Николай достал свой телефон. «Надеюсь, что это не Берта Иосифовна», — подумала я, с досады кусая губы. Николай лениво разговаривал, это звонила его сестра. Она что-то спрашивала, а он отвечал. Затем сказал, что сидит рядом со мной и мы скоро будем на даче. Очевидно, сестра ему что-то выговаривала, потому что он резко заявил, что все понимает. Видимо, Валерия уже доложила Маше, что я звонила Николаю, и, наверное, поняла, что мы встретимся.

Николай положил аппарат на столик и нахмурил брови.

— Она все еще думает, что я ребенок, — с обидой поделился он. — Вечно меня пилит. С самого детства. Все время уводила меня к соседям, а мама нас искала и плакала. Но Маша считала, что она старшая и поэтому я должен ее слушаться.

— Наверное, она права.

— Ничего не права. У нее всегда был тяжелый характер. С мамой вечно спорила. Уехала в Москву, актрисой хотела стать, потом жила с этим евреем. Никуда от них не денешься.

— С каким евреем?

— С Гольштейном. Вы разве ничего не знали?

— Немного слышала. Вы не сказали насчет Артура.

— Что не сказал?

— Его убили на Чистопрудном бульваре. Вы не знаете, как он там оказался?

— Откуда мне знать? Я же не его нянька, чтобы за ним ходить. Наверное, у него там были какие-то дела…

— Его застрелили. У Артура был пистолет?

— У него все было. И по-моему, не один, а два. Вадим специально для него выбивал разрешение на хранение оружия.

— С глушителем? — не удержалась я. Но тут же себе сказала, что больше таких вопросов задавать нельзя. Иначе внимательный собеседник обязательно поинтересуется, откуда я могу знать, что Артура убили из пистолета с глушителем. Я ведь не могла всем рассказывать, что не слышала никаких выстрелов.

— Не знаю. Я не разбираюсь в оружии, в армии не был. — Конечно, он не был в армии. Его устроили в институт, а потом на хорошую работу.

— И не подозреваете, кто мог убить Артура?

— Я вам уже говорил.

— Да, я помню. И еще насчет евреев.

— Что? — Он немного испуганно уставился на меня.

— Вы сказали, что от них никуда не денешься. Что вы имели в виду?

— Ничего не имел. Просто так сказал. Много их повсюду. И все на «хлебных» должностях.

— Послушайте, Николай. — Я слегка наклонилась к этому идиоту. — Вы меня «наняли», как вы сами говорите, чтобы я узнала что-нибудь о вашем пропавшем родственнике. Но если вы сами будете меня обманывать, то я ничем не смогу вам помочь. Только не врите. Вы ведь сразу поняли, о чем я спросила. Вы видели мужа вашей сестры с дамой, которая является родственницей Берты Иосифовны? Верно?

Он отвел глаза.

— Я спрашиваю, верно? — жестко насела я.

— Да, — выдавил он. — Откуда вы узнали?

— Это моя работа, узнавать все о людях, которые окружали вашу сестру и ее мужа. Вы рассказали об этом сестре?

— Нет, — испуганно выдохнул он, — конечно, нет. Зачем говорить такие гадости Маше? Она бы меня прибила. И Вадиму такое не простила бы. Нет, нет! Ни в коем случае. Я даже Вадиму ничего не говорил. Только у Артура спросил, ну, он меня и послал. Сказал, что это не мое дело. Я разозлился. Можете представить себе мое состояние? Мы сцепились в коридоре, и нас потом разнимали. Но я никому не говорил. Ни Маше, ни Вадиму. Наверное, вам рассказали об этом наши девочки, они слышали, как мы ругались, и выбежали в коридор. Или Эсмира, или Лена.

— И вы узнали, что это была родственница Берты Иосифовны?

— Сначала не знал, а потом узнал.

— От кого?

— Не важно.

— Кто вам сказал? Не забывайте, что мы сейчас поедем к вашей сестре. И если вы не станете отвечать на мои вопросы, то я задам их Марии Антоновне.

— Не нужно меня шантажировать, — обиделся Николай и снова плеснул себе коньяка. Затем медленно, смакуя, выпил. Но не закусил. После этого откинулся на спинку стула и недовольно сказал: — Когда мы сцепились с Артуром, девочки выбежали в коридор и увели меня в приемную. Там тогда не было Вадима. Я был в таком состоянии, что все им рассказал…

Я заметила, что в ресторан вошел один известный банкир, у которого я была вместе с Розенталем, и от страха вжалась в стул. Как я могла сюда приехать? Какая глупая выходка с моей стороны! Не захотела, видите ли, беседовать с этим типом на даче в присутствии его сестры.

