В отель Дронго вернулся в два часа дня. Разделся, прошел в ванную комнату, встал под горячий душ. И только тогда вспомнил, что оставил свой новый плащ в полицейском участке на вешалке. Решив, что позже туда позвонит, он продолжил стоять под душем, подставляя тело обжигающей воде. Дронго любил принимать именно такой душ. При воспоминании об убитой ему захотелось проклясть все вокруг. От бессилия что-либо изменить он сжал зубы — это может быть не последняя жертва «мясника». «Но почему он так странно себя ведет?» — в который раз подумал Дронго.

С одной стороны, ярко выраженный маньяк, преследующий молодых женщин. Несколько лет назад начал убивать их в Великобритании, затем перебрался на континент. И везде его характерный почерк. В том, что он настоящий сексуальный маньяк, сомнений нет. Сексуальное удовлетворение ему доставляют мучения его жертв. Найденная сперма это только подтверждает. Он наслаждается убийствами. Но затем, видимо, что-то изменилось. Теперь ему нужны не просто молодые женщины — он находит и убивает работниц правоохранительных органов. Почему? Может, кто-то из них когда-то причинил ему боль, и вот теперь таким необычным способом он мстит за свое прошлое?

Дронго открыл глаза. Бьющая струя воды приятно щекотала тело. Все стало меняться в поведении этого мерзавца, начиная с Ангулема. Тогда он вдруг выстрелил в свою жертву из странного оружия. Но почему больше никогда его не использовал? Понимает, что его могут вычислить? Зачем же так испортил себе все «удовольствие» в Ангулеме? Правда, позже он, похоже, взял реванш в Тулузе. Затем целых восемь лет совершал убийства, не меняя почерка. И вдруг начал посылать письма в Интерпол, убивать исключительно работников полиции, женщин-следователей, судей и даже их мужей. Как-то это не по правилам таких маньяков. Какое удовольствие он мог получить от убийства мужчины, причем ударом ножа? Непохоже, что воспринял такой способ умерщвления как некое сексуальное мистическое действо. Перед тем как убить женщину, убил ее мужа. Чтобы не помешал? Возможно такое объяснение? Или тут что-то другое? С чего вдруг с ним стали происходить такие разительные перемены? И наконец, как апофеоз этих перемен — выход на Интерпол, попытка установить связь. Вот позвонил ему, Дронго, придумал головоломки, чтобы подсказать преследователям, где его искать…

Дронго выключил воду, достал большое белое полотенце, осторожно, стараясь не поскользнуться, вылез из ванны. Надо же, этот тип нашел Джорджа Эннеси, чтобы через него переслать сообщение. Потом вычислил через Интернет, когда в Рим приедут эксперты и в каком отеле они остановятся. Наконец нашел новую жертву, убил ее где-то в другом месте, а тело перевез в Трастевере, имитируя, что преступление совершено там. Зачем? Почему он не побоялся оставить одежду убитой и конверт с посланием, но не хочет, чтобы мы узнали о месте преступления? Что он хочет скрыть, одновременно подсказывая, где его искать. Что означают его послания? Он действительно желает, чтобы его вычислили, или это только игра? Но тогда в чем ее смысл? И по каким правилам в нее играть, если после каждого его хода остаются женские трупы с такими изуродованными телами.

Закончив вытираться, Дронго оставил полотенце в ванной, вошел в комнату, уселся на кровать. Нелогичность действий этого преступника его поражала. Как это объяснить, да и нужно ли объяснять? Обычно маньяки охотились за падшими женщинами, считая их отчасти виновными в своем сексуальном отклонении. Так было во многих случаях, начиная со знаменитого лондонского убийцы девятнадцатого века «Джека-потрошителя», которого тогда так и не нашли. Подобные случаи были и в других странах. Потом появлялись просто маньяки, для которых объектами вожделения были дети и молодые женщины. Такие не останавливались ни перед чем. Они совершали убийства, нападая на случайных людей в подъездах домов, рядом с железнодорожными станциями, в заброшенных сараях. Даже чувство собственной безопасности не могло их остановить, настолько сильные эмоциональные всплески подавляли все доводы рассудка. «Стаффордский мясник» вел себя подобным образом до Каора. Там произошла какая-то развязка. Или, наоборот, завязка? Убив очередную женщину, он вдруг резко меняется. Почему? Что произошло в Каоре и в Тулузе? Два убийства почти подряд. Наверное, нужно вернуться туда и все проверить еще раз. Хотя с тех пор прошло столько лет. Там уже наверняка стоят новые здания, ничего не узнать. Но чего он тогда испугался, выстрелив в свою жертву? Или таким своеобразным способом пожалел ее? Что за мужские крики слышал тогда свидетель? Кроме той женщины в Каоре, он ни в кого больше не стрелял. И вот теперь он не просто убивает, а словно выполняет какую-то миссию по дискредитации единой Европы.

В дверь кто-то постучал. Дронго поднялся, быстро надел брюки, рубашку, затем подошел к двери.

— Кто там?

