Нафис смотрел на Трегубова, не веря своим глазам. Исчезли некогда пышные усы, лицо словно обмякло, шевелюры уже не было. Вместо нее редкие седые волосы. Нос вытянулся, глаза ввалились. Это был тот самый капитан, только сильно постаревший и побитый жизнью. А самое главное, что он совсем не был похож на заместителя директора фирмы, которая получала в год два миллиона долларов на поставках различных деталей.

– Садись, Трегубов, – разрешил Дастан Курбаналиевич. – Мы как раз о тебе говорим. Неприятности у нас появились из-за твоей службы. Говорят, что вы вовремя не отгрузили комплектующие.

– Сделаем, – хрипло говорит Трегубов, – исправимся.

– Сколько у вас людей работает в вашей службе? – поинтересовался Нафис.

– Что?

– Сколько у вас людей? – терпеливо переспросил Нафис, делая вид, что не замечает выразительных глаз директора.

– Двое, – ответил Трегубов. Директор покачал головой, он поправился: – Двадцать… – Но, видя недовольное лицо директора, снова исправился: – Двести!

– Ты совсем все перепутал, Трегубов, – отмахнулся Дастан Курбаналиевич. – Ладно, уходи. Ты нам не поможешь. И запомни, что нужно все делать вовремя, иначе вылетишь и с этой работы.

– Я все понимаю, – кивнул Трегубов.

Он поднялся, чтобы выйти.

– Подождите, – остановил его Нафис. – Вы разве меня не помните?

Трегубов снова посмотрел на директора. Было понятно, что любой вопрос вызывает у него страх, а здесь его держат только для того, чтобы он подписывал документы о несуществующих грузах. И липовые накладные. Поэтому он взглянул мутными глазами сначала на директора, который сам ничего не понимал, и затем перевел взгляд на приехавшего гостя.

– Нет, – сказал он. – Не помню.

– Я Нафис Давлетгаров, шестнадцать лет назад вы работали в милиции, когда нас задержали. Вспомните. Вместе с иностранцем. У него на квартире.

Трегубов пригляделся, взгляд стал более сосредоточенным.

– Вы тот самый молодой человек, – нерешительно произнес он.

– Да, тот самый, которого вы хотели отправить в колонию на пять лет. И еще грозились посадить меня в КПЗ к заключенным, которые должны были обращаться со мной не очень корректно. Теперь вспомнили?

– Ах, Трегубов, Трегубов, – покачал головой директор. – Сколько за тобой грехов. Только сейчас выясняется. Значит, ты и нашему другу жизнь хотел испортить. Еще когда капитаном был.

– Не испортил, – наконец вспомнил все Трегубов. – Мы его тогда отпустили. И ни копейки не взяли. Просто так отпустили домой. Даже в его университет ничего не написали.

– Значит, ты иногда был и порядочным человеком, – продолжал Дастан Курбаналиевич. – Значит, у тебя еще не все потеряно.

– Врет, – неожиданно произнес Нафис. – Он все врет. Они меня не отпускали. Требовали с меня пять тысяч долларов. Это еще в девяностом году. И все время угрожали посадить в тюрьму. Только я успел позвонить домой, и в отделение милиции приехал помощник моего отца, который успел позвонить заместителю министра внутренних дел. Вот тогда они действительно испугались. И капитан Трегубов, и его непосредственный начальник подполковник Кошель. Вот тогда они меня и отпустили.

– Если бы вас тогда посадили, – Трегубов покачал головой, – вы бы живым из колонии не вышли. Там не любят гомосексуалистов. Вас ведь забрали с вашим другом-иностранцем. И тогда вы бы здесь сейчас не сидели.

– Вам так ничего и не удалось доказать, – возразил Нафис.

– Такие вещи доказывать не нужно. Достаточно было отправить вас к врачу и все проверить. А мы отпустили вас обоих и не взяли деньги. – Видимо, это мучило его больше всего.

– Ты плохой человек, Трегубов, – сказал Дастан Курбаналиевич. – И слишком сильно любишь деньги. Так нельзя. Ты лучше пойди в свой кабинет и подумай, как тебе дальше жить. Нужно быть честным и правдивым человеком. Иди и подумай.

– Подождите, – снова остановил его Нафис. – Сколько вагонов вы послали в этом квартале?

Трегубов молчал.

– А в прошлом?

Он опять молчал, опустив голову.

– Все ясно, – негромко произнес Нафис.

– Ты еще и некомпетентный человек, – сразу вмешался директор. – Ты не можешь назвать число вагонов? Я думаю, что мы должны будем с тобой расстаться. Нам не нужен такой некомпетентный сотрудник.

Трегубов молчал.

