Один раз в год он приезжал в Испанию, чтобы увидеть Ингрид. С тех пор как молодая женщина попала в больницу, Дронго считал своим долгом хотя бы иногда ее навещать. Она сидела безучастно, никак не реагируя на его присутствие. Врачи считали положение Ингрид безнадежным, но Дронго продолжал приезжать, словно пытался таким образом искупить часть своей вины. Несколько лет назад, когда в Севилье произошли подряд два таинственных убийства, он принимал участие в их расследовании и нашел преступника — несчастную женщину, глубоко пережившую в детстве смерть своего отца. Это оказалась красивая, несколько истеричная и глубоко чувствующая особа, что парадоксальным образом уживалось с ее психическими отклонениями. А может, наоборот, они-то и определяли ее сущность? Смерть отца, погибшего вместе с любовницей, была таким сильным потрясением в ее жизни, что вызвала у нее поистине сумасшедшую ненависть ко всем молодым женщинам, встречающимся с женатыми мужчинами. Дронго часто вспоминал эту историю как напоминание, что истоки иных преступлений следует искать в сильнейших переживаниях детства.

Отправляясь из Севильи в Италию к Джил, он решил проехать по побережью Испании и Франции, чтобы не лететь самолетом. Дронго вообще не любил летать, предпочитая наземное передвижение. Поэтому и на сей раз он взял билет на поезд от Малаги до Валенсии, чтобы затем проехать до Барселоны, а уж оттуда через Марсель, Ниццу, Геную — в Рим.

А заодно на два дня заказал себе номер в Валенсии, решив немного отдохнуть перед предстоящим путешествием. В отделе заказов ему любезно предложили лучший отель Валенсии — недавно построенный «Мелиа Палас», находящийся в нескольких метрах от Дворца музыки, в новом квартале города. Но, решив, что там будет слишком шумно, Дронго выбрал другое место — отель «Сиди Салер», о котором много слышал. Отель находился в десяти километрах от Валенсии у поселка Эл-Салер. Надеясь провести пару дней в спокойствии и тишине, Дронго и подумать не мог, что вместо этого попадет в историю, которая станет легендой на побережье Коста-Валенсианы.

Поезд привез его на один из самых красивых вокзалов Испании — Северный вокзал Валенсии. Там Дронго взял такси, попросив отвезти его в Эл-Салер. Почему-то он считал, что десять километров это довольно далеко, однако уже минут через десять они подъехали к отелю, расположенному на самом берегу. Дронго расплатился с водителем и вошел в здание. Отель был спроектирован в традиционном средиземноморском стиле с просторными холлами, балконами, обращенными к морю, и роскошным садом, находящимся прямо в холле, за стойкой портье. Его быстро оформили и любезно поднесли чемодан в одноместный номер пятьсот сорок семь. На столике в своей комнате он нашел карточку с просьбой не являться в ресторан «Дюна» на ужин в шортах и майке, а также не пользоваться там мобильным телефоном.

Приняв душ, Дронго вышел на балкон. До моря оказалось совсем недалеко — от отеля всего шагов сто или сто пятьдесят. Но прямо внизу у здания сверкал небольшой бассейн для тех из приехавших гостей, кто не любит купаться в открытом море. На берег с территории отеля можно было пройти через небольшие ворота, откуда дорожка вела прямо на пляж. Было уже около шести часов вечера, но там все еще оставалось полно отдыхающих.

— Перестань меня доканывать, — неожиданно услышал Дронго фразу на русском языке и невольно оглянулся.

Сказавший ее мужчина стоял на соседнем балконе, за небольшой железобетонной перегородкой.

— Это ты меня постоянно ругаешь, ответил раздраженный женский голос. — Тебя послушать, так во всем виновата только я одна.

— Отцепись от меня! — Мужчина был явно не в себе. — Я тебе объяснил, что ничего от тебя не хочу. Только заткнись и не приставай ко мне.

— Теперь ты хочешь, чтобы я заткнулась. Всю дорогу ты вел себя безобразно, все время пил, не обращал на меня никакого внимания, а теперь требуешь, чтобы я заткнулась?

— Ты меня уже достала своими разговорами, Лена. Больше мы с тобой никуда вместе не поедем. Мы здесь третий день и, заметь, все время ругаемся.

— И в этом я виновата? Если у тебя портится характер при виде Олега, при чем тут я? Догадываюсь, тебе неприятно с ним встречаться, но тогда зачем ты согласился ехать в такой компании?

— Не ори. Нас могут услышать.

