Они вышли из офиса, сели в автомобиль Эдгара Вейдеманиса. Автомобиль Дронго следовал за ними.

– Что ты думаешь обо всем этом? – спросил Эдгар. – Босенко совсем непрост. Судя по всему, он здесь правая рука президента. Все делает с его согласия. И даже камеры устанавливал, в том числе и в квартире сына президента. И собственную проверку проводил.

– Интересный тип, – согласился Дронго, – только я не верю, что он затеял расследование без санкции главы компании. Должна сказаться привычка. И его нежелание менять свой статус. Он и так занимает достаточно видное место в иерархии компании, фактически контролируя всех и каждого. Зачем ему рисковать? После смерти своего сына президент компании мог уволить Босенко в тот же день. Но не сделал этого. А теперь Босенко хочет нас уверить, что действует в сговоре с дочерью президента и его зятем, не поставив в известность своего благодетеля и главу фирмы. Немного нелогично. И тогда я спрашиваю – почему они не хотят, чтобы мы узнали о том, что сам президент компании контролирует это расследование? И обрати внимание: нас не пустили в кабинет погибшего. Я думаю, должна быть веская причина…

– Страховочный вариант? – уточнил Вейдеманис, поворачивая налево.

– Похоже. В любой момент они могут остановить наше расследование, пояснив, что такова воля самого главы компании. Возможно, и так. Но возможно, что есть и другие причины, о которых мы пока не знаем. Хотя ясно, что Босенко готов играть на нашей стороне, пока мы активно ищем возможного убийцу.

– Насчет Гловацкого он решительно возражал, – напомнил Эдгар.

– А мне позвонила сестра погибшего и уверенно заявила, что убийца сам Гловацкий. Похоже, не все ладно в датском королевстве. Нам нужно встретиться с Натальей Аристарховной и поговорить с ней. Она назначила мне встречу в своем магазине. Очевидно, она все-таки считает меня нанятым менеджером, которого можно приглашать на встречу в магазин или даже в салон. Пока она будет заниматься своими делами, я почтительнейшим образом доложу ей всю обстановку.

– Она сделает так, что ты откажешься от этого расследования, – пробормотал Эдгар.

– Не откажусь. На углу останови, я пересяду в свою машину. А ты постарайся узнать все, что можно, об этой компании «Сибметалл», о ее владельце, о его связях, друзьях, родственниках. И, конечно, любую дополнительную информацию о Босенко.

– Постараюсь, – кивнул Вейдеманис, – но учти, что сейчас вечер. Сегодня информация будет только из Интернета. А завтра мы с Кружковым поработаем.

– Договорились, – согласился Дронго.

Он пересел в свой автомобиль. Долгие годы он выбирал марки известной компании «Вольво», которая славилась надежностью своих автомобилей. Но в последние годы, по уверениям специалистов, они начали выпускать автомобили с явными дефектами. Когда ему сообщили об этом впервые, он с грустью подумал, что в мире нет ничего совершенного.

Они добрались до магазина за полчаса – сказывались вечерние пробки. У входа уже стоял серебристый «Ауди» восьмой модели. За рулем сидел водитель. Это, очевидно, была машина, которая привезла Наталью Кирпичникову. Дронго вошел в магазин. Его уже ждали. Улыбающаяся девушка проводила его на второй этаж, где в приемной сидела другая девушка. Она доложила о приезде эксперта. И получила указание его впустить. В кресле хозяйки расположилась сама Наталья Кирпичникова, тогда как директор магазина, женщина лет пятидесяти пяти, стояла перед ней, молча выслушивая очередные и не слишком внятные замечания. Но директор была опытным человеком, получала очень большую зарплату, состояла на хорошем счету и сознавала, как важно уметь выслушивать претензии даже такой бесноватой хозяйки, как супруга сенатора и дочь владельца крупнейшей компании. В конце концов, за те деньги, которые ей платили, можно было один раз в неделю общаться даже с тигром или со змеей. Кирпичникова была типичной помесью разгневанного тигра и больно кусающейся змеи.

