Он услышал голос и вздрогнул. Голос был почти прежний. Это был тот самый Юсуф аль-Рашиди, которого он знал. Глуховатый молодой голос, говоривший по-арабски.

— Приветствую тебя в нашей стране, дорогой друг.

— Я хотел поблагодарить тебя за наше спасение, — сказал Фархад.

— Ты забыл, что я обязан тебе жизнью своего отца, которую ты продлил почти на двадцать лет. Мы этого никогда не забудем.

— Спасибо. Мы сможем увидеться, пока я здесь?

— На все воля Аллаха. Будь нашим гостем, и мы решим, когда нам лучше увидеться.

Фархад протянул телефон Брикару.

— Где он находится? — спросил он у французского журналиста.

Тот пожал плечами.

— Этого никто не знает. Может, он сейчас сидит где-нибудь на Таймс-сквер в Нью-Йорке или на Красной площади в Москве. Никто не знает, где он находится в этот момент. Но я могу точно сказать, что его уже нет там, где он только что был.

— Понятно, — улыбнулся Фархад. Он вспомнил про кольцо на своей руке. Если в него вмонтирован передатчик, то он практически бесполезен, пока Юсуф находится на таком расстоянии от него. А когда сам Юсуф захочет с ним встретиться, никто не знает.

— Мы завтра должны улетать, — напомнил Сеидов, — и если он не успеет вернуться в Ирак, то мы с ним не увидимся.

— Они фаталисты, — напомнил французский журналист, — и считают, что все предопределено. Поэтому так спокойно относятся к жизни и смерти, считая, что все в руках Аллаха. Легко быть верующим человеком и полагаться на высшее божество.

— А вы, очевидно, атеист?

— Скорее агностик, — поправил его Брикар. — Я социалист по своим убеждениям. Агностик и социалист. Может, поэтому я так яростно критикую американцев.

Сверху спустилась Алена. Она была наверху подозрительно долго. Фархад встретил ее мрачным взглядом.

— Я думал, что вы никогда к нам не спуститесь, — сказал он.

— Мне нужно было привести себя в порядок, — ответила молодая женщина, усаживаясь за стол. Она попробовала финики, и они ей понравились.

Брикар, извинившись, вышел из комнаты, чтобы распорядиться об ужине.

— К нам сейчас звонил сам аль-Рашиди, — восторженно заявил Кажгалиев, — можете себе представить! Он разговаривал с Фархадом Алиевичем.

— Он находится в Басре? — быстро уточнила Алена.

— Не знаю, — ответил Сеидов, — во всяком случае, не в нашем районе — это точно. Я говорил с ним по спутниковому телефону.

— Все равно разговор могли перехватить и засечь, — показала она взглядом на кольцо Фархада.

Он ничего не ответил. Брикар, вернувшись, сообщил, что скоро будет готов ужин.

— Вам нужно будет позвонить в посольство и сообщить, что с вами все в порядке, — предложил он.

— Я считаю, что в первую очередь нужно позвонить оставшимся в отеле членам делегации, — сказал Фархад. — Я представляю, как они волнуются. Мы оставили в коридоре два трупа. Они, наверно, сходят с ума.

— Нет, — возразил Брикар, — туда звонить нельзя. Наш звонок обязательно перехватят. Я сейчас звонил в город. Вас ищут по всей Басре. Они оцепили город, подняли вертолеты.

— А наш звонок в посольство не могут перехватить?

— Нет. Вы позвоните с мобильного телефона и будете говорить ровно тридцать секунд, чтобы они не успели вас засечь.

— Давайте телефон, — сразу согласился Сеидов.

Брикар достал из кармана аппарат и протянул ему телефон. Фархад набрал номер, подождал, пока ему ответит дежурный.

— Добрый вечер, — сказал он по-русски, — передайте господину послу, что звонил вице-президент нефтяной компании Фархад Сеидов. У меня все в порядке, нас никто не похищал. Вы все поняли?

— Это говорит сам господин Сеидов? — уточнил дежурный.

