В комнате повисла тишина. Даббс, стараясь не шуметь, пересел на место слева от Дронго. С правой стороны от него сидел Мишель Доул, напротив — комиссар Дезире Брюлей. Дронго смотрел на папку, лежавшую перед комиссаром на столе, и словно уже видел фотографии, на которые так не хотел смотреть. Папка выглядела довольно объемистой, и было очевидно, что фотографий набралось уже большое количество.

— Почему здесь представитель ФБР? — поинтересовался Дронго.

— Мистер Даббс координатор нашего проекта из ФБР, — пояснил Евстафьев, заметив, что ни один из экспертов не собирается отвечать на этот вопрос.

— У нас бывают проблемы схожего характера, — мягко пояснил Даббс. — Мы даже создали своего рода «Компьютерпол» — международную полицию, которая отслеживает различные чаты в Интернете. Пытаемся найти порнодельцов и педофилов. Проверяем, кто выходит на их сайты, узнаем их пароли, читаем сообщения. Это проблемы международного масштаба.

— Не сомневаюсь. Отклонения от нормы в человеческой психике можно встретить в любой стране и в разных частях света. Только вот почему в последнее время таких типов стало появляться все больше и больше? Может, нужно ввести некую генетическую экспертизу на всех малолетних?

— И как их отличать? — поинтересовался Даббс. — Вы думаете, можно вычислить некий ген агрессивности? И даже если такой ген когда-нибудь смогут определить, где гарантия, что его носитель не станет чемпионом мира по боксу или самым лучшим каскадером Голливуда? Или известным бизнесменом? А может, даже президентом страны? Всем этим людям тоже нужен свой ген агрессивности. Не у всех он обязательно несет порочные наклонности.

— Это я понимаю, — согласился Дронго и, обращаясь к комиссару, спросил: — А как он убивает мужчин? Как и женщин?

— Нет. — Брюлей чуть не выругался. — С ними он, очевидно, не получает такого удовольствия. Их он убивает ножом. Или похожим предметом. Слева направо. Одним точным ударом.

— Значит, не левша, — заключил Дронго. — У вас есть данные по анализу его ДНК? Что говорят эксперты?

— Мужчина. Лет сорока или сорока пяти. Белый. Структура ДНК обычная, никаких нарушений или изменений. У него редкая группа крови — третья. И отрицательный резус-фактор.

— Не такая уж редкая, — заметил Дронго, — у меня тоже третья группа и отрицательный резус-фактор. Надеюсь, меня еще не подозревают в этих преступлениях?

— Нет, — ответил Доул, без тени улыбки. — Вы слишком высокого роста. Вас свидетели обязательно запомнили бы.

— Эксперты уверены, что это один и тот же человек, — повторил Брюлей. — Мы нашли его сперму в Каоре, Льеже и в Гавре. Во всех случаях это был один и тот же человек. Если его, конечно, можно считать человеком. Ты видишь, на старости лет я становлюсь излишне патетичным.

— Он из Англии? — спросил Дронго, обращаясь к Доулу.

— Не уверен, — мрачно отозвался тот. — Но судя по всему, да. В последние годы в нашей стране количество таких типов почему-то увеличилось.

— Я читал, — кивнул Дронго, — психологи считают, что существует некая аномалия в районе Ростова, это на Северном Кавказе, где появляются различные маньяки. Может, и в Англии появилась такая же «аномалия»?

