На такси они ехали в сторону Милтон-Кейнс. Когда их обогнала машина, перевозившая продукты, Жанна почему-то улыбнулась.

– Чему вы улыбаетесь? – поинтересовался Дронго.

– Это машина едет к отцу, – пояснила она. – Отец очень любит заказывать деликатесы. Специально выписывает какие-то экзотические фрукты и овощи, особые сорта хамона из Испании, откормленных уток из Франции, устриц, мидий, лангустов. Мама говорит, что он берет своеобразный реванш за свое полуголодное прошлое.

– Я бы не сказал, что в Союзе люди влачили полуголодное существование, – недовольно заметил Дронго.

– Мама говорила, что к началу девяностых все было по талонам и ничего нельзя было достать, – ответила Жанна. – А я помню, как меня кормили картошкой с луком и иногда давали одно яичко на завтрак. Ничего другого просто не было. Мне было уже семь лет, когда папа впервые привез домой «продуктовый набор». Он стал заместителем генерального директора комбината, и ему сразу выдали кучу продуктов. Можете не верить, но у нас в доме был настоящий праздник. Пришли даже соседи и родственники. Я впервые попробовала хорошую колбасу и хороший сыр.

– Вы рассказываете просто ужасные вещи, – улыбнулся Дронго. – Почему все было так плохо? Насчет «хрущевки» я уже понял. Но почему вы плохо питались?

– Мы жили в Медведково, – вспомнила Жанна, – это место называлось именно так. Сейчас там конечная станция метро. Мама была рядовым педагогом в школе, а отец – обычным сотрудником финансового отдела на комбинате. Мы с трудом дотягивали до зарплаты. Приходилось все время занимать у родственников или знакомых. Мама говорила, что иногда бывало достаточно трудно. Особенно в последние годы перед девяносто первым, когда всеобщий дефицит стал нормой и деньги просто обесценились. Даже с хлебом и солью начались проблемы.

– Да, – мрачно согласился Дронго, – при том всеобщем распаде, который начался в середине восьмидесятых, к концу правления Горбачева народ был доведен до нищенского состояния. Деньги действительно обесценились, а в магазинах почти ничего не было. Все это правда. Но только это не причины распада, а следствие непродуманной и глупой политики тогдашнего руководства страны.

– Вам не говорили, что являетесь апологетом советского строя, – насмешливо спросила Жанна.

– Пока нет. Но, проведя столько расследований, я могу смело утверждать, что общество, основанное на силе денег, ничуть не лучше общества, основанного на силе идеологии. В первом случае есть максимальная свобода при полном отсутствии справедливости, во втором – попытка максимальной справедливости при отсутствии свободы. В общем, ни первая, ни вторая система ничего хорошего рядовому человеку не дают. Хотя при социализме отношения между людьми еще иногда бывают человеческими, а при капитализме они всегда так или иначе связаны с получением какого-нибудь блага, будь то деньги или даже всемирная популярность. Могу сказать, что ваша мама права. Как правило, деньги портят людей. Но если при социализме вы все еще можете рассчитывать на встречу с порядочным человеком, не думающим только о меркантильной стороне дела, то при капитализме это практически исключено. Порядочные люди, конечно, есть в обеих системах, но в обществе, провозгласившем, что главный успех – это максимальное обладание денежными знаками, любое забвение этого принципа выглядит либо наивным чудачеством, либо глупостью.

Жанна не стала возражать. Она смотрела на приближающийся дом. Наконец показала на него своему спутнику.

– Это дом моего отца. Или замок. Или поместье. Называйте как хотите. Сейчас я позвоню и сообщу, что мы подъезжаем.

Она достала телефон.

– Папа, мы уже близко, через несколько минут будем у тебя, – сообщила она. – Нет, я не одна. Я со своим знакомым. Нет, это не мой новый друг. Это друг мамы, которому она поручила меня опекать. Нет, нет. Не в том смысле, о котором ты подумал. Неужели ты можешь предполагать, что у мамы в ее возрасте может появиться такой друг? Как тебе не стыдно. В общем, мы уже подъезжаем.

Ворота открылись. Дронго обратил внимание на установленные повсюду камеры наблюдения. Судя по всему, Метельский неплохо оборудовал это поместье. Они подъехали к дому. Из него вышел невысокий мужчина в очках. Он был одет в белые брюки, цветной джемпер. Жанна была поразительно на него похожа. Увидев отца, она бросилась к нему на шею. Следом за отцом вышел высокий мужчина лет шестидесяти. У него были густые седые волосы, резкие черты лица, серые глаза. Это был полковник Метельский.

