Павел тяжело вздохнул, пожал плечами.

– Можно подумать, что вы не догадываетесь. Все и так ясно. Чужих в этом отеле наверняка не было. Между прочим, у него была в кармане карточка «Американ экспресс» с неограниченным лимитом кредита. Проверьте, если она у него, значит, это точно не ограбление. Тогда получается, что его убил кто-то из нашей группы. Нас осталось только пятеро. Зять и дочь не в счет, они поздно приехали. Остаются трое свингеров. Мы с женой были все время вместе в нашем номере…

– Вы хотите сказать?

– Да, да, да. Я хочу сказать, что видел, как она себя вела. Это ведь я держал ее в руках, а не вы. И видел, как я ей отвратителен. Видел, как ей постыдно и больно присутствовать при этой сцене. Не знаю, что вам рассказал Петр, но это было жалкое и неприятное зрелище. Напрасно мы на него согласились. Ни у него, ни у меня ничего не получилось. Если вам так нужно знать все эти подробности, то можете их слушать. Не нужно было вообще соглашаться на подобный «обмен». Тем более на глазах друг у друга. Хотя у свингеров считают, что это более всего стимулирует обоюдность чувств…

– Вы думаете, его могла убить его супруга?

– Только она, – печально ответил Солицын, – только у нее мог быть такой бешеный повод нанести этот роковой удар. Только она, и никто другой…

«Странно, – подумал Дронго, – почему он врет насчет своего друга? Солицын утверждает, что ни у него, ни у его друга ничего не получилось. А Золотарев рассказывал, что как раз у них с Инной все вышло прекрасно, а у самого Павла ничего не получилось. И, может, поэтому так злится Солицын, убежденный, что этот удар лампой могла нанести только супруга погибшего. Но почему она должна была так злиться, если у обоих мужчин ничего не получилось? Кажется, врет сам Солицын».

– Вы давно с ними знакомы? – уточнил он у Павла.

– Достаточно давно, чтобы все о них знать, – ответил тот, – мы ведь уже давно компаньоны. Еще когда я был женат на Ольге. Должен сказать, что мы с Петром были не просто компаньоны, мы были очень близкие друзья. До этого случая. И вообще, между нами не было никаких секретов. Мы и по девочкам вместе ходили, и друг другу все сердечные тайны поверяли. Я, когда захотел жениться на Инне, сразу сказал об этом Петру. Он, правда, не советовал. Считал, что она не совсем годится мне в качестве жены. Но потом одобрил мой выбор и даже был на свадьбе свидетелем со стороны жениха. Хотя мы, конечно, пышную свадьбу не играли. Смешно после двух моих браков. Но человек двести пригласили…

– Кому пришла в голову эта идея насчет свингерской встречи?

– Обоим, – недовольно отозвался Павел. – Дело в том, что мы с ним часто ходили на «охоту». Я имею в виду по девочкам, вы меня понимаете. Находили самых красивых, самых лучших. Однажды позвали с собой четырех, оплатив им дорогу и несколько суток проживания в Праге. Что мы там вытворяли, даже вспоминать смешно. Все, что возможно и невозможно. Вы даже не поверите. Закончилось это тем, что к нам пришла горничная, которую мы тоже уговорили раздеться. Можете себе представить или ваше моральное кредо не позволяет вам представлять подобные картинки?

– Оставьте мое моральное кредо в покое. И там вы менялись женщинами?

– Конечно. Как и все мужчины в подобных ситуациях. А у вас никогда такого не было? Только не лгите. Вы же взрослый мужчина и, очевидно, обеспеченный человек. Неужели вы никогда не ходили на такие встречи с другом или братом, наконец? И не менялись своими знакомыми? Никогда не поверю.

– Моих знакомых не убивали, – напомнил Дронго.

– Это верно, – нахмурился Солицын. – Но никто не мог даже подумать, что Алиса поведет себя таким образом. Да и я оказался не на высоте. Мы вообще повели себя очень глупо.

– А ваша супруга?

– При чем тут моя супруга? – нервно спросил Павел.

– Она тоже была не на высоте?

– Не знаю, – отвел глаза Солицын, – я не очень смотрел. И вообще, не нужно задавать мне хамских вопросов. Я не обязан обсуждать поведение моей жены с посторонним человеком. Кто вы такой? Вас официально уполномочили проводить расследование? Зачем вы этим занимаетесь?