— Кто вам сказал? — гневно повторила я вопрос. Нужно было заканчивать разговор и отправляться на дачу, пока меня здесь не увидел кто-нибудь еще.

— Эсмира, — ошеломил меня ответом Николай, — это ее подруга. Она мне сказала, что Лана — племянница Берты Иосифовны.

Банкир поднялся по лестнице в небольшой зал на втором этаже. Слава богу, иначе мне пришлось бы объяснять Марку Борисовичу, что я делала в вечернее время в ресторане с молодым человеком.

Вот тебе и Эсмира! Сказались неприятности ее мужа, собственные унижения. Рано или поздно такое состояние должно было как-то проявиться. Эсмира же говорила мне, что если бы все вернулось обратно, то она вела бы себя иначе. Да нет, иначе не вела бы. Я ее не осуждала, а пыталась понять. Они переехали в Москву, у мужа были какие-то перспективы, планы, но все сорвалось. Она защитила кандидатскую диссертацию и пошла работать секретарем. Все случилось, как и должно было случиться. Только она не смогла простить собственных унижений.

— И вы ничего не говорили Берте Иосифовне?

— Один раз спросил. Она на меня так посмотрела! И ответила, что это только слухи. Но какие, к черту, слухи? Я же сам видел их в ресторане. Красивая молодая девочка, немного похожа на Машу. Эх, что сейчас говорить! Лишь бы Вадима найти живым. У нас на работе уже никто в это не верит. — Николай посмотрел на бутылку коньяка, но не тронул ее, очевидно, вспомнив, что поедет на встречу со старшей сестрой.

— Вы звонили вчера Артуру? — Я-то знала ответ на этот вопрос, но мне хотелось его услышать от самого Николая.

— Нет, не звонил. Вы же видели, в каком я был вчера состоянии. Этот мерзавец так сильно меня ударил, что я вообще не мог разговаривать. Спасибо Валерии, она меня отвезла домой.

— А она звонила кому-нибудь по вашему телефону?

— Не знаю, не помню. Впрочем, кажется, звонила, да, конечно, звонила. Я дал ей мой аппарат, она еще сказала, что у нее зарядка закончилась. Но я сам ничего не помнил. У меня болело лицо, и она сразу вызвала врача.

— Вы живете один?

— В каком смысле?

— В самом прямом. Я имею в виду вашу квартиру. Вы там живете один?

— Да, — не очень уверенно ответил он.

— И рядом с вами никого не было?

— Валерия была. Она дождалась врачей, а потом уехала.

— И телефон все это время был у нее?

— Наверное, но при чем тут телефон?

— Раз спрашиваю, значит, нужно.

— Может, у нее, а может, нет. Я ничего не помню. Мне сделали укол, и я заснул. Если вы думаете, что я поехал убивать Артура, то ошибаетесь. Можете вызвать врачей, и они подтвердят, что мне сделали укол снотворного и я не мог в таком состоянии куда-нибудь поехать. Даже не снотворного, а чего-то успокаивающего.

Вот вам и алиби. Хотя оно ни о чем не говорит. Ведь ему необязательно было убивать самому, он мог кого-то нанять. Но насчет своего состояния Николай прав. Его крепко ударили, и если врач действительно ввел ему снотворное, то у него абсолютное алиби. А тогда главной подозреваемой автоматически становится Валерия.

— Ладно, поехали к вашей сестре, — предложила я, — только давайте сразу условимся, что я сяду за руль моей машины и вы поедете со мной. А ваш автомобиль потом отбуксируют на дачу к вашей сестре? Договорились?

— Боитесь? — ухмыльнулся он.

— Если честно, то да. Будет лучше, если мы поедем на моей машине.

Если бы он не согласился, то я уехала бы одна. Но он согласно кивнул головой. И мы поднялись, чтобы наконец-то убраться из этого ресторана, который немного напоминает аквариум с рыбками, где сами рыбки могут изучать друг друга. По дороге на дачу мы почти все время молчали. Только когда свернули к их поселку, я спросила:

— А ваша мама не живет с вами?

— Нет, — ответил он, — она осталась в Зарайске. Ей трудно будет в столице. Да и не хочет она сюда переезжать. Я ей несколько раз предлагал, но она все время отказывается.

Через несколько минут мы остановились у их дома. Нас уже ждали. Молодой и прыщавый парень встретил нас на пороге. У него были немного нахальные зеленые глаза, светлые волосы. Одет он был в темный костюм, несколько ему великоватый.

— Это Шурик Голяев, — показал на него Николай, поднимаясь в дом.

