Оформление документов прошло достаточно спокойно. Спустя семь лет после обретения независимости прибалтийские государства стали относиться к приезжающим гостям без лишней предубежденности, не пытаясь видеть в каждом иностранце, прибывающем с Востока, шпиона Москвы. И если в первые годы получение виз и оформление документов было сопряжено с немалыми трудностями, то в последующие годы все эти процедуры становились все более формальными.

Тенгиз Абуладзе приехал в аэропорт поздно, едва не опоздав из-за обычных автомобильных заторов на дороге. Пройдя в зал для официальных лиц, он обнаружил, что оставшиеся члены небольшой делегации уже сидели на диване в ожидании рекомендованного Шаталовым «эксперта по вопросам безопасности». Абуладзе собирался заехать в банк еще в понедельник, чтобы познакомиться с Батуевым, но тот просил передать, что будет занят и не сможет встретиться. Именно поэтому их первое знакомство произошло в аэропорту, где навстречу Абуладзе поднялся довольно молодой по виду, невысокий, чуть лысоватый мужчина в обычной спортивной куртке и темных вельветовых брюках. Протягивая руку, он представился:

— Артем Батуев.

— Тенгиз Абуладзе, — он пожал руку банкира, с любопытством глядя на спутниц Батуева, сидевших на диване. С первого взгляда было трудно определить, кто из них жена банкира. На одной женщине, коротко постриженной блондинке, ловко сидел темно-серый брючный костюм. Несколько кукольное хорошенькое лицо портил длинноватый, чуть неправильной формы нос. Вторая спутница банкира — ярко накрашенная шатенка в обтягивающей мини-юбке и легкой куртке, похожей на ту, что была на Батуеве, — приветливо улыбнулась ему. Абуладзе наклонился к ней и негромко представился, после чего кивнул блондинке, здороваясь и с ней.

— Вы раньше видели Олю? — спросил заинтересовавшийся банкир.

— Нет, — улыбнулся Абуладзе. Он сделал шаг в сторону, чтобы его не услышали женщины. — Но вряд ли ваша жена позволила бы вашему секретарю надеть такую же куртку. Логичнее предположить, что вы с женой купили себе одинаковые куртки, чем предположить то же самое в отношении вашего секретаря.

— Интересно, — заинтересовался Батуев. — Николай Фомич говорил мне, что вы лучший специалист из тех, кто с ним когда-то работал.

— Не знаю, не мне судить.

Он отметил, что несколько молодых людей напряженно смотрят на Батуева; очевидно, это сотрудники его личной охраны. К ним подошел высокий мужчина в темном костюме. Верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты. У него было довольно запоминающееся лицо, вытянутое книзу. Кожа на лице была натянута так, словно ее с трудом натаскивали на череп. Тяжелый подбородок, умные, внимательные глаза, тщательно уложенные чуть длинные волосы.

— Александр Мошерский, — представился он, протягивая руку для знакомства.

— Тенгиз Абуладзе, — ему было интересно познакомиться с бывшим сотрудником уголовного розыска, решившим стать начальником охраны своего бывшего «клиента».

— Вы из самой Грузии? — капризным голосом спросила супруга Батуева.

— Нет. Я из Москвы, — ответил Абуладзе.

— Как жаль. У нас так много знакомых в Грузии, — от него не укрылось, что, едва она начала говорить, сидевшая рядом Ольга чуть поморщилась, словно ей был неприятен сам голос жены босса.

— У меня тоже много знакомых там, — заметил Абуладзе, — но вообще-то я всю жизнь работал в Москве. Поэтому здесь у меня знакомых еще больше.

— Господин Абуладзе работал в военной разведке, — несколько раздраженно пояснил Батуев. — Он полетит вместе с нами в Литву. Я же тебе говорил об этом, Рита.

— Да, — жеманно сказала она улыбаясь, — я совсем забыла. Вылетело из головы.