— Это я, — услышал он глуховатый голос комиссара Брюлея и сразу открыл дверь. Комиссар вошел в комнату и, пройдя к столу, уселся на стул, повернувшись лицом к кровати, на которой устроился Дронго.

— Зачем ты все время дразнишь Террачини? — строго спросил комиссар. — Тебе нравится над ним издеваться?

— По-моему, это он ко мне придирается, — возразил Дронго. — Вы же видите, как он терпеть не может непрошеных советчиков. С радостью отправил бы нас всех домой. И меня, и Даббса, сделав исключение, пожалуй, только для вас.

— Ему сложнее всех нас, — напомнил Брюлей. — Мы приехали и уедем, а убийство будет висеть на его шее. Ты даже не представляешь, сколько начальников бывает у обычного комиссара полиции. И сколько неприятностей может последовать от посещения такой группы экспертов, как наша. Я прошел через все это, поэтому знаю, что говорю. А ты не обижайся.

— На вас? — улыбнулся Дронго. — Никогда в жизни. Между прочим, на Террачини я тоже не сержусь. Он настоящий профессионал, немного задерганный и нервный из-за большой ответственности, но толковый специалист. Мы с ним уже работали вместе несколько лет назад.

— Тем лучше. — Брюлей достал трубку, но, вспомнив, что Дронго не курит, спрятал ее обратно. К тому же в этом номере нельзя было курить. Отели в Европе уже много лет делятся на зоны для курящих и для тех, кто не выносит табачного дыма.

— Из Лондона звонил мистер Доул, — сообщил комиссар. — Оказывается, Эннеси познакомился с нашим «мясником» в Бельгии, когда просматривал какой-то порнографический сайт. Описал его, как человека среднего роста, довольно плотного телосложения с густыми темными волосами и пышными усами.

— Наверняка он гримировался, — предположил Дронго.

— Мистер Доул тоже так считает, — кивнул Брюлей. — В общем, он дал Эннеси дискету с уже записанной фотографией. Сам Эннеси ничего не сканировал и не мог заранее видеть снимок. Это выяснилось теперь. Но Эннеси решил переслать сообщение сначала самому себе, а затем уже в лионскую штаб-квартиру Интерпола. Доул считает, что преступник находится в Риме. Он убежден, что этому убийце удалось выяснить, где мы живем, не через сотрудников Террачини, среди которых у него, конечно же, не может быть единомышленника, а посредством Интернета.

— Даббс уже все проверил, — отозвался Дронго. — Я тоже полагал, что он воспользовался Интернетом и взламывал закрытые сайты, обходя пароли. Он неплохой специалист и, видимо, разбирается в таких вещах. Или у него есть толковый сообщник. Хотя это, конечно, только мои предположения. Но я запомнил его голос, комиссар. Это достаточно грамотный человек. Я бы даже сказал, образованный. И хитрый. Сначала он говорил вполне интеллигентно, но последней фразой выдал себя. Сказал мне: «Ты знаешь». Я понял, что он решил несколько скорректировать и свой образ, и свое поведение, выдать себя не за того, кто он есть на самом деле. Только никак не пойму, зачем он это делает? Какую радость он находит в охоте, в которой сам выступает и жертвой, и охотником одновременно?

— Если бы мы это знали, то сейчас тут не сидели бы, — резонно заметил комиссар. — А насчет Флоренции ты молодец, сумел быстро разгадать его послание.

— Это было нетрудно. Думаю, что мы уже можем составить его обобщенный портрет.

Брюлей снова достал трубку, положил ее на стол и посмотрел на Дронго, как бы позволив говорить ему.

— Этому типу не больше сорока пяти, — начал тот. — Он наверняка разбирается в современных технологиях, знает, как пользоваться Интернетом, как взламывать чужие сайты. Он не доверил бы такую операцию чужому человеку, это исключено. Судя по его голосу и манере говорить, это человек достаточно начитанный и образованный. Возможно, в молодости у него были отклонения и он совершил чудовищные убийства. А сейчас пытается таким образом себя остановить или решил, что подобная игра может его позабавить. Здесь я ни в чем не уверен. Судя по посланию и фотографии, которые он нам оставил, получается, что этот тип обладает своеобразным чувством юмора, он наблюдательный, внимательный, скрытный… Но вот зачем он перевез уже мертвую женщину на другое место и попытался убедить нас, что убийство произошло там, понять не могу.

— Он что-то скрывает, — подсказал Брюлей и снова посмотрел на свою трубку.

— Курите, — улыбнулся Дронго, — я открою окно.

— Не нужно. — Брюлей тяжело поднялся, забирая трубку. — В пять вечера мы выезжаем. Никогда не думал, что попаду во Флоренцию таким образом во второй раз. Первый раз я там был лет сорок назад. И мне очень понравился этот город. Будет неприятно, если этот тип испортит мое впечатление. Собирай вещи, — посоветовал он, выходя из комнаты. Но в дверях обернулся: — Я в общем с тобой согласен. Но мне кажется, ты не учитываешь одного факта. Он пытается скрыть от нас свои остальные пристрастия. Поэтому и перевез труп на другое место. У него своя, непонятная нам мораль. До свидания.

