Потом была невероятная паника. Эксперта спасали все, кто был в квартире. Врачи, эксперты, офицеры милиции, сотрудники прокуратуры. Он потерял сознание через минуту. Врачи были рядом, они делали все, чтобы его спасти. Через пятнадцать минут реанимобиль увез его в больницу. Они успели буквально чудом. По дороге в больницу у него остановилось сердце, и врачам удалось его запустить еще раз. Только после того, как его привезли в больницу и сделали срочное промывание, появился шанс на его спасение, хотя доктора и опасались, что его организму нанесен непоправимый ущерб. Федосев приказал отправить телефон на экспертизу и ничего больше не трогать. Он выгнал всех экспертов, сидя на кухне, и разрешил зайти сюда только Дронго.

– Хочу вас снова поблагодарить, – хмуро сказал Федосеев, отводя глаза. – Если бы не ваша оперативность, этот молодой человек сейчас был бы мертв. Спасибо. Врачи считают, что он сумеет выкарабкаться, хотя, возможно, и останется инвалидом на всю жизнь. Очень сильная концентрация яда. Похоже, вы были правы. Этот сукин сын нанес яд на поверхность панели мобильного телефона. Интересно, как это ему удалось?

– Не знаю, – вздохнул Дронго, – я просто поставил себя на его место. Он ведь должен был понимать, что адвокат сразу позвонит, как только выйдет от него. Значит, каким-то образом сумел добраться до телефона и нанести яд. Может, достаточно одной капли этого вещества. А потом было уже совсем несложно ждать, когда Муса Халил умрет. Несчастный человек, он так хотел первым доложить президенту компании о своем личном успехе. Он, очевидно, догадался, кому мог одолжить такую сумму Вилаят Ашрафи, и сразу отправился туда.

– А вы еще не знаете?

– Пока нет. Но в доме на девятнадцатом этаже проживает Давид Аронович Савицкий. Это старый знакомый моего отца. Честное говоря, если давать деньги, то только такому человеку, как Савицкий. Он всегда может сделать деньги из воздуха. В Баку в семидесятые-восьмидесятые годы его считали просто волшебником. Он был одним из самых известных «цеховиков».

– Может, Ашрафи дал деньги именно ему? – предположил Федосеев.

– Не думаю. Хотя он идеальная кандидатура на эту роль. Но Савицкий не стал бы брать деньги у арабского бизнесмена. К тому же Ашрафи родом из Ирана, а я не думаю, что Давид Аронович стал бы так небрежно относиться к этому вопросу. Насколько я помню, он был всегда очень набожным евреем. Жертвовал деньги на синагогу, закупал всем нуждающимся мацу.

– Тогда кто? – спросил следователь. – Кто еще мог получить эти деньги?

– Мне трудно определиться. Вы же много раз проверяли все семьи, живущие в доме. Кто мог одолжить такую сумму у Ашрафи?

– Не знаю. Мне кажется, что никто. Кому сейчас можно дать такие деньги?

– Возможно, вы правы, – согласился Дронго, – давайте сделаем так. Я сейчас поднимусь к Давиду Ароновичу, и мы с ним побеседуем на эту тему. А вы подождете меня здесь.

– А если вы тоже вернетесь с пеной во рту и умрете у нас в комнате? – безжалостно произнес Федосеев. – Что я скажу прокурору? Что разрешил вам провести эксперимент на самом себе?

– Мы не можем больше ждать, – твердо сказал Дронго, – в этом доме, совсем рядом с нами, находится опасный убийца. Разработавший особый яд, который мгновенно убивает человека, проникая даже через поры. Ведь нужно было приложить телефон к голове, чтобы получить такую концентрацию яда. А ваш эксперт не успел дотронуться аппаратом до головы, а только руками. Но этого было достаточно, чтобы едва не умереть. Поэтому ждать больше нельзя. Сегодня мы в любом случае должны взять этого «отравителя».

– Вам легко говорить, – пробормотал следователь, – а как его вычислить? Вы же сами сказали, что мы не можем обыскивать все квартиры одну за другой. Да и боюсь, что это ничего не даст. Если он опытный человек, то может просто все выбросить или каким-то образом все спрятать, чтобы мы не нашли.

– Правильно, – согласился Дронго, – и именно поэтому я собираюсь нанести визит вежливости Давиду Ароновичу, чтобы посоветоваться с ним. Я думаю, что он мог взять любую сумму денег взаймы и получить любую сумму, но на убийство он просто не способен. Это не тот человек, который будет нарушать уголовный кодекс в свои шестьдесят с лишним лет. Разрешите, я с ним переговорю.

– Тогда подниметесь с нашим офицером, который будет ждать вас на лестничной клетке. И поднимитесь по лестнице, – предложил Федосеев.

– Хорошо, – согласился Дронго, – не беспокойтесь. Я не собираюсь умирать, даже от рук талантливого «отравителя». И я точно знаю, что убийца не имеет отношения к криминальному миру. А наш знакомый Савицкий, увы, всегда был в центре криминального мира.

