Когда Кажгельды произнес слова пароля, Сеидову показалось, что он ослышался. Неужели подобное было возможно! И молодой человек, которого они подозревали менее других, оказался тем самым «чужим», который информировал израильскую военную разведку обо всех передвижениях делегации. Неужели это был Кажгалиев! Но как искусно он маскировался. Теперь понятно, почему он решил сбежать вместе с ними. Он постоянно ждал, когда объявится Юсуф аль-Рашиди. Его главная цель была все время быть рядом, и он терпеливо ждал, когда наконец увидит этого террориста.

— Ты работаешь на…

— Как и вы, — усмехнулся Кажгалиев, — в наше время деньги самое важное. Деньги и политическое влияние. Израильтяне дают и то, и другое. К тому же я не изменяю своей стране, я всего лишь помогаю представителям другой страны выйти на известного террориста, которого они хотят уничтожить. Как только здесь окажется Юсуф аль-Рашиди, мы можем спокойно отсюда уезжать. Американские десантники оцепят это место, сожгут к чертовой матери все камыши и кустарники и схватят своего главного врага. А мы еще получим двадцать пять миллионов долларов за голову этого араба.

— Деньги, — прошептал потрясенный Сеидов, — вот что тебе важнее всего. Вы другое поколение. Вас воспитывали в уважении к Золотому тельцу. Во имя денег вы готовы на все.

— А вы не готовы? А все остальные не готовы? Мне даже странно это слышать от такого человека, как вы. Деньги — это свобода. Это возможность выбора собственной жизни. Это лицензия на счастье. И если я могу получить огромную сумму денег за человека, который виновен в убийствах тысяч людей, почему я должен от этого отказаться? Во имя моральных принципов? Но именно моральные принципы должны подтолкнуть меня к разоблачению таких негодяев, как аль-Рашиди. Во имя своей страны? Но я стал российским гражданином, а он воюет и против моей страны. Во имя чего я должен отказываться от таких денег? Раньше давали золотые зведочки героев, присваивали высокие воинские звания и обеспечивали Героев на всю жизнь, давая им квартиры, дачи, машины и другие льготы. А сейчас дают деньгами. Все честно и справедливо.

— Ты еще так молод, — с горечью произнес Фархад, — и уже сейчас считаешь, что деньги могут сделать из тебя счастливого человека.

— Конечно, могут. Это эквивалент счастья. Чем больше денег, тем больше у меня свободы, личного времени и счастья. Я могу купить себе счастье. Хороший дом, отличную машину, прекрасную жену, здоровых детей. Двадцать пять миллионов долларов я не смогу получить за тысячу лет своей усердной работы переводчиком. Тогда почему я должен сидеть и ждать, пока меня сделают заведующим отделом и захотят немного повысить зарплату. Не лучше ли получить все сразу?

— Я должен был догадаться, — сказал Сеидов, — все твои рассуждения о деньгах должны были меня насторожить. Но я считал тебя молодым и глупым, а ты, оказывается, немолодой и жадный.

— Я молодой и умный, — усмехнулся Кажгельды, — я уже столько дней жду, когда наконец здесь появится Юсуф аль-Рашиди, чтобы сдать его наконец американцам или израильтянам, получить свои деньги и навсегда покончить со своей работой «обслуживающего персонала». Знаете, как унизительно быть переводчиком при дураках? Иногда понимаешь, что ты знаешь гораздо больше их. Владеешь иностранными языками, знаешь историю, географию, литературу. А вынужден переводить мычание очередного придурка, который не знает ничего и по блату попал на ту или иную должность. Или одного из наших современных бизнесменов, которого не успели отстрелить в девяностые и который теперь искренне считает, что он настоящий бизнесмен и коммерсант, забывая, что был и остался жуликом и спекулянтом.

— И ты думаешь, что сможешь выдать аль-Рашиди и на этом заработать деньги?

— Я уже это сделал, — усмехнулся Кажгалиев, — насколько я понял, аль-Рашиди появится здесь сегодня утром. Значит, он уже обречен. Его никто не сможет спасти, даже вы. Как только он здесь появится, его возьмут.

— Каким образом? — не понял Фархад. — У тебя нет передатчика или телефона. Как они тебя найдут?

— Я уже звонил по своему телефону и предупредил их о возможном появлении Юсуфа, — сообщил Кажгельды, — теперь остается ждать.

— Но как ты мог позвонить, если мы вытащили и сдали свои платы Брикару?

— У меня телефон с двумя номерами, — пояснил Кажгалиев, — поэтому, отдав одну плату Брикару, я сохранил другую.

