Плата Харону. Океан ненависти. Сколько стоит миллион

Абдуллаев Чингиз Акифович

Сколько стоит миллион

 

 

Глава 1

Все было неправильно. Этого не должно было произойти ни при каких обстоятельствах, но это произошло. Уже поздно было выяснять степень виновности каждого из ответственных должностных лиц или искать крайних. Самолет, в котором находилась делегация ООН, прибывшая для консультаций в Москву, был захвачен террористами. Это был реальный факт, и теперь, отталкиваясь от него, нужно было строить дальнейшие прогнозы и планы. Правда, террористы дали десять часов времени. У него было всего десять часов, в течение которых он должен был принять трудное решение. Никаких компромиссных вариантов не было. Нужно либо выполнить требование террористов, либо штурмовать самолет без всяких шансов на успех. И принимать решение должен был он, отвечающий за безопасность в этой стране, министр внутренних дел республики.

Он потер виски, нестерпимо болела голова. Его разбудил сегодня утром тот тревожный звонок, и с тех пор он вот уже пять часов сидит в депутатской комнате «Шереметьево-1», в которой находится экстренно созданный штаб по спасению самолета и его пассажиров. Депутатская, к счастью, очень большая, сейчас она называется залом для официальных делегаций, и бюст Ленина отсюда давно убрали. Но роскошь помещения, оформленного в псевдосоцреалистическом стиле конца семидесятых годов, бросается в глаза. Все службы удобно разместились в зале и пытаются контролировать события. Самолет стоит недалеко от здания, его можно видеть, даже не выходя из депутатской комнаты. К неудовольствию очередных посетителей зала, сейчас туда не пускают никого, даже депутатов. С ними вообще особая морока. Перед выборами любой пытается заработать дополнительные очки, стать героем, чтобы попасть на страницы газет и журналов. От непрошенных визитеров уже сдают нервы. Каждый мало-мальски известный политик, каждый депутат Государственной Думы считает своим долгом лично вмешаться в ход событий, давая советы, как поступить в таком случае. Некоторые даже приезжают в аэропорт, мешая его людям своими ненужными замечаниями и тревожной суетой. Через час ожидается приезд одного из руководителей оппозиции, никогда не упускающего случай лишний раз покрасоваться на публике. От него можно ждать чего угодно, он часто бывал непредсказуем. От одной этой мысли о его появлении голова начинает болеть еще сильнее.

Главное сейчас – выяснить, сколько террористов находится в самолете и как они вооружены. Командир корабля сказал, что у них есть автоматы, пистолеты, взрывчатка, гранаты. Нужно еще разобраться, каким образом они пронесли все это в самолет, как им удалось протащить такое количество оружия мимо проверяющих милиционеров? Рядом с ним с самого утра сидит директор Федеральной службы безопасности. Он тоже в растерянности, понимает, что международный аэропорт – это и его объект, а спрос с оплошавших может быть строгим, очень строгим. «Хотя ему легче, – подумал министр, неприязненно посмотрев на сидевшего рядом директора ФСБ. – Он человек команды, в случае чего они все за него заступятся. А меня просто выгонят. Президент и так ищет только случай, чтобы убрать меня с этой должности. Да и в Кремле недоброжелателей хватает».

Самолет был захвачен террористами нагло и быстро, видимо, они готовились по специальной программе. Не успел огромный ИЛ-62 подняться в воздух, как командир запросил посадку. Лайнеру пришлось еще немного полетать, чтобы выработать горючее, и лишь тогда ему разрешили посадку. Почему террористы решили сесть в Москве, вот вопрос, который больше всего волнует министра. Почему они так нахально рискуют? Ведь совершенно понятно, что в Москве гораздо больше вариантов их ликвидации, гораздо надежнее блокада самолета. Почему они вернулись в Москву, а не сели на один из промежуточных аэропортов? На этот вопрос министр до сих пор не знает ответа. А с начала захвата прошло уже столько часов. Теперь нужно принимать решение.

Будь это обычный самолет, он давно бы отдал приказ о штурме, невзирая на риск возможных потерь. Из мировой практики борьбы с терроризмом хорошо известно, что на уступки бандитам идти нельзя. Но штурмовать самолет, в котором находится делегация ООН, тоже нельзя. Из одиннадцати человек пятеро, по крайней мере, мировые знаменитости. Если хотя бы с одним из них что-нибудь случится, это будет позор на весь мир. Здесь уже полетит не только министр внутренних дел или директор ФСБ. Здесь речь может идти о судьбе всего правительства или даже президента.

А пока тянутся длительные и бесполезные переговоры с террористами. Заведомо ясно, что их условия неприемлемы и невозможны. Они потребовали миллиард долларов и освобождения из тюрьмы двоих захваченных в течение последних трех месяцев руководителей преступных групп, еще недавно орудовавших в столице. Выпустить их из тюрьмы – значит не просто расписаться в собственном бессилии, но и значительно ухудшить криминогенную обстановку на всей территории страны. Достаточно только показать такой вариант решения проблемы, как самолеты начнут захватывать повсеместно. Резко зазвонил телефон ВЧ, проведенный прямо в его небольшой кабинет в глубине зала. Он поднял трубку.

– Что думаете делать? – услышал он голос президента.

– Пока анализируем факты, – честно сообщил он, – пытаемся найти возможное решение. Мы исходим из ваших указаний об особой ценности делегации ООН. Продумываем варианты их освобождения.

– Долго думаете, – раздраженно заметил президент, – через полчаса доложите мне свое окончательное решение. Мы должны знать, что и как нам нужно делать. Весь мир следит за вашими действиями.

– Я понимаю.

Он видел установленные внизу камеры крупнейших информационных агентств. Правда, по его распоряжению в зал журналистов не пускали, они бы только помешали работе. Президент, не прощаясь, положил трубку. Он был вспыльчив до крайности, но в этот раз сдержался, понимая, что нагоняй сделает ситуацию еще более неуправляемой.

– Как он? – тревожно спросил директор ФСБ, сидевший рядом с министром.

– Говорит, весь мир следит за нами, – уставшим голосом ответил министр, – требует через полчаса доложить окончательное решение.

– Так, – недовольно произнес директор ФСБ, – через полчаса.

Он понимал, что за все отвечать придется им обоим, и от сознания собственного бессилия злился еще сильнее. Единственный самолет, который террористы не должны были захватить ни при каких обстоятельствах, был самолет с членами делегации ООН. И они его захватили.

– Откуда они знали, на каком именно самолете летят члены делегации? – спросил вдруг министр. – Вы это проверяли?

– Давно проверяем, – недовольно ответил директор. – Здесь положение еще хуже. Члены делегации должны были вылететь вчерашним рейсом, но задержались. Об изменении графика никто не знал. Почти никто, – поправился он. – Хотя у нас и у вас столько всякого дерьма развелось в последнее время, могли запросто продать информацию.

– Если узнаю, как они прошли… – сжал кулаки министр, – думаешь, кто-нибудь из наших пропустил?

– А оружие как попало в самолет? – вместо ответа спросил директор. – По воздуху? Ты знаешь, какой порядок в международных аэропортах. Мышь не проскочит. А тут столько оружия. Значит, твои люди пропустили, за деньги или так, по дурости. Лучше уж по дурости. Хотя не верю я в дураков, честное слово. Они наверняка за деньги лишний груз пропускали, посчитав его за какой-нибудь коммерческий товар.

– Мои тоже проверяют, – кивнул министр. – Пока ничего найти не можем.

Они находились в маленькой комнате втроем. В углу сидел испуганный и растерянный начальник аэропорта. Снова зазвонил телефон, министр снял трубку.

– Зачем они мне нужны?! – крикнул он и тут же бросил ее.

– Что опять? – спросил директор.

– Сейчас приедут мэр города и заместитель премьер-министра, – зло сказал министр, – как будто без них у нас мало забот. Помощники, – презрительно добавил он. – Пусть общаются с главой оппозиции в другой комнате, мне от них никакой пользы нет.

В комнату, чуть прихрамывая на левую ногу, вошел пожилой человек. Это был руководитель аналитической группы ФСБ, предназначенной для проведения подобных операций. Его группа привыкла развертываться и действовать на месте за считанные минуты.

– Что-нибудь выяснили? – спросил директор.

– Пять человек поменяли билеты, – сообщил начальник аналитической группы. – Кроме членов делегации ООН, еще пять человек перенесли полет со вчерашнего дня на сегодняшний. Вот их фамилии. – Он протянул листок бумаги. – Один из них разговаривал с вами час назад.

– Вот сукины дети! – грохнул кулаком по столу министр.

Он боялся признаваться даже самому себе, что его обрадовало это сообщение. За безопасность членов делегации ООН отвечала служба ФСБ, и, значит, утечка информации могла идти из органов безопасности. Словно это каким-то образом смягчало вину дежуривших в аэропорту милиционеров, пропустивших недозволенный груз.

– Сведения точные? – спросил директор, поморщившись. Случилось то, чего он так боялся.

– Вот список, – повторил начальник аналитической группы, – мы сейчас над ним работаем. Там пятеро мужчин и одна женщина. В самолете сто тридцать два пассажира и одиннадцать членов экипажа. Мы анализируем данные остальных пассажиров. Если выясним что-нибудь новое, я вам сообщу.