– Иди, – закончил Дастан Курбаналиевич. – Тебя нужно переводить в боцманы или в мичманы, я даже не знаю, что правильно. Но ты точно не капитан. Иди отсюда.

Трегубов наконец вышел. Директор взглянул на гостя.

– Вот с таким контингентом нам приходится работать. Но вы не беспокойтесь. Мы все проверим и сделаем надлежащие выводы. А его уволим прямо сегодня. Зачем нам такой болван!

– У вас подставная фирма, – убежденно произнес Нафис. – Вы закупаете детали где-то на стороне, очевидно по дешевке, и просто переправляете к нам, получая свои деньги. Не знаю, кто именно работает с вами из нашей компании, но я это быстро узнаю. И мы остановим вашу деятельность. Нам такие посредники не нужны. Фактически вам и не нужно иметь много людей на вашей липовой фирме. Достаточно одного бухгалтера и одного сотрудника, который следит за прохождением грузов. И все. Очевидно, кто-то заключил с вами соглашение и все налоговые отчисления должны делать именно вы со своей фирмы, в которой работает только четырнадцать человек. Соответственно у вас очень небольшие отчисления на социалку и в пенсионный фонд. А основные деньги, два миллиона долларов, которые мы вам платим, вы прикарманиваете в виде разницы между действительной ценой где-то закупаемого товара и разницей, которую вы с нас получаете. Но больше так не будет.

– Будет, – уверенно произнес Дастан Курбаналиевич. – Ты еще очень молодой, дорогой мой друг. Сколько тебе лет? Тридцать два? Или тридцать три?

– Уже тридцать пять.

– Все равно. Такая схема всех устраивает. Каждый в этой цепочке получает свои деньги. Я получаю меньше всех – около пяти процентов. Не больше ста тысяч. А основные потоки идут совсем другим. Поэтому я со своих денег могу с тобой поделиться. Сколько ты хочешь? Только учти, что это будет одноразовая акция. В знак уважения к тебе и за твою поездку к нам. Я же не могу посадить тебя на проценты. Сам понимаешь, это очень накладно. Здесь и так кормится слишком много людей.

– Больше никто кормиться не будет, – твердо сказал Нафис. – Я все понял. Поэтому вы все время требуете, чтобы мы перечисляли деньги в офшорные зоны. Ваша фирма просто создана для подобных афер.

– Не нужно бросаться громкими словами, – попросил директор. – Сам понимаешь, что на этом сидят большие люди. Давай договоримся по-человечески. Ты берешь свои деньги и забываешь обо всем, что здесь увидел и услышал. А мы по-прежнему поставляем вам комплектующие и получаем свои деньги. Все останется по-прежнему. За нашу накладку мы накажем Трегубова. Я его прямо сегодня уволю. Тем более что у тебя с ним связаны неприятные воспоминания. А мы останемся с тобой друзьями. Согласен?

В молодости люди бывают более радикально настроены.

– Нет, – твердо сказал Нафис.

– Почему нет? – ласково осведомился Дастан Курбаналиевич. – Почему такая ненужная принципиальность? Это твои деньги? Или деньги твоего папы? Или государственные деньги? Они от частной компании, которая переводит их другой частной компании. От одной группы жуликов и мошенников другой группе. При чем тут ты или при чем тут я? Мы такие небольшие рыбки-прилипалы, которые обычно пасутся рядом с крупными хищными акулами. Аккуратно доедаем остатки. Там все миллиардеры, от них не убудет. А мы имеем свой небольшой доход. Ты скажи, сколько денег ты хочешь, и мы закроем наш разговор. Назови сумму.

– Мы больше не будем работать с вашей фирмой, – твердо сказал Нафис. – Это решено.

– Ничего не решено, – улыбнулся директор. – Дурак ты, парень. Я не хотел тебе угрожать, думал, ты наш, мусульманин, все поймешь. А ты все время вынуждаешь меня делать то, чего я не люблю и не хочу. Зачем так поступаешь? Я ведь хотел по-хорошему.

– Меня прислали сюда для проверки, – напомнил Нафис. – И я доложу обо всем сначала Ляпунову, а потом и президенту нашей компании.

– Ты думаешь, они об этом не знают, – вздохнул Дастан Курбаналиевич. – Глупый ты человек! И очень недалекий. Один раз тебя Бог спас, когда ты успел позвонить домой и тебя приехал выручать помощник твоего отца. Только сюда никто не приедет. Просто не успеет. Мы далеко от столицы находимся. А ты в автомобильную аварию попадешь… Зачем вынуждаешь меня так поступать? Это некрасиво.

