Автомобиль резко затормозил, и водитель неслышно выругался. Перед ними так же резко затормозил черный «Мерседес», очевидно, принадлежавший кому-то из жильцов дома.
– Быстрее, – приказал Коробов, – второй подъезд.
Они подошли к дежурному охраннику, и Коробов предъявил свое удостоверение.
– Мне сказали, что будут из прокуратуры, а вы из ФСБ, – недоуменно сказал молодой охранник.
«С такими бицепсами иметь мозги совсем необязательно», – подумал Дронго, глядя на лицо, лишенное всякого интеллекта.
– Это я из прокуратуры, – показал свои документы Мурашкин, – а они со мной.
– Вы можете пройти, – разрешил охранник, – а остальные пусть подождут на улице.
– Парень, – разозлился Коробов, – ты не понял. Перед тобой полковник ФСБ, а это следователь прокуратуры и двое наших экспертов. Если ты сейчас же нас не пропустишь, ты помешаешь нам в поисках опасных террористов. Тебе нужны проблемы?
– Какие проблемы? – удивился молодой человек. – Мне приказали пропустить только сотрудника прокуратуры.
– А я тебе приказываю пропустить всех остальных, – жестко отрезал Коробов. – Или позвони своему начальству и объясни, что ты остановил полковника ФСБ. Ты совсем не хочешь соображать?
– Проходите, – пожал плечами охранник. – Зачем ругаться? Сказали бы мне, что у вас важное дело.
– Идиот, – неслышно пробормотал Коробов.
В кабину лифта они вошли вчетвером. Дронго обратил внимание на выражение лица Пьеро. Оно было таким безмятежным, словно он поднимался на вечеринку. И будто не было изнурительных перелетов из столицы Италии в Казахстан через Турцию, из Сибири – в Москву.
Поднявшись на нужный этаж, они позвонили в квартиру. Очевидно, охранник успел предупредить Кочурину о появлении у нее четырех гостей. Потому что, не открывая дверь, она спросила:
– Почему вас так много?
– Со мной сотрудники ФСБ, – пояснил Мурашкин. – Они тоже хотят с вами поговорить.
– И я должна всех вас впустить к себе домой? – удивилась Кочурина. – Даже и не думайте. Пусть один останется, а остальные уйдут. Я живу одна и боюсь, когда ко мне стучится сразу столько мужчин.
– Вот сука! – негромко высказался Коробов. – А по очереди можно? – разозлился он. – Открывайте дверь, Кочурина, и хватит над нами издеваться. У нас к вам несколько вопросов, и как только мы получим на них ответы, то сразу уйдем.
Она не заставила себя долго упрашивать и открыла дверь. Пьеро тактично отошел в сторону, и трое мужчин вошли в квартиру.
– Проходите на кухню! – крикнула хозяйка. – Я сейчас!
– Обращается как с прислугой, – пробормотал Коробов.
Он и Дронго заняли все пространство коридора. Но кухня неожиданно оказалась большой. Вернее, это была кухня-столовая метров на тридцать. Дожидаясь хозяйки, мужчины разместились на стульях перед стойкой.
Лола появилась в эффектном коротком белом платье и в белых туфлях. Дронго оценил ее наряд, густые белокурые волосы, пухлые губки. И абсолютно пустые глаза. Ей было лет двадцать пять или чуть больше. Похоже, эта девица зарабатывала очень даже неплохо, коли смогла в этом возрасте уже иметь такую роскошную квартиру.
– Добрый вечер, – улыбнулась Кочурина, оценивающе оглядев всех троих мужчин. Коробов ей не понравился – слишком вульгарен и груб, Мурашкина она вообще не удостоила вниманием. А вот на Дронго задержала взгляд. И вдруг удивленно спросила:
– У вас костюм от Эрменджильо Зенья? Надо же, как хорошо стали зарабатывать следователи прокуратуры!
– Я не из прокуратуры, – объяснил Дронго, – я всего лишь эксперт. А вы надели платье от Вивьен Вествуд. Верно?
