Домой они возвращались в мрачном настроении. Вейдеманис ничего не спрашивал. Он молча сидел рядом с Дронго на заднем сиденье, понимая состояние своего друга. Вдруг зазвонил мобильный Дронго. Эксперт достал телефон и услышал голос Кружкова:

– Бочкарев Василий Павлович проживает в Коломенском районе Подмосковья. Если хотите, я поеду и все лично проверю. Телефон был зарегистрирован на его паспорт.

– Проверь, – согласился Дронго, – хотя я почти уверен, что это ничего нам не даст. Но все равно проверить надо.

Он набрал номер телефона адвоката, который дал ему Илья Старовский:

– Ростислав Андреевич?

– Да. С кем я говорю? – глухо ответил Благовещенский.

– Здравствуйте. Вас беспокоит частный эксперт Дронго. Меня обычно так называют. Я представляю интересы друзей семьи Старовских, и мне нужно срочно с вами встретиться. Ваш номер телефона мне дал Илья Старовский.

– Сначала я перезвоню ему и узнаю от него самого, – сказал опытный адвокат. – Если он подтвердит, что дал вам мой номер телефона, и я могу с вами встретиться, тогда я буду ждать вас в своем офисе завтра утром.

– Перезвоните, – согласился Дронго, – только давайте встретимся не завтра, а сегодня. У нас не так много времени.

– Посмотрим, – уклонился от обещания Благовещенский.

– Что ты об этом думаешь? – отключив телефон, повернулся к Эдгару Дронго.

– Пока не совсем понимаю, кому и зачем все это понадобилось, – признался тот. – Но ты прав, свидание с адвокатом нельзя откладывать ни в коем случае.

– Надеюсь, что он согласится увидеться с нами сегодня, – предположил Дронго.

И в этот момент его телефон снова зазвонил. Это был Благовещенский.

– Господин Старовский подтвердил ваши полномочия, – немного торжественно заявил адвокат. – Встретимся завтра утром.

– Сегодня, – настойчиво попросил Дронго. – Нам нужно срочно с вами поговорить. Это не тот случай, когда можно тянуть.

– Хорошо, приезжайте прямо сейчас. Я буду в своем офисе на улице 1905 года. Когда вы сможете приехать?

– Примерно минут через сорок. Сделаем скидку на обычные автомобильные пробки.

Конечно, они опоздали и прибыли к Благовещенскому примерно через полтора часа. Он уже ждал их в своем кабинете. Тот был достаточно скромный: строгая канцелярская мебель, простые шкафы с папками, один телефон. Благовещенский явно не входил в число известных адвокатов, имена которых были у всех на слуху. Он оказался мужчиной среднего роста, с редкими рыжеватыми волосами, полным лицом, курносым носом, маленькими глазами-пуговками. Руки у него были короткие, а животик довольно солидный.

– Чем могу служить? – спросил он после того, как пожал гостям руки и уселся за свой небольшой стол.

– Это мой напарник Эдгар Вейдеманис, – представил своего друга Дронго. – Вы подали жалобу в районный суд и проиграли судебный процесс. Почему вам отказали в вашем исковом заявлении, по каким причинам?

– Я сам ничего не понимаю. Решение о закрытии клиники было абсолютно неправомерным и незаконным. И решение местных органов здравоохранения с перечислением нарушений тоже было смехотворным. Я специально показывал эти возможные нарушения двум крупным специалистам в области здравоохранения, работающим у Лео Бокерии. Оба специалиста просто посмеялись над списком и дали свое заключение, которое я отнес в районный суд. Судья Шевелева достаточно благосклонно отнеслась к нашему заявлению и к мнению экспертов. Я был уверен, что мы выиграем процесс. Тем более что истец, заявленный в исковом заявлении, вообще не появился в суде. Там был солидарный иск от мэрии и страховой компании, но основной истец должен быть заявлен как представитель страховой компании. И, как нам удалось точно выяснить, они даже не претендовали на эту клинику. Дело казалось абсолютно ясным и решенным. Но неожиданно Шевелева выносит решение об удовлетворении искового требования страховой компании, которая сама не претендует на эту клинику. По-моему, это уникальный случай. Я так и не понял, почему она поменяла свое мнение.