Муж хотел что-то сказать. Но в этот момент всех пригласили на посадку. Оля взяла сумку, которая лежала рядом с ней. В руках у Мошерского был «дипломат». Супруга Батуева, взяв свою маленькую сумочку, лежавшую на диване, поспешила вслед за мужем. У самого Абуладзе весь багаж умещался в его дорожной сумке. Проходя пограничный контроль, он бросил взгляд на сумочку Риты Батуевой. Небольшая стеганая сумочка от «Шанель» висела на плече на длинной позолоченной цепи. Банкир пропустил супругу первой и лишь затем пошел к автобусу, который должен был отвезти их к самолету. Рита была ростом чуть выше мужа. Двое охранников провожали их до самого самолета. В салоне бизнес-класса, кроме них, пятерых, находились еще два пассажира — скандинавы тихо переговаривались, очевидно, на шведском. В первом ряду сели Батуев с супругой. Во втором разместились все остальные. Ольга села рядом с Абуладзе с правой стороны прохода, а Мошерский устроился в левой части у иллюминатора.

— Вы давно работаете с Артемом Викторовичем? — спросил Абуладзе, застегивая ремень.

— Больше двух лет, — улыбнулась Оля. У нее были красивые, ровные, словно точеные зубки.

— Ну и как он?

— Если бы не она, — Оля кивнула, показывая на супругу Батуева, — был бы мировой мужик. Настоящий профессионал. А вы раньше работали в разведке? Интересно было?

— Не очень. Я ведь не бегал по столицам других государств. И секреты из сейфов не доставал. Работал много лет в аналитическом управлении, а там другие дела.

— А вы мне все расскажите, — загорелась Оля. — Впервые в жизни вижу настоящего разведчика.

— Я не разведчик, — мягко возразил Абуладзе, — я чиновник.

— Все равно интересно. Вот у Саши сколько таких историй.

— Он в уголовном розыске работал. Там, конечно, интереснее. В смысле историй. Вы лучше его расспросите. Он вам такого расскажет, будет очень интересно.

— Он уже и так рассказал все, что мог, — сухо ответила Оля, внезапно теряя интерес к своему собеседнику и отворачиваясь к иллюминатору. Самолет, набирая скорость, взлетел над аэропортом.

Абуладзе обратил внимание, что Мошерский всю дорогу читает журнал, задумчиво разглядывая картинки. Ольга довольно быстро заснула. Батуев работал на своем ноутбуке, а его супруга постоянно донимала просьбами обеих стюардесс бизнес-класса, явно решившись выжать из своей поездки максимальное количество удобств и услуг. Так обычно ведут себя впервые дорвавшиеся до столичного сервиса провинциалы, боявшиеся упустить что-то им полагающееся.

В Вильнюсе их встречала машина, поданная прямо к трапу самолета. У трапа стоял высокий, красивый, чуть полноватый мужчина. Благородная седина ярко подчеркивала голубизну его глаз и красоту лица. На вид ему было лет сорок — сорок пять.

— Арнольд! — закричал Батуев сверху. — Здравствуй.

— Добрый день, Артем. С приездом, — сказал с сильным акцентом Ференсас.

Они обнялись, поцеловались. Затем Хозяин церемонно поцеловал руку супруге Батуева. И сдержанно кивнул всем остальным сопровождающим. Он явно умел держать дистанцию между собой и персоналом. Абуладзе не обиделся. Нужно принимать существующие реалии спокойно, приспосабливаться к возможным изменениям. Раньше он был полковником военной разведки и заслуженным человеком. Сейчас он пенсионер, находящийся на работе у этих банкиров. Все четко определено, и не стоит особенно дергаться по этому поводу. В комнате аэропорта, куда они поднялись, их ждали два сотрудника охраны Ференсаса и еще какой-то тип мрачноватого вида. У него была большая, вытянутой формы голова, несколько странно смотревшаяся на его небольшом теле. Длинные руки делали его похожим на обезьяну. Глубоко запавшие глаза, длинный нос, узкие тонкие губы, кривившиеся в полуусмешке. На бугристом черепе почти не было волос.

— Здравствуйте, Годлин, — поздоровался Батуев, протягивая ему руку. Человек-обезьяна молча пожал протянутую руку. Затем он по очереди поздоровался с Мошерским и Абуладзе.

— Кто это? — тихо спросил Абуладзе у Ольги.

— Яков Годлин. Начальник службы безопасности их банка, — шепотом ответила Оля, — говорят, он убийца. Бывший профессиональный палач в тюрьмах Вильнюса. Но никто ничего о нем толком не знает.

Годлин, услышав ее шепот, но не разобрав, что именно она говорит, обернулся и негромко произнес:

— Машины готовы.

