Рано утром он приехал к себе в кабинет, приказав найти и вызвать к нему Александра Николаевича Яковлева. По дороге звонил Язову.

– Как там в Вильнюсе? Что твои передают?

– Они не понимают, почему мы отменили чрезвычайное положение, – угрюмо доложил маршал. – Столько людей погибло, а мы сразу отменяем чрезвычайное положение... Можно немного подождать?

– Не нужно, – резко оборвал его Горбачев, – пусть похоронят людей. Не надо их еще больше раздражать. Посмотри, какая реакция в мире на события в Литве. Скажи своим генералам, чтобы сидели спокойно.

– Обязательно передам, – ответил Язов.

В кабинете Горбачев просмотрел лежавшие на столе бумаги. Ему дали краткий обзор вчерашних газет. Все в один голос осуждали действия руководства СССР. Казалось, весь мир больше волнуют события в Литве, чем начавшаяся война в Персидском заливе. По линии МИДа сообщили, что Исландия готова признать Литву суверенным государством и они готовят ноту протеста. Он тяжело вздохнул. Вместо того чтобы вместе найти приемлемое решение, они пытаются разорвать страну на куски. Похоже, Ландсбергис упрямо не хочет ничего понимать. Как только у них получится отделиться и их признает хотя бы одно государство в мире, сразу консерваторы в Центральном Комитете и в Верховном Совете сметут его с обоих должностей – и в партии, и в государстве. Вот тогда все эти ландсбергисы поймут, что они наделали. Вместо него появится новый Пиночет или, не дай бог, новый Сталин, и все эти демократы и либералы отправятся прямым рейсом на Магадан. Интересно, кто бы мог его заменить?

Он задумался. Конечно, не Янаев и не Ивашко. Эти двое вообще никуда не годятся. Ведь новому лидеру нужно будет справиться со всеми республиками, ввести чрезвычайное положение, обуздать неистового Ельцина. Нет, он не видит в своем окружении таких людей. Язов – типичный служака, не потянет власть. Может, Павлов? Он умный, амбициозный, хорошо разбирается в экономике. Но его не признают республики, а после денежной реформы возненавидит весь Союз. Да, похоже, реального кандидата не существует. Загорелся сигнал селектора из приемной. Очевидно, уже приехал Яковлев.

– Пусть войдет, – разрешил Горбачев, когда ему доложили о приезде Александра Николаевича.

И на пороге кабинета тут же появился Яковлев. У него было странное лицо, больше похожее на раскатанный блин, серые кустистые брови и темные волосы, которые он старательно подкрашивал. Хотя скоро ему стукнет семьдесят, он старается выглядеть моложе. Его карьера в каком-то смысле уникальна. Участник войны, вернувшийся в родную Ярославскую область, он сразу был взят на партийную работу, где оставался до смерти Сталина, и только потом его перевели в центральный аппарат. Здесь он неспешно делал свою карьеру, пройдя за двадцать с лишним лет путь от инструктора до заведующего сектором и первого заместителя заведующего отделом. Затем стал послом в спокойной Канаде, где работал еще десять лет. И уже в пенсионном возрасте был отозван в Москву и назначен на должность директора Института мировой экономики и международных отношений. Его карьера могла на этом и закончиться. Но он близко сошелся с набирающим силу Горбачевым, особенно тогда, когда тот вел заседания секретариата ЦК КПСС, заменяя вечно больных Андропова и Черненко. Уже сразу после того, как Горбачев стал Генеральным секретарем, карьера Яковлева резко пошла в гору. В 85-м он стал заведующим отделом, а через год был выдвинут секретарем ЦК КПСС. В январе 87-го стал кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС, а уже через шесть месяцев и членом Политбюро. Такой стремительной карьеры не делал ни один человек из окружения Горбачева. В 90-м году Горбачев даже ввел Яковлева в состав Президентского совета. Но в партии Александра Николаевича не любили, его часто ловили на неточностях, двойных манипуляциях, мелких обманах. Он делал все, чтобы сохранить имидж главного либерала страны, в отличие от главного консерватора Егора Лигачева. Поэтому все силы консервативно настроенных аппаратчиков и депутатов были направлены в первую очередь против Яковлева.

