, Анвер. — Не обращайте на нее внимания. Я думаю, что мы уже обо всем поговорили? — Он первым поднялся, давая понять, что разговор закончен.

Фикрет вскочил следом. Дронго уже стоял и поэтому лишь кивнул в знак согласия. Они пошли к выходу. Вошедшая в гостиную Минаханум убирала со стола. Выходя из комнаты, Дронго обернулся и поймал напряженный взгляд служанки. Выходя, он едва не споткнулся о порог.

— До свидания, — сказал Анвер, протягивая им руку. У него было сильное рукопожатие бывшего спортсмена.

— Вы занимались спортом? — догадался Дронго.

— Волейболом, поэтому у меня сильная рука. Можете пройти через калитку, — добавил он, чуть подумав, — наверно, пока она открыта.

Надвигался туман, и фигура Анвера Самедова начала расплываться, когда они отходили от дома.

— Как хорошо, что вы родственник такой семьи, — умиленно сказал Фикрет. — Мы все очень уважаем братьев Самедовых.

— Интересно почему? — спросил Дронго. — Почему вы уважаете младшего, я, кажется, понимаю. Он заместитель председателя Верховного суда и для вас недосягаемый начальник. А почему вы так «хорошо» относитесь к старшему?

— А вы ничего не знаете? — взмахнул руками Фикрет. — Разве вы ничего не знаете об Анвере Самедове? О нем знает весь город! Он раньше работал начальником базы Минлегпрома. Большой был человек. Он кормил всю семью и своих братьев, помогая своему младшему продвигаться по службе. А сейчас у него два автомобильных салона. Самые дорогие автомобили в городе — у него. И самые крупные связи тоже у него.

— Теперь понятно, — пробормотал Дронго. — Осторожнее, не споткнитесь в темноте.

Они прошли через калитку и вышли ко второму дому. Тело погибшего уже увезли, прокурор города успел уехать. Переодевшийся в домашнее Рагим безучастно смотрел, как двое рабочих поливали пространство вокруг бассейна. Он был в темных брюках и в светлом пушистом джемпере. В доме суетились несколько человек, — видимо, уже начали подъезжать родственники и друзья.

— Вы поговорили с моим братом? — спросил Рагим у Дронго. — Надеюсь, разговор был полезным? Хотя не думаю, что он может вам помочь. Очевидно, это сделал неизвестный воришка, который хотел украсть что-нибудь ценное. Сейчас такое происходит повсюду. Раньше дачи не запирали, а сейчас ставят вооруженную охрану. Но и это не помогает. Во всяком случае, наши охранники — настоящие болваны: у них восемь камер на три участка, а они ничего не увидели.

— И поэтому ваш друг дал санкцию на их арест? — довольно невежливо спросил Дронго. Он помнил обрывки фраз, которые долетали до него во время разговора Рагима Самедова с прокурором города.

— Их задержали, а не арестовали, — пояснил Самедов, — и не нужно так переживать из-за этих людей. С ними ничего не сделают. Если они действительно никого не видели, их отпустят домой.

— Никогда не слышал, чтобы людей, арестованных по указанию прокурора города, отпускали домой на следующий день, — возразил Дронго.

Фикрет с ужасом посмотрел на него и на всякий случай отошел в сторону. «Может, этот тип поддерживает оппозицию? — подумал он. — Только ненормальный может говорить такие гадости хозяину дачи, да еще критиковать прокурора города».

— У нас демократическое государство, — криво усмехнулся Самедов.

— Не сомневаюсь. Но иногда отдельные недостатки бывают и в демократических государствах. Я узнал, что у Парвиза не было детей. Вы не знаете почему?

— Я не вмешивался в личную жизнь своего двоюродного брата, — сквозь зубы процедил хозяин дачи. — И вообще, ваша ирония по поводу нашей законности неуместна. Не забывайте, что у нас свои правила и свои традиции.

— А я считал, что в демократическом обществе есть законы, которые регулируются правовыми нормами, а не свод правил, установленных племенными вождями, — парировал Дронго.

Самедов нахмурился: этот человек смеет спорить с самим заместителем председателя Верховного суда! Он, наверно, не совсем понимает, с кем разговаривает.

И вообще, в своей Европе он оторвался от местных традиций!

— Вам будет сложно оставаться в городе, — осторожно предупредил хозяин дачи. — Я бы на вашем месте взял билет на завтрашний рейс и улетел куда-нибудь подальше. Даже не в Москву, а еще дальше. Например, в Австралию или в Южную Америку. Там вам будет гораздо спокойнее, чем здесь.

— Ну да, — неожиданно согласился Дронго, — например, в Буэнос-Айрес?