Комиссар ушел, тяжело ступая, а Дронго медленно закрыл за ним дверь, продолжая размышлять над его словами. Затем достал чемодан, собрал свои вещи. Вспомнив про плащ, едва не выругался. Придется поехать за ним к Террачини. Или, может, попросить комиссара привезти его на вокзал? Нет, так нельзя, это неудобно. Террачини и без того не питает к нему особо дружеских чувств, особенно после их позорного провала с попыткой подставить одного из офицеров итальянской полиции. Нужно поехать самому.

Дронго не успел до конца собрать свои вещи, как в дверь снова постучали. Он захлопнул чемодан, подошел к дверям. В этом отеле, перестроенном из аристократической виллы, на дверях не было ни традиционных глазков, ни звонков. Не сомневаясь, что это вернулся комиссар Брюлей, Дронго открыл дверь. Но на пороге стояла Луиза Фелачи с его плащом в руках.

Она была в форме офицера полиции, и Дронго сразу отметил, как идет ей эта одежда. Улыбнувшись, Луиза протянула ему плащ:

— Вы оставили его у комиссара Террачини. Мы решили, что только вы могли купить плащ у «Бриони». Судя по костюмам и галстукам, в которых вы ходите…

— Издеваетесь? — Дронго пропустил гостью в комнату, забрал у нее плащ, повесил его в шкаф.

— Ни в коем случае, — рассмеялась Луиза. — Но это было забавно. «Бриони» у Террачини. Они не очень сочетаются.

— В следующий раз учту, — огорченно произнес Дронго. — Спасибо, что привезли. Ночью шел проливной дождь, и я решил купить себе плащ. Не хотел оставлять его у вашего комиссара, но и брать с собой на место убийства было не совсем прилично.

Обтягивающие брюки выгодно подчеркивали достоинства фигуры Луизы, а мундир она, очевидно, сшила по заказу. Взглянув на Дронго, Луиза покачала головой:

— По-моему, вы единственный, кто так одевается. Брюлей старик, у него традиционная тройка с жилетом, словно он перенесся к нам из пятидесятых годов прошлого века, Даббс — подчеркнуто скромен, Доул вообще ходит в темной одежде классического покроя. Только вы и ваш русский коллега следите за модой. Но он одевается как молодой человек, а вы элегантно, как взрослый мужчина.

— Спасибо. Выходит, я единственный пижон в этой компании, — усмехнулся Дронго, — учту на будущее. Еще раз спасибо за плащ.

— Это вам спасибо за Флоренцию. Вы так быстро все вычислили. Теперь я поеду вместе с вами. Нам приказали сопровождать вашу группу. Мне и Маурицио.

— Вы поедете в форме?

— Нет, — улыбнулась она, — меня отпустили, чтобы я успела переодеться и передать вам плащ. Но у меня есть еще немного времени.

— Прекрасно, — обрадовался Дронго. Луиза ему очень нравилась. — Значит, будем работать вместе. Можно становиться друзьями, переходить на «ты» и пить на брудершафт.

— А у вас есть, что пить? — спросила она, не скрывая иронии.

Он достал из мини-бара небольшую бутылку вина, принес два бокала. Откупорил бутылочку, разлил белое вино по бокалам.

— На брудершафт пьют, скрестив руки, — напомнил Дронго.

— Конечно, — согласилась она, и они переплели правые руки, встав рядом друг с другом.

— За дружбу! — Она неслышно коснулась его бокала своим.

— За дружбу! — Он сделал три глотка, отставил бокал и, все еще считая происходящее милой шуткой, весело сказал: — Теперь нужно целоваться.

— Обязательно. — Она поставила свой бокал на столик и, обернувшись, прикоснулась к нему теплыми губами.

Внезапно поцелуй стал совсем другим. Из дружеского он перерос в эротический. Дронго изумленно посмотрел на Луизу. Инициатива принадлежала ей. Но не стал сопротивляться, почувствовав, что она расстегивает его рубашку.

— Нужно было меня предупредить, — пробормотал он, обнимая женщину.

— В каком смысле? — не поняла Луиза.

— Я имею право на молчание и на защиту от офицера полиции, — произнес он, не улыбаясь.

Она снова притянула его к себе.

«Если об этом узнает Джил, она меня убьет, — подумал Дронго. — И правильно сделает. Изменять жене-итальянке с итальянкой — верх безнравственности. А друг Луизы сделает из меня чучело и отправит в какой-нибудь из римских музеев. Хотя, кажется, биологи этим не занимаются…»

— Ты о чем-то задумался? — полюбопытствовала Луиза.

— Нет. Уже нет. Кто-то из великих сказал, что порок имеет гораздо больше мучеников, чем добродетель. Я только подумал, как здорово, что сегодня утром мне пришла идея купить себе новый плащ. Иначе у нас не было бы повода для этой встречи.

Луиза громко расхохоталась.