— Вы водитель Марии Антоновны? — на всякий случай уточнила я.

— Да, — кивнул Шурик. — А вы адвокат?

— Верно. Мы с вами потом должны поговорить.

— Хорошо. — Он открыл дверь, пропуская нас в дом.

В гостиной сидели хозяйка дома и Валерия. На Маше были красивые розовые брюки и такого же цвета рубашка. Я подумала, что это «Эскада», они любят такой цвет. Маша может себе позволить такие наряды. Пока может. Но если мы не найдем ее мужа, то ей придется переехать с этой дачи и одеваться совсем по-другому. Именно поэтому я была уверена, что она единственный человек из тех, с кем я познакомилась за эти два дня, который искренне желает найти бизнесмена Стрекавина. Валерия была в темной юбке и в таком же джемпере. Она вообще любит темные цвета. Я уселась за стол, понимая, что нам нужно многое обсудить. Николай, громко икнув, плюхнулся под осуждающим взглядом сестры на диван.

— Ты уже принял свою норму? — без гнева поинтересовалась Маша.

— Совсем немного, грамм пятьдесят, — наврал Николай, и все поняли, что он врет. А я так видела, что он выпил раз в шесть больше.

— Что у вас? — обратилась ко мне Маша с брезгливым выражением на лице. Она не делала различий между своим братом и своим адвокатом.

— Мне удалось встретиться с секретарями вашего мужа, побывать у него на работе. Я считаю, что мне немного повезло, если можно так сказать. Дело в том, что руководитель следственной группы прокуратуры, которая расследует это дело, мой старый товарищ по институту — Слава Рындин.

— Очень удачно, — холодно заметила Маша, внимательно меня изучая. Она обратила внимание на мою обувь и на мою новую одежду. — Я уже подписала наш совместный договор. Валерия вам его передаст. Поставьте подпись и можете вернуть мне копию.

— Спасибо. — Я совсем забыла об этом договоре.

— Вчера у вас были неприятности? — поинтересовалась вдруг Маша.

— Да, но не только в клубе. К сожалению, мне не удалось встретиться с телохранителем вашего супруга. Вчера его нашли убитым.

Маша покачала головой:

— Наверное, это одни и те же люди.

— Возможно. — Мне не понравилось выражение лица Валерии, но я решила, что с ней мне лучше поговорить в другом месте. Все вопросы я еще успею ей задать, когда мы останемся одни.

— Сегодня ко мне приезжал следователь, — сообщила Маша, — но я ничего не могла ему сказать. Вчера я звонила Артуру, он пообещал сегодня приехать к нам. И вдруг такая нелепая смерть. Мне сказали, что его застрелили?

Я посмотрела на Валерию. Она отвернулась. Ах, моя любимая подружка, как много у меня к тебе вопросов! Я вспомнила, как проходила практику в Лондоне. У нас были такие поездки для повышения квалификации. Меня отправили туда по настоянию Розенталя на две недели. Все было прекрасно. Мы летели вместе с Алиной — прекрасной девушкой, с которой я познакомилась в самолете. И две недели промелькнули как один день. А под конец нас попросили написать работы, которые мы должны были друг другу оценить по десятибалльной шкале. Можете себе представить мое состояние? Я поставила Алине девятку, а преподаватель — восьмерку. Она поставила мне тройку, а мой преподаватель — девятку. Вот так. И это после того, как две недели мы прожили вместе в одной комнате, вместе обедали, вместе бегали по магазинам, в общем, дружили, как только могут дружить две молодые женщины, прилетевшие в Англию на практику.

Мудрые англичане снизили ей общую оценку на один балл из-за неадекватного восприятия документов и неумения их квалифицированно оценить. Вот так. Но этот урок я запомнила на всю жизнь. Предают только свои, так, кажется, говорят французы. Ох как они правы!

Если Артура застрелила Валерия, то все совпадает. Она знала о квартире, которую Вадим купил для своих личных встреч, и решила завладеть ею. Организовала похищение Вадима, затем убийство Артура. Она знала о моей встрече с ним вчера ночью и решила, что ключи нужно забрать. И вообще пригласила меня, рассчитывая, что подруга проведет расследование в нужном ей направлении. Все совпало. Но неужели Валерия способна на такое? Из-за семисот тысяч долларов? А почему бы и нет? Она одна поднимает двоих детей, надежды на богатого мужика тают с каждым годом, работать становится все труднее. Почему бы в отчаянии и не решиться на преступление? Правда, одна она не смогла бы все это осуществить.

— Вы говорите, что разговаривали с секретарями Вадима Евгеньевича. Ну, и каково ваше впечатление? — поинтересовалась Маша.