— Мы проверяем все факты, — сообщил Доул, раскуривая трубку. — В конце прошлого года был приговорен к пожизненному заключению Энтони Харди — так называемый «камденский потрошитель». Мне пришлось заниматься его делом. Знаете, как мы на него вышли? В январе две тысячи второго года у него в доме был найден труп молодой женщины. Эксперты дали заключение, что женщина умерла от сердечной недостаточности. Дело закрыли, хотя было понятно, что Харди страдает психическими отклонениями. Его отправили на принудительное лечение и через несколько месяцев выпустили. А как только выпустили, он заманил к себе двух молодых женщин, задушил их, затем расчленил тела пилой и ножом. В мусорном контейнере обнаружили останки погибших, и тогда полиция пригласила меня. — Доул говорил бесстрастно, излагая факты. — Но моей помощи не потребовалось. Инспекторы почти сразу нашли фотографии сорока четырех жертв этого психопата. Выяснилось, что он был помешан на порнографии и таким необычным образом удовлетворял свою страсть. Тогда решили, что «стаффордский мясник» и «камденский потрошитель» — одно и то же лицо, но я был уверен, что это не так. Маньяк Харди не мучил своих жертв. Ему они были нужны лишь в виде объектов для его удовольствия. Поэтому все его жертвы погибали от удушья. Ему не требовалось кромсать их живыми.

Дронго поморщился:

— Вы знаете, я уже готов отсюда сбежать. Терпеть не могу слушать о таких психопатах. Это самое ужасное, что может быть в нашей профессии.

— Мы обязаны его остановить, — твердо заявил Брюлей. — Продолжайте, мистер Доул.

— В последние годы были разоблачены Джон Кристи из Ноттинг-Хилла и супруги Уэст из Глостера, — сообщил Доул. — Первого обвинили в убийстве шести человек, а супруги Фреди и Розмари Уэст убили девять человек, заманивая их в свой дом. Это все реальные факты, Дронго, и, похоже, вы правы, когда говорите о возможном существовании какой-то «аномалии». Но поиски конкретного преступника, о котором мы сейчас говорим, ни к чему не привели. «Стаффордский мясник» не просто преступник и не обычный психопат. Это какой-то новый тип маньяка, появившийся в двадцать первом веке. Умный, внимательный, наблюдательный, хитрый, мобильный, жаждущий, чтобы о его преступлениях узнал весь мир, использующий последние достижения Интернета. — Он помолчал и добавил: — И неприятный.

Опять наступило молчание. Даббс кивнул головой в знак согласия, но ничего не сказал. Брюлей сопел, посасывая погасшую трубку.

— Дайте мне вашу папку, — мрачно попросил Дронго.

Комиссар подвинул ему папку с документами и фотографиями.

— Как только появилось сообщение об Италии, мы решили увезти оттуда твою семью, — пояснил он. — А заодно убрали из Парижа и мою супругу. Этот тип может блефовать, а нам нельзя так рисковать. Ты не поверишь, если я скажу, что в Англии находится под наблюдением полиции семья брата мистера Доула.

— Я теперь во все поверю, — пробормотал Дронго, открывая папку. Было заметно, как он волнуется, рассматривая фотографии. Бесстрастный аналитик в этот момент куда-то исчез. — Перед тем как сюда приехать, — сказал он, — вы наверняка проанализировали все имеющиеся у вас факты и нашли какие-то общие черты, характерные для этого «мясника».

— Я занимаюсь этим делом уже второй год, — сообщил Доул, — и у меня, конечно, есть некоторые наблюдения.

— Какие? — Дронго продолжал разглядывать чудовищные снимки. Невозможно было представить, что перед ним люди, когда-то радовавшиеся жизни, строившие свои планы, имеющие друзей, родителей, детей… Но еще страшнее был разительный и невероятно эффективный по своему эмоциональному воздействию контраст между этими фотографиями и фотопортретами жертв, сделанными при жизни.

— Все убийства совершались вблизи железнодорожных станций, — сообщил между тем Доул. — Стаффорд находится к северу от Бирмингема, о чем уже говорил комиссар Брюлей. А шотландский город Фолкерк, это вообще небольшая железнодорожная станция между двумя основными городами Шотландии. Я провел там несколько дней. Убийца приехал из Глазго и уехал в Эдинбург, а убийство совершил в ста метрах от станции. Ровно в ста метрах. Очевидно даже, что он высмотрел молодую женщину на вокзале. А возможно, она приехала с ним в одном поезде из Глазго. И он вышел следом за ней…

Дронго смотрел на убитую в Фолкерке женщину. На первой фотографии, где она была снята с сестрой, она еще улыбалась. У нее была мягкая, доверчивая улыбка. Дронго почувствовал, как дергается левая щека.