– Я один из главных подозреваемых, – напомнил Дронго, – и меня вполне могут привлечь к уголовной ответственности. На ручке дверей есть мои отпечатки. На лампе, которой убили вашего друга, тоже есть мои отпечатки. Номер снят на мою кредитную карточку. И я был последним, кто его видел. Достаточно?

– Значит, у вас шкурный интерес, – сквозь зубы процедил Павел, – пытаетесь спасти себя и поэтому копаетесь в чужом грязном белье?

– Вы снова пытаетесь меня оскорбить, – сказал Дронго. – Неужели обязательно вести разговор в подобном тоне?

– А вы ждете чего-то иного? Подходите ко мне, устраиваете драку и задаете свои идиотские вопросы. Интересно, как бы вы сами прореагировали, если бы я пришел к вам с вопросами, хорошо ли удовлетворили вашу жену и как именно она спала с вашим другом. Что бы вы сделали?

– Дал бы вам по морде, – честно ответил Дронго, – но вы опять забываете, что я не свингер. И никогда этим не занимался. Надеюсь, и в будущем не стану этим заниматься. Поэтому обижаться глупо. Вы ведь сами подтвердили, что много раз менялись с вашим погибшим компаньоном своими спутницами. Очевидно, это вошло у вас в привычку. И вы решили провести другой «эксперимент», который закончился не очень удачно. Вы просто перепутали «жанры». Одно дело продажные девицы, совсем другое ваши жены. Иной статус. И не все женщины могут быть свингерами. Алиса не смогла…

– Что он вам рассказал? – нервно спросил Павел. – Он, наверно, рассказал вам, что мы однажды с Инной ходили в свингерский клуб. Рассказывал или нет?

– Не помню.

– Не лгите. Он наверняка вам рассказал. Хотел подчеркнуть, что у нас с Инной уже был такой опыт. Но это была шутка. Мы действительно туда пошли, но только смотрели. Это было в Америке. Ничего большего мы, конечно, не делали. Это было бы слишком даже для нас.

– А на встречу с Алисой вы согласились?

– Я сам не понимаю, как это получилось. Сначала шутили, потом начали обсуждать достаточно серьезно. Когда я первый раз заикнулся об этом Инне, она обиделась и целый день со мной не разговаривала. А потом сама спросила, как я к этому отношусь. А я подумал, почему бы и нет. В конце концов, все произойдет у меня на глазах, не будет ничего ужасного, никаких извращений. И мы все взрослые люди, обязательно предохраняемся. Считайте, что просто двое взрослых людей потерлись друг об друга. И сама Алиса мне всегда нравилась. В ней был какой-то внутренний стержень. Я даже не думал, что она может на такое пойти. Одно дело согласиться на это в двадцать восемь, а совсем другое в сорок три. Но Петр сказал, что она согласна, и я подумал, почему бы и нет…

– Я занимаюсь расследованием преступлений уже много лет, – признался Дронго, – но ваш случай почти клинический. Неужели вы не понимали, какую невыносимую травму наносите своим близким? Неужели действительно ваши миллионы окончательно помутили ваш разум…

– Свингеры – это часть социокультуры сегодняшней цивилизации, – напомнил Солицын, – не спорю, возможно, спорная часть. Но не считайте себя умнее всех остальных. Если я назову вам семейные пары, которые занимаются свингерством в нашей стране или на Западе, вы мне не поверите. Среди них есть такие известные фамилии…

– Если развратом занимаются даже высокопоставленные политики и бизнесмены, то это не оправдывает сам разврат, – возразил Дронго. – Я знаю, что Стенли Кубрик снимал свой фильм «С широко закрытыми глазами» по мотивам реальной истории. Очень много людей в сегодняшнем мире желают подобного общения. Под покровом тайны. Кроме мужских стриптиз-клубов, существуют и женские, где мужчины раздеваются для богатых клиенток. Я все понимаю и все знаю. Но свингерство выше моего разумения. И, очевидно, выше моей культуры. Веками мужчина хотел, чтобы определенная женщина принадлежала ему. Веками мужчины добивались этой женщины, другой женщины, третьей. Мусульманам даже разрешили иметь четырех жен, я уже не говорю о древних иудеях или современных мормонах. Некоторые султаны даже заводили себе целые гаремы. Но отдавать свою женщину другому… Наверно, вы правы. Я слишком примитивное существо, чтобы понимать логику мышления подобных «мужчин».