Их разместили в трех «Мерседесах». В первом сидели сотрудники охраны банка и Мошерский. Во втором рядом с водителем оказался Ференсас, а на заднем сиденье разместилась чета Батуевых. В третьей машине впереди сел Годлин, а Тенгиз Абуладзе — рядом с Ольгой.

— Обедать будем в Каунасе, — сказал Годлин свою единственную фразу за все это время.

Абуладзе с интересом разглядывал мелькающие по сторонам плакаты, пока они не выехали на трассу. Литва была уже не бывшей республикой Советского Союза. Она прочно утверждала себя в качестве форпоста Запада против России и стран СНГ. Именно поэтому мелькавшие повсюду рекламные плакаты были в основном на английском и литовском языках, хотя иногда попадались и надписи на русском. Но это была уже другая страна, не та, в которую он приезжал в семидесятых, восьмидесятых годах, работая в ГРУ.

Через три часа после прилета они уже обедали в Каунасе, где в местном ресторане Ференсас устроил торжественный прием. На этот раз четкого разделения на «хозяев» и «слуг» среди гостей не было. Всех прибывших посадили за стол. Но из литовцев за ним сидели только Ференсас и Годлин. Водителей и охранников не позвали, в Литве уже четко проводили разницу между «хозяевами» и «обслуживающим персоналом».

Когда обед закончился, автомобили снова понеслись в сторону моря, минуя живописнейшие места — низменные равнины и лесистые холмы. К вечеру они проехали Кретингу и, не доезжая до Паланги, резко свернули направо. К вилле Ференсаса они подъехали в половине двенадцатого ночи, когда на небосклоне уже светилась полная луна.

В доме их ждали. Несмотря на усиливающийся ветер вся вилла была ярко освещена, словно рождественская елка. Гости высыпали из машин, разминая уставшие ноги. В дверях их встречала хозяйка дома. Высокая миловидная женщина лет тридцати с округлыми формами. Красиво изогнутые брови, тонко вылепленный носик, пухлые щечки с ямочками — она была воплощение женственности.

— Здравствуй, Рита, — мелодичным голосом сказала женщина.

— Здравствуй, Эльза, — женщины поцеловались. Батуев, подойдя следом, также поцеловал хозяйку в щеку. Абуладзе заметил, как дернулась при этом Рита Батуева.

— Проходите в дом, — предложила Эльза, беря под руку Риту и Батуева, но банкир обернулся к своим попутчикам со словами:

— Они приехали со мной, — это было сказано очень твердо. Очевидно, большие деньги еще не испортили его окончательно. Или бывший фарцовщик привык уважать всех, с кем он работал. — Мой секретарь — Ольга, — представил он девушку.

— Мы знакомы, — приветливо кивнула ей Эльза Ференсас.

— Это прибывший со мной эксперт Тенгиз Абуладзе.

— Добрый вечер, сударыня, — кивнул Абуладзе.

— Здравствуйте, — сказала она, мило улыбаясь, — вы, наверно, из Грузии?

— Из Москвы, но вы отчасти правы — я грузин.

— Очень приятно.

— Александр Мошерский, начальник охраны нашего банка, — сам представил своего спутника Батуев. — Но с ним вы, кажется, знакомы.

— Да, — немного напряженно кивнула она, — немного.

— Идемте в дом, — закричал Ференсас, хватая за плечи обеих женщин. — Поживее, мы все страшно проголодались.

Яков Годлин уже распоряжался охранниками, что-то приказывал водителям. Машины развернулись и поехали в другую сторону.

— Разве водители не остаются здесь? — удивился Абуладзе, обращаясь к Годлину.

— Нет, — ответил тот, даже не удосужившись объяснить, в чем дело.

Абуладзе пожал плечами, но не стал ничего переспрашивать. И вошел в дом, пропуская вперед Ольгу.

Всех прибывших разместили в гостевых комнатах. Лучшую комнату, расположенную в левом крыле здания на втором этаже, отвели супругам Батуевым. Рядом с ними, напротив их спальной, находились две комнаты для гостей. Их отдали Абуладзе и Ольге. Еще одну комнату, боковую, примыкавшую к большой спальне, выделили Мошерскому.

В правом крыле здания лучшую комнату, вернее, самую большую, занимали супруги Ференсас. Кто жил напротив, в трех других комнатах, Абуладзе не знал. Он лишь увидел, как одну из комнат, как раз рядом с большой спальной, открывает своим ключом Яков Годлин, поднявшийся вместе с ним на второй этаж.

