Знакомая Арчила оказалась немолодой женщиной лет шестидесяти. Правда, квартиру она содержала в идеальном порядке и без лишних разговоров предоставила каждому из гостей по комнате. Но спали они плохо, просыпаясь от любого постороннего звука. Квартира была расположена на втором этаже, и сюда долетали любые звуки с улицы.

Рано утром они покинули квартиру без сожаления, взяв с собой свои вещи. Сдав их в камеру хранения Киевского вокзала, они неспешно наметили план на этот день, завтракая в одной из многочисленных закусочных, расположенных у вокзала.

У банка «М» они появились около часа дня, когда Русаков, по их расчетам, должен был ехать домой на перерыв. К их удивлению, он вышел не один, а с женщиной, которую Дронго уже видел. Это была вторая женщина, заходившая в кабинет Русакова, — из бухгалтерии. Ей было лет тридцать пять — сорок. Дронго тогда обратил внимание на ее уверенную походку, умение держаться и красиво уложенные волосы.

Русаков и женщина сели в его «Крайслер» и поехали в сторону центра. Поймав такси, Дронго и Манучар отправились следом. У ресторана «Парадиз», прямо в центре города, «Крайслер» остановился, и двое его пассажиров прошли обедать в этот один из самых дорогих ресторанов города.

Дронго, взяв пистолет у Манучара, пошел за ними. Манучару он приказал оставаться у автомобиля. Русаков и понравившаяся Дронго женщина обедали в глубине маленького зала. Они не обращали никакого внимания на посетителя, пока он бесцеремонно не сел за их столик.

Разгневанный Русаков повернулся к нему и узнал Дронго.

— Вы? — спросил он, не зная, что сказать.

— Как ваши ребята себя чувствуют? — очень участливо спросил Дронго. — Все в порядке?

Русаков сделал какое-то нервное движение.

— Спокойно, — произнес Дронго, чуть показывая оружие под пиджаком. Плащ он оставил Манучару. — Одно лишнее движение — и я буду стрелять.

Русаков замер, не поднося вилку ко рту. Женщина с интересом посмотрела на Дронго.

— Неужели вправду будете стрелять? — спросила она.

— Обязательно, — улыбнулся он ей. — Вчера этот мерзавец сначала послал за нами одного громилу, а когда мы его убрали — еще двоих. Причем таких нахальных, что они чуть не задушили моего друга.

— Вы дали не свой паспорт, — переводя дыхание, произнес Русаков.

— Конечно, я же не настолько глуп, как вы.

— Что вам нужно? — спросил Русаков.

— Прежде всего чтобы вы вели себя спокойно. Даже если вам удастся сбежать отсюда от меня, на улице вас застрелят. Там стоят наши люди.

— Я же ничего не сказал, — попытался оправдаться Русаков. Дронго подозвал официанта.

— Счет, пожалуйста.

Официант удивленно посмотрел на обедавших.

— Разве вы платите наличными? — спросил он Русакова.

— Сегодня плачу я, — поспешил сказать Дронго. — Это мои гости.

— Сто сорок долларов, — пожал плечами официант.

— Возьмите двести. Сдачи не надо, спасибо, — улыбнулся еще раз Дронго. В конце концов, он тратил деньги Давида.

— Теперь очень медленно встаем, — приказал он обедавшим.

На улице их уже ждал Манучар. Увидев его, Русаков окончательно пал духом, поняв, что Дронго не блефовал.

За руль сел Манучар, рядом разместилась женщина. Сзади сели Русаков и Дронго.

— У вас есть телефон в автомобиле? — спросил Дронго. — Позвоните и скажите, что вы сегодня не будете.

— Это невозможно, — попытался возразить Русаков, весь покрывшийся бледными пятнами.

— Возможно, — уверенно сказал Дронго, — звоните.

Русаков дрожащими руками набрал номер.

— Сегодня я не буду, — заикаясь, сказал он, — да, не приеду.

Он вернул трубку Дронго.

— Выедем за город, Манучар, — предложил Дронго.

— Что вы собираетесь делать? — закричал Русаков.

— Просто поговорить с вами. Кстати, кто эта женщина? Вы нас не представили друг другу.

— Наша работница, — отрывисто произнес Русаков. — Татьяна Николаевна.