– Тогда давайте закончим, – предложил Павел.

– Нет. Мне важно узнать и другие детали происшедшего. Что было потом. Я имею в виду сразу после вашей встречи. Вы можете мне подробно рассказать?

– Ничего не было. Больше мы не встречались.

– Вы меня не поняли. Давайте начнем с того момента, когда встреча закончилась. С этой секунды. Кто и как себя повел. Вы можете мне рассказать?

– Вам нужна «клубничка»? Хотите гнусных подробностей? Может, Петр вам ничего и не рассказывал и вы один из тех журналистов, которые, как падальщики, ищут свои материалы.

– У меня не праздное любопытство. Если бы после вашей встречи Золотарева не убили, то вы вполне могли бы даже не разговаривать со мной. Но его убили. Неужели вы не хотите, чтобы мы узнали, кто его убийца?

– Хочу, – пробормотал Павел, – да, наверно, хочу.

– Что было сразу после вашей встречи?

– Мы разошлись по своим комнатам.

– И все?

– Если вы скажете, что именно я должен вспомнить, то я постараюсь вспомнить, – огрызнулся Солицын.

– Как именно вы расходились? В какой очередности. Можете вспомнить?

– Думаю, что смогу. Сначала Инна пошла в ванную. Потом Алиса надела наш халат и ушла к себе в номер, наверно, тоже принимать душ. Нет. Она сначала вошла в нашу ванную и что-то оттуда забрала. У нас в апартаментах две ванные комнаты.

– Что было потом?

– Он вам рассказал все подробности, – начал понимать Павел.

– Вы можете сказать мне правду.

– Пожалуйста. Мы с ним поругались. Слово за словом. Я сказал, что мы все это напрасно затеяли. Что мы оскорбили Алису и Инну своими глупыми действиями. Что мы повели себя просто безумно. Он со мной, кажется, не согласился. Пытался спорить. И мы поругались…

– Может, даже подрались…

– Может быть, – отвернулся Павел.

– Что было дальше?

– Мы действительно подрались. Покатились по полу. Пришла Инна, и Петр ушел к себе. Вот и все. Но если вы хотите использовать нашу драку как повод для того, чтобы обвинить меня в этом убийстве, то у вас не получится. Мы потом с ним встретились за завтраком и нормально поговорили. К этому времени мы оба остыли и понимали, что были не правы.

– Он вам что-то сказал?

– Сказал, что мы два кретина.

– И больше ничего?

– Не помню. Честное слово, не помню. Но мы были с ним так расстроены.

– Какой оборот вашей совместной компании? – неожиданно спросил Дронго.

– А при чем тут оборот нашей компании? – не понял Солицын.

– Вы можете ответить на вопрос?

– Пятьдесят миллионов. Долларов, конечно.

– Вы владеете пятьюдесятью процентами акций?

– Нет. Сорок пять процентов. Примерно столько же было у Петра. Еще десять процентов было у мелких вкладчиков. А почему вы спрашиваете?

– Пытаюсь построить другую версию. Значит, в случае смерти вашего компаньона вы можете стать единоличным владельцем компании, прикупив недостающие пять процентов плюс одна акция. И никто не сможет вас остановить, когда не будет Золотарева.

– Возможно, я так и сделаю, чтобы продолжать нормальную деятельность нашей компании. И не вижу в этом ничего противозаконного. Особенно теперь, после смерти Петра.

– Тогда выслушайте мою возможную версию. А если вся эта история со свингерством была нарочно придумана именно вами? Ведь вы только что признались, что обманули Петра, рассказав ему о вашем походе в свингерский клуб в Америке. И легко подтолкнули его к этому решению. Возможно, вы даже подозревали, что ваша более молодая и красивая супруга заставит Золотарева решиться на такой необдуманный акт. После всего происшедшего вы сознательно разыграли скандал, устроили драку. Возможно, рассказали о ней и самой Алисе. После чего вам оставалось ждать, когда оскорбленная женщина избавит вас от компаньона. Или вы сами найдете повод и нанесете точный удар лампой в висок. Такой вариант возможен?

– Вы ненормальный? – испугался Павел. – Что вы такое несете? Вы считаете, что это я убил своего друга?

