Автомобиль, в котором сидел убийца, остановился прямо перед зданием компании. Возможно, набрав скорость, он сумел бы уйти от преследования, ведь все сотрудники Суровцева были в состоянии шока, не понимая, что происходит. Но в тот момент, когда убийца достал пистолет, рядом взревел мотор «Вольво», за рулем которого сидел Эдгар Вейдеманис. Его машина ринулась на автомобиль с убийцами, уже набрав скорость. «БМВ» не успел отъехать. «Вольво» врезался в него на полной скорости, тараном смяв всю переднюю часть автомобиля. Эдгар успел пристегнуться, как дисциплинированный латышский водитель. Его машина была разбита, но «БМВ» пострадал еще сильнее. «Вольво» ударил его в бок, как раз в то место, где сидел водитель. Он был убит на месте, киллер, находившийся рядом, сильно пострадал. Эдгар вышел из машины, шатаясь от боли, подушка безопасности, раскрывшаяся при столкновении, больно ударила его по лицу. Он сел прямо на тротуар. Из соседних домов начали выходить люди, послышались крики, кто-то предложил вызвать «Скорую помощь».
– Я думал, что они стреляют в тебя, – признался, тяжело дыша, Вейдеманис.
Погосов лежал, откинув голову назад. Суровцев только взглянул на него и сразу все понял.
– Достаньте этого молодчика, – приказал он, показывая на тяжело раненного убийцу. Пистолет с глушителем, из которого тот стрелял, отлетел далеко в сторону. Киллер был весь в крови, при ударе он сильно повредил голову и тихо стонал. Его с трудом вытащили из смятой машины.
– Кто? – спросил Суровцев, наклоняясь к убийце. – Кто тебя послал?
По лицу, залитому кровью, узнать этого человека было невозможно. Не оставалось сомнений, что он получил очень тяжелое ранение.
– Кто тебе приказал? – крикнул Суровцев, стоя над убийцей.
Тот пошевелил губами, но явно ничего не мог произнести и только хрипел.
– Скажи – кто? – не выдержал Матвей Константинович, поднимая несчастного двумя руками. Тот явно терял сознание.
– Оставьте, – строго сказал Дронго, – вы видите, в каком он состоянии. Он вам сейчас все равно ничего не скажет. Я думаю, что вашим сотрудникам нужно проверить документы этих парней. Сейчас приедет милиция, и вы не успеете ничего сделать. Будет лучше, если ваши люди поторопятся.
– Верно, – согласился Суровцев, подзывая своих сотрудников.
Нужно было действовать осторожно, но достаточно быстро. Труднее всего пришлось с водителем разбитого «БМВ». Один из сотрудников Матвея Константиновича даже поранил руку, пытаясь достать документы из кармана погибшего. С большим трудом ему удалось вытащить автомобильные права и удостоверение личности. Уже через минуту они знали, что убийцы работали в службе безопасности компании Леонида Френкеля.
– Даже документы с собой взяли! – возмутился Матвей Константинович. – Раньше киллеры так не рисковали. На задание ходили чистыми, а теперь все документы с собой носят.
– Сейчас другие времена. Они всего лишь сотрудники компании, которые выполняют распоряжение своего шефа, – пояснил Дронго. – Ничего личного, как говорят в таких случаях американцы, только работа.
Он подошел к Вейдеманису. Тот все еще сидел на тротуаре, глядя перед собой невидящими глазами. Дронго уселся рядом.
– Возможно, сегодня ты спас мне жизнь, – негромко сказал он.
– Я думал, что они стреляли в тебя, – повторил Эдгар.
– Знаю. Но они могли решить сначала убрать Погосова, а потом уже стрелять по такой мишени, как я. В любом случае ты спас мне жизнь. Спасибо.
– У тебя нет сигарет? – неожиданно спросил Вейдеманис.
– Я не курю, – ответил Дронго, – и ты тоже. Тебе нельзя курить, у тебя больные легкие.
– Да, я помню, – прошептал Эдгар. – Кажется, я сломал себе еще и ногу. Ужасно болит. Но как только они подъехали, я все сразу понял. Он достал пистолет, и я в этот момент включил мотор. Он успел сделать два выстрела, прежде чем я в него врезался. Глупо. Нужно было успеть раньше. Старею. Наверно, плохая реакция.
– У тебя прекрасная реакция, – возразил Дронго. – Не напрашивайся на комплимент. Ты у нас молодец. Остановил убийц, спас жизнь своему напарнику.
– Зато вот этому не спас, – показал Эдгар в сторону Погосова.