— Да. Вы все поняли?

— Понял. Вам нужна наша помощь. Может, вы оставите свой номер телефона?

Брикар показал на часы.

— Ничего не нужно. Все в порядке. До свидания. Спасибо. — Сеидов отключился.

— Можно я позвоню к себе домой? — попросил он.

— Только не с этого телефона. Я принесу другой, свой французский.

— А это какой был?

— Мой американский, — улыбнулся журналист.

Он пошел за другим телефоном.

— Какой-то он странный, — убежденно произнес Кажгельды, — стреляет как профессиональный агент, меняет мобильные телефоны, живет в доме американского консула и спасает главу российской делегации, являясь французским журналистом и социалистом.

— Персонаж для детективного романа, — согласилась Алена. — Вы раньше видели его репортажи, Кажгельды?

— Конечно. Он один из самых известных журналистов, работающих в Ираке. Я даже думаю, что самый известный. Но если иракские власти узнают, что он еще попутно и стреляет в их полицейских, то его в лучшем случае просто выбросят из страны. А в худшем — убьют.

— Такого убить нелегко, — возразила Алена, — вы видели, как он стрелял? Почти не прицеливаясь.

— Он бывший десантник, — пояснил Фархад, — и если бы он не выстрелил, то один из нас сейчас лежал бы в коридоре, рядом с этими полицейскими. Я думаю, мы должны быть ему, как минимум, благодарны.

Алена не успела ничего ответить, когда в гостиной вновь появился Брикар, уже с другим телефоном. Сеидов взял аппарат и набрал номер. Услышал голос Карины.

— Здравствуй, — сказал он радостно, — как у вас дела?

— Все нормально. Мы сегодня остаемся на даче. На твоей служебной даче. Алло, ты меня слышишь?

— Да. Вы все правильно решили. У меня все хорошо. Даже если тебе позвонят и скажут, что произошли какие-то события, ты не очень верь. Я тебе потом позвоню, — сказал он и добавил: — Целую.

Только опустив руку, он вспомнил про сидевшую рядом Алену. И почувствовал себя неловко. Посмотрел на нее, но она сидела, деликатно отвернувшись. В этом была какая-то пошлость. Говорить с женой и посылать ей воздушный поцелуй в присутствии своей любовницы было не совсем прилично.

А разве можно считать Алену его любовницей? Наверно, да. У них почти классическая любовная связь. Она его помощница, и по старой советской или даже не совсем советской, а вообще чиновничьей традиции он воспользовался своим служебным положением и переспал со своей сотрудницей. Все правильно? Не совсем. Ее нельзя считать его сотрудницей в классическом понимании этого слова. Она была приставлена к нему спецслужбами и скорее следила за ним, чем помогала. Поэтому их отношения носят совсем иной характер. Он не домогался этой молодой женщины, он вообще не умел домогаться и использовать свое служебное положение. Она сама пришла к нему и сама проявила инициативу. И, наконец, вся их связь может закончиться в этой командировке. Если они благополучно вернутся домой, то тогда она уйдет из их компании и, возможно, они никогда больше не увидятся. Поэтому нельзя считать их отношения классическим треугольником. И все-таки некая пошлость в его разговоре была. Больше он не будет звонить супруге в присутствии Алены.

— Пойдемте ужинать, — предложил Брикар. — И у меня к вам еще одна небольшая просьба. Дайте мне ваши мобильные телефоны.

Он повторил эту просьбу по-английски, чтобы его поняла и Алена Сизых.

— Зачем? — спросила она.

— Так нужно, — пояснил французский журналист, — нас могут засечь по номерам телефонов. Вычислить, где именно мы находимся.

— Но у меня выключен телефон, — показал Кажгельды.

— Нас могут найти и по выключенным телефонам, — сказал Брикар.