– Мы не договоримся, – твердо заявил Нафис. – И не нужно меня пугать. Все равно ничего не получится.

– Жаль, очень жаль, – сказал директор. – Но ты сам подписал свой приговор. В Москву ты теперь не вернешься. Погибнешь по дороге, когда твоя машина случайно застрянет на открытом железнодорожном переезде. Сам понимаешь, что такие деньги никто без присмотра не оставит.

Он достал свой телефон. Посмотрел на сидевшего перед ним молодого человека.

– Почему ты такой упрямый? – покачал головой Дастан Курбаналиевич.

Нафис понял, что ему действительно грозит серьезная опасность. Нужно было принимать решение мгновенно, чтобы уйти живым не только из этого кабинета, но и из этого здания.

– Может, я подумаю, – предложил он.

– Подумай, конечно, – радостно произнес директор, убирая телефон в карман. – Ты ведь такое образование получил, сам должен понимать. Сейчас время плохое. Все деньги решают. А когда речь идет об очень больших деньгах, они и судьбы человеческие ломают. Ты не беспокойся, я сегодня выгоню этого Трегубова и на его место посажу более сообразительного человека. Я и держал этого бывшего опера только для того, чтобы он накладные подписывал… Только он спиваться начал, а мне такие сотрудники не нужны.

Он поднялся и, обойдя стол, подошел к Нафису.

– Люди должны помогать друг другу, – убежденно произнес Дастан Курбаналиевич. – Я ведь не просто так приехал в Москву двадцать пять лет назад. Меня сюда по разнарядке прислали. Одно место туркменам выделяли, вот меня и послали сюда из Красноводска. Ты такой город и не помнишь. Сейчас он Туркменбаши называется. И я тогда поступил на исторический факультет. И окончил его с отличием. Красный диплом получил. А меня отправили воспитателем в общежитие для трудных подростков. Мой диплом в Туркмении никому не был нужен. Пришлось второй раз брать Москву, возвращаться сюда и снова пытаться занять свое место под солнцем. А тебе было легче. Ты ведь татарин, значит, считаешься гражданином России. И дом у тебя был здесь, и гражданство. Тебе все легче давалось. Поэтому и не ценишь ни своего места, ни денег, которые тебе предлагают.

– А если все-таки откажусь? – У него появился какой-то кураж.

– Сам понимаешь, что будет. Зачем губить жизнь в таком цветущем возрасте?

Позвонил телефон, и Дастан Курбаналиевич, улыбаясь, чуть повернулся, чтобы вытащить его из внутреннего кармана. И в этот момент Нафис схватил бутылку и с силой ударил несчастного директора по голове. Бутылка не разбилась, но директор свалился как подкошенный. Нафис осторожно наклонился, прислушиваясь к стукам сердца. Сердце работало. Это его успокоило. Теперь можно было уходить. На всякий случай он забрал мобильный телефон директора.

Выходя из его кабинета, он громко сказал:

– Спасибо вам за все, Дастан Курбаналиевич. До свидания! – с таким расчетом, чтобы его услышала Альбина. Затем, выйдя в приемную, обратился к ней: – Он просил его не беспокоить.

Она понимающе кивнула. Нафис попрощался, выскочил в коридор и быстро сбежал по лестнице вниз. Уселся в свою машину, завел мотор и поехал в сторону железнодорожного переезда. Только когда машина въехала в Москву, он почувствовал себя в безопасности. Уже вечером позвонил Ляпунову и подробно рассказал ему о случившемся. Ляпунов тут же перезвонил президенту компании. Результатом этого визита Нафиса в Орехово-Зуево стали отставки сразу вице-президентов и закрытие фирмы «Будущий век». Позже он узнал, что Дастан Курбаналиевич успел сбежать за границу, прихватив с собой и чужие деньги. Такие вещи обычно не прощаются. И через несколько лет где-то в Австрии бывшего директора фирмы нашли убитым. Австрийская полиция была уверена, что в этом случае действовала так называемая «русская мафия».

Трегубов остался без работы. Он дважды пытался попасть на прием к Нафису Давлетгарову, но тот не принимал обычных посетителей, а когда ему докладывали об этом посетителе, приказывал его не принимать. Так прошло несколько лет, пока не встретились Трегубов и Мегрелидзе, у которых созрел план. Но на самом деле все получилось иначе. Сначала план созрел в голове Мартина, затем он осторожно поделился им с Эдуардом Мегрелидзе, решив взять его в качестве помощника, а тот привлек капитана Трегубова, о котором случайно узнал, когда тот напрашивался на прием к Давлетгарову. Мегрелидзе начал выдавать Трегубову небольшие суммы, решив использовать его в нужный момент. Так созрел план у этой троицы.