– Браво! – Лола захлопала в ладоши. – Может, еще скажете и какая у меня обувь?
Коробов и Мурашкин переглянулись. Такого начала разговора они не ожидали.
Дронго поднялся, подошел к хозяйке квартиры, посмотрел на ее белые туфли с высокими каблуками, с удлиненными носами и задумался. Она высунула язычок, наблюдая за ним.
– Гуччи, – улыбнулся Дронго, – очень хорошая обувь. – Он не стал добавлять, что это прошлогодняя модель и теперь ее цена упала ровно наполовину.
– Как интересно! – Она взглянула на его обувь. – У вас тоже хорошие туфли, но вы их где-то испортили. Будто лазили по болотам.
– Если бы вы знали, как вы правы! – улыбнулся Дронго. – К большому сожалению. Правда, я недавно их почистил, но боюсь, они испортились окончательно. Это «Балли». Я ношу обувь этой фирмы уже много лет.
– Впечатляет. – Лола села на высокий стул, высоко подняв при этом правую ногу. – Это вы хотели задать мне вопросы?
– Нет, – улыбнулся Дронго, – наш следователь из прокуратуры. – И он показал на Мурашкина, явно не произведшего на женщину никакого впечатления. На нем был неказистый коричневый костюм, из-под которого выглядывала розоватая рубашка и непонятный галстук буро-коричневого цвета.
– Мы хотели с вами поговорить, – осторожно начал Мурашкин, водружая на столик портативный микрофон. – У вас есть знакомый Аркадий Сургутский?
Он не сказал «был», и Дронго оценил его мастерство.
– Конечно, – удивилась Кочурина, – это мой старый и близкий друг. А почему вы о нем спрашиваете? С ним что-то случилось? Я ему два дня звоню, но у него отключен мобильный телефон.
– А домой позвонить не пробовали?
– Нет. Дома у него ревнивая жена, а многие женщины не понимают, что между мужчиной и женщиной могут существовать духовные отношения. – Она так и сказала, вызвав у Дронго усмешку, которую он сумел подавить.
– У вас с ним были только «духовные отношения»? – переспросил Мурашкин.
– У нас были нормальные приятельские отношения, – отрезала она. Здесь Лола чувствовала себя на своем поле, с которого ее нелегко было выбить.
– Он вам звонил несколько дней назад, – напомнил следователь. – Звонил несколько раз.
– Кажется, звонил, – улыбнулась она, – ну и что?
– Он позвонил вам в семь часов вечера, затем еще раз через час и еще через сорок минут. Вы помните, о чем с ним говорили?
– Господи, как я могу помнить, о чем я говорила с человеком несколько дней назад? А вы помните, о чем говорили с собственной женой три дня назад? Ну как можно задавать такие вопросы?!
– Если бы моя жена позвонила мне три раза подряд, я запомнил бы, – возразил Мурашкин. – Тем более что в третий раз вы проговорили целых двенадцать минут. И у нас есть предположение, что ваш собеседник был сильно взволнован.
– Может быть, – натянуто улыбнулась она, отводя глаза, – но я не помню…
В этот момент Коробову позвонил генерал Решетилов.
– Я получил разрешение на срочную встречу с послом Великобритании. Сейчас с ним договариваются сотрудники МИДа. Будьте у посольства Великобритании вместе с нашим экспертом через сорок минут. Вы все поняли?
– Так точно. – Коробов убрал телефон и решительно поднялся. Затем взял микрофон следователя и демонстративно его выключил. – Все, что ты рассказала, было очень интересно. А теперь быстро вспомни, почему он три раза тебе звонил. И без глупостей, Лола!
– Фу, как грубо! – возмутилась она. – Мужчины, вы меня не будете защищать? – Она больше обращалась к Дронго, чем к Мурашкину.
Но следователь молчал, а Дронго развел руками.
– Увы, в мире больше не осталось мужчин, – загробным голосом констатировала хозяйка. – Какое разочарование!..
– Рассказывай! – Коробов надвинулся на нее, как скала.