– Господин эксперт Дронго, – холодно сказал он, – рад, что вы посетили этот дом, – и протянул руку.

– Разве мы знакомы? – удивился Дронго.

– Я был в группе генерала Потапова, – пояснил Метельский, – вы тогда некоторое время работали с нами. С тех пор прошло восемнадцать лет, а вы почти не изменились.

– Еще как изменился. Тогда я был молодым, как дочь хозяина этого дома, – возразил Дронго.

Смыкалов подошел к нему, протянул руку.

– Мне сообщили, что вместе с Жанной сюда приедет самый великий эксперт из тех, кто живет в Европе, – громко сказал он.

Метельский не изменился в лице, хотя было очевидно, что Илья Данилович только что выдал наблюдателей, которые следили за Жанной и ее спутником от самого Паддингтона. Смыкалов ни разу в разговоре с дочерью не выдавал своей осведомленности в том, кто именно едет к нему вместе с Жанной, хотя был обо всем информирован.

– Спасибо за ваши слова, – пожал руку Смыкалову Дронго, – я приехал сюда по предложению вашей бывшей супруги, матери Жанны. Она беспокоится за нее и за вас после второго покушения.

– Пусть не беспокоится, – отмахнулся Илья Данилович, – с нами ничего страшного случиться не может. У меня очень надежная охрана, поэтому все будет нормально. Сейчас придет мой личный секретарь и покажет вашу комнату. И не беспокойтесь, господин Дронго, у нас все под контролем. Идем, Жанна, – он кивнул дочери, возвращаясь в дом. Она пошла следом. Кто-то из выбежавших сотрудников охраны забрал ее чемодан.

Из дома вышла высокая женщина лет сорока или чуть старше. Пышные формы, достаточно миловидное лицо, блондинка в темно-синем платье и на каблуках, словно здесь был служебный офис, а не загородный дом. Хотя и достаточно внушительных размеров. Все-таки это был почти дворец, а не обычный дом в провинции. Она невозмутимо посмотрела на Дронго.

– Здравствуйте, – вежливым и безразличным голосом поздоровалась она, – пойдемте в дом, я покажу вам вашу комнату.

Дронго взглянул на Метельского.

– Надеюсь, что мы еще встретимся, – сказал он.

– Обязательно, – кивнул полковник.

Дронго забрал свой небольшой чемодан и прошел за секретарем Смыкалова в дом.

– Ужин будет в семь часов вечера, – сообщила она, – если вы проголодаетесь раньше этого времени, то можете позвонить на кухню, вам принесут еду. На первом этаже находятся зал для приемов, столовая, кухня и комнаты охраны. На втором – комнаты для гостей и работающих в доме сотрудников. С левой стороны – гостевые комнаты, справа – служебные. Третий этаж – личные покои хозяина дома: спальни хозяев, домашний кинотеатр, два кабинета, личная столовая. Туда никого не пускают без особого разрешения или приглашения. И гостям не рекомендуется туда подниматься.

– А где остановилась Жанна?

– На втором этаже, конечно, – пояснила секретарь.

– Значит, ее тоже не пускают в личные покои вашего босса? – весело уточнил Дронго.

Женщина строго посмотрела на него и уже собиралась что-то ответить, но затем передумала и двинулась дальше. Вопрос ей явно не понравился.

– Ваша комната в конце коридора налево, – показала она, – свежее белье, в ванной все продезинфицировано. Аппарат, который стоит в вашей комнате, – это внутренний телефон для связи в доме. Если вам нужно позвонить по городскому, можете набрать ноль и выйти в нашу сеть. Как в обычных гостиницах. Рядом с аппаратом лежит небольшой список. Там указаны внутренние номера различных служб в доме. Если вам что-либо понадобится – звоните. У вас есть еще вопросы?

– Как вас зовут? – спросил Дронго.

– Шестакова, – представилась женщина, – Анна Шестакова. Я работаю личным секретарем Ильи Даниловича. Вас еще что-нибудь интересует?

– Если можно, последний вопрос. Сколько человек сегодня будет в вашем великолепном замке?

– У нас намечено двадцать два гостя, – сообщила женщина, – форма одежды на ваш выбор, но к ужину принято спускаться в пиджаках.