– Как они пронесли оружие на борт самолета, вы установили? – спросил директор, покосившись на министра. Пусть услышит, как действуют его люди.

– Кажется, да. Мы в контакте с начальником милиции аэропорта. В настоящее время он вместе с начальником УВД города допрашивает своих людей. Обещал потом зайти к вам.

– Все-таки пропустили? – спросил министр, уже не надеясь на благоприятный ответ.

– Да, – кивнул начальник аналитической группы, – взяли деньги и пропустили два ящика. Им сказали, что там книги. Ящики не влезали в аппарат для просмотра, габариты были специально завышены. Ваши люди просто постучали по ящикам и пропустили их. У одного из террористов был дипломатический паспорт. Вот ваши люди и решили пропустить, даже не вскрывая ящиков.

– Я им покажу габариты, – проворчал министр.

– Идите, – разрешил директор, отпуская своего сотрудника, и, дождавшись, когда он вышел, посмотрел на начальника аэропорта. – Не нужно сидеть здесь с убитым видом. Спуститесь вниз и прикажите, чтобы другие самолеты не отгоняли так далеко от этого. Ваши люди от страха расчистили все поле в радиусе пяти километров. Если понадобится скрытно подойти к самолету, мы не сможем этого сделать. Найдите два или три пустых самолета, и пусть они стоят чуть ближе к этому, чем остальные. Метрах в пятистах, не больше. Там, в зале, начальник «Альфы». Посоветуйтесь с ним, чтобы самолеты были поставлены правильно. Нужно закрыть обзор террористам. Вы меня понимаете?

Начальник аэропорта, закивав, выбежал из комнаты.

– Придется идти на штурм, – сказал директор, когда они остались вдвоем.

Министр отвернулся, помолчал, потом спросил:.

– А люди?

– У тебя есть другой вариант? – директор ФСБ смотрел в упор, не мигая. Ему не нравились колебания коллеги. – Там, в самолете, делегация ООН. Ты понимаешь, что будет, если хоть один из членов делегации погибнет? Нас и так во всем мире считают рассадником мирового терроризма. Это самый важный за последние десять лет приезд делегации ООН в нашу страну. Они готовят специальный доклад по правам человека. И доклад положительный, наши ребята уже успели его просмотреть и переснять. Если мы сейчас примем неверное решение, вся наша работа пойдет насмарку. Этот доклад нужен стране больше, чем сто таких самолетов. От него зависит выделение крупного кредита Международного банка. Если мы не сможем его получить… Сам знаешь, какое у нас сейчас положение в экономике. Я лично курировал их поездку.

– Так все шло хорошо, и вдруг этот дурацкий захват. Кто бы мог подумать, что до них доберутся в воздухе. Какая глупость!

Снова зазвонил телефон.

– Да, – министр поднял трубку. Сначала он слушал молча, потом стал кричать: – Вы меня не агитируйте! Как будто я не понимаю. Все понимаю, все! Ну, тогда приезжайте и сидите в аэропорту вместо меня! И командуйте своими людьми. Кто-то из них и сообщил, что рейс переносится. Да, кто-то конкретно из ваших людей! А мои не знали, что рейс переносится. Этим занимались ваши сотрудники. Вот теперь нужно поискать, кто из них продал эту информацию. А я поищу среди своих. – Он бросил трубку. – Министр иностранных дел говорит, нельзя штурмовать ни при каких условиях. Рассказывает, какие там известные люди. Нужно идти на все уступки террористам, лишь бы спасти членов делегации. Остальные люди его вообще не волнуют. Звонит уже пятый раз.

– Он думает о своих проблемах, – понимающе сказал директор, – ему до фени наши трудности. Хотя утечка информации могла произойти из его ведомства. Пусть лучше проверит, как один из бандитов получил дипломатический паспорт.

– Нам бы его проблемы, – проворчал министр, – сейчас некогда этим заниматься. Нужно освобождать дипломатов. Потом разберемся, кто подсказал бандитам, когда они улетают. Хотя какая нам разница? Это может быть любой водитель МИДа, просто проболтавшийся своей подружке.

Открылась дверь, и в комнату бесцеремонно вошел глава оппозиции.

– Сидите тут! – крикнул он. – А там людей опять захватили. Ничего, скоро всех вас поганой метлой…

– Кончай дурака валять, – недовольно прикрикнул министр, – здесь тебе не Государственная Дума, нам клоуны не нужны.

Глава оппозиции растерялся. Он не ожидал такого откровенного хамства со стороны главы МВД. Ему казалось, что хамство – его приоритет, и не мог предполагать, что нарвется на него сам. И от кого? От государственного чиновника, утверждение в должности которого зависит в том числе и от оппозиции.

– Ничего, – быстро нашелся глава оппозиции, – вы у меня в Сибирь отправитесь, снег чистить будете! Бездельники, довели государство до такого состояния.

Он быстро вышел из комнаты, благоразумно не дожидаясь ответа на свой выпад.

– Позер, – сказал министр, поднимая трубку и набирая номер своего заместителя. – Тебе дали данные по террористам?

– Да, наши уже работают, – последовал ответ.

– Поторопи их. У меня осталось всего десять минут. Нужно дать ответ президенту, что я намерен делать. Все важное сразу сообщите мне. Какие-нибудь данные об их главаре получили?

– Получили. Он профессиональный наемник. Участвовал в трех войнах на территории бывшего Советского Союза. Профессионалы так просто не сдаются.

– Думаешь, нужно штурмовать?

– Уверен, товарищ генерал. Другого выхода у нас нет. Мы же не можем освобождать бандитов из тюрьмы, это нереально. Да и страшно. Мы их потом туда за сто лет не соберем.

– Ладно. Ты держи все на контроле. И если что-нибудь важное, сразу звони мне. – Он положил трубку.

– Что-нибудь новое есть? – спросил директор.

– Пока нет. – Министр поднялся со стула. – Давай выйдем, посмотрим на самолет.

В большом депутатском зале было много людей. Лица у всех были тревожные. Директору и министру все предупредительно уступали дорогу, стараясь не встречаться с ними взглядом. Все понимали: тяжелее всего сейчас приходится этим двоим. Они должны принимать решение, и от этого решения зависела судьба в первую очередь их самих, а уже затем террористов, заложников и тех, кто будет штурмовать самолет. К директору ФСБ подошел начальник специальной группы «Альфа». Это был высокий, уже немолодой генерал с узким, вытянутым лицом.

– Мои люди будут готовы через полчаса, – доложил он. – Мы отрабатываем возможность маневра самолетов, чтобы подойти к ним поближе. Но жертвы полностью исключить не могу. По нашим сведениям, там засели профессионально подготовленные люди. Они знают наши методы и знают, как с нами бороться. Решение принимать, конечно, вам.

Директор молча посмотрел на министра. По указанию президента именно он должен принимать все решения. Но министр промолчал. Он и без того знал, что приказ о штурме должен отдать лично он. И за все будет в ответе в первую очередь он.

В конце зала, у буфета, послышался громкий голос лидера оппозиции. Министр поморщился. Обратился к одному из своих офицеров:

– Постарайтесь убрать его отсюда под благовидным предлогом. Организуйте ему внизу пресс-конференцию, пусть красуется перед журналистами, он это любит.

Они вышли из зала на балкон и посмотрели на стоявший недалеко самолет. В нем не было ничего странного, если не считать, что в нарушение существующих норм дверца люка была открытой, а трапа рядом с ней было. Из люка выглядывал молодой человек с автоматом в руках.

– Осторожнее, товарищ генерал, – попросил кто-то из офицеров, – если он начнет стрелять, пули вполне могут долететь и сюда.

– Не начнет, – махнул рукой министр.

Они стояли на балконе.

– Как мне все это надоело, – вдруг вздохнул министр, – уехать бы куда-нибудь в деревню.

– Успеешь еще, – сказал директор, – если сегодня к вечеру не возьмем этот самолет, ты всю оставшуюся жизнь проведешь в деревне, на природе.

– Не каркай, – обиделся министр, – нам вместе отвечать придется.

– Поэтому и говорю. – Директор посмотрел на небо. Оно было сегодня каким-то особенно голубым. – Нужно все-таки отдавать приказ о штурме самолета. У нас нет другого выхода.

– Не могу. Понимаешь, не могу. Столько людей положим, нам этого никто не простит. Нужно тянуть время, как-то с ними договариваться.

– Ну-ну. Либералом стал, – упрекнул директор ФСБ, – с бандитами хочешь договориться.

– Товарищ министр, – позвал кто-то сзади, – только что передали из самолета. С террористами кто-то разговаривал. Мы засекли их сотовый телефон. Только что им кто-то позвонил из Москвы.

– Узнали, кто? – быстро спросил министр.

– Звонили с улицы, – виновато ответил его помощник, – сейчас группа наших сотрудников выехала на это место.

