Он вернулся в свой номер. Как все это сложно переплелось. Их прежние отношения, смерть второй жены Солицына, встречи Инны с его другом до того, как она вышла замуж за Павла, комплексы самой Алисы, воспоминания Петра Золотарева, так и не сумевшего простить жене ее увлечение подонком. Он устало уселся в кресло, вытянул ноги. Итак, сегодня он успел переговорить со всеми пятью подозреваемыми лицами. У каждого своя версия происшедшего, свой взгляд на случившееся. И свои подозреваемые. Павел Солицын считает, что только Алиса могла нанести этот роковой удар. Алиса считает, что это сделали либо Павел, либо его супруга. А вот Инна подозревает Лизу, дочь погибшего. Неужели она серьезно считает, что дочь могла убить отца? Хотя в жизни всякое бывает. Возможно, Инна знает больше, чем говорит. Возможно, она рассказала обо всем случившемся Лизе. Потрясенная молодая женщина, оскорбленная за свою мать, могла отправиться к отцу и потребовать объяснений. И во время ссоры схватиться за лампу. Он был в таком неуправляемом состоянии, что готов был сказать любую несуразицу, любую чушь. Возможно, это окончательно вывело из себя его дочь. Вполне возможно. Но если это сделала Лиза, то там должны были остаться отпечатки пальцев. Она бы не стала в такой момент думать о своем алиби, стирать отпечатки пальцев. Не каждый день приходится убивать собственного отца.

Нет, эта версия не заслуживает никакого развития. Она бы себя так не вела. Она не смогла бы так искусно разыграть роль скорбящей дочери. И она бы не поверила Инне, вот это, пожалуй, самое главное. Она бы обязательно потребовала объяснений у своей матери. Значит, эту версию можно исключить. Тогда получается, что остаются трое, не считая Ираклия. Может, Инна права и он большой ребенок? Или искусно притворяется? В конце концов, и он тоже может получить контрольный пакет акций компании, если уже позаботился об этом и купил пять процентов акций. Золотарев мог помочь ему в этом. И тогда контрольный пакет автоматически переходит к семье Золотаревых. Лиза единственная наследница своего отца, а ее муж, владея только пятью процентами, становится фактическим хозяином компании. Но для этого нужно было устранить самого Золотарева. Реально? Возможно. Если не видеть глаза Ираклия. Нет, этот грузин не похож на расчетливого убийцу. И он не стал бы полагаться на лампу. В таких случаях есть более надежные орудия убийства. Лампа должна была обязательно попасть в висок, чтобы вызвать смерть. Ираклий не смог бы все так точно рассчитать. Откуда ему было знать, что именно в эту ночь встретившийся Золотареву Дронго отведет его в одноместный номер, куда потом сможет зайти Ираклий? Нет, эта версия тоже не годится. Хотя нужно все-таки проверить движение капиталов и акций в этой компании. На месте комиссара Морено он бы давно этим занялся.

Остаются трое. Алиса Золотарева. Оскорбленная в своих лучших чувствах, опозоренная, не простившая мужа даже после его смерти. Такая женщина вполне могла нанести решающий удар. Она могла увидеть, как они проходят к этому номеру, и пойти туда через два часа после того, как там остался Золотарев. Он бы наверняка обрадовался и открыл ей дверь. Возможно, у них был долгий и достаточно неприятный разговор. Четырнадцать минут. Затем она выходит и забирает карточку. Возможно, она все еще обижена, все еще пытается успокоиться. Примерно через час она возвращается и наносит ему удар по голове. Правдоподобно? Возможно. Но жены обычно так себя не ведут. Если она хочет его ударить, то сделает это во время своего первого посещения, а не станет держать в себе эту обиду в течение целого часа. Или она просто захотела от него избавиться, а ключ лежал на столике, и все было так просто.