– Откуда такая уверенность? – уточнил Федосеев.

– У меня свои источники информации, – улыбнулся Дронго. Давайте вашего офицера, и мы пойдем с ним наверх.

Через минуту он уже звонил в дверь квартиры Савицких.

– Добрый день, – радостно приветствовал его Давид Аронович, открывая дверь, – я так рад, что вы нас навестили. А этот господин в форме майора милиции тоже с вами? Неужели вы пришли за мной? И здесь то же самое. Просто дежавю.

– Нет-нет. Этот офицер меня охраняет, – пояснил Дронго, – он останется здесь, на площадке.

– А разве ко мне нужно приходить с охраной? – спросил Савицкий. – Уже не говоря о том, что вы сын моего благодетеля, который так помог мне в восьмидесятые годы. Разве вам может что-нибудь угрожать в нашей семье?

– Спасибо. Вы разрешите пройти?

– Конечно. Проходите в комнату. Сонечка, у нас гости, – крикнул он куда-то в глубь квартиры, – и скажи Майе, чтобы принесла нам новую банку с вареньем. Она на балконе. Мне присылают такое варенье из фейхоа, – сказал он, лукаво улыбнувшись, – у меня в Баку до сих пор остались друзья и родственники.

Вместе с хозяином квартиры Дронго прошел в гостиную. Они сели за стол. Почти сразу им принесли душистый чай с чабрецом, разные сорта варенья. Словно они попали в бакинский дворик. Здесь было варенье из черешни, из лепестков розы, из засушенных грецких орехов. И наконец, варенье из экзотического плода фейхоа, который рос только на крайнем юге и напоминал смесь фиников, мандаринов и лимона, посыпанных сахарным песком.

– Сонечка, ты узнала нашего гостя? – спросил Давид Аронович, когда появилась его супруга.

– Конечно, – всплеснула руками супруга Савицкого, – он так похож на своего отца. Каким человеком был ваш отец! Благородным, честным и порядочным. Вы знаете, когда посадили Давида, я пришла к вашему папе и сказала: «Назовите мне цену, чтобы я дала вам деньги и выручила моего Давида». Вы знаете, что он мне ответил? «Уберите ваши деньги. Давид ни в чем не виноват и я постараюсь вам помочь». Вот такие были люди. Сейчас уже другие времена, таких людей просто не осталось.

– Баку как лучшее воспоминание моей жизни, – признался Давид Аронович, – таких городов в мире было только два – Баку и Одесса. Вы помните, как в финале встретились эти две великие команды. Капитаном бакинской команды был Юлик Гусман. И мы победили. Господи, как радовался весь город. А какую музыку писал им Леня Вайнштейн! Вы знали, что он был родным дядей Гарри Каспарова. А какие люди жили в нашем городе! Лев Ландау, Мстислав Ростропович, Ариф Меликов, вы знаете, его «Легенду о любви» ставил сам Григорович. И говорят, что она была поставлена в сорока с лишним театрах мира. А Таир Салахов? Какой замечательный художник! Его картины до сих пор в Третьяковской галерее. Ах, какое было время! И друзья вашего отца. Я их всех помню до сих пор. Шурик Гольдман, Изя Диккерман, Павлик Шатайло, Сема Рохлин. Это были великие адвокаты, настоящие профессионалы. А ваш отец тогда был руководителем всех адвокатов республики. Это было золотое время.

Дронго улыбнулся. Ему было приятно слушать Савицкого, ведь он помнил каждого из названных людей, хорошо знал многих с детства.

– А теперь скажите, зачем вы ко мне пришли? – поднялся голову Давид Аронович. – Только учтите, что я не отпущу вас, пока вы не попробуете нашего варенья. Все четыре сорта. Это все из Баку. И вы обязаны все съесть.

– У меня начнется диабет, – пошутил Дронго.

– Ничего не начнется, – отмахнулся Савицкий, – нужно только соблюдать умеренность и не переедать. Судя по вашей фигуре, вы находитесь в отличной спортивной форме. Поэтому не нужно себя пугать. Итак, для чего вам понадобился Давид Аронович Савицкий?

– Вы знаете, что сегодня в доме произошло еще одно убийство?

– Я не глухой и все слышал. У нас во дворе столько машин милиции и «Скорой помощи», что я мог бы и сам догадаться. Но Майя, наша внучка, спустилась вниз и все узнала. Опять убили очередного араба, на этот раз, кажется, друга погибшего бизнесмена. Если вы думаете, что здесь сектор Газа и евреи убивают арабов, то глупо ошибаетесь. В нашем доме живут несколько почтенных еврейских семей, но убийц среди них нет, это я вам гарантирую.

– Не сомневаюсь, – кивнул Дронго, – в таком случае скажите, кто мог это сделать? Вы знаете всех, кто живет в доме.