— Я не ору. У тебя все время такой вид, будто ты съел лимон. С тобой невозможно рядом сидеть. Неужели не понимаешь, на кого ты похож со стороны?

— Заткнись!

— Вот и все, что ты можешь сказать? «Заткнись»! Вчера Алла спросила меня, почему ты сидишь такой кислый. Уже все обращают на нас внимание. Не нужно было сюда приезжать, Вадим. Я только и слышу от тебя разные грубости.

— Поэтому ты меня все время достаешь? Если видишь, что я не в настроении, должна просто заткнуться и не приставать ко мне. А ты вместо этого пытаешься меня доконать. Все время меня пилишь…

— Не нужно было нам сюда приезжать вместе со всеми! — закричала женщина. — Чтобы видеть, как Олег обхаживает свою Ниночку и дарит ей очередную порцию бриллиантов? У тебя таких денег никогда в жизни не будет.

— Ну и хорошо. Значит, у тебя тоже ничего не будет.

— Какой ты мужчина? Ненавижу вас всех. И тебя, и твоего Аркадия, и Олега, и его дамочку. Зачем я только с тобой сюда приехала!

«Действительно зачем? — подумал Дронго, возвращаясь в свою комнату, чтобы не слышать продолжения скандала, — можно было ругаться и у себя дома. Чтобы выяснять отношения, вовсе не обязательно лететь через всю Европу в Валенсию».

Он прикрыл балконную дверь, и в номере сразу же автоматически включился кондиционер. В хороших приморских отелях двери балконов обычно связаны с кондиционерами. Если гость хочет дышать свежим воздухом и открывает дверь балкона, то кондиционер тут же выключается. Удобно и просто, как все гениальное. Дронго подумал, что ему попались слишком шумные соседи. Он вновь посмотрел в сторону пляжа. Там купались сотни, а может, и тысячи людей. Между взрослыми бегали дети.

«Почему нужно так портить жизнь себе и другим? — думал Дронго. — Ведь гораздо удобнее вообще избегать всяческих конфликтов. Никогда не мог понять, зачем люди живут вместе, если они способны на такие скандалы? Куда проще уйти друг от друга. Или я не прав? Может, поэтому я всегда один? Подсознательно боюсь вот таких сцен, такого выяснения отношений с Джил. Или с другими женщинами. Правда, психологи, кажется, считают, что семейные ссоры — своеобразная форма разрядки. Хотя если их послушать, то выясняется, что измена тоже идет на пользу и служит дополнительным стимулом для более тесных супружеских отношений».

Он усмехнулся. Затем, одевшись, спустился вниз, чтобы посидеть в прохладном баре, перед тем как отправиться на ужин. Дронго устроился за стойкой бара и попросил бармена подать ему томатный сок с лимоном и перцем.

— Без алкоголя? — уточнил тот, а когда Дронго кивнул, даже не моргнув глазом, начал готовить заказанный коктейль и через минуту поставил его перед клиентом.

Еще через минуту рядом с Дронго уселась женщина лет тридцати пяти. На ней был сухой купальный костюм в столь модную этим летом полоску и темно-синее парео, закрывающее нижнюю часть тела. Молодая женщина очевидно сильно злоупотребляла солнечными ваннами, так как ее светлая от рождения кожа стала почти коричневой. По соседству с ней устроился коренастый лысоватый мужчина в цветастой майке и серых шортах.

— Мартини со льдом, — приказал он и показал два пальца.

Бармен кивнул в знак понимания.

— Когда у нас ужин? — лениво поинтересовался мужчина по-русски.

Дронго невольно вздрогнул. Неужели в этом отеле целая группа приехавших из России людей?

— Мы договорились на половину восьмого, — напомнила женщина. — Но ты знаешь, Аркадий, я уже устала от общения с нашими друзьями. С ними неинтересно. Вадим все время мрачный, а его благоверная смотрит так, словно ждет от каждого из нас какого-то подвоха. Тигран постоянно плоско шутит, и мне неприятны его дурацкие анекдоты. Ева делает вид, будто ничего не понимает. Олегу вообще на все наплевать. А его фифочка навешивает на себя бриллианты, даже отправляясь на пляж. Совсем невоспитанная особа. Ты видел, какие у нее новые часы? Это, кажется, «Шопард» с плавающими бриллиантами. Она сменила уже третьи часы. Конечно, это ее дело, но такая вызывающая демонстрация раздражает.

Бармен поставил перед ними два высоких бокала.