Он вспомнил набережную. И сидевшую рядом на скамейке Натали. Господи, как давно это было. В прошлом веке? Нет, тысячу лет назад! В прошлой жизни. Осенью восемьдесят восьмого. Разве он мог тогда даже представить, чем все это кончится. Сколько ему тогда было? Двадцать девять лет. Каким мальчиком он, в сущности, был. А ему тогда казалось, что он все знает. Прошло только четырнадцать лет, но иногда ему кажется, что с тех пор минула вечность…

— Почему именно в Буэнос-Айрес? — поинтересовался Рагим Самедов.

— Замечательный город, — улыбнулся Дронго, — прекрасное место в Южном полушарии. Может, самое прекрасное из всех, которые находятся на другом конце света.

Самедов нахмурился. Он не понимал, о чем именно говорит этот незнакомец. Сегодня на их даче произошло убийство, а его гость рассуждает о другом полушарии… Он покачал головой.

— Вы можете идти, — приказал он Фикрету тоном, не терпящим возражений. И когда Фикрет отошел, Самедов обернулся к Дронго:

— Моя жена иногда склонна к экзальтации. Я считал возможным разрешить ей заниматься поисками неизвестного придурка, который звонил моей дочери. Но это совсем не означает, что вы можете ходить по нашим дачам и подозревать моих родственников. Думаю, что мы не нуждаемся в ваших услугах. Извините, что вынужден вам такое говорить. Я понимаю, что вы прекрасный эксперт, но здесь совсем другой случай. Думаю, что вы должны уехать немедленно.

Дронго молчал. Он хотел ответить, но заметил за спиной Самедова некое движение и поэтому молчал. Ожидавший ответа хозяин дома, проследив за его взглядом, обернулся. Со стороны другого дома к ним подходила его жена, одетая в темное платье. Увидев Дронго, она устало кивнула ему головой, машинально поправляя волосы.

— Извините меня, — обратилась она к гостю, — я в таком ужасном виде. Вы, наверно, знаете, какая трагедия у нас случилась?

— Твой знакомый и наш новый родственник приехал сюда два часа назад, — сообщил ей супруг. — Он считает себя вправе ходить по нашим дачам и задавать бестактные вопросы. Извините меня, господин Дронго, но я привык говорить правду своей жене.

— Я сама позвонила ему, — возразила Эсмира, — мне казалось, что ты был согласен со мной.

— Пока он искал телефонного хулигана, — спокойно парировал муж, словно сам Дронго не стоял рядом с ним, — здесь у нас произошло убийство. Погиб мой двоюродный брат, Эсмира. Его убили в моем доме, когда здесь не было никого, кроме тебя. Ты знаешь, какая репутация была у Парвиза, и я надеюсь, ты понимаешь, что мне совсем не нужен подобный скандал. Поэтому я предложил господину Дронго покинуть нашу дачу и никогда больше здесь не появляться.

Она закусила от возмущения нижнюю губу. Муж смотрел на нее, ожидая ответа. Дронго подумал, что ему незачем больше здесь оставаться. Он повернулся и молча пошел к выходу.

— Подождите! — раздалось за его спиной. Он обернулся — Эсмира догоняла его.

— Извините меня, — прошептала она, — кажется, я не должна была звонить вам. Но когда мне сказали об убийстве Парвиза, я совсем потеряла голову. И поэтому позвонила. Мне казалось, что это убийство каким-то образом связано с телефонным звонком. Простите меня…

— Ничего страшного, — усмехнулся Дронго, — я привык к тому, что меня зовут, когда я нужен, и выгоняют, когда я не нужен. Я привык к подобному, не совсем нормальному положению дел. Иногда такой человек, как я, вызывает раздражение, иногда даже гнев. Не всем хочется вспоминать о «скелетах в своем шкафу».

— Можно, я завтра к вам приеду? — неожиданно спросила она.

— Не думаю, что это будет правильно.

— Я приеду, — упрямо повторила она, — завтра в двенадцать часов дня.

— Хорошо. — Он повернулся и пошел к выходу.

У ворот по-прежнему стояло несколько автомобилей. Он подумал, что напрасно отпустил свою машину — теперь ему придется искать такси. Но его окликнули из стоявшего неподалеку «Ниссана». За рулем сидел Джафаров.

— Я подумал, что ты должен уже скоро появиться, — пояснил Джафаров. — Такие люди, как ты, обычно долго не задерживаются на подобных дачах. Даже если ты стал их родственником.

— Тоже мне родственники, — пробормотал Дронго, усаживаясь в автомобиль. — Да они меня просто выгнали! Рагим Самедов заявил, что ему не нужен эксперт, чтобы заниматься поисками убийцы его двоюродного брата. Пока я искал телефонных хулиганов, он готов был разрешить мне действовать. Но когда дело касается убийства его брата… Мне кажется, что ему даже выгодно обвинить кого-нибудь из охранников и на этом закрыть уголовное дело.