– Учту, – кивнул Дронго.

Она повернулась и величественно двинулась обратно. У нее была высокая пышная прическа, которая делала ее еще выше, чем она была на самом деле. Дронго вошел в комнату, огляделся. Большая застеленная кровать, шкаф, тумбочка, трюмо с зеркалом, телевизор в углу, дверь в ванную. Он подумал, что хочет умыться. Достал костюм из чемодана, повесил его на вешалку, прошел в ванную, открыл воду. И услышал стук в дверь.

– Сейчас, – недовольно произнес он, выходя из ванной комнаты, – войдите, – разрешил Дронго.

Дверь была не заперта. Он увидел, как в комнату входит Метельский.

«Что и следовало ожидать», – подумал Дронго.

Полковник вошел в комнату, огляделся и, не дожидаясь приглашения, взял стул, стоявший у трюмо, и уселся на него.

– Садитесь, – предложил Метельский.

Очевидно, здесь он чувствовал себя почти хозяином, во всяком случае, человеком, который может давать указания.

– Спасибо, – Дронго взял стул и уселся напротив.

Метельский внимательно посмотрел на него.

– Давайте поговорим без глупостей. Я знал о вашем приезде еще за несколько дней до вашего появления в Лондоне, – сразу сообщил Родион Николаевич.

– Не сомневаюсь, – ответил Дронго, – очевидно, фрау Штейгер работает сразу на двух хозяев. Или только на вас?

– Мне сообщили, что вы должны здесь появиться, но я не поверил, – продолжал также бесстрастно говорить Метельский, – вы слишком известный в мире эксперт, чтобы приезжать в этот провинциальный дом, сопровождая девушку к ее отцу. И тем более я не мог поверить, что госпожа Малкина сумеет вас уговорить. Очевидно, она выписала вам чек на очень крупную сумму, и именно поэтому вы занялись этим делом.

– Не нужно меня оскорблять, – попросил Дронго, – я веду свои расследования не исходя из финансовых возможностей клиентов, а из сложности и запутанности того или иного преступления.

– И вы считаете, что здесь может произойти преступление? – В голосе Метельского не было иронии. Он только уточнял.

– Во всяком случае, мне стало интересно приехать в дом к человеку, на которого дважды за последние два года совершали покушение неизвестные люди. И оба раза он оставался в живых, – так же спокойно рассказывал Дронго. – Но особенно меня заинтересовал тот факт, что, несмотря на покушения и ранения, этот известный бизнесмен, которого я лично немного знаю и который никогда в жизни не допускал ненужных трат, не уволил начальника своей службы безопасности – такие проколы не прощают. Может, вы расскажете, в чем здесь секрет?

Они долго и красноречиво смотрели друг другу в глаза.

– Вам будет сложно, – предупредил Метельский, – мы не любим, когда чужаки суют нос в наши дела. Даже если они такие известные специалисты.

– Меня попросила о помощи мать дочери вашего босса, – напомнил Дронго. – Или вы считаете, что я должен бросить Жанну и прямо сейчас отсюда уехать?

– Так было бы лучше для всех нас, – пояснил Метельский.

– Возможно, вы правы. Но я собираюсь остаться.

– Как вам будет угодно. Я думаю, что вы сознаете, насколько безопасность дочери нашего босса может быть гарантирована в этом доме. С ней ничего не может случиться. У нас все под полным контролем. Но я думаю, что вы знали об этом еще тогда, когда собирались сюда приехать. Речь идет о другом. Вас интересуют эти два покушения на Смыкалова, и вы считаете, что именно в них вы можете найти разгадку всех возможных событий. Но вы ошибаетесь. Все было так, как всем известно, и здесь не было никаких секретов. В первом случае расследованием занимались московская полиция и Следственный комитет, во втором – Скотленд-Ярд. Полагаю, что вы можете доверять компетентности и профессионализму этих людей.

– Безусловно, – согласился Дронго, – но в обоих случаях следователи действовали автономно друг от друга. У российских и английских следователей не было возможности сравнить два покушения. А у меня была. И некоторые совпадения вызывают вопросы.

– Которые не помогут вам в вашем прямом деле – охране Жанны, – парировал Метельский. – И поэтому я пришел предупредить вас, что вам не нужно суетиться и устраивать обычный балаган с допросами гостей и сотрудников нашей охраны. Подчеркиваю, что никто в доме не будет отвечать на ваши вопросы без моего ведома и согласия. Ни один человек из охраны или обслуживающего персонала, в этом можете не сомневаться.