– Мы купили эту квартиру одними из первых, когда был готов еще только фундамент. Конечно, мы рисковали, но решили вложить деньги, чтобы получить хорошую квартиру. Я, правда, советовался с друзьями, и они сказали: «Додик, можно вкладывать деньги, не опасаясь, что тебя кинут». И я вложил. Поэтому я знаю всех, кто проживает в нашем доме. И даже знаю вопрос, который вы мне хотите задать. Кто мог убить вашего знакомого бизнесмена и его адвоката? И я вам отвечу: «Никто». В этом доме таких убийц просто не может быть. Здесь живут очень состоятельные и очень солидные люди. Поэтому здесь не ищите. Только в другом месте. Никто из наших не станет рисковать своим положением и репутацией ради убийства другого человека. Какие бы преференции это ни сулило в будущем. Вы меня понимаете? Теперь попробуйте другое варенье. Вот это. Сонечка, нам нужен новый чайник. И скажи, чтобы сделали еще один чайник с чабрецом.

– Но два убийства произошли, – напомнил Дронго.

– Верно, – согласился Давид Аронович, – и поэтому я готов вам подсказать, где нужно искать. Они произошли в нашем доме, но никто из жильцов дома к этим убийствам не может быть причастен. Вы поняли мою подсказку?

– Никто из жильцов, – задумчиво повторил Дронго. – Вы считаете, что это мог сделать кто-то из тех, кто бывает в этом доме или работает в нем, но не является жильцом дома?

– Правильно. Домработницы, водители, техники, разные мастера, помощники, секретари, целый штат прислуги. Каждый из них мог совершить это преступление, ведь зависть порождает ненависть. Самая сильная ненависть – это классовая ненависть. И она базируется на золоте, на деньгах. У кого меньше денег, тот всегда завидует тем, у кого их больше. Встречаются отдельные индивидуумы, которые понимают, что всех денег не заработаешь. Чтобы так понимать, нужно быть с детства обеспеченным человеком. Расти в достатке и никому не завидовать. Остальные завидуют. Чужой жене, чужой машине, чужой квартире, чужим деньгам, чужому успеху. Вы меня понимаете?

– Не получается, – сказал Дронго, – я понимаю ход ваших мыслей, но не получается. Дело в том, что на входе сидит охранник, который регистрирует всех вошедших в дом людей, не проживающих в ваших квартирах. Всех, кто сюда приходит, я имею в виду обслуживающий персонал, включая водителей, телохранителей и даже кухарок. А значит, чужой дважды не мог пройти незамеченным и выйти отсюда. Это просто невозможно. Значит, кто-то из своих.

– Я знаю каждого, кто у нас живет. Таких здесь нет, – твердо ответил Давид Аронович.

– Дело в том, что погибший выдал кому-то из соседей триста тысяч долларов. Возможно, в долг. А потом не смог получить эти деньги. Это пока только наше предположение, но я не думаю, чтобы такой опытный бизнесмен, как вице-президент компании с миллионными оборотами, мог выдать такую сумму домохозяйке или кухарке. Не могу в это поверить.

– Триста тысяч долларов, – повторил Савицкий, – это серьезная сумма. Почему вы мне сразу не сказали? Тогда совсем другое дело. Триста тысяч – большие деньги, даже для живущих в нашем доме. Нужно будет подумать.

– Вот видите. Значит, просто так жильцы вашего дома никого не убьют, а за триста тысяч вполне могут. Люди у вас какие-то подозрительные.

– Люди везде одинаковые, – возразил Савицкий, – когда такие большие деньги, некоторые могут колебаться. Помните у Маркса: «Обеспечь пятьсот процентов прибыли, и нет таких преступлений, перед которыми он бы остановился».

– Не думал, что вы можете цитировать Маркса.

– А я его выучил в тюремной библиотеке. Это мне заносили в плюс. Я был единственный заключенный, кто читал Маркса, Ленина, Плеханова. Между прочим, поучительное чтение. Умнейшие люди были. Очень много полезного. Значит, триста тысяч долларов.

– Появились конкретные кандидатуры? – улыбнулся Дронго.

– Нет. Все равно нет. Есть несколько человек, кому нужны такие деньги. Но нет потенциальной воли и способности к этим преступлениям. Нет. Я по-прежнему убежден, что в нашем доме таких преступников нет.

– В таком случае у меня более конкретный вопрос. Кому, по-вашему, бизнесмен мог доверить такую сумму? Он же не мог отдать ее первому встречному только потому, что тот его сосед по дому.

– Не мог, – нахмурился Давид Аронович, – они должны быть знакомы. У них могли быть общие интересы. И вероятно, ваш бизнесмен чувствовал себя обязанным. Такое возможно?

– Мне нужно подумать. – Дронго потер подбородок. Неужели Савицкий сумел подсказать ему ответ? Он должен был сам догадаться. Теперь остается только проверить некоторые детали, и тогда он сможет назвать имя убийцы уже через полчаса.

– Спасибо, – взволнованно произнес Дронго, – кажется, вы действительно мне очень помогли.

– Всегда готов, – добродушно усмехнулся Савицкий, – заходите к нам еще раз. Только без своего сопровождения. Вид человека в милицейской форме действует на меня плохо. С этим невозможно бороться. Это уже на всю жизнь.