В полдень следующего дня они были уже в Риме. Оружие пришлось привычно оставить в ячейке камеры хранения и прилететь налегке, чтобы попытаться попасть на прием к руководителю национального банка Италии Орацио Локателли. Оба понимали: если в Германии у них был шанс прорваться к президенту национального банка, учитывая дисциплинированность и пунктуальность немцев, то шансов оказаться в кабинете Локателли у них нет никаких. Каждый сотрудник итальянского банка, от привратника на улице до первого вице-президента, будет считать, что именно он сможет решить всех их проблемы и ни при каких обстоятельствах не пропустит их к вышестоящему начальству. Именно поэтому Дронго пришлось вчера позвонить Лоусону.

– Я прилетел в Лондон, – коротко сообщил он, – и нам нужно срочно увидеться.

– Опять проблемы? – удивился Лоусон. – Хотя хорошо, что ты вернулся. Нас всех проверили на этом детекторе. И, конечно, выяснилось, что никто из нас никогда не был предателем. Что и требовалось доказать. Ты меня понимаешь?

– Когда мы сможем увидеться?

– Сегодня вечером, – предложил Лоусон. – Давай в каком-нибудь кафе или ресторане.

– Я знаю неплохой французский ресторан, – вспомнил Дронго, – полагаю, будет правильно, если мы встретимся там, – и назвал адрес полуподвального помещения, в котором действительно был хороший ресторан французской – кухни.

Вечером они там встретились, и после крепкого рукопожатия Дронго пригласил профессора за столик обсудить их проблемы. Заказав себе еду и выбрав вино, начали беседу.

– Почему ты вернулся? – сразу спросил Лоусон. – Только не говори, что ты приехал туристом. Кто тебя вызвал?

– Член Совета вашего клуба, – честно ответил Дронго.

– Кто именно? Джордж?

– Нет. Другой политик. Он прилетел из Америки. Бывший Государственный секретарь.

– Прилетел и вызвал, – вздохнул Лоусон. – Возможно, он не совсем доверяет Джорджу. Все-таки до сих пор неизвестно, кто сдает информацию. О чем он тебя попросил?

– Продолжить расследование и найти возможного предателя.

– Тогда предатель – кто-то из членов Совета, – мрачно произнес Лоусон, – а тебя не подпустят к ним даже на пушечный выстрел. Два легендарных американских политика, престарелых настолько, что напоминают живых Мафусаилов, ее королевское величество и его высокопревосходительство, бывший премьер-министр европейской страны. Тебе не разрешат даже разговаривать в их присуствии, а тем более обвинить кого-то из них.

– И еще Джордж, который непосредственно руководил нашим расследованием, – напомнил Дронго.

– Этот пытается сохранить влияние клуба изо всех сил, можно скорее подозревать кого-то из нас, чем его, – заметил Лоусон. – Для него членство в Совете клуба – самая большая награда в жизни. И самые большие возможности. Вспомни, как они потушили скандал в Мексиканском заливе, когда там вылилась нефть. Даже президент Обама выступил на стороне этой британской компании против собственного народа. Иногда бывают и такие удивительные метаморфозы. Если бы Джордж не был главой этой компании и одновременно одним из руководителей Бильдербергского клуба, их компании пришлось бы платить многомиллиардные штрафы, и, возможно, она бы просто разорилась.

– Ты делаешь мою задачу просто невыполнимой, – улыбнулся Дронго, – но мне все равно необходимо найти этого человека.

– А семерка, которую ты проверял?

– Они все так или иначе связаны с масонскими ложами, – пояснил Дронго. – Поэтому и убрали двух банкиров, которых я предложил проверить. Кто-то посчитал, что это самое слабое звено среди остальных. В общем, посчитал правильно, как я и предполагал.

– Значит, тебе нарочно дали этот список?

