Гладков собирался отправиться к начальнику полиции или встретиться с комендантом укрепленного района. Он подошел к одному из офицеров, уточняя, где можно увидеть коменданта. Тот охотно пояснил, что полковник Кларк находится в левой части здания и сейчас к нему приехал начальник полиции Халид Джалил. Гладков обрадовался. Можно было увидеть обоих, не покидая гостиницы. Ему совсем не хотелось куда-то выходить за охраняемую зону.

Он прошел в восточную часть здания, подходя к кабинету, который занимал комендант. У входа сидел рядовой с автоматом в руках.

— Мне нужен полковник Кларк.

— Как вас представить? — лениво спросил рядовой.

— Российский дипломат Михаил Гладков, — представился он, — у меня важное дело к коменданту. А начальник полиции тоже там?

Солдат не ответил. Он не обязан был отвечать иностранцу, тем более дипломату. Он постучал и вошел в кабинет. Через несколько секунд вышел.

— Войдите, — разрешил он, обращаясь к Гладкову.

Тот сразу вошел в кабинет. Полковник Кларк был молодым офицером, ему было не больше тридцати пяти. Открытое лицо, зеленые глаза, темные волосы. Полковник был из семьи потомственных военных и поэтому тяготился своими обязанностями комендата. Тем более ему не нравилось, когда в гостиницу приезжал начальник полиции Халид Джалил, которого сам Кларк уже давно подозревал в двурушничестве. Собственно, здесь была такая обстановка, когда каждый мог предать каждого и все предавали всех.

— Что вам угодно, господин дипломат? — спросил полковник, когда Гладков вошел в кабинет.

— Добрый день, — для начала вежливо поздоровался Гладков. Разговор проходил на английском. Халид Джалил с большим трудом изъяснялся на этом языке, но понимал, о чем они говорили.

— Я сотрудник российского посольства в Багдаде, — сообщил Гладков, — и пришел к вам с просьбой усилить охрану руководителя нашей делегации господина Сеидова. Мы подозреваем, что после сегодняшней речи он может подвергнуться нападению радикалов, недовольных его выступлением.

Кларк нахмурился.

«Он должен был об этом подумать, прежде чем выступать с подобными призывами», — недовольно подумал комендант.

— У меня нет дополнительных солдат, чтобы выделять личную охрану нашим гостям, — мрачно сообщил Кларк, — пусть остается в отеле и никуда не выходит. Мы достаточно хорошо охраняем всю территорию, чтобы позволить себе роскошь еще и охранять каждого из наших гостей в отдельности.

— Он руководитель делегации, — попытался объяснить Гладков.

— Господин дипломат, у нас здесь часто бывают различные делегации, — ответил комендант. — В данный момент в Басре находятся делегации двух зарубежных компаний, у руководителей которых есть своя личная охрана. Вы имеете право нанимать собственных телохранителей, а мои солдаты обязаны выполнять свой долг, а не обслуживать приехавших гостей. У вас все?

— Господин полковник, — вкрадчиво сказал понявший наконец, что именно здесь происходит, Халид Джалил, — разрешите мне помочь нашим русским гостям. Мы гостеприимные люди и всегда готовы радушно принимать у себя всех гостей.

— Что вы предлагаете? — не понял комендант.

— Не нужно отвлекать воинов Ее Величества английской королевы, — пояснил начальник полиции, — достаточно, если я пришлю нескольких своих офицеров для охраны господина Сеидова. Это наш долг — охранять гостей и тем более людей из рода потомков Пророка.

Кларк нахмурился. Он не любил пускать в охраняемую зону сотрудников местной полиции. Они не внушали ему никакого доверия. Достаточно и того, что сразу четыре бронетранспортера с их людьми дежурят на улице. Но, с другой стороны, отказать начальнику полиции в присутствии российского дипломата — значит обречь себя на упреки в тенденциозном отношении к этим русским гостям. К тому же глава делегации происходит из какого-то известного рода и отказ ему в охране может серьезно обидеть местное население. Он посмотрел на выжидательное лицо начальника полиции. Как он не хочет доверять этому скользкому типу! Сколько раз он убеждался, что Халид Джалил не тот человек, которому можно доверять. Но отказаться было невозможо.

— Хорошо, — нехотя сказал полковник, — пришлите к нам двух своих офицеров. Мы поставим им стулья в коридоре, рядом с номером, который занимает господин Сеидов. Надеюсь, что наши гости останутся довольны.