Абуладзе, разложив свои вещи, умылся, переоделся и вышел на балкон. Отсюда открывался удивительный вид на долину и нависшую с правой стороны леса скалу, к которой почти вплотную примыкала вилла Ференсаса. Луна освещала всю местность вокруг. Абуладзе подумал, что еще более прекрасный вид открывается из окон спальной комнаты Батуевых, которым отвели лучшую из комнат. Их два балкона словно висели над бездной, выходя к морю. Он еще раз посмотрел на едва различаемые внизу деревья и вышел в коридор, чтобы осмотреться.

Он как раз спускался вниз по лестнице, когда столкнулся с миловидной молодой женщиной, поднимавшейся наверх. У нее было непропорционально большое лицо, крупные глаза, четко очерченные скулы. Несмотря на подобное несоответствие, а может, благодаря ему, она была своеобразно красива. В ней чувствовалось смешение восточной и западной крови.

— Здравствуйте, — улыбнулась незнакомка.

— Здравствуйте, — кивнул Абуладзе, — вы не скажете, куда мне идти?

— В правой части на первом этаже гостиная, — пояснила она, — а в левой — кабинет Арнольда и библиотека, где можно курить. Вы курите?

— Нет, — вздохнул Абуладзе, — в моем возрасте это, говорят, вредно.

— Ну и правильно делаете, — она говорила по-русски почти чисто, с едва уловимым акцентом.

— Вы здесь живете? — спросил Абуладзе.

— В правой стороне, — показала она на дверь рядом с комнатой, где разместили Якова Годлина.

— Значит, ваша комната в другой стороне, рядом с хозяевами дома, — кивнул он.

— Да. У нас так принято. В южной части здания обычно живут гости. Очень приятно. Карина Виржонис, — представилась женщина.

— И мне приятно. Тенгиз Абуладзе. — Он пожал прохладную руку девушки и пошел вниз.

Через полчаса в гостиной за большим столом собрались хозяева виллы и гости. На этот раз порядок соблюдался достаточно строго. Во главе стола друг против друга сидели обе пары — хозяева и их гости. Чуть дальше разместились четверо остальных. Абуладзе — рядом с Годлиным, напротив оказались Мошерский и Ольга, причем Ольга невольно оказалась рядом с Ритой Батуевой, которую явно нервировало такое соседство. Абуладзе, сидевший между Годлиным и хозяйкой дома, напротив, чувствовал себя вполне комфортно. Женщины успели переодеться к ужину. Даже мужчины поменяли рубашки и надели другие галстуки. Мошерский, правда, был вообще без галстука, а Годлин, похоже, даже не нашел нужным поменять рубашку. Или у него была пара одинаковых. Сам Абуладзе оставался в своем сером мешковатом костюме, в свежей рубашке, но тоже без галстука. Он не мог заставить себя постоянно носить галстук и надевал его лишь в случае необходимости строгого соблюдения этикета. За столом говорили только хозяева дома, остальные предпочитали молчать.

Стол обслуживали две девушки в строгих темно-серых платьях с белыми передниками. Они молча подавали еду, стараясь даже передвигаться бесшумно. Абуладзе обратил внимание, как реагировали девушки на реплики гостей. Если одна еще как-то выражала свое отношение к беседе, то вторая явно вообще не понимала ни слова по-русски.

— Раньше сюда добираться было гораздо удобнее, — говорил хозяин дома, — мои гости прилетали в Ригу, доезжали на поезде до Мажейкяйя, откуда легко можно было попасть в Палангу. Но после того как стали выдавать визы, в каждую страну требовалась уже своя особая, если вы гость из России. Гораздо удобнее, если вы прилетаете из Германии или Швеции. Тогда можно прилететь в Ригу и ехать до нас на машине. Мистер Дуарте обещал прилететь завтра утром. Завтра мы с Яковом поедем за ним в Ригу и привезем его сюда.

— Может, мне тоже съездить вместе с вами? — предложил Батуев.

— Нет, — возразил Арнольд, — тебя не пустят. У тебя нет латвийской визы. Нужно было оформлять ее в Москве. Но ты не волнуйся, я привезу его целым и невредимым.

— Он такой скучный человек, — вмешалась Рита Батуева, — в прошлом году он был у нас. По-моему, он вообще не умеет разговаривать. Только улыбается и говорит «йес, миссис».