 

Глава 2

Они готовились целый месяц. Только в дурных кинофильмах можно просто приехать в международный аэропорт и захватить самолет, прорвавшись к нему с оружием. В жизни все намного сложнее. И более непредсказуемо, когда в последний момент может спустить шина опаздывающего в аэропорт автомобиля или заболеть живот у одного из членов группы. Их было пятеро. В таком составе они встретились в гостинице «Мир», куда Валерий пригласил их всех. Сначала пришли двое кавказцев – Иса и Рамин, воевавшие в Чечне на стороне Дудаева, отличившиеся до этого в Абхазии и Осетии и ушедшие в горы после подписания временного перемирия. Потом появилась Сандра. Никто не знал ее настоящего имени. Но Валерий позже рассказывал, что она была известным снайпером и, по слухам, имела на своем счету несколько десятков пораженных живых мишеней.

Последним пришел Николай. Он был мрачен и все время молчал. Лишь позже члены группы узнали о том, что он имел четыре судимости. И провел в тюрьме в общей сложности более пятнадцати лет. Эту группу собрал Валерий Стуков, сын знаменитых московских врачей и наводчик многих крупных банд, каждый раз умело уходивший от наказания благодаря своим многочисленным связям и знакомствам. Все это было в прошлом, еще при прежнем режиме. При нынешнем прятаться уже не было нужды. Он участвовал в трех войнах, начав с Приднестровья. И каждый раз отличался особой, какой-то нелогичной храбростью и поражающей воображение жестокостью.

Они готовились к операции тщательно. Погрузили все оружие в два больших ящика, выбранных с таким расчетом, чтобы ящики не прошли через рентгеновские аппараты. Между стенками были поставлены тонкие титановые пластины, не пропускающие сигналы с обычных магнитометров, находящихся на вооружении у дежурных милиционеров. По приказу Валеры Сандра устроилась в аэропорт на работу и выбрала наиболее подходящее место, откуда можно было пронести грузы, якобы предназначенные для загрузки в транспортный самолет. Традиционно груз, следующий в транспортный самолет, не досматривался особенно тщательно. Кому могло прийти в голову, во-первых, захватить транспортный самолет, во-вторых, взрывать его с собственным грузом на борту. Никто не подозревал, что после прохождения контроля груз можно было спокойно отвезти к пассажирскому самолету. В аэропорту, тем более в международном, царила обычная неразбериха.

Все было продумано до мелочей. Взяты билеты на пятое июня. К счастью, самолет, который они собирались захватить, летел из международного аэропорта «Шереметьево-1»в столицу одной из стран СНГ и поэтому для рейса не требовались специальные международные паспорта, иначе им пришлось бы много хлопотать. Но и на этот случай у Валеры был неведомо кем выписанный и непонятно как полученный дипломатический паспорт. У остальных были обычные паспорта с гербом СССР. Но в этот день что-то случилось. Никто так и не узнал, что именно произошло. Только Сандра стала свидетелем того, как, выслушав чье-то сообщение по мобильному сотовому телефону, Валерий, громко выругавшись, сказал:

– Все отменяется. Увозим ящики обратно, полетим завтра.

– Завтра не моя смена, – сообщила девушка, – и там будут совсем другие грузчики.

– Я сказал: уезжаем, – повысил голос Валера, – так нужно. Полетим завтрашним рейсом. Ничего, так даже лучше. Сатана, говорят, любит шестерку, а завтра шестое июня.

Ничего не понимая, Сандра вынуждена была вернуть привезенные в аэропорт ящики.

В этот день все пятеро чувствовали себя плохо, но понимали, что Стуков, имевший информацию об этом рейсе, руководствовался какими-то своими, неведомыми им мотивами. Особенно беспокоился Рамин, на которого давно был объявлен розыск сразу в нескольких странах СНГ. Каждый лишний день в Москве увеличивал шансы быть схваченным и арестованным органами милиции. И хотя от уличных постовых и инспекторов ГАИ можно было откупиться, он всю дорогу, когда возвращались из аэропорта, просидел молча, глядя по сторонам и сжимая кулаки. Впервые за последние несколько лет он был полностью разоруженным, в самолет нельзя было проносить даже нож, и чувство собственной беспомощности многократно усиливалось. В отдельные моменты ему даже казалось, что вся операция по захвату самолета была спланирована Стуковым специально для того, чтобы обезоружить его и спокойно арестовать. Лишь когда они снова приехали на квартиру Валеры и подняли ящики наверх, он несколько успокоился, а к вечеру даже развеселился, заявив, что Бог троицу любит и они вполне могут не вылететь и завтра утром.

Контроль все миновали спокойно. Николай, Иса и Рамин прошли через обычный пассажирский вход и направились к самолету. Валера ждал на выходе у транспортного отсека. Там же была и Сандра. По приказу Стукова грузчики привезли два нестандартных ящика к выходу, где их должны были досмотреть дежурные милиционеры. Сержант, стоявший у входа, только зевнул и махнул рукой, а второй милиционер для верности провел магнитометром по ящику.

– Что здесь? – спросил он вяло.

– Это специальный груз для нашей фирмы, – улыбнулся Стуков.

– В какой самолет? – поинтересовался сержант.

– В пассажирский, вон в тот.

– А почему отсюда везете? – сержант почувствовал, что можно заработать. – Правил не знаете? В пассажирский самолет все несут вон оттуда. Там специальный контроль.

Грузчики переглянулись.

– Нам сказали, отсюда, – недоумевая ответил один из них.

– Конечно, отсюда, – вмешалась, мило улыбаясь, Сандра.

Она была в форменной одежде, и грузчики принимали ее за обычного сотрудника аэропортовских служб. Их было столько в самом аэропорту, что грузчики давно запутались и не пытались разобраться, кто и какую службу представляет.

– Кто разрешил? – спросил сержант.

– Можно вас на минуту? – позвал его Валера в сторону.

Милиционер, понявший, что его начальника покупают, лишь улыбнулся. При этом варианте могло перепасть и ему.

– Чего вам? – спросил сержант, делая несколько шагов в сторону.

– Вот мой паспорт, – показал зеленую книжечку Стуков. – Как дипломат я могу вообще пройти без досмотра и объявить этот груз дипломатическим багажом, не подлежащим досмотру. – Он знал, что врет. Дипломатический багаж оформлялся отдельно и не проходил через обычный транспортный вход. А все, что шло непосредственно в самолет, в пассажирскую кабину, должно было досматриваться самым тщательным образом. Даже дипломаты проходили через контроль на предмет выявления оружия.

Всего этого сержант, конечно, не знал. Но его больше заинтересовала стодолларовая купюра, показанная ему незнакомцем. Сержант не был ни святым, ни праведником. Он был обычным человеком и знал, что в аэропорту берут все, от начальника до диспетчера, от полковника до рядового. Поэтому он не сумел отказать. Кивнув, взял зеленую купюру и, подойдя к грузчикам, крикнул:

– Давай быстрее, ребята.

Грузчики тоже были не наивными людьми и понимали, что сержант так быстро изменил свое мнение в результате получения нескольких бумажек разного достоинства.

– Все в порядке? – на всякий случай спросил рядовой, чтобы подчеркнуть и свою значимость.

– Можно пропустить, – разрешил сержант. «Придется дать ему тысяч пятьдесят, в рублях, конечно, – решил с сожалением сержант. – Этот дурак с дипломатическим паспортом мог бы со мной заранее договориться».

Грузчики повезли ящики к самолету. Дипломат и девушка в форменной одежде аэропорта поспешили за ними.

– Много дали? – спросил рядовой.

– Да нет, – сплюнул сержант, – совсем немного, всего сто тысяч. Половину тебе отдам.

– Вот жлоб, – разозлился рядовой, – а я думал, тысяч на триста потянет.

Он не хотел говорить сержанту о своих подозрениях. «Наверняка взял тысяч двести, а мне дает только пятьдесят», – уверенно думал рядовой, но претендовать на большее не смел. В конце концов, это совсем неплохо, даже если получаешь за смену всего пятьдесят тысяч рублей. В месяц эта сумма значительно превысит его зарплату.

Валера и Сандра подошли к самолету. Около него пока никого не было, пассажиров еще не успели подвезти. Стоявший у лестницы солдат-пограничник отвернулся, увидев грузчиков и девушку в форменной одежде. Его задача – проверять паспорта всех поднимающихся на борт, а качество и количество загружаемого в самолет груза он не контролировал. Стуков показал свой паспорт пограничнику и спокойно, с чувством собственного достоинства, поднялся на борт лайнера. Стюардессы, встретившие его в первом салоне, улыбнулись ему. Одна была особенно симпатичной. Ему это понравилось, хороший знак.

– Как вас зовут? – спросил он у девушки.

– Лена, – стюардесса показала ему на салон, – вы пройдете?

– Пока нет, я схожу в депутатскую и вернусь. Вот мой паспорт, – показал он документ, – сейчас загрузят наш багаж, если можно, прямо в салон, а то там дипломатическая почта. Вы ведь знаете, по статусу ее нельзя везти в обычном багажном отделении.

Стюардессы, конечно, не знали ни о каком статусе, но закивали. А грузчики уже поднимали ящики, направляясь в хвост самолета. Валера дождался, пока погрузят второй ящик, и, удовлетворенно кивнув, спустился вниз. Грузчикам он щедро отвалил сто тысяч рублей. Потом вместе с Сандрой направился к аэровокзалу. Девушка быстро переоделась, не заходя в свое служебное помещение. Затем они вдвоем отправились в дальний конец аэровокзала, где находилась депутатская комната. Валера поднял трубку переговорного устройства перед закрытой дверью.