— Я распоряжусь прямо сейчас, — улыбнулся Халид Джалил.

«Эти русские сами попали в расставленную ловушку», — радостно подумал начальник полиции. Со вчерашнего вечера он обдумывал, как лучше провести своих людей в отель, чтобы похитить этого гостя. А русские сами попросили о подобной охране. Остается прислать туда двух своих офицеров, найти удобный момент и вывести гостя из гостиницы к машине, где их будут ждать. Конечно, офицеров придется убить, иначе никто не поверит в похищение русского гостя. Но в этом случае Фархад Сеидов будет находиться у него в руках, и самому Юсуфу аль-Рашиди придется вступить с ним в переговоры, чтобы выкупить кровного брата своего отца. Выкупить, радостно подумал начальник полиции. Он может получить не шесть миллионов с четвертью и не двенадцать с половиной, а все двадцать. Для такого человека, как аль-Рашиди, спасение кровного брата своего отца будет делом чести.

— Мы будем охранять вашего руководителя как своего брата, — буквально пропел начальник полиции.

— Спасибо, — с чувством произнес Гладков, выходя из кабинета.

«Эти высокомерные англичане вечно ведут себя так, словно все им должны, — недовольно подумал Гладков. — А вот местные иракцы гораздо более добродушные и порядочные люди. Какой хороший человек этот начальник полиции, сразу понял, о чем идет речь». Гладков забыл, что сам говорил о том, как нельзя доверять местным правоохранительным органам, где встречается много людей, работающих на две стороны.

Но он был так увлечен выполнением своей миссии, что забыл о собственных словах. Ему даже не пришло в голову задаться вопросом: почему начальник полиции проявил такую любезность, решив прислать двух своих офицеров? Гладков вернулся к себе в номер и позвонил по внутреннему телефону Алене Сизых.

— Я уже договорился об охране, — коротко сообщил он, — начальник полиции пришлет двух своих офицеров, которые будут постоянно находиться в коридоре, рядом с номером господина Сеидова.

— Это правильно, — одобрила его действия Алена, — пусть они дежурят рядом с номером.

Уже через пятнадцать минут у дверей номера Фархада Сеидова появились офицеры полиции. Дежурный портье послал в коридор два стула, на которых и разместились охранники. Теперь они наблюдали за всеми приходящими, лениво вытянув ноги. Формальность охраны была очевидной, гостиницу охраняли достаточно хорошо, вокруг находились постоянные патрули американцев и англичан. А над охраняемой зоной постоянно дежурили вертолеты.

Фархад проснулся достаточно поздно, на часах было около четырех. Он подумал, что нужно пообедать. Позвонил в ресторан, уточнив, когда можно спуститься. Затем перезвонил Алене.

— Ты можешь ко мне зайти?

— Да, если меня пропустят. Ты лучше открой дверь и скажи об этом двум полицейским, которые сидят около твоего номера. Я же не знаю арабского.

— Какие полицейские? — не понял Сеидов.

— Они в коридоре, — терпеливо повторила Алена, — их прислал начальник полиции для твоей охраны.

Он положил трубку, подошел к дверям, открыл их и выглянул в коридор. Оба офицера поднялись при его появлении. Они были в штатском.

— Добрый день, — поздоровался Фархад, — кто вы такие?

— Нас прислал уважаемый Халид Джалил, — доложил один из офицеров, — чтобы мы охраняли вас.

— Ясно. Сейчас ко мне придет моя помощница. Пропустите ее.

Он закрыл дверь. «Только этого не хватает. Представляю, что мне скажут в Москве, — подумал Фархад. — Мало того, что устроил здесь скандал, так еще и потребовал личную охрану». Он включил свой мобильный, который был отключен. И сразу услышал звонок. Он посмотрел на телефон. Очевидно, на другом конце была задана функция — сразу соединиться с ним, когда он включит свой аппарат. Это был номер телефона Бориса Александровича Вайнштейна, президента компании «Южнефтегазпром».

— Добрый вечер, Фархад Алиевич, — начал Вайнштейн, — что у вас случилось? Уже все информационные агентства передали о сенсационной речи вице-президента нашей компании, который призвал к единству мусульман всего мира. Я даже не подозревал, что вы такой верующий радикал.

— У меня не было другого выхода, — попытался объяснить Сеидов, — дело в том, что вместе с нами на переговоры прибыли представители компаний «Эксон мобил» и «Бритиш петролеум».

— Они примут участие в тендере? — не поверил Вайнштейн.

