Они ужинали за столиком, который находился в самом углу. Алиса отказалась от горячей еды, выбрав для себя салат и бокал белого вина. Он решил не выделяться и заказал себе такой же салат с бокалом красного вина. Они помянули погибшего. Алиса пригубила и не стала пить. Он не настаивал.

– Почему вы так уверены, что это не я его убила? – неожиданно спросила она во время разговора. – Ведь у меня было гораздо больше причин его ненавидеть, чем у всех остальных. Он подставил меня под нескромные взгляды своей любовницы и компаньона, он обманул меня со своей бывшей любовницей, он предавался утехам у меня на глазах. И, наконец, он просто подставил меня своему другу. По-моему, вы должны были в первую очередь подозревать именно меня.

– Это только внешняя сторона вашей проблемы, – возразил Дронго, – дело не в ваших причинах. Дело в мотивации ваших поступков. Чем он вас удивил? Вы и раньше знали, что он встречался с различными женщинами. Вы и раньше знали, что Инна была его любовницей, что не мешало вам принимать их у себя и ходить к ним в гости…

– Лицемерие всегда гнусный порок, – вставила Алиса.

– Возможно. Но цивилизованное общество, и особенно круги, в которых вы вращаетесь, считает лицемерие одним из важных моментов существования самого общества. Иначе трудно было бы соблюдать некий паритет отношений, ненависти и любви.

Дронго помолчал.

– Вы неплохо относились к Павлу Солицыну, – напомнил он.

– Я его раньше жалела, – призналась она, – после самоубийства Ольги я его просто жалела. А когда он женился на Инне, начала жалеть еще больше. Это была не равнозначная замена, и они совсем не подходят друг другу.

– Но это был его выбор. Насчет свингерской встречи вы тоже не совсем правы. Ведь вы сами согласились на эту встречу. Насколько я мог понять вчера из разговора с вашим мужем, он бы никогда не заставил вас пойти на эту встречу против вашей воли.

– Я хотела посмотреть, как он будет вести себя с Инной, – кивнула Алиса, – о Павле я думала меньше всего.

– Но вы согласились на эту встречу, – продолжал Дронго, – хотя наверняка понимали, что вам будет нелегко. Очень нелегко. Но вы уже готовили себя к этой встрече. И когда решили загорать топлес вместе с Инной, посчитав, что можете вести себя так, как ваша молодая соперница. И тогда, когда поднялись в их номер. Даже когда вы ушли в ванную комнату, все еще было не поздно. Вы могли отказаться и уйти. Но вы не отказались. Если вы помните, вы сказали мне, что вышли именно потому, что пытались сохранить уважение к себе. Казалось бы, странная логика, ведь легче было не выходить или вообще уйти, чем выходить. Но вы вышли именно потому, что сами хотели этого. Простите, что я говорю так откровенно, но иначе вы будете все время муссировать эту тему и в конце концов убьете себя своими воспоминаниями. Если учесть, что Золотарев и Солицын были далеко не ангелами и давно занимались подобными встречами с обменом своих знакомых, то они не видели в этом ничего необычного. Инна тоже была не девочкой. Получается, что единственным человеком, испытавшим там потрясение, были вы.

– Да, – кивнула Алиса, – мне до сих пор снятся кошмары. Как будто там не один Павел, а их трое, четверо, даже пятеро. И рядом стоит Лиза, которая на меня смотрит. Это было ужасное испытание.

– Но вы его уже прошли, – сказал Дронго, – и мой вам совет, не нужно об этом вспоминать. Теперь насчет убийства вашего супруга. Я полагаю, вы успели изучить характер Золотарева за годы совместной жизни. И ваше нежелание с ним общаться, ваши демонстративные презрение и обида доставали его гораздо сильнее, чем ваше возможное покушение на его жизнь. Кроме того, вы очень любите свою дочь и уже однажды вернулись ради нее к Золотареву. Вернулись, чтобы снова лишить ее отца? Не могу в это поверить. И, наконец, Ираклий, ваш зять. Какой пример вы подали бы молодым, если бы решились на убийство? Даже если предположить, что его никогда не смогут раскрыть. Такой кошмар будет сидеть в вас гораздо сильнее свингерской встречи. Вы просто не сможете себя простить. Более того, я убежден, что если бы вы вошли в тот номер и нанесли удар лампой, то уже сейчас вас не было бы в живых. Вы бы не простили себе еще и подобного поступка.

– Да, – согласилась Алиса, – возможно, вы правы. Мне кажется, что вы разбираетесь в моих чувствах лучше меня…

– А теперь по конкретным фактам, – продолжал Дронго. – Дело в том, что убийца вошел примерно через час после того, как там побывала Инна Солицына. Она, очевидно, очень боялась, что ваш муж может рассказать своему компаньону об их прежних отношениях.

– Не будьте таким наивным, – жестко заметила Алиса. – Все, что касается меня, вы говорите правильно. Что касается Инны, то вы слишком благородны, чтобы понять женщин подобного склада ума. Она отправилась к нему в номер, чтобы еще раз заняться любовью.