– Доброе утро, – весело сказал он, – вам звонили насчет меня из МИДа. Я дипломат, со мной моя сотрудница.

Вчера утром он сам позвонил из дома и просто предупредил девушку, сославшись на телефон дежурного сотрудника МИДа, который он узнал по справочной. В депутатскую часто звонили из посольств и других официальных ведомств, когда их сотрудники уже находились в пути к аэропорту и давать официальную заявку по факсу было поздно, Валера знал об этом заранее. Но на этот раз номер не прошел. Девушка, принимавшая заявки, оказалась бдительнее и потребовала подтверждения. Испуганная Сандра смотрела на Валерия, который бросил трубку. Однако через минуту он снова куда-то позвонил, выслав Сандру из комнаты. Когда она вернулась, он улыбался.

Они вновь подошли к депутатской и, к удивлению Сандры, оказалось, что их фамилии уже зарегистрированы по всей форме. Разумеется, никто и никогда не звонил и не перепроверял приехавших в депутатскую людей. Считалось, что в депутатской размещаются довольно солидные люди и никто из них не будет шутить. Кроме того, это было дорогое удовольствие: за пользование залом для официальных делегаций нужно было платить при выезде более двухсот тысяч рублей. Кроме того, нужно было предъявить документы, в противном случае вас просто могли выставить из зала. Но у него был непонятно как полученный дипломатический паспорт, а в журнале стояла его фамилия. Дежурная по депутатской комнате назвала ему номер кода, и он открыл дверь в зал, нажав кнопку. Код был простой, всего лишь одна цифра восемь. В депутатской их больше не беспокоили. Конечно, контроль перед посадкой в самолет они прошли. Она распустила волосы, надела темные очки, вместо форменного на ней был темный брючный костюм. В переодевшейся Сандре трудно было узнать аэропортовскую служащую, затянутую в форменную одежду.

К самолету их отвезли в специальной машине, как и положено в таких случаях по статусу депутатской комнаты. Уже перед выходом на летное поле Стуков обернулся к зданию аэровокзала и чему-то улыбнулся.

– Хорошая погода, – сказал он девушке, – значит, все будет в порядке. Настоящая летная погода.

– Что? – не поняла Сандра.

– Теперь все нормально, – засмеялся Валерий.

 

Глава 3

Он не любил радиотелефоны, эти маленькие аппараты, которые можно носить в кармане, словно записные книжки, и которые всегда звонили в самое неподходящее время. Он часто забывал поставить батареи телефона на дополнительную подзарядку. Кроме того, от мобильных сотовых телефонов у него сильно болела голова. И теперь, когда раздался этот неожиданный телефонный звонок, он, недовольно покосившись на лежавший в стороне пиджак, в кармане которого находился его телефон, не стал прикасаться к нему сразу после первого звонка. Но телефон звонил не умолкая, все-таки пришлось его достать.

– Слушаю.

– Добрый день, Дронго. – Он сразу узнал скрипучий голос министра иностранных дел России.

– Добрый день, – поздоровался Дронго, прикидывая, чем могло быть вызвано необычное обращение министра. Наверняка что-то случилось.

– У нас есть важное дело, – сообщил министр, – нам нужно срочно встретиться.

– Завтра утром, – предложил Дронго. – Скажите, куда мне приехать. Вообще-то вам повезло, я в Москве проездом.

– Я знаю. Но мне нужно увидеться с вами срочно.

– Хорошо, – обреченно согласился Дронго, поняв, что произошло нечто исключительное.

– Я заеду за вами немедленно. Где вы будете меня ждать?

Дронго назвал адрес.

– Через двадцать минут, – сказал министр и отключился.

Дронго недоуменно пожал плечами. Может, действительно мир сошел с ума сегодня ночью, а он об этом еще не знает? Ровно через двадцать минут он был в условленном месте, и тотчас рядом затормозила машина. Он пригляделся: сомнений не было, министр приехал на встречу в обычной служебной «Волге», которой он, наверное, не пользовался уже много лет. Дронго не раздумывая сел в автомобиль.

– Добрый вечер, – буркнул он. – Что произошло?

– Несколько часов назад террористы захватили самолет, – коротко сообщил министр, кивнув в знак приветствия. – В данный момент он стоит в «Шереметьево-1», и наши спецслужбы пытаются понять, что там происходит.

– А что там происходит?

– В самолете находится делегация ООН, прилетевшая в страну со специальным визитом. Террористы захватили всех дипломатов, которые находились в самолете. Это одиннадцать самых высокопоставленных дипломатов мира, среди которых есть даже член королевской фамилии Испании и князь из Швеции.

– Чего требуют террористы?

– Миллиард долларов и отпустить из тюрьмы двух главарей известных преступных группировок.

– Почему такая несуразная сумма?

– Не знаю, – ответил министр, – меня волнуют не деньги, а факт захвата дипломатов. У нас всего несколько часов в запасе, нужно принимать какие-то меры. Наши спецслужбы собираются штурмовать самолет, но я очень боюсь, что дипломаты во время штурма пострадают. Это окончательно подорвет доверие к нашей стране со стороны всего цивилизованного мира. Нужно искать другой вариант.

– Понятно, – задумчиво сказал Дронго, – и вы считаете, что я могу за несколько часов решить все проблемы?

– Не нужно острить. Сейчас не время, – раздраженно ответил министр, – я не прошу вас брать штурмом самолет. Мне нужно, чтобы вы выяснили нечто совсем другое.

– Это я уже понял, судя по тому, как срочно вы решили со мной встретиться.

– Дело в том, – продолжал министр, – что делегация ООН должна была вылететь вчера другим рейсом, но неожиданно выяснилось, что они не успевают подготовить итоговые документы. Возникли некоторые разногласия, и они приняли решение задержаться еще на один день. Но об этом не знал почти никто. Вы меня понимаете?

– Неожиданная задержка, – задумчиво сказал Дронго.

– Вот именно. Они должны были улететь вчера другим рейсом. Но террористы как будто знали, что они полетят именно сегодня. Сотрудники ФСБ уже проверили, шесть человек поменяли свои билеты со вчерашнего рейса на сегодняшний. Это не считая дипломатов. Отсюда делаю вывод, что террористы были информированы о переносе вылета дипломатов и информированы из достаточно надежного источника.

Дронго нахмурился. Он наконец понял, в чем суть проблемы.

– Когда террористы поменяли билеты?

– Ровно через тридцать минут после того, как я узнал о том, что группа сотрудников ООН не летит вчерашним рейсом, – вздохнул министр, – ровно через тридцать минут. По моей просьбе один из наших сотрудников проверил все данные по компьютеру компании, которая продавала им билеты. Там зафиксировано время смены билетов. Об этом уже знают и сотрудники ФСБ. Но им сейчас не до таких тонкостей. У них осталось в запасе всего несколько часов.

– Кто кроме вас мог узнать об отмене вылета дипломатов? – спросил Дронго. – Именно за эти тридцать минут.

– Никто, – развел руками министр. – Они позвонили сразу мне. В этот момент дипломаты находились в здании министерства и работали над итоговым документом. Но возникли разногласия, и они решили перенести свой вылет на сегодня.

– Кто был с ними в этот момент в кабинете?

– Мой заместитель, директор департамента и посол по особым поручениям. Три человека. Всем троим я доверяю.

– Кто еще мог узнать о том, что их вылет отложен?

– Следующим узнал я сам.

– И кому вы позвонили?

Министр недовольно взглянул на Дронго. Потом вымолвил:

– Конечно, президенту.

– Он сам взял трубку?

Министр покачал головой.

– Не зарывайтесь, Дронго. Надеюсь, вы не собираетесь подозревать президента страны в том, что он сообщил террористам об этом рейсе? Кстати, я позвонил ему не сразу, минут через пятнадцать. Они просто не должны были успеть. Поэтому, думаю, мой звонок президенту здесь ни при чем.

– А ваш секретарь? Она могла услышать ваш разговор? Или кто-нибудь из ваших помощников?

– Вы серьезно подозреваете, что с террористами могут быть связаны мои помощники?

– Вы сами попросили меня помочь, заявив, что никто, кроме сотрудников МИДа, не мог знать о перемене дня вылета. Потому я и задаю такие вопросы.

– Не могли, – категорически заявил министр, решив прекратить споры с этим неприятным для него человеком. – Не забывайте, у нас очень мало времени.

– Что вы предлагаете мне делать?

– Поехать со мной в министерство и найти человека, который выдал террористам информацию. Там всего пять человек. В течение трех часов вы обязаны найти и указать мне, кто и почему решился на такой пагубный для страны шаг.

– Почему пятеро? Вы посчитали и себя? Все равно должно получиться четверо.

– Нет, – разозлился министр, – конечно, нет. Если бы я сам сообщил террористам об отмене рейса, я бы не стал вас искать. Не нужно все время считать себя умнее других, Дронго. Просто там была еще и стенографистка, которая фиксировала их беседу. И девушка-секретарь заместителя министра, которая приносила им чай и могла слышать их разговор. В общем, получилось пять человек. Или вам мало такой цифры?