— Уже подали свои заявки, — пояснил Сеидов, — мы до последнего момента старались не верить в эти сообщения. В комиссию по оценке наших заявок входит вице-премьер иракского правительства и мистер Сайрус Бантинг, известный вам специалист из Техаса. И они уверяли нас, что все будет честно. Я понял, что единственный выход — это устроить подобный скандал и воспользоваться своим небольшим преимуществом. Ведь, в отличие от руководителей делегаций обеих компаний, я мусульманин. Вот поэтому я и позволил себе выступить с несколько необычных позиций.

— Это было достаточно рискованно, — укоризненно произнес Вайнштейн, — кто-то из них мог вспомнить фамилию президента вашей компании, и тогда весь ваш пафос ушел бы в никуда.

— Не мог, — улыбнулся Сеидов, — у них другой образ мышления. Они не могут сыграть на том, что наш президент компании еврей. Для американцев и англичан подобное обвинение просто немыслимо. Им бы и в голову не пришло ничего подобного, даже если они вспомнили, кто у нас президент компании. Там считается неприличным проводить различия между людьми по такому признаку. Вот поэтому я и решил выступить. Если американцы решили немного слукавить, то почему нельзя и нам играть по их правилам?

— Я вас понимаю. Но будьте осторожны. Это очень опасная игра.

— Будем надеяться, что моя речь произвела должное впечатление. Им будет трудно объяснить, почему они отклонили заявку, которую подал их единоверец и потомок семьи «сеидов», и почему они принимают заявку у «кяфуров» — безбожников.

— По-моему, местное солнце на вас плохо действует, — рассмеялся Вайнштейн, — в любом случае, будьте максимально осторожны. Ни один контракт не стоит того риска, которому вы можете подвергнуть себя и членов вашей делегации. Всегда помните об этом.

В дверь постучали. Он подошел и открыл дверь, впуская Алену.

— С кем ты разговаривал? — спросила она. — Я слышал, как ты говорил.

— Позвонил Борис Александрович, — объяснил он.

— Ругался?

— Нет. Скорее наоборот, был добродушен и шутил. Он достаточно опытный и умный человек, понимает, что иначе было нельзя.

— Ты ему сказал, что у тебя теперь личная охрана?

— Нужно было сказать. Он бы тогда перестал шутить. Ты не в настроении? Наверно, не выспалась, — пошутил он.

— Нет. Не поэтому, — она подошла к окну, посмотрела вниз. Затем зашла в ванную комнату, включила воду и позвала его к себе.

— Это новая игра? — не понял Фархад, входя в ванную.

Она закрыла дверь.

— У нас много проблем, — сказала она под шум льющейся воды.

— Это у американцев сейчас проблемы. А у нас они уже закончились, — возразил Сеидов.

— Я говорю не о нашем тендере, — возразила Алена, — я получила сведения из Москвы. В нашей группе есть чужой, который информирует другую сторону о всех наших передвижениях и переговорах.

— И я знаю, кто это такой. Твой друг Михаил Гладков. Он одновременно работает и на нашу… — она покачала головой, и он вставил другое слово, — журналистику, и на наших дипломатов.

— Нет, — возразила она, — это кто-то другой.

— Тогда больше некому, — удивился Фархад, — все четверо работают в нашей компании. И, в отличие от тебя, работают уже давно. Насколько я понял, все четверо очень хорошие специалисты, если их отправили в такую сложную командировку.

— Ты не можешь быть серьезным? — спросила она с досадой. — Это не шутки. Я тебе говорю, что в нашей группе есть чужой, который информирует о каждом нашем шаге, обо всех наших переговорах.

— Кто? — спросил Сеидов.

— Не знаю. Я пришла к тебе посоветоваться. Может, ты что-то заметил. Необычное поведение кого-нибудь из этой четверки. Головацкий — геолог, он работал в разных странах, его могли завербовать. Гацерелия — дипломат. Она тоже раньше работала в МИДе, а уже затем перешла к нам на работу в компанию. Кажгалиев — переводчик, он часто встречается с иностранцами. Только у Резникова может быть относительное алиби, но все поставки зарубежной техники идут и через него. Значит, у него могли быть связи с иностранцами.

— Так рассуждали раньше в наших органах, — усмехнулся Фархад. — Если имел контакты с иностранцами или работал за рубежом, значит, мог быть завербован иностранной спецслужбой. Я думал, что те времена давно прошли.