– И вы не пытались с ней поговорить?

– Конечно, пытался. Она объявила, что, разобравшись, решила удовлетворить исковые требования, ничего не объясняя. Тогда я сообщил ей, что буду готовить апелляционную жалобу в Мосгорсуд. Похоже, это ее не очень озадачило.

– Илья Старовский рассказывал вам про Гурьянова?

– Разумеется, рассказал, ведь окончательное решение подписал именно Гурьянов. Но я не могу упоминать в суде о часах, которые мой клиент подарил заместителю министра. Меня просто обвинят в клевете и вообще запретят заниматься адвокатской практикой.

– А налоговые претензии? Откуда они снова возникли? Ведь там уже была проверка в начале года.

– Они объяснили, что проверка оказалась поверхностной и не вскрыла всех недостатков. Поэтому было принято решение о вторичной, более глубокой проверке, которая и выявила «недостатки»…

– А почему собственник хотел пересмотреть договор аренды? Почему это произошло так неожиданно?

– Он не говорит. Утверждает, что это было его личное решение в связи с финансовым кризисом. Хотя я абсолютно уверен, что он врет.

– Выходит, это скоординированная атака на клинику ваших клиентов?

– Выходит так, – согласился Благовещенский.

– Вы считаете, что у вас есть шансы на успешный исход дела в Мосгорсуде?

– «Надежда умирает последней», – процитировал адвокат, – но в данном случае боюсь, что наша надежда уже умерла. Судя по заключению Шевелевой, у нас практически нет никаких шансов.

– Почему вы так думаете?

– Опытные адвокаты знают, как обычно пишутся подобные решения судьи. Если она понимает, что апелляция может быть удовлетворена, то старается изложить приговор в общих чертах, не вникая в детали. А в данном случае она расписала на шести страницах обоснование своего решения. То есть ей нужно было минимум полтора часа, чтобы все это оформить. Значит, Шевелева уверена, что все так и пройдет и ее решение не будет пересмотрено или отменено.

– Кто будет рассматривать дело в Мосгорсуде?

– Ткаченко Роман Алексеевич. Судья с двадцатилетним стажем.

– Вы думаете, что он не отменит решение Шевелевой?

– Нет, не отменит. Если ему не дадут конкретных указаний на отмену этого решения, он сам никогда не пойдет на такой шаг. Он не тот человек, который способен на открытую конфронтацию. Я его давно знаю.

– И все-таки хотелось бы выяснить, кому выгодно подобное беззаконие.

– Не знаю. Мое дело – защищать интересы клиентов, а не искать врагов, строящих козни.

– В таком случае мы никогда не узнаем, кто стоит за этими событиями, – сердито заметил Дронго.

– Повторяю вам, это не мое дело, – упрямо произнес Благовещенский.

– Вы что-нибудь слышали о Бочкареве Василии Павловиче?

– Нет, не слышал. Кто это такой?

– Один наш знакомый. Может, вы знаете Николая Алексеевича Моисеева? Говорили, что он, возможно, бывший адвокат или юрист.

– Я знал только одного Моисеева, который был гениальным организатором танцевального коллектива, – улыбнулся Благовещенский. – Хотя нет, знал еще двух Моисеевых. Один был генералом, а второй – шоуменом. Других Моисеевых не знаю.

– Может, нам поговорить с судьей Шевелевой? – вмешался Вейдеманис.