– Меня больше волнует другая цифра, – честно признался Дронго, – почему они попросили такую заведомо нереальную сумму в миллиард долларов? Любой мало-мальски нормальный человек понимает, что миллиард долларов наличными им никогда не дадут. Ни в Москве, ни в Лондоне, ни в Вашингтоне нет таких денег. Да они их и не смогут увезти. Тогда почему они выдвигают такие заведомо глупые требования?

– Это вы узнаете у них завтра утром, – нервно заметил министр и дотронулся до плеча водителя. – Боря, давай в министерство.

Водитель, не оборачиваясь, кивнул.

– А ваш водитель не мог знать об этом рейсе? – очень тихо спросил Дронго.

– Не мог. Это не мой водитель. И потом, я сел в тот день в автомобиль, когда билеты уже поменяли. Значит, террористам мог сообщить об отмене рейса только один из пятерых сотрудников.

– Приятная перспектива, – кивнул Дронго, – это почти невозможно. Каким образом я смогу определить, кто именно из них мог быть связан с террористами? Вы же сказали, что ручаетесь за всех своих сотрудников.

– За сотрудников – да. Но там были еще две молодые женщины. За них я не могу поручиться. Вполне вероятно, что одна из них была каким-то образом связана с террористами и сообщила им о переносе вылета. И вдобавок ко всему у одного из бандитов есть дипломатический паспорт.

– Как это – дипломатический паспорт? – не поверил услышанному Дронго. – И вы не знаете, кто его выдал?

– Пограничники уверяют, что печати были наши. А серия паспорта относится к той партии, которая была на Украине. Сейчас мы проверяем, как паспорт с Украины мог попасть в Россию и как его выдали террористу. Но пока проверим, пройдет время, а у нас в запасе всего несколько часов.

– Хорошего мало, – согласился Дронго. – Ну, а хотя бы личные дела своих сотрудников вы подготовили?

– Конечно. И даже приказал сделать подробные объективки. Мой заместитель по кадрам может вам помочь.

– Сам он не мог знать об отмене рейса?

– Нет. Я же сказал, только эти пять человек. Его вообще вчера не было в министерстве. Он болеет, я вытащил его из постели. Кроме пятерых наших сотрудников, о переносе вылета знали только я и президент. Даже премьер-министру об этом не было известно.

– В таком случае вам придется позвонить еще и президенту, – подвел итог Дронго.

– Вы с ума сошли? Что я ему скажу? «Подозреваю вас в связях с террористами»? Он сочтет меня идиотом.

– Нет. Если я не смогу ничего сделать в вашем ведомстве, вы позвоните ему и спросите, не сообщал ли он кому-нибудь об этом. Если сообщал, то пусть скажет, кому именно.

Министр замолчал. Достал платок, вытер лицо.

– Постарайтесь найти этого человека, – почти простонал он, – иначе я не смогу поручиться за жизнь заложников.

 

Глава 4

К зданию министерства они подъехали довольно быстро. Стоявшие в подъезде сотрудники милиции были удивлены, увидев, как поздно вернулся на работу министр, да еще в сопровождении какого-то неизвестного человека. Правда, они не рискнули потребовать у незнакомца пропуск, видя, что он проходит в здание вместе с министром.

В приемной находились несколько человек. Кроме помощника министра, сидевшего за столом, были еще две молодые женщины и двое мужчин. Дронго внимательно рассмотрел всех четверых. Одна девушка – коротко подстриженная, явно крашеная блондинка. На ней был красивый красный костюм, мини-юбка подчеркивала ее стройные ноги. Другая была шатенкой, в очках, волосы аккуратно собраны. Лицо почти без косметики. Юбка заканчивалась значительно ниже, но также подчеркивала некоторые прелести ее фигуры. Мужчины, сидевшие на диване, тихо переговаривались. Когда вошел министр, они мгновенно встали. Один имел средний рост, был лыс, одет в темный строгий костюм. Другой был в более светлом костюме. На нем был очень хороший галстук, что Дронго отметил чисто механически. И весьма неплохая обувь. Он бодро кивнул в ответ на приветствие министра.

Вслед за хозяином Дронго вошел в кабинет, где уже сидели два заместителя министра. Шея одного из них была замотана теплым шарфом. Он поздоровался простуженным голосом, и Дронго понял, что это заместитель по кадрам. Другой был в элегантном сером костюме. Он строго посмотрел на гостя, поправляя прическу. Его попытки скрыть лысину были тщетны.

– Садитесь, – разрешил хозяин кабинета, опускаясь в свое кресло.

– Вот, познакомьтесь. Это эксперт по проблемам безопасности… э… как вас называть?

– Как угодно, – улыбнулся Дронго, – им ведь все равно.

– В общем, он не любит называть свое настоящее имя, – буркнул министр. – А это два моих заместителя. Семен Константинович – по кадрам, а Всеволод Игнатьевич – по международным организациям. Он как раз занимался приемом наших гостей.

– Понятно, – кивнул Дронго. – У меня к вам сразу большая просьба, если, конечно, можно.

– Какая просьба? – нахмурился министр, ожидая подвоха.

– Сделать так, чтобы все четверо ваших сотрудников, сидящих сейчас в приемной, разошлись по разным кабинетам. Подчеркиваю, по разным. И чтобы не общались друг с другом.

– У нас не гестапо, – резко заметил Всеволод Игнатьевич, – может, вы еще хотите устроить здесь пыточную камеру?

– Подождите, – поморщился министр и, уже обращаясь к Дронго, спросил: – Вы считаете, что это обязательно?

– Во всяком случае, желательно. Мне нужно, чтобы все участвующие в этом деле разошлись по своим кабинетам. Когда понадобится, мы их позовем.

– Хорошо, я распоряжусь.

Министр был умным человеком и понял, что речь идет не только о четверых сотрудниках, сидевших в приемной. В равной степени все сказанное относилось и к одному из его заместителей.

– Всеволод Игнатьевич, – обратился он, правильно угадав, к какому именно, – распорядитесь, пожалуйста. И сами, если хотите, можете немного отдохнуть в своем кабинете. Когда понадобится, мы вас позовем.

Заместитель министра иностранных дел был не менее проницательным человеком, он понял, что его под благовидным предлогом просто удаляют из кабинета.

– Да-да, конечно, – торопливо сказал он, поднимаясь со стула, – я сейчас все устрою. Если понадобится, буду у себя.

Он быстро вышел из кабинета. Наступила неприятная тишина.

– Вы своими полицейскими методами оскорбляете наших людей, – обиженно заметил министр.

– По-моему, я не напрашивался в ваш кабинет, – напомнил Дронго, – и уж тем более не я называл имена подозреваемых.

Министр промолчал. Возразить было нечего.

– Давайте начнем по порядку, – предложил Дронго, – прямо с вашего заместителя.

Сидевший напротив него кадровик достал из своего портфеля папку, протянул ее Дронго.

– Здесь все данные на Всеволода Игнатьевича.

– Будет лучше, если вы мне коротко расскажете, – попросил Дронго, – а потом я уж посмотрю, что меня интересует.

Заместитель министра поправил шарф на шее, он чувствовал себя еще не совсем хорошо, но шеф сегодня был неумолим, потребовав приехать в министерство.

– Всеволод Игнатьевич Баженов, – начал заместитель по кадрам, – работает в нашей системе более двадцати лет. Кадровый дипломат. Поступал в МГИМО по направлению с завода. Отлично учился. Работал в Нигерии, Сомали, Египте. В центральном аппарате был директором департамента. Заместителем министра назначен в прошлом году. Женат. Имеет двух сыновей.

– Внуки есть? – вдруг спросил Дронго.

– Пока нет. Он поздно женился, – удивился вопросу Семен Константинович. – А почему вы спросили про внуков?

– Давайте договоримся, – улыбнулся Дронго, – сегодня ночью вопросы задаю только я. А завтра утром, если все будет нормально, я отвечу на все ваши вопросы.

– У него нет внуков, – повторил заместитель министра.

– Где учатся дети? Где работает жена?

– Его супруга работает экономистом в издательстве «Прогресс». Дети учатся. Один в МГИМО, другой заканчивает школу.

– Ясно. С ним все понятно. Перейдем к следующему. Тот красивый моложавый мужчина, который сидел в приемной, очевидно, директор департамента?

– Да, а как вы догадались?

– У него очень уверенный вид человека, ведущего спокойный, размеренный образ жизни. В отличие от другого дипломата, посла по особым поручениям, который, наверное, уже заработал себе язву на постоянных командировках.

Заместитель министра впервые улыбнулся. У посла действительно была язва, и он мучился в многочисленных командировках, не решаясь пробовать местную пищу.

– Директор департамента Илья Петрович Костин. – Кадровик достал следующую папку. – Потомственный дипломат. Отец был послом в Южной Корее. После школы закончил экономический факультет МГИМО. Работает у нас четырнадцать лет. Работал в посольствах СССР в Австрии и Бельгии. Последняя должность – консул во Франции. Знает немецкий, французский языки. Начитан, умен. До сих пор еще не женат. Вернее, был женат, но развелся восемь лет назад. Коллеги считают, он очень перспективен. Умеет нравиться женщинам.

– А это вы откуда знаете?

