Они сидели в огромном кабинете Аристарха Павловича Богдановского. Сам хозяин кабинета, его дочь, его зять и начальник службы безопасности. Все четверо ждали рассказа Дронго. Он вошел в кабинет один, оставив в приемной Эдгара Вейдеманиса и Леонида Кружкова. Проходя через приемную, Дронго кивнул Арсению, сидевшему в углу и привычно ожидавшему Кирпичникова.

– Мне сразу стало ясно, – начал Дронго, – что это хорошо продуманное и спланированное убийство. Егор не мог так просто отравиться, не мог умереть от внезапного приступа. Понятно, что врачи несколько переволновались, и я полагаю, что у них имелись для этого основания. Вот заключение Гловацкого: это был очень сильный яд, но его обычно применяют в другой концентрации и с другими соединениями в сельском хозяйстве, а не как обычный яд, что и смутило ваших экспертов.

– Я всегда знал, что это было убийство, – прошептал Богдановский.

– Теперь мне важно было установить мотивы преступления. И тут я столкнулся с некоторыми трудностями. Обычные мотивы явно не подходили. Наследником после него оставалась Наталья Аристарховна, которая безумно любила своего брата. Вы справедливо рассматривали ревность Анвара Махметова или Милы Гришуниной в качестве возможных мотивов преступления. Я тоже внимательно исследовал именно эти версии, но не нашел никаких доказательств в пользу какой-либо из них. Я рассматривал и другие возможности. Месть, соперничество, обида, нереализованные амбиции. И опять не было никаких конкретных фактов и доказательств. Более того, каждая следующая версия опровергала предыдущую. Тогда я вернулся к главному мотиву – деньги.

Он оглядел присутствующих и продолжал:

– Погиб молодой человек. Наследник огромной империи «Сибметалл», возможный претендент на многомиллионное состояние. И все знают, что его отец очень плохо себя чувствует, и уже достаточно давно. Значит, устранение Егора может быть на руку только другому наследнику.

– Не говорите глупостей, – закричала Наталья, – вы меня имеете в виду?

– Нет, – ответил Дронго, – вашего мужа.

Все посмотрели на Кирпичникова.

– Вы меня подозреваете? – изумленно спросил он. – Но я… честное слово, Аристарх Павлович, Наташа, это провокация! Я даже не знал, что… я ничего не знал…

– Он даже не знал, что именно я поручил Босенко найти вас, – холодно заметил Богдановский. – Вы обвиняете моего зятя?

– Вы не дослушали до конца, – продолжал Дронго. – Итак, убит ваш сын. Все огромное наследство в случае вашей смерти переходит к вашей дочери и ее детям. Но предположим, я говорю только предположим, что они внезапно погибают. Например, где-нибудь в горах или при несчастном случае. Кому останутся все деньги?

– Что за глупое предположение? – нахмурился Босенко. – Почему они должны погибнуть?

– Потому, что это входит в планы убийцы.

– Это ты хотел убить меня и детей? – взвизгнула Наталья, обращаясь к мужу. – Ты это придумал?

Он не успел ничего ответить. У него было серое от ужаса лицо.

– Подождите, – вмешался Дронго, – я скажу вам, кто это придумал. Этот человек находится сейчас здесь.

Все вздрогнули, глядя друг на друга.

– Это вы, Виктор Алексеевич! – не выдержала Наталья.

– Убийца продумал очень интересный план, – продолжал Дронго, не позволяя ответить и Босенко, – он устранял Егора, а затем собирался жениться на первой супруге Николая Даниловича – Людмиле Огородниковой. Вчера мы с ней встречались, и она невольно его выдала. Рассказывая о своем сыне, она вспомнила, как в прошлом году Игорь должен был поехать вместе с отцом на горнолыжный курорт, но в последний момент, очевидно, под влиянием своей супруги, Николай Данилович изменил свое решение.

– И правильно сделал, – не выдержала Наталья, – не нужно нам с ним вместе никуда ездить. Ни к чему это общение.

– Но она сказала, что точно знает о вашей поездке на горнолыжный курорт. Ей сообщил ее друг. А кроме вас четверых, туда отправлялся обычно Арсений. Я позвонил ей, и она подтвердила мне, что собирается выходить замуж за Кострюкова. А теперь я скажу вам самое важное. В заключении Гловацкого указано, что подобный яд используется в сельском хозяйстве. Кто у вас отвечал за зимний сад в вашем шале в Швейцарии? Вспомнили? Именно Арсений Кострюков, ваша правая рука и ваш незаменимый помощник, Николай Данилович.

Он продумал идеальный план. Сперва устраняет Егора. Затем женится на вашей первой супруге и организует какой-нибудь несчастный случай для вашей семьи. И тогда все. Аристарх Павлович наверняка не пережил бы еще и этой трагедии. Его единственным наследником оставался его зять – Николай Данилович Кирпичников. А единственным наследником Николая Даниловича – ничего не подозревающий несовершеннолетний Игорь, опекуном которого становится в этом случае Арсений Кострюков. Вот такая многоходовая комбинация.

Все молчали. Кирпичников ринулся к входной двери.

– Я его убью, – закричал он, открывая дверь. Но в приемной уже никого не было. Когда Дронго вошел в кабинет и начал свой рассказ, Эдгар Вейдеманис и Леонид Кружков надели на убийцу наручники и вывели его из здания компании. И тем самым спасли ему жизнь. Следом за своим зятем в приемную вышел Богдановский. Он держал в руках пистолет.

– Где этот ублюдок? – прошипел он. – Я его сам пристрелю!

Босенко выбежал следом за ним.

Наталья посмотрела на Дронго.

– Все ваши утверждения нужно еще доказать, – задумчиво произнесла она. – Неужели этот подонок планировал такие чудовищные преступления?

– Он был слишком угодлив, – с отвращением напомнил Дронго. – Можно допросить Огородникову. Несчастная женщина видела в нем искреннего друга, не понимая, что он ее обманывает. Он, кстати, был младше ее на пять лет. Можно получить образцы ядов, которые он использовал для работы в зимнем саду. Я думаю, мы найдем там и тот, которым отравили вашего брата. Я не смогу доказать, что он планировал ваше устранение, это лишь мои предположения, но подготовку и осуществление убийства мы докажем. Он был на приеме и стоял рядом с главным столиком, как всегда услужливо улыбаясь. В какой-то момент он и бросил яд в бокал вашего брата.

– Какая мразь, – не сдержавшись, проговорила Наталья.

В кабинет вошел Аристарх Павлович. Уже без оружия. Босенко забрал у него пистолет.

– Почему вы не дали мне его застрелить? – мрачно спросил он.

– Я хотел спасти вашу душу, – заметил Дронго, – и сохранить доброе имя дедушки ваших внуков. Я думаю, Кострюков не стоил того, чтобы вы брали на себя такое. Поверьте мне на слово. Явно не стоил.

– Господин Дронго, – торжественно сказал Босенко, – вы доказали, что являетесь самым лучшим…

– Хватит, – попросил Дронго, – ничего я не доказывал. Это все придумал Оккам почти тысячу лет назад. Я всего лишь не позволил себе в нем усомниться.