Увидев вошедшего Дронго, она поднялась с кресла. Директор повернулась к гостю. У нее был безупречный макияж, хорошо уложенные волосы. Она была одета в костюм фирмы, магазин которой возглавляла.

– Здравствуйте, господин Дронго, – торопливо проговорила Наталья, выходя из-за стола и протягивая ему руку. Волосы у нее были собраны в пучок, на ней было элегантное платье от Оскара де ла Ренты. Модное изумрудное платье с черными полосами и черным ремнем с блестящей пряжкой. Платье было достаточно коротким и заканчивалось гораздо выше колен. Дронго знал, что подобное платье стоит никак не меньше шести-семи тысяч долларов. Кирпичникова протянула ему руку и крепко ее встряхнула.

– Вы свободны, – кивнула она директору магазина, даже не посчитав нужным представить их друг другу. Директор понимающе усмехнулась и вышла из своего кабинета.

– Садитесь, – показала Наталья в сторону двух глубоких кресел, – что будете пить?

– Воду. Обычную воду без газа, – ответил Дронго.

– Вы никогда не пьете спиртного? – спросила она.

– Пью. Обычно в самолете, чтобы немного расслабиться.

– Почему в самолете? – не поняла Наталья.

– Боюсь летать, – честно ответил он, – алкоголь помогает переносить эти перелеты.

Она усмехнулась, как-то одобрительно кивнула головой. Передала секретарю по селектору:

– Бутылку минеральной воды без газа. И сухой мартини для меня. Со льдом.

Только после этого она прошла к креслу. Дронго подождал, пока она сядет, и уселся сам.

– Вы хотели мне что-то рассказать, – напомнил Дронго.

– Да. Про Гловацкого. И не только про него. Насколько я знаю, вы уже встречались сегодня и с Милой, и с Виктором Алексеевичем. Должна сказать, что вы произвели на Милу умопомрачительное впечатление. Она меня спрашивала, где я нашла такого породистого мужчину.

– Надеюсь, это комплимент, – пробормотал Дронго. – Вы уже успели с ними переговорить?

– Конечно, успела. Я ведь сама дала вам их координаты. С кем еще вы должны были встретиться? В первую очередь с ней и с ним. Она была с Егором в ту последнюю ночь. А он обязан был обеспечивать безопасность на этой вечеринке, чего не сделал. Я говорила с обоими и ждала, когда вы приедете.

– Тогда вы уже все знаете. Про Гловацкого мне тоже рассказали, но как раз Босенко считает, что Максим Георгиевич известный ученый и не стал бы так глупо себя подставлять…

– Много чего он считает, – нервно дернулась Наталья, – он идиот, ваш Босенко. Ничего не знает и не понимает…

– Это ваш Босенко, – поправил ее Дронго, – и, насколько я знаю, он уже пятнадцать лет занят безопасностью компании и вашей семьи.

Наталья хотела что-то ответить, но в это время вошла секретарь. Она внесла на подносе бутылку минеральной воды, стакан и большой бокал с мартини. Увидев бокал, где плавали кусочки льда, Кирпичникова скривила лицо.

– Ты не знаешь, что достаточно положить два кусочка льда, а не четыре, – закричала она на секретаря, – выброси этот мартини и принеси мне новый. И не забудь, что его нужно приносить в высоком стакане, а не в бокале. Это не коньяк, не вино и не шампанское.

Испуганная секретарь, бормоча извинения, вынесла бокал с мартини. Наталья взглянула ей вслед, затем обернулась к Дронго.

– Вы хотели мне возразить насчет Босенко, – спокойно напомнил он.

Она вдруг улыбнулась. Как будто он проткнул шар ее недовольства.

