В аэропорту окруженный со всех сторон «Боинг» стоял рядом со зданием нового аэропорта, вызывая пристальный интерес находившихся поблизости людей.

Такого в городе еще не случалось. Был, правда, однажды случай, когда один чокнутый хотел захватить самолет, но его быстро обезвредили. А целая группа террористов, да еще и прибывшая из Германии! Это было нечто новое, до сих пор не виданное.

Трое террористов, запершихся внутри «Боинга» вместе с экипажем из семи человек, потребовали еды и воды. Они не выдвигали никаких условий, они просто ждали, когда им привезут деньги. Сначала никто не мог понять, о каком банке идет речь. И о каких деньгах. И лишь когда в аэропорт позвонили из дворца, стало понятно, речь идет о долларах.

Заместитель министра приказал окружить самолет еще одним кольцом. Он понимал: в таких случаях лучше не принимать самостоятельных решений.

Подставиться в такой ситуации легче всего. И обиднее всего.

Никто не обращал внимания на слонявшегося по зданию нового аэропорта Мирослава Купчу. Как и десятки других пассажиров, столпившихся здесь в ожидании своих рейсов, он поднялся на верхнюю площадку второго этажа и оттуда следил за захваченным самолетом. Его тревожило отсутствие Энвера Халила, который давно должен был появиться. Но самолет стоял рядом, и это как-то обнадеживало.

Хитроумный Груодис продумал весь план до мелочей, обеспечив соответствующие системы страховки на всех этапах операции.

Никто не мог предположить, что именно потребуют террористы ровно через час после захвата самолета. А через час они, кроме денег, потребовали предоставить в их распоряжение восемь парашютов, полностью укомплектованных и готовых к использованию. Это распоряжение террористов выполнить было легче всего.

Парашюты были в распоряжении военных, и уже через полчаса их доставили на борт самолета.

Купча по-прежнему ждал турка, нетерпеливо поглядывая на часы. Он уже понял, что случилось непредвиденное, но надеялся, что Энвер Халил все-таки появится.

В то же время в здании УВД продолжался допрос Фарида Максудова и его товарища, нашедших злосчастный «дипломат». Сотрудники службы безопасности и офицеры полиции довольно быстро выяснили, что Максудов приходится близким родственником одному из бывших президентов. Несмотря на все заверения несчастного, что «дипломат» был действительно случайно найден им после падения, допрос не прекращали. Всем казалось невероятным, чтобы близкий родственник бывшего президента принес чемоданчик, разоблачающий террористов.

Специалисты из МНБ просмотрели все найденное в чемоданчике. Подробные планы-схемы «Гюлистана», прилегающей территории и расположение столов на банкете уже мало кого волновали, так как сами по себе уже не могли изменить хода событий в самом дворце. Но личность врача, которого подозревали в причастности к более тяжким преступлениям, сотрудников МНБ и МВД очень занимала. Особенно волновали сотрудников найденные в чемоданчике драгоценности.

Поверить в то, что нормальный человек может принести такую сумму и добровольно сдать в органы полиции, было просто невозможно. И это было самым главным аргументом против задержанного.

Во дворце тем временем обстановка продолжала ухудшаться. У собравшихся в директорском кабинете людей начали сдавать нервы. Кто-то предложил задействовать снайпера. К счастью, взрыв автомобиля не был слышен во дворце, где громко играла музыка и выступали артисты. Пока Дронго, с трудом передвигаясь, добирался до дворца, было принято решение рискнуть и попытаться убрать вазу, стоявшую напротив президентов.

На этом настояли министры безопасности и внутренних дел, не собирающиеся в случае удачи отдавать лавры победителей Дронго! Спикер долго отказывался разрешить этот авантюрный план, но когда узнал, что Дронго ранен, так ему, во всяком случае, доложили, он разрешил действовать.

Нужно отдать должное «силовикам». План был разработан в деталях. Несколько официантов одновременно подошли к президентам, предлагая им национальные блюда.

Еще несколько артистов в это время развернули перед столом большой ковер, закрывая часть стола от гостей. В это время один из сотрудников МНБ, переодетый официантом, схватил стоявшую перед президентами вазу с цветами и быстро поменял ее на другую, сунув туда цветы. Затем ковер свернули и под его прикрытием изъятую со стола вазу бережно унесли.

Ликованию министров не было пределов. И в этот момент в кабинете, сильно хромая, появился Дронго.

— Что случилось? — спросил он, видя возбужденные лица собравшихся.

— Мы сняли одну вазу, — быстро сказал один из министров.

Дронго закрыл глаза. Взглянул на часы и возмутился:

— Что вы наделали? Быстро верните ее на место.

— Как это «на место»? — закричали сразу несколько человек. — Совсем с ума сошел?!