– Они знали заранее, что все указанные там лица не только сотрудничают с Бильдербергским клубом, но и являются членами масонской ложи. Рано или поздно эти две тайные организации должны были вступить в схватку за свое истинное влияние. В клубе оказалось слишком много стариков, и тогда ложа решила нанести удар, начав собственную финансовую игру. Все началось еще два года назад, когда руководитель МВФ и сын известного масона из ложи «Великий Восток Франции» Доменик Стросс-Кан выступил со своей концептуальной речью о вреде всеобщей глобализации и решения проблем вашингтонским пулом. Он потребовал большей независимости для европейских стран. Свою речь он произнес в апреле одиннадцатого года. А в мае его арестовали и обвинили в изнасиловании горничной. Не отпускали под залог, пока он не подал в отставку, и только затем вынесли решение о его возможном выходе на свободу под крупный денежный залог. Это была показательная порка, которую устроил Бильдербергский клуб строптивому финансисту, навсегда похоронив его политическое будущее.

Из президентской гонки во Франции выбыл самый реальный кандидат на этот пост в Елисейском дворце. Разумеется, в ложе не понравилась такая демонстрация силы. На последнем заседании клуба в отеле «Гроув» присутствовало сразу семеро людей, так или иначе связанных с масонами. Когда мне поручили их проверку, стало понятно, что в клубе знают об этих людях. А после того как я попросил более тщательно проверить двоих новичков из этого списка, их показательно и жестоко убили. Это был такой адекватный ответ на снятие Стросс-Кана с президентской гонки. Ведь формально оба банкира были не только членами масонской ложи, но и входили в число приглашенных гостей Бильдербергского клуба. Так что их почти ритуальные убийства стали очередным вызовом.

В ложе не понравилась и моя кандидатура, поэтому был нанят Нельсон со своей бандой профессиональных убийц, которые начали искать меня по всему миру. Вчера я был во Франкфурте, встречался с главой немецкого банка герром Штельмахером. Мне удалось его разговорить, и я узнал, что магистром ложи является Локателли. Понятно, что он не Великий магистр и не может отдавать приказы. Но он занимает определенное место в этой иерархии должностей, и поэтому мне нужно срочно с ним встретиться. У меня к тебе просьба. Надо передать Локателли, что я собираюсь завтра днем побывать у него на приеме.

– Передам, – кивнул Лоусон, – но не могу гарантировать, что он тебя обязательно примет.

– Если будет сообщение из вашего клуба, то обязательно примет, – убедительно произнес Дронго, – моя беседа с ним уже не терпит отлагательств. Я могу сказать тебе даже больше. – Он посмотрел по сторонам и наклонился к Лоусону: – В ближайшие несколько дней произойдут очень важные события. Убийство двух банкиров ваш клуб не оставит без должного наказания. Это будет вторая показательная порка.

– Подожди, – прервал его Лоусон, – но если оба банкира были членами масонской ложи, то почему их убрали?

– Там, видимо, была общая договоренность о совместных действиях, – пояснил Дронго, – а эти двое были новичками. Мартинес и Гальярдо не присутствовали на предпоследнем заседании клуба. Один был в больнице, после аварии, другой не был приглашен. А уже в этом году оба участвовали в заседании клуба. И, очевидно, решили несколько проигнорировать указания своей ложи. Я специально несколько дней подряд просматривал финансовые отчеты этих банков. Они явно манкировали распоряжением своей ложи, решив не осложнять отношений ни с клубом, ни с ложей. И поплатились за эту двойную игру. Теперь понимаешь, как все сложно запуталось?

– Кто будет следующий?

– Этого я не знаю. Но теперь ответный ход за Бильдербергским клубом. И нам остается только сидеть у телевизора и ждать новостей. Полагаю, что в этот раз сексуального скандала не будет. Дважды повторять один и тот же трюк в течение одного спектакля даже среди иллюзионистов считается неприличным. Значит, на этот раз придумают что-нибудь другое.

– Я постараюсь выйти на Локателли, – произнес Лоусон, – но не могу тебе ничего обещать заранее. Он достаточно капризный и самоуверенный человек. С ним будет сложно договориться.

– Мне нужно с ним увидеться, и как можно быстрее. Я могу вылететь чуть позже, часов в одиннадцать, чтобы прибыть туда примерно в половине второго, за счет разницы во времени. А ты успеешь найти в первой половине дня Локателли и обо всем договориться.

– Подумаю, – вздохнул Лоусон. – У тебя есть оружие?

– Не беспокойся. Меня охраняют.

– Нужно было вызвать сюда твоего друга Эдгара Вейдеманиса. Это сейчас единственный человек, которому ты можешь доверять. Я слышал, что много лет назад ты спас ему жизнь.