— Они не прошли, — сказала Алена, — в наше время тоже вербуют наших граждан и предлагают работать на иностранные спецслужбы. Этой практике уже несколько тысяч лет, и я думаю, что она будет продолжаться до тех пор, пока существуют государственные границы и государственные тайны.

— Я не знаю, кто из них. Все четверо казались мне нормальными людьми и хорошими специалистами. Кажгалиев вообще очень молод. Вспомни, как его выворачивало, когда мы попали под обстрел. Он совсем мальчик. Резников тоже не похож на шпиона, из него слова лишнего не вытащишь. Подожди, подожди. Я вспомнил один эпизод… — Он прислушался, словно опасаясь, что его охранники сумеют войти в номер и пройти в ванную комнату. — Я, кажется, знаю, кто это мог быть, — перешел он на шепот.

— Кто?

— Манана Гацерелия, — выдохнул он. — Ты помнишь, когда мы сюда ехали, вы остались в одном номере в Эр-Румбе. На следующий день она пришла ко мне в номер и рассказала, как ты себя вела.

— Интересно, — криво усмехнулась Алена, — что именно она тебе рассказала?

— Она услышала, как ты говорила из ванной комнаты. Очевидно, у вас есть некие штампы, к которым вы каждый раз прибегаете, — показал он на включенную воду. — Ты вошла в ванную комнату, открыла воду и начала разговаривать по телефону. Но там вода шла без такого напора, как здесь, и она все услышала. Она потом пришла и рассказала, что ты докладывала о нашем переходе через границу и нападении на нашу группу.

— Она все это слышала? — нервно спросила Алена.

— Да. И сразу пришла ко мне. Она подслушивала тебя, когда ты разговаривала. Я еще тогда подумал, почему она это делала. Обычные люди не подслушивают чужих разговоров. Она объяснила, что работала дипломатом, а там их учили всегда проверять своих напарников. И никому не доверять, особенно в таких поездках.

— А мне ты ничего не сказал, — упрекнула его Алена.

— Я подумал, что ты работаешь на чужую сторону. А потом выяснилось, что это я работаю на чужую сторону, а ты как раз работаешь на нашей стороне. И я не стал тебе ничего рассказывать.

— Нужно было рассказать, — хмуро заметила Алена. — Значит, ты думаешь, что это может быть Манана Гацерелия?

— Не знаю. Возможно. Вам нужно ее проверить.

— Проверим, — кивнула Алена, — только ты больше об этом никому не рассказывай.

Раздался телефонный звонок внутренней связи. Сеидов вышел из ванной и подошел к телефону.

— Добрый вечер, Фархад Алиевич, — услышал он скороговорку переводчика, — это Кажгельды вас беспокоит. Ко мне позвонили из ресторана, спрашивают, когда вы будете обедать.

— Прямо сейчас, — ответил он, положив трубку.

— Ты уже обедала? — спросил он у Алены.

— Нет.

— Тогда пойдем вниз и вместе пообедаем.

Снова раздался звонок. Это опять был Кажгалиев.

— Французский журналист Жорж Брикар хочет с вами встретиться. Спрашивает, когда вы сможете его принять?

— Сразу после обеда, — ответил Сеидов. — Кто еще хочет со мной встретиться?

— У меня здесь уже целый список. Все журналисты, живущие в отеле, хотят взять у вас интервью, — сообщил Кажгалиев, — но Брикар был первым. Это тот самый журналист, который подошел к вам сегодня в холле.

— Значит, он и будет первым, — решил Сеидов.

Он быстро переоделся, немного смущаясь присутствия Алены, которая сидела в спальне и смотрела на него. Затем вместе с ней вышел из номера. Оба полицейских вскочили при их появлении.

— Мы идем обедать, — сообщил Фархад.

— Нам пойти с вами, господин? — спросил один из офицеров.

— Нет, я думаю, здесь мне ничего не угрожает, — улыбнулся Сеидов.

Когда они ушли, один из охранников набрал номер телефона Халида Джалила.

— Он пошел обедать, — сообщил позвонивший, — вместе со своей помощницей.

— Будьте готовы к шести часам вечера, — передал им начальник полиции, — как только они вернутся, сразу приступайте. Заставьте его пойти вместе с вами. Выведите через кухню, там вас будут ждать. И посадите в машину.

— Что делать с его помощницей?

— Что угодно. Она нам не нужна. Но она не должна никому рассказать о похищении своего босса. Вы меня поняли?

— Да, — улыбнулся полицейский, — она никому не расскажет. Не беспокойтесь. Мы все поняли.