– Вы с ума сошли! – замахал руками адвокат. – Считаете, что можно чего-то добиться подобными методами? Вас просто посадят в тюрьму за то, что вы мешаете судье исполнять ее обязанности, препятствуете правосудию. Никто не имеет права ходить к судье и требовать объяснений ее решения. Никто в мире, даже председатель Конституционного суда или сам Президент страны. Судьи независимы по нашей Конституции. Их решение можно оспорить или отменить, можно направить уголовное дело на доследование, вынести частное определение, но давить на судью, пытаясь узнать мотивы ее поступков, – это самая настоящая уголовщина.

– Все понятно. – Дронго взглянул на Эдгара. Этот трусливый адвокат им явно не союзник. Конечно, с таким представителем своих интересов Старовскому трудно рассчитывать на успешное завершение дела. И в Мосгорсуде вполне могут отклонить их апелляционную жалобу. – Извините, что мы вас побеспокоили. – Он поднялся и вдруг неожиданно спросил: – А дело рассматривалось в Басманном суде?

– Да, конечно. Шевелева работает именно там. Но учтите, что я при любом раскладе заявлю, что вас не знаю и никаких контактов у нас не было.

– В этом я не сомневаюсь, – сказал Дронго на прощание, – до свидания.

Они вышли из здания и направились к машине, где их терпеливо ждал водитель.

– Садись, – кивнул Дронго, обращаясь к Эдгару, – попытаемся найти эту Шевелеву.

– Тебя посадят в тюрьму, а я буду носить тебе передачи, – хмыкнул Вейдеманис. – Впрочем, тебе, кажется, это все равно.

– В суд, – попросил Дронго водителя.

– Кажется, за нами следят, – сказал тот, глядя в зеркало заднего обзора. – Эта машина стояла недалеко от нас, теперь идет за нами. Черный «Ниссан».

– Постарайся сделать так, чтобы на повороте они к нам прижались, – попросил Дронго водителя. – Хорошо бы успеть разглядеть их номер.

– Сделаю, – кивнул водитель.

Через минуту они уже знали номер машины, которая буквально прилипла к ним.

– Это уже совсем интересно, – пробормотал Дронго. – Давай немного повозим их по городу, чтобы убедиться в действительном интересе к нашим персонам.

– Они точно едут за нами, – уверенно произнес водитель.

Дронго позвонил Кружкову, попросив проверить номера этой машины и узнать, кому она может принадлежать. К зданию суда они подъехали уже в третьем часу дня. Судья Шевелева находилась в своем кабинете, сегодня не было судебных заседаний, но не было и приема граждан, поэтому она никого не принимала. Дронго зашел к ее секретарю в приемную.

– Скажите, Ирина Анатольевна у себя? – спросил он строгую молодую женщину, сидевшую за столом.

– Сегодня неприемный день, – отрезала девушка.

– Знаю. Но я иностранец и хотел бы встретиться с госпожой Шевелевой совсем по другому вопросу. Я готовлю книгу, и мне посоветовали обратиться к вашему судье, чтобы книга получилась достаточно объективной.

– Подождите, – прервала его секретарь, – я сейчас доложу о вас Ирине Анатольевне. Как вас представить?

– Меня обычно называют Дронго. Скажите, что я готовлю материалы для книги по проблемам судейской этики.

– Сейчас.

Она открыла дверь в кабинет судьи, и Дронго услышал, как она говорит о нем и о том, что посетитель собирается писать книгу о судье Шевелевой. Через пару минут секретарь вышла из кабинета и, изобразив подобие улыбки, вежливо пригласила их:

– Заходите, вас ждут.

Когда Дронго появился в небольшом кабинете судьи, она встала и пошла ему навстречу. На ней был строгий бежевый костюм-двойка. Судья пожала гостю руку, показала на приставной столик рядом со своим столом и уселась напротив.

– Вы иностранец? – спросила Шевелева. – Откуда вы приехали?

– Из Италии. Я могу показать вам свой итальянский паспорт.

После женитьбы на Джил у Дронго появился и итальянский паспорт, которым он мог сейчас воспользоваться. Судья внимательно просмотрела документ и вернула его гостю.

