Он понимал, что подбирается к возможному убийце все ближе и ближе. Решающая схватка должна была произойти довольно скоро. Оставалось вычислить, кто из соседей мог применить этот яд. После ухода адвоката он позвонил Сергею Вуличенко. Ведь Муса Халил вспомнил, что они бывали в казино вместе с ним.

– Добрый день, господин Вуличенко, – сказал он, услышав уже знакомый голос, – это говорит Дронго.

– Кто? – не сразу понял бизнесмен.

– Мы встречались с вами в ресторане «Ваниль», когда вы были там с супругой. А я был с канадской журналисткой Ритой Эткинс.

– Да, конечно. Я вас вспомнил. Узнали что-то новое насчет несчастного Вилаята?

– Пока работаю. Мне нужно с вами переговорить.

– Это так срочно?

– Желательно.

– Дело в том, что я улетаю в Берлин на переговоры. Через час буду в аэропорту. Вернусь в среду.

– Это поздно, – пробормотал Дронго, – вы летите через VIР-зал?

– Конечно.

– Когда вы там будете?

– Через полтора часа. Если вы сможете туда приехать, то мы могли бы переговорить. Все равно я должен быть там хотя бы за сорок минут до вылета.

– Какой у вас рейс?

– На Берлин. Кажется, вылет в два часа дня.

– Я приеду в аэропорт, – решил Дронго.

– Договорились, – согласился Вуличенко.

Дронго перезвонил Эдгару Вейдеманису.

– Вам нужно дать мне любые сведения по соседям в доме погибшего, – попросил он, – все, что может быть интересно. И обо всех. Даже о владельцах погибшей собачки. Я сейчас подумал, что мы могли ошибаться.

– В каком смысле? – не понял Эдгар.

– А если собачка лизнула не панель, а просто каким-то образом добралась до яда, который хранился в квартире Дарсалия. Такое тоже возможно. В хорошем детективе можно было сделать убийцами этих стариков, как воплощение небесного наказания, когда после убийства бизнесмена погибает их любимая собака.

– Тогда автору нужно было бы придумать мотив преступления, – усмехнулся Вейдеманис. – Какой мотив для убийства может быть у двух стариков из Абхазии. Там нет никаких пересекающихся интересов с работой компании Ашрафи. Разве если они захотят спекулировать мандаринами.

– Их внук – вице-губернатор, – в шутку напомнил Дронго, – может, они хотели устранить конкурирующую фирму, чтобы там участвовала компания их внука. Вот тебе и повод.

– В таком случае почему он доверил это убийство своим старикам. Вполне мог бы нанять обычного киллера. Раньше это было совсем недорого, а сейчас можно найти исполнителя за несколько тысяч долларов. И не придумывать ничего с ядом. Нет, такая версия в детективном романе выглядела бы малоубедительной. Ты же прекрасно знаешь, что мотивы должны быть очень конкретные. Деньги, месть, зависть, ревность, ненависть. Сильные чувства. А в основе чаще всего деньги. Такой универсальный мотив для преступления. К моему большому сожалению.

– Муса Халил привез ему большую сумму денег наличными, которая потом неизвестно куда исчезла, – пробормотал Дронго, – вполне подходящий мотив.

– Это было в день смерти?

– Нет, еще в июле месяце.

– Тогда это не считается. За несколько месяцев Ашрафи мог потратить эти деньги, прокутить, просто проиграть в казино. Нет, это явно неподходящий мотив.

– Муса Халил утверждает, что погибший был человеком достаточно разумным и не очень азартным. Он любил красивых женщин, дорогие машины, был достаточно вспыльчивым человеком, но в залах казино много денег не оставлял. Там он умел себя контролировать.

– Конечно умел. Он же не был идиотом.

– Он бы не проиграл такую сумму. Однако денег дома не нашли. И учти, что он бывал в Москве только наездами. С собой он не стал бы брать такую сумму наличными. Зачем ему проблемы на границе с таможенниками? Тогда получается, что он куда-то их потратил или кому-то отдал. Вот это более подходящий мотив для преступления.

– В этом доме живут очень обеспеченные люди, – напомнил Вейдеманис, – там все потенциальные миллионеры. Может, за исключением этих стариков из Абхазии. Но их внук тоже человек далеко не бедный, если сумел купить своим родственникам такую квартиру. Правда, мы проверили, он оформил ее на имя своей супруги. Но это обычная практика у чиновников подобного ранга.

– Проверьте, у кого могли быть финансовые затруднения в последнее время. Сейчас экономический кризис. Может, кто-то одолжил эту сумму у Ашрафи.

– Мы, конечно, проверим, но мне кажется, что ты не совсем прав. Он бывал в этой квартире наездами, не владел русским языком и не мог бы сам общаться с соседями без переводчика. И тем более отдать кому-нибудь из незнакомых людей такую сумму денег. Мы все проверим, но я уверен, что не найдем такого человека. Как и не нашли химика среди соседей. Твой следователь проверяет их досье?

– Говорит, что проверяет.