Женщина отпрянула и едва не перевернулась на своем стуле.
– Почему он тебе позвонил? – требовательно спросил Коробов.
Лола встала со стула, сделала шаг назад.
– Я не помню, – упрямо повторила она, и снова стало ясно, что она лжет.
– Значит так, – разозлился Коробов, – у меня нет времени на разговоры с тобой. Если сейчас же не вспомнишь, я вызову сюда патрульную машину и тебя арестуют на тридцать суток. Посадят в тюрьму с проститутками и ворами. А через тридцать дней по тебе будут ползать вши, а не твой Гуччи…
– Что я вам сделала? – закричала женщина. – Что вы от меня хотите?
– Твой друг убит, – коротко сообщил Коробов. – И я хочу знать, о чем вы говорили. Только быстро. Вспоминай: о чем?
– Убит? – Лола сделала еще один шаг назад. Что-то упало со стола, когда она беспомощно дернула рукой. – Убит? – переспросила изумленно.
– Повторяю последний раз – о чем вы говорили?
– Вы все врете! – крикнула она. – Не может этого быть!
– У нас есть его фотографии? – обратился Коробов к Мурашкину, применив обычный прием следователей, когда свидетелю нужно устроить шок.
Мурашкин вытащил несколько фотографий, бросил их на столик. На них был запечатлен убитый Аркадий Сургутский во всех позах.
– Уберите, – прошептала Лола, – уберите быстрее! Это не я… я не хотела… это все Алик… Это он. Это он все устроил. Уберите эти фотографии…
– Кто такой Алик? – спросил Коробов. – Только очень быстро. У меня нет времени.
– Алик Тифлисский, – пробормотала женщина сквозь слезы. – Господи, я так и думала, что все этим кончится. Аркаша позвонил мне и так кричал! Говорил, что я связалась с негодяями. И еще ругал этого англичанина. Говорил, что они его подставили, подвели его отца. Я ничего не могла понять. Он все время ругался…
Коробов посмотрел на Дронго. Самое главное они узнали.
– Какого англичанина? – тут же уточнил Дронго.
– Этот Десмонд чертов, – пробормотала Лола. – Это я, я их всех познакомила. Думала, он мужик нормальный. А его, оказывается, женщины вообще не волнуют. Видела я его жену, ночью приснится – от страха помрешь. И дети на нее похожи. Представляете?
– Вы познакомили Десмонда Абрахамса, Алика Тифлисского и Аркадия Сургутского, – повторил Дронго, – все правильно?
– Да. Только я ничего не знала.
– Где живет ваш Алик? Как его фамилия?
– У меня есть его телефон. Фамилия, кажется, Мебуришвили. Но только не говорите, что это я его дала. Только не выдавайте меня.
– Телефон! – рявкнул Коробов, и она пробормотала номер телефона.
– Поедем, – предложил Коробов эксперту, – нас уже ждут в посольстве. А здесь останется Мурашкин, он свое дело знает.
Дронго подошел к женщине.
– На вашем месте я сменил бы квартиру, – посоветовал он, – и не заводил бы таких связей.
– Это он купил мне квартиру, – вытерла она слезы. – Куда я поеду? Обратно в Гомель?
Дронго понимающе кивнул и вышел, не сказав больше ни слова. Пока они ждали лифт, к ним бесшумно подошел Пьеро.
– Вы действительно разбираетесь в моде или издевались над ней? – поинтересовался Коробов у Дронго.
– Насчет моды не знаю, но в некоторых вещах действительно разбираюсь.
Коробов нахмурился.
– Видели ее квартиру? На содержании у бандита можно себе позволить так жить. А скромная молодая девушка будет всю жизнь работать, но так и не купит ни такой квартиры, ни такой кухонной мебели. Я не думаю, что все это правильно.
Они спустились вниз, сели в автомобиль.
– К британскому посольству, – приказал Коробов. А когда они отъехали, обернулся с переднего сиденья к Дронго.