— Прокурор города приказал их задержать, — хмуро сообщил Джафаров, отъезжая от дачи. — Он сделает все, чтобы свалить вину на этих несчастных. Я предупредил начальника местной полиции, что он лично отвечает за безопасность каждого из задержанных.

— Не понимаю, что здесь творится, — признался Дронго. — Мне, наверно, понадобится твоя консультация.

— Тебе не понравился Анвер Самедов? — понял следователь.

— Очень не понравился. Он типичный торгаш.

— Я так и думал. Тебе никто не говорил, что ты идеалист?

— Раньше ты тоже был таким, — проворчал Дронго.

— Люди меняются, — возразил Джафаров, — мне уже за пятьдесят, значит, я должен меняться. Не сегодня завтра меня выгонят на пенсию, и я пойду в услужение к такому торгашу, как Анвер Самедов. Никаких особых капиталов я не накопил, взяток не брал. Честно говоря, мне предлагали их раньше, еще в молодости. А потом поняли, что со мной лучше не связываться. Меня называют в прокуратуре «чокнутым идеалистом». Некоторые даже смеются надо мной. Жена часто ругает, говорит, что я не умею устраиваться, а нам нужно думать о детях. Странно, тебе не кажется? Двадцать пять лет я их кормил, поил, учил, нанимал им учителей, давал деньги на карманные расходы. И теперь, когда мне скоро на пенсию, я опять должен думать о них. Глупо, ты не находишь?

— Невесело, — согласился Дронго, — но старший Самедов мне все равно не понравился. И не только потому, что он торгаш в душе. Мне не нравится его образ мыслей, его отношение к жене и к детям, его отношение к жизни. Он сказал мне, что ездил в Карловы Вары на лечение. А когда я спросил его о семье, он искренне удивился. Похоже, что он даже не подозревает о возможности отдыха вместе со своими мальчиками. В Чехию он отправился один. Зато гордится тем, что один раз отвез свою семью в Турцию. Гнусный тип, честно говоря.

— Говорят, он дает деньги своим друзьям под дикие проценты, хотя, конечно, это его личное дело. И его друзей, которым он дает деньги.

— Он явно не любил своего двоюродного брата, — Дронго не спросил — он просто произнес утвердительно эту фразу. Джафаров посмотрел на него и пожал плечами.

— Не очень любил. Если честно, то погибшего многие не любили. Он был язвительным, вызывающе хамоватым, мог устроить драку в ресторане, оскорбить не понравившегося ему человека. С другой стороны, подобострастно относился к руководящим чиновникам. В общем, был типичным образцом гниды-журналиста, который позорит свою профессию. Хотя, если говорить объективно, был довольно талантливым человеком.

— Рагим Самедов сказал мне, что его многие не любили.

— Он имел в виду совсем другое. Парвиз был еще и первым бабником в городе. Не пропускал ни одной юбки. Говорят, на нашем телевидении он считался настоящим плейбоем. Все молоденькие журналистки проходили через его постель.

— Его жена знала об этом?

— Боюсь, что об этом знал весь город, — вздохнул Джафаров, — его два раза ловили и сильно били. Один раз даже сломали ему два ребра. Он вел себя непорядочно. Говорят, что приставал даже к жене своего друга. В общем, такого человека нельзя было впускать в свой дом, — уверенно сказал Мирза.

— Тем не менее на трех дачах калитки между участками были открыты, — напомнил Дронго.

— Но это была не его дача, — улыбнулся Джафаров, — он там жил временно. Я думаю, что, если бы он постоянно жил по соседству со своими двоюродными братьями, они бы просто давно замуровали свои калитки.

— Даже так?

— Даже так, — кивнул Джафаров, — я же тебе говорю, что у него была очень дурная репутация.

— И ты думаешь, что его убили именно из-за этого?

— Ничего не хочу думать. У меня пока нет никаких фактов. Но ты видел Эсмиру, жену Рагима Самедова?

— Я с ней вчера познакомился.

— Да, ты мне говорил. Я имею в виду, что ты видел, насколько она красивая женщина. И вполне вероятно, что этот тип полез к ним на дачу, воспользовавшись отсутствием мужа. От него можно было ожидать чего угодно. В том числе он мог приставать и к жене своего двоюродного брата.

— Не думаю, что такой тип мог понравиться Эсмире, — возразил Дронго. — Она достаточно умная женщина, чтобы встречаться с подобным плейбоем. Он бы вызвал у нее отвращение.