– Я сразу подумала, что вы итальянец, – призналась она, – достаточно на вас посмотреть. Хотя фамилия у вас русская – Дронов.

– Ваш секретарь ошибся, я представился как Дронго.

– Значит, вы югослав по рождению, – оживилась Шевелева. – Вот откуда ваш хороший русский язык.

– Спасибо. Я хотел задать вам несколько вопросов…

– Задавайте. – Она была перекрашенной блондинкой, с короткими полными ногами, нескладной фигурой, словно состоящей из нескольких шаров, и темными глазами.

Дронго достал один из своих телефонов, включил его, чтобы использовать как магнитофон, и пояснил:

– Я готовлю материалы по судейской этике, и мне хотелось бы на примере нескольких ваших последних решений рассказать о вашем опыте работы, о ваших мотивах тех или иных определений.

– Обычно судьи в нашей стране выносят свои решения на основе собственного субъективного анализа и объективного рассмотрения всех фактов по делу. В случае рассмотрения уголовных дел мы руководствуемся статьями нашего Уголовного кодекса и внутренними убеждениями, которые должны быть у каждого судьи, – с некоторым пафосом произнесла Шевелева.

– А гражданские дела?

– Здесь проще. Я специализируюсь как раз на гражданских делах, – улыбнулась она, – и в этом случае мы прежде всего обращаем внимание на объективный анализ представленных документов.

– Можете привести какой-нибудь пример?

– Пожалуйста. Вчерашнее рассмотрение претензии к автомобильным дилерам, когда мы вынесли решение об обоснованности претензий местной исполнительной власти к этой компании. Здесь учитывались экологические, технические и финансовые проблемы, возникшие после сооружения большой стоянки рядом с больницей и детским садом.

– Это очень интересно, – вежливо согласился Дронго. – Но мне рассказали о другом случае, который тоже рассматривался вами.

– У меня в месяц бывает до десяти гражданских дел, – сообщила Шевелева. – Конечно, я стараюсь рассматривать их как можно более тщательно, чтобы не допускать ошибок и не давать повода вышестоящим судебным инстанциям отменять мои приговоры.

– О вашей компетентности мне уже сообщали, – сделал ей комплимент Дронго.

– Это самое важное в судейской работе – быть объективным человеком и руководствоваться буквой закона, – улыбнувшись, немного назидательно произнесла судья.

– В таком случае я хотел узнать у вас подробности рассмотрения одного гражданского дела.

– Какого?

– Дело о закрытии клиники «Двадцать первый век».

Она мгновенно изменилась в лице. Улыбка сползла, и выражение лица стало почти суровым.

– Кто вы такой? Кто вас послал?

– Я же показал вам свой паспорт.

– Не лгите! Вас послал Благовещенский. Хотя нет, он бы не посмел… Кто вас послал? Скажите правду? Я все равно узнаю, на кого вы работаете.

– А вы? – спросил Дронго. – На кого вы работаете?

– Вон отсюда! – выкрикнула Шевелева. – Я сейчас вызову охрану.

Дронго поднялся со стула и напоследок сказал:

– Напрасно вы так бурно реагируете. Вы даже не поняли, что этим самым невольно выдали себя. Такая бурная реакция на обычное рассмотрение рядового дела… Почему вы так разозлились?

– Убирайтесь! – прошипела она, но уже тихо, без крика.

Он вышел из кабинета. Теперь Дронго был абсолютно уверен, что в рассмотрении этого дела судья проявила тенденциозную необъективность. И, возможно, небескорыстно.

У машины его ждал Вейдеманис, который быстро махнул рукой, показывая на «Ниссан».

– Похоже, они действительно следят за нами.

В этот момент зазвонил мобильный телефон. Это был Леонид Кружков.

– Я нашел Бочкарева, – сообщил он. – Обычный бомж, который давно потерял свой паспорт или кому-то его продал. Он точно не помнит.

– Что и требовалось доказать, – ответил Дронго.