– Не знаю, как с вами разговаривать, – призналась Наталья, – я уже давно привыкла к тому, что все, кому я плачу деньги, говорят со мной в несколько ином тоне. И вообще все окружающие меня люди разговаривают со мной, точно зная, что я дочь Аристарха Богдановского и жена Николая Кирпичникова. А тут появляетесь вы, соглашаетесь работать на нас и ведете себя как абсолютно независимый и свободный человек. Если я вдруг на вас накричу, вы ведь повернетесь и уйдете? Верно?

– Нет, – сказал Дронго, – не уйду. Теперь уже не уйду. Только я работаю не на вас, а вместе с вами. У нас общая задача – найти убийцу вашего брата. Как только мы его найдем, мы закроем дело, попрощаемся и больше никогда не будем надоедать друг другу.

– Смело, – пробормотала она, – смело и прямо. Наверное, Мила права. Вы редкое животное. Мне говорили, что у вас есть жена, которую вы прячете где-то в Италии или Испании. Я могу узнать почему?

– Именно поэтому и прячу, – невозмутимо ответил Дронго. – В той области, где я являюсь экспертом, принято наносить удары в самое незащищенное место. А семья обычно – самое уязвимое место у любого человека. Даже у такой своеобразной женщины, как вы.

Секретарь внесла высокий стакан с мартини. Поставила на столик, опасливо покосилась на хозяйку.

– Можешь идти, – не поблагодарила ее Наталья.

Девушка попятилась и быстро вышла.

– Ужасно, – пробормотал Дронго, – ужасно иметь такую хозяйку, как вы. Или руководителя. Я бы долго не выдержал, сорвался…

– Мы им хорошо платим, – с ядовитой улыбкой напомнила Кирпичникова.

– Мне вы тоже хорошо платите, – сумел улыбнуться в ответ Дронго, – но это ничего не значит. Помните у Окуджавы: «Чувство собственного достоинства. Удивительный элемент. Нарабатывается годами. А теряется в момент».

– Это уже неактуально. Вы еще вспомните о «комиссарах в пыльных шлемах», – усмехнулась Наталья.

Он несколько удивленно взглянул на нее:

– Откуда такое знание поэзии Окуджавы? Я считал вас типичным «золотым камешком». Так, кажется, называют современную московскую молодежь?

– Не нужно так примитивно мыслить, – отрезала Наталья, – вы считаете, что дети всех олигархов обязательно кретины и неучи? У меня была золотая медаль в школе и красный диплом в университете. Не считайте меня полной дурой. И если честно, я не совсем молодежь. Вы же знаете, что мне уже тридцать шесть…

– Прекрасный возраст, – заметил Дронго, – и не нужно кокетничать. Для своего возраста вы выглядите достаточно привлекательно. Только не нужно было злоупотреблять пластической хирургией. В вашем возрасте это еще рано…

– Какой вы хам! – всплеснула руками Наталья. – С вами даже интересно. Откуда вы такой взялись?

– Из Баку. Это мой родной город.

– Понятно. Восточный деспот. Брутальный восточный самец с западными манерами. Правильно?

– Не нужно переходить на личности.

– Почему? Что-то скажите в ответ! – оживилась она.

– Пожалуйста. Вы типичный образец российской самодурши. В вас есть что-то от Салтычихи, что-то от боярыни Морозовой и немного от Раисы Максимовны. В данном случае я совсем не хочу обидеть покойную Горбачеву, просто она типичный образец женщины, которая считает, что должность ее мужа делится ровно пополам между ней и ее супругом. Как и все права и обязанности.

– Как мило, – она скривила губы, – вы просто невоспитанный человек. Нельзя говорить такие гадости женщине, которая вам платит.

– Вы все время пытаетесь меня оскорбить. Вы платите мне за работу, а не за то, чтобы я сидел здесь и выслушивал ваши глупые сентенции. Зачем вы меня позвали?

Этого она уже не могла вытерпеть. Схватив стакан с мартини, она запустила его в голову гостя. Кусочки льда оказались на костюме. Он мгновенно схватил стакан с водой и выплеснул его на сидевшую напротив даму.