— До Ангулема все действия убийцы проходят по одной схеме, — продолжил Доул, — но затем он несколько изменил свой стиль. Убийства в Ангулеме, и особенно в Каоре, не вписываются в его обычный «почерк». Похоже, он стал заранее готовиться к своим преступлениям, чего не делал до Ангулема. А последние несколько лет разыскивает молодых женщин, смерть которых принесет ему еще большую известность. И конечно, два подряд убийства мужчин — это вообще нехарактерно для такого рода маньяков. Им обычно не нужна слава. Им нужно совсем другое. Но убийства были. В Оденсе и в Гавре.

— В Оденсе есть музей Ганса Христиана Андерсена, — задумчиво произнес Дронго, отрываясь от фотографий.

— Что? — не понял Доул.

— Оденсе — это городок в Дании, где родился Андерсен, — невесело пояснил Дронго, — я там бывал. Вы знаете, какие замечательные сказки он писал?

Доул и Брюлей переглянулись. Они не понимали, о чем говорит их молодой коллега. Даббс улыбнулся. И только Антон Евстафьев поддержал разговор:

— Мне бабушка читала его книги: «Оловянный солдатик», «Снежная королева», «Русалочка»…

— Интересно, а этому мерзавцу кто-нибудь читал сказки Андерсена? — в сердцах спросил Дронго и захлопнул папку. — Все, — произнес он твердо, — мне вполне достаточно того, что я увидел. И так теперь эти фотографии будут у меня перед глазами всю жизнь. Если вы приехали сюда, чтобы рассказать мне об этом «мяснике», то этого мало. Мы должны его найти. Найти и передать в руки родственников погибших. Чтобы эту мразь… — Он замолчал, сжимая кулаки.

— Ты не так молод, чтобы поддаваться эмоциям, — неодобрительно заметил комиссар Брюлей. — Если мы его найдем, то передадим в руки английского правосудия. Или французского. Но ничего больше сделать с ним не сможем. И ты это прекрасно знаешь.

— Ваш европейский гуманизм вас погубит, — сердито пробормотал Дронго. — Вы уже получили психопатов, которые разгуливают по Европе без границ. Кстати, «мясник» появился в Дании сразу после того, как там открыли границы. Скандинавия и Дания вошли в Шенгенскую зону с две тысячи второго года? По-моему, вы сказали об этом.

— Верно, — кивнул Брюлей. — Нам абсолютно ясно, что этот тип передвигается только в пределах объединенной Европы и не собирается рисковать. Он достаточно умный, если можно так сказать, а его последние преступления — точное свидетельство его пристрастий. О следователе из Гавра написали сразу несколько европейских изданий, и эти сообщения появились в Интернете. О судье из Льежа тоже были сообщения в Интернете. И о полицейском из Оденсе также прошла информация в Интернете.

— Остается уточнить, кто читал эти сообщения, — предложил Дронго.

— Больше пяти миллионов человек, — заявил Даббс, — мы это знаем. Но проверить каждого из пяти миллионов невозможно.

— А сообщение из Кельна? Разве нельзя было снять отпечатки пальцев? Может, все-таки кто-нибудь его там запомнил?

— Никто, — отрезал Даббс. — В этот день в интернет-клубе было много посетителей, а он, судя по квитанции, находился в нем не более трех минут. Только для того чтобы отправить свое сообщение в Интерпол. И предупредить нас насчет Италии.

— Италия, — повторил Дронго, словно пробуя это слово на вкус. Затем взглянул на Доула и спросил: — Мистер Доул, если я выскажу одну теорию, вы на меня не обидитесь?

— Постараюсь, — ответил тот. — В любом случае я привык с уважением относиться к чужому мнению, а тем более к мнению такого специалиста.