Сеидов первым достал свой аппарат и протянул его французу. Тот вытащил карту памяти и вернул аппарат. Затем обернулся к Кажгалиеву. Тот вытащил свой телефон из кармана, протянул его Брикару. Третьей отдала свой телефон Алена. Было видно, как нехотя она расстается со своим аппаратом. Брикар унес их карточки в другую комнату, они услышали, как он складывает их в сейф. Звякнула дверь.

— Я положил их в вакуумный аппарат и запер в сейфе, — пояснил Брикар, — теперь нас не смогут вычислить.

— Зачем вы это сделали? — не понял Кажгалиев.

— Нас будут искать. Вернее, вас будут искать. Они уверены, что вас похитили люди аль-Рашиди. Значит, вас будут искать не только местные полицейские, но и военнослужащие экспедиционного корпуса. Американцы и англичане. А у них есть масса умных приборов. Но если вас вычислят, первыми здесь могут оказаться люди, у которых будет конкретный приказ на вашу ликвидацию. Губернатор Нувайри и начальник полиции Халид Джалил не простят вам срыва их плана по задержанию аль-Рашиди. А мне поручили сделать так, чтобы вы благополучно вернулись обратно в Багдад.

— Но мы не можем все время скрываться в этом доме, — резонно заметил Фархад, — рано или поздно мы должны будем покинуть ваше убежище.

— Чем позднее, тем лучше, — усмехнулся Брикар. — Завтра объявят итоги тендера, и вы сможете уехать. Я думаю, что вам не стоит возвращаться к губернатору. Мы продумаем, как отправить вас обратно в Багдад, минуя аэропорт, который находится под контролем губернатора Нувайри.

— Вы только забыли, что я официальное лицо, а не преступник, скрывающийся от местного губернатора, — улыбнулся Сеидов, — и я в любом случае должен буду вернуться к себе в отель.

— Вас убьют ровно через десять минут после того, как вы там окажетесь, — хладнокровно заявил Брикар, — и уже никто не сможет вас спасти. Это не лучший выход из создавшейся ситуации.

— Но я обязан присутствовать на оглашении итогов тендера, — настаивал Фархад.

— В отеле остались представитель вашего посольства господин Гладков и ваш заместитель госпожа Гацерелия. Я правильно назвал ее фамилию?

— Она не мой заместитель. Она представляет наше международное управление.

— Скажем, что заместитель. И еще двое членов делегации. Вся делегация будет в сборе, кроме вашей помощницы и переводчика. Но они не официальные лица. Во всяком случае, не считаются членами официальной делегации. А вы могли заболеть или простудиться. Поэтому отсутствие одного человека ничего не меняет.

— Если вас послушать, то я вообще мог остаться дома, — пробормотал Сеидов.

— И это был бы самый лучший вариант развития ситуации, — очень серьезно сказал Брикар. — Те, кто вас прислал, допустили очень большую ошибку. Я понимаю их логику мышления. Они считали, что вы лучше других знаете Ирак, вы работали здесь несколько лет, владеете арабским языком. И даже являетесь членом семьи потомков Пророка. Все правильно. Плюс вы еще спасли отца известного в этих краях террориста, который, узнав о вашем прибытии, не будет вам мешать. Это тоже правильно. Более того, даже, возможно, захочет с вами увидеться. А вот здесь возникает один большой вопрос. Кому выгодно, чтобы вы встретились с аль-Рашиди? Ведь всем известно, что на него уже давно объявили охоту сразу несколько держав, среди которых Америка, Великобритания, Израиль. И ваш приезд сюда только доказывает, что Россия присоединилась к этой тройке. И готова заплатить ценой вашей жизни за голову аль-Рашиди.

— Что он говорит про аль-Рашиди? — тихо спросила Алена.

— Он считает, что меня могли намеренно подставить, чтобы выйти на аль-Рашиди. Все правильно. Они все понимают, зачем меня окольцевали.

— Не нужно об этом, — попросила Алена.

Они прошли за стол, который уже накрыл Абу Сейран в столовой, примыкающей к кухне.

— Садитесь, — пригласил Брикар, — надеюсь, что вам понравится.