— Здесь плохо ловят телефоны, — напомнил Сеидов, — поэтому твой план обречен. Ты не сможешь дозвониться, когда здесь появится аль-Рашиди.

— Я уже сообщил, что он приедет утром. И постараюсь позвонить еще раз, когда он появится.

— Предположим, что тебе удастся отсюда позвонить. Предположим, что ты даже сумеешь связаться со своими хозяевами. Но в этих камышах нас никто не найдет. Даже если они вызовут сюда сто вертолетов. Они будут искать весь день.

— Не будут, — радостно ответил Кажгалиев, — они сразу найдут нас, точно установив, где именно мы находимся.

Сеидов хотел возразить, хотел что-то сказать, но вспомнил про свое разбитое кольцо. И взглянул на руки переводчика. На его пальцах не было никаких колец.

— Каким образом они нас найдут? — спросил Фархад. — По твоему телефону? Но это глупо. Пока они будут искать, аль-Рашиди отсюда уедет, и они просто не успеют сюда прилететь.

— Они будут точно знать, где мы находимся. С точностью до одного метра, — счастливо заявил Кажгельды. — Неужели вы не понимаете, что это наш уникальный шанс. Мы станем миллионерами, сумеем помочь найти террориста и вернемся в Москву почти героями.

— Почти не считается. Мы вернемся подонками, которые из-за денег подставили другого человека.

— Лучше скажите — помогли обезвредить опасного террориста и получили за это полагающееся нам вознаграждение.

Фархад нервно мотнул головой. Заснуть он уже не мог. Слова Кажгалиева были для него настоящим откровением.

— Но каким образом они нас найдут? — нервно повторил Сеидов. — Я сломал свое кольцо, и они теперь не смогут нас засечь. Никак не смогут, Кажгельды.

Переводчик улыбнулся. У него было такое счастливое и детское лицо одновременно. Словно он выиграл в лотерею дорогую машину.

— Кольцо было не только у вас, — сообщил он, — мы все равно не сможем отсюда уехать без другой машины. А телефон есть только у меня. И никого предупредить вы тоже не сможете, хотя бы потому, что просто не знаете, куда звонить.

— Какое кольцо? — спросил Фархад. — Покажи мне свое кольцо.

— Оно у меня, — явно наслаждаясь ситуацией, сказал Кажгалиев, — и поэтому они смогут нас спокойно засечь.

— Вы молодой негодяй, — вырвалось у Сеидова, — неужели вы не понимаете, что именно вы делаете? Я еще понимаю, если бы вы выполняли какое-то задание из идеологических или патриотических побуждений. А ради денег… Это так противно, — от возмущения он переходил то на «вы», то на «ты», сам не замечая этих переходов.

— Мне полагается вознаграждение, — упрямо повторил Кажгалиев, — и я не понимаю, почему вы ругаетесь. Я никого не предавал, никого не обманывал. Я только жду, когда здесь появится террорист, которого ищут сразу много стран. И хочу помочь его задержать. Что плохого я делаю? И вообще почему вы меня ругаете?

— Черт возьми. Как объяснить человеку, что он делает подлость, если он искренне верит, что не делает ничего плохого. Я никогда не был согласен с методами аль-Рашиди. Я считаю убийство любого человека аморальным. Но я не хотел, чтобы меня использовали для поисков аль-Рашиди. Я не наживка и не сыр в мышеловке.

— А я согласен быть сыром, — ответил Кажгельды, — и наживкой тоже согласен. Не вижу в этом ничего обидного. Зато аль-Рашиди будет мышкой или рыбкой, которую подцепят опытные рыболовы.

— Я этого не допущу, — вскочил со своей кровати Сеидов, — я позову старика, пусть свяжется с ними и сообщит о том, что аль-Рашиди ждет здесь засада.

— Это будет самая большая глупость с вашей стороны. Старик же сказал вам, что здесь нет телефонов. А даже те, которые есть, здесь не ловят. Что вы сделаете? Будете кричать, чтобы сюда никто не приехал? Глупо и смешно. Я ведь казах, я понимаю не только арабский, но и ваш азербайджанский язык, когда вы разговаривали с хозяином нашего дома.

— Нет, вы не казах. Они благородные, честные и порядочные люди, — разозлился Фархад, — а вы типичный предатель, у которого не может быть национальной идентичности.

Он вскочил и побежал в другую комнату, где уже легла спать Алена. Сеидов вбежал к ней в комнату, бросаясь к ее кровати. Она сразу открыла глаза.