— По-моему, Лена раскованная, независимая девушка. У нее есть молодой друг, который нуждается в наркотиках и ради которого она рискует покупать их в ночных клубах. А что касается Эсмиры, то мне показалось, что она сильно комплексует из-за своей вынужденной работы секретарем.

— Мы отправили вас не проводить психологические наблюдения, а попытаться помочь нам в поисках Вадима Евгеньевича, — холодно напомнила Маша. — Больше вы ничего не узнали?

Я не могла рассказать ей про квартиру на Чистых прудах, про Лану Гольдбах, племянницу Берты Иосифовны, про сложные отношения ее брата с Артуром. Не могла и не хотела. Но тогда выходило, что она права и я два дня занималась неизвестно чем.

— Секретари не знают, куда мог исчезнуть ваш супруг, — была вынуждена выдавить я, — но есть некоторые факты, которые они мне сообщили и которые я сейчас проверяю.

— Какие же это факты? — требовательно спросила Маша. — Что конкретно вам удалось узнать, кроме их проблем?

Я посмотрела на Валерию, может, она мне поможет? Но та отвернулась, не желая протянуть мне руку помощи. И ее можно было понять, ведь я не собиралась делить с нею мой гонорар. А делать вид, что ничего не произошло, я не имела права. В конце концов, я адвокат Маши и должна быть с нею предельно откровенна.

— У вашего супруга была еще одна квартира, — сообщила я и увидела, как подскочил на своем месте Николай, как расширились глаза от ужаса у Валерии. Первый не подозревал о квартире, но боялся, что его старшая сестра узнает о Лане, а Валерия вообще не хотела, чтобы я здесь вспоминала эту квартиру. Только мне было абсолютно наплевать на их интересы и желания. Меня попросили все проверить, вот я и должна продемонстрировать мой профессионализм.

— Какая квартира? — удивилась Маша. — О чем вы говорите?

— На Чистопрудном бульваре у вашего супруга есть квартира, — спокойно выдала я остатки информации. — Вчера ночью мы должны были встретиться там с Артуром, но его убили.

— Так, — произнесла Маша, — так. — Затем она достала пачку сигарет и вытащила из нее сигарету. Щелкнула зажигалкой. Закурила и молча уставилась на меня. Молчала она долго, наконец предложила:

— Продолжайте…

— Я думаю, убийца знал, что Артур приедет на встречу в этот дом, — мне все равно пришлось бы сказать эти слова. — По моим расчетам, о квартире знали всего несколько человек. О моей встрече с Артуром тоже. Сейчас моя задача выяснить, кто мог знать обо всем. Возможно, этот человек организовал и похищение вашего супруга, и убийство его телохранителя.

Маша снова долго молча курила. Затем спросила:

— Вы думаете, эти факты связаны друг с другом?

— Безусловно. Артур знал о существовании этой квартиры. И пропали ключи, которые у него были с собой.

— Почему вы так уверены, что у него были ключи?

— Он мне сам об этом сказал.

Маша посмотрела на брата. Тот отвернулся. Я подумала, что их семейные сцены еще впереди. Потом Маша взглянула на Валерию и прямо спросила:

— Ты знала о квартире?

— Нет, — бессовестно наврала та, — никогда о ней не слышала.

Маша потушила сигарету в пепельнице, поднялась.

— Где она находится?

— На Чистопрудном бульваре. — Я не имела права скрывать от своей клиентки такую информацию. — На пятом этаже.

— Большая?

— Да. Четырехкомнатная.

— Сколько она может стоить? — Я подумала, что у Маши деловая хватка. Естественно, быть женой бизнесмена и ничему не научиться практически невозможно. С другой стороны, ее можно понять. После исчезновения мужа она осталась без средств к существованию.

— Я думаю, тысяч пятьсот или больше. Плюс еще мебель. На семьсот тысяч долларов потянет, никак не меньше.

— У кого ключи?

— Теперь у руководителя следственной группы, они решили поставить новые замки.

— Зачем?

— Старые ключи мог взять убийца. Они не хотят, чтобы он там побывал.

— Я могу посмотреть эту квартиру? — Маша достала вторую сигарету.

— Насчет этого нужно поговорить с Рындиным. Я попрошу у него разрешения.

— Спасибо. Что еще?

— Еще я побеседовала с вашим водителем Равилем и с Бертой Иосифовной. Мне хотелось бы встретиться и с двумя другими водителями. Это возможно?

— Конечно. Шурик здесь, а Петр Петрович уехал домой. Но можно ему позвонить, он приедет, если нужно.

— Не нужно. Я завтра с ним увижусь.