– Друга, который у вас на глазах переспал с вашей женой. Очень сильный повод для мести. А если учесть, что после неожиданной смерти вашего друга вы можете стать единоличным владельцем компании с оборотом в пятьдесят миллионов долларов, то его смерть просто озолотила вас, господин Солицын.

– Идите вы к черту, – хмуро произнес Павел, – теперь выходит, что я должен бросить нашу компанию? Не дождетесь. Я обязательно куплю недостающие до контрольного пакета пять процентов акций и стану владельцем компании. Хотя бы для того, чтобы продолжать наше совместное дело.

– Не боитесь, что вас обвинят в убийстве вашего компаньона?

– Нет, не боюсь. Кроме вас, никто не знает о нашей совместной встрече. А если даже и узнают, то это наше личное дело. И никого больше не касается. Никто не поверит, что я мог убить Петю. Все наши знакомые знают, какие мы близкие друзья.

– Были, – поправил его Дронго, – вы были близкими друзьями.

– Не играйте словами, – сверкнул глазами Солицын, – мы были с ним друзьями до его смерти. И наша глупая выходка, которую мы себе позволили, не имеет никакого отношения ни к нашему бизнесу, ни к нашим прежним отношениям. Будем считать, что мы просто сошли с ума на один день. И вообще, давайте закончим этот тяжелый разговор. Мне неприятно об этом говорить и вспоминать. Если Петя совершил ошибку, доверившись вам, то это не значит, что вы должны шантажировать нас этим обстоятельством и пытаться вытянуть из меня все, что я думаю.

– Но вы так и не сказали мне, что вы обо всем этом думаете.

– И не скажу, – грубо ответил Павел. – Я вам уже объяснил, что это была наша совместная ошибка. Мы очень об этом пожалели. Все четверо. Совершили глупость и пожалели. И точка. Больше об этом ни слова.

– Тогда у меня несколько иной вопрос. Сегодня утром, как только стало известно об убийстве вашего напарника, сюда приехали сотрудники полиции и прокуратуры. А ваша жена уехала за покупками в магазин.

– Она уехала до того, как стало известно об убийстве Петра, – мрачно объяснил Солицын.

– Но к моменту своего приезда в отель она уже знала об убийстве. Вы, очевидно, позвонили ей на мобильный и сообщили об этом. Обратите внимание, что она даже не прервала свой шопинг. Спокойно докупила все вещи и вернулась в отель.

– Откуда вы это знаете?

– Мы с ней разговаривали внизу. И я ее спросил об убийстве. Она уже все знала и отвечала очень спокойно, словно ничего страшного и не произошло. Согласитесь, что для очень молодой женщины такое потрясение должно было стать самым ужасным событием в ее жизни. Особенно после вашей совместной встречи. А вместо этого она равнодушно делает свои покупки.

– У каждого человека своя психика и свой ресурс терпения, – возразил Солицын. – Но я все равно не хочу говорить на эту тему. Может, это такая форма защиты. Психологи считают, что шопингом занимаются люди, которые пытаются заслониться таким образом от существующих проблем. Может, она сейчас лежит в номере и плачет. Я не могу ее судить и не хочу объяснять ее поведение. У вас ко мне все?

– И последний вопрос. Какие у вас были отношения с дочерью и зятем погибшего?

– Самые лучшие. Она меня с детства называет дядей Павлом. У вас все?

Он повернулся, чтобы уйти.

– А вашу супругу? – спросил его на прощание Дронго.

Павел повернулся к нему еще раз.

– У них разница в возрасте только семь лет, – зло напомнил он, – и поэтому они называют друг друга по имени. Вы хотите узнать еще какие-нибудь подробности обо мне, о моей жене или о ком-то другом? Может, вас интересует цвет нижнего белья, которое мы носим? Или как мы стонем при сексе? Что еще вам интересно?

– Я забыл вам сказать самое главное, – спокойно произнес Дронго. – Сразу после съемок того фильма у Кубрика исполнители главных ролей Том Круз и Николь Кидман подали на развод. Подобное испытание оказалось для них слишком тяжелым бременем. И их брак этого не выдержал.

– Идите вы… – разозлился Павел.

Дронго молча смотрел на него. И в этом молчании были незаданные вопросы. Солицын, очевидно, понял двусмысленность своего положения. Он еще раз пробормотал какое-то ругательство и, повернувшись, быстро пошел к своим апартаментам.