Мурад еще дважды звонил в Москву, но каждый раз телефон молчал. В последние дни события развивались стремительно, словно неожиданно застывшая картина пришла в действие при ускоренном режиме демонстрации. Ему сообщают, что он включен в состав делегации, которая вылетает в Алма-Ату. Об этом ему сказал председатель Союза писателей – совестливый и порядочный человек, тяжело переживавший все кровавые события последних лет. Он был одним из самых известных людей в республике, чей дед был расстрелян еще в двадцатом году прошлого века. Ставший популярным писателем, председатель отличался удивительной терпимостью и толерантностью ко всем инакомыслящим.
Известие о создании Содружества независимых Государств застало врасплох миллионы людей, еще вчера живших в единой стране. И хотя распад шел довольно долго и мучительно, подписанный договор в Беловежской Пуще вызвал шок и у многих политиков. Особенно в Средней Азии, где просто не понимали, что именно происходит. Ведь президенты этих стран исправно посещали все проводимые совещания, высказывались за подписание договоров, готовы были к возможным компромиссам. И неожиданно выясняется, что их просто выбросили из страны, даже не спросив их согласия. Дело не в том, что эти республики не хотели быть независимыми, а возможно, в том, что политические элиты этих стран на каком-то подсознательном глубинном уровне понимали, с какими сложностями им придется столкнуться в будущем, когда они останутся наедине со своими проблемами и бурлящим Афганистаном через границу.
В Москве неожиданное заявление сделал Руцкой, который сказал, что «скоропалительность, с которой было заключено соглашение о Содружестве Независимых Государств, недопустима». Таким образом, он фактически впервые осознанно выступил против политики президента. Вместе с Хасбулатовым они критиковали действия правительственной команды с самого начала. Руцкой, конечно, обиделся, что его не пригласили в Беловежскую Пущу и даже не проинформировали о готовящихся соглашениях. Но еще более сложные чувства испытывал Хасбулатов, ведь именно российский парламент должен был утвердить эти Беловежские соглашения.
Он почувствовал свою силу, когда парламент не утвердил Указ Ельцина о введении чрезвычайного положения в Чечне. Борис Николаевич даже не подозревал, что этот неприятный инцидент будет иметь далеко идущие последствия. Парламент и его спикер поверят в свою исключительность, зависимость президента от них, что действительно было заложено в старой Конституции, где глава государства должен был утверждать свои указы в парламенте страны.
Верховный Совет утвердил Беловежские соглашения. Пришло известие, что Белоруссия отзывает свою делегацию из союзного парламента. В Ашхабаде собрались руководители пяти государств и объявили о готовности подписать соглашение о создании Содружества. Ельцин снова встретился с министром обороны Шапошниковым, который за несколько месяцев из генерал-полковника стал маршалом авиации. Шапошников заверил Президента России, что ядерное оружие находится под полным контролем, и ничего несанкционированного не может произойти ни при каких обстоятельствах.
Назарбаев предложил собраться в Алма-Ате всем республикам бывшего Союза. Одиннадцать президентов подтвердили свое участие в этом саммите. Каждый понимал, что это исторический шанс не просто укрепить собственную независимость, но и окончательно распроститься с надоевшим всем Горбачевым и обрести подлинную независимость. В состав азербайджанской делегации решено было включить и Мурада Керимова.
Он собрал свою сумку, уже зная, что они пробудут в Алма-Ате только полтора дня. Все было готово для подписания Алма-Атинской декларации, и все понимали важность этого события в истории страны. Мурад приехал в аэропорт за два часа до назначенного времени. Он сидел в комнате для официальных делегаций, ожидая, когда подъедут остальные. Вчера вечером он опять звонил Карине, и она опять не отвечала. Он подумал, что нужно позвонить ее матери, наверное, Карина переехала к ней. Он не хотел признаваться даже самому себе, что жалел о разрыве, обо всем, что с ними произошло, и больше всего переживал за их последнюю встречу, во время которой вел себя как человек, лишенный всяких чувств и эмоций. Ему казалось тогда, что это к лучшему, что так будет правильно. Все равно их не могли связывать никакие близкие отношения. Несмотря на то что в Алма-Ату для подписания Договора приехали обе делегации – азербайджанская и армянская, на границе продолжались интенсивные боевые действия. И оба президента понимали, что самые главные испытания еще впереди.