– И тоже ничего не может найти, – напомнил Вейдеманис, – а может, он одолжил деньги охраннику. Хотя тоже неправдоподобно. Он солидный бизнесмен и не стал бы отдавать такие деньги обычному охраннику, который получает зарплату и никогда в жизни не сможет вернуть даже десятую часть этих денег. У меня больше не осталось никаких версий.

– Нужно проверять, – твердо сказал Дронго, – иного пути у нас нет. Проверять по второму разу, по третьему. Я поеду сейчас на встречу с Сергеем Вуличенко. Если у тебя появятся новые данные, сразу звони. Я буду в «Шереметьево-два».

Дорога в аэропорт заняла не тридцать минут, как он рассчитывал, а все полтора часа. Сказывались пробки на Ленинградском проспекте, уже ставшие хроническими. Дронго вошел в зал официальных делегаций, когда там уже сидели Вуличенко со своим помощником. Он пожал руку бизнесмену, усаживаясь рядом с ним.

– Я вас слушаю, – кивнул бизнесмен, – будуте что-нибудь пить?

– Нет, спасибо. Я хотел уточнить несколько моментов. Вы знали, что ваш друг Вилаят Ашрафи встречался с Ритой Эткинс?

– И не только с ней, – улыбнулся Вуличенко, – он был молодой человек, ему нравились красивые женщины. А она очень красивая женщина. Не понимаю, почему вас волнует этот вопрос. Конечно, он встречался с женщинами, и не только с ней.

– Но в день убийства они увиделись на вашей выставке в «Крокус экспо». Зачем вы ее пригласили? Вы же наверняка знали, что он встречается уже с другой.

– Он встречался со многими, – ответил Вуличенко, – и, честно говоря, я не понимаю, какое отношение имеют его встречи к нашей выставке. Рита приехала туда освещать это событие, получила приглашение, как и все известные журналисты, представляющие свои газеты и телевизионные агентства. А он прибыл туда как мой друг и бизнесмен, которому интересно увидеть новую технику. Ничего особенного в этом не было. Кстати, они очень мило общались, я к ним подходил.

– Вы не слышали о чем они говорили? Может, в вашем присутствии он говорил, что собирается вернуться домой?

– Что-то такое говорил, но я не обращал внимания. У меня было столько гостей, я не мог уделять внимание только им двоим.

– Что именно он говорил?

– Не помню. Кажется, сказал, что ему обязательно нужно заехать домой. Я следователю об этом уже рассказывал.

– Это он сказал в присутствии Риты?

– Не помню. Честное слово, не помню. По-моему, да.

– И потом он уехал раньше обычного?

– Да. Он предупредил меня, что уезжает.

– Вы его провожали?

– Нет. У меня было полно посетителей, я не мог никуда отойти.

– А Рита осталась?

– Да, она была до вечера. И даже потом приехала на банкет. Но быстро ушла.

– Ясно. А Натальи Кравченко там не было?

– Не было. Она спортивная журналистка и не имеет к нашей выставке никакого отношения. Кроме того, я человек миролюбивый. Зачем приглашать двух фурий одновременно? Чтобы они устроили скандал? Глупо и неразумно. К тому же как профессионал Кравченко меня вообще не интересует. Она слабая журналистка, и об этом все знают. Кажется, главный редактор газеты держит ее просто из жалости. Или кто-то его упросил. Почитайте ее репортажи. Плоские и неинтересные. И это в такой интересной газете, как «Известия».

– Обязательно почитаю. Вы еще сказали мне, что иногда бывали с погибшим в казино.

– Да, мы ездили в казино. Он, правда, не любил рисковать. Странно, что он араб, а вел себя совсем не так, как они. Никогда не рисковал, не ставил больших денег.

– Он был не арабом, а фарсом. Они более рациональны, – улыбнулся Дронго.

– Может быть, – согласился Вуличенко, – только он обычно такой взрывной, а когда попадал в казино, успокаивался и даже сдерживал меня.

– Какие суммы вы обычно ставили?

– Я мог поставить до десяти тысяч долларов. Он не больше тысячи. Хотя нет, даже меньше. Пятьсот долларов. Он говорил, что его отец ненавидел все азартные игры.

– Его телохранитель бывал с вами?

– Нет. Он обычно ждал его в машине. Насколько я понял, там была проблема с оружием. Он не хотел входить в казино, сдавая свой пистолет. Не забывайте, что он иностранец и у него могли быть некоторые проблемы. А охранять своего шефа без оружия вообще невозможно. Здесь нравы такие, что только пистолет иногда может остановить ненормального водителя, который подрезает тебе дорогу, или сумасшедшего скинхеда, который ненавидит тебя только за то, что ты негр или араб.

– Муса Халил часто бывал с вами?

– Два или три раза. Он тоже осторожный и боязливый. А может, просто жадный. Никогда особенно не рисковал. Наверно, умный адвокат и должен быть таким. Осторожным и внимательным.

– Знакомые в казино часто попадались?