– Нет, – возразил Дронго, – он был не в том состоянии, когда занимаются любовью. Это я могу вам гарантировать. Да и ей не особенно хотелось заниматься этим после вашей совместной встречи. Она отправилась туда, чтобы с ним поговорить. И много раз нажимала кнопку звонка, чтобы он открыл ей дверь. Но вот самое поразительное, что ее отпечатков пальцев там не нашли. Их кто-то стер.

– Это мог сделать только Павел. Или она сама.

– Подождите. Но там исчез ключ. А потом убийца вошел в номер, отперев дверь своим ключом.

– Все ясно. Она передала ключ убийце.

– Не получается. Этот ключ был от моего номера. Я его случайно перепутал и оставил на столике. А карточку-ключ от номера, где оставался ваш муж, забрал с собой. Совершенно случайно. Но этот ключ не мог открыть мне входную дверь в мой номер. Я был в таком состоянии, что даже не подумал о подмене. Все еще находясь под впечатлением от разговора с вашим мужем, я спустился вниз и взял новый ключ. А старую карточку положил в карман пиджака. И только сегодня утром вспомнил о ней. Дело в том, что вечером я надеваю темный костюм, когда иду на ужин, а днем хожу в светлом. И карточка лежала в моем темном костюме.

– Почему вы так уверены, что сами перепутали карточки-ключи?

– Я все лично проверил. Поднялся на ваш этаж и проверил ключ. Он подходил к номеру, где убили вашего мужа.

– Что это значит?

– Ключ, который я оставил на столике, не мог открыть дверь в комнату, где находился ваш муж. Это абсолютное алиби Инны Солицыной. Она не смогла бы еще раз попасть в комнату. И ваше алиби тоже, – добавил он.

– Тогда кто вошел в этот номер. Павел Солицын?

– Сейчас я пытаюсь это выяснить. Нужно понять, почему убийца не оставил отпечатков пальцев Инны и каким образом открыл дверь. А самый главный вопрос: зачем он забрал чужую карточку? Для чего она ему была нужна?

– И у вас уже есть ответ на этот вопрос?

– Нет. Но я пытаюсь найти решение…

Он не договорил. В зал ресторана вошли Павел Солицын и его супруга. Очевидно, они тоже пытались выбрать себе место где-нибудь в углу. И поэтому так решительно шли именно к их столику. Увидев друг друга, они замерли. Алиса положила вилку на тарелку. Вилка едва слышно звякнула. Павел отвел глаза. Инна прикусила губу, но уходить не имело смысла. Они уже увидели друг друга.

– Здравствуй, Алиса, – подошла к столу Инна, – прими наши соболезнования. Это так ужасно, – она не решилась наклониться и поцеловать женщину, но смогла первой произнести нужные слова.

– И мои соболезнования тоже, – подошел мрачный Павел, – мы не думали, что это может случиться. Бедный Петя.

Он тоже не решился наклониться и поцеловать Алису. Это выглядело бы слишком двусмысленно. Алиса чуть покраснела. Было заметно, как ей трудно.

– Господин Дронго пригласил меня поужинать, – сказала она совсем приглушенным голосом, словно уже не разжимая не только зубов, но и губ.

– Правильно сделал, – кивнул Павел, – тебе нужно подкрепиться. Это очень правильно.

– Мы тоже хотели поужинать, – нервно произнесла Инна, – но я думаю, что нам лучше сидеть на воздухе. Здесь немного душно.

– Конечно, – сразу согласился Павел, – а вам, наверно, лучше остаться здесь. Чтобы не простудиться.

– Я не простужусь, – глухо произнесла Алиса.

– Если понадобится, я всегда рядом, – немного сконфуженно произнес Солицын. – Ты можешь позвонить и… мы всегда придем, я всегда приду, Инна всегда… в общем, ты можешь на нас рассчитывать.

Он выдохнул воздух и поспешил отойти от столика.

– Я все понимаю, – неожиданно сказала Инна, – но, честное слово, я не такая дрянь, как ты думаешь. Извини, – она отошла следом.

Алиса проводила их долгим взглядом.

– Она еще смеет со мной разговаривать, – нервно произнесла она, – ей было мало этой сцены в их апартаментах.

– Вы опять за свое, – огорченно произнес Дронго, – давайте раз и навсегда закончим эту тему. Вы же видели, как им самим неудобно после случившегося. Как они неловко себя чувствуют.

– Вы снова пытаетесь их понять, – вспомнила Алиса, – не нужно их защищать. Это не те люди, которые нуждаются в вашей опеке.

– Я пытаюсь успокоить вас, – признался Дронго, – и не хочу, чтобы к вашей трагедии примешивалось и ненужное чувство стыда. Вы не сделали ничего плохого.

– Вы так считаете? Скажите, вы женатый человек?

– Да. И я знаю, о чем вы меня спросите.

– Тем более. И вы могли бы решиться на подобную встречу? Только откровенно. На такую свингерскую встречу. Вы бы пошли на нее, даже если бы вашими партнерами была самая прекрасная, интеллигентная и аристократическая пара в мире? Только честно.