Заместитель министра посмотрел на Дронго, снимая очки, чтобы протереть запотевшие стекла.

– У меня такая должность. Я обязан все про всех знать.

– Давайте следующего, – попросил Дронго, и его собеседник взял третью папку.

– Михаил Аркадьевич Арсенов, посол по особым поручениям. Пятьдесят шесть лет. Работал в райкоме комсомола, райкоме партии, потом поступил в МГИМО, но на дипломатической службе был всего несколько лет, работая в Пакистане. Потом снова перешел на партийную работу, был секретарем парткома, заместителем заведующего горкома партии, заведующим. Оттуда был направлен послом в Непал. Четыре года назначен послом по особым поручениям. Женат. Двое детей. Трое внуков. Умеет говорить на нескольких языках, хотя хорошо знает только английский.

– Чем он занимается как посол по особым поручениям?

– Урегулирование конфликтных ситуаций в СНГ. В основном, «горячие точки». Он безотказный человек, сказывается партийная закалка.

Заместитель вспомнил, что рядом сидит министр, и покраснел. Тому могло не понравиться последнее выражение своего зама.

– Следующий, – попросил Дронго.

– Алена Королева, секретарь Всеволода Игнатьевича, ей двадцать шесть лет. Отец работает во внешнеторговом Представительстве в Австралии. Закончила МГУ, филологический факультет. Знает английский. Не замужем, хотя одно время встречалась с каким-то молодым человеком, который приезжал за ней на роскошном «мерседесе». Сейчас по вечерам уходит с работы одна. Она живет здесь недалеко, на Кутузовском. До работы в МИДе служила в какой-то коммерческой фирме.

– Ясно, – кивнул Дронго. – Давайте последнюю папку.

– Светлана Мухина, – открыл следующую папку заместитель министра, – двадцать девять лет. Разведена. Имеет пятилетнего сына. Работает в министерстве уже три года. Очень пунктуальна и аккуратна. Знает английский и французский. Считается одной из лучших стенографисток. Несколько раз привлекалась к обслуживанию высокопоставленных делегаций из США, Канады и Франции. Образование высшее. В настоящее время готовится защитить кандидатскую диссертацию.

– У вас все?

– В общих чертах, все, – кивнул заместитель министра, положив пятую папку на стол, – но это, конечно, только в очень общих чертах. Я думаю, вам нужно будет более подробно ознакомиться с личными делами всех пятерых сотрудников.

– Для чего? – улыбнувшись, спросил Дронго.

Заместитель, не ожидавший такого вопроса, оглянулся на министра. Потом твердо сказал:

– Чтобы лучше их знать.

– Неужели вы думаете, что в биографии кого-нибудь из них я смогу прочесть, как именно он готовился сотрудничать с террористами? – засмеялся Дронго. – Мне гораздо важнее не бумаги, которые вы так тщательно собрали и подшили в их дела, а ваши рассказы, наблюдения. Я не сомневаюсь, что их личные дела в полном порядке. Меня волнует другое. Кто из них и почему решил стать пособником террористов? Поэтому нам с вами еще придется поработать, дорогой Семен Константинович. Начнем с ними беседовать и попытаемся выяснить, кто из них мог предупредить террористов.

 

Глава 5

Первым, по предложению Дронго, вызвали Михаила Аркадьевича Арсенова, посла по особым поручениям. Он вошел в кабинет министра как-то боком и сел на краешек стула, хмуро глядя на присутствующих. В отличие от всех остальных подозреваемых, ему было много лет, и ни для кого не было секретом, что он скоро завершит свою карьеру дипломата и выйдет на пенсию по болезни.

– Михаил Аркадьевич, – обратился к нему Дронго, – вчера в вашем присутствии приехавшие дипломаты ООН решили отменить свой вылет и перенести его на сегодня. Вы не вспомните, как именно это было?

– Я уже докладывал министру, – угрюмо сказал Арсенов, – сначала они долго спорили по формулировкам. Каждый раз мы с Костиным предлагали им новые варианты, но им все не нравилось.

– А что делал Всеволод Игнатьевич?

– Он несколько раз выходил из кабинета и почти не принимал участия в нашей беседе.

– Каким образом было принято решение перенести день вылета?

В присутствии министра Арсенов несколько терялся. Ему всегда казалось, что тот относится к нему особенно плохо.

– Мы поняли, что не успеваем, и кто-то предложил отменить вылет, перенести его на сегодня.

– Вы не вспомните, кто именно?

Арсенов нахмурился. Потом неуверенно сказал:

– Кажется, шведский дипломат. Его сразу поддержал англичанин. Но француз колебался. Он хотел улететь еще вчера и предложил быстрее заканчивать. Однако вскоре мы поняли, что ничего не выйдет, и тогда французский дипломат тоже согласился на перенос даты вылета.

– Это было в вашем присутствии?

– Да.

– Кто еще был в этот момент в комнате?

– Все были. Я, Костин, Всеволод Игнатьевич, Света Мухина. Хотя нет, как только они заявили, что останутся еще на день, Всеволод Игнатьевич сразу вышел из кабинета.

– Вы это точно помните?

– Да, точно.

– Скажите, Арсенов, вы ведь раньше работали на партийной работе. Это верно?

Дипломат осторожно посмотрел на своего министра и кивнул.

– Все работали, – меланхолично сказал он.

– Но вы работали в горкоме партии, – настаивал Дронго.

– Правильно, работал.

– Вы сохраняете связи с прежними товарищами?

Арсенов снова посмотрел на министра, потом перевел неприязненный взгляд на Дронго.

– Сохраняю.

– Можно узнать, за кого вы голосовали на прошлых выборах? – вдруг спросил Дронго.

Арсенов в третий раз посмотрел на министра и спросил уже у него:

– Я должен отвечать?

Министр кивнул головой.

– За коммунистов, – признался Арсенов. – Но это мое личное дело.

– Конечно, – согласился Дронго, – но посмотрите, что получается. Делегация ООН, состоящая из высокопоставленных дипломатов, прибывает сюда, чтобы поддержать существующее в России правительство, которое именно сейчас подвергается особенно резким нападкам оппозиции. Вполне вероятно, что оппозиции не нужен доклад дипломатов ООН о возможной стабилизации положения в России, который откроет канал новых кредитов для правительства. Таким образом, я могу предположить, что вы, будучи идейно на несколько других позициях, чем все остальные сотрудники вашего министерства, могли позвонить террористам, чтобы сорвать визит сотрудников ООН и обеспечить победу оппозиции на новых выборах. Как вам нравится такой вариант?

Арсенов открыл рот. Возмущенно вскочил.

– Не смейте меня оскорблять! – заявил он громко. – Я всю свою жизнь честно работал и никогда с бандитами не имел дела. Вы меня не шантажируйте! А за кого я голосовал, это мое личное дело.

– Разумеется, – согласился Дронго, – я ведь не сказал, что так было. Я сказал, что так могло быть.

– Нет, – гневно сказал, все еще стоя, Арсенов, – не могло.

– Успокойтесь, – примирительным тоном сказал министр, – никто вас, Михаил Аркадьевич, не обвиняет. Мы просто хотим докопаться до истины.

Арсенов сел, но на Дронго больше не смотрел.

– Что было потом? – спросил Дронго.

– Ничего, – ответил Арсенов. – Потом Костин пошел докладывать министру о сложившейся ситуации, а мы еще сидели около двух часов, чтобы закончить наши дела.

– Вы не выходили из кабинета?

– Может, один раз и выходил в туалет. Но я точно не помню. Нет, кажется, не выходил.

– Спасибо вам, Михаил Аркадьевич, – кивнул Дронго. – И не нужно на нас обижаться. Мы просто пытаемся все выяснить.

Арсенов встал и, не глядя ни на кого, вышел из кабинета.

– Не нужно так травмировать людей, – желчно заметил министр. – Если у вас есть против них какие-нибудь доказательства, тогда пожалуйста. А если нет, то не надо их напрасно обвинять.

– Кого позвать следующим? – спросил заместитель.

– Давайте Костина. Он ведь пришел докладывать министру о случившемся.

Через минуту Костин сидел в кабинете министра, насмешливо глядя на Дронго и двух высокопоставленных дипломатов. Ему казалось, что все они заняты какой-то непонятной игрой.

– Скажите, Костин, – попросил его Дронго, – что происходило в комнате, когда дипломаты решили не лететь. Кто это предложил?

– Я не помню точно, но, может быть, англичанин или француз. Хотя нет, француз возражал особенно сильно. Потом мы его уговорили. Я даже предложил им остаться еще на два дня.

– А это для чего?

– Чтобы успокоить француза. Всегда нужно немного перегнуть палку в отношениях с этими иностранцами. Кстати, я вспомнил. Первым предложил остаться еще на один день шведский дипломат. Это точно.

– И вы пошли рассказать об этом министру?

– Конечно. Я обязан был информировать руководство о случившемся. Мы ведь думали, что они улетят. Тогда ничего страшного не случилось бы, – вздохнул Костин.

– Возможно, – согласился Дронго. – Вы вышли из кабинета, когда в нем уже не было Всеволода Игнатьевича. Правильно?

– Да, он вышел несколько раньше меня.

– В его приемной вы никого не видели?