Муталибова уберет оппозиция уже через несколько месяцев. Тер-Петросян продержится еще несколько лет. Но его тоже уберет военная оппозиция карабахских сепаратистов, пришедшая к власти после его вынужденной отставки. Может, поэтому, они, словно предчувствуя свои будущие поражения, были так мрачны и молчаливы во время подписания этой декларации. Ельцин, приехавший раньше других, шутил, весело улыбался, общался с приехавшими. Казалось, он чувствовал облегчение, избавившись от опеки союзного центра. Шушкевич ходил угрюмый. Он понимал, что народ никогда не простит тех, кто подписал эти Беловежские соглашения. Но искренне считал, что они спасают народы, заключая этот Договор и создавая Содружество. В отличие от него Кравчук больше думал не о прошлом, а о будущем. Его волновал целый комплекс вопросов, которые нужно согласовать с остальными президентами, и особенно с Ельциным. Необходимо было раз и навсегда закрепить нерушимость существующих границ, иначе не избежать претензий на Крым, когда-то переданный из состава Российской Федерации Украине. Договариваться и по Черноморскому флоту, на который обязательно начнет претендовать Россия.
Сначала шли переговоры президентов. Сюда приехал даже Мирча Снегур, готовый вместе с другими подписать документы, гарантирующие независимость Молдовы. Только грузинский президент не приехал на этот саммит, но в Тбилиси все было настолько плохо, что его старались даже не вспоминать. В столице Грузии вооруженная оппозиция штурмует Дом правительства. Зато в Алма-Ату прибыл новый Президент Таджикистана Рахмон Набиев, готовый подписать все документы.
Когда одиннадцать президентов разместились за одним большим столом, руководители Азербайджана и Армении сели рядом – всех президентов сажали в порядке русского алфавита. Поэтому первым подписывал документы Муталибов, следом за ним – Тер-Петросян и уже потом все остальные.
Мурад сидел в зале, глядя на эту историческую картинку. «Сегодня официальные похороны Советского Союза», – услышал он за спиной знакомый голос и, обернувшись, увидел Степана Горелика, знакомого украинского публициста, с которым они познакомились во время совместной поездки в Югославию.
– Добрый день, – обрадовался Мурад.
– Здравствуй, – протянул ему руку Степан. Он был одет в какой-то поношенный серый пиджак и темные брюки. Рубашка была расстегнута, он вообще терпеть не мог галстуков. – Исторический момент, – иронично произнес Горелик, усаживаясь рядом с Мурадом, – похороны империи. Не каждый день такое увидишь.
– Почему похороны? Может, трансформация? – возразил Мурад.
– Нет. Конечно, похороны. Ты посмотри на их лица, они ведь все это чувствуют. Условно их можно разделить на три группы. Первая – «победители». Это те, кто радуется, что можно наконец избавиться от надоевшего всем Миши Горбачева, – Борис Николаевич и Леонид Макарович. Посмотри, какие у них торжественные лица. Это они вдвоем разнесли бывший Союз в клочья. Российский начал, а наш довершил. Теперь ходит такой гордый хохол и говорит о независимости своей страны. Вторая группа – «проигравшие». Нет, они, конечно, выиграли от развала страны. Теперь станут независимыми президентами, будут чаще ездить за границу, сидеть в разных президиумах. Но это все мишура. Посмотри на их лица более внимательно. Они понимают, что обречены и долго никак не продержатся. Это ваш президент, руководители Армении и Таджикистана. Могу поспорить, что волны оппозиции сметут всех со своих постов. Есть еще и «хозяева». Эти думают о том, как будут благоустраивать свои республики и плевать на весь мир, лишь бы у них было спокойно и тихо, – Назарбаев, Каримов, Ниязов, Акаев, даже Снегур.
Мурад улыбнулся. Циничный и умный публицист Горелик всегда отличался злой язвительностью и точным наблюдением.
– А Шушкевич? – поинтересовался он. – Куда ты его дел? В какую группу?
– Этот вылетит раньше всех, – отмахнулся Горелик. – Он вообще не жилец в этой компании. Посмотри сам. Десять президентов, а он только председатель Верховного Совета. Да и то получил свою должность в результате отставки Дементия. И могу поставить тысячу против одного, что, когда в Белоруссии введут должность президента – а это произойдет довольно скоро, – его не выберут почти наверняка. Он похож на умного одинокого краба. Спикер из него еще мог получиться, а президент – никогда. Белорусы его просто не выберут. Не говоря уже о том, что они ему не простят эти Беловежские соглашения. Ты знаешь, ведь шесть или семь республик всегда были на стороне Союза и Горбачева. Так сказать, его «золотой запас». Это пять среднеазиатских и Белоруссия. Иногда к ним примыкал и Азербайджан. Такой оазис коммунизма в мусульманских странах.
– У нас давно ликвидировали Коммунистическую партию. Самораспустились, – заметил Мурад.
– Это на словах, – возразил Горелик, – а в душе они такие же ортодоксы. Поэтому дружно приезжали и дружно уезжали. А теперь думают о том, как сохранить свои неправедно нажитые богатства. И будь уверен, что сохранят. А белорусы – просто святая нация. Ты когда-нибудь в жизни видел плохого белоруса? Я все время пытаюсь найти и не получается. Чистая и прозрачная нация, прямо как ангелы. Как будто Бог специально создал этот народ, чтобы показать всем остальным, какие бывают ангелы на земле.
– Хорошее наблюдение, – улыбнулся Мурад, – обычно так не говорят о соседях. Чаще ругают.
– А у меня мама из Витебска, – пояснил Горелик. – Папа – хохол из Ивано-Франковска, а мама белорусских кровей. Поэтому я их так хорошо знаю и уважаю. Мама у меня была настоящим ангелом. Отец пил и почти не работал, а она тянула на себе троих детей и родителей отца. В конце концов, могу я сказать что-то приятное о своей маме и ее земляках?
– Можешь, – согласился Мурад. – Кажется, ты говорил, что такого народа, как советский, просто не существует. Вот сейчас они подпишут документы, и советский народ действительно перестанет существовать.
– А его никогда и не было, – убежденно кивнул Горелик. – Посмотри внимательно. Что общего между Снегуром и Ниязовым? Жалко, прибалты не приехали. Сразу бросаются в глаза отличия. Там – Европа, здесь – Азия. А мы – посередине. Азиопа. Вот так и живем. А советского народа, конечно, никогда не было. Это выдумки наших коммунистов, которые тоже уходят в небытие.
Президенты подписали документы, и все начали аплодировать.
– Нашли чему радоваться, – пробормотал Горелик. – Хотя все правильно. Когда умирает хороший артист, ему принято на похоронах аплодировать. А наш Советский Союз был гениальным актером. Семьдесят лет играл лучше всех на политической сцене. Притворялся, что строит коммунизм, а сам ни во что не верил. Обманывал Гитлера, что сильнее всех, а сам имел дрянную армию с устаревшими танками и самолетами. Потом всех обманывали с нашей космической программой. Наши космонавты – в сто раз большие герои, чем мы о них знаем. И намного большие, чем американцы. Наши летали на «консервных банках» и возвращались обратно живыми, ежеминутно рискуя жизнью. А последние годы мы только и делали вид, что проводим какие-то реформы, хотя ничего не проводили, все проедали, ничего не производили и в результате оказались на голодном пайке и с пустыми карманами. Поэтому аплодисменты к месту. Умер гениальный артист, всю жизнь обманывающий других. Строил коммунизм и сам не верил в эту галиматью.
– Тебе не говорили, что ты злой?
– Много раз. А умные всегда злые, добрыми только дураки бывают.
Президенты отвечали на вопросы журналистов. Горелик толкнул Мурада в бок:
– Идем выпьем. Больше не будет ничего интересного. Я заранее могу озвучить их ответы на любые вопросы. Кругом одни штампы. Мне поэтому нравится российский президент, он более живой, чем все остальные.
Они поднялись, вышли из зала и направились к бару, где было довольно много других журналистов и репортеров. Горелик взял две бутылки пива, протянул одну Мураду и прихватил два бумажных стакана.
– Вот теперь выпьем на похоронах нашей империи. Устроим ей достойные поминки, – предложил он, наливая себе пива. Мурад тоже налил в свой стакан. – А вообще, все здорово, – продолжал Горелик. – У меня дядя живет во Львове. Так ты не поверишь, он уже сорок с лишним лет после войны ждет, когда наконец распадется Советский Союз. Сейчас ему за семьдесят. Ненавидит «москалей» и все, что связано с Москвой. Они ведь в Польше жили, и он до сих пор помнит, как это тогда было. А потом пришла Красная армия, и все перевернулось. Хотя его не трогали, и вообще, репрессии обошли его стороной. Он работал в музыкальной школе, был настройщиком инструментов. Никогда не вмешивался в политику, но люто ненавидел советскую власть и все время ждал, когда она рухнет. Так и говорил мне с самого детства, что «не может та безбожна власть долго жити». Представляю, как он будет теперь радоваться.
– Он будет, – согласился Мурад, – а мы все?
– А мы тоже должны радоваться, – заметил Горелик, – избавились от тоталитаризма. Теперь можем говорить что хотим. Конечно, если есть что говорить. Можем ездить куда хотим. Конечно, если есть деньги. Можем делать что хотим. Конечно, если есть чем заниматься. В общем, у нас теперь свобода на все сто один процент. – Он допил пиво, вздохнул и посмотрел на Мурада: – О чем задумался?
– О себе. Меня тяжело ранили в Афганистане. Тогда зачем погибло столько ребят? И почему я должен был там оказаться? Какой такой интернациональный долг я там выполнял?
– Ты был там в качестве пушечного мяса для репрессивной советской машины, пытавшейся создать в этой стране форпост социализма, – цинично высказался Степан. – Но вообще, конечно, обидно. И умирать за эту страну было очень обидно, и вот так подставляться. Теперь все будет иначе.
– Вот здесь я с тобой не соглашусь, – возразил Мурад. – Будет еще хуже. Теперь мы независимые, значит, сами должны себя охранять и сражаться за свою независимость.
– Это да, – согласился Горелик, – только с одним отличием. Национальные элиты сегодня самоопределились. Теперь они дорвутся до богатств своих стран, начнут думать прежде всего о своих личных интересах. И защищать нужно будет не свои страны, а их интересы. Вот так, Мурад. Под этим солнцем не бывает ничего нового. Все старо как мир.
Вечером Мурад подошел к Адилю Гаджиеву, ставшему вместо заведующего отделом ЦК помощником президента, и попросил разрешения улететь в Москву.
– Лети, – разрешил Гаджиев, – мы все равно утром возвращаемся домой.
Мурад взял билет на утренний рейс. Ему повезло: в холле гостиницы работала специальная касса, выдававшая билеты приехавшим журналистам по брони Совета министров Казахстана. Все время, пока летел, Мурад обдумывал слова, которые скажет Карине. Конечно, он извинится за все. И за ребенка, которого она потеряла из-за него, и за свое глупое поведение, и за отсутствие понимания, и за свою трусость. Нужно было набраться мужества, просто привезти Карину в Баку и защищать любимую женщину, которая когда-то ему нравилась. Что значит, когда-то? Значит, сейчас она ему не нравится, поймал он себя на этой мысли. Нет, такой, какой она была в его последний приезд, она ему не понравилась. И он ей, наверное, не понравился. Столько испытаний выпало на их долю за последний год! Столько разных испытаний… Он еще раз подумал, что вел себя неправильно.
Прямо из аэропорта Мурад поймал машину и поехал домой к Карине. Легко взбежал по лестнице, позвонил, потом еще раз. Начал стучать в дверь, но никто не отзывался. «Наверное, у матери», – подумал Мурад.
Сверху спускалась какая-то пожилая женщина, и Мурад поднял голову.
– Вы, наверное, из ЖЭКа, – обрадовалась женщина. – Мы ждали вас еще вчера. Но у них трубы в порядке. Это течет двумя этажами выше. Вам нужно подняться туда. А здесь не стучите, все равно никого нет…
– Извините. – Он повернулся, чтобы уйти.
– Никого нет, – повторила пожилая соседка. – После того как Карина так нелепо умерла, здесь никто не живет…
– Что?! – Мурад резко обернулся к женщине. Очевидно, в его лице что-то так сильно изменилось, что она испуганно отступила назад. – Что вы сказали? – спросил он, запинаясь. – Карина умерла?
– А вы разве не из ЖЭКа? – растерялась соседка.
– Что случилось с Кариной?
– Она приняла слишком большую дозу снотворного, – пояснила соседка, явно жалея, что начала этот разговор. – Говорят, просто случайно выпила больше, чем нужно. И утром не проснулась. Извините, я лучше пойду. – Она повернулась и быстро начала спускаться по лестнице.
Мурад покачнулся. Медленно опустился на ступеньку. Он вспомнил Карину, их детские игры, школьные годы, свидания. Их новую встречу в Москве, в начале года, их совместную поездку в Прибалтику. Ее улыбку, смех, разговоры, споры… Когда погибла его сестра, ему казалось, что ушла половина его прежней жизни. Сейчас уходила другая. Он прикусил губу, чувствуя соленую влагу, и незаметно для себя беззвучно заплакал. Плакал, сидя на лестнице у дверей ее квартиры.
Вечером Мурад посмотрел на себя в зеркало, увидел незнакомого седого человека и почувствовал, что постарел за этот страшный день.
Истекали последние дни года тысяча девятьсот девяносто первого…
Ремарка
Президент Татарстана Минтимер Шаймиев заявил, что не видит от СНГ опасности для суверенитета его республики. В интервью газете «Вечерняя Казань» Шаймиев заявил, что расценивает соглашение, заключенное между руководителями России, Украины и Белорусии, как поиск путей к возрождению нового союза государств. По словам Шаймиева, разделение союзов на «славянский» и «исламский» является надуманным журналистами и дискредитирует саму идею СНГ.
Сообщение Постфактум
Ремарка
К примирению с Богом на семьдесят девятом году жизни пришел бывший генеральный секретарь ЦК бывшей Коммунистической партии Чехословакии Густав Гусак. Находясь в настоящее время в одной из братиславских клиник, он исповедался специально приглашенному к нему трнавскому архиепископу и также принял причастие.
Сообщение ЧСТК
Ремарка
Лорд Каррингтон – председатель мирной конференции по Югославии начал свою очередную посредническую миссию в Югославии по поручению ЕС. Он встретится с президентами Сербии и Хорватии, а также с секретарем по народной обороне СФРЮ. Продолжаются военные столкновения в Словении и Хорватии. Германия заявила, что готова в ближайшее время признать независимость этих двух республик, если Хорватия и Словения дадут конституционные гарантии прав человека и национальных меньшинств.
Сообщение агентства ЮПИ
Ремарка
На Новодевичьем кладбище Москвы состоялась траурная церемония перезахоронения праха дважды Героя Советского Союза, генерала армии И. Черняховского. В первый раз он был похоронен в Вильнюсе 20 февраля 1945 года. Наркомат обороны СССР и ЦК ВКП(б) приняли тогда специальное Постановление об увековечении его памяти – сооружение памятника в городе Вильнюсе, оказание помощи семье полководца, назначение пожизненной пенсии его вдове Анастасии Григорьевне и специальная пенсия его детям – дочери Неониле и сыну Олегу до получения образования. Сорок шесть лет покоился прах полководца в центре Вильнюса на площади Ожешкене. На могиле стоял памятник работы выдающегося советского скульптора Николая Томского. Новые городские власти предложили семье Черняховского перенести памятник и могилу в другое место.
Сообщение Интерфакс