— Это его знакомая, — весело ответил Аркадий, забирая один из них и протягивая его соседке, — кажется, они познакомились в каком-то клубе. Очень энергичная особа и точно знает, чего хочет…

— Это из-за нее он бросил Машу?

— Не думаю. У них и так были неприятности. Кстати, Маша была его второй женой. Но Нина сумела по-настоящему окрутить Олега. Согласись, очень красивая баба, хотя и стерва.

— Ничего красивого, — обиженно отозвалась женщина, — совсем невыразительное лицо. Просто длинные ноги и большая грудь. Наверное, сделала себе операцию. У нее там силикон. Если бы я немного подтянула грудь, сделала пластическую операцию лица и немного похудела, то выглядела бы не хуже этой особы. И ей, конечно, не двадцать три, как она всем говорит, а все двадцать пять, а то и больше.

Дронго, чтобы скрыть улыбку, отвернулся. В баре почти никого не было.

— Ну, хватит, Алла, — отмахнулся Аркадий, — нас могут услышать. Неудобно.

— Пусть слышат. Здесь никто не понимает по-русски. Они английский-то нормально выучить не могут. Везде надписи только на испанском и каталонском. В музее, где мы вчера были с девочками, все кругом написано тоже только на этих языках. Придурки какие-то! Хоть бы на английском что-нибудь написали. Ничего не понятно…

— Теперь тебе и здесь не нравится…

— А мне всегда в Испании не нравится. Они дикие какие-то, непонятные. Бомбы в отелях взрывают, туристов убивают. Чего им не хватает? У них в каждом маленьком городе по пять супермаркетов, забитых едой. Им этого мало? Хотят больше? И повсюду развесили свои каталонские флаги. Тоже мне, доморощенные националисты!

— Перестань, — строго потребовал Аркадий, — это не наше дело. Мы приехали сюда отдыхать, и нам все равно, кто и зачем желает отделиться от Испании. Может, им хочется иметь свое собственное государство. И бомбы в пятизвездочных отелях не взрываются. А у нас даже шестизвездочный. Когда написано, что отель «пять люкс», это значит шесть звездочек. Террористы не дураки, знают, что в таких отелях лучше никого не взрывать. Себе дороже… Они понимают, что за такой взрыв их из—под земли достанут.

— Какие шесть звездочек? — возмутилась Алла. — У нас в номере душ не гибкий. И мебель не самая лучшая. На четыре с плюсом самое большее. Ты и сам знаешь, что на большее это место не тянет.

— Ну как тебе не стыдно! Ты же сама выбирала это место по каталогу. Вы пошли вдвоем с Ниной и выбрали этот курорт, а теперь он тебе не нравится…

— Я не говорю, что не нравится. Просто… ой, здравствуйте! Как дела, Ниночка? А мы уже вернулись, загорали у бассейна. Вы ходили на пляж?

Дронго чуть повернул голову. Алла оказалась не права. У Нины действительно была идеальная фигура. Высокого роста, с длинными красивыми ногами и достаточно крупной красивой грудью. На ее теле все выпуклости смотрелись очень органично. Лицо, правда, немного удлиненное, но красивые раскосые голубые глаза скрадывали этот недостаток. Длинные каштановые волосы, собранные на затылке, довольно темный естественный цвет кожи… «Наверное, Нина родом откуда-нибудь с юга, — подумал Дронго, — там еще встречаются такие красавицы». Вместе с ней в бар вошел мужчина лет тридцати пяти с серыми холодными глазами, зачесанными назад волосами, упрямой складкой у подбородка. Он был почти одного роста с Ниной, но в нем чувствовалась какая-то внутренняя сила, вызываемая осознанием своего положения и денег, которые у него наверняка были. Мужчина был одет в шорты «бермуды» и длинную светлую майку.

— Мы купались в море, — хрипло сообщил он.

— Вода просто изумительная, — восторженно подхватила Нина. Она была в купальном костюме и не стала набрасывать на себя парео, позволяя всем мужчинам лицезреть ее красивые ноги, — я даже видела рыбу, которая плескалась рядом с нами.

— Поэтому я и не хожу на море, — ядовито сообщила Алла, — предпочитаю купаться в бассейне.

— Разве можно отказаться от такого удовольствия? — рассмеялась Нина.

Ее спутник попросил дать ему кампари, а Нине заказал джин с тоником.

Бармен незамедлительно исполнил просьбу новых гостей. Дронго подумал, что он, пожалуй, единственный в баре человек, пьющий обычный сок. Сидящие неподалеку двое англичан потягивали виски, а еще одна компания, состоящая явно из португальцев, наслаждалась местным пивом.