– Мы с ним друзья, – просто ответил – Дронго.

– Именно поэтому тебе нужно было привезти его, – негромко проговорил Лоусон, – тогда я был бы гораздо спокойнее.

– Он сидит у тебя за спиной, – улыбнулся Дронго, – только сразу не поворачивайся.

Лоусон кивнул, взял бокал вина, отпил, поставил бокал на столик и, повернувшись, увидел Вейдеманиса, действительно сидящего у него за спиной.

– Это правильно, – одобрил он, – я прямо с утра начну звонить в Рим и попрошу подключить наших сотрудников клуба. Думаю, Локателли захочет с тобой переговорить.

– Только одна большая просьба. Об этом не должен знать Джордж, – предупредил Дронго, – и вообще никто из членов Совета клуба. У меня конфиденциальное поручение от Политика, которого ты знаешь. Иначе я просто не смогу проверить, кто именно примкнул к этой семерке и начал работать на масонскую ложу. Мне нужна именно твоя помощь.

– Я это понял, – вздохнул Лоусон, – у тебя опять почти невыполнимая задача. Постараюсь позвонить ему сам.

– Тогда договорились. За тебя, – поднял бокал Дронго.

– За твою долгую жизнь, – грустно пожелал Лоусон, словно сомневаясь в этих словах.

…На следующий день самолет приземлился в римском аэропорту Фьюмичино имени Леонардо да Винчи, и оба напарника отправились в центр города на встречу с главой национального банка Италии Орацио Локателли. Национальный банк занимал вытянутый трехэтажный дворец, именуемый Палаццо Кох. Они появились в банке в третьем часу, и им сообщили, что нужно приехать к четырем часам, после сиесты. Им пришлось выбрать небольшой ресторан рядом с банком, где они и расположились за столиком. Вейдеманис попросил принести ему холодного пива, Дронго предпочел бокал холодного белого вина. Он набрал номер Лоусона.

– Я уже передал твою просьбу его старшему помощнику, – сообщил Лоусон, – сказал, что это исключительно важно. Он пообещал помочь. Не знаю, сумеет или нет, но пообещал. Надеюсь, что он не станет перезванивать нам и узнавать, кто и почему просил об этой встрече.

– Спасибо. Как зовут этого помощника?

– Николо Кармесси. Я дал ему твое имя и фамилию. Сказал, что тебя обычно называют Дронго. Он удивился, но записал. Очень пунктуальный и исполнительный итальянец, что совсем не похоже на итальянцев.

– Не нужно наговаривать на этот прекрасный солнечный народ, – недовольно проворчал Дронго.

– Извини. Я забыл, что у тебя супруга итальянка, – рассмеялся Лоусон.

Дронго нахмурился. Он не разговаривал с Джил уже несколько дней. Попросив телефон у Эдгара, набрал ее номер:

– Добрый день.

– Надеюсь, что добрый, – произнесла она. – Ты не звонил мне целых два дня. Тебе не кажется, что так нельзя? Можно было хотя бы раз в день отзваниваться.

Он подумал, что не стоит ей рассказывать о том, что произошло за эти два дня. Его пытались убить несколько раз, и он тоже стрелял и даже убил человека. Хотя Уиллера нельзя называть человеком в полном смысле этого слова. Он был жестоким и мстительным убийцей. Но все равно неприятно. Интересно, что бы она сказала, узнай, что он стрелял в живого человека, пусть даже защищая свою жизнь, пусть даже в такого законченного подлеца.

– У меня были очень важные дела, – признался Дронго, – но все равно я виноват. Ты абсолютно права. Я настоящая свинья.

– Не нужно так буквально, – рассмеялась Джил. – Как у тебя дела? Все в порядке? Где ты сейчас находишься? В какой точке земного шара.

– В Риме, – неожиданно даже для самого себя ответил эксперт.

– И ты не хочешь нас увидеть? – спросила она дрогнувшим голосом. Она с детьми жила на вилле своего отца недалеко от Рима. Это был самый большой секрет эксперта Дронго, о котором он никогда и никому не рассказывал.

– Хочу, – ответил он. – Если все будет нормально, сегодня приеду к вам.