– Он чувствовал, что нечто подобное должно произойти, – тяжело вздохнул Дронго. – Считал себя лично виноватым за Вострякова, которого они фактически превратили в дебила, вколов ему лошадиную дозу своего лекарства. Это были его последние слова. Он так и сказал: «Бог все-таки есть».
– Значит, был совестливым человеком. – Эдгар попытался пошевелить ногой и сморщился. – Думаю, что все-таки сломал ногу. Наверно, теперь месяца два придется пролежать в гипсе.
– Ничего, – улыбнулся Дронго, – я буду сидеть рядом и читать тебе любовные истории. Или детективы. Ты любишь детективы?
– Вся наша жизнь – один сплошной большой детектив, – выдохнул Эдгар.
– Тебе нужно в больницу, – сказал Дронго, – поедем прямо сейчас. Я думаю, Матвей Константинович сам объяснит сотрудникам госавтоинспекции, что здесь произошло.
Из здания компании вышел Деменштейн. За ним едва поспевали оба охранника. Быстрым шагом он подошел к убитому Погосову. Взглянул на него, затем на стонущего убийцу, на бледного от волнения и боли Эдгара Вейдеманиса, на Дронго, сидевшего рядом с ним.
– Они его достали, – показал на своего убитого заместителя Суровцев.
– Кто это сделал? – У Льва Давидовича дрогнул голос, когда он взглянул на две искореженные машины.
– Вот этот тип. Я думаю, что он помощник нашего эксперта, – показал на Вейдеманиса Матвей Константинович.
– Он ваш помощник? – спросил Деменштейн, обращаясь к Дронго.
– Уходите, – отвернулся он, – я не хочу с вами разговаривать.
– Вы же видите, что я был прав, – сказал немного растерянный Лев Давидович, – Погосов работал на них, и в последний момент они решили его убрать, чтобы не оставлять такого опасного свидетеля.
– Мы проверили их документы, – сообщил Суровцев, – это сотрудники службы безопасности компании Френкеля.
– Все совпадает, – кивнул Деменштейн, – я же говорил, что мы верно вычислили предателя. Вы помните, как он не верил в то, что Неверов остался жив. Он единственный тогда вас поддержал. Я еще подумал, что вы заблуждаетесь, а он попал под ваше влияние. Но оказалось, что все гораздо серьезнее.
– Отойдите отсюда, – вздохнул Дронго. – Не говорите таких слов хотя бы в присутствии убитого. Он не был ни в чем виноват.
– Вы опять пытаетесь сделать хорошую мину при плохой игре, – скривил губы Лев Давидович. – Неужели вы еще не поняли, что Погосов был их человеком и они просто убирали опасного свидетеля?
– Это вы ничего не поняли, – он разговаривал с президентом компании, сидя на тротуаре и даже не поднимая головы. – Если бы Погосов работал на Френкеля, то почему тогда ваш бывший компаньон не знал, где находится Неверов, и предложил мне искать его вместе? Почему тогда Погосов просто не сдал Неверова Френкелю и не получил свои гарантированные миллионы? Безо всяких усилий и затрат. Об этом вы хотя бы подумали?
Лев Давидович посмотрел по сторонам. Так с ним никогда не разговаривали. Его сотрудники отворачивались в сторону, стараясь не встретиться с ним взглядом. Ведь все они до сегодняшнего дня были коллегами Ашота Борисовича.
– Почему? Тогда почему они его убрали? – нервно спросил Деменштейн.
– Я же просил вас подождать до завтра, – поморщился Дронго, – а вы все испортили. Эти две жизни, – он показал на водителя «БМВ» и на убитого Погосова, – на вашей совести. Кажется, скоро будут и три, – взглянул он на убийцу, – если сейчас не приедет машина «Скорой помощи».
– Не понимаю, что может завтра измениться, – нервно произнес Лев Давидович.
– Все, – ответил Дронго. – Если хотите, я сейчас встану и скажу вам только одну фразу. После которой вы поймете, насколько ваша непомерная гордость и самолюбие сегодня испортили все мое расследование. Только одну фразу.
– Какую фразу? – спросил Деменштейн.
– Уходите, – попросил его Суровцев, взяв за руку, – не нужно здесь стоять. Это очень опасно. Возможно, за нами следят. Уходите. Сейчас приедет милиция, вам не нужно здесь оставаться.
– Подождите! – вырвал свою руку Лев Давидович. – Какую фразу он мне хочет сказать? Я хочу узнать. Что он еще может сказать? Этот выскочка, этот придуманный персонаж, этот полупрофессионал, который не смог нормально провести расследование. Что он мне может сказать? Пусть скажет, я хочу услышать.