— Очень приятно, — наклонил голову Дронго.

— Мне тоже, — чуть улыбнулась женщина. Судя по всему, ее даже забавляла эта ситуация. Она совсем не боялась, и это все больше нравилось Дронго.

— Вы всегда обедаете только со своими работницами? — спросил он, сознавая, что вопрос звучит несколько двусмысленно. Но сейчас ему важно было расставить некоторые акценты.

— Не всегда, — отвернулся Русаков.

Женщина молчала.

— Зачем вы послали за нами наблюдение?

— Я не посылал.

— Лжете. Сначала послали одного, кстати, он оказался хорошим спортсменом. А потом послали в гостиницу сразу двоих. Догадываюсь, что, когда не вернулся ваш человек, вы просто обзвонили все центральные гостиницы, спрашивая по паспорту Манучара.

Манучар впереди пробормотал какое-то грузинское ругательство.

— А потом, — невозмутимо продолжал Дронго, — вы послали еще двух головорезов допросить меня. Но, так как паспорт был не мой, они попали в номер Манучара. Кстати, вы знаете, как это больно, когда вас душат ремнем? Вы никогда не пробовали?

— Это не я их посылал, — мрачно заявил Русаков.

— Может быть, — согласился Дронго, — но тогда вы скажите, кто их посылал, и мы будем считать инцидент исчерпанным.

— Что вы собираетесь со мной делать? — спросил испуганный коммерческий директор, не заботясь даже о судьбе своей спутницы.

— Вы читаете газеты? — спросил Дронго. — Наверняка читаете даже «Коммерсант». Тогда вы должны знать, сколько банкиров гибнет на улицах Москвы. Это сейчас самая рискованная профессия. Так что вы должны знать, что входите в группу риска наравне с пожарными и гомосексуалистами.

— Перестаньте паясничать! — сорвался почти на крик Русаков. — При чем тут я? Что вы от меня хотите?

— Прежде всего сообщения о вашей бывшей секретарше Ларисе Коноваловой. — Он обратил внимание, что при упоминании этого имени чуть дернулась голова впереди сидящей женщины. «А у нее красивые, очень своеобразные уши», — подумал Дронго.

— Не знаю никакой Коноваловой, — заявил уже потерявший голову от страха Русаков.

— Вы не знаете собственной секретарши? Она ведь работала у вас целых полгода, прежде чем бесследно исчезла.

— Может, я ее не помню, — пробормотал Русаков.

Женщина повернулась к нему.

— Как ты можешь! — укоризненно произнесла она.

— А ты молчи, молчи, дрянь такая! — заорал Русаков, обрадованный тем, что есть на ком сорвать свое раздражение и отчаяние. — Тебя никто не спрашивает! — бушевал он.

— Успокойтесь, — поморщился Дронго, — и будьте повежливее с дамой. Я не люблю, когда в моем присутствии кричат на женщин.

Русаков сразу успокоился.

Манучар еще раз выругался, на этот раз чуть громче.

— Вы можете только отвечать на мои вопросы. Я повторяю: мне нужно все знать о Ларисе Коноваловой. Вы можете мне помочь?

— Зачем? Зачем вам эта потаскуха? — запричитал Русаков. — Она здесь совершенно ни при чем.

— Настолько ни при чем, что после моего о ней вопроса вы послали ко мне сразу трех убийц? — саркастически сказал Дронго. — Не забывайте о своей опасной профессии.

— Она работала у нас, — повернулась к ним женщина, — была секретаршей у этого, — кивнула она на Русакова.

— Что было дальше?

— Примерно месяц назад она уволилась. Так нам всем говорили. — Татьяна Николаевна рассказывала, повернувшись к Дронго и стараясь не глядеть на своего руководителя.

— Почему она уволилась, вы знаете?

— Никто об этом не знал. У нас в банке думали, что она уволилась из-за него. Считали, что он приставал к ней.

— А вы еще и бабник… — поморщился Дронго. — В Америке за сексуальные домогательства руководства давно уже судят провинившихся мужчин, даже женщин. А вы решили, что власть вам дали и над женщинами?

— Ничего я не решил. — Русаков тоже старался не смотреть на женщину. — А к этой Ларисе я не приставал.

— Значит, вы ее знали?

— Знал, конечно, — недовольно вымолвил Русаков, — но к ее исчезновению я не имею никакого отношения.