– Мы будем тебя ждать.

– Спасибо, – пробормотал Дронго.

– Что случилось? – спросила Джил. – Ты никогда раньше не говорил, что летаешь иногда в Рим. А если прилетал по своим делам, то не считал нужным посвящать меня в эти тайны. С тобой что-то случилось?

– Да, – ответил Дронго, подумав, что есть пределы и его человеческим возможностям. – Я убил человека, застрелил его.

Джил молчала. Несколько секунд. Потом спросила:

– Почему? Почему ты его убил?

– Он пытался убить меня, но я выстрелил первым. – В этот день ему не хотелось лгать.

– И поэтому ты переживаешь? – заговорила она уже другим тоном. Женщины всегда более эмоциональны, но и более прагматичны. После обычной истерики они быстро успокаиваются. Поэтому им так сложно быть романтиками или искателями приключений. Это удел мужчин, способных сохранять в себе любознательность на протяжении долгого времени. Узнав, что он убил нападавшего, Джил сразу успокоилась. В конце концов, не произошло ничего страшного. Он поступил как нормальный мужчина, защищающий свою жизнь.

– Кто был этот человек – преступник, насильник или маньяк? – Она не сомневалась, что он не мог застрелить случайного человека. И тем более не виноватого в ужасных грехах.

– Профессиональный убийца.

– Значит, ты сделал правильно, избавив мир от такой гадины, – рассудительно произнесла Джил, – и не стоит из-за этого переживать. Ты меня слышишь? Приезжай к нам, мы будем тебя ждать. Только пообещай, что обязательно приедешь.

– Приеду, – сказал он.

На часах было уже четыре, они с Эдгаром снова прошли в банк, попросив о встрече со старшим помощником руководителя национального банка синьором Николо Кармесси. Дронго свободно говорил по-итальянски, его часто даже принимали за местного жителя.

Через несколько минут они сидели в большом кабинете синьора Кармесси. Он был раз в пять больше кабинета помощника руководителя национального банка Германии. У каждой страны свои традиции и свои приоритеты.

Кармесси оказался мужчиной лет сорока, с почти седой головой, благообразной улыбкой, демонстрирующей все его отбеленные зубы. Он был одет в серый костюм в крупную полоску. Розовый галстук и нагрудный платок такого же цвета, торчавший из кармана, дополняли этот портрет.

– Мне звонил профессор Лоусон, – любезно сообщил Кармесси, – и просил вас принять. Кажется, вас называют синьором Дронго? Очень интересная кличка, я специально смотрел в энциклопедии. Но это не так важно. Дело в том, что у синьора Локателли есть определенные проблемы семейного плана, которые он сейчас решает. И поэтому сегодня он никак не сможет вас принять.

– Какие проблемы? – поинтересовался Дронго.

– Это не имеет отношения к нашему банку, – доверительно произнес Кармесси. – Две его дочери учатся в Швейцарии и иногда требуют к себе несколько большего внимания своего отца. У них такой возраст – одной четырнадцать, другой двенадцать лет. И, конечно, любящий отец не может не заниматься их проблемами.

– Когда он будет на месте?

– Завтра, – пообещал Кармесси, – завтра он обязательно вас примет.

– Я не могу ждать, – возразил Дронго, – у меня дело, не терпящее отлагательств. Передайте ему, что я приехал по поручению Бильдербергского клуба.

– Это нам хорошо известно, – улыбнулся Кармесси, – и мы очень уважаем ваш клуб и его членов. Но сегодня синьор Локателли занят и никак не сможет…

Он не договорил. В коридоре раздался какой-то крик. Потом еще один.

– Извините, – поднялся Кармесси и выбежал из кабинета.

Оба напарника тоже вышли. В просторной приемной плакали две женщины. Постепенно в коридоре стали появляться другие сотрудники банка. Дронго растолкал людей и, пройдя через приемную, вошел в роскошно обставленный кабинет руководителя национального банка. Это был скорее небольшой зал, чем кабинет. Тяжелая мебель из красного дерева, натуральная кожа на диване, креслах и стульях, золоченые фолианты в шкафах, подлинники итальянских мастеров на стенах. И среди этого великолепия на крюке от старой картины висел сам Орацио Локателли. Перед тем как повеситься, он снял картину, бережно поставив ее в угол. Очевидно, он повесился несколько минут назад, когда секретарь, вошедшая в его кабинет, увидела это страшное зрелище.