Спикер жестом остановил крикунов. В отличие от остальных, много проработав на заводе, он знал: руководителей нужно слушать.

— Зачем возвращать вазу? — спросил он спокойно.

— Взрывчатку в таких случаях обычно устанавливают на импульсный сигнал, — устало объяснил Дронго, — если вынуть один элемент, через некоторое время срабатывают все остальные. У нас в запасе не больше пяти минут.

И, словно в подтверждение его слов, зазвонил городской телефон. Спикер поднял трубку. Затем удивленно огляделся.

— Просят вас, — сказал он, передавая трубку Дронго.

Тот взял, уже зная, что именно услышит.

— Дорогой мой, — послышался голос Груодиса, — это просто непорядочно. И глупо. Я считал вас гораздо умнее. Получается, что я ошибся. У вас осталось всего несколько минут, чтобы вернуть вазу. Вы ведь понимаете, что система построена на импульсном сигнале, и в случае отсутствия одного элемента она срабатывает через несколько минут.

— Да, — сказал Дронго, скрипнув зубами. Ему действительно было стыдно за эту оплошность, — я знаю. Вазу сейчас вернут. Деньги уже отправлены в аэропорт.

— Надеюсь, — сказал Груодис, — и поторопитесь с вазой. Если вам что-нибудь опять придет в голову, позвоните мне по мобильному телефону. Так будет лучше и для вас, и для меня. Очень не хочется взорваться.

Дронго положил трубку и усталым голосом попросил:

— Немедленно верните вазу и ничего больше не трогайте. Мне нужно подумать.

Он прошел в угол, сел на стул, уже не обращая внимания на присутствующих.

Спикер посмотрел на собравшихся.

— Быстрее верните вазу! — гневно крикнул он. — Все такие умные вокруг!

Когда вазу унесли, он спросил Дронго:

— Но хоть что-нибудь можно сделать?

— Конечно, можно, — устало ответил Дронго, — в любой ситуации всегда есть выход.

— Плохо что мы потеряли Корсунова.

— К сожалению, да. И теперь мы не можем узнать, какие сигналы они использовали.

— Вы думаете, этот тип там не один? Может, он просто нас обманывает?

Дронго вздохнул:

— Нет, не думаю. Он не обманывает. Но пока не знает, что уже не может отсюда уехать и что его машина лежит внизу разбитая. Нужно, чтобы он это узнал. Разрешите, я снова поднимусь наверх?

— Идите, — кивнул спикер, и, когда Дронго выходил, он вдруг произнес:

— Вы представляете, что может случиться, если вы не добьетесь успеха? Что произойдет здесь, в Баку, в Тбилиси? На Кавказе, в мире?

— Да, — тихо ответил Дронго.

Сильно хромая на правую ногу, он поднялся наверх. Ему нравилось, как держатся президенты, уже знающие о случившемся. Шеварднадзе молча глядел перед собой, словно вспоминая всю свою жизнь. Алиев, напротив, сидел как-то раскованно, словно давая понять всем посвященным, что за свою жизнь не боится.

Дронго обратил внимание на пальцы азербайджанского президента. Это были длинные красивые пальцы аристократа или музыканта. У всех его близких родственников были пальцы крестьян, короткие, с квадратными ногтями. А у сидевшего за банкетным столом человека были пальцы совсем другие.

Дронго знал, как можно определить по руке человека его характер. Знал, что пальцы — «барабанные палочки» или слишком маленькие уши являются откровенными признаками дебильности. Судя по внешним признакам и по аристократическим рукам, Алиев был незаурядной личностью, даже без признания того факта, что он был руководителем. Этот человек был заряжен на успех. Он добился бы успеха в любой выбранной им области: от музыки до литературы, от науки до политики. Если есть неудачники в жизни, то есть и счастливчики. Если есть рабы, должны быть и хозяева. Если есть слабые, должны иметься и сильные. Все определяет воля человека, его стремление к цели, его характер. А характер — это основа личности, без характера в жизни невозможно ничего добиться.

Груодис по-прежнему сидел в углу, боком к столу, на котором стояли вазы.

Он был спокоен, словно его ничего не волновало. Сидевший рядом человек громко смеялся, что-то рассказывая остальным.

Дронго спустился вниз и, снова сильно хромая, прошел в директорский кабинет. Там рассуждали о непонятном требовании террористов выдать им восемь парашютов. Услышав это, Дронго нахмурился. План Груодиса представлялся теперь во всем своем блеске. Он взглянул на часы. До назначенного террористами времени оставалось около часа. Но машина с деньгами уже шла по направлению к аэропорту.

— Можете уже ему рассказать про деньги, — предложил спикер.

— У меня есть план, — сказал вдруг Дронго. — Мне срочно нужно знать, кто именно сидит рядом с Груодисом.

— У вас есть список? — спросил спикер министра национальной безопасности.