– Вы знаете, о чем я подумал? Что истоки нашей коррупции вот в этой квартире. Когда молодые люди – юноши и девушки – видят, как живет и одевается эта проститутка, которую взял на содержание какой-то толстосум или бандит, каждый начинает размышлять: «А почему я должен работать всю жизнь и остаться нищим?» И делает вывод, что в жизни надо устраиваться как можно лучше. И мы, взрослые люди, выглядим дураками, когда к нам приходят наши дети. Все наши идеалы они находят глупыми и надуманными, когда они читают, что Абрамович купил очередную яхту или замок. Поэтому и милиционеры у нас такие продажные, да и в нашем ведомстве всякого дерьма хватает. Обидно. Раньше такого не было. Я не жалуюсь, просто размышляю. Как им быть честными, если они все это видят?..
Пьеро смотрел в окно, его, казалось, не волновала эта тема. Водитель тоже молчал.
– Во все времена было искушение золотом, – заметил Дронго.
– Наши времена самые поганые, – хмуро отозвался Коробов. – Вы думаете, эти контейнеры вывезли просто так? Нет, сначала кто-то, сидящий в Москве, выдал тайну их нахождения, потом террористам купили паспорта, чтобы спокойно проехать в Павлодар. Затем этот груз перевезли через нашу границу. Представляете, переправили через государственную границу, и никто ничего не заметил?! Разве такое могло быть раньше? И я вам скажу, что наверняка заметили, только взяли деньги и пропустили. Наши же пограничники. Будут еще они по бочкам разным лазить!
А потом лабораторию нашли. Ну хорошо, этот профессор честным оказался, даже инфаркт получил; он своему ученику звонил. Но все остальные? Его сын, который был связан с такой, как эта Лола, или другой ее друг-бандит? А теперь содержимое контейнеров доставили в Москву. Может, в эту минуту они уже запускают бомбу. Может, успели все переработать на каком-нибудь московском заводе или в другой лаборатории. Им же любую установку продадут, лишь бы заплатили. А может, уже завтра нашего города не будет. И все эти Лолы, Алики, Аркаши погибнут от радиационного облучения. Или так и должно быть? – вдруг с ненавистью спросил он.
– А миллионы обычных людей? – отозвался Дронго. – А семья вашей дочери? И все остальные, нормальные люди, которых большинство?..
– Если большинство мирится с таким беспределом, – задумчиво проговорил Коробов, – может, это и будет Страшный суд. Как вы считаете? Может, мы должны пройти через такое очищение?
Водитель изумленно глянул на сидящего рядом с ним полковника. Он никогда не слышал от Коробова таких размышлений. Пьеро хранил молчание, никак не выказывая своего отношения к разговору.
– У меня, наверное, приступ меланхолии, – вдруг пожаловался Коробов. – В последнее время чувствую себя неважно. Как будто воюешь с ветряными мельницами. И эти проклятые контейнеры всех нас уже достали. Мы третьи сутки не спим. По всему городу проверяем уровень радиации. Ждем, когда эта бомба сработает. Но не обязательно, что будет какой-то взрыв. Они просто оставят где-нибудь эти контейнеры и откроют их. А тысячи людей рядом и вокруг начнут умирать. И никто не сможет их защитить. – Он достал телефон, набрал номер и коротко приказал: – Немедленно свяжитесь с уголовным розыском. Алик Мебуришвили, или Алик Тифлисский. Пусть начнут его поиски. Он нам срочно нужен. Все понятно? Что? Звонили из Новосибирска? Да, я все понял. Хорошо. Да, передам. – Коробов отключил аппарат и снова обернулся к Дронго. – Нашли грузовой самолет, на котором контейнеры вывезли в Москву. Теперь уже точно известно, что они прилетели в аэропорт Домодедово. Вот так.
Дронго увидел, что Пьеро, ощутимо вздрогнув, повернул к ним голову. И почти сразу почувствовал, что ему трудно проглотить слюну, неизвестно откуда появившуюся во рту. Словно действие оглушающей радиации уже началось.