 

Интерлюдия

Он никогда не позволял себе приходить на встречу, назначенную ему другой стороной. В этом случае легко попасться в ловушку или позволить кому-то из своих просто подставить его, выдав местной полиции или судейским чиновникам. Поэтому о следующей встрече с Думенеком он договорился заранее, обговорив, что это будет Брюссель, куда он приехал на поезде «Евростар», чтобы улететь потом обратно в Лондон.

Нельсон сидел в машине, ожидая, когда появится Думенек. В одной из других машин, находившихся недалеко от них, уже сидели Веласкес, срочно вызванный в помощь поредевшей группе Нельсона, и Эсмеральда, которая должна была заменить погибшего Уиллера. У нее были рыжие волосы, бросающиеся в глаза, поэтому на такие задания она обычно надевала парик брюнетки. Нельсон терпеливо ждал, когда появится его связной. Наконец тот появился, выйдя из автобуса. У него было неброское лицо рядового гражданина, серый пиджак, черные брюки, белая рубашка. Его можно было запомнить только по глубоко посаженным глазам. Он подошел к скамье, где сидела какая-то молодая пара, и, недовольно посмотрев на них, уселся рядом.

Нельсон достал телефон, приказав Эсмеральде пройти и сесть на скамейку между этой парочкой и приехавшим на встречу Думенеком. Она так и сделала, пройдя к скамье и усевшись между ними. Скамейка была совсем не такая большая, чтобы на ней могли разместиться сразу четверо людей. Поэтому молодожены поднялись и пошли в сторону станции метро, находившейся рядом с переходом. Нельсон проводил их долгим взглядом и сразу перезвонил Веласкесу, приказав ему посмотреть, куда именно уйдет эта парочка. Тот выскочил из машины, бросаясь к станции метро. Через минуту он доложил, что они уехали в электричке, и только тогда Нельсон вышел из автомобиля и направился к скамье. Эсмеральда отодвинулась на край скамьи, и он сел рядом с Думенеком.

– Как вы думаете, сегодня пойдет сильный дождь? – спросил он, обращаясь к своему связному. Нельсон требовал, чтобы они говорили друг другу при встрече пароли. Они знали друг друга много лет, но он понимал, что на встречу с ним может прийти загримированный под Думенека сотрудник полиции с записывающим микрофоном в кармане. Или, наоборот, на встречу с самим Думенеком мог прийти совсем другой человек вместо реального Нельсона. Поэтому пароль был обязательным условием их встречи.

– Я сегодня слушал сводку погоды, – недовольно ответил Думенек, и не думающий скрывать своего мрачного настроения, – передали, что обязательно будет дождь.

Он покосился на молодую женщину, сидевшую на скамейке. Она поднялась и пошла по направлению к машинам. Думенеку необязательно знать, что она тоже подстраховывала Нельсона.

– Как у вас дела? – осведомился Нельсон. – Как поживаете, мсье Думенек?

– Плохо, – дернулся тот. – Мало того что вы пока еще не выполнили нашего задания, вы умудрились застрелить и нашего человека, который должен был вам помогать. Что вы себе позволяете? Почему вы ее убили?

– Это был ваш человек, – удовлетворенно проговорил Нельсон. – Спасибо, вы меня успокоили. Эта стерва следила за мной, завербовав для этих целей моего помощника Стивенса. Я, конечно, терпел, но и моему терпению существуют пределы. Пока она просто шпионила за мной, я молчал. Но она вмешалась в нашу работу, посоветовав в ультимативной форме Стивенсу вернуться в отель, где его уже ждали. Несмотря на мое категорическое предупреждение, что делать этого не стоит. В результате Стивенса тяжело ранили, и он, умирая от потери крови, застрелился. Я не успел приехать и помочь ему. Согласитесь, что таким образом не помогают.

– Она пыталась вас страховать от неприятностей, – быстро ответил Думенек.

– Это она так считала. А я видел, что она только приносит мне неприятности. В общем, у меня был выбор: либо застрелить вас, либо убрать ее. Два связных – это очень много. Я выбрал вас, решив избавиться от нее. Мы все-таки столько лет работаем вместе. Или вы считаете, что я ошибся?