— Вы не знаете, где Тигран с Евой? Сегодня их почему-то не было на обеде, — поинтересовалась Нина.

— Наверное, поехали в город, — предположил Аркадий, — Вы же знаете, какой неугомонный этот Тигран. Вчера он заставил нас поехать вместе с ним, чтобы посмотреть на этот непонятный «водяной трибунал».

— Он нам рассказывал, — кивнула Нина, — только я ничего не поняла. Для чего они собираются?

— Эта старая традиция, — пояснил Аркадий. — Ей уже больше тысячи лет. Рядом с центральным собором, на площади Вирхен заседает «водяной трибунал» — восемь человек, представителей древних валенсийских родов, каждый из которых управляет своей системой оросительных каналов. Они сходятся по четвергам, рассаживаются на своих стульях по кругу и решают, как и куда подавать воду. На самом деле все давно делает автоматика. Но ритуал сохранился, и тысячи туристов приезжают со всего мира, чтобы посмотреть на это заседание трибунала.

— Как интересно! — улыбнулась Нина. — Неужели они тысячу лет вот так каждый четверг сидят на площади?

— Каждый четверг, ровно в полдень, — подтвердил Аркадий. — Я сам не поверил, когда нам рассказали. Это очень древняя традиция Валенсии, они даже говорят на своем валенсийском диалекте.

— Наверное, собираются специально, чтобы привлечь туристов, — заметил Олег, — а под видом представителей древних родов действуют обычные артисты.

«Этот парень настоящий циник», — решил Дронго.

— Не думаю, — возразил Аркадий, — гид уверяла всех, что это настоящие судьи. Думаю, они не доверили бы исполнять такую роль артистам. В этом ритуале есть что-то мистическое. Нужно было видеть их лица! Кроме того, их все знают, а среди собравшихся на площади было много валенсийцев. Они сразу увидели бы подмену.

— Все равно шоу для туристов, — отмахнулся Олег, — не нужно было туда ездить.

— Завтра мы хотим поехать в музей керамики, — сообщила Алла, — говорят, это самый лучший музей в Валенсии. И вообще самый известный валенсийский музей в мире.

— Я не поеду, — отмахнулся Олег, — чего я там не видел? Мне это неинтересно. Мы с Ниной лучше пойдем на море. А тебе, Алла, не стоит так много жариться под солнцем. Смотри, как ты загорела.

Алла пожала плечами и недовольно фыркнула. Было заметно, что ей не понравились последние слова Олега. Но тот уже отошел от стойки бара, увлекая за собой спутницу, которая не успела допить джин. Нина поставила бокал на стойку и, улыбнувшись, пошла за своим другом.

— Здесь опасное солнце, — сказала она напоследок.

Когда они вышли из бара, Алла взглянула на Аркадия.

— Твой друг — хам. Он мог бы говорить повежливее. Я вообще не хочу здесь оставаться. А эта дрянь, похоже, воображает себя законной женой.

— Не кричи, — попросил Аркадий, — успокойся, и пойдем переоденемся. Между прочим, он прав, сильный загар тебе не идет.

— Ты согласен с этой парочкой? — чуть не задохнулась от возмущения женщина.

— Я всего лишь думаю о твоей коже, — миролюбиво ответил ее супруг. На его рыхлом, мясистом лице отразилось некоторое раздражение. Затем он подозвал бармена и попросил записать на свой счет все четыре выпитых бокала.

— Ты еще будешь платить за эту дрянь? — разозлилась Алла.

— Обязательно, — пробормотал Аркадий, — и не нужно так нервничать. Мы не разоримся из-за этих двух порций. А Олег нам всегда помогал, и ты это знаешь лучше меня. Кроме него, никто не пробьет наши новые поставки сока.

— Тебя волнует только твой бизнес.

— Нет, меня еще волнует твоя кожа, — огрызнулся он.

Алла поправила свое парео, и они вышли из бара. Дронго проводил их долгим взглядом.

«Значит, они приехали все вместе, — понял он, — четыре пары. Первая живет рядом со мной. Это Вадим и Лена. Вторая — это сидевшие тут рядом Аркадий и Алла. Третья — Олег и Нина. И наконец, четвертая пара — Тигран и Ева. Интересно, почему они решили приехать именно сюда? И в таком составе? Судя по всему, у Нины с Олегом не оформлены отношения и это раздражает остальных…»

Не успел он продумать свою мысль, как в баре появилась новая пара.