— Когда мы вернемся в отель? — упрямо спросил Фархад, усаживаясь за стол.

— Когда вам угодно, — ответил французский журналист, — это зависит только от вашего желания. Но я бы не стал торопиться.

— Почему?

— Возможно, сегодня вы увидитесь с самим аль-Рашиди. Он наверняка захочет лично приветствовать вас в Басре. Если успеет сюда вернуться.

— Из Москвы или из Нью-Йорка? — шутливо осведомился Сеидов.

— Не знаю, — ответил Брикар, — но он хочет с вами поговорить.

Фархад посмотрел на свое кольцо. Потом на присутствующих. Он нахмурился. Неужели передатчик до сих пор работает? Понятно, что его не могут слышать, но они могут точно установить место, где они сейчас находятся. И тогда аль-Рашиди обречен. Ракета достанет его в любой точке этого района. Он даже не успеет никуда сбежать. Что ему делать? Неужели на него произвела впечатление риторика Брикара? Конечно, нет. Но француз прав. Американцы устанавливают собственные правила и сами выбирают, когда им следовать. Например, провозглашение независимости Косова. Наплевав на все международные договоры, американцы просто разрешили этому краю отделиться от Сербии и объявить о своей независимости. Когда им выгодно, они нарушают все прежние договоренности.

Но, с другой стороны, он принадлежит к цивилизованному миру и не может считать террориста абсолютно правым в этом непримиримом споре. Что он должен сделать? Во всяком случае, не быть судьей. Израильская и российская разведки решили его подставить. Сначала одни, затем другие. И все понимают, что взять аль-Рашиди живым практически невозможно. Значит, будут засекать сигналы, посылаемые его кольцом. И сами решат, когда нанести удар. Но как они узнают о времени встречи? Или в его кольцо вмонтирован еще и обычный микрофон? Сейчас возможны любые технические чудеса. Но он не хочет выступать в роли «одноразового агента», которого просто используют спецслужбы в своих интересах. В конце концов, Юсуф аль-Рашиди сын его друга, которого он вытащил из горящей машины.

— Вы о чем-то задумались? — спросил Брикар.

— Да. О нашей встрече. Мы куда-то поедем? Или он приедет к нам?

— Не знаю, — удивился Брикар, — но разве это имеет принципиальное значение? Он хочет вас увидеть и еще раз поблагодарить за все, что вы тогда сделали. Вы знаете, что его отец скончался в Швейцарии?

— Да, я слышал. После гибели всей семьи в Багдаде, — нахмурился Сеидов.

— Американская ракета разнесла их дом в клочья, — жестко сказал Брикар, — там были женщины и дети.

— В башнях, которые сгорели, были тысячи женщин и мужчин, которые не виноваты в том, что американцы бомбили Ирак или поддерживали Израиль, — почти выкрикнул Фархад.

— Вы хотите знать правду? — неожиданно спросил Брикар. — Тогда я вам скажу. Юсуф аль-Рашиди только рассчитал температуру горения в башнях. Он не планировал этих взрывов, их спланировали совсем другие люди.

— Но он понимал, что нечто подобное может произойти, — настаивал Сеидов.

— Я думаю, что он не только понимал, но и хотел, чтобы это произошло, — честно ответил французский журналист. — Я вижу, как вы колеблетесь. Но вы должны принять какое-то решение. Хотите вы с ним увидеться или нет? Возможно, будет лучше, если вы вообще его не увидите.

— Нет, — возразил Фархад, — я хочу его видеть. Обязательно увидеть, чтобы спросить и об этих башнях, и о нашем безумном мире. И о его семье. Я хочу его видеть.

— Тогда я сообщу ему о вашем желании, — кивнул Брикар. — Давайте начнем ужинать.

— И еще, — неожиданно сказал Фархад, — прежде, чем мы начнем. Дайте мне ваши плоскогубцы, которые лежат в вашей сумке. Мне кажется, что это кольцо начинает меня нервировать. Я хочу его снять.