— Нет, нет. Это сугубо субъективное мнение. Мне кажется понятным, почему разного рода маньяков и извращенцев сравнительно мало в южных странах — в Италии или Испании. Хотя населяющие эти страны люди гораздо более темпераментно выражают свои чувства. По-моему, дело в том, что там существует культ семьи, культ матери. С детских лет ребенок чувствует любовь окружающих его родственников. К сожалению, подобного нет в скандинавских или в англосаксонских странах, где ребенок бывает несколько отчужден от семьи. Там вся система воспитания направлена на всестороннее развитие ребенка, но она не дает ему того эмоционального тепла, которое получают южане. Может, поэтому самые благополучные страны — Норвегия и Швеция занимают первые места по суицидам? Там больше всего людей одиноких и предпочитающих добровольно уйти из этой жизни. Да, система воспитания детей в Англии признана во всем мире. Она делает из мальчиков джентльменов, образцовых мужчин, отличных политиков и бизнесменов. Но отнимает у человека частицу детства, которым мы все так дорожим. Может, поэтому именно у вас, в Англии, родился Гарри Поттер, как мечта о мальчике, сумевшем преодолеть одиночество и отчуждение родственников?

— Интересное наблюдение. — Доул принялся во второй раз заполнять трубку табаком. — Возможно, вы правы. Во всяком случае, у итальянцев действительно мало суицидов.

— И там силен культ матери, — еще раз повторил Дронго. — Ведь все эти маньяки и извращенцы родом тоже из самого детства. Что-то не срабатывает, и обычный человек неожиданно превращается в психопата. Я думаю, что нам нужно будет понять, почему он убивает. И каким образом намечает свои жертвы.

Брюлей согласно кивнул. Доул промолчал. Он снова задымил. Сидевший за столом Даббс быстро сказал:

— Три самых лучших аналитика Европы против маньяка. Думаю, у «стаффордского мясника» нет ни одного шанса.

— Сначала его нужно найти, и желательно до того, как он убьет еще одну женщину, — напомнил Брюлей. — Я так понял, что ты полетишь вместе с нами в Италию? — обратился он к Дронго.

— Да, — ответил тот, — обязательно. Я не люблю патетики, но это наш долг, комиссар. И вы знали с самого начала, что я поеду с вами. Даже если бы маньяк решил проявить себя в любой другой точке Европы.

— А вы не подумали, что он специально послал такое сообщение? — вдруг спросил Даббс, обращаясь ко всем троим экспертам.

— В каком смысле? — не понял Доул.

— Что, если это западня? Западня для одного из вас? — предположил Даббс.

Эксперты переглянулись и молчаливо предоставили право ответить комиссару Брюлею.

— Нет, — сказал комиссар. — Ему важно не просто убить, но еще и получить при этом удовольствие. Боюсь, наши старые тела ему его не доставят.

— Я не был бы так категоричен, — наконец пошутил Дронго, — мое тело ему может понравиться больше, чем ваше, месье комиссар. Вы не учитываете огромную разницу в возрасте.

— Хорошо, — согласился комиссар, — отдадим ему вас — нашего молодого друга. Только в любом случае убийца будет охотиться на женщину. Из этого и следует исходить.

— Когда он отправил свое сообщение из Кельна, он как-то его подписал? — поинтересовался Дронго.

— Да, — ответил Даббс. — И довольно необычно — Ангел Боли. Вот так поэтично.

— Неужели он читал Гумилева? — нахмурился Дронго. — Может, он из эмигрантов.

— Я вас не понял, — признался Вирджил Даббс.

— У русского поэта Гумилева есть такое стихотворение. Правда, написал он его очень давно. Девяносто лет назад. И посвятил его женщине.

— Возможно, совпадение, — предположил Даббс.

— А если нет? — вставил Доул. — Нужно будет еще раз проверить.

— Когда мы вылетаем в Италию? — задал последний вопрос Дронго.

— Завтра утром, — ответил Брюлей. — Мы уже заказали билеты и для тебя тоже.