– Не нужно так говорить, – вздрогнул Думенек, – я помогаю вам зарабатывать большие деньги, а вы мне угрожаете.

– Нет, предупреждаю. Если неожиданно появится еще один «помощник», то в следующий раз я выберу его.

Думенек покачал головой. Он никому не признавался, что боялся этого холодного и расчетливого убийцу, каждый раз отправляясь на встречу, как на свое последнее свидание. В душе он презирал себя за подобный страх, но еще больше ненавидел самого Нельсона, который внушал его.

– Вы до сих пор не выполнили нашего «заказа», – напомнил Думенек, – мои клиенты проявляют обоснованное нетерпение.

– Что вы еще хотите? Я мотаюсь за ним по всему миру.

– Не нужно мотаться. Завтра мы дадим вам конкретный адрес дома в Лондоне, где он обязательно появится. Лучшей возможности просто не будет. Ждите его там и выполните наш «заказ». Никаких процентов за помощь мы с вас не возьмем, – на всякий случай добавил Думенек.

– С меня уже сняли ваши проценты, – разозлился Нельсон, – погибли двое моих людей. А я готовил их много лет. Теперь нужно искать других. Это очень накладно и опасно.

– Завтра он обязательно туда приедет, – повторил Думенек, называя адрес дома, где должен был оказаться эксперт.

– Почему вы так уверены? – спросил – Нельсон.

– Он там будет. Научитесь наконец доверять мне, господин Нельсон.

– Особенно после того, как я застрелил вашу стерву, – напомнил Нельсон, – я буду доверять всем, кто меня окружает. До свидания, Думенек. Если ваше сообщение окажется верным, я буду вам искренне благодарен. Признаюсь, что этот «заказ» несколько выбил меня из обычной колеи. Прощайте.

Он поднялся и пошел к своей машине. Эсмеральда и Веласкес следили за Думенеком с разных сторон. Тот еще немного посидел на скамейке, затем поднялся и медленно пошел к стоянке автобусов, находившейся неподалеку. Когда он поднялся в автобус, они прекратили за ним – следить.

Нельсон вылетел обратно в Лондон уже через полтора часа после этой встречи. Эсмеральде и Веласкесу он приказал срочно ехать в Англию, переправляясь на пароме. Завтра должен был наступить последний день. Он приехал в дом, где они остановились с Джалалом. Тот встретил его с мрачным, словно перекошенным лицом.

– Что случилось? – спросил Нельсон.

– Зубы болят, – пояснил Джалал, – хочу пойти к врачу. Завтра пойду.

– Завтра не пойдешь, – покачал головой Нельсон, – у нас завтра важная работа. Тебе придется потерпеть. А послезавтра можешь вставить себе золотые зубы. Все тридцать два золотых зуба. Кстати, почему у тебя болят зубы? Они всегда болели у Стивенса.

– Как он себя чувствует? – спросил Джалал.

Нельсон насторожился. Почему он спрашивает? Что-то подозревает? Или просто вспомнил о своем товарище?

– Нормально. Может, завтра навестим его в больнице, – ответил Нельсон.

– Хорошо, – кивнул Джалал и пошел к своему компьютеру.

Нужно будет подключиться и к его телефону, подумал Нельсон. Хотя эти азиаты всегда бывают по-собачьи преданны и верны. Но доверять все равно никому нельзя. Это Нельсон помнил всегда. Ночью он все-таки проверил оба телефона своего помощника и убедился, что никаких посторонних звонков не было. Утром он сообщил Джалалу, куда они должны ехать. Джалал должен был сесть за руль, а сам Нельсон разместиться на заднем сиденье с винтовкой. Если эксперт появится у этого дома, он не успеет сделать и трех шагов.

Веласкес и его спутница должны были блокировать другие машины на этой улице, не давая посторонним приблизиться к ним. Все было продумано заранее. Все, кроме одной детали, о которой Нельсон не имел права забывать. И самое невероятное было в том, что впервые в жизни его подвело самое главное собственное правило – никогда и никому не доверять. Именно это правило сыграло роковую роль с самим Нельсоном.