Нужно признать, что он поддерживал либеральную прессу, давал разрешение на публикацию самых смелых статей в журналах и газетах, поощрял журналистов на откровенные интервью и репортажи. Но, сам того не замечая, сознательно или бессознательно, работал на развал собственной страны, которую защищал во время войны. Тенденциозные статьи уверяли читателей, что в истории Советского Союза были только позорные и черные страницы, а руководители страны и партии были параноиками, психопатами, карьеристами и приспособленцами. Никто не хотел задать себе вопросы, как при подобных руководителях страна стала второй супердержавой в мире, одержала победу в самой страшной войне, вышла первой в космос?

Это с подачи Яковлева был запущен подлый тезис о войне, выигранной за счет горы трупов советских солдат, штрафных батальонов, стоявших в тылу армии, и реабилитированных полководцев, которые спасли Советский Союз от гибели. И это была часть правды, но не сама правда. Горы трупов действительно были, особенно в первый период войны, когда обученная немецкая армия, уже воевавшая два года, застала врасплох неподготовленные и часто плохо вооруженные части Красной Армии. Штрафные батальоны тоже были, но за счет подобных батальонов невозможно победить в такой войне, это было понятно любому военному аналитику. И реабилитированные полководцы действительно прекрасно воевали. Вышедший из лагерей маршал Рокоссовский спасет вместе с Жуковым Москву в 41-м и станет командовать парадом Победы в 45-м. Генерал Мерецков, которого будут избивать несколько месяцев в застенках Берии, станет командующим фронтом и внесет свою лепту в общую Победу. Все это было. Но они шли и сражались во имя своей Родины и во имя своей партии, в которую они верили.

Особый спор всегда вызывала полемика о Сталине. Что только не было написано в конце 80-х об этом человеке. Выходили книги и фильмы, лживые автобиографии и клеветнические статьи. Его сделали почти маньяком, замучившим собственную жену, отдавшим сына на растерзание врагу, не любившим никого и ничего, виноватым в ошибках начала войны. Самое главное обвинение заключалось в репрессиях 30-х годов, когда были расстреляны его политические противники, верхушка армии и партийная элита. И это тоже часть правды.

Сталин действительно был лично ответственен за то, что произошло в конце тридцатых годов. Но точно так же за подобные репрессии были ответственны и окружавшие его люди – Маленков, Молотов, Каганович, Ворошилов, Хрущев, Жданов, Берия. Каждый из них, безусловно, являлся очень одаренным и энергичным человеком, каждый сделал многое для защиты своей родины и восстановления ее потенциала. Но и каждый лично виновен в массовых репрессиях 30-х. И главным виновником этого маховика террора был, конечно, Сталин. Отрицать это – наивно и глупо. Но также наивно и глупо отрицать выдающийся вклад Сталина и окружавших его людей в самую великую Победу советского народа. Это была не просто война на уничтожение. На Советский Союз напала не армия агрессора, а отборная армия, лучшая в мире, с прекрасными полководцами, выносливыми и дисциплинированными солдатами, обученными и подготовленными офицерами. Армия, вооруженная превосходной немецкой техникой, гением ее конструкторов и ученых, с их истребителями и бомбардировщиками, артиллерией и танками. Победить такую армию можно было только на пределе человеческих возможностей, отдавая все силы и немного больше.

Массовый героизм стал нормой. Люди, не задумываясь, закрывали своими телами амбразуры пулеметов, бросались на танки, поднимались в атаку под кинжальным огнем. Стоявшие у Москвы двадцать восемь панфиловцев – всего лишь один небольшой эпизод этой гигантской войны. И лозунг «Коммунисты, вперед!» был священным для каждого, кто воевал на передовой. Он заставлял подниматься с земли лучших, тех, кто готов был отдать свои молодые жизни во имя победы. И крики «За Родину, за Сталина!» тоже были. Их не вычеркнуть из истории.

Снимавший фильм «Двадцатый век» режисер Бернардо Бертолуччи уже через много лет после войны покажет итальянскую деревню 45-го года, в которой жители, вооруженные топорами и вилами, бежали на врага с криками: «За Сталина!» Вряд ли итальянский режиссер получал указание идеологического отдела Голливуда о подобных съемках. Он просто снимал правду.

