Сразу после августовских событий во всех национальных республиках начались одинаковые процессы, словно получившие отмашку на подобные метаморфозы. Коммунистические партии республик самораспускались или переименовывались. Прежние ортодоксальные коммунисты с радостью превращались в убежденных демократов. Руководители республик неожиданно осознали, что сам Горбачев уже неопасен, а союзная власть всего лишь ничего не значащая фикция, с которой можно вообще не считаться. В результате повсюду торжественно принимались законы о суверенитете, союзное имущество конфисковывалось и республики объявляли о своей независимости.

Конечно, если посмотреть на эти события с позиций сегодняшнего дня, то становится понятным, что наиболее убежденными сторонниками независимости были прибалтийские республики и Грузия. Молдавия пыталась следовать их примеру, Армения была достаточно осторожна. Остальные воздерживались от подобных шагов даже после того, как двенадцатого июня девяностого года российский парламент провозгласил суверенитет своей республики. Все остальные республики аккуратно дождались августа девяносто первого, убедились сначала в полном бессилии бывшей союзной власти, затем в еще большем бессилии вернувшегося Горбачева и начали лихорадочно провозглашать собственные суверенитеты. Один за другим в Баку следовали указы о департизации правоохранительных органов, о союзном имуществе, о создании своего министерства обороны, о подчинении МВД и КГБ республиканским органам власти. В начале сентября прошли выборы президента республики, на которых был выдвинут только один кандидат – сам президент. Его единственный соперник от оппозиции демонстративно снял свою кандидатуру. Президента Муталибова выбрали с невероятным «запасом прочности» – почти в девяносто девять процентов проголосовавших за него от числа участников выборов.

Именно после возвращения Горбачева в Москву все республиканские газеты в Баку начали восторгаться победой демократов и гневно опровергать «провокации» в отношении президента республики, который якобы поддержал создание ГКЧП. Конечно, официально никаких заявлений сделано не было, но на самом деле руководитель Азербайджана, утомленный почти трехлетней необъявленной войной в Карабахе и армяно-азербайджанским противостоянием, конечно, был на все сто процентов за введение чрезвычайного положения и наведение порядка. Неспособный навести этот порядок, заболтавший все проблемы и уже не вызывающий доверия Горбачев был ему явно менее симпатичен, чем члены ГКЧП. Но в свете победившей демократии приходилось «перестраиваться».

Члены ЦК от Азербайджана торжественно вышли из уже несуществующего ЦК КПСС. Все напоминало грандиозный фарс или водевиль. Мурад видел, как меняются люди, как вчерашние члены партии торжественно выходили из нее, объясняя это своими демократическими взглядами. Некоторые «властители дум», уже выходившие из партии после январских событий девяностого, затем забравшие свои партбилеты обратно в марте, затем осенью снова сдавшие их, затем забравшие по второму кругу, теперь в третий раз заявляли о своем выходе из партии. Всех переплюнул один известный театральный режиссер из Москвы, который торжественно сжег свой партийный билет в прямом эфире. Никто не сказал эстету и интеллектуалу, что это выглядело не очень эстетично и достаточно пошло, ведь среди членов партии были миллионы честных, порядочных, смелых людей. Можно объявить о своем выходе, но не устраивать публичное аутодафе своему партийному билету, превращая трагедию в низкопробное шоу. Очевидно, чувство вкуса и меры изменило этому талантливому человеку, о чем он, возможно, потом сожалел. А может, и не сожалел, считая, что поступил правильно.

Рядом со зданием Союза писателей, размещенном в старинном особняке девятнадцатого века, находился другой особняк, в котором в тридцатые годы располагался Дворец пионеров. Затем это здание передали Союзу композиторов. Но в девяностом году было решено открыть в нем турецкое консульство, и композиторов, словно издеваясь, перевели в здание Дворца бракосочетаний. Турецкий консул Алтан Караманоглу в эти дни развернул особенно активную деятельность. Он почувствовал, что сможет стать послом в независимой республике Азербайджан. Турецкий консул, оказавшийся на этой должности, запомнился в республике своей поразительной активностью, граничащей с хамством. Он «крышевал» турецких бизнесменов, вмешивался во внутренние дела республики, уже при Народном фронте мог позволить себе демонстративно подзывать к себе членов Кабинета министров и громко распекать их в присутствии других министров и депутатов. Точкой в его карьере стало участие в заговоре против президента Гейдара Алиева, в котором он принял непосредственное участие. Но на Гейдаре Алиеве его «бурная деятельность» закончилась. Турецкий посол просто не рассчитал свои силы, так и не осознав, на кого нарвался, и был вынужден спешно покинуть Азербайджан, оставив по себе недобрую память. Всем последующим послам Турции приходилось исправлять ошибки этого зарвавшегося дипломата.

Спустя некоторое время справедливость будет восстановлена, турецкое посольство переедет в новое здание, а бывший Дворец пионеров и бывшее посольство Турции возвратят Союзу композиторов республики, которые вернутся в родные пенаты спустя полтора десятка лет вынужденных скитаний.