Все рассмеялись.

— А вот Эльзе он нравится, — неожиданно заметил Арнольд, — она считает его настоящим джентльменом.

— Ей вообще нравятся все иностранцы, — засмеялась Рита.

— Нет, — сказала Эльза несколько напряженным голосом, — не все. Мне нравятся порядочные мужчины.

— Какой он порядочный, — возразил Батуев, — он настоящий хищник. Попади только в руки, и он выжмет из тебя все соки. Когда мы обсуждали с ним вопрос о кредитах в прошлом году, он дожал меня так, что я не мог пикнуть. Настоящий киллер по финансовым вопросам. Мы с ним договаривались о нашей встрече еще три месяца назад, и он сам предложил встретиться здесь, в Литве, чтобы не прилетать лишний раз в Россию. Чтоб не светиться, он не хочет, чтобы все знали о наших встречах. Слишком осторожен.

— Эльзе действительно нравятся только иностранцы, — поддержал Риту Арнольд, — а наши местные мужчины ей вовсе не интересны. Вот, например, Якова она не очень жалует, хотя делает вид, что он ей безразличен.

Абуладзе взглянул на Годлина. Тот продолжал спокойно жевать, словно сказанное к нему никак не относилось. Эльза вспыхнула.

— Твои шутки, Арнольд, неуместны, — заметила она, зло сверкнув глазами..

— У нас тоже бывают свои проблемы, — примирительно заметил Батуев, — моя жена, например, не выносила одну из наших горничных. Не любила ее на каком-то подсознательном уровне, до тех пор пока мы не обнаружили, что эта горничная клиптоманка, она воровала все, что плохо лежало. Она не пыталась украсть ценности или деньги, но могла стащить грошовую булавку или ручку. Нужно доверять женской интуиции.

— Надеюсь, Яков не будет воровать наших булавок, — пошутил Арнольд, и все громко рассмеялись. Годлин продолжал молча есть. Его ничего не могло вывести из себя.

— Думаю, что нам нужно заранее продумать стратегию наших встреч, — предложил Арнольд, — мистер Дуарте прилетает на два дня, и мы должны выжать из него все возможное.

— Правильно, — кивнул Батуев. — Полагаю, что мы должны в общих чертах придерживаться нашего плана, который мы с тобой выработали в Москве.

— Давайте поговорим о чем-нибудь другом, — предложила Рита. — Скажите, а в море можно купаться?

— Не думаю, — осторожно заметил Арнольд, — сейчас достаточно прохладно. Впрочем, если погода вас устраивает, можете спуститься вниз.

— По вашей знаменитой тропинке, — засмеялась Рита, — нет уж, спасибо. Я лучше пойду в обход. В последний раз по тропинке мы поднимались с помощью рук и ног.

— Это дело привычки, — возразил Арнольд, — мы с Эльзой научились спускаться и подниматься довольно быстро.

— Все равно трудно, — возразила Рита, — мы с Артемом пойдем в обход.

— Я не люблю купаться, — недовольно заметил муж.

— Тогда я пойду с Олей, — предложила Рита. — Оля, ты пойдешь со мной?

— Если нужно, — ответила Ольга.

— Не нужно, — разозлился муж, — мы приехали сюда для работы, а не купаться. Если захочешь, пойдешь в обход сама, — сказал он, обращаясь к жене.

Та обиженно отвернулась, но не стала спорить.

— Мы пойдем вместе, — примирительно сказала Эльза.

— Правильно, — согласился Арнольд, — возьмите с собой Карину. Она ведь пловчиха. Тоже может пойти с вами.

— Нет, — слишком быстро ответила Рита и, понимая, что явно поспешила с ответом, добавила: — Ведь мы не собираемся заплывать далеко.

— Я только предложил, — отвернулся от нее муж, не собираясь продолжать дискуссию.

«Кто такая эта Карина?» — подумал Абуладзе, но не стал ничего спрашивать. Рядом сосредоточенно жевал Яков Годлин. Его, казалось, не интересовало ничего, кроме еды. Или он делал вид, что его ничего не интересовало.

— Наш эксперт раньше работал в военной разведке, — сказал Батуев, чтобы сбить возникшее за столом напряжение.