— Кто сидит с ним за столом?

— Конечно, есть. — После потрясения с вазой все министры потеряли всякий интерес к самостоятельности. Было слишком страшно иметь дело и с этим террористом, и с этим экспертом, им были одинаково непонятны и одинаково загадочны.

Спикер, пробежав глазами список, передал его Дронго.

— Зачем он вам? — спросил, недоумевая. — Думаете, кто-то из них может нам помочь обезвредить террориста?

— Нет, — улыбнулся Дронго, — Груодис слишком большой профессионал, чтобы его мог ликвидировать кто-то из ваших гостей. Мне просто нужно просмотреть список. Здесь указаны их должности?

— Да.

— Министр местной промышленности, министр легкой промышленности, — читал Дронго. За длинными столами обычно сидели восемь человек, по четыре с каждой стороны, — военком республики, а это кто?

— Директор промышленного объединения, — пояснил спикер. — А почему вы спрашиваете?

— Нужно, чтобы к одному из министров подошел сотрудник охраны и громко сообщил, что его машина пострадала в результате аварии.

— Какой аварии?

— Министр тоже спросит какой. Вот тогда и нужно сказать, что автомобиль «Эсперо» сильно ударился об эту машину, когда она выезжала, и водитель доставлен в больницу. Вы уже знаете, кому принадлежала эта машина?

— Председателю парламентского комитета Гамиду Убатлы, — сказал министр внутренних дел, — это была его машина.

— Убатлы? — Дронго задумался. — Подождите, здесь написано, что на месте Груодиса должна сидеть супруга этого Убатлы. А напротив он.

— Он, наверное, не приехал, — сказал кто-то.

— А машина его здесь? — спросил Дронго. Спикер зло посмотрел на сидевших вокруг него людей, возмутился.

— Сыщики! — закричал он. — Ничего нормально сделать не можете.

— Значит, Груодис прошел в зал по документам Убатлы, — заключил Дронго.

— Это невозможно, — вмешался Касумов, — охранники проверяли все пропуска.

— И почти не смотрели в паспорта, — кивнул Дронго, — вернее, почти не смотрели на фотографии. Конечно, он прошел, загримировавшись. Но здесь вписана и супруга. Значит, он должен был приехать не один.

— Я это знаю, — сказал спикер. — Его пригласили с женой.

Дронго поднялся. Он вспомнил вытянутую женскую руку в номере отеля Бад-Хомбург. И выстрелы в Пискунова. И лицо женщины в казино. Он поморщился: нога по-прежнему болела.

— Я знаю и второго террориста, — сказал он громко, — давайте сделаем то, что я предлагал. Пусть кто-нибудь подойдет к одному из министров и скажет, что его машина пострадала при аварии с автомобилем Гамида Убатлы. Сказать это нужно не очень громко, но и не очень тихо.

— Лучше я сам пойду, — сказал Эльдар Касумов, — и говорить по-русски нужно, чтобы меня поняли?

— Ни в коем случае. Нельзя играть в поддавки. Груодис наверняка знает турецкий. Говорите только по-азербайджански, чтобы все было логично, как обычно. Все должно выглядеть очень правдоподобно, иначе он поймет, что мы играем.

— Ясно, — кивнул Касумов.

— Мне нужно войти с другой стороны, — попросил Дронго, — чтобы меня не видел Груодис. И одну из телевизионных камер направьте на него. Мы должны видеть, куда он сразу посмотрит после того, как услышит сообщение об аварии.

— Я сейчас поручу это телеоператорам, — кивнул министр национальной безопасности, — там двое наших людей работают.

— Прекрасно. Пусть камера следит за выражением его лица. А я войду с другой стороны. Мне нужно все видеть самому.

— Надо было его сразу арестовать, — зло проворчал министр внутренних дел, — а мы с ними в куклы играем. Нажмет, не нажмет. Взорвет, не взорвет. С этими подонками нельзя договариваться. Они все равно всегда обманывают.

— С этим я, пожалуй, соглашусь, — улыбнулся Дронго, — каждый из нас действительно пытается перехитрить друг друга. И все зависит от того, кто это лучше сделает.

— Думаете, это сработает? — спросил Касумов, когда они в который уже раз вышли из кабинета.

— Не знаю, — пожал плечами Дронго, — но попробовать нужно, у нас осталось около сорока пяти минут.

— Я хотел у вас спросить… — Касумов вдруг замялся, — как это называется?

— Что именно?

— Ну, вот то, что вы делаете. Интуиция, или вы просто так умеете все просчитывать?

Дронго засмеялся. Потом сделал шаг и поморщился: нога болела все сильнее.

— Я и сам не знаю, честно признался он, наверное, просто характер такой. Люблю делать свою работу хорошо. Пошли наверх. Нам еще предстоит сыграть свой последний акт в этой трагедии.