— Скоро мы приедем на место, — вдруг сказал Дронго.

— Куда? — не понял Русаков.

— Туда, где вас убьют.

От неожиданности Русаков не мог ничего сказать. Затем он вдруг заплакал.

— Убьют? Зачем убьют? За что? Что я вам сделал?

— Вы не говорите всей правды.

— Какой правды? Я все расскажу, все что хотите.

— Куда делась Лариса Коновалова?

— Не знаю, правда не знаю. — От страха у него стучали зубы.

— Знаете, — спокойно возразил Дронго. — Опять врете.

— Нет… я… она… В общем, она видела наши документы, и мы… но это не я… честное слово.

— Какие документы она видела?

— Нашего банка. Там было финансирование некоторых партий, газет, особые статьи расходов. В общем, она увидела одну строчку и расплакалась. А потом и я узнал об этом.

— Как узнали?

— Она сама сказала мне, — уже обреченно говорил Русаков.

— Что за строчка была?

— Я не могу вам сказать… Это не мой секрет. Поймите, они меня убьют.

— Что это был за документ?

— Помните, погиб один журналист от взрыва бомбы?

— Да, конечно, помню.

— Там было финансирование этого проекта, — выдавил Русаков.

— Так это был ваш банк. Я всегда вас подозревал, — покачал головой Дронго. — И поэтому вы решили убрать девушку.

— Не я, — испугался Русаков, — честное слово, не я.

— Предположим, я вам поверил. Кто отдал приказ о ее ликвидации?

— Не знаю, честное слово, не знаю. Просто мне велели найти ее, но она больше не появлялась на работе.

— Куда она исчезла?

— У нее был знакомый парень, какой-то Реваз. Видимо, ушла к нему.

— Откуда вы это знаете?

— Нам сообщили. Нам сказали, что они остановились в «Савое». Мы послали туда группу ребят, но их там не нашли. Потом оказалось, что им помог бежать портье. Что было дальше, я не знаю. Но документы из кабинета у меня исчезли. Все решили, что это она. Ключи были только у меня и у нее. Кто-то влез ночью в мой кабинет и украл эти документы. Утром, когда наши люди приехали в «Савой», там уже не было ни этого грузина, ни Ларисы Коноваловой. Только недавно мы узнали, что им помогли бежать.

— Поэтому вы убили этого портье?

— Как убили? — испугался Русаков. — Разве его убили? Я ничего про это не знал.

— У вас пропали документы пятнадцатого?

— Верно. А откуда вы…

— Ваша охрана ничего не заметила? — игнорировал его вопрос Дронго.

— Ничего. Но потом мне сказали, что в мой кабинет кто-то лазил. У меня была целая проверка. Вызывали специалистов из МВД. Потом приказали искать Коновалову. Мне лично сказали, чтобы я следил за всеми, кто будет ее спрашивать. Вот поэтому я и обратил внимание на ваши слова.

Они уже выезжали за город, мелькали деревья, машина шла по шоссе.

— Куда мы едем? — снова спросил Русаков. — Я рассказал вам все, что знал. Клянусь вам.

— Кто разрабатывает все эти мероприятия в вашем банке? Не может быть, чтобы сам президент. Он для этого недостаточно подготовлен. Может, он выдающийся финансист, но в любом случае он вряд ли будет заниматься устранением нежелательных свидетелей и планированием таких акций. Так кто?

Русаков снова молчал.

Женщина повернулась к нему.

Он не выдержал ее взгляда:

— Бывший полковник милиции Юрков. Он занимает у нас должность вице-президента по вопросам безопасности.

— Где он работал раньше?

— В органах БХСС и уголовного розыска. Его в Москве хорошо знают. Он только недавно перешел к нам из УВД Москвы.

— А до этого был на вашем содержании, — кивнул Дронго. — Это похоже на правду. Манучар, здесь сверни направо. Мы едем в Орехово-Зуево. Там мы снимем номер в гостинице, и вы останетесь в нем вместе с Манучаром. Одно неверное движение, и он убьет вас. Чтобы вы чувствовали себя более комфортно, мы захватили наручники. А завтра утром мы вас отпустим. Договорились?

Русаков часто закивал, на глазах у него снова появились слезы.