Маша снова щелкнула зажигалкой. Выпустила струю дыма. Было заметно, что она волнуется.

— Кто еще знал о квартире?

— Даже не представляю. — Я не собиралась говорить ей про секретарей, иначе их уволили бы уже завтра. Девочки не виноваты, что знали о квартире, и еще больше не виноваты, что не сообщили о ней супруге своего шефа.

— Вы думаете, что исчезновение Вадима Евгеньевича связано с этой квартирой? — задала вопрос Маша.

— Не знаю. Не уверена. Но проверяю все его связи.

— Понятно.

Сверху послышались голоса ребенка и няни. Маша вскинула голову.

— Уже поздно! — несколько истерично крикнула она. — Пора спать! Римма Константиновна, уложите девочку в постель! Право, не знаю, что делать с этой няней, — возмущаясь, поделилась Маша с нами. Потом встала, вышла из гостиной, и было слышно, как она начала подниматься наверх в детскую спальню.

Николай подошел ко мне и укоризненно произнес:

— Нашли о чем ей говорить! Она же теперь с ума сойдет от ревности. Решит, что Вадим встречался там с разными женщинами. Зачем вы вообще рассказали об этом моей сестре?

— Она наследница первой очереди, — объяснила я этому тугодуму. — И любое обнаруженное имущество ее мужа должно принадлежать ей. Я, как ее адвокат, не имела права утаивать от нее такую информацию. Как бы больно ей ни было.

— Маша будет переживать, — примирительно проговорила Валерия, — но ты поступила правильно и честно.

Кто бы говорил! Но я сдержала себя. Наверху продолжали разговаривать, и я вышла из гостиной, чтобы увидеть Шурика. Он сидел на кухне и пил чай. Рядом суетилась кухарка. Увидев меня, Шурик поднялся с места.

— Вы давно работаете с вашей хозяйкой? — Мне нужно было успеть задать ему несколько вопросов до того, как она спустится вниз.

— Уже несколько лет. Года два или три, — ответил Шурик.

— Вы обслуживаете только Марию Антоновну или работали и с ее мужем?

— Нет. Я работаю только с ней.

— Вы никогда не ездили с ней на Чистые пруды?

— Куда?

— На Чистые пруды. Может, вы отвозили туда Марию Антоновну?

— Нет, вроде не отвозил. И вообще туда не ездил.

— А в офис к мужу она часто ездила?

— Почему вы меня спрашиваете о ней? Я не буду отвечать на ваши вопросы.

— Я ее адвокат, — терпеливо напомнила водителю, — и делаю все только в ее интересах. Вы часто возили Марию Антоновну в офис ее мужа?

— Никогда. Ему не нравилось, когда туда приезжала жена.

— А кто-нибудь из сотрудников аппарата Стрекавина приезжал к нему домой или на дачу?

— Только Николай Антонович, — улыбнулся водитель.

— Вы хорошо знали Артура?

— Конечно. Мы же вместе работали.

— Он часто приезжал сюда?

— Почти каждый день.

— И охранял только Вадима Евгеньевича?

— Не только. Иногда ездил с нами, когда Стрекавин улетал в командировки. Ездил вместе со мной за девочкой.

— У него было оружие?

— Было, но ему выдали разрешение.

— А глушитель у него был?

— Что?

— Глушитель, — терпеливо повторила я.

— На какой машине? — не понял меня Шурик.

— Не на автомобиле. На пистолете.

— Не знаю. Никогда не видел.

Кухарка стояла к нам спиной, но я видела, что прислушивалась к нашему разговору. Обычно кухарки многое знают. И я собиралась задать ей пару вопросов, но тут на кухне появилась Маша.

— Дочка не хочет ложиться спать вовремя, — с возмущением сообщила она. — У вас есть еще ко мне вопросы?

— Нет, — ответила я. — Завтра я попрошу показать вам квартиру.

— Будет очень любезно с вашей стороны, — холодно отозвалась Маша. По-моему, она почувствовала себя оскорбленной, узнав про эту квартиру. И поняла, что ее долгое время обманывали.

В коридоре уже стояла Валерия, собираясь вернуться в город вместе со мной. Николай сидел на диване и даже не встал, чтобы нас проводить. Мы с моей подругой вышли из дома. Рядом на площадке под навесом стояло несколько автомашин: «Мерседес», огромный «Лексус» и «Ситроен». Я подумала, что смерть от голода Маше не грозит. Мы с Валерией расселись по своим автомобилям.

— Останови на повороте, — успела шепнуть я подруге, — нам нужно поговорить.

Она кивнула мне в знак согласия. И я подумала, что наконец-то узнаю всю правду.