Но правда – всегда опасное оружие. В Лондоне поставят скамейку в виде своебразного памятника победителям Второй мировой войны, где будут только Черчилль и Рузвельт. Они, безусловно, внесли огромный личный вклад в разгром фашизма, а Черчилль справедливо считается выдающимся политиком XX века. Но ради той же исторической справедливости стоит сказать, что Сталин сделал не меньше, если не больше, обоих политиков, вместе взятых, чтобы эта победа над фашизмом состоялась. И когда из истории пытаются вычеркнуть его личность – это вызывает только недоумение и удивление. История такова, какой она была. Не лучше и не хуже. И ничего вычеркнуть из нее невозможно.

Ни репрессии 30-х годов, ни расстрелянных наркомов и командармов, ни сосланных в лагеря членов семей изменников родины, ни миллионы погибших в начале войны. Ничего нельзя вычеркнуть из истории. Но из нее нельзя вычеркнуть и парад 7 ноября 41-го года, когда Сталин стоял на трибуне Мавзолея, прекрасно сознавая, что в нескольких километрах от него находятся немецко-фашистские части, и его выдающийся личный вклад в победу советского народа над врагом, и смерть его старшего сына, которого он отказался обменивать на фельдмаршала Паулюса. Нельзя вычеркнуть и то, что, приняв разрушенную, голодную, обескровленную страну в начале 20-х, он ценой неимоверных усилий, большой крови, жертв сделал ее великой супердержавой, с мнением которой вынужден был считаться весь мир.

Сталин оказал куда большее влияние на историю цивилизации, чем любой из политических лидеров XX века. Оценивать его со знаком плюс или минус было бы непростительной ошибкой. Но благодаря Яковлеву началось общее очернение советской истории. Над подвигами Зои Космодемьянской или Николая Гастелло стали издеваться, превращая героев в примитивных придурков, одурманенных лживой советской пропагандой. Маршал Жуков выглядел садистом, не жалевшим солдат. Он действительно не жалел солдат и не был добрым человеком. И часто его успехи, особенно на первых порах, достигались кровью и жизнями тысяч людей. Но именно Жуков был одним из тех героев войны, благодаря которым страна победила. И выдающимся полководцем, которому справедливо поставили памятник.

В некоторых республиках под влиянием этой пропаганды даже отменили празднование 9 мая. Пришедшие в Азербайджане к власти «демократы» отменили этот праздник, как не относившийся к их собственному народу. Поразительно, что отец Президента Азербайджана Абульфаза Эльчибея погиб на этой войне, но он недрогнувшей рукой подпишет указ, отменяющий празднование Дня Победы. Через год уже новый президент Гейдар Алиев вернет этот праздник тысячам ветеранов. А в Грузии лидер демократов Михаил Саакашвили прикажет взорвать памятник победителям, стоящий в Кутаиси, и это будет вызовом прежде всего самому грузинскому народу, чьи сыновья и дочери так героически сражались в Великой Отечественной.

Яковлев сыграет свою отрицательную роль и в нагорно-карабахском конфликте. После того как Президиум Верховного Совета СССР рассмотрит этот вопрос, будет вынесено решение о невозможности передачи области из состава одной республики в другую, так как это может привести к переделу границ в рамках всего Союза и кровавым межнациональным столкновениям. В Политбюро поддержат это решение. Прибывший в Баку на пленум местных коммунистов Егор Лигачев объявит, что границы республик нерушимы и не могут быть изменены без их согласия. В этот же день другой член Политбюро Александр Яковлев примет армянскую делегацию и объявит, что право народов на самоопределение является приоритетом политики Москвы. Начнется ожесточенная война между двумя соседними народами.

Карабах станет первым взрывом, разрушающим большую страну. За ним последуют конфликты в Осетии, Абхазии, Приднестровье, ингушско-осетинский конфликт, киргизо-узбекский и многие другие. Лучшего способа придумать, как взорвать страну изнутри, было невозможно. Именно межнациональные конфликты станут непреодолимым препятствием для сохранения единой страны.