– Нет. Алена куда-то вышла, а Всеволод Игнатьевич как раз говорил по телефону.

При этих словах министр быстро и выразительно взглянул на Дронго. Тот невозмутимо продолжал допрос.

– Вы точно видели, что он говорил по телефону?

– Да, точно. И в этот момент вошла в приемную Алена, а я пошел докладывать министру.

– Потом вы вернулись?

– Почти сразу. И никуда не заходил. Вернулся, и мы еще поработали около двух часов. А потом отправили дипломатов в гостевой дом, где они жили.

– Ясно. Какая у вас зарплата? – спросил вдруг Дронго.

Костин усмехнулся.

– Это имеет отношение к нашей проблеме? Зарплата у меня около трехсот долларов, но одежду я покупаю, когда бываю в командировках на Западе. Кроме того, у меня были очень состоятельные родители. И живу я теперь совсем один. Вас устраивает такой вариант ответа?

Дронго улыбнулся.

– Вполне. Спасибо вам, Илья Петрович, и позовите, пожалуйста, сюда Алену.

Когда он вышел, министр снова вмешался.

– Я знаю его отца. Очень порядочная семья. Но мальчик всегда любил красиво одеваться.

– Слава Богу, прошли те времена, когда мы за это наказывали, – улыбнулся его заместитель.

В комнату вошла Алена. Она держалась довольно независимо.

– Садитесь, – разрешил министр, и она опустилась на стул.

– Скажите, Королева, вы входили вчера во время работы дипломатов в комнату, где они заседали? – спросил Дронго.

– Конечно, входила, – подтвердила девушка. – Один раз Всеволод Игнатьевич попросил пепельницы поменять. И два раза чай подавала. Хотя они все больше кофе пили. Чай наши любят, особенно Арсенов.

– Таким образом, вы слышали, что говорили в комнате дипломаты? – уточнил Дронго. – Вы можете сказать, что именно вы слышали?

– Да я всего там бывала по минуте. Один раз они громко спорили, говорили, что им нужно остаться еще на один день.

– Кто говорил?

– Откуда я их знаю. Кто-то из них и говорил. А один ему сильно возражал. Очень громко спорили, но я вышла из кабинета. Это не мое дело – их споры слушать.

– Вы куда-нибудь отлучались из приемной?

– Нет, никуда.

– Вспомните, Королева, – предложил Дронго, – вы все время были в приемной или куда-то выходили. Это очень для нас важно.

– Да, выходила, – ответила Алена, – один раз и на минутку. Когда они уже закончили и Всеволод Игнатьевич вышел, чтобы позвонить.

– А почему он не сделал это из своего кабинета? – спросил Дронго.

– Откуда я знаю? – искренне удивилась Алена. – Может, он не хотел оттуда звонить. Там ведь столько народу было, и все русский язык знают.

– А куда он звонил?

– Я не знаю. Когда он стал звонить, я вышла, а только потом, через несколько минут, вернулась.

– А где вы были?

– В буфете, там конфеты для подруги брала. У нее был вчера день рождения.

– Ясно. Спасибо вам, Королева. Можете идти. Только в свой кабинет. Больше никуда не заходите.

Девушка поднялась и, бросив недовольный взгляд на Дронго, вышла из кабинета, покачивая бедрами.

– Позовите Всеволода Игнатьевича, – предложил Дронго. – По-моему, настало время нам с ним поговорить.

Им пришлось ждать достаточно долго, пока наконец заместитель министра вошел в кабинет. Полностью игнорируя Дронго, он обратился к министру:

– Извините меня. Звонили из Стокгольма, я их успокаивал насчет террористов.

– Правильно сделали, – кивнул министр, – если будут звонить еще, скажите, что мы выступим утром со специальным заявлением.

– Обязательно. – Всеволод Игнатьевич сел рядом с другим заместителем министра, словно подчеркивая свой особый статус.

– Всеволод Игнатьевич, – обратился к нему Дронго, – вчера дипломаты приняли решение не лететь вечерним рейсом, а перенести свой отъезд на сегодня.

– Правильно. Это предложили они, а мы сразу поддержали. Нам хотелось, чтобы они сделали все спокойно, без лишней спешки.

– Очень хорошо, – кивнул Дронго, – вы не помните, кто именно предложил такой вариант?

– Не помню. Может, швед, а может, англичанин. Помню только, что француз горячо возражал. Но в конце концов уломали и его. После этого я пошел докладывать министру о случившемся.

– Нет, – с улыбкой заметил Дронго, – не вы, а директор департамента Костин.

Всеволод Игнатьевич запнулся, смутился.

– Да-да, – быстро сказал он, – конечно, пошел докладывать Костин. Я в это время был в своем кабинете.

– Нет, – снова возразил Дронго, – все свидетели утверждают, что вы во время беседы несколько раз выходили из комнаты.

– Может быть, – нервно заметил заместитель министра, – я не считал.

– Тогда чем вы объясните тот факт, что как только дипломаты приняли решение об отмене вылета, вы сразу вышли из комнаты и бросились к телефону. Вас видели ваши сотрудники, которые обратили внимание на ваше странное поведение.

Всеволод Игнатьевич открыл рот и сразу его закрыл. Потом с ужасом спросил:

– Вы серьезно подозреваете меня?

– Если вы сумеете объяснить нам, куда вы звонили, то я не буду вас подозревать, – невозмутимо ответил Дронго, уже не глядя на министра и понимая, что тот недоволен.

– Это невозможно, – испуганно пробормотал Всеволод Игнатьевич, видя, что все вокруг молчат. – Я звонил… по делам… домой… по работе.

– Так кому вы звонили?

– Я, нет, они… – заместитель министра окончательно смутился и вдруг выпалил: – Я все вам расскажу.

 

Глава 6

В этот момент в кабинете министра зазвонил телефон. Хозяин недовольно поднял трубку.

– Слушаю. Понимаю. Все понимаю. Да, передайте по факсу. Нам очень нужны их данные. Спасибо вам большое. Нет-нет, пока воздержитесь от штурма. У меня работают эксперты, мы постараемся все узнать в ближайшие два часа. Да, обязательно позвоню. – Министр положил трубку. – Сейчас они пришлют нам по факсу данные на всех террористов. Возглавляет их некто Валерий Стуков. Они пока не готовы к штурму, стягивают дополнительные силы. Но у нас осталось не более двух часов. И самое главное, террористам кто-то уже звонил. Знаете, откуда? Из телефона-автомата, который стоит недалеко от нашего здания.

– Это был один из наших? – испугался Семен Константинович.

– Возможно, – угрюмо сказал министр.

– Вот и Всеволод Игнатьевич хотел нам в чем-то признаться.

– Да-да, – испуганно залепетал заместитель министра, – я звонил, вчера звонил два раза…

– Кому? – закричал, не сдерживаясь, министр.

– Девушке. Вернее, женщине. Элеоноре Александровне, вы ее знаете, это наш библиотекарь. Мы встречаемся с ней уже несколько лет. У меня больная жена. Простите меня.

Наступило неловкое молчание. Министр крякнул от неожиданности и зло посмотрел на Дронго, прошептав в его сторону:

– Тоже мне, Пинкертон.

Дронго пожал плечами. Ему тоже было не совсем приятно, словно они только что копались в грязном белье. Но расследование нужно было доводить до конца.

– Вы вышли сразу, как только узнали о том, что они готовы остаться еще на один день? – спросил он.

– Да, – кивнул Всеволод Игнатьевич, поправляя волосы, – я хотел предупредить Элеонору Александровну, что не смогу вечером к ней заехать. Я понимал, что мы еще должны будем остаться поработать с дипломатами, раз они перенесли день вылета.

– Кто был в приемной, когда вы звонили?

– Только Алена. Но она сразу вышла, куда-то торопилась, по-моему, в буфет. А потом из моего кабинета вышел и Костин.

– И вы вернулись обратно?

– Конечно. Я предупредил Элеонору Александровну, что не смогу прийти, и вернулся в свой кабинет.

– Она может это подтвердить?

– Думаю, да.

– Ясно, – устало сказал Дронго. – Вы можете вернуться в свой кабинет и позовите сюда Светлану Мухину.

– Да, конечно, спасибо. Я могу идти? – спросил он уже у министра.

Тот махнул рукой, и Всеволод Игнатьевич быстро вышел из кабинета. Последней к министру вошла Мухина. Она настороженно посмотрела на всех, словно ожидая от них подвоха.

– Садитесь, – разрешил министр, и она села, удобно устраиваясь на стуле, как обычно садятся стенографистки, чтобы сразу начать работать.

– Вчера вы работали в кабинете Всеволода Игнатьевича? – спросил Дронго.

– Да, – кивнула молодая женщина, – с делегацией ООН.

– Вы все время сидели в кабинете?

– Да, я заменила Елизавету Алексеевну. Она закончила в пять, а потом пришла я.

– Вы слышали, как они предлагали остаться еще на один день.

Женщина холодно взглянула на Дронго через стекла своих очков. Оправа была красивая и очень дорогая.

– Я не прислушивалась, я работала.

– У вас сохранилась вчерашняя стенограмма?

– Конечно. Но я не столько стенографировала их разговор, сколько работала над проектом, который мне диктовали по очереди дипломаты.