— Очень интересно, — повернул голову к Абуладзе Арнольд Ференсас, явно заинтересовавшись, — вы работали в разведке. И в каких странах вы побывали?

— Только в России, — ответил Абуладзе, — я работал в основном на штабной работе. Обычным чиновником.

— Жаль, — весело сказала Рита, — я думала, вы расскажете нам о своих подвигах. Думала, что вы, как Штирлиц, были в тылу врага. Во время войны вы тоже работали на «штабной работе»?

— Извините, — улыбнулся Абуладзе, — но во время войны мне было несколько лет от роду. И при всем желании я не смог бы находиться в тылу врага.

Он заметил улыбку на лице Ольги, увидел насмешливые глаза Мошерского. И непроницаемое лицо Годлина.

— Я думала, вы старше, — нервно сказала Рита, видя, как откровенно улыбается Эльза Ференсас.

— Мы будем пить кофе в моем кабинете, — поднялся хозяин дома, — скажи, чтобы нам подали туда. Уже второй час ночи, а нам нужно о многом поговорить.

Когда оба банкира вышли, поднялись и их супруги. О чем-то оживленно беседуя, они поднимались по лестнице в свои комнаты. Мошерский вышел на террасу, достал сигареты. Абуладзе тяжело поднялся, подошел к одиноко стоявшей Ольге.

— Вы не знаете, кто такая Карина Виржонис? — спросил Абуладзе. — Кажется, о ней говорил хозяин дома.

— Это его родственница, — пояснила Ольга, — кажется, двоюродная или троюродная сестра. Она обычно приезжает сюда тренироваться. Карина спортсменка, чемпионка Литвы по плаванию. Очень красивая женщина, но хозяйка дома ее, видимо, не любит.

— Может, поэтому и не любит, — заметил Абуладзе, — а почему она не была за ужином?

— У нее режим. Они никогда не спускается вниз позже десяти вечера, — пояснила Ольга, — а где вы ее видели?

— Я просто спросил, — он посмотрел на часы, — уже поздно. Кажется, нам лучше пойти спать. Спокойной ночи. — Он отправился к лестнице, чтобы подняться к себе в комнату.

С балкона его комнаты большой дом Ференсаса был виден почти весь. Удачная его планировка, асимметричное расположение фасада придавали ему редкое очарование. Прямо от входа, расположенного с восточной стороны, можно было пройти в гостиную и в другие комнаты первого этажа. К гостиной примыкали великолепно оборудованная кухня, небольшое складское помещение, комната для горничных и повара. В другом крыле первого этажа находились кабинет Ференсаса и большая библиотека, в которой можно было курить.

На второй этаж вела широкая лестница, как бы разделявшая дом пополам. В каждой половине имелась большая спальная комната, выходившая балконами на море, и боковые комнаты, отведенные начальникам личной охраны и примыкающие к спальным комнатам. Еще по две спальни выходили с каждой стороны на восточную сторону здания. В южной части здания находились комнаты Абуладзе и Ольги, а в северной части была комната Карины Виржонис и еще одна пустующая комната. Очевидно, ее держали для мистера Дуарте, который должен был прилететь завтра утром.

Он услышал негромкие голоса и наклонился, всматриваясь в ночную темноту. Под балконом стояли двое. Вероятно, им и в голову не приходило, что их могут услышать. Специально выйдя с террасы, расположенной в северной части здания, они прошли сюда, надеясь остаться незамеченными.

— Ты должен все рассказать, — горячо убеждала женщина, — ты должен все рассказать.

— Не сейчас. Я не могу сейчас. Пусть все немного успокоятся.

— Ты должен рассказать. Иначе потом будет еще хуже.

— Я не знаю, что будет потом. Я не знаю…

— Ты должен решать. Нужно выбирать, как себя вести.

— Посмотрим. Я пока ни в чем не уверен.

Абуладзе наклонился, стараясь разглядеть собеседников, но они уже прошли дальше, возвращаясь к входу в дом, находившемуся в другом крыле. Он вернулся в свою комнату.

— Черт побери! — громко сказал Абуладзе. — Эта вилла полна неразгаданных тайн. Похоже, Коля Шаталов знал, куда меня тащит. Надеюсь, за два дня ничего не случится.

Он не мог даже предположить, что в этот момент убийца уже продумывал свой план, уточняя детали. Именно в эти самые мгновения, когда Тенгиз Абуладзе готовился ко сну.