— Я не думала, что ты такой неистовый, — улыбнулась Алена.

— Хватит притворяться, — разозлился Сеидов, — ты с самого начала знала, кто у нас в группе «чужой», но делала вид, что пытаешься разобраться и найти его.

— Ты узнал, кто из наших передавал информацию? — Она привстала.

— У меня такое ощущение, что я попал в гадюшник, — пробормотал он, — ни одного приличного человека, только предатели и оборотни. Как тебе не стыдно! Ты тоже знала о Кажгалиеве?

— Что ты говоришь? — искренне удивилась она. — Наш Кажгельды?

— Он сам мне об этом сказал. У него телефон с двумя картами памяти. Он уже позвонил и предупредил, что сегодня утром к нам приедет или прилетит Юсуф аль-Рашиди. Можешь себе представить, какой мерзавец.

— Откуда ты знаешь?

— Он сам мне обо всем рассказал. И теперь он ждет, когда здесь появится сначала аль-Рашиди, а потом американские десантники.

Она села в кровати, не обращая внимания на упавшую простыню. У нее были красивые упругие груди никогда не рожавшей женщины.

— Он передал сообщение, — задумчиво сказала она, — значит, он предупредил их о возможном появлении здесь Юсуфа аль-Рашиди.

— Конечно, предупредил, — сказал Кажгалиев, входя в комнату. Он уже успел надеть брюки и рубашку.

Алена натянула на себя простыню.

— Не нужно прятаться, — добродушно предложил Кажгельды, — уже вся группа знает, что вы любовники и часто, забываясь, переходите на «ты». Я на вас не смотрю, можете одеться.

Он отвернулся. Алена протянула руку, надела блузку, быстро спрыгнула с кровати и нашла свою юбку.

— Тоже мне секрет Полишинеля, — весело продолжал Кажгалиев, — я не совсем понимаю, почему вы так волнуетесь. Вы оба не являетесь теми людьми, за которых себя выдаете. Наш уважаемый Фархад Алиевич согласился помочь в поисках опасного террориста и дал разрешение надеть на него это кольцо. Можно сказать, что его «окольцевали». А вчера вечером он вдруг уходит на кухню и ломает это кольцо. Представляю, как ему было сложно его сломать. Но он забыл о главной заповеди любой разведки. Иметь всегда страховочный вариант. Таким страховочным вариантом российской разведки была наша уважаемая госпожа Сизых, а страховочным вариантом другой разведки был я. Только, в отличие от госпожи Сизых, я не мог так близко сойтись с господином Сеидовым.

Фархад развернулся и ударил его по лицу.

— Не смейте говорить гадости в моем присутствии! Вы… ты… непорядочный человек.

— Ну зачем сразу драться, — нахмурился Кажгельды, — я, между прочим, имею звание кандидата в мастера спорта по боксу. Несмотря на свою внешне субтильную фигуру. И если мы начнем драку, то боюсь, что господин Сеидов проиграет. Поэтому давайте без глупостей. Вы все равно уже ничего не успеете сделать. Пять часов утра. К семи или восьми здесь появится аль-Рашиди. Его быстро арестуют, а мы отсюда спокойно уедем.

— А старик? — свистящим шепотом спросил Сеидов.

— Его либо убьют, если он будет сопротивляться, либо просто отпустят, если он будет нормально себя вести, — пожал плечами Кажгельды. — Честно говоря, об этом старике я думаю меньше всего.

— Вы у него в доме, — напомнил Фархад.

— Я слышал вашу проникновенную речь на пресс-конференции, — поморщился Кажгалиев, — очень зажигательно, эмоционально сильно. Произвело приятное впечатление на всех арабов, которые там были. Но боюсь, что американцев вы только разозлили, и теперь тендер мы гарантированно проиграли.

— Это не вам решать! — крикнул Сеидов.

— Вас послали сюда с конкретной миссией, — спокойно продолжал Кажгалиев, — вы должны были провести переговоры по южным нефтяным участкам и найти аль-Рашиди. Переговоры мы провели, нашу делегацию сюда пустили. А вы не задавали себе вопрос: как вообще мы здесь оказались? И почему вас так срочно сделали вице-президентом компании и послали во главе делегации? Все из-за этого кольца, которое вы вчера так глупо и нерасчетливо уничтожили. Ваша главная задача была не переговоры, а поиски Юсуфа аль-Рашиди. Именно поэтому вас послали в эту командировку. И все ждали от вас конкретного результата. Американцы согласились на ваш приезд, ожидая, что вы сможете выйти на аль-Рашиди. Израильтяне просто подставили вас, а российская разведка согласилась с этой операцией, тоже рассчитывая, что вы выведете их на аль-Рашиди. Все ждали от вас конкретного результата, ради этого даже госпожа Сизых полезла к вам в постель. Только не нужно опять бить меня по морде, это правда, и вы оба об этом знаете.