– Никогда, – ответил Дронго, – но у меня, очевидно, другое воспитание. Может, я недостаточно цивилизован для такой встречи.

– Не говорите глупостей.

– Я уже об этом думал. Мне было бы неприятно, если бы моя супруга отдыхала топлес. Хотя, наверно, я не стал бы ей что-то запрещать. Это должно быть некой внутренней потребностью. Но свингерство для меня недостижимая планка, к которой я не смогу подтянуться при всем своем желании.

– Тогда получается, что в ваших глазах я почти падшая женщина.

– Ничего подобного. Просто я честно высказываю свою точку зрения. Вы спрашиваете, а я отвечаю. У каждого свои нормы поведения, не обязательно совпадающие с другими.

– Вы не хотите честно отвечать?

– Я отвечаю абсолютно искренне. Лично для меня тема свингеров закрыта раз и навсегда. Она не обсуждается. Но и не осуждается.

– Понятно. Значит, для себя вы считаете подобное поведение недопустимым?

Дронго улыбнулся.

– Я слишком люблю женщин, чтобы подвергать их подобным испытаниям, – признался он, – и мне, наверно, было бы непонятным желание получать удовольствие столь противоестественным путем. Считается, что свингерство практикуют пары, которым за сорок. Это нужно для новых чувств и новых ощущений. По-моему, это ошибка. Свингерство – это некая точка невозврата, пройдя которую вы окончательно разрушаете вашу семью. Ведь ваши интимные отношения – последняя тайна, которая не должна быть известна никому. При этом я не ханжа и считаю абсолютно возможной встречу двух разных людей. Даже если она замужем, а он женат. Это личное дело каждого человека. Его право на выбор партнера и на свободные отношения. Но не свингерство, когда нужно не только выбирать нового партнера, но и отдавать старого. Может, я просто жадный человек.

– Вы все еще пытаетесь уйти от ответа и формулируете свое кредо таким образом, чтобы максимально защитить мои чувства и не обидеть меня.

– Ничего подобного. Я могу задать вам другой вопрос, и все встанет на свои места. Скажите мне тоже откровенно. После происшедшей встречи вы могли бы встречаться с Павлом? Или продолжать жить со своим мужем?

– С Павлом никогда, – решительно ответила Алиса, – с мужем, возможно, жила бы, но у нас не было бы прежней близости. Хотя это тоже неправда. Близости у нас уже давно не было. Мы привычно раз в месяц или в два выполняли свои «супружеские обязанности». Какое смешное словосочетание – «супружеские обязанности». Разве могут быть отношения двух близких людей «обязанностями»? И если они таковыми являются, то это уже само по себе противоестественно.

– Вы подтвердили мой вывод, – кивнул Дронго, – свингерство – точка невозврата. А для других семей это просто способ развлечься и отдохнуть. Я скажу вам даже больше. Ведь Солицыны уже имели опыт свингерства в американском городе. Гораздо легче все это проделать с чужими людьми, когда вас никто не знает. И расстаться с ними навсегда. Труднее с близкими. Я помню, как советские молодежные делегации выезжали в Югославию на отдых еще во времена прежнего режима. На нудистские пляжи бегали почти все. Но при этом старались сделать так, чтобы избежать встреч друг с другом. Ходить голым среди незнакомых тебе людей – пожалуйста, никаких проблем. Раздеться среди знакомых невозможно. Понимаю, несколько ханжеская точка зрения. Но именно так все и было. Если бы Золотарев организовал вашу свингерскую встречу с какой-нибудь американской или французской парой, вы наверняка вспоминали бы об этом с меньшим стыдом и сожалением. Возможно, вам было бы смешно, тем более что в таких клубах часто бывают не мужья с женами, а просто любопытствующие парочки, которых не связывает ничего, кроме секса. Но вы избрали самый сложный вариант, при котором встреча произошла с очень близкими вам людьми. К тому же вы знали, что Инна раньше была любовницей вашего супруга. Отсюда и все комплексы.

– Вам нужно преподавать теории Фрейда и Юнга студентам вузов, – усмехнулась Алиса, – и еще вы можете работать штатным психологом, но об этом я вам уже говорила. Вы видели их лица? У них выражение нашкодивших котов.

– Вы снова не можете успокоиться.

– Не могу, – отрезала она, – и не хочу. Пойдемте, мне действительно становится душно. К тому же скоро приедут Ираклий и его родственники. Будет неправильно, если они нас здесь увидят.

Они поднялись на четырнадцатый этаж, он проводил ее до дверей.

– До свидания, господин профессиональный утешитель, – сказала она на прощание. – Не скажу, что вы меня убедили во всем. Но мне бывает гораздо легче, когда я вас слушаю. Спасибо. Спасибо за то, что вы решили потратить на меня этот вечер.

Она повернулась и вошла в свои апартаменты, захлопнув за собой дверь. Дронго вернулся в ресторан, подозвал официанта.

– А теперь принесите меню, – попросил он, – я умираю с голода.