– Конечно. Все знакомые. Туда ходит определенный контингент людей. Некоторых игроков мы даже узнавали. Они проводят там весь день. Это уже как болезнь, вылечиться практически невозможно. Хорошо, когда есть деньги. А когда их нет, приходится что-то придумывать.

– Когда вы бывали в казино, там не происходило ничего необычного?

– Нет. Обычная игра. Один раз мы даже выиграли четырнадцать тысяч долларов и сразу решили их прокутить. Поехали за город. Я повез его к знакомым цыганам. Ему очень понравилось.

– Вспомните, может, было еще что-то необычное.

– Это казино. Там бывает все, что угодно. Скажите, что вам интересно, и я отвечу. У меня посадка через пять минут, – напомнил Вуличенко.

– У господина Ашрафи пропала крупная сумма денег, – пояснил Дронго, – и поэтому я пытаюсь узнать, куда могли исчезнуть эти деньги.

– Когда пропали? – нахмурился Вуличенко.

– Летом. Примерно в июле.

– Какая сумма?

– Триста тысяч долларов.

– Нет, не пропали, – неожиданно улыбнулся Вуличенко, – об этом я как раз знаю. Он мне об этом говорил. Но там все в порядке.

– Что говорил? Я вас не совсем понимаю.

– Он одолжил эти деньги своему соседу, – пояснил Вуличенко, – но потом тот вернул деньги. Мне об этом говорил сам Вилаят. Ничего серьезного не было. Просто дал деньги своему соседу, и тот их потом вернул. Обычное дело, нужно помогать людям.

– Кому он их дал?

– Своему соседу.

– Какому соседу? – придвинулся к бизнесмену Дронго.

Объявили о посадке на рейс в Берлин. Помощник уже стоял рядом с ними, сжимая в руках кейс и испытующе глядя на своего босса. Вуличенко медленно поднялся, улыбнулся еще раз.

– Откуда я знаю, какому соседу? – снисходительно произнес он. – Мы тогда поехали в казино, и Вилаят с кем-то поздоровался. Я спросил, кто это такой, и он сказал, что это его сосед, которому он одолжил деньги. Триста тысяч долларов. Я еще удивился, что он отдал такие деньги. Но ничего не спросил.

– Вы запомнили этого человека? – поднялся следом за ним Дронго.

– Я его даже не увидел, – ответил Вуличенко, – стоял спиной к нему и лицом к Вилаяту Ашрафи. Я помню, что примерно через полтора месяца я спросил его, вернули ли ему долго, и он ответил, что деньги вернули. Вот и все. Можете не искать деньги. Наверно, он их просто потратил.

– Мы опаздываем на рейс, – напомнил помощник.

– Через полтора месяца. Вы точно помните, что деньги вернули через полтора месяца? – настаивал Дронго.

– Конечно помню, – ответил Вуличенко, – это было в июле. А потом он улетел и вернулся в конце августа. Он как раз летел из Парижа, и я их встречал. Он прилетел одним рейсом с Антониной, она тоже была тогда во Франции. Поэтому я точно помню, что он вернулся месяца через полтора и оставался в Москве примерно неделю. Я его спросил через два или три дня после приезда, вернули ли ему деньги, и он кивнул, сказав, что вернули. Извините, но я опаздываю на рейс.

– И вы не знаете, кому он отдавал деньги?

– Соседу, – повторил Вуличенко, – я думаю, что его легко найти. Только зачем его искать, если он взял деньги и снова их вернул. До свидания.

– Счастливого пути, – произнес Дронго, пожимая ему руку.

Он спустился вниз, вышел из салона. На улице его ждал автомобиль. Он сел в салон, попросив водителя отвезти его домой, когда раздался телефонный звонок. Он устало посмотрел на аппарат. Кто это звонит? Кажется, номер телефона офиса компании Ашрафи. Что еще им нужно?

– Алло! – услышал он крик Крастуева, едва подняв аппарат и включив соединение. – Алло, вы меня слышите?

– Слышу, – недовольно поморщился Дронго, – не кричите, я вас хорошо слышу.

– Где вы находитесь? – не сбавляя голоса, кричал Крастуев.

– В «Шереметьево». Почему вы кричите? Я вас прекрасно слышу.

– Срочно возвращайтесь в наш офис. Алло, вы меня поняли? Очень срочно.

– Да-да, я вас понял. Скажите, что случилось?

– Вы нам срочно нужны.

– Хорошо, сейчас приеду. Что-нибудь произошло?

– Да, у нас случилось несчастье. Приезжайте поскорее.

– Какое несчастье? – спросил Дронго. – Говорите яснее. Я вас не понимаю, Николай Савельевич.

– Погиб Муса Халил, – крикнул Крастуев, – следователь говорит, что его убили. Алло, вы меня слышите, его убили.

– Где это произошло? – сумел уточнить Дронго.

– В их доме, – ответил Крастуев. – Возвращайтесь быстрее, мы вас ждем.

Дронго отпустил руку с зажатым в ней телефоном. Как будто он ожидал чего-то похожего. Может, поэтому он так торопился. Кажется, убийца снова решил напомнить о себе столь страшным образом.