Яковлев сыграет свою печальную роль и в опубликовании пакта Молотова – Риббентропа, который будет считаться символом аморальной политики сталинского руководства. Конечно, сам пакт был, и этот договор отодвинул угрозу войны на два года, разделив Восточную Европу между Германией и Советским Союзом. СССР не только оттянул время, но и значительно отодвинул свои границы на Запад. Интересно, что молдавские националисты, ставшие благодаря этому договору союзной республикой за счет присоединения Бессарабии, никогда об этих подробностях не вспоминают. Как не вспоминают литовские патриоты о том, что получили обратно свою столицу – Вильнюс, отнятую у поляков. И сами поляки не хотят вспоминать, что благодаря победам Советского Союза, потерявшего при освобождении их страны шестьсот тысяч своих солдат, Польша оказалась одной из крупнейших стран Европы, когда ее границы были значительно расширены за счет стертой с лица земли Пруссии и восточных немецких земель. И Румыния тоже не вспоминает, как получила обратно Трансильванию, отнятую у Венгрии. Украина не собирается вспоминать, что ее западные области были присоединены именно тогда, в 39-м.

Но вспоминать подлинные исторические факты просто невыгодно. Все должно было работать на развал и распад страны, словно сам Яковлев и ему подобные люди задались определенной целью – оболгать историю своей Родины, посеять презрение к собственному народу, опрокинуть и уничтожить свою страну. Возможно, некоторые из них даже не понимали, что именно они делают. Как сказал с горечью один из вернувшихся диссидентов, «метили в коммунизм, а попали в Россию».

Часто вставал вопрос, почему Яковлев вел себя подобным странным образом? Участник войны, человек, всю свою сознательную жизнь проработавший в партийных органах, занимавший престижный и комфортный пост посла Советского Союза в Канаде, ученый, доктор наук. Как он мог так переродиться, превращаясь в символ разрушительных сил, стремившихся опрокинуть собственную страну? С подачи Комитета государственной безопасности появится тезис об «агентах влияния», одним из которых якобы и был Яковлев. Конечно, это неправда. Американская разведка могла бы только мечтать о таком агенте. Тогда почему? В чем истоки подобного перерождения? Очевидно, сказалась обида, когда на взлете карьеры его отправили послом в Канаду, не сделав заведующим отделом. Целых десять лет он был оторван от реальной власти. А вернувшись, получил унизительный пост директора института, уже без шансов вернуться в большую политику. С другой стороны, он ловко подыгрывал Горбачеву, понимая, чего хочет Генеральный секретарь, став проводником его либеральной политики. А уже затем и заложником собственного имиджа. Немного позднее, уже в новой России, его предложат руководителем Первого канала, и буквально через очень короткое время практически все работавшие с ним сотрудники единогласно вынесут ему вотум недоверия. Это уже не идеология, это психология и характер самого человека.

Яковлева ненавидели настолько сильно, что Горбачев был вынужден убрать его из Политбюро и Центрального Комитета, переведя в Президентский совет. Теперь, когда нужно было формировать Совет национальной безопасности, вводить туда Яковлева означало «дразнить быков». И Горбачев не стал включать его фамилию в этот список, понимая, что его протеже может просто не пройти процедуру голосования в Верховном Совете. Они знали друг друга уже много лет и были на «ты». Хотя в присутствии других людей обращались друг к другу на «вы».

– Добрый день, – сказал вошедший Яковлев, протягивая руку.

– Здравствуй, – поздоровался Горбачев, – садись, мне нужно с тобой поговорить.

Яковлев взял стул и сел у приставного столика, стоявшего рядом с большим столом президента.

– Ты знаешь, что у нас происходит в Литве, – начал Горбачев.

– Слышал, – помрачнел Яковлев, – об этом уже сообщили все газеты и телеканалы.

– Вот, вот, поэтому я тебя и позвал. Нужно неформально собрать главных редакторов и переговорить с ними. Объяснить, что мы находимся на таком этапе перестройки, когда больше не имеем права ждать, иначе деструктивные силы просто растащат нашу страну на части. Ты, наверное, слышал, что некоторые республики объявили 7 января праздником в связи с православным Рождеством. Это как понимать? Российский Верховный Совет делает все, чтобы еще больше дестабилизировать обстановку. А в Татарстане праздник отменили и объявили, что 7-е будет считаться рабочим днем. Вот такие новые противоречия. Я еще понимаю, когда Ельцин совершает подобные глупости, но остальные тоже решили объявить седьмое нерабочим днем. Зато в Латвии сейчас начали наказывать людей, которые 7 ноября не вышли на работу. Там отменили этот праздник постановлением своего Верховного Совета.