Второй подозреваемый Павел Солицын. Компаньон и друг убитого. Возможно, он что-то узнал, возможно, что-то понял. Трудно не понять поведения своей жены и друга, когда они у тебя на глазах занимаются сексом. Возможно, он догадался, что они и раньше этим занимались. И возненавидел своего компаньона. Мотив более чем достаточный для убийства. Он увидел, как Дронго ведет в этот номер Золотарева, и примерно через два часа прошел к этой комнате. Позвонил или осторожно постучал. Нет, он должен был именно позвонить, ночью стук в дверь обязательно бы услышали соседи. Золотарев ему открыл. Он чувствовал вину перед своим другом. Возможно, они переговорили на повышенных тонах, и Павел ушел, захватив с собой ключ. А через час вернулся и нанес свой удар, утолив жажду мести. Возможная версия. Очень похоже. Только почему Павел пришел через два часа? Стоп. Здесь есть конкретное объяснение. Он не мог появиться раньше, ждал, когда заснет его супруга, чтобы выйти из номера без свидетелей. Эту версию нужно обязательно проверить. Кто из них заснул раньше? Павел или его жена?

Остается Инна Солицына. Абсолютно циничный и прагматичный человек. Она не остановится ни перед чем ради собственного блага. Она об этом сказала достаточно откровенно. Ей с таким трудом удалось занять место в обществе. И неожиданно к ней начинает приставать Золотарев, который раньше был ее любовником. Но раньше она была обычным секретарем безо всякого статуса и надежд на лучшую жизнь. А сейчас она супруга компаньона и владельца компании Солицына и не хочет рисковать своим статусом. Может, она поняла, что Павел никогда не простит ей этой свингерской встречи. Может, почувствовала отчуждение и недоверие. И решила действовать. Дождалась, когда заснет Павел, вышла из своих апартаментов, прошла по коридору и позвонила в номер Золотарева. Тот был в таком состоянии, что не совсем адекватно представлял себе, кто именно пришел. Но, услышав ее голос, пошел открывать. Она пыталась объяснить ему, что между ними ничего не может быть. И, возможно, он начал ее шантажировать, угрожая, что расскажет обо всем Павлу. Мотив для убийства более чем убедительный. Она забрала ключ и вернулась через час, рассчитав время таким образом, чтобы Золотарев снова заснул. Ударила его по голове лампой и ушла. Такая версия выглядит более правдоподобной.

Он нахмурился. И еще несколько фактов не в пользу Инны Солицыной. Во-первых, только у нее был повод для встречи с Золотаревым. Только она могла так настойчиво искать встречи даже с не очень трезвым компаньоном своего мужа, чтобы убедить его молчать. Алиса вообще не хотел видеть своего мужа после случившегося и разговаривать с ним. А Павел был на него серьезно обижен. Даже если считать, что он ничего не понял. Во-вторых, пиджак висел не на стуле, а на вешалке. Золотарев точно не стал бы перевешивать свой пиджак. Кто-то перевесил его в шкаф. Почему? Это могла сделать женщина, которая вошла в номер, чисто рефлекторно, чтобы пиджак не мешал ей сидеть на этом стуле. Либо убийца, которому нужен был пиджак. Но из бумажника ничего не пропало. Все кредитные карточки на месте. И, наконец, третья причина, самая важная. Золотарева провожал в номер сам Дронго. Именно тогда кто-то и увидел, как Золотарев входит в этот злосчастный номер. Ведь узнать, где он находится, было практически невозможно. Одноместный номер был снят на кредитную карточку Дронго. Значит, кто-то увидел, как они вошли в номер. И прождал целых два часа, чтобы подойти к номеру и постучать. Ждал, пока Золотарев немного поспит и придет в себя? Неправдоподобно. Тогда выходит, что этот человек ждал чего-то другого. Целых два часа. Чего ждал? Это могли быть либо Павел, либо его жена. Они были вместе, в соседних апартаментах, и каждый ждал, когда заснет его супруг. Третий фактор, и все против Инны Солицыной. Кажется, нужно проверить именно эту версию.

Дронго поднялся, чтобы выйти из номера. Ему придется проехать по магазинам, чтобы проверить версию Инны. Он закрыл глаза, вспоминая ее фирменные пакеты. Какие пакеты у нее были? «Босс», «Прада» и, кажется, «Луи Виттон». Да, все верно. У нее были пакеты с логотипами этих фирм. Нужно проехать на место и самому все узнать. Но он не может выходить из отеля без разрешения полиции. Ему только не хватает конфликтов с офицерами полиции, которых наверняка оставили в машине перед отелем. Нет, он не должен выходить.