Фархад взглянул на Алену. Она спокойно выдержала его взгляд, не отвела глаз. Но ничего не сказала, никак не прокомментировав слова Кажгельды.

— Пойдемте в большую комнату, — предложил Кажгалиев, — и давайте без глупых эмоций. У нас не так много времени.

Они прошли в комнату. Сели на стулья. Алена устало смотрела на обоих мужчин. Молчание становилось невыносимым.

— Но каким образом они нас найдут, — не выдержал Фархад, — ведь у вас нет такого кольца?

— Какой вы наивный человек, — улыбнулся Кажгалиев. — Вообще-то, я не должен вам говорить, но учитывая, что именно благодаря вам я через два часа стану миллионером, я вам скажу. Или, точнее, покажу.

Он растегнул рубашку, поднимая левую руку и показывая свой бок. Под мышкой был виден аккуратный шрам.

— Фирменное израильское изобретение для агентов, которых посылают на чужую территорию, — ухмыльнулся Кажгельды, отпуская руку, — вам внедряют передатчик под левую руку. Вас могут обыскивать, проверять на металлоискателе, даже раздеть. Ничего не найдут. Передатчик сделан из особых сплавов без применения металлов. Почти без применения. И его невозможно обнаружить. Но зато он может передавать сигналы на расстояние больше пятисот километров, то есть практически покрывает всю территорию. Это мое кольцо, уважаемый Фархад Алиевич, которое, в отличие от вас, я не могу сломать или вытащить. И мой аппарат работает в непрерывном режиме. Между прочим, есть и последнее достижение науки. Небольшой передатчик, который глотают, когда идут на задание. Но это для одноразового использования и только на время. Иначе он выйдет через ваш желудок. Поэтому подобный метод хорош только на несколько часов, если, конечно, вам не дадут слабительного.

— Откуда вы все знаете? — спросил Сеидов.

— Специально интересовался, — пояснил Кажгельды, — это же интересно. Сидите спокойно, я думаю, что скоро к нам пожалуют гости. Только не нужно говорить ничего лишнего, иначе эти террористы убьют нас всех троих. Поэтому молчание и в ваших интересах.

Фархад встал и прошелся по комнате. Посмотрел на обоих молодых людей, сидевших за столом. Неужели Кажгельды действительно занимался боксом и имеет разряд? Тогда с ним действительно не справиться. Что ему делать? С одной стороны, все, что говорит Кажгалиев, правда. Юсуф аль-Рашиди опасный террорист, и его ищут по всему миру. Он виновен в гибели сотен и тысяч людей. Но с другой стороны… он сын его друга. Человек, чью семью уничтожила американская ракета. Человек, который мечтал стать ученым и заниматься чистой наукой, а стал главой террористов и мстителем за свой народ и свою семью. Как быть? Молча ждать развития ситуации? Он посмотрел на сломанное кольцо.

— А почему вы думаете, что сюда прибудет американский спецназ? — неожиданно спросила Алена, обращаясь к Кажгельды.

— Как иначе они смогут его взять? У него может быть охрана, — пояснил Кажгалиев.

— Не понимаю, зачем им его арестовывать, — сказала Алена, — они уже давно никого не арестовывают. Очевидно, вы этого просто не знали. Они устанавливают точное местонахождение нужного лица и посылают туда ракету. С очень большой точностью попадания. До пяти метров. И я почему-то думаю, что они поступят так же и в этом случае. Во-первых, это будет экономия двадцати пяти миллионов; а во-вторых, гарантированное уничтожение аль-Рашиди и всех, кто мог бы рассказать об этой операции.

— Что вы такое говорите? — разволновался Кажгалиев. — Им нужно узнать все его секреты. Может, они хотят узнать, где найти бен Ладена.

— Они хотят прежде всего уничтожить аль-Рашиди, — упрямо возразила Алена.

— Вы с ума сошли, — растерянно произнес Кажгалиев.

Он так разволновался, что не заметил, как Сеидов оказался рядом с ним. Короткий взмах рукой, удар бутылкой по голове, и Кажгельды упал на пол. Алена вздрогнула, но сумела не крикнуть.

— Вот так, — удовлетворенно произнес Фархад, — а теперь будем думать, как нам поступить дальше.