– Я поговорю с главными редакторами, – пообещал Яковлев. – Но только учти, что литовские события их всех очень взволновали. Многие так и говорят, что это откат назад.

– Никакого отката назад не будет, – раздраженно проговорил Горбачев, – ты прекрасно знаешь мою позицию. Но как мне быть, когда, с одной стороны, Ельцин давит своими постановлениями Верховного Совета, а с другой – все эти прибалтийские республики, готовые развалить Союз? И еще прибавь сюда очень сложную обстановку в Грузии. Даже не знаю, что мы там будем делать.

– С прибалтами нужно договариваться, – сказал Яковлев, – а вот с грузинами я не знаю, как быть. Все говорят, что Гамсахурдиа просто неуправляемый тип.

– Я уже хотел позвонить Шеварднадзе, – признался Горбачев, – посоветоваться с ним. Может, ты ему сам позвонишь? Он на меня до сих пор обижен, что я не стал уговаривать его остаться. А как я мог его оставить? Все военные против него. Они считают, что все наши последние договора были ошибкой. И еще депутаты на съезде против него выступили. Ты же сам слышал, что они говорили.

– Они будут всегда говорить, – возразил Яковлев, – но я ему позвоню. Мы с ним уже несколько раз говорили на эту тему. Он тоже считает, что Гамсахурдиа тянет Грузию в пропасть.

– Правильно, в пропасть. Мы же не можем везде вводить свои войска. А Верховный Совет России принял постановление, что граждане ее республики не имеют права принимать участие в различных военных операциях за пределами России. Это какую чушь придумали! Тогда для Литвы нам нужно набирать литовский легион, а для Эстонии – эстонский? И как мы потом сможем на них положиться? Ельцин делает все, чтобы общая ситуация еще больше ухудшилась.

– Он готовится к выборам, – напомнил Яковлев. – Выборы президента России не за горами. А Полозков не пройдет, это уже сейчас всем ясно.

Полозков был руководителем Коммунистической партии России. На выборах Председателя Верховного Совета он немного уступил Ельцину, но на общих президентских выборах у него совсем не было шансов. Социологи считали, что он может набрать не больше пяти или шести процентов от общего числа избирателей.

– Про Полозкова я даже не думаю, – отмахнулся Горбачев. – Я тут советовался с товарищами и думаю, что лучше всех подойдет Николай Иванович Рыжков. Он уже полностью пришел в себя после инфаркта, врачи считают, что уже через неделю его можно будет выписывать. В народе его знают, ценят, даже любят. Может, он подойдет?

– Ему не победить Ельцина, – честно ответил Яковлев. – Сейчас Борис Николаевич считается таким своеобразным Робин Гудом – защитником бедных и угнетаемых. Все уверены, что Ельцин победит уже в первом туре.

Горбачев нахмурился. Он лучше других знал реальную ситуацию и настроение людей. Из КГБ ему ежедневно присылали статистические данные с возможными результатами Ельцина на выборах президента. Он тоже понимал, что Ельцина обязательно изберут. Но нужно было сделать все, чтобы это не произошло в первом туре. В прошлом году противостояние в Верховном Совете длилось два дня, пока Ельцина, наконец, не избрали. Значит, нужно сделать все, чтобы он не победил в первом туре, иначе последствия этой громкой победы будут очень неприятными. В июне прошлого года, сразу после своего избрания, он настоял на принятии Декларации о государственном суверенитете России. Подавляющим большинством голосов Декларация была принята. Тогда «за» проголосовали 907 человек, «против» только 13, и девять человек воздержались.

– Ты поговори с редакторами, – еще раз повторил Горбачев, – пусть прочувствуют серьезность момента. В Кувейте война идет, вот пусть они об этом и пишут. А про Прибалтику пока не нужно... Слишком больная и важная тема.