Тогда нужно спуститься вниз и все проверить. Можно позвонить в магазины и постараться все уточнить. Дронго быстро вышел из своего номера, спустился вниз. Посмотрел в сторону выхода. Конечно, там дежурила полицейская машина. Комиссар Морено, очевидно, работает по старинке, он убежден, что у настоящего убийцы рано или поздно сдадут нервы и тот себя выдаст. Нужно только дождаться момента. Дронго подошел к консьержу.

– Мне нужны номера телефонов магазинов вот этих компаний, – написал он название всех трех компаний.

Пожилой консьерж улыбнулся.

– Извините, сэр, но это Барселона, – с гордостью произнес он.

– Прекрасный город, – согласился Дронго, – и поэтому вы не можете дать мне номера телефонов?

– Конечно, могу, сеньор. Но это Барселона, один из самых больших городов Испании и Европы. У нас три магазина «Босс» и столько же магазинов «Луи Виттона». А «Прада» есть почти в каждом крупном универмаге.

– Значит, будем звонить во все магазины, – упрямо сказал Дронго.

Консьерж торжественно покачал головой:

– Это невозможно, сэр. На это уйдет весь день, и я боюсь, что вы не сможете ничего узнать. Если у вас есть какое-то дело к этим фирмам, то будет лучше, если вы сами туда проедете. К тому же вы не владеете испанским или каталонским языками, а у нас не везде говорят по-английски.

– Надеюсь, в этих компаниях есть менеджеры, говорящие по-английски, – предположил Дронго.

– Именно поэтому я и советую вам самому туда поехать, – объяснил консьерж.

Дронго снова обернулся на стоявшую у входа машину с двумя офицерами полиции.

– Хорошо, – наконец решился он, – вы можете мне вызвать такси, чтобы оно стояло с другой стороны отеля? Нет, даже не так. Пусть машина подъедет к стадиону. Я пройду туда пешком.

– Это достаточно далеко отсюда, – предупредительно напомнил портье, – минут десять пешком.

– Я знаю. Ничего страшного. Пусть машина подъедет туда. А я позвоню вам и узнаю номер такси.

– Хорошо, сеньор.

– И никому об этом не говорите.

– Я все понимаю, сеньор.

Дронго вложил в руку консьержа оранжевую бумажку в пятьдесят евро.

– Благодарю вас, сеньор, – наклонил седую голову консьерж, – машина будет ждать вас у стадиона.

Дронго повернулся, словно намереваясь вернуться в свой номер. Но рядом с лифтовым холлом он свернул налево, прошел по коридору к автоматически открывающимся дверям, выводящим гостей к бассейну и саунам. Он быстро прошел по дорожке и, пройдя через ограду кустов и деревьев, вышел на улицу, не замеченный сотрудниками полиции. До стадиона идти было совсем недалеко, он помнил эту дорогу. И поэтому быстро зашагал по направлению к знаменитому футбольному стадиону, где местная «Барселона» добилась стольких внушительных побед. Стадион находился между двумя крупными отелями «Интерконтиненталем», названным в честь королевы Софии, и «Хуаном Карлосом». Очевидно, это было сделано намеренно, чтобы подчеркнуть единство нации и принадлежность Барселоны к единой Испании. Каталонский национализм был таким же опасным явлением, как и любой национализм и сепаратизм повсюду в мире.

Уже подойдя к стадиону, он позвонил консьержу, и тот сообщил ему номер прибывшего такси. Усевшись в заказанную машину, Дронго попросил отвезти его в магазины указанных фирм. Сначала ему не повезло. На авениде Диагональ, где находились известные бутики и магазины крупных фирм, не слышали о такой покупательнице, как Инна Солицына. Тогда водитель предложил поехать на проспект Грасиа, где находились основные бутики. И в первом же магазине «Луи Виттон» им повезло. Здесь вспомнили, что утром сюда приезжала молодая и красивая женщина, которая купила себе традиционную сумочку этой компании с разноцветными буквами-логотипами на белом фоне.

– Сколько она заплатила? – поинтересовался Дронго.

– Восемьсот евро, – с гордостью сообщила девушка-продавец, – у нас очень дорогие сумки, сеньор.