— А что будет со мной? — спросила женщина, повернувшись к Дронго. — Я не могу оставаться до утра в такой компании. У меня дома сын один, он будет волноваться.

— Сколько ему лет?

— Двенадцать. Если вы разрешите, я хотя бы предупрежу дочь, чтобы она его забрала.

— А дочери сколько лет?

— Восемнадцать. Она уже замужем.

«Сколько же лет моей собеседнице?» — изумился Дронго. И, словно услышав его вопрос, женщина сказала:

— Мне тридцать девять лет, я очень рано вышла замуж. — Она даже улыбнулась.

— Мы вернемся в город вместе, — согласился Дронго. — А там на месте решим.

Все произошло так, как он планировал. В небольшой гостинице у них взяли паспорта и сразу выдали довольно просторный номер на двоих. Затем в номер прошли Русаков и Манучар. Дронго остался сидеть в автомобиле, пересев за руль. Он привык не доверять никому, не доверял и этой красивой немолодой женщине с такими голубыми глазами.

Через минуту Манучар вернулся, протягивая оружие Дронго.

— Я его приковал к батарее. Теперь не убежит.

— Все равно смотри в оба. Там напротив магазин. Зайди купи ведро, чтобы не водить его в туалет.

— Я еще должен убирать за ним его дерьмо! — обиделся Манучар. — Пусть делает под себя.

— Тогда ты не сможешь сидеть с ним рядом. И постарайся его не трогать. Очень тебя прошу. Будь внимателен: тебе кажется, что ты спортсмен и он у тебя в руках, а он может оказаться, как тот парень, чемпионом по карате. Не снимай с него наручников ни в коем случае, — сказал напоследок Дронго.

Манучар, ничего не ответив, пошел к магазину. Дронго переложил оружие в карман и завел мотор.

В город они возвращались молча. Уже темнело. Наконец женщина не выдержала.

— Мы возвращаемся в Москву?

— Едем к вам домой, — мрачно сообщил Дронго.

— Почему ко мне? — Впервые она немного встревожилась. — Что я скажу сыну?

— Придумайте что-нибудь, — немного резко ответил Дронго. — У нас просто нет другого выхода. Я понял, что вы не замужем.

— Мой муж погиб десять лет назад. Он был летчиком.

— Простите. И с тех пор вы одна?

— Одна. Чтобы удержаться на своем месте в нашем банке, где довольно хорошо платят, нужно принимать приглашение на обед этого кретина Русакова.

Она произнесла это с неожиданной злостью, но Дронго сделал вид, что ничего не заметил.

— Вы действительно ничего не можете придумать? — спустя несколько минут спросил Дронго.

— Придумаю что-нибудь. Просто у нас дома никогда не было посторонних мужчин. Никогда, — твердо сказала она.

— Одной, наверное, тяжело растить двух детей. — Дронго смотрел вперед, видя ее отражение в стекле.

— Справилась, — улыбнулась она. — Вы бандит или сыщик?

— И то и другое понемногу.

— Знаете, я так и думала. Вы слишком интеллигентны для бандита и слишком смелы для милиционера.

— Почему смел?

— С нашим банком никто не связывается. Юркова все знают. У него такие связи в МВД и КГБ… как сейчас это называется?.. ФСК. Да и президент банка — самый близкий друг мэра Москвы. Не боитесь?

— Немного, но думаю, ничего страшного, как-нибудь выкручусь.

Женщина улыбнулась. Они молчали еще минут десять, пока наконец Дронго не спросил:

— Куда ехать?

— Сверните на Хорошевское шоссе, улица Розанова.

— Показывайте дорогу, а то я могу ошибиться.

— Это в Краснопресненском районе.

— Все равно показывайте дорогу. И давайте договоримся, что мы будем говорить вашему сыну.

— Вы хотите остаться у нас? — Я посижу на кухне.

— Это необязательно. У меня три комнаты, я могу вам постелить. Да, совсем забыла, вы же мне не доверяете.

Он впервые повернулся, посмотрев ей в глаза.

— Так что мы скажем вашему сыну?

— Что вы тоже летчик, товарищ моего мужа.

Больше они не произнесли ни одного слова до самого дома. Только когда они въехали на шоссе, она указывала ему путь. Их автомобиль въехал во двор, когда было уже совсем темно.