– Кто предложил остаться еще на один день?

– Члены делегации ООН.

– А кто именно?

– Я не помню.

– Но момент, когда решили остаться, вы помните?

– Конечно. Французский дипломат сильно возражал, но его уговорили. Потом из кабинета вышли Всеволод Игнатьевич и Костин. А Арсенов остался работать с дипломатами.

– Они вышли вместе?

– Нет. Сначала Всеволод Игнатьевич, а потом почти сразу Костин. Да, буквально сразу за ним.

– А Михаил Аркадьевич вообще не выходил из кабинета во время переговоров?

– Один раз выходил. Когда вернулись двое других, он отлучился на минуту. Я еще в этот момент поменяла свою ручку.

– Вы точно помните, что он выходил?

– Да, точно.

– Скажите, Мухина, где вы достали такую красивую оправу? По-моему, такие здесь не продаются.

Женщина чуть покраснела.

– В Греции, – ответила она, – мы отдыхали прошлым летом в Греции.

– Ваша зарплата около двухсот долларов, – напомнил Дронго, – и у вас есть сын. Каким образом вы умудрились откладывать на Грецию?

Она сердито посмотрела на него, покачала головой.

– Я думала, советские времена уже прошли.

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Вообще-то я не должна отвечать, но отвечу. Мой бывший муж, отец мальчика, очень состоятельный человек. Он оплатил нашу поездку и выдал нам деньги на расходы. Если хотите, я дам телефон его офиса, вы можете все проверить лично.

– Спасибо, – поблагодарил Дронго, – я все понял. Извините меня за вопрос.

Она поднялась и вышла из кабинета.

– Все пятеро, – подвел итог министр. – Вы можете сейчас что-нибудь сказать?

– Пока нет. Мне нужно еще раз посмотреть личные дела всех пятерых. И заодно сверить их с теми данными, которые придут на террористов. Я не сомневаюсь, что среди них есть кто-то, кто знает одного из ваших сотрудников лично и связан с ним напрямую. Теперь уже ясно, что звонили именно отсюда.

– Два часа назад вы готовы были подозревать и президента, – ворчливо напомнил министр, – а сейчас уверяете, что кто-то из наших сотрудников действует заодно с бандитами. Это еще нужно доказать.

– Потому я и попросил еще один час, – невозмутимо сказал Дронго. – Я могу сказать, на чем основано мое убеждение. На втором телефонном звонке, который неизвестный сделал из телефона-автомата, расположенного рядом с министерством. Кто-то из ваших сотрудников сегодня умудрился позвонить террористам еще раз.

– Когда это было? – оживился Семен Константинович. – Может, мы проверим через дежурных милиционеров?

– Не получится, – возразил министр, – сегодня вечером на работе задержалось много сотрудников. Они выходили и входили в здание, пользуясь своими удостоверениями. Они не обязаны были отчитываться перед милиционерами обо всех своих передвижениях. Нет, это ничего не даст.

– Правильно, – поддержал Дронго. – Человек, спланировавший эту операцию, почти гений, и, кажется, я уже знаю, кто это может быть. Мне остается только уточнить некоторые детали.

– Это Мухина, – уверенно сказал Семен Константинович, – она врет про своего бывшего мужа. Где это видано, чтобы бывший муж давал столько денег? Она, наверное, связана с бандитами. Я же вижу, как она одевается.

– А может, это Королева, – возразил министр, – ты ведь говорил, она тоже раньше на «мерседесе» ездила. А у кого бывают в Москве «мерседесы»? То-то и оно.

– Не будем гадать, – засмеялся Дронго. – Дайте мне личные дела и соберите через полчаса всех сотрудников, с которыми мы здесь беседовали. Мне будет интересно с ними встретиться.

– Но вы уже знаете, кто это может быть? – спросил министр.

– Меня больше интересовало другое. Почему они затребовали миллиард? – напомнил Дронго. – И, кажется, я получил ответ на этот вопрос.

 

Глава 7

Через сорок минут пятеро сотрудников министерства были приглашены в кабинет министра. Все расселись по местам и еще минут десять в напряженной, почти звенящей тишине, ждали Дронго. А он, наконец, вошел с папками в руках и занял место в конце стола.

– Честно говоря, – начал он, – я был не совсем уверен, что смогу за столь короткий срок что-либо сделать. Отчасти можно считать, что мне повезло. Но, в принципе, все должно было кончиться именно так. Дело в том, что человек, организовавший захват самолета и так блестяще все подготовивший, вольно или невольно допустил несколько небольших психологических просчетов, которые и стали причиной его провала.

Все молча смотрели на него.

– Признаюсь, поначалу я грешил на Михаила Аркадьевича. Уж слишком заманчивым было для оппозиции получить такой шанс – захватить делегацию ООН и свалить нынешнее правительство. Но меня смущала сумма в миллиард долларов. Сумма совершенно нереальная, абсурдная, глупая. И тем не менее прозвучавшая в требованиях террористов.

Министр хмуро слушал Дронго. Ему не нравились подобные спектакли, он предпочел бы, чтобы Дронго просто указал на этого человека. Но тот, очевидно, наслаждался своей победой.

– Каждый из вас мог совершить это преступление, – продолжал Дронго, – каждый из вас узнал вчера, что дипломаты не летят вечерним рейсом, перенеся его на сегодня. Ровно через полчаса после того, как об этом узнали министр и президент, террористы поменяли свои билеты. Значит, их предупредили. Я потратил время на беседы с вами и признаюсь, к концу сегодняшних поисков несколько подустал. Но нелогичная сумма в миллиард долларов давила на меня, не давая покоя. Пока я не услышал фразу Костина: «Нужно иногда перегибать палку».

Все посмотрели на Костина. Тот сидел бледный, пытаясь улыбнуться дрожащими губами.

– И по этой фразе вы делаете свое заключение? – спросил он.

– Нет, конечно. Но эта фраза многое объяснила. Вы ведь учились на экономическом факультете МГИМО. В отличие от остальных кадровых дипломатов, вас учили завышать стоимость любой вещи, «перегибая палку» в общении с иностранцами, чтобы в конце концов получить реальную цену. Вы правильно рассчитали, что миллиард долларов – слишком нелогичная сумма и правительство начнет торговаться, предлагая вам в десять раз меньше, чтобы вы оставили дипломатов в покое. Но здесь вы сделали одну ошибку. Рассказывая мне о состоявшейся вчера встрече, вы сообщили о Всеволоде Игнатьевиче, который вышел звонить кому-то чужому. Это было действительно так. Но сразу вслед за ним вышли и вы. Вы не могли видеть Алену Королеву. Она как раз направилась в буфет, когда Всеволод Игнатьевич собирался звонить. Это подтвердил и он сам. И вы, желая получить еще одного свидетеля для подтверждения виновности заместителя министра, сказали, что видели, как в приемную вошла Алена. Этого не могло быть, потому что она спустилась в буфет. Путь туда и обратно занимает около семи минут. Я позвонил Элеоноре Александровне и узнал, что она разговаривала с Всеволодом Игнатьевичем не больше минуты. Значит, вы соврали, Костин, когда уверяли меня, что Алена вошла в приемную. И соврали для того, чтобы скрыть те несколько минут, которые понадобились вам, чтобы позвонить и предупредить террористов. А уже затем вы направились к министру, чтобы сообщить ему о случившемся.

Все посмотрели на Костина. Тот оглянулся, мотнул головой.

– Это неправда! – закричал он. – Неправда!

– И еще один факт, – устало сказал Дронго. – Я узнал его только что. Среди всех пятерых вы и Королева выросли в элитных домах, в очень известных семьях. Но Королева имела алиби, все видели, как она шла в буфет. А вы такого алиби не имели. Я захотел проверить Валерия Стукова, ведь он тоже из достаточно известной семьи. И выяснил любопытную закономерность. Вы с ним одного года рождения и даже учились в одной школе. Мне кажется, если поискать у вас дома, мы даже сумеем найти ваши общие фотографии.

– Нет! – крикнул уже потерявший всякий контроль над собой Костин. – Он учился в параллельном классе!

И вдруг понял, что этой фразой окончательно себя погубил. Дронго удовлетворенно кивнул.

– Вот и все, что я хотел доказать. Перед вами человек, который задумал преступление.

Все молчали, потрясенные случившимся. Министр снял трубку правительственного телефона и быстро сказал:

– Вы еще не начали штурм? Очень хорошо. Мы нашли их сообщника. Вернее, их идейного руководителя. Сейчас мы с ним приедем в аэропорт и попытаемся уговорить террористов сдаться. Да-да, сдаться. Нет. Не беспокойтесь, на этот раз все обойдется без эксцессов.

Костин сидел, закрыв лицо руками.

– Ваш миллиард оказался слишком дорогим, – холодно заметил Дронго, – вам нужно было запросить несколько меньше. Ваши требования об освобождении двух «авторитетов» вообще не выдерживают критики. Зачем они вам были нужны? Я думаю, вы просто хотели иметь побольше козырей, чтобы торговать ими в полном соответствии с вашими принципами.

Костин молчал.

Дронго повернулся и, уже обращаясь к министру, спросил:

– Меня кто-нибудь отвезет домой, или я должен идти пешком?