– Не сомневаюсь, – кивнул Дронго. – Она вчера откладывала товар или приехала сегодня и сразу купила?

– Конечно, сразу купила, – удивилась девушка, – зачем откладывать сумки, которые у нас есть? Она утром приехала и сразу заплатила. Даже торопила меня, чтобы я быстрее все оформила. Кажется, она куда-то торопилась. Но я помню, что она не очень долго выбирала.

– Ясно. Спасибо.

Он уселся в машину и поехал в другой магазин. Через сорок минут он уже знал то, что ему требовалось знать. Инна Солицына вчера не сделала ни одной покупки и никуда не ездила. Все свои покупки она сделала сегодня. Значит, она солгала. И сознательно уехала из отеля, чтобы ни с кем не встречаться. Но самое поразительное, что ее супруг не стал настаивать на ее срочном возвращении даже после того, как узнал о случившемся преступлении.

Теперь Дронго знал то, что ему нужно было знать. Он попросил водителя подвезти его обратно к стадиону, чтобы вернуться в отель тем же путем, каким он из него вышел, минуя спа-центр. У стадиона водитель его высадил, и Дронго быстро зашагал по направлению к отелю. Ему пришлось перелезать через две ограды, чтобы попасть на дорожку, ведущую к отелю. Он прошел к зданию, подошел к автоматически открывающейся двери и приложил к ней свою карточку-ключ. Дверь не открылась.

«Кажется, в этом отеле мои ключи все время не работают», – устало подумал Дронго. Мимо проходила семья, состоящая из мамы, папы и троих детей. Было такое ощущение, что всех пятерых накачали воздухом. Они были похожи на упитанные и хорошо накачанные упругие мячи.

Глава семьи приложил свою карточку-ключ и открыл дверь. Дронго прошел вместе с этой семьей в отель, поднялся в кабине лифта на двенадцатый этаж и подошел к своей двери, достал свою карточку-ключ. Но она снова не сработала. Дронго чертыхнулся. Это уже переходило всякие границы. Он опять попытался открыть дверь, но карточка снова не работала. Придется вновь спускаться вниз. Нужно сделать замечание сотрудникам отеля, это уже во второй раз. Он спустился вниз, прошел к стойке портье. Там стоял незнакомый молодой человек с набриолиненной головой.

– У меня опять не работает моя карточка-ключ, – сказал Дронго с уже нарастающим раздражением. – Неужели нельзя сделать так, чтобы она наконец нормально работала?

– Простите, сеньор, – удивился молодой человек. Он взял карточку, чтобы проверить по компьютеру. И удивленно поднял голову.

– Извините меня еще раз, сеньор. Но ваша карточка заблокирована сотрудниками службы безопасности.

– Почему?

– Не знаю. Они вам сами все объяснят.

Дронго обернулся и увидел подходивших к ним двух сотрудников службы безопасности. Один из них был темнокожим, другой явно местным. И оба были примерно одинакового с ним роста.

– Извините нас, сеньор Дронго, – сказал темнокожий, – но вам нужно пройти с нами.

– Может, сначала мне вернут мою карточку? – осведомился Дронго. – Зачем вы ее заблокировали?

– Мы вам все объясним, – успокоил его темнокожий, – пройдемте в кабинет менеджера отеля.

Втроем они пересекли холл, направляясь к служебным помещениям, находившимся за лифтовым холлом. Темнокожий вошел первым, за ним вошел Дронго. В кресле хозяина сидел сам комиссар Мануэль Морено. У него было явно довольное выражение лица. Рядом сидел огорченный и понурый сеньор Гарригес. У дверей стоял помощник комиссара.

– Наконец вы вернулись, – прогрохотал комиссар, – я думал, что вы сбежали навсегда.

– Что это значит? – холодно спросил Дронго. – Почему заблокировали мою карточку-ключ? На каком основании?

– А почему вы сбежали? – парировал комиссар. – Вас же предупредили, чтобы вы не покидали отеля. А вы нас не послушались. Я даже поспорил с сеньором Гарригесом, что вы не вернетесь обратно в отель. Он оказался более благородным человеком, чем я, и поверил в вашу… в вашу смелость, – закончил комиссар.

– У меня были важные дела, – попытался объяснить Дронго.