– А ваши гости, – сразу спросил Дронго, – на них вы тоже наложили обет молчания? Или хозяева дома?

Метельский снова долго и испытующе смотрел на гостя.

– Давайте конкретно, – предложил он, – мне не нужны сыщики, которые будут мешать нам работать. Что именно вы хотите знать? Я готов ответить на любые ваши вопросы. Но давайте покончим с этим прямо сейчас. Что вам нужно?

– Разобраться, что именно здесь происходит, – пояснил Дронго.

– Что именно вас интересует? Может, я прямо сейчас отвечу на все ваши вопросы и мы закроем эту тему, – еще раз предложил Метельский.

– Давайте, – согласился Дронго. – И первый вопрос. Почему вас не уволили после первого и тем более после второго покушения?

– Очевидно, я сумел доказать свою незаменимость, – ответил полковник.

– Это несерьезно, – усмехнулся Дронго, – насколько я понимаю. Смыкалов не тот человек, который руководствуется сантиментами или вопросами доверия. И уж тем более он бы не вспомнил ваши прошлые заслуги. Уже в первый раз, когда охрана допустила такой прокол, он просто обязан был вас уволить. Именно вас в первую очередь. А после второго случая вы сами должны были уйти в отставку – вы все-таки офицер. Но два таких невероятных прокола подряд, а вы продолжаете работать на своем месте как ни в чем не бывало. Раскройте мне секрет подобной «выживаемости»?

– Мы знали в обоих случаях о готовящихся преступлениях, – пояснил полковник, – и заранее сообщили об этом Илье Даниловичу. Вас устраивает такой ответ?

– Нет, не устраивает. В таком случае я начинаю сомневаться в вашем профессионализме, господин полковник, а это очень неправильно. Вы сами сказали, что входили в группу генерала Потапова. А ведь там не было случайных людей, это я точно знаю. Собирали профессионалов высшей пробы. И теперь я должен поверить, что вы дважды знали о готовящихся преступлениях и оба раза позволили убийцам выстрелить в вашего босса. Вы сами бы поверили в подобную белиберду?

Метельский чуть нахмурился. Затем произнес:

– Я сказал вам правду. Что еще вы хотите узнать? Вы должны понимать, что не все и не всегда зависит только от нас. Иногда бывают другие обстоятельства, когда мы просто обязаны учитывать и остальные факторы. В том числе и пожелания нашего хозяина.

– Какие гадкие слова, – притворно вздохнул Дронго, – «наш хозяин». Нет, мне они решительно не нравятся. Я считал, что у вас есть босс, но никак не хозяин.

– Хватит, – не выдержал Метельский, – я все равно не позволю вам проводить здесь свои расследования. Или вы еще этого не поняли? Никаких расспросов, никаких вопросов, никакого любопытства, никаких комментариев. Вы приехали сюда как гость и извольте вести себя соответствующе. Если вы считаете, что в ваши обязанности входит работа телохранителем госпожи Жанны, на здоровье. Никто не мешает вам ходить за этой девочкой и менять ей памперсы. Но мы вам не позволим никуда совать нос. У меня есть очень четкие и конкретные указания хозяина дома. Именно хозяина дома, – подчеркнул это слово полковник, – и если вы вдруг забудетесь, то учтите, что случайно вам может упасть на голову камень с верхнего этажа. Это ведь старый дом, и здесь все возможно. А голова, насколько я знаю, ваш самый ценный орган. Мне не хотелось бы причинять вам вред. Но если вы не оставите мне выбора, то камень обязательно упадет. Это не угроза, это предупреждение. Будете вести себя нормально, все будет в порядке. Завтра утром вы вместе с дочерью хоз… дочерью моего босса уедете обратно в Лондон. Я вам все сказал. Это первое и последнее предупреждение.

Метельский поднялся, повернулся, чтобы выйти.

– Значит, дело не в покушавшихся, а в вашем хозяине, – неожиданно сказал Дронго ему в спину.

Полковник замер. Было заметно, как он напрягся. Но он все-таки заставил себя сделать шаг и открыть дверь. Только выходя из комнаты, он невольно дернулся и закрыл дверь чуть сильнее, чем следовало.

– Негодяй, – с чувством прошептал Метельский.

«Какой сукин сын», – подумал Дронго.