– Я все сделаю, – согласился Яковлев, – соберу всех уже сегодня. Только ты своим тоже скажи, чтобы не очень зверствовали. Язов даже танки вызвал в центр Вильнюса. Для чего? С кем он собирается воевать? Да и Пуго хорош. Его только назначили, а он уже показал, на что способен. Омоновцы людей избивают, а он говорит, что они демократию и перестройку защищают.

– С Шеварднадзе тоже не забудь поговорить, – напомнил Горбачев. – И вообще, нам нужно что-то решать, дальше так продолжаться не может. Вот проведем, наконец, референдум и тогда посмотрим, сколько людей хотят остаться в Союзе.

– Литва теперь не станет голосовать, – возразил Яковлев, – все прибалтийские государства откажутся принимать участие в референдуме после случившегося в Вильнюсе. А еще могут отказаться Молдавия, Армения, Грузия...

– Зато не откажется Россия, – сказал Горбачев. – Я думаю, Ельцин пойдет на референдум. Казахстан, Белоруссия, Украина, Азербайджан тоже проголосуют. А это уже абсолютное большинство. Да и все остальные республики Средней Азии будут голосовать.

– В Азербайджан вернулся Гейдар Алиев, – заметил Яковлев, – там тоже могут быть проблемы.

– Никаких проблем, – мрачно ответил Горбачев. – Я разговаривал с Муталибовым; он заверил меня, что республика примет участие в референдуме. Мне кажется, он сам понимает, насколько опасным для него может стать вернувшийся в Баку Гейдар Алиев. У нас здесь и так хватает проблем с прибалтийскими республиками, да еще Ельцин все время давит. А мне еще нужно формировать Совет национальной безопасности и проводить его через Верховный Совет.

Яковлев ничего не сказал, только кивнул головой. Он понимал ситуацию и хорошо представлял, что президент не сможет предложить его в создаваемый Совет национальной безопасности. А Горбачев, в свою очередь, знал, что его собеседник прекрасно осознает эти обстоятельства, и не хотел касаться столь щекотливого вопроса. Так что оба старательно избегали говорить на эту тему, словно ее и не существовало.

 

Ремарка

Как стало известно редакции газеты «Известий», к полудню на Манежную площадь стали подходить люди, обеспокоенные развитием ситуации в Прибалтике. Пришла группа народных депутатов СССР, среди которых Г. Попов, С. Станкевич, Т. Гдлян. К ним присоединились сторонники лидера Демократического союза В. Новодворской. Лозунги у собравшихся были разные, в том числе и явно экстремистского характера.

Всего на площади и в прилегающих к гостинице «Москва» улицах и переулках скопилось до двух тысяч человек. Но митинга не получилось из-за несовпадения позиций, демонстранты разделились на отдельные колонны и разошлись. Четырнадцать человек во главе с В. Новодворской задержаны за нарушение общественного порядка.

«Известия» , 1991 год

 

Ремарка

Живет ли С. Станкевич в квартире Косыгина?

Как известно, не все телеграммы, адресованные лично А. Лукьянову и другим руководителям государства, доходят до адресатов. Для этого существуют различные службы. Но эта телеграмма попала в руки Анатолия Ивановича: «С возмущением узнал, что зампред Моссовета С. Станкевич недавно вселился в огромную квартиру, которую занимала ранее семья А. Косыгина. Прошу принять меры против самозваных демократов, нарушающих закон, и провести незамедлительно депутатское расследование. Н. Голубев. Москва».

Председатель Верховного Совета СССР наложил резолюцию: «Считаю, есть смысл в депутатской комиссии по привилегиям». Сергей Станкевич дал ответ Н. Голубеву. «Вольно или невольно, вы распространили грубейшую клевету в адрес народного депутата СССР, совершив преступление, предусмотренное Уголовным кодексом РСФСР. Не обращаюсь в суд для наказания клеветника только по одной причине – судя по всему, вас самого обманули».

Сергей Станкевич еще раз сообщил, что проживает с семьей из трех человек в двухкомнатной квартире в Черемушкинском районе Москвы, в которую въехал двенадцать лет назад. Можно надеяться, что теперь вопрос исчерпан.

С. Ступарь «Комсомольская правда» , 1991 год