– Какие важные дела? – прогрохотал Морено. – Вам объяснили, что вы не должны покидать пределов отеля, пока сегодня мы не получим результаты экспертизы, но вы решили сбежать, не дожидаясь, пока мы все выясним. А потом решили, что вам нужно еще раз вернуться. Вы просто не могли поверить в нашу оперативность. Но мы уже получили все результаты экспертизы, и они не в вашу пользу, сеньор эксперт.

– При чем тут результаты экспертизы, – поморщился Дронго, – я сам рассказал вам, что входил в эту комнату, трогал лампу, которую использовали в качестве орудия убийства. Я снял номер на свою кредитную карточку. Но неужели вы действительно думаете, что после всего этого я бы стал убивать Золотарева? А самое главное – мотив. Зачем мне убивать незнакомого человека? Что плохого он мне сделал?

– Для незнакомого человека вы сняли номер, заплатив за него почти триста евро, – напомнил комиссар, – и не нужно больше ничего говорить. Все и так понятно. Вы посчитали, что в нашей полиции работают сотрудники, которых так легко обмануть. Но вы просчитались, господин эксперт. Мы свою работу знаем. И поэтому я приехал сюда за вами.

– Какая глупость, – пробормотал Дронго, – вместо того, чтобы искать настоящего убийцу…

– Вы ничего больше не хотите мне сказать?

– У меня появились некоторые сведения, – сообщил Дронго, – я должен проверить еще одну версию.

– Вы уже закончили свои проверки, – поднялся со своего места комиссар Морено, – вы арестованы, сеньор Дронго. Думаю, не нужно зачитывать вам ваши права, как это принято в Америке. Вы их прекрасно знаете.

– На каком основании я арестован?

– Результаты экспертизы, – сообщил комиссар, – час назад мы получили результаты экспертизы. Они неутешительны для вас, сеньор Дронго. Мы нашли отпечатки ваших пальцев повсюду. На дверной ручке, на обуви погибшего, на лампе, которую использовали в качестве орудия убийства. И кроме ваших отпечатков пальцев, там были еще и отпечатки самого убитого. Сеньора Петра Золотарева. И больше там никого не было. Других отпечатков мы не нашли. Дактилоскопия очень точная наука. Если там нет других отпечатков, значит, никого не было. Кроме вас и убитого. А разбить себе голову лампой он не мог. Мне очень неприятно вам сообщить, но я вынужден предъявить вам обвинение в убийстве господина Золотарева. Вы имеете право нанять адвоката и потребовать судебного разбирательства для обоснования вашего ареста. Ваши руки, сеньор.

Дронго улыбнулся и протянул обе руки. Помощник комиссара надел ему наручники.

– Вы ничего не хотите сказать или спросить? – поднялся со своего места Гарригес. – Сожалею, что так получилось, сеньор Дронго, но там действительно были только ваши отпечатки.

– Я тоже сожалею, – достаточно спокойно сказал Дронго, – но только перед тем, как увести меня отсюда в вашу тюрьму, достаньте у меня из кармана мой паспорт. И только потом предъявляйте мне обвинения.

– Мне не нужен ваш паспорт, сеньор Дронго, – усмехнулся комиссар, – документы мы оформим в полиции. У нас есть свои крючкотворы.

– И все-таки достаньте паспорт, – снова попросил Дронго, – мне это трудно сделать. Оба моих паспорта лежат в правом внутреннем кармане. Иначе потом будет поздно.

– Почему оба? – не понял Гарригес. Он кивнул помощнику комиссара, разрешая достать паспорта.

Тот достал оба паспорта и, взглянув на них, изумленно протянул документы комиссару.

– Первый паспорт международного эксперта ООН, – сообщил Дронго, – и, согласно вашим законам, я не подлежу вашей юрисдикции. А второй – дипломатический паспорт, по которому вы не имеете права даже предъявлять мне обвинения. Вы можете только выслать меня из страны в течение двадцати четырех часов. Или обратиться с просьбой о снятии с меня дипломатического иммунитета.

Гарригес улыбнулся. Ему понравился этот неожиданный ход. Комиссар нахмурился. Он не ожидал подобного подвоха.

– А теперь, – сказал Дронго, протягивая к нему руки, – снимите с меня наручники.