— Женская душа — загадка. Но если даже ты прав, вполне возможно, что она отвергла его ухаживания, и тогда он решил незаметно проникнуть на дачу. Но когда он полез на участок, она могла увидеть. Между ними могла произойти ссора, и он ударил женщину. Она упала в кусты, затем поднялась и ударила его по голове чем-то тяжелым, явно не рассчитав свои силы. Он сразу шлепнулся в бассейн и захлебнулся. Нравится тебе такая версия? — закончил свой монолог Джафаров.

— Нет, не нравится, — ответил Дронго. — Если бы она была с ним у бассейна, на ее лице должны были остаться следы ударов. Или на теле.

— Ты успел осмотреть ее тело? — иронически спросил следователь.

— Нет, не успел. Но такая версия возможна. Однако ее там не было, в этом я уверен. Если он приставал к женщине, то зачем нужно толкать ее в кусты, чтобы затем повернуться к ней спиной и подставиться под удар? Мне трудно понять подобную логику.

— Ясно. Ты считаешь, что Эсмира Самедова не могла убить брата своего мужа. Хорошо. Предположим, что я соглашусь. Тогда кто его убил? На двух других дачах были его жена, мать, супруга Анвера Самедова, их кухарка и двое мальчиков. Кто из них убийца? Ты можешь мне объяснить? Или, может, прокурор Султанов прав, и нам нужно искать пособников убийцы среди охранников? Между прочим, эксперты-криминалисты считают, что действовал один человек. И в доме ничего не пропало. Какой вывод нам остается сделать?

Дронго откинулся на спинку кресла, закрыл глаза.

— Ты спишь?

— Думаю. Но чем больше думаю, тем больше полагаю, что Эсмиру могут обвинить в подобном преступлении. Она должна была услышать крики убийцы или его жертвы, их спор между собой, когда Парвиз кого-то опрокинул в кусты. Но она ничего не слышала.

— Поэтому мы считаем ее главной подозреваемой, — согласно кивнул Джафаров. — Но понимаешь, в чем дело? Если даже выяснится, что мы правы, то и тогда никто не разрешит нам арестовать жену будущего председателя Верховного суда. Поэтому все свои следственные действия мы должны проводить незаметно, чтобы не привлекать внимания наших журналистов.

— Скажи мне честно, — попросил Дронго, — ты веришь, что Парвиза Самедова убил неизвестный убийца?

Джафаров взглянул на него, снова посмотрел на дорогу, а затем негромко ответил:

— Сегодня на дороге, ведущей к дачам, стояла машина полиции. С трех часов дня. Они бы заметили постороннего. Кроме автомобиля самого Рагима Самедова и водовоза, никто больше к дачам не сворачивал.

— Какого автомобиля? — не понял Дронго, открывая глаза. — О чем ты говоришь?

— Сегодня днем Самедов приезжал на дачу. Примерно в третьем часу дня. И через полчаса уехал обратно в город. Его машину видели, когда он приезжал.

— В третьем часу дня, — негромко повторил Дронго. — Ну конечно! Все верно! Она, очевидно, сказала мужу о том, что беседовала со мной. И рассказала ему, что я должен приехать в три часа дня. Скрыть мой визит было невозможно, меня бы увидели охранники. Кстати, ворота открываются с пульта управления на всех трех дачах? И регулируют этот процесс пара охранников, которых вы задержали?

— Да, сейчас век электроники.

Поэтому он и вернулся на дачу — не хотел оставлять жену наедине с неизвестным экспертом. Но, узнав, что я не приеду, он вернулся в город. Все правильно. Так и должно было быть. А почему ты сказал мне про его машину?

Джафаров молчал. Он затормозил перед светофором, а когда включился зеленый свет, мягко тронул машину. И только потом заговорил:

— Дело в том, что мой сотрудник допросил Бахрама, водителя Рагима Самедова. Тот утверждает, что они приехали в третьем часу дня и сразу уехали.

Дронго понял, что у его собеседника есть другая информация, которую он не спешит раскрывать. И решил выждать.

— Но до того, как побеседовать с Бахрамом, мой сотрудник говорил с двумя автоинспекторами, стоявшими у дороги, — продолжал рассказ Джафаров. — Один из них вспомнил, что в машине, которая проехала мимо него, сидел не один, а два пассажира. Два пассажира! У нас в городе сейчас запрещены темные стекла на окнах. По распоряжению министра внутренних дел темные пленки сняты, а затемненные стекла заменены. Так что инспектор отчетливо видел, что в «Мерседесе» Рагима Самедова сидел еще один человек.

— Я заметил стоявший у гаража темно-синий внедорожник «Форд».

— Это собственная машина хозяина дачи. Но на работу он обычно ездит либо на служебной «Волге», либо на своем «Мерседесе».

— А ты спрашивал, сколько человек сидело в салоне автомобиля, у самого Самедова?

— Конечно.

— И что он тебе сказал?

— Что приехал на дачу один. Теперь ты понимаешь наше положение?