– Уходите, – снова попросил Матвей Константинович, – здесь вам нельзя оставаться.
– Пусть он мне все объяснит! – крикнул Деменштейн.
– Он расскажет вам обо всем завтра, – предложил Суровцев.
– Нет! – разозлился Лев Давидович. – Я хочу наконец знать, что происходит. Может, он действительно умнее всех нас и мы ничего не понимаем. Пусть он наконец откроет свои уста и скажет мне правду.
Дронго поднялся. Очевидно, вид у него был очень решительный. Между ним и президентом компании встали сразу двое сотрудников охраны. Но в такое мгновение нельзя остановить человека. Тем более тренированного профессионала с его баскетбольным ростом в метр восемьдесят семь и весом почти в сто килограммов. Охранники были здоровыми ребятами, но в эту ночь у них не оставалось ни единого шанса. Дронго просто отбросил обоих, как ненужные кегли. Оба упали на тротуар, Дронго шагнул к Деменштейну и очень непочтительно схватил его за пиджак. Затем наклонился и сказал свою фразу. Потом, подумав, добавил еще одну. И через мгновение третью. Очевидно, третья была сочным ругательством. Услышав некоторые слова, Суровцев даже усмехнулся.
Дронго повернулся и пошел к своему другу, чтобы помочь ему подняться и поехать в больницу. Со всех сторон уже слышался шум сирен подъезжавших машин «Скорой помощи» и автомобилей Госавтоинспекции.
– Подождите, – крикнул ему Деменштейн, – я ведь ничего не знал! Вы могли хотя бы намекнуть.
– Молчите, – махнул рукой Дронго, – хотя бы сейчас не делайте свою ошибку абсолютно непростительной.
Суровцев снова взял за руку Льва Давидовича, пытаясь его увести, но он опять вырвался. Подошел к Дронго, помогая ему поднять Эдгара Вейдеманиса.
– Я был не прав, – тихо сказал Деменштейн, – и готов извиниться.
Они вдвоем подняли Эдгара. Тот закусил губу, чтобы не стонать от боли. К ним уже спешили врачи и санитары. Эдгара осторожно положили на носилки.
– Я еду с тобой, – твердо произнес Дронго.
Вейдеманиса понесли к машине «Скорой помощи». Другие санитары подняли тяжелораненого убийцу.
– Подождите, – снова попросил Лев Давидович, останавливая перепачканного в крови и грязи Дронго, – я все понял. Я был не прав. Эта история выбила меня из нормального душевного равновесия. Вы должны меня понять. Извините меня.
– Извиняйтесь перед Погосовым, благодаря вашему стилю он уже точно никогда не будет у вас работать, – посоветовал Дронго. – Если бы сегодня Эдгар погиб из-за вас, то боюсь, что меня не смогли бы остановить ваши сотрудники. И я бы выбросил вас из просторного кабинета вашего офиса.
Деменштейн стоял, опустив голову. Суровцев не понимал, что произошло с их боссом, который неожиданно превратился из такого самоуверенного и наглого хозяина в смущенного и растерянного свидетеля происшедшего.
– Я вам завтра позвоню, – твердо сказал Лев Давидович. И, повернувшись, пошел обратно в офис своей компании. Он шел, опустив голову и ни на кого не смотря.
– Что вы ему сказали? – спросил Суровцев.
– Объяснил, что он самодовольный индюк, – прошипел Дронго.
Матвей Константинович нахмурился. Он и сам ничего не понимал. С одной стороны, эта распечатка телефонных разговоров, как бы точно фиксирующая возможную вину Ашота Погосова. А с другой стороны, это непонятное нападение. Он слышал, что именно сказал эксперт их патрону. Матвей Константинович понимал, что Дронго был абсолютно прав. Если его покойный заместитель работал на Френкеля, то зачем тогда олигарху посылать убийцу для расправы с Погосовым? И зачем Ашоту нужна была вся эта непонятная игра? Если он точно знал, где находится Неверов и его документы, то достаточно было просто позвонить Френкелю и сразу получить все свои деньги.
Он посмотрел на Дронго и пожал плечами. В этом деле было столько непонятных ходов. Интересно, что именно мог сказать Дронго Льву Давидовичу, если тот неожиданно и так резко сменил свое мнение и настроение. Нужно будет завтра у них узнать, решил для себя Матвей Константинович. Он даже не мог предположить, каким потрясением станет для него завтрашний день. Возможно, самым сильным в его жизни.