На четырнадцатое сентября в Баку был объявлен чрезвычайный съезд Коммунистической партии Азербайджана. Мурада Керимова, как секретаря Союза писателей республики и кандидата в члены ЦК, пригласили на этот последний съезд, который оказался тридцать третьим по счету. С самого начала было понятно, что здесь собрались для ликвидации партии, и никакие возражения не смогут изменить этого намерения. Мурад успел переговорить с заведующим отделом пропаганды Расимом Агаевым, который прежде был известным журналистом. Агаев доказывал, что сохранение партии просто невозможно.

– Я стал кандидатом в члены партии в Афганистане, – говорил Мурад. – Нам тогда казалось, что это самая большая награда за наши испытания. И мы все еще верили в нашу способность что-то изменить. А теперь вы считаете, что нужно закрыть партию с такой историей и традициями.

– Нужно быть реалистами, – убежденно возражал Агаев, – у этой партии уже нет будущего. Вы же видите, какие процессы происходят в мире. Нужно идти в русле времени. Будет правильно, если мы объявим о самороспуске. Кстати, ваш бывший коллега Адиль Гаджиев тоже так считает.

Гаджиев был раньше директором местного Литфонда, откуда был выдвинут заведующим общим отделом ЦК КП Азербайджана. Традиционно считалось, что он и Агаев являются своеобразными «лоббистами» Союза писателей. Раньше, до реорганизации, когда в ЦК существовал еще и отдел культуры, его возглавлял бывший представитель Союза писателей Азербайджана в Москве Азер Мустафазаде, но его перевели на работу в шекинский горком.

– Вы же умный человек, – продолжал Мурад, – неужели вы не понимаете, что, не имея структурированной организации, вы не сможете противостоять оппозиции, которая под вывеской Народного фронта легко победит вас на выборах.

– Им еще нужно победить, – свысока улыбнулся Расим Агаев.

Он был талантливым и способным журналистом, но весьма слабым политиком, не сумевшим осознать последствия столь непродуманных шагов. Тогда казалось, что сразу после избавления от диктата Москвы можно будет жить как хочется, продавая свою нефть и сделавшись вторым Кувейтом или Бахрейном.

Мурад с грустью и стыдом следил за выступлениями делегатов. Бывшие секретари горкомов и райкомов убеждали друг друга, что партии необходимо самораспуститься. Непонятно, как эти люди столько лет делали карьеру в этой партии, если сейчас они так легко от нее отрекались? Это было удивительное время. Во всех национальных республиках все бывшие секретари ЦК и горкомов в один момент стали демократами и либералами, отказываясь от своих прежних взглядов, словно по взмаху волшебной палочки, и абсолютно не стыдясь за свои прежние слова и дела. Понятно, что никаких убеждений и принципов уже не было, да и чувство стыда испарилось как дым.

Неожиданно слово попросил старейший писатель, которому было уже за восемьдесят, – бывший председатель Президиума Верховного Совета Азербайджана, председатель Комитета солидарности стран Азии и Африки Мирза Ибрагимов. Он медленно вышел на трибуну, обвел взглядом собравшихся и тихо сказал:

– Я смотрю на вас и поражаюсь, неужели вы все столько лет не верили и притворялись? Неужели ни у кого из вас не осталось никаких убеждений, никаких принципов? И как вы собираетесь дальше жить? Как можно жить, отказываясь от своей прежней жизни, от своего прошлого? Или вы не понимаете, что тем самым вы рушите собственное будущее, которое становится неопределенным и туманным, что отказ от своих взглядов всегда чреват тем, что вам навяжут взгляды чужие? И тогда некому уже будет вас защитить или хотя бы попытаться выслушать. Сегодня вы перечеркиваете не только многолетнюю историю партии, но и ее заслуги перед нашей республикой. А самое печальное, что вы не уважаете собственную историю.

Ибрагимова слушали молча. Его уважали за долгую жизнь в политике. Он был среди руководителей республики еще с конца тридцатых годов, в начале шестидесятых возглавлял Президиум Верховного Совета Азербайджана и был первым, кто поставил вопрос о признании азербайджанского языка государственным языком республики. Хрущев лично кричал ему, что он «националист и фашист». Но трем прибалтийским республикам и трем закавказским разрешили написать эти строчки в своих Конституциях о государственных национальных языках. Даже огромной Украине, даже многомиллионному Узбекистану, имеющему тысячелетний опыт государственности, не разрешили подобного исключения. Но Мирзу Ибрагимова тогда сняли с работы. А еще до этого его снимали в начале пятидесятых, когда он поддержал книгу профессора Гейдара Гусейнова, за что был уволен с поста руководителя Союза писателей. Сейчас Ибрагимов говорил тихим спокойным голосом, убежденно глядя в глаза собравшимся. На Востоке не полагается перебивать старших, поэтому слушали его вежливо, даже проводили жидкими аплодисментами. Но все было уже предопределено. Инерция послушания сработала и в последний раз.