– Вы… вы… бандит… хулиган… невоспитанный хам… – она задыхалась от возмущения, – я сейчас вызову охрану…

– Не советую, – холодно сказал Дронго, сбивая с костюма кусочки льда, – между прочим, мой костюм хоть и стоит дешевле вашего платья, но ненамного. И мне придется отдавать его в чистку. И еще неизвестно, сумеют ли его почистить нормально. А ваше платье от Оскара де ла Ренты всего лишь пострадало от воды, которая скоро высохнет.

– Откуда вы знаете, какое у меня платье? – шепотом спросила она.

– Я немного в этом разбираюсь.

Она изумленно смотрела на него.

– А почему не разрешили мне позвать охранника? Испугались? – так же шепотом спросила она.

– Нет, – ответил он, понизив голос, – я его видел при входе. Хороший молодой человек. Ему не больше двадцати пяти. И ростом он гораздо меньше меня. Он со мной не справится. Я выброшу его в окно. Или в приемную. А парню еще у вас работать…

Он достал из кармана чистый носовой платок и протянул его женщине.

– Можете вытереть лицо, – спокойно посоветовал он.

– В меня никто в жизни не бросал стакан с водой, – призналась она, забирая его платок.

– Я не бросил стакан, – возразил Дронго, – иначе попал бы вам в голову. Я только выплеснул воду, чтобы вас немного остудить.

– Невоспитанный хам, – повторила она, возвращая платок, – понятно, почему вы понравились Миле. Там вы тоже демонстрировали свое мужское эго? Ей, наверное, импонируют такие восточные типы мужчин. Может, она мазохистка? Сначала Махметов, потом вы.

– Между нами был еще Егор, – напомнил Дронго.

Она вздрогнула.

– Я схожу с ума, – призналась Наталья, – в вашем присутствии я постоянно чувствую себя нехорошо. Вы на меня плохо влияете. Когда вы появляетесь, мне хочется как-то проявить себя, может, даже вам понравиться или, наоборот, очень не понравиться. Но как-то вас заинтересовать.

– Считайте, что вам это уже удалось. Вернемся к Гловацкому?

Она невесело усмехнулась. В ее окружении просто никогда не было таких мужчин. Даже отец, очень сильный и резкий человек, всегда уступал ей. Он с детства обожал свою дочь. Про мужа не стоило и говорить. Он был под ее сильным каблучком. Сразу и навсегда. Она кивнула Дронго:

– Да. Мы много говорили об этом с Милой. Она и раньше считала, что Гловацкий затаил обиду на Егора, но я так никогда не думала. Пока вчера вечером муж не сообщил мне, что институт Гловацкого занят разработкой каких-то токсических веществ. И тогда я сразу подумала, что именно такой яд убил моего брата.

– У них другой профиль, – пояснил Дронго, – этот институт занят совсем другими проблемами. Но я, конечно, проверю ваши подозрения. И завтра утром поеду к Гловацкому в институт. Хотя Виктор Алексеевич считает, что это напрасная трата времени. Должен сказать, что Босенко мне как раз понравился. Он неплохо знает свое дело. И все, что было можно, он уже сделал. Даже проверил Гловацкого. Дело в том, что дочь Максима Георгиевича сейчас действительно в Швейцарии. Она там учится, и у нее есть друг, с которым она встречается. Возможно, скоро они поженятся. Поэтому у ее отца нет никаких мотивов пытаться свести счеты с вашим младшим братом.

– Это так считает Босенко, – упрямо возразила Наталья, – а я никому не верю. Ведь кто-то убил моего брата. Скажите мне прямо: кто это мог быть? Кого нужно подозревать в первую очередь в подобных случаях? Все говорят, что у вас огромный опыт. Так подскажите мне, кого я должна ненавидеть. И кого бояться?

– Пока не знаю. Я только начал расследование. Но в запутанные варианты таких преступлений я просто не верю. Это в романах хорошо читать, как один пытается замести следы, подговаривая второго убедить третьего, чтобы спас четвертого и навредил пятому, убив шестого и так далее по такой схеме. В жизни обычно бывает проще. Я пока не вижу конкретных мотивов преступления. Когда пойму, станет легче. Пока лишь известно, что ваш брат умер в результате возможного отравления. Учитывая, что ваш брат был наследником огромного состояния вашего отца, логично предположить, что его могли убить именно из-за этого.

– Господи, – всплеснула руками Наталья, – не говорите таких чудовищных вещей. Ведь единственная наследница моего отца, которая осталась, – это я. И мои дети. Значит, мы главные подозреваемые?

– С точки зрения обычной логики – да. Я знаю, что у вас маленькие дети, и вижу, как вы любили своего младшего брата. Тем более что вы отчасти заменили ему мать. Я не говорю, что подозреваю вас. Но вы спросили меня о конкретных подозреваемых, и я сразу ответил, опираясь на формальную логику. И учтите, что не только вы можете быть подозреваемой. Ведь ваш супруг тоже станет богатым наследником вместе с вами…

– Что вы такое говорите? И он решил убить моего брата? Бред какой-то. Зачем? Для чего?

– Я не сказал, что он убийца. Я лишь очерчиваю возможный круг подозреваемых. Есть еще обманутый муж Анвар Махметов, есть его супруга Мила, кстати, ваша подруга, которая тоже могла быть недовольна поведением вашего младшего брата. Она ведь наверняка догадывалась, что была не единственной женщиной в его жизни. А теперь на минуту представьте ее состояние. Она потеряла ребенка от мужа, врачи сообщили ей, что она больше никогда не будет иметь детей. Она могла возненавидеть за это своего супруга. И тут в ее жизни появляется ваш брат. Красивый, благородный, богатый. Это как награда за ее страдания. И вдруг она случайно или не случайно узнает, что у него есть другие женщины. Не всякая дама может спокойно вынести подобное…

– Мила сама не ангел, – быстро вставила Наталья, – и у нее не было никаких прав на Егора.

– Это вы так говорите. А она могла считать иначе, – терпеливо возразил Дронго, – и, значит, круг подозреваемых растет. Я уже сейчас понимаю, что мне нужно будет рано или поздно поговорить с сенатором Махметовым.

– Вы с ума сошли? Что вы ему расскажете?

– Все, что не надо, он уже знает. Или догадывается. Московские журналисты – одни из самых безжалостных в мире. Напечают и опубликуют все, что угодно. Вы знаете, что Махметов и его супруга подали на развод?

– Она мне говорила. Но пока ничего не решено.

– Уже решено. Они подали на развод. И господин Махметов мог только из-за этого быть очень недоволен вашим братом. Он член Совета Федерации, влиятельный человек. А здесь такая темная история.

Она тяжело вздохнула. Взглянула на Дронго. Опять улыбнулась.

– У вас капелька мартини осталась на рукаве, – показала она. – Даже не высохла. Хороший мартини…

– Это льдинка, – возразил Дронго, стряхивая капельку с рукава, – я проверю вашу версию и перезвоню вам. Если у вас больше ничего нет, разрешите откланяться. – Он поднялся, чуть наклонил голову на прощание и пошел к дверям. Уже выходя, обернулся:

– Забыл вам сказать. Я обязательно включу в счет расходов оплату чистки моего костюма. Я думаю, вы не станете возражать, так будет правильно.

– Хорошо, – согласилась она, – но, если вода испортит мое платье, я тоже пришлю вам за него счет.

– Я сразу понял, что вы меня разорите, – в тон женщине ответил Дронго. – Нельзя связываться с богачами. До свидания.

Оставшись одна, она улыбнулась. Впервые в жизни она столкнулась с человеком, который был гораздо сильнее ее. И это ей нравилось. Она даже сама не понимала, что именно с ней происходит. Но сегодня она была счастлива, впервые за последний месяц.