Подавляющим большинством голосов было принято решение о самороспуске. Мурад видел, как голосовали прежние партийные вожди. Им казалось, что все будет хорошо, ведь почти все уже перешли на должности местных руководителей, привычно возглавляя свои районы и города. Никто из них даже не догадывался, что уже через несколько месяцев почти все они останутся без работы, некоторые попадут в тюрьму, а некоторые просто погибнут. Им казалось, что, избавившись от партийного диктата и опеки Москвы, они станут по-настоящему счастливыми и свободными.

Президент Азербайджана Муталибов вынужден будет подать в отставку уже через полгода после этого дня. Спустя некоторое время он попытается вернуться, но сумеет удержаться только в течение суток. Премьер-министр страны Гасан Гасанов будет снят с работы через семь месяцев после этого съезда. Ему отчасти повезет, он почти сразу уедет в Нью-Йорк, в поспредство при ООН. Но представители новой власти будут требовать возвращения Гасанова в наручниках домой. Заведующие отделами Агаев и Гаджиев попадут в тюрьму и будут выпущены после многократных просьб и обращений Союза писателей.

Мурад приехал домой в подавленном настроении. Он никогда не считал себя особенным апологетом партии, ему всегда было немного смешно и грустно присутствовать на этих глупых ритуальных партийных собраниях. Но такой почти единодушный подход его неприятно поразил. Значит, десятки, сотни тысяч людей всего лишь соблюдали правила игры, уже ни во что не веря, огорченно думал Керимов. Получается, что мы могли развалиться даже раньше девяносто первого года. У нас прогнило все – идеология, экономика, политика, нравственность. Может, поэтому и происходит такой стремительный распад, который просто невозможно остановить. Распад прежде всего нравственный, когда в обществе не осталось не только идеалов, но и самой цели, к которой нужно идти.

В самых страшных снах он не мог даже предположить, что уже через несколько месяцев после распада страны военный конфликт с соседней республикой перерастет в полномасштабную войну. Будет сожжен и уничтожен азербайджанский город Ходжалы со всеми его обитателями. Азербайджан потеряет больше пятой части своей территории, в республике появится почти миллион беженцев. В Гяндже, втором городе Азербайджана, вспыхнет мятеж против власти Народного фронта в Баку и прозойдет военное противостояние, едва не переросшее в гражданскую войну. На юге будет создана новая Талыш-Муганская республика, по всему Азербайджану начнут орудовать неуправляемые банды вооруженных людей, отсюда побегут тысячи беженцев, пытаясь спасти себя и своих детей. И только вернувшийся к власти летом девяносто третьего года Гейдар Алиев сумеет остановить это сползание к полному хаосу и развалу, постепенно оттаскивая республику от края пропасти. Спустя много лет известный американский журналист Томас Гольц напишет: «По всем признакам уже в девяносто третьем году не должно было существовать на политической карте мира такой реальности, как Республика Азербайджан».

Но до лета девяносто третьего года будет еще много месяцев политического вакуума, когда в течение четырех месяцев девяносто второго года сменится сразу четыре руководителя Азербайджана, что станет для республики настоящей катастрофой.

Ремарка

Постановлением Верховного Совета Азербайджанской республики принята Декларация «О восстановлении государственной независимости Азербайджанской республики». Указом Президента Азербайджана образовано Министерство обороны республики, министром обороны назначен генерал-лейтенант В.Э. Баршатлы.

Сообщение Азеринформ

Ремарка

Решение о независимости Украины было принято украинским парламентом 24 августа. Согласно этому решению первого декабря 1991 года пройдет референдум о подтверждении акта провозглашения независимости. В полную собственность республики передаются все предприятия союзного значения. На Украине будет своя национальная гвардия и собственные деньги.

Сообщение Ассошиэйтед Пресс

Ремарка

Шестые сутки продолжаются митинги и уличные шествия в столице Чечено-Ингушской республики – городе Грозном. Блокированы здания КГБ и Дома Советов. Демонтирован памятник Ленину. 19 августа тысячи жителей Грозного и сел собрались по призыву вайнахской демпартии, исполкома чеченского конгресса, чтобы выразить протест происшедшему путчу. Во время митинга протеста был задержан лидер вайнахской демпартии Зелимхан Яндарбиев. И хотя 20 августа Президиум Верховного Совета Чечено-Ингушской республики на своем экстренном заседании отверг предложение путчистов о создании в республике такого же незаконного Комитета, демократическое движение Чечни усмотрело в аресте Зелимхана Яндарбиева поддержку местными властями указов хунты. 24 августа толпа митингующих заблокировала здания КГБ и Дома Советов. Требования митингующих – отставка правительства, роспуск парламента, введение поста президента республики и передача власти в переходный период исполкому чеченского конгресса, который считают единственно законной властью в ЧИР.

Сообщение РИА «Новости»

Ремарка

В Чечне были арестован известный лидер демократической оппозиции, поэт и правозащитник Зелимхан Яндарбиев, выступивший со своими товарищами в поддержку российских властей против создания ГКЧП. Его арест осудили делегаты исполкома чеченского конгресса и один из руководителей этой организации